Глава 11
Первым делом я позвонила Владимиру Бережнову и вкратце рассказала о том, что произошло в Оренбурге, попутно сообщив, что о судьбе Сергея Колокольцева так ничего и не удалось выяснить. Владимир в свою очередь поведал, что звонил несколько раз Кате, но та сказала, что никаких новостей нет. Эсэмэску мужу она послала.
Чувствуя себя уставшей после дороги туда-обратно, я пошла принимать душ. Странно, но голода не ощущала, хотя последний раз обедала еще вчера. Открыла холодильник, достала новую коробку апельсинового сока и с удовольствием выпила два стакана. В этот момент зазвонил телефон.
– Татьяна, – голос Владимира Бережнова звучал смущенно, но вместе с тем озадаченно, – тут у нас непредвиденное происшествие...
– Что такое? – встрепенулась я. – Новая неприятность?
– Да как вам сказать... – замялся Бережнов. – Скорее наоборот...
Я услышала приглушенный голос Аркадия Городецкого, который, видимо, что-то говорил Бережнову.
– Да, – сказал Владимир в трубку. – Мы сейчас в офисе, было бы очень хорошо, если бы вы подъехали.
– Буду через полчаса, – заверила я его и, заинтригованная, пошла собираться. Завтракать так и не стала, спустилась вниз и вывела «девятку» из гаража.
Подъезжая к офису фирмы «Пульсар», ломала голову, что там еще могло случиться. На этот раз меня никто не встречал у входа, но я сама помнила дорогу и, поставив машину на сигнализацию, поднялась наверх. Анжелика сидела в своей секретарской и со скучающим видом смотрела в окно. Я кивнула ей и постучала в дверь. Бережнов сам распахнул ее. Он провел меня к своему столу, за которым уже сидел с озабоченным видом Городецкий и смотрел на какую-то небольшую коробку, лежавшую перед ним. Поздоровавшись со мной, он пододвинул сей предмет ко мне.
– Что это? – уточнила я.
– Посмотрите, – коротко сказал Городецкий.
Я открыла коробку и увидела аккуратно сложенные пачки стодолларовых купюр.
– Неужели это вы предлагаете мне за услуги? – не понимая, в чем дело, спросила я. – Но, во-первых, даже на первый взгляд сумма слишком большая, а я еще не завершила дело – даже два, а во-вторых, мне казалось, что вы не намерены прекращать расследование...
– Нет-нет, – тут же ответил Бережнов. – Это прислали сегодня по почте.
Я вопросительно посмотрела на него, начиная догадываться.
– Да, это те самые деньги, что пропали у меня, – кивнул Бережнов. – Та же самая сумма. Те же купюры. Так что...
Он не закончил фразу.
– Получается, что вам их прислал сам вор? – как бы рассуждая сама с собой, проговорила я.
– Вот только зачем? – пожал плечами Бережнов. – Какой-то совсем непонятный вор у нас получается. Сначала он непостижимым образом крадет деньги, а потом, полюбовавшись их видом, отсылает обратно.
– Наверное, его совесть заела, – подал голос Городецкий.
– Нет, что-то здесь не то, – приняв его реплику всерьез, отозвался Бережнов. – Я, естественно, счел своим долгом сообщить вам об этом, – продолжал он, обращаясь ко мне. – Честно говоря, сам пока не могу найти этому объяснения.
– Я пока тоже, – призналась я, а Городецкий вообще ничего не сказал.
Воцарилось молчание. Я еще раз повертела в руках пачки, осмотрела коробку. Это была обычная картонная коробка, похожая на такую, в какую мог быть упакован, скажем, утюг или набор рюмок, купленный в советские времена. Никаких наклеек и надписей на ней не было.
– А как вы ее получили? – спросила я.
