Книга: Свадебный кастинг
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

Сев в свою машину, я тут же набрала данный мне Софьей номер и очень обрадовалась, когда услышала в трубке женский голос.
– Здравствуйте! Это Нина? – спросила я.
– Да, – раздалось в ответ. – Простите, а вы кто? Мне ваш голос незнаком.
– Меня зовут Татьяна Иванова, и я частный детектив, а ваш номер дала мне Софья Белова, – объяснила я.
– А-а-а, Сонечка! – Голос Нины потеплел. – Но зачем?
– Дело в том, что меня очень сильно интересует Марина Носова, с которой вы вместе снимали квартиру.
– Я не буду говорить на эту тему! – отрезала она и положила трубку.
«Вот те раз! – растерянно подумала я, сидя как дура с телефоном в руке. – С чего бы это такая агрессивность? Но, раз уж на то пошло, это может значить только одно – Нине есть что скрывать!» Я злорадно пообещала:
– Ничего, голубушка! Ты у меня соловьем запоешь!
Убрав телефон, я завела машину и поехала к Кирьянову, который, едва взглянув на меня, сразу же все понял и ехидно спросил:
– Ты чего? Топор войны отрыла? – В ответ я только раздраженно фыркнула, но он никак не утихомиривался: – Глаза искры мечут, изо рта – пламя, из носа – дым, а из ушей – пар валит!
– А еще я сейчас кусаться начну! – пригрозила я и налила себе кофе.
– Ну вот! – удовлетворенно заметил он. – Теперь картина вышедшей на тропу войны Ивановой приобрела свою завершенность!
– Киря! Мне не до смеха! – серьезно сказала я.
– И раз ты здесь, то тебе нужна помощь, – понятливо покивал он.
– Точно! Я свидетельницу нашла, а она, дрянь такая, говорить со мной отказывается! – буркнула я.
– Погоди! – сказал Володя и принялся усиленно что-то искать в ящиках своего стола, приговаривая при этом: – Сейчас-сейчас! Где-то у меня тут был пыточный набор... Новье! Муха не сидела!
– Володька! – рявкнула я, и он наконец успокоился, сел прямо и потребовал:
– Говори, что сделать надо!
– На Покровском базаре есть такой Георгий Страдзе. У него, по некоторым данным, там неплохой бизнес и еще есть магазин, видимо, тоже в Покровске. Нельзя ли ему внятно объяснить, что для его же собственного блага его благоверной нужно быть со мной максимально откровенной? – попросила я.
– Запросто! – охотно отозвался Кирьянов. – Мы же такие крутые, что и фонарный столб можем на пятнадцать суток посадить, а уж найти прореху в бизнесе – пара пустяков. Ты посиди пока, остынь от своего праведного гнева, а я к начальнику управления пойду – он же тоже заинтересован в успешном завершении твоего расследования.
Он вышел, а я сидела, пила кофе и думала, что я еще могу сделать, кроме как поговорить с Ниной, есть ли у меня еще за что зацепиться. И оказалось, что она – мой последний шанс! Если по каким-то причинам разговор сорвется, то мне придется совсем кисло. Вернувшийся Кирьянов хитро подмигнул мне и многообещающе сказал:
– Иди домой и жди звонка. Думаю, что к вечеру твоя свидетельница сама к тебе прибежит. Начальник при мне покровских настропалил, и они этому Страдзе такую проверочку устроят, что он гиену к тебе сам привезет и сдаст с рук на руки.
– Спасибо тебе, Володя! – искренне поблагодарила я.
– Брось, Танька! – отмахнулся он. – Свои же люди! Чего считаться?
