Глава 18
Открытия этого дня долго не давали мне уснуть: на часах время приближалось к полуночи, а я бесконечно ворочалась с одного бока на другой, не в силах отключиться от всех впечатлений и мыслей.
Записка, отпечатанная на печатной машинке, причем имя Софьи – латиницей. При обыске в доме нам нигде не попадалась печатная машинка, к тому же с русским и латинским шрифтами одновременно. Глушитель под матрасом… Вряд ли он входил в комплект к пистолету 1907 года. Значит, некто подсуетился и заказал его где-то. Где?.. Сплошные вопросы.
Я перевернулась на другой бок.
Да уж, словно подтверждая слова Айдара, текст записочки отдавал натуральным детским садом: «Ольга, подруга моя… замри на месте… закрой очи… предай пламени». И что интересно, сама Ольга, как-никак дама двадцати пяти лет от роду, почище любого малого дитяти наверняка с восторгом сердечным перечитывала эту записочку, не подчинившись приказу «предать ее пламени» (вместо того припрятав ее под матрас), и тут же послушно отправилась в подвал, замерев у Арки Желаний.
Что бы сделала я, прочитав такую записку? Посмеялась бы от души да выкинула в мусор. А Ольга…
Часы мерно тикали на стене, за окном с шумом проносились машины, поднимая фонтаны брызг из луж. Я подумала: знай наш убийца, что Ольга не послушалась его и не сожгла записку, спрятав ее под матрас, он непременно достал бы ее… А глушитель – насколько проще было бы вынести его вместе с перчатками, а то и вовсе оставить на пистолете. Быть может, наш неудавшийся убийца – далеко не Джеймс Бонд и от одного вида крови запаниковал?..
Почти тут же передо мной вдруг возник образ того парня, копии Ди Каприо, что дважды появлялся непонятно откуда и зачем. Интересно, кто он и что хотел сказать своими появлениями? Если исходить из всей логики этого «детского» дела, то он лучше других подходит на роль Гермеса Трисмегиста. Странно лишь, что он не догадался напялить маску ибиса.
Все эти мысли окончательно лишили меня сна. Я поднялась и решительно направилась в гостиную, где, помнится, оставила на журнальном столике «Автобиографию Софьи Златогорской». Хотите смейтесь надо мной, но мне вдруг захотелось еще раз перечитать те на редкость поэтические строчки о беседах с Гермесом Трисмегистом на залитой солнцем площади Каира из пятого измерения, которые я до того лишь вскользь «пробежала», чтобы быть в курсе.
С книгой в руках я вернулась в свою теплую постель и уютно устроилась в подушках. Часы на стене показывали час ночи. Чтение началось.
«В тот день мы хоронили моего дорогого кузена Сержа. Словами не передать, что я ощущала, когда смотрела на мертвое лицо в гробу – его удивительные глаза цвета неба были навеки закрыты, а мне так хотелось вновь увидеть их блеск и задор!..
После поминок все наше семейство разбрелось по своим комнатам, как выражается бабуля, «на сиесту». Я также уединилась в своей спальне: легла на кровать и закрыла глаза, по лицу тут же потекли слезы. Серж, мой милый Серж, неужели я никогда больше тебя не увижу?..
Неожиданно я услышала тихую, еле слышную музыку, в которой были и мелодия дождевых капель, и шелест травы, и колокольчики детского смеха. Потом – во мне, вокруг меня, повсюду! – зазвучал голос Гермеса: «Приветствую тебя, Софи! Не говори ничего – я все знаю. Ты должна пройти уроки смерти».
При этих словах я вся затряслась от ужаса: смерть! Страшное таинство. Смерть забрала у меня мою дорогую маму, а сегодня ее крыло накрыло любимого кузена…
Гермес был во мне и вокруг меня, он легко читал мои мысли и слышал мои слова еще до того, как я их произносила. «Не плачь! – прозвучал его голос. – Встань и иди в Зал Свободы, встань у Арки Желаний и жди».
Скользнув как тень, я сама не заметила, как очутилась на том самом месте у Арки Желаний, и в тот же самый момент кто-то опустил руку мне на плечо…
Огромная праздничная площадь, залитая солнцем, заполненная радостным народом, яркими красками и веселыми голосами; я шла, летела, приближаясь к высоким воротам Золотого Города из снов моего детства, и рядом со мной был Гермес Трисмегист – Богочеловек с головой ибиса.
– Приветствую тебя, дорогая Софи, – в его голосе звучала мудрая улыбка. – Что ты скажешь теперь – смерть ужасна?
Счастье и радость переполняли меня, я беспечно кружилась в фонтанах смеха и улыбок окружавших меня людей и жадно пила, наслаждаясь и блаженствуя, мудрые речи Гермеса, произносившего слова немного усталым голосом, который звучал вокруг меня, во мне – повсюду. «Все это для тебя – твой первый урок смерти, – говорил он. – Ты должна понять умом, сердцем и душой, что смерть – это лишь наш проводник к Золотому Городу. Ты понимаешь? Дитя мое, ты должна понять это трижды: умом, сердцем и душой. Сегодня ты поняла умом. Урок первый завершен».