– Пришло извещение на получение бандероли, – пояснил Бережнов. – На адрес фирмы. Я послал курьера на почту, и он привез эту коробку. Она была завернута вот в это, – Бережнов протянул мне белый лист бумаги с обрывками скотча. На листе крупными печатными буквами был написан адрес фирмы «Пульсар». Обратного адреса не было.
– Ну что ж, – проговорила я. – Мне необходимо обдумать это все. Может быть, съездить на почту и узнать, не помнят ли сотрудники человека, который посылал эту бандероль. Хотя шансы на это, думаю, минимальны.
– Значит, придется подключить все свое аналитическое мышление, – заметил Городецкий, и я не поняла, язвит он на этот раз или говорит серьезно.
Определила по штемпелю номер почтового отделения, а также дату, когда была отправлена бандероль. Как оказалось, это случилось позавчера. Попрощавшись с компаньонами, решила пока вернуться домой.
Едва я подошла к двери подъезда и взялась за ручку, как сзади меня окликнул знакомый голос:
– Татьяна Александровна!
Обернувшись, я увидела неунывающего журналиста Ломакина. Судя по его ничуть не смущенному лицу, можно было сделать вывод, что он либо еще не знает, как распорядился Бережнов насчет его дальнейшей судьбы, либо является неисправимым оптимистом.
– Добрый день, добрый день, – затараторил он. – Я вас специально тут поджидаю. У меня есть новая идея насчет того, как разоблачить преступников!
– Знаете ли... – дипломатично начала я. – Меня это не интересует.
– Почему? – искренне удивился Ломакин. – Разве вы уже не занимаетесь этим делом?
– Занимаюсь, но... Без посторонней помощи, как оперативной, так и идеологической, – категорически заключила я. – Кстати, откуда вам известно, где я живу?
– Не забывайте, в какой газете работаю! – поднял вверх указательный палец криминальный репортер. – Уж у нас в редакции есть сведения о главном частном детективе города!
– А вам известно о реакции господина Бережнова на ваши, скажем так, неосторожные следственные действия? – прищурилась я.
– Нет, – удивленно отозвался Ломакин. – А что такое?
– В таком случае вам нужно поговорить с вашей подругой Анжеликой, она владеет информацией. А у меня мало времени, так что извините.
И, оставив озадаченного журналиста перед дверью, я прошла в подъезд, аккуратно затворив за собой дверь. Пройдя к себе в квартиру, занялась приготовлением завтрака, удовлетворенно отметив, что у Ломакина хватило ума не преследовать меня еще и здесь. После завтрака, отпивая маленькими глотками крепкий черный кофе, задумалась над происшедшим.
Деньги мог прислать либо вор, либо тот, кто знал, кто является вором. В первую очередь это должен быть его сообщник. Но зачем сообщник станет возвращать деньги? И как он забрал их у того, у кого они находились? Или они у него и были? Тогда он и есть вор? Ерунда какая-то получается, замкнутый круг! Кто вор, кто сообщник? И был ли сообщник вообще? Пока я не видела никаких мотивов для возвращения денег. В то, что вора замучила совесть, как сыронизировал Городецкий, я, конечно, не верила.
А что, если это человек, который знал о том, кто украл деньги, но при этом не был его сообщником? Просто случайно узнал... Но тогда опять возникает вопрос – как он забрал их у вора? И почему прислал тайком, не разоблачив этого человека и не назвав своего имени?
Смутная догадка промелькнула в голове и тут же померкла, поскольку зазвонил телефон. А едва вспыхнувшая искрой мысль уже погасла.
На проводе был Мельников, причем голос его был кристально чист и тверд.
– Ну что, нашелся твой потеряшка! – небрежно проговорил он.
– Неужели? – обрадовалась я. – И что с ним было?
– Да примерно то, что ты и предполагала. Перепугал его этот ваш... как его...
– Алекперов, – подсказала я.