Приехав домой, я первым делом вставила в диктофон чистую кассету и, как следует замаскировав его, поставила на кухне так, чтобы все нормально было слышно, а потом сделала себе кофе. Я села было в кресло, чтобы с удовольствием выпить вышеуказанный кофе, но мое блаженство длилось недолго, потому что нетерпение жгло меня раскаленным железом, так что я почти тут же вскочила и начала мерить шагами квартиру – нет ничего хуже, чем ждать и догонять! Прошло полчаса, час, а звонка ни в дверь, ни по телефону все не было. Я взвинтила себя настолько, что уже буквально плевалась кипятком, как закипевший чайник. Чтобы хоть чем-то себя отвлечь, я включила телевизор, но первая же рекламная пауза привела меня в такое бешенство, что я выключила его от греха подальше – а то еще разобью, чего доброго. Попытка читать тоже успехом не увенчалась, и я только что не завыла. Решив узнать, чем закончится мое расследование, я бросила кости и, увидев 4 + 18 + 27, удовлетворенно рассмеялась, потому что этот расклад обещал мне, что все тайное рано или поздно станет явным.
Звонок в дверь раздался через три часа, и я сначала даже вздрогнула, а потом глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и пошла открывать. На лестничной площадке стояла высокая, очень красивая и дорого одетая грузинка, вся в бриллиантах, впрочем, это у них такая национальная одежда, и я не стала заострять на этом внимание, а вот ее заплаканные глаза сказали мне намного больше – видно, дома ей пришлось пережить неслабый скандал.
– Я Нина Страдзе, – сказала она. – Вы мне сегодня звонили.
– Проходите, Нина, – пригласила я. – Сейчас я кофе сделаю, и мы с вами побеседуем.
– Давайте лучше побыстрее поговорим, а то меня муж на улице ждет, – ответила она, и я поняла, что менты постарались на славу.
– А одно другому не мешает. Пойдемте на кухню, и пока я буду готовить кофе, вы начнете рассказывать, – предложила я.
Я провела ее на кухню, где она обреченно уселась на стул и спросила:
– Что вы хотите узнать?
– Все! С самого первого дня вашего знакомства! – исчерпывающе ответила я и, беря кофемолку, незаметно нажала клавишу диктофона, а потом сказала: – Если вы курите, то пожалуйста!
– Нет-нет! Что вы! – воскликнула она и, вздохнув, начала рассказывать: – У вас тут, в России, думают, что раз ты грузин, то у тебя много денег, а это совсем не так. Я из Аджарии, и семья у нас совсем небогатая. Я сначала медучилище кончила, а потом уже в институт собралась поступать. Только у нас в Грузии это очень дорого, вот мы с папой сюда и приехали. Остановились мы у родственников – они к тому времени уже справки навели, и мы знали, кому и сколько дать, так что в институт я поступила, а вот жить у них не могла. Одно дело – остановиться, пусть даже на месяц, и совсем другое – на шесть лет. В общежитие я идти тоже не хотела, да и папа мне не позволил бы – нравы там, знаете ли, те еще! Вот мы с папой и стали искать среди студенток кого-нибудь, с кем я могла бы на паях снять комнату. Тут к нам родители Марины и пришли.
– А что они собой представляли? – спросила я, вертя ручку кофемолки.
– Отец у нее был тогда заместителем начальника городского ГАИ, а мать в торговле работала, у нее был торгово-закупочный кооператив, – ответила она.
– Понятно! – хмыкнула я. – Оба, можно сказать, при деле и при деньгах!
– Да, они богатые люди были, – согласилась она. – Вот они и предложили нам такой вариант: они снимают однокомнатную квартиру для своей дочери, а я там буду жить вместе с ней совершенно бесплатно.
– С чего бы это вдруг такие подарки? – удивилась я.
– Так они предварительно узнали, что я медсестра, а дочь у них очень больная, и они хотели, чтобы я за ней ухаживала: уколы делала, следила, чтобы она таблетки принимала, ну и по хозяйству помогала, – объяснила она.
– Иначе говоря, домработница и сиделка в одном флаконе, – кивнула я. – И вы согласились?
– Мы с папой познакомились с Мариной, подумали и да, согласились, – вздохнула Нина.
– Чувствую я, что вам там нелегко пришлось, – поняла я.
– Еще как! – воскликнула она. – Марина была очень капризной и избалованной! Никогда ничего за собой не убирала и не стирала! Готовить даже и не пыталась – у них там в Пензе домработница была, вот она ничего и не умела, да и учиться не хотела.
– Чем же она занималась? Учебой? – спросила я.
