Книга: Дело с телом
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Утром, проснувшись от трели будильника, я стремительно поднялась, постояла под контрастным душем и выпила чашку кофе. Любимый божественный напиток позволил мне почувствовать себя бодрее. С сожалением взглянув на руки — их как кошки драли, я оделась и отправилась к дому Олега Геннадьевича Камышина. Мне до ужаса хотелось прослушать его беседы. Мало ли что нового удастся узнать? Упускать надолго из виду подозреваемых — а я клюжевского должника считала таковым — попросту не стоит.
Подъехав к дому Олега Камышина, я поставила машину за деревьями — неплохое для слежки место, надо сказать. Со стороны дома моя «девятка» в глаза не бросается — стоит себе обычная бежевая машина, не слишком чистая к тому же. Зато мне прекрасно виден выход из подъезда, и, если Камышин вдруг решит отправиться на прогулку, я обязательно его замечу. А он меня не должен видеть. Да и находилась я как раз в радиусе действия подслушивающего устройства.
От Олега Геннадьевича я ожидала относительно решительных действий — ведь Анна Клюжева звонила ему, требовала вернуть деньги. Должен же он хотя бы попытаться отыскать нужную сумму.
Прижав к уху наушник, я прислушалась. В наушнике царила плотная, как вата, тишина. Ни единого звука.
Я выкурила уже две сигареты. На улице было относительно прохладно — весьма приятно после многодневной жарищи. Сидеть в машине было достаточно удобно, но скука все равно угнетала.
Я начала еще раз обдумывать ситуацию. Надо, пожалуй, поскорее разобраться с политиком Шалимовым. Почему я ничего не слышала об этой личности? Либо Константин Львович — фигура довольно незначительная, либо я слишком давно не обращала внимания на политические дела нашего Тарасова.
Политики — народ не очень общительный. Хотя что касается журналистов… Идея: если я права и Шалимов действительно — мелкая рыбешка, тогда он вряд ли откажется от освещения своей бесценной деятельности в тарасовской прессе и согласится на встречу с журналисткой. Но действовать надо очень мягко. А дальше — по обстоятельствам.
Но вот в наушнике наконец раздался щелчок, и я отвлеклась от размышлений. Посмотрев на часы, увидела, что сейчас всего лишь начало десятого. Ранний звонок — это нечто интересное. Хотя, может быть, он только для меня ранний, я люблю поспать подольше.
В наушнике раздался мужской голос чрезвычайно высокого тембра. Считается, что личности с такими голосами несколько женоподобны. Не знаю, не обращала внимания.
— Олега Камышина позовите, пожалуйста, — вежливо, но жестко попросил высокий голос.
— Это я, — напряженно ответил Камышин. Его голос я узнала сразу, память у меня отличная. — Кто говорит?
— Здравствуйте, Олег. Вы меня не узнали? Неужели успели забыть? — с ехидством произнес высокий голос. — Как вам не стыдно?
— Простите, Дима, я в самом деле не узнал вас, — нагло соврал Олег. Я была уверена, что он врет. И боится — голос должника едва заметно вибрировал.
— Как у вас обстоят дела с финансами? — осведомился обладатель пронзительного голоса.
Странный вопрос. Он что, камышинский банкир? Вот в это я поверила бы, будь мне лет двенадцать от силы. Так что у меня появилась лишь одна идея: Олег Геннадьевич задолжал не только Клюжевым.
— Я верну! Гарантирую! — Камышин с трудом пытался говорить невозмутимо, но страх все равно просачивался. Я чувствовала это очень хорошо. Думаю, собеседник Камышина тоже. — Дима, я точно верну вам все в самый ближайший срок.
— Олег, мы с вами серьезные люди, — как ребенка, увещевал Олега обладатель высокого голоса. — Вы вешаете мне лапшу на уши в течение двух с лишним месяцев. Так вот, было бы великолепно, если бы вы поделились своими финансами завтра. Вам ясно? — За мягкими фразами звучала сталь.