– Ну да... Вот фамилия тоже, язык сломаешь! К тому же этот Колокольцев говорит, что был страшно зол на жену, а когда еще выяснилось, что из-за ее подружки у него дополнительные проблемы, вообще решил свалить от греха подальше. И вообще, он думал, что у этого азербайджанца претензии не только к Марианне, но и к его жене. Он ей теперь вообще не доверяет и подозревает в связи с каждым знакомым мужчиной. Боялся, что тот будет и дальше трясти деньги с него самого – тот ему пригрозил, что придет снова.
Скрывался у одного своего старого знакомого, о котором никто не знает. А потом получил эсэмэску от жены и понял, что бояться нечего. Кстати, он сам пришел к нам и заявил, что никто его не похищал. Представляешь, Таня, какой сознательный гражданин?
– Да, уже наслышана о его добропорядочности и законопослушности, – согласилась я.
– Вот все бы такими были! – подхватил Мельников.
– Размечтался! – усмехнулась я. – Учись работать в экстремальных условиях.
– Да только в таких и приходится. Ладно, пока!
А потом позвонила сама Катя Колокольцева и взахлеб принялась благодарить меня за то, что ее муж нашелся. Хотя я и не намеревалась расследовать его исчезновение – так, просто попутно пришла в голову мысль насчет эсэмэски, которая оказалась удачной. Сказала Колокольцева также, что и деньги нашлись, поскольку их взял сам Сергей. Правда, Катя добавила, что муж даже не заехал домой, а сразу отправился на работу и вообще его тон не был дружественным, тем не менее она успокоилась.
Время же приближалось к часу дня. Я выпила еще одну чашку кофе, после чего поехала к Леве Бурштейну, визит к которому из-за катавасии с Марианной отложился на сутки.
Жил он в не совсем удачном месте, недавно застроенном новыми домами, которое нельзя было назвать ни центром, ни окраиной. Главным неудобством было то, что туда было трудно добираться – от остановки общественного транспорта приходилось долго идти пешком до его дома. На машине тоже не совсем удобно, поскольку дорога к дому Левы была очень наклонной, к тому же узкой и неровной, и мне изо всех сил приходилось лавировать, чтобы не заехать в одну из многочисленных выбоин.
Наконец я подъехала к девятиэтажному дому на улице Береговой и, выйдя из машины, направилась в подъезд. Позвонив, стала ждать. Вскоре дверь распахнулась, и перед моими глазами предстал невысокий, пухленький, кудрявый брюнет в круглых очках. Вид у него был очень напыщенный, а голова гордо вздернута. Вид его полностью соответствовал шутливому выражению «маленький, но очень гордый».
– Добрый день, могу увидеть... – Я на мгновение запнулась, поймав себя на мысли, что не знаю отчества Бурштейна, а обращение «Лева» казалось слишком фамильярным, – господина Бурштейна? Илья Григорьевич Воропаев посоветовал мне к вам обратиться, – специально сослалась я на главного редактора, а не на молодых дарований, дабы придать весомости рекомендации.
– Здравствуйте, сударыня, – с непроницаемым видом произнес Бурштейн, напуская на свое лицо оттенок даже некой покровительственности. – Проходите.
Я разулась и прошла за Левой в кухню, где он сразу же поставил чайник на плиту. Я отметила, что живет тарасовский писатель не в нищете, но в то же время довольно скромно.
Кухонная мебель была самой обычной, посуда тоже, правда, одет Бурштейн был в дорогую рубашку и фирменные джинсы, а на его указательном пальце красовался золотой перстень, явно не относившийся к ширпотребу. В остальном же все было просто.
Видимо, заметив мой оценивающий взгляд, Бурштейн со вздохом заметил:
– Творческая интеллигенция в нашей стране никогда не жила богато. Поэтому творчеством стоит заниматься только по призванию. Если просто не можешь заниматься ничем другим. Если вы насчет собственных проб пера, то советую обратить внимание на этот факт.
