ГЛАВА 9
У входа в кафе «Центральное» стояла карета «Скорой помощи», окруженная со всех сторон озабоченными людьми. Моей первой мыслью было — на поминках стало плохо Марии Евгеньевне. Но, подойдя поближе, я увидела ее и поняла, что ошиблась. Хотя выглядела Шевелькова не самым лучшим образом, но обходилась пока без медицинской помощи. Анин отец тоже был жив и здоров, хоть и пребывал уже в изрядном подпитии — его шатало из стороны в сторону. Но к кому же приезжала «Скорая»?
Мне по-прежнему не хотелось лезть на глаза Шевельковым, поэтому я надела темные очки, встала позади толпы и стала прислушиваться к бурному обсуждению только что произошедшего события. Оказалось, что во время поминального обеда в зал ворвалась растрепанная Шура Пивнева, мать покойного Василия, и торжественно провозгласила: «Это я убила Нюрку и нисколько об этом не жалею!» Конечно, Мария Евгеньевна сразу же схватилась за сердце, а Константин Филиппович — за бутылку. Остальные граждане отреагировали на признание чокнутой бабы более или менее спокойно. Все знали, что она состоит на психиатрическом учете и от нее можно ждать чего угодно. Могла признаться и в убийстве певца Игоря Талькова. Это ж надо, именно Игоря они почему-то вспомнили!
И вот, когда тетя Шура во второй раз повторила свои признания, Любарская попросила гражданку покинуть кафе и не богохульствовать на поминках. Однако Пивнева уходить не собиралась. Она обозвала Ларису Евгеньевну каким-то нехорошим словом, повторить которое никто не решился, залезла на стол и закричала: «Слушайте все — это я набросила удавку на Нюркину лебединую шею! Закончена теперь ее песня. Она ведь моего Васечку переехала! Разве вы этого не знали?» Сразу после этих слов к ней наконец-таки подоспел охранник кафе и попытался образумить несчастную женщину. Та оттолкнула его ногой, после чего продолжала бить себя кулаком в грудь и кричать, что она давно собиралась убить Нюрку Шевелькову. Усилиями четырех мужчин сумасшедшую сняли со стола и передали санитарам Скорой психиатрической помощи.
Вся эта история была бы забавной, если бы она произошла не на поминках, а на каком-нибудь студенческом капустнике.
Между тем карета «Скорой помощи» уехала, народ стал расходиться, а до меня вдруг дошло, что сумасшедшая тетя Шура прилюдно заявила о том, что она задушила Нюрку удавкой! В Дольске никто не знал об орудии убийства, никто! Более того: все считали, что Анна умерла от асфиксии, последовавшей в результате какого-то несчастного случая. То ли чокнутая мамаша наркомана просто случайно попала в «яблочко», то ли это она действительно убила Шевелькову? Но тогда Александра Пивнева вовсе не сумасшедшая!
Таня, ты хоть себя саму слышишь? Слышу — и чувствую, что голова моя идет кругом. Думала, что поездка в Дольск облегчит мою задачу, а она только все усложнила. Появились новые фигуранты — эта самая тетя Шура и «кавказец» Георгий, некогда совративший школьницу. Первая хоть и призналась в убийстве, но с психически больной, как говорится, взятки гладки. А касательно последнего вообще никаких конкретных фактов нету, кроме неаргументированных обвинений одной пенсионерки. К тому же его нынешнее местожительство неизвестно. Вполне возможно, он уже давно забыл, что в его жизни когда-то была красивая школьница Аня…
Так, и что же мне теперь делать? Может, направиться в психушку? Скорее всего буйную Пивневу уже накололи какими-нибудь сильнодействующими средствами, так что разговора с ней не получится. Надо бы еще с кем-нибудь здесь встретиться, побеседовать по душам… Но с кем? Допустим, с бывшими одноклассниками и учителями Ани и Василия… А ведь в Тарасове тоже есть над чем поработать. Я вдруг озаботилась вопросом — где мое присутствие сейчас важнее, в Тарасове или в Дольске? Были дела и там, и здесь. Мне пора как-то раздвоиться… Ну, Таня, ты и загнула! Это уже из области фантастики. А вот найти себе помощников — это можно. Только я подумала о Кирьянове, как он, легок на помине, сам позвонил.