— Но, Дмитрий, я не смогу так быстро достать деньги! — Теперь истерика в голосе Олега Камышина звучала совершенно неприкрыто. — Вы понимаете, не смогу! Мне просто негде взять!
— Олег, не будьте ребенком, — ласково увещевал тип с высоким голосом. — Сами понимаете — не вернув деньги, вы можете заболеть от угрызений совести. — Теперь голос угрожал. Впрочем, все еще довольно мягко. Можно было даже подумать, что Олег Камышин занимал у него какую-то мелочь. На пачку сигарет, например, не более того.
— Дмитрий, дайте мне хотя бы неделю! — попросил Камышин.
— Нет, завтра или… — И в трубке раздались гудки.
Это «или» не просто насторожило, оно похоронным набатом ударило по нервам. Даже не зная вежливо-вкрадчивого собеседника Олега Геннадьевича, я могла с уверенностью сказать — он угрожает не для красного словца. И бедняге Камышину можно только посочувствовать. Ему придется не слишком хорошо, попади он в лапы этого типа. Пожалуй, будь я на месте Олега, обязательно бы расплатилась. Где бы я деньги взяла, вопрос другой. Ограбила бы старушку-процентщицу, как Раскольников, в конце концов.
Итак, действительно, Камышин был должен не только Клюжеву. И второй кредитор был гораздо более опасен. Валентин Арсеньевич, я полагаю, лишь грозился подать в суд. Этот же тип с его обтекаемыми угрозами предпочтет крайние меры, он не будет церемониться.
Так был ли для Олега смысл убивать Клюжева, если тот не представлял опасности для жизни и здоровья? Если рассуждать логично, смысла не было. В данной ситуации было бы гораздо умнее расправиться со вторым кредитором, который даже отдаленно дружеских чувств к Камышину не испытывает.
Тем не менее подозрение с Олега Геннадьевича снимать рано, версию надо проверить до конца, чтобы потом не кусать локти. Мало ли какие бывают причины для убийства… Вдруг Камышин сто лет ненавидел Валентина Арсеньевича и в итоге решился убить его? Благо и повод был.
Я сдержанно улыбнулась, услышав в наушнике пару фраз, почти целиком состоящих из отборного мата, а затем щелчок — Камышин тоже бросил трубку на рычаги.
Сидя в машине, я продолжала наблюдать за подъездом. Хотя телефонный разговор и прервался, я не спешила уезжать отсюда. Интуиция подсказывала, что торопиться не стоит — может произойти нечто интересное и полезное.
В наушнике стояла тишина. Камышин не пытался никому звонить, не стремился ни у кого просить денег. Чего же он ждет, черт побери? И где намерен раздобыть нужную сумму? Обладатель высокого голоса угрожал не просто так, не из любви к искусству, и сумма, которую ему должен Камышин, наверняка не маленькая. Следовательно, Олегу Геннадьевичу нужно поторопиться.
Интуиция меня не подвела. Минут через пятнадцать Камышин вышел из дома и направился к остановке. Заведя мотор, я поехала за ним на приличном расстоянии — не хотелось бы, чтобы меня засекли. Ужасно скучное это дело — следовать за автобусом, который еле едет. Да еще и хлопотное — довольно сложно не пропустить, на какой остановке выйдет человек, за которым следишь. А особенно в начале рабочего дня — слишком много людей постоянно заходит и выходит из автобуса. В принципе я могла бы бросить машину и отправиться на том же виде транспорта, что и преследуемый. Но честно сказать, такой выход никогда меня не вдохновлял. Да и чреват он непредсказуемыми последствиями.
Камышин вышел на площади бывшего вождя социализма. Я едва не упустила его в толпе, но, к счастью, все-таки засекла. И дальше пришлось все же оставить машину. Быстренько поставила ее на место, предназначенное для временной стоянки, и осторожно последовала за Олегом. Ничьего внимания я не привлекала, более всего я походила на даму, вышедшую на прогулку. Умею я вовремя придать своему лицу подобающее выражение, надо сказать.