– Увы, я лишена творческого начала, – развела руками. – И к вам пришла совсем по другому поводу.
– Слушаю, – чуть удивленно приподнял брови Бурштейн.
– Я насчет Артема Бережнова, – пояснила. – Нестеров и Курочкин говорили, что вы знаете о нем что-то важное. А я занимаюсь расследованием гибели Артема, и мне было бы очень нужно об этом узнать.
– Когда я говорил этим неучам, что знаю нечто важное, имел в виду важное для самого Артема, для меня, а также для всей нашей творческой среды! – надменно, акцентируя каждое слово, проговорил Бурштейн. – А что касается частного детектива, то вам вряд ли это поможет.
Я почувствовала легкое разочарование, тем не менее не отстала от Левы.
– Если вам все-таки не трудно, расскажите, в чем дело, – попросила я.
– Хорошо, я не спорю, слушайте, – пожал плечами Лева. – Сейчас только чаю налью.
Он разлил чай по большим бокалам и поставил передо мной сахарницу, а также тарелку, на которой лежало печенье.
Бурштейн отпил чай и картинно начал:
– Некоторое время назад мы с Артемом заключили деловое соглашение. Устное, разумеется. Мы хотели поехать в Москву и попробовать начать сотрудничество с московскими издательствами. Но так как у нас не было денег на поездку, все это было только в планах. Правда, Артем говорил, что сможет деньги достать. С этой стороны он был нужен мне, поскольку обещал в этом случае мне одолжить. А я был нужен ему, потому что у меня в Москве есть знакомые литераторы. Таким образом, мы оба были полезны друг другу. Но он почему-то все никак не мог достать денег. И когда я однажды в очередной раз задал ему вопрос на эту тему, он неожиданно заявил, что во мне не нуждается и поедет сам. Причем очень скоро. Мне ничего не оставалось делать, как снова убедиться в том, что подлость людская безгранична, – с пессимизмом закончил Бурштейн.
– То есть у Артема были деньги? – уточнила я.
– По его словам, да, – ответил Бурштейн. – Не знаю, откуда он их взял, только хвастался, что теперь может издать все свои творения, а мы можем и дальше прозябать здесь.
«А Нестеров с Курочкиным, да и Воропаев ничего подобного не знали, – отметила я про себя. – Но когда Бурштейн виделся с Бережновым? Позже их?»
– А когда это было? – быстро спросила, начиная волноваться.
– Это было в среду, – ответил Лева. – Мы как раз столкнулись в издательстве.
– А зачем он туда приходил, если у него были грандиозные планы насчет покорения Москвы? – спросила я.
– Как же! Нужно же сообщить, что он теперь звезда, а мы полные провинциальные ничтожества! Все абсолютно ясно! – безапелляционно заявил он, подкрепив свои слова размашистым жестом ребром ладони по воздуху.
Он допил чай и, посмотрев на часы, заявил:
– Через пятнадцать минут ухожу – у меня жена лежит в больнице, необходимо ее навестить. Предупреждал вас, что ничем не смогу помочь, так что, увы! – Он вздохнул.
Но я была уверена, что Бурштейн ошибается. Он дал мне очень ценную информацию, я была практически уверена в своей догадке. Уже примерно представляла себе, в чем дело. Поэтому поспешно попрощалась с писателем и покинула его квартиру.
В машине на всякий случай кинула кости и увидела следующее:
31 + 8 + 20 – вас беспокоит справедливое недоверие к одной особе. Подозрение это было вызвано одним обстоятельством, которое повергло вас в смятение, так как были задеты ваши застенчивость и стыдливость.
Ложной стыдливостью и застенчивостью я не страдаю, но в целом все правильно. Именно так и думала. Теперь путь мой лежал в фирму «Пульсар».
Подъехав без предупреждающего звонка, я поднялась на второй этаж и вошла в секретарскую.