– Да нет! – отмахнулась Нина. – Она по моим конспектам училась. На практические занятия, правда, ходила, но... Понимаете, ей это было совсем неинтересно. Она вообще была очень вялая, апатичная... Сядет перед телевизором и смотрит его весь день, а спросишь ее, что она видела или слышала, так она уже и не помнит ничего.
– Один человек назвал ее сонной осенней мухой, – добавила я.
– Она такой и была, – подтвердила Нина.
– Но что-то же ее в жизни интересовало? – полюбопытствовала я, отрывая взгляд от турки, в которой уже поднималась шапка пены.
– Не что, а кто! Виктор Чернов! – ответила она и отвела глаза.
– Вот как?! – воскликнула я и тут же услышала угрожающее шипение.
Кофе спасти я успела. Очень медленно, потому что мне нужно было время, чтобы прийти в себя, я разлила его по чашкам и только затем села за стол. Конечно, я ожидала чего-то подобного, но когда это прозвучало, то произвело эффект громового раската.
– И в чем же выражался этот ее интерес? – наконец спросила я.
– В том, что она могла только о нем разговаривать. О чем бы я ни заводила речь, все, в конце концов, сводилось к нему. Она могла часами рассказывать, как он ее в детстве во дворе от хулиганов защищал, как они вместе в школу ходили, как она его после уроков ждала, чтобы они могли вместе вернуться, как она ему в армию писала, а он ей отвечал, – печально говорила Нина.
– У них были какие-нибудь отношения? – спросила я.
– Конечно, нет! – даже помотала головой она. – Самым светлым ее воспоминанием было то, как он ее в щеку поцеловал, когда в армию уходил. Он к ней относился как младшей сестренке, и все, а она была в него влюблена по уши. Когда его родители с ее отцом и матерью ему что-то передавали и он должен был прийти, она места себе не находила, металась по квартире как ненормальная, плакала, смеялась.
– Почему же она никак не показывала свою любовь? – удивилась я.
– Так мать ей всегда, когда приезжала, говорила, что порядочная девушка не должна навязываться парню, что он сам должен проявить свой интерес к ней. Да и тетя Тая...
– Таисия Петровна Скворцова? – чуть не подскочила на месте я.
– Да, она! – Нина удивленно на меня посмотрела. – Вы ее знаете?
– Слышала, – сквозь зубы процедила я. – Она что, тоже к ней приходила?
– Родители Марины каждые выходные приезжали, а тетя Тая раза два-три в неделю обязательно заходила, и они все время говорили о Викторе. И тетя Тая постоянно повторяла ей, что никуда Виктор от нее не денется, что нужно быть терпеливой и ждать, а уж они ей помогут, и тогда Виктор обязательно на ней женится. Она к Марине вообще как к дочери относилась, заботилась о ней.
– Только другим людям эта ее забота таким боком вышла, что гореть ей в аду за ее старания! – зло бросила я и спросила: – Почему Марина институт бросила? То, что она приехала сюда только из-за Виктора, я уже поняла, но ведь ему было еще полгода учиться? Что же тогда случилось?
Нина уткнулась в чашку и мелкими-мелкими глотками пила кофе.
– Нина! – громко и требовательно произнесла я. – Что тогда случилось?