Камышин шел совершенно спокойно, не оглядываясь и даже, кажется, не думая о том, что за ним могут следить. В одном месте он вдруг решительно перебежал через дорогу, едва не угодив под машину. Самоубийством, что ли, решил жизнь покончить?
Наконец мы пришли к цели. Камышин вошел в здание с многообещающей вывеской «Риэлторская служба. Обмен, купля-продажа квартир во всех районах города. Междугородний обмен». Фирма не относилась к старым, давно работающим на этом поприще — ремонт здания едва завершили.
Я мельком заглянула в окно первого этажа, но ничего не увидела. Зеркальные стекла лишь отразили стройную длинноногую девицу в элегантном костюме, со светлыми волосами. Своей внешностью я осталась довольна, чего не скажешь о другом — куда дальше направился мой подопечный, я не увидела.
Тогда я поступила просто — присела на лавочку неподалеку и закурила, ожидая выхода Камышина.
Он появился примерно через полчаса. Устало потер ладонями виски, огляделся небрежно и отправился обратно к остановке. По всей видимости, бедняга решил расстаться с квартирой. Но это было лишь мое предположение, и поэтому следовало, вместо того чтобы «провожать» Камышина до дома, узнать, что он делал в риэлторской службе.
Я поднялась, швырнула сигарету в урну и отправилась к стеклянному входу.
Внутри я увидела несколько столов, украшенных телефонами и заваленных бумагами. Компьютер стоял лишь на одном, и за ним сидела девица. Нет, с девушками общаться не хотелось бы, с мужчинами мне как-то проще находить общий язык. Но, к сожалению, таковых здесь не наблюдалось.
В дальнем конце комнаты располагалась еще одна дверь, обитая кожзаменителем. Девица с компьютером гордо восседала именно перед этой дверью.
— Слушаю вас… — с готовностью произнесла девица, заглядывая мне в глаза.
— Я хочу купить квартиру. К кому мне обратиться по этому поводу?
— Пройдите сюда, — указав на дверь, предложила мне девушка. И я последовала ее совету.
— Доброе утро, чем можем вам помочь? — ринулся ко мне высокий худощавый молодой человек с длинными светлыми волосами, стянутыми в хвостик.
— Я бы хотела приобрести квартиру, срочно, — с апломбом заявила я, широко улыбаясь.
Конечно, гораздо проще было бы выяснить все, вновь представившись сотрудником милиции и продемонстрировав свое удостоверение. Но, во-первых, работники фирмы — это не растерянные соседи, могут и заметить, что оно просрочено. Во-вторых, придется долго объяснять, почему это в связи с убийством я явилась в фирму по торговле недвижимостью.
— Прошу вас, присаживайтесь, — подобострастно пододвигая стул, предложил молодой человек. На его ядовито-сиреневом бейдже выделялись яркие буквы «Виктор Олегович Майсков, агент по недвижимости». — Что конкретно вы бы хотели приобрести? В каком районе? На какую сумму рассчитываете?
— Сумма, Виктор Олегович, мне не важна, — чуть высокомерно заявила я. — Главное для меня — срочность. Мне необходима квартира в течение ближайшего дня. Вы сможете подобрать такой вариант?
— Думаю, да, это возможно, — улыбнулся агент по недвижимости. — Ничего невозможного нет. Но за срочность вам придется заплатить нашей конторе не десять, как обычно, а пятнадцать процентов от стоимости квартиры.
— Это не имеет значения, — совершенно искренне заявила я. Я ведь не собиралась покупать никакую квартиру, так что пусть хоть двадцать, хоть пятьдесят процентов требуют.
— Мы можем предложить… — перебирая бумаги на своем столе, заметил Майсков, но дослушивать, что он хотел сказать, я не стала.