– А их никого нет, – сообщила мне Анжелика. – Ни Владимира Алексеевича, ни Аркадия Дмитриевича. Их вызвали срочно на какую-то встречу.
– А я не к ним, – с улыбкой озадачила ее. – Я пришла к вам, Анжелика.
– Ко мне? – удивилась та. – Зачем?
– Скажите, пожалуйста, в тот день, когда у Владимира Алексеевича пропали деньги, не приходил ли к нему Артем?
– Да, Артем приходил, – кивнула Анжелика. – Правда, Владимир Алексеевич был занят, я сказала Артему, чтобы подождал. Он посидел немного, поболтал со мной, потом сказал, что раздумал ждать, и ушел.
– Вы видели, как он уходил? – уточнила я.
– Да, вышел в коридор, – недоуменно пожала плечами девушка. – А потом, когда я следом вышла в туалет, то видела, как он остановился возле лифта.
– А когда вы выходили, в секретарской кто-нибудь оставался? – спросила я.
– Не-ет, – протянула Анжелика.
– Сколько времени вы отсутствовали?
– Минут семь, – подумав, сказала Анжелика.
– А почему же вы утверждали, что никуда целый день не отлучались? – строго сдвинула брови я.
– Но я не знала... Не думала, что отлучку в туалет можно считать отсутствием на рабочем месте, – растерянно пролепетала Анжелика. – И потом, меня же не было всего минут семь... Может, десять...
– А вы говорили Владимиру Алексеевичу, что в тот день к нему приходил брат?
– Нет...
– Почему?
– Да забыла просто, – захлопала глазами Анжелика. – Не думала, что это важно. И потом, это же брат, а не по делу кто-то.
– Понятно, – сказала я и принялась нажимать кнопки своего мобильника. Однако телефон Бережнова оказался отключен – возможно, он находился на мероприятии, на котором пользование мобильником выглядело неэтичным. Поэтому я повернулась к Анжелике и четко проговорила:
– Прошу, как только Владимир Алексеевич вернется, передать ему, чтобы он сразу позвонил мне на сотовый. Надеюсь, этого вы не забудете?
Анжелика затрясла головой и опустила глаза. Я, не попрощавшись, вышла из приемной и поехала домой дожидаться звонка от Бережнова. Успела как раз пообедать, когда зазвонил мой мобильник. Нажав на кнопку, услышала голос Бережнова:
– Таня, что случилось? Я тут застал Анжелику в слезах, она говорила, что вы просили позвонить?
– По телефону не стану объяснять. Могу только сообщить, что знаю, кто украл у вас деньги. И предлагаю встретиться.
– Тогда приезжайте ко мне домой, – сразу же сказал Бережнов. – Буду там через пятнадцать минут.
– Отлично, – ответила я и отключила связь.
Владимир сам открыл мне дверь и провел в свою комнату, где уже сидел Городецкий.
– Думаю, Аркадий Дмитриевич имеет право присутствовать при нашем разговоре? – обратился Бережнов ко мне.
– Да, безусловно, – ответила я. – Причем ему будет гораздо менее неприятно услышать истину, чем вам.
– Что вы хотите сказать? – нахмурился Бережнов.
Выдержав паузу, я четко проговорила:
– Абсолютно убеждена, что деньги у вас из сейфа украл Артем, ваш младший брат.
Бережнов еще больше нахмурился, Городецкий заинтересованно и пристально посмотрел на меня. Я спокойно выдержала взгляды обоих.
– Позвольте узнать, – с расстановкой произнес Бережнов, – на чем основывается ваша убежденность?
– Извольте, – кивнула я. – Выяснила, что незадолго до своей гибели Артем хвастался перед знакомым писателем в издательстве, что у него есть необходимая сумма для издания его стихов. Кроме того, в самое ближайшее время собирался ехать в Москву. Уже это обстоятельство натолкнуло меня на мысль, что он украл деньги. Поскольку вы сами говорили, что, кроме как у вас, ему их взять неоткуда.