…Испуганные лица склонялись надо мной, слышались рыдания и голоса, исполненные страха: «Боже мой, как ты нас напугала, несчастное дитя, на тебя обрушилась стена, ты едва не погибла!..»
Не было дивной площади, не было ворот Золотого Города и мудрого Гермеса Трисмегиста – надо мной стояли мои родные, с облегчением утирая слезы. Я ощутила тоску и бессильно закрыла глаза.
Вы говорите, что на меня обрушилась стена, а я отвечаю: нет, это Гермес положил мне руку на плечо! Вы говорите, что я едва не погибла, а я отвечаю: увы, я понимаю умом, что не дошла до рая всего лишь несколько шагов!..»
Что ни говори, а литературным даром Софья Златогорская обладала в полной мере – события жизни в ее изложении читались как блестящий триллер, и я словно наяву, в ярких красках видела ее, в компании с мифическим Гермесом движущуюся к воротам Золотого Города.
Следует отметить, что все три «урока смерти» Златогорской завершались все теми же повторениями лишь с небольшими изменениями. Второй «урок смерти», когда Гермес приказал Софье взять в руки оставленный дедом на каминной полке пистолет и выстрелить в себя, завершался так: «Вы стенаете – я едва не убила себя, а я отвечаю: нет, это Гермес положил мне руку на плечо! Вы говорите, что я едва не погибла, а я отвечаю: увы, я сердцем понимаю, что не дошла до рая всего лишь несколько шагов!..»
Третий «урок смерти», на удивление точно скопированный нашим убийцей, завершался в изложении Златогорской так: «Вы стенаете – я испила яду, а я отвечаю: нет, это Гермес положил мне руку на плечо! Вы говорите, что я едва не погибла, а я отвечаю: увы, я душой понимаю, что не дошла до рая всего лишь несколько шагов!..»
После этого Гермес возвестил Софье, что ее «уроки смерти» завершены: «Отныне ты не боишься смерти и, значит, можешь жить!» Практически сразу Златогорская отправилась вместе с любимой бабушкой в Египет и здесь, в волшебной и таинственной стране пирамид и фараонов, открыла для себя свой Золотой Город, город снов – Каир…
Я захлопнула книгу и несколько минут сидела, рассеянно глядя на отблески фонарей из окна, на тени, плетущие странные узоры на стене. Внезапно мне пришла в голову мысль, что, возможно, Ольга по-своему счастливая женщина, раз сумела и в двадцать пять лет сохранить чистую душу ребенка и воспринимает мир через призму волшебства. Как это Герман сказал: он влюбился в нее, увидев, как она кормит бездомного щенка. Быть может, просто именно в этот момент он ощутил любовь, которая исходила из нее? Ведь он вырос среди родных, которые наверняка не привыкли делиться последней корочкой хлеба с ближними своими, потому они с самого начала и прозвали Ольгу чокнутой. А я сама? Меня тоже раздражали ее слова и то, что она называла меня Учителем. «Чокнутая»!.. Как знать, может быть, на таких вот «чокнутых» и держится наш мир.
Я вздохнула, отложила книгу в сторону и, выключив лампу, улеглась поудобнее. Итак, первое, что требуется предпринять утром, – по возможности поймать неуловимого Гошу и побеседовать с ним по душам. Во-вторых, разобраться с записками, отпечатанными на некой старой печатной машинке с русским и латинским шрифтами. Удивительно, но факт: в наше время повальной компьютеризации некто, видимо, для пущего эффекта, отыскал где-то печатную машинку и не поленился отпечатать на ней заранее подготовленный текст. При обыске в доме мы никакой такой печатной машинки не обнаружили. Между тем не охваченными нашим обыском остались лишь подвал и чердак. Подвал, где произошло первое покушение, тщательно заперт, а чердак?..
Я перевернулась на другой бок. Значит, следует с утра позвонить Герману и попросить его лично поискать на чердаке печатную машинку, а заодно проверить лишний раз надежность замка двери подвала. Я же сама вполне могу пробежаться по окрестным библиотекам, где, пожалуй, в наши дни только и могут сохраниться оные печатные машинки. Конечно, возможны еще варианты – наш убийца мог попросту зайти к кому-то в гости да напечатать там свою записку, но в таком случае обнаружить что-то вряд ли возможно. А библиотеки – вариант вполне подходящий, если оббежать, по крайней мере, ближайшие к особняку. Вот уж реально «волка ноги кормят»!
И на этом моя беготня не завершится: следует еще договориться о встрече с моим старым добрым знакомым по прозвищу Оруженосец, прийти к нему и продемонстрировать пистолет. Интересно, что знаток оружия скажет про этот симпатичный «дамский» образец?
Я зевнула. Все – необходимо уснуть и немедленно: будет день, будет и пища, то бишь дела. Я крепко закрыла глаза и приказала себе спать…