— Виктор Олегович, чтобы не тратить наше с вами время, я бы хотела сразу сказать, что именно мне требуется, — с вежливой улыбкой заявила я ему, уже успев войти в роль преуспевающей бизнесвумен, у которой на счету каждая минута времени.
Майсков утвердительно кивнул, согласившись с моими доводами. И я приступила к непосредственной реализации своего плана, то есть к описанию квартиры Олега Камышина.
— Мне нужна квартира в центре города, но в не слишком шумном районе. Этажи — не первый и не последний. Желательно выше пятого — терпеть не могу, когда под самыми окнами что-то копошится. Далее. — Я позволила себе на минуту задуматься. Агент внимал мне, как мессии, сошедшему с небес. — Три комнаты — минимум, высокие потолки, балкон или лоджия желательны. Нужно, чтобы владелец освободил квартиру как можно быстрее — я намерена въехать в ближайшие два дня. Деньги я заплачу по факту оформления сделки. Вы можете предложить вариант, который бы меня устроил?
Майсков напряженно задумался, в который раз перелистывая бумаги на своем столе и сосредоточенно жуя губами. Я даже засомневалась: может быть, Камышин совершенно не по этому поводу приходил? Не хотелось бы появляться здесь в другой раз в ином качестве.
Наконец Виктор Олегович сделал вид, будто нашел вариант, который долго искал, а на самом деле взял в руку листки, лежавшие сверху на столе.
— Кажется, я знаю, что вам предложить. Прекрасный район, центр, восьмой этаж. Улучшенная планировка, три комнаты, лоджия, — вещал молодой человек. — И владелец квартиры хочет побыстрее продать ее.
— Адрес? — решительно осведомилась я. Переведя взгляд с риэлтора на листок, который он в этот момент положил обратно на стол, я поняла — да, это именно то, что мне было нужно. Но не в том смысле, на который надеялся агент по недвижимости. Просто я успела разглядеть, что квартиру пытался продать Камышин Олег Геннадьевич, причем именно ту, в которой я успела побывать.
— Оставьте свой телефон, я позвоню вам, как только договорюсь с владельцем квартиры, — предложил молодой человек.
Только этого мне и не хватало. И я тут же заявила:
— Мне не подходит район. Еще что-то можете предложить?
— Пока нет, к сожалению, — расстроенно заметил риэлтор. — Можете оставить свой телефон — если что-то появится, я вам позвоню.
— Лучше я сама позвоню вам, если потребуются услуги вашей фирмы, — высказалась я и, попрощавшись, вышла.
* * *
Я приложила к уху наушник, чтобы прослушать «жучок», поставленный в кабинете главы редакции «Тарасовских ведомостей», но ничего не услышала — там никого не было, и в кабинете царила тишина. Посмотрев на часы, я поняла — в обеденное время Михаил Валерьевич вряд ли будет сидеть на рабочем месте, а значит, мне придется подождать. И от нечего делать я решила прослушать, о чем беседуют в курилке. По собственному опыту знаю: люди, жаждущие пообщаться с коллегами, очень редко делают это на своем рабочем месте. Курилка для задушевной беседы гораздо предпочтительнее. Да и для обсуждения планов и прочего тоже — секретарша далеко, и, если громко не кричать, никто не услышит, о чем идет беседа.
— …Ну и что это такое? — насмешливый голос Глеба Ломова я узнала сразу. — Где может быть информация?
Тут я нажала на клавишу, решив записать беседу. Мне может пригодиться все, что угодно, нельзя упускать ни единого шанса. И кассета зашуршала…
— Говорил я тебе, — медово-сладкий голос собеседника «конкурента» звучал с искренней тоской. — Надо было все разделить и хранить у себя.
— Кто же знал, что Валентин решит скончаться? — сыронизировал Ломов.
— Естес-сно, — произнес приторный баритон. — Мы же не господь бог.
— И что мы будем делать? — осведомился снова Ломов. — Где искать информацию?