— Алло, Володя, слушаю тебя!
— Здравствуй, Танюша! Как дела?
— Об окончании расследования говорить пока рано. — Я ушла от прямого ответа. — А как твои успехи?
— Знаешь, моя первоначальная версия провалилась. Сивоплясов оказался нормальным парнем… Пришел сегодня ко мне, все объяснил… Ну, что поделаешь, если чье-то начальство так чудит и заставляет персонал улучшать статистику свадебных случаев, надо на ком-то жениться… Да и алиби его подтвердилось. — Киря немного помолчал, а потом сказал: — Ну, ничего, мы тут еще кое-что накопали. Да и свидетельница одна неожиданно объявилась. В общем, нам с тобой нужно срочно встретиться, поскольку новые сведения напрямую касаются твоей клиентки…
— Володя, я, кажется, догадываюсь, какие сведения ты получил. Если ты подозреваешь в убийстве Скиданову, — полушепотом сказала я, чтобы не привлекать внимания к нашему разговору случайных прохожих, — то это ложный путь. Ее нагло подставили…
Никакой реакции на мои слова не последовало, более того, у меня создалось впечатление, что Володька ничего не слышал, но не потому, что я говорила слишком тихо, а потому, что его кто-то отвлек. Киря с кем-то говорил, прикрыв рукой трубку. Я уже хотела было отключиться, но тут услышала у своего уха:
— Таня, извини, мне по местному телефону позвонили. В общем, дел невпроворот. Давай-ка срочно подъезжай ко мне!
— Срочно не получится, — поспешила я разочаровать подполковника, — я сейчас в Дольске.
— А что ты там делаешь? — Киря не на шутку удивился. — Будников ведь только что оттуда вернулся. Ты не доверяешь моим людям? Это, я скажу тебе, совершенно напрасно! Я сам подбирал команду и в каждом ее члене уверен, как в самом себе.
— Не в том дело. Я приехала сюда на похороны. И знаешь, Володя, тут много чего интересного выяснилось…
— Да? И что же?
Я поняла, что подполковник достаточно заинтригован, поэтому не стала дальше тянуть резину, а сказала, снова полушепотом:
— Начну с самого интересного. Тут одна чокнутая тетка заявилась в кафе, на поминки, и призналась в убийстве… Причем учти: в Дольске никто не знает, что Анна была убита! Шевельковы скрыли этот факт от своих земляков. А эта ненормальная знала даже то, каким способом была убита студентка!
— Любопытный факт. Но ты говоришь, что она душевнобольная?
— Да, так и есть.
— Таня, — сказал Киря, переварив информацию, — у таких людей шестое чувство хорошо развито, правда, они им с выгодой для себя пользоваться не умеют. Но вот скажи, чего она добилась этими откровениями?
— Попала в «дурку».
— По-моему, Таня, не надо тебе на эту сумасшедшую время тратить. У нее просто весеннее обострение шизофрении. А моя версия гораздо интереснее! Так что возвращайся в Тарасов, мы с тобой кое-какие моменты оговорим…
— Володя, я понимаю, что эта психическая не могла убить Шевелькову, но мне кажется, ей здесь внушили, что она это сделала. — Я озвучила мысль, которая только что пришла мне в голову. — Да, да, именно внушили…
— Внушили? Кто? Зачем? — Киря забросал меня вопросами.
— Вот это и надо выяснить.
— Ну, не знаю, — протянул Кирьянов. — Таня, ты мне очень нужна здесь! Давай поступим так: я позвоню своим коллегам в Дольск, пусть они поработают по факту признательных показаний, а ты возвращайся сюда. В крайнем случае завтра снова в Дольск смотаешься и доделаешь то, что сегодня не успела. Лады?
— Хорошо, часа через полтора я буду у тебя. — Я не стала настаивать на том, чтобы остаться в райцентре, потому что моя клиентка подпала под подозрение и ее надо было спасать.
* * *
Моя «девятка» заглатывала километр за километром Волжанского шоссе, стрелка спидометра маячила около отметки в сто десять километров в час. Так что обратная дорога заняла раза в два меньше времени, чем из Тарасова в Дольск. В кабинет Кирьянова я зашла намного раньше, чем обещала. Владимир Сергеевич оторвал глаза от раскрытой папки и сказал:
— Проходи, Танечка, разговор у нас с тобой серьезный. Надо сверить наши наработки. С кого начнем?