Бережнов хмуро молчал и слушал.
– Затем, – продолжала, – я решила проверить свои подозрения и поехала к вам в фирму. Мне нужно было поговорить с Анжеликой и выяснить, что же все-таки происходило в тот день, когда пропали деньги. И Анжелика сообщила, что, оказывается, к вам приходил Артем.
Бережнов быстро поднял на меня глаза и весь обратился в слух.
– Так вот, он посидел немного, поскольку вы были заняты, затем неожиданно встал и ушел. А следом вышла Анжелика. Она видела Артема стоящим у лифта. А он вполне мог видеть, что она покинула кабинет и направилась в туалет. Поэтому ничто не мешало ему быстро отпереть сейф и взять оттуда деньги. А потом спокойно уйти. А Анжелика была убеждена, что он ушел сразу же. Просто уверена, что все было именно так. Меня несколько удивило то, что Анжелика не сообщила вам ни о визите Артема, ни о том, что оставляла приемную на время. Я не стала указывать ей на просчеты в работе, поскольку это не мое дело, но, думаю, причина ее слез осознавание того, что она представляет собой как секретарша.
Честно признаться, я намеренно произнесла эти нелестные речи в адрес Гвоздиковой, которая успела уже нажаловаться на меня. Хотела хоть немного спустить Бережнова с небес на землю. А то он, ослепленный яростью и обидой на жену, мог возвести свою секретаршу прямо-таки на пьедестал.
Городецкий едва заметно усмехнулся и посмотрел на Бережнова. Тот поймал его взгляд и смутился.
– Ладно, это сейчас неважно, – пробормотал он. – С Анжеликой поговорю. Что ж, то, что вы говорите, вполне похоже на правду. Но только как Артем смог открыть сейф?
– Либо с помощью отмычки, либо с помощью ключа, – ответила я.
– Но где он мог взять и то и другое? – занервничал Бережнов.
– Не знаю. Но я вот о чем подумала... Теперь мы знаем, что у него была связь с Региной... Кто знает, не воспользовался ли он ее помощью?
И тут же пожалела о сказанном. Глаза Бережнова стали наливаться кровью, и он медленно приподнялся с кресла.
– Владимир, я могу и ошибаться! – крикнула я.
– А вот сейчас сам все выясню... – прошипел Бережнов, выскакивая из кабинета и устремляясь к комнате жены. Мы с Городецким кинулись за ним.
Бережнов распахнул дверь и ворвался к Регине. Тут подоспели мы с Городецким и увидели, что женщина лежит на постели с журналом в руке. Владимир резко схватил ее за плечи и, встряхнув, закричал:
– Ты дала ключ этому щенку?
Регина вспыхнула и мелко задрожала. Я уже поняла, что мои подозрения оправдались. Понял это и Бережнов. Городецкий, боясь, как бы сейчас не начался новый скандал или даже драка, поспешил вклиниться между супругами.
– Я предлагаю выслушать Регину! – подняв руки, проговорил он. – Тебе, Вова, лучше сесть на стул.
Бережнов нехотя отпустил жену и опустился на стул. Мы с Городецким сели на диван. Регина, испуганно глядевшая на нас, вдруг расплакалась. Я молча протянула ей свой платок, а Городецкий наполнил стакан соком и поставил его на тумбочку перед диваном.
Регина выпила сок, вытерла глаза и тихо сказала:
– Вы считаете меня воровкой... Но это совсем не так! Я действительно дала Артему ключ, но не знала, что он собирается украсть деньги. Он обманул меня, сказал, что хочет помириться с Владимиром и подбросить ему в сейф письмо с предложением о примирении, а также свои стихи. Якобы Владимир все это увидит, прочитает, поймет и... перестанет на него сердиться. Вспомнит Темино детство. В детстве Артем был мастером на разного рода шутки и сюрпризы. И подсовывал свои записки или какие-то милые штучки в разные места... – Она невольно улыбнулась, но тут же осеклась и бросила осторожный взгляд на мужа.