Она долго молчала, но наконец сказала:
– Где-то 10 или 11 декабря – я уже не помню точно – у нас в институте был смотр художественной самодеятельности, и мы пришли туда с Мариной. Она вообще никуда без меня не ходила. И там она увидела Виктора с девушкой, – медленно говорила она. – Ей стало плохо, и мы тут же ушли, я даже такси взяла, чтобы быстрее домой добраться. Там я сделала ей укол, заставила выпить таблетки, и она уснула. На следующий день я ушла на занятия, а когда вернулась, ее дома не оказалось. Я очень испугалась, потому что она была в таком состоянии, что ее нельзя было оставлять одну. Я бросилась ее искать и уже вечером нашла ее в больнице у тети Таи – та ногу сломала и в стационаре лежала. Тетя Тая позвонила нам, когда это с ней случилось, так что мы знали, где она. Привезла я Марину домой, а она только твердила всю дорогу: «Ненавижу!» и «Не отдам!». А потом в нее словно бес вселился! Утром куда-то уходила и только вечером возвращалась. Я пыталась узнать у нее, куда она ходит, где бывает, но она сначала отмалчивалась, а когда ей это надоело, заявила мне, что я за ее счет живу и нечего мне лезть не в свое дело. Она тогда и уколы себе делать больше не позволяла, и таблетки пить перестала. Такая нервная была, возбужденная. Спала плохо, все время ворочалась, вскрикивала или вообще вставала и на кухню уходила, рыдала там и смеялась. В общем, плохо с ней было. В тот день я пришла из института и смотрю: в комнате все разбросано, на кухне – тоже, кофе на столе рассыпан... Я очень удивилась, потому что держала зерна в такой банке с притертой пробкой. Начала ее искать, но нигде не нашла, а в мусорном ведре... – Она замолчала и отвернулась.
– Лежал пустой флакон из-под уксусной эссенции, – вздохнув, закончила за нее я.
– Да! – по-прежнему отвернувшись, подтвердила она. – Марина тогда совсем поздно вернулась и прямо с порога мне на шею бросилась. Она кричала: «Я убила ее! Я ее победила! Теперь он мой!» Я ее кое-как спать уложила, а сама ее родителям позвонила – я им, вообще-то, каждый день звонила и рассказывала, как она, а за это мне разрешалось домой в Грузию звонить. Они на следующий день очень рано приехали, и я им все рассказала. Они ее тут же забрали и в Пензу увезли. Вот и все! – Она повернулась и посмотрела мне в глаза, и взгляд ее был полон боли и печали.
– Почему же вы в милицию не заявили? – спросила я. – Я, конечно, не врач, но судебную медицину в юридическом проходила. Она же явно неподсудная, ваша Марина. Что у нее было? Шизофрения? Маниакально-депрессивный психоз с навязчивыми состояниями? Она же потому как сонная и ходила, что все время на транквилизаторах была! Так какой у нее диагноз?
– Шизофрения, – тихо ответила Нина. – Пока отец Марины ходил ее документы из института забирать, ее мать мне все рассказала. Марина у них единственный ребенок, и они, рано узнав о ее диагнозе, начали ее лечить, но что можно сделать в этом случае? Кардинально ничего! Они все годы скрывали ее болезнь, а сами всячески ее оберегали и баловали, только чтобы обострения не было. А она в Виктора по уши влюбилась! Жить без него не могла!
– Навязчивая идея! – кивнула я.
– Когда он в Тарасов учиться уехал, Марина ему писать начала, – продолжала тем временем Нина. – Он ей сначала отвечал, а потом все реже, реже, а там и совсем перестал. Она чуть по потолку не ходила! Пыталась жизнь самоубийством покончить! Еле-еле они тогда с ней справились, не дай бог кому бы это стало известно. А когда она школу окончила, потребовала, чтобы ей тоже устроили поступление в его же институт. Куда им деваться было? Вот они и расстарались, благо деньги были, и меня наняли, чтобы я за ней ухаживала, только тогда они мне о шизофрении ничего не сказали, а объяснили ее состояние тем, что она перезанималась, когда выпускные сдавала. Я, правда, сразу же начала подозревать, что у нее что-то с психикой – я же ведь все-таки медсестра и в лекарствах, которые они для нее постоянно привозили, быстро разобралась.
– И что же они пообещали вам за ваше молчание? Или вы не поняли, что Марина совершила преступление? – спросила я.
– Но согласитесь, что преступление она могла и выдумать, – возразила мне Нина. – При такой болезни чего только не бывает!
– Так нужно было все-таки проверить, а вдруг в городе действительно было совершено преступление с применением уксусной эссенции? А оно было совершено! И чисто случайно его жертвой стала не та девушка, которая была с Виктором, а совершенно посторонняя женщина, которая ослепла и руки на себя впоследствии наложила. Вы понимаете, что совершенно невинный человек за вашу предобрую Марину в колонии ни за что ни про что несколько лет отсидел? А вот ей бы ничего не было, потому что она ненормальная! – гневно выкрикивала я. – Так сколько же они вам заплатили? – уже устало спросила я.