— Давай с тебя, — предложила я с ходу.
Владимир Сергеевич хотел было возразить, но, наткнувшись на мой каменный взгляд, возражать не стал. Он начал рассказывать мне о том, как продвигается его следствие. Как я и предполагала, подчиненные Кирьянова запросили у оператора сотовой связи распечатку входящих и исходящих мобильных звонков Анны Шевельковой.
— Таня, мы обнаружили, что частенько, а в день убийства даже несколько раз подряд ей звонил один и тот же абонент. Ты не поверишь, но оказалось, что это Александр Дмитриевич Скиданов. Да, да, муж твоей клиентки. — Володька стал внимательно приглядываться к моей реакции, но я не выразила никаких эмоций. — Таня, ты что молчишь?
Я была скромна в своем торжестве, лишь слегка улыбнулась уголками рта и сказала:
— А мне известно об этом.
— Да? Значит, ты знаешь, какие у них были отношения? Ну, у этой молоденькой квартирантки и супруга твоей клиентки…
— Да никаких отношений у них как раз и не было! — Я безжалостно разбила почти справедливые предположения Кирьянова.
— Почему ты в этом так уверена? — осведомился Владимир Сергеевич, но я ничего не сказала ему в ответ, а лишь загадочно прищурилась. Киря нахмурился. — Ладно, а что ты скажешь о том, что твоя клиентка была в родительской квартире в момент убийства?
— Скажу, что она была совсем в другом месте, а конкретно — на улице Поперечной.
— У тебя неверные сведения, — возразил подполковник. — У меня имеются свидетельские показания. Уверяю тебя, Скиданова была на набережной!
— Нет, Володя, ее там не было.
— Говорю же тебе, у меня есть свидетель!
— Откуда он, интересно, взялся? — аж вскипела я. — Вы же делали поквартирный обход, никто из соседей никого и ничего подозрительного не видел!
— А свидетельница уезжала в командировку, — пояснил Кирьянов, — вчера вечером вернулась, узнала об убийстве, сопоставила кое-какие факты и сегодня с утречка пришла давать свои показания. Есть у нас еще сознательные граждане, есть!
— А не на первом ли этаже живет эта свидетельница? — осведомилась я, саркастически улыбаясь.
— На первом. А как ты догадалась? У тебя что, тоже весеннее обострение? Я имею в виду интуицию… — торопливо поправился он.
— Нет, Володя, моя интуиция здесь совсем ни при чем. Я не догадалась насчет первого этажа, я точно знаю. Но ты все равно продолжай.
— Хорошо, но буду краток. Усова — это фамилия свидетельницы с первого этажа — видела, как в то самое время у окна маячила Скиданова. В общем, она постояла пару минут словно бы в нерешительности, а потом зашла в подъезд. В своей квартире она пробыла минут пятнадцать-двадцать. Согласись, этого вполне достаточно, чтобы убить квартирантку.
— Насчет времени я еще соглашусь, а относительно другого момента — нет. Моя клиентка никого не убивала. Светлана Юрьевна — нотариус, и у нее безупречная репутация, — патетическим тоном заявила я. — Не думаю, чтоб она могла вот так запросто отказаться от своего доброго имени!
— Таня, но ведь у нее был мотив! — Кирьянов даже покраснел. Наверное, его начинало раздражать мое спокойствие. — Муж крутил амуры с молоденькой квартиранткой, жена испугалась, что он уйдет от нее к Ане, и задушила ее. Допускаю, что Скиданова просто шла поговорить с ней, но в порыве ревности она взяла и набросилась на нее! Возможно, она была в состоянии аффекта.
— Так, Володя, у тебя все? — спросила я с хитрецой, ибо собиралась срочно разбить в пух и прах несостоятельные доводы своего приятеля.
— В основном — все, остаются детали, — ответил Кирьянов и застучал карандашом по столу. Стало быть, разнервничался не на шутку.
— Владимир Сергеевич, а курить-то у тебя можно? — После страшных перспектив, обрисованных пожилой дольчанкой, мне впервые захотелось закурить.
— Кури, — сурово сказал Кирьянов и резким движением придвинул ко мне пепельницу.