— А я знаю… — лениво откликнулся его собеседник. — Где теперь ее искать? И что, черт побери, действительно делать?
— Слушай, эта информация должна появиться в газете! Если мы ее найдем — так и сделаем! — непререкаемо заявил Ломов. — И не смотри на меня такими удивленными глазами — я тебе не девица.
— Не понимаю тебя, — с фальшивой безмятежностью откликнулся собеседник. — Что ты хочешь сказать?
— Только то, что знаю, — у тебя на информацию свои планы, — ехидно протянул Глеб Евгеньевич.
— Мы не о том говорим, Глеб, — как бы равнодушно бросил обладатель медоточивого голоса, переводя разговор с явно неприятной для него темы на ту, что волновала обоих.
Я слушала и мучилась — никак не могла вспомнить, где слышала раньше этот голос. Просто не могла — и все, как будто мозги временно заклинило.
Одна догадка, да что там — почти уверенность, у меня была — человек с тягучим баритоном, по всей видимости, третий в проекте, разрабатываемом Клюжевым. То есть относительно политика. И эти двое теперь понятия не имеют, куда Валентин Арсеньевич задевал компромат. Вероятно, у каждого на него свои планы…
— Ты прав, — согласился Ломов. — Сначала надо найти информацию. Только где ее искать? Эд, у тебя есть предложения на этот счет?
Ага, ломовского собеседника зовут Эдом. Не густо, но хоть что-то. Скорее всего, Эдуард. Ладно, потом можно будет узнать. К тому же и голос у него достаточно характерный.
— В компьютере Валентина ты смотрел? — осведомился Эд. — Может быть, там где-то зашифрована.
— Ну конечно, ты один умный, — ехидно протянул Ломов. — Смотрел, естественно. Нет там ничего. Ты что, Валентина не знаешь? Он перестраховщик тот еще. И хранил все, вероятно, дома.
— Знаешь, я бы того, кто его прикончил, сам убил, — высказался Эд.
— Сначала его надо найти, — меланхолично буркнул Ломов. — И вообще, нам надо не киллера разыскивать, а информацию. Скоро готовить к печати, проект уже завершен.
— Д-да, — задумчиво протянул Эд. — А ты уверен, что стоит печатать? Может быть, переждать?
— Нет, Эд, мы напечатаем все, как только найдем. Не просто же так мы трудились? — возмутился Ломов. — И не надейся, что удастся воспользоваться информацией с другой целью.
— Я и не надеюсь, — беззлобно откликнулся Эд. — Просто думаю, не рано ли? Поближе к выборам, наверное, было бы эффектнее.
— Слушай, мы делим шкуру неубитого медведя, — напряженно рассмеялся Ломов. — Надо найти информацию. Только каким образом это сделать — вот в чем вопрос. Предложения есть?
Эдуард, видимо, задумался — в наушнике наступила тишина. Потом ответил:
— Может быть, обратиться к жене Валентина? Она должна что-то знать.
— Эд, я так не думаю. Конечно, попытка не пытка. Но она вряд ли знает о делах мужа. Сам понимаешь — об этом деле очень мало кто знал.
— Ладно, ты как хочешь, а я попытаюсь проверить. Может быть, и удастся найти.
Ничего вам не удастся, дорогие мои. Уж в этом я полностью уверена. Компромат в моих надежных руках. Но вам его ужасно хочется заполучить, правда?
Разговор прервался, и я выключила подслушивающее устройство.
Очень мне теперь захотелось узнать о проекте. Что именно собирали журналисты — и без того понятно. Как-никак документацию я прочитала. Тем не менее неплохо бы узнать все из первых рук. И я направилась в редакцию.
* * *
Ха, наивная вы личность, Татьяна Александровна Иванова! Именно так я думала, выходя из редакции «Тарасовских ведомостей». В чертовом ее офисе я провела битый час — и хоть бы что узнала! Даже мои корочки милицейские не оказали должного воздействия. Итог всех бесед таков — ничего толкового мне не сказали, отделались скупыми фразами вроде «ничего особенного, обычная рутинная работа». Впрочем, я уже давно поняла — господа журналисты не склонны к откровениям. Они вытянут все из вас, но сами информацией не поделятся.