Я заметила, что у Владимира непроизвольно задергалась щека.
– Это сейчас понимаю, как глупо попалась на удочку Артема, – с горечью продолжала Регина. – Но тогда мне и в голову не могло прийти ничего подобного. Я всегда знала, что Артем не святой. Но что он способен на такое...
– Ладно, Регина, с этим все ясно, – сказал Городецкий. – Никто тебя не обвиняет. Скажи только, откуда Артем знал, что в сейфе будут деньги?
– Он этого не знал... Во всяком случае, я не говорила. И сама не знала, куда Владимир их положит, – Регина говорила, не глядя на мужа, и вообще так, словно его не было в комнате.
– Думаю, – подала голос я, – что действовал наудачу. Ему просто повезло. Если бы в сейфе ничего не оказалось, повторил бы свою попытку в дальнейшем.
– Да, наверное, – согласился Городецкий. – Так что теперь остается только один вопрос – кто убил его самого?
Невольно все взгляды обратились на Регину. Она, растерянная, то сжимала, то разжимала кулаки. Потом тихо проговорила:
– Понимаю, что вы все думаете на меня. Но уверяю, что не убивала его! Когда потом поняла, что это он украл деньги, то сразу поехала к Артему, но его не было дома. А на вечеринке я выбрала подходящий момент и поговорила с ним в галерее. Мы крупно поругались... Но и все на этом! Клянусь, я не убивала! Конечно, не могу этого доказать и прошу просто поверить.
– Вы не должны доказывать собственную невиновность, – возразила я. – Это моя задача – найти убийцу и доказать его вину.
– А... вы уже кого-то подозреваете? – решилась на вопрос Регина.
– Точно пока ничего не могу сказать, – уклончиво ответила я.
– А тебя это вообще не должно касаться! – заявил-таки о своем присутствии в комнате Бережнов. – Ты и так уже показала, на что способна, сделала все, что могла! Так что сиди теперь и молчи, пока я решаю твою дальнейшую судьбу!
Регина опустила голову и, не глядя на мужа, спросила:
– Полагаю, мне пора собирать вещи? Или ты и из вещей мне ничего не позволишь забрать?
– Думаю, – вмешался Городецкий, – что вы обсудите это потом. Не стоит сейчас пороть горячку, лучше подождать. Пойдемте.
Я поднялась вслед за Городецким. Бережнов хотел было сказать жене что-то еще, но Аркадий решительно потянул его за рукав. Они вышли из комнаты.
– Пойдемте ко мне, – устало сказал Бережнов.
Вернувшись в кабинет, он обратился ко мне:
– Я вам весьма благодарен, Татьяна, за то, что вы выяснили, кто украл мои деньги.
– Да, но вернулись они к вам все равно не благодаря мне, – заметила я.
– Это неважно. Не могу сказать, что счастлив, узнав, что мой брат был вором. Но вы сделали все, что могли, поэтому вознаграждение за это можете получить прямо сейчас.
С этими словами Бережнов протянул мне конверт.
– Спасибо, – кивнула я. – Но остается еще смерть вашего брата.
– Да. И я по-прежнему настаиваю, чтобы вы ее расследовали. Тем более что у вас прибавилось материала для анализа.
– Хорошо.
Попрощавшись с Владимиром и Аркадием, я поехала к себе домой. Отключила все телефоны, села в кресло и занялась анализом. Стала вспоминать поведение и настроение Артема на вечеринке, после которой его убили. Артем выглядел весьма спокойным и уверенным в себе. Следовательно, либо не знал, что денег у него уже нет, либо они тогда еще действительно были. А это означает, что, скорее всего, тот, кто его убил, и забрал деньги.