Таня, кажется, ты несколько перегнула палку с тем, чтобы раскрыть свои наработки. Киря уже злится на тебя.
Я достала сигарету, чиркнула зажигалкой, затянулась, правда, неглубоко, и стала вещать о том, как нотариуса Скиданову вызвали к бабушке Прасковье составлять завещание.
— В общем, Светлана Юрьевна в это самое время была на другом конце города в закрытом доме, — подытожила я.
Кирьянов долго смотрел в одну точку, потом спросил:
— Ты уже проверила эту информацию?
— Не успела, поскольку узнала об этом только вчера вечером, а сегодня поехала в Дольск. Очень хотелось побывать на похоронах.
— Ну зачем же ты так распыляешься? — Киря всплеснул руками от неудовольствия. — Танечка, ты всегда была такой целеустремленной, а тут хватаешься и за то, и за это…
— Володя, выслушай меня внимательно.
— Хорошо, слушаю, — сказал Кирьянов, перебирая документы и избегая моего взгляда.
— Знаешь, Володя, я ведь тоже иногда ошибаюсь, — сказала я в целях примирения. — Сначала мне казалось, что убийство Анны носит бытовой характер — мол, произошла обычная соседская разборка. Признаюсь, я даже подозревала обоих квартирантов, ведь они имели теоретическую возможность убить девушку. Ты не представляешь, что именно я нафантазировала!
— Что? — Володька таки поднял на меня глаза.
— То, что Анюта изо дня в день мешала стриптизеру отсыпаться после ночной работы. А Лидию Михайловну, с ее неудавшейся личной жизнью, девушка раздражала своей молодостью, красотой и чем угодно еще…
— Ты знаешь, в моей практике бывали подобные случаи.
— Но потом я узнала, что в момент предполагаемого убийства к Шевельковой приходила женщина, которая намеренно стремилась к тому, чтобы ее заметили и приняли за Анину квартирную хозяйку. А Скиданову в это время заманили в ловушку. То есть преступление было самым тщательным образом спланировано, скорее всего оно носило заказной характер. Я встретилась в Тарасове практически со всеми людьми, с кем общалась Шевелькова. Результат — нулевой. Ну никому она не переходила здесь дорогу! Никому! — Я замолчала, потому что вспомнила свою неотработанную версию — о ревнивой подружке Сивоплясова.
— Ну? — поторопил меня Киря.
— Что? А… Ну, в общем, я предположила, что за Аней тянулся какой-то шлейф из Дольска. Я поехала туда и отправилась на похороны. Знаешь, Володя, мне много раз доводилось бывать на подобных траурных мероприятиях, но на таком, как сегодня, впервые. — Интонацией и мимикой я постаралась усилить значимость сказанного.
— Да, и в чем же заключается их особенность?
— Во-первых, там и в помине не было Аниных сверстников, да и вообще — молодежи. Во-вторых, о ней многие говорили что-то плохое. В-третьих, практически никто не знал: что же на самом деле с Аней произошло? В-четвертых, какая-то чокнутая тетка заявилась на поминки и призналась в убийстве…
— Я не понимаю — к чему ты мне все это перечисляешь? — Киря скептически поджал губы.
— Володя, я пока и сама толком мало что понимаю, но чувствую, что Анну догнало ее прошлое. У меня возникло стойкое ощущение, что два года тому назад произошло некое событие, после чего Анна оказалась в моральной изоляции, поэтому она и уехала в Тарасов. — Я услышала свой голос словно бы со стороны и даже вскрикнула: — Ну да, конечно, кое-что и в самом деле произошло! Говорят, что она задавила одного парня, сына этой сумасшедшей. То есть женщина сошла с ума, когда ее сын скончался!
— Значит, против Шевельковой было заведено уголовное дело? — Киря нахмурился. — А почему мы ничего об этом не знаем?
— Суть в том, что уголовное дело было заведено против другого человека, владельца машины. Но ходят слухи, что за рулем сидела Аня, в то время — ученица одиннадцатого класса. Она вроде бы за городом училась водить машину, а ее одноклассник, будучи в состоянии алкогольного опьянения, случайно угодил под колеса. Володя, ты спросил, зачем я все эти детали перечисляю… Молодежи на кладбище не было, потому что бывшие одноклассники считают Шевелькову виновной в смерти Василия! Хотя это и не было доказано. По той же причине хороших слов о ней было сказано очень мало. Этим же объясняется и поведение женщины, лишившейся рассудка. Но я не верю, что тетя Шура сама набросила Анне удавку на шею, хоть она и призналась в этом… Кто-то надоумил ее взять вину на себя… Вот этого «кого-то» и надо искать!