И все же я должна узнать, чем же, черт возьми, занимались журналисты. Нет, я, конечно, понимаю, что общаться со мной они не желают. Но не до такой же степени! Придется все делать самой. Им же хуже. Сообщили бы крупицы информации — вдруг бы мне этого и хватило. Не хотите говорить — узнаю всю подноготную.
А в самом деле — что мне мешает самостоятельно забраться в редакцию и посмотреть, что это за суперсекретный проект и кто им занимался. Только делать это следует вечером.
Я подошла к вахтерам, несшим службу на первом этаже здания, и спросила вежливо:
— Простите, вы не подскажете, до какого часа работает редакция газеты «Тарасовские ведомости»?
— Здание закрывается в десять, — лаконично ответили мне. — После этого времени здесь никого не остается.
— Спасибо большое, — мило улыбнулась я и пошла к машине.
В десять так в десять. Как раз успею принять душ, отдохнуть немного и собрать все необходимое для несанкционированной проверки. Ну там отмычки и прочее. Часов в одиннадцать можно будет смело отправляться в редакцию.
Машину я оставила у подъезда и поднялась к себе.
Расслабившись в ванной и постояв под контрастным душем, сварила себе кофе и вновь посидела перед телевизором. Полное расслабление. Просто-таки блаженство.
Прослушав кассету, я оставила ее в покое. Мой мозг сегодня несколько переутомился, а мне еще понадобится мое соображение, ведь на вечер я запланировала интереснейшую операцию — проникновение в оплот тарасовской прессы. Следовательно, надо отдохнуть. Чем я и занялась с полной отдачей, поставив будильник на девять вечера и растянувшись на чистой постели.
Звонок будильника вырвал меня из сладкого сна, и я резко вскочила. Снова постояв под душем, я натянула узкие черные джинсы, черную же тонкую кофточку — чтобы не отсвечивать в сумерках — и сложила в сумку все, что может понадобиться при подобной «разведке боем». Потом сунула ноги в кроссовки и вышла из дома.
Вечерняя прохлада приятно освежала. Я совершенно не нервничала — что может быть проще, чем проникнуть в совершенно пустую редакцию. А значит, и незачем трепать себе нервы.
Оставив машину за пару кварталов от здания, я оставшееся расстояние прошла пешком. Обошла дом со всех сторон — было половина одиннадцатого, и окна были совершенно темными. Только в одном светила одна тусклая лампочка — вероятно, ночной сторож занял свой законный пост. Что же, значит, первый этаж для меня табу. Придется проникать в здание через второй. Интересно, какие там окна, и удастся ли мне их открыть, чтобы не было заметно?
Я снова обошла здание, приглядываясь к окнам второго этажа. В одном из них я заметила огрех охраны — открытую форточку. Господа, закрывайте окна на ночь! Это единственное, что я могу всем посоветовать как профессионал.
Достав из моей волшебной, потому что в ней всегда есть все необходимое, сумочки веревку с крючком, я забросила крюк в форточку. Стена у здания, надо сказать, не слишком ровная, что чрезвычайно облегчило мою задачу: я без труда добралась до выступа окна второго этажа.
Черт побери, а внутренняя-то форточка закрыта! И я осталась стоять на карнизе. Конечно, второй этаж — не слишком большая высота, но приятного все равно мало. Тем более что перецеплять веревку — занятие достаточно проблематичное.
Я осторожно поползла по карнизу. Конечно, если упаду, не расшибусь. Но все равно могу заработать пару синяков. А зачем это мне надо?