– Они оплатили мне ту квартиру до окончания учебы и взяли с меня слово, что я никогда и никому ничего не расскажу, – тихо ответила она. – И я молчала бы, если бы дело не коснулось Георгия и его бизнеса. А я очень люблю своего мужа и дорожу своей семьей, у нас четверо детей!
– Бог вам судья, Нина! – вздохнула я. – Если бы вы сразу же, как только у Марины началось обострение, позвонили ее родителям, то ничего страшного бы не случилось. Они забрали бы ее в Пензу, положили в больницу или ухаживали за ней дома, как раньше, и никто бы не пострадал. Но вы испугались потерять крышу над головой и относительно безбедное существование и решили, что справитесь со всем своими силами, но переоценили их. И вот результат! Идите, Нина! – сказала я, вставая. – Сходите в церковь, помолитесь, свечки поставьте, исповедайтесь... Одним словом, сделайте что-нибудь, чтобы снять с себя этот грех, потому что и добро, и зло, совершенное нами, бумерангом возвращаются к нам же и нашим детям.
– Простите меня! – попросила она и тоже поднялась. В ее голосе слышались слезы.
– Мне-то вас за что прощать? – устало возразила я. – У бога прощения просите!
Она ушла, а я выключила диктофон и начала с остервенением мыть чашку, из которой она пила, и на душе у меня было так гадко, что другой человек на моем месте напился бы, да вот только я не любительница.
– Сколько же в людях подлости! – только и могла буркнуть я себе под нос.
Немного успокоившись, я сделала себе свежий кофе и принялась рассуждать.
«Итак, все встало на свои места! Теперь я могу с чистой совестью отчитаться перед генералом Максимовым, а уж он, если захочет, пусть разбирается с Таисией Петровной Скворцовой и Мариной. Я свое дело сделала! – подумала я, но тут же поправила себя: – Сделала, но не до конца! Виктор-то с этой сумасшедшей мается! Ну, то, что родители Марины в угоду своей дочери на подлость пошли, это ясно, но ради чего Скворцова так старалась? Она ведь сама по себе – ей-то какое дело до того, что в Пензе творится? Значит, это родители Виктора или Носовой попросили ее сделать так, чтобы он ни на ком здесь не женился, чтобы сберечь его для Марины? А что? Вполне может быть! Ради денег еще и не на такое шли, тем более что диагноза этой ненормальной никто, кроме родителей, не знал. Нет! Рано мне еще на лаврах почивать!»
Я решительно набрала номер Максимова и спросила генерала:
– Василий Васильевич! Как самочувствие Анны? Ее сын больше не ленится?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – к своему огромному удивлению, услышала я в ответ. – Все хорошо, и Люся сейчас с ней. Да она постоянно в клинике, а мы тут с сыном на хозяйстве остались. А вот как Анечку с малышами домой привезем, так зарегистрируются они с Васькой, и он поедет свою отставку оформлять. Я уже позвонил и попросил, чтобы они там особо не тянули.
– Я рада, что у вас все хорошо, – искренне сказала я. – А что там с моей просьбой?
– Да замотался я! – извиняющимся тоном проговорил он. – Получить-то нужную информацию я получил, но у меня все руки никак не доходили вам позвонить. Записывайте! Мне тут на всякий случай все его данные прислали. Итак, с 1996 года Чернов служит на Сахалине, женат на Марине Егоровне Носовой. У них есть сын Александр. Но проживает Виктор по месту службы один, а семья в Пензе. Тут есть его адрес и телефон по месту службы, адреса и имена его родителей и жены. Вам все это надо?
– Обязательно! Диктуйте! – попросила я и старательно все записала.
– Конец-то этому делу скоро? – спросил Максимов, и я поняла, что делает он это исключительно для проформы, потому что все его мысли сейчас явно заняты внуками, будущей свадьбой и прочими радостными событиями, которые вскоре ожидаются в его семье.
– Теперь уже скоро! – уверенно пообещала я.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13