— Сыро, очень сыро, — срезюмировал Кирьянов. — Наезд случился уже давно, к тому же вина Шевельковой не доказана. Даже если она была за рулем и виновата в смерти того мальчика, то почему только сейчас ей отомстили?
— Не знаю.
— То есть никаких конкретных зацепок у тебя нет?
— Никаких, — согласилась я, — но я перед тобой сейчас выговорилась и утвердилась во мнении, что искать заказчика надо в Дольске, а исполнителя — в Тарасове. Володя, давай все еще раз обсудим…
— Таня, если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты хочешь запутать следствие. Но ты ведь почти никогда не ошибаешься. Знаешь, я уже хотел брать Скиданову, но теперь придется просто пригласить ее для разговора. И, опережая ее показания, я, пожалуй, пошлю Будникова на Поперечную, пусть выяснит, что там за дом-ловушка такой. Надо бы еще как-то выяснить, каким образом произошла утечка информации насчет бабушки Прасковьи. Ты ведь говорила, что она — давняя клиентка Скидановой, уже не в первый раз завещание переделывает…
— Мне кажется, что без помощи секретарши Лизы не обошлось.
— Придется Будникова сначала к секретарше послать, а потом уже на Поперечную. Нет, Леха медлительный, точнее, чересчур дотошный, он один в два места не успеет. Надо бы ему кого-то в помощь дать, но у меня с кадрами проблемы…
Я подумала, что моей клиентке очень не понравилось бы, если в нотариальную контору заявились бы сотрудники милиции и начали проводить допрос с пристрастием. Секретаршу мне пришлось взять на себя. Кирьянова такой расклад устроил. Как всегда, мы расстались с ним на дружеской ноте.
Встретиться с Лизой я решила в самом конце рабочего дня, поэтому из горуправы поехала домой. Мне надо было еще раз хорошенько над всем поразмышлять, желательно за чашкой-другой свежесваренной «Арабики».
Как ни странно, но с первым же глотком кофе меня посетила мысль о том, что Николай Сивоплясов вовсе не случайно интересовался, поеду ли я в Дольск. Таня, а не кажется ли тебе, что с его стороны это был не просто личный интерес, а подсказка? Кажется! Когда я разговаривала с Колей у него дома, он не располагал никакими полезными для следствия сведениями. Потом он встретился с Шевельковыми, предложил им материальную помощь, и те ее приняли. Возможно, они и рассказали зятю о своих подозрениях. А Сивоплясов счел необходимым направить меня в нужном направлении. Но почему же он не предложил мне встретиться, чтобы обо всем рассказать? Действительно, почему? Потому что я работаю на Скиданову, а не на него? Но это же совершеннейший бред! Он ведь не просил у меня денег за свою информацию, наоборот, хотел сам оплачивать мои услуги… И что же из этого вытекает? Ничего. Не может такого быть!
Я затянулась сигареткой. Чтобы там ни говорили о вреде курения, но мне оно приносит только пользу, особенно вкупе с кофеином. Меня наконец-то осенило — Николай боялся утечки информации. Он что-то выяснил, но не мог сказать об этом открытым текстом. Почему? А потому, что Шевельковы взяли с него обет молчания! Да, это похоже на правду. Мария Евгеньевна и Константин Филиппович все окутали тайной, они даже своим землякам не сообщили, что Аню убили. Это, конечно, глупо, потому что правда все равно станет всем известна, рано или поздно. Но тем не менее Шевельковы поступили именно так. И объяснение такому их поведению имеется… Думай, Таня, думай! Наезд… сумасшествие… пожар… финансовые трудности… фиктивный брак… убийство… тайна…
Нет, как-то не вяжется все это в одну цепочку. То ли все звенья — разные, то ли они все же как-то соединяются между собой, но многих не хватает. А не принять ли мне предложение Сивоплясова? Конечно, быть слугой двух господ не в моих правилах, но этот случай — исключительный.