Наконец мне повезло. В одном окне форточка была лишь прикрыта, но не закрыта на щеколду. А значит, проблемы мои сводятся к минимуму. Что касается окна, открыть его не потребовало особых усилий. И вот я оказалась в темном холле. Прежде всего — веревка. Не стоит оставлять ее висящей. Мало ли по улицам бродит любопытных прохожих, жаждущих заглянуть в темные окна! А белый синтетический трос чуть не светится во мраке. Нужно отыскать то окно и отцепить веревку. Обратно я и без нее смогу спуститься.
Так, прикинем. По стене я ползла налево. Значит, теперь надо идти направо. И я пошла по коридору.
Наконец и эту проблему я решила, правда, пришлось вскрывать чью-то дверь, где мне совершенно ничего не было нужно, и только после этого я смогла спокойно подняться на третий этаж.
Бесшумно скользя по полу, я подошла к кабинету редактора. Дверь его не была для меня особым препятствием — отмычки всегда под рукой. Конечно, если меня здесь застанут — неприятностей не избежать. С другой стороны, на то я и лучший детектив города Тарасова, чтобы меня никто не заставал…
Я вошла в кабинет директора и зажгла маленький фонарик — включать электричество было бы легкомысленно, если не сказать больше.
Сначала я подошла к столу редактора и осторожно просмотрела бумаги в ящиках стола. Ничего нужного мне там не было. Обычная документация, рекламные проспекты, два-три замусоленных «Плейбоя» и потрепанный томик Пушкина с закладками на нескольких страницах, а также сломанная ручка, несколько неподточенных карандашей, пачка из-под «Кэмела» с единственной сигаретой внутри и зажигалка с вензелем.
После осмотра я включила директорский компьютер, осторожно отвернув его от полуприкрытого жалюзи окна, чтобы не отсвечивал. Просмотрев директории, я поняла, что здесь информации об интересующем меня проекте также нет.
Оглядевшись, я заметила сейф — обычный тяжелый металлический ящик с врезным замком. От пожара такой сейф убережет, а от взломщика, даже неопытного, вряд ли.
И выудив из сумки связку отмычек, я приступила к работе. Минут через пять дверца открылась с тихим, еле слышным лязгом.
На верхней полке лежали пачки денег — негусто для процветающей редакции, надо сказать. А на нижней — единственная папка, тонкая и хлипкая. Я осторожно открыла ее и просмотрела бумаги. Сфотографировала листы на всякий случай — могла же я что-то упустить при предварительном осмотре, — после чего аккуратно положила папку на место и закрыла сейф.
Проверив, все ли на своих местах, и прислушавшись, я вышла из редакторского кабинета и осторожно спустилась на второй этаж. Выскользнув в окно, я прикрыла его снаружи, чтобы не бросалось в глаза, и спрыгнула на асфальт. Дошла до машины и поехала домой.
Теперь кое-что прояснилось.
Итак, проект касался разоблачения политических деятелей, а прежде всего — Константина Львовича Шалимова. Ну это не новость, я и сама прекрасно уяснила сей факт из клюжевских материалов. Занимались раскопками три человека — Валентин Арсеньевич Клюжев, уже знакомый мне язвительный Глеб Евгеньевич Ломов и человек, чье имя мне ровным счетом ничего не говорило, — Эдуард Ефимович Гуренко.
Тот самый Эд, с которым бурно общался Ломов. Любопытная ситуация, однако. Значит, эта парочка делит шкуру неубитого медведя. Каждый хочет по-своему распорядиться информацией. Может быть, я и ошибаюсь…
Значит, информацию на политика собирали три члена редакции. Но хранилась она лишь у одного из них, два других теперь, как говорится, остались с носом.
Да, еще один момент. Так заботившая меня командировка и впрямь, как я и догадывалась, была необходима этим троим. Она тоже касалась разоблачительного проекта, но, по всей видимости, дела со столицей мог вести только Клюжев. Поэтому после его смерти необходимость в командировке и отпала.
Зато для меня теперь возникла необходимость проверить политика и его окружение.
Сегодня я уже ничего не успею сделать, поэтому могу спокойно улечься спать.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9