Но снова возникает пресловутый вопрос – зачем их прислали? Если они что-то не поделили с сообщником и на этой почве возникла ссора, закончившаяся убийством, то вряд ли преступник стал бы потом так поступать.
А что, если это все-таки Регина? Она одна знала, что деньги украл Артем. Может быть, хотела их вернуть? И сделала это, когда пришла в себя после действия наркотиков, то есть через несколько дней после убийства?
Здесь как раз все сходится. Но до конца я уверена не была. К тому же не было никаких доказательств. И потом, если Регина убила Артема и сразу же забрала деньги, то почему не взяла заодно и перстень? Забыла? Возможно, возможно...
Мысли в моей голове водили хоровод, к тому же сказывалась усталость после посещения Оренбурга. Я чувствовала, что мне необходимо поспать хотя бы пару часов, чтобы восстановить силы и дать мозгу отдохнуть. Тогда, возможно, смогу найти разгадку смерти Артема Бережнова и таинственно вернувшихся денег.
Я проснулась около шести вечера и чувствовала себя вполне отдохнувшей. Спать больше не хотелось совершенно, и мысли мои невольно возвращались к делу Бережнова. Была уверена, что стоит еще немного напрячь свои извилины, и докопаюсь до истины.
Я стала анализировать все, что произошло с момента кражи денег и по сей день. Пока абсолютно ясно только одно – деньги украл Артем. И, наверное, по этой причине его и убили. И убил явно не сообщник. Но кто? Кто из этой компании, убив Артема, стал бы потом присылать деньги Владимиру? Каковы мотивы такого поведения?
Я вспомнила слова Регины насчет того, что та провела крупный разговор об этом с Артемом на вечере у себя дома. Беседа происходила в галерее... Хотя и не поинтересовалась у Регины, не передавала ли та кому-то его, я была уверена, что нет. Вряд ли Регина стала бы делиться с кем бы то ни было такой тайной, тем более что сама являлась невольной пособницей Артема. Значит...
Еще раз прокрутила в голове все события, промелькнувшие на той вечеринке. Еще раз вспомнила расстановку, когда кто уходил, приходил в комнату... Как потом вели себя присутствующие. Вспомнила, что в какой-то момент действительно Артем покидал комнату, а почти вслед за ним вышла и Регина... Кто оставался?
Я отчаянно напрягла память. Припомнив обстановку в комнате, стала догадываться, что там, скорее всего, произошло... И если это так, то все сходится. Именно у этого человека был мотив вернуть деньги. Правда, не было очевидного мотива убивать Артема, но я уже догадывалась, что примерно произошло в его доме в ту трагическую ночь. Мне предстояло выяснить лишь подробности, детали. Но в главном была уверена – сейчас я на верном пути. Других версий просто нет. К тому же у многих участников дела алиби.
Невольно я задумалась, как лучше повести беседу. Честно говоря, я чувствовала себя не очень хорошо от мыслей, что мне предстоит сделать. Но сделать все же необходимо, дело так или иначе нужно завершать. Просто нужно решить, как поступить в случае, если окажется, что я права. Решила посоветоваться с костями, так как очень мучилась сомнениями.
15 + 25 + 2 – вы нанесете вред не только себе, но и другим, если будете подавлять любовь и другие чувства, которые, как вам кажется, являются свидетельством вашей слабости.
В принципе, я понимала, о чем они говорят, – рекомендации соответствовали моим думам и переживаниям. И догадывалась, что кости мне советуют сделать.
Сосредоточенно нахмурилась и подумала еще несколько минут. Потом решительно поднялась. Резко вставая со стула, задела кости рукой и смахнула их на пол. Все три двенадцатигранника упали на ковер, и я увидела новую комбинацию, а все толкования знала наизусть:
27 + 2 + 20 – у того, кто делает добро, все на свете получается. Желания ваши исполнятся.
Была уверена, что это произошло не случайно. Кости, видя мои колебания, решили еще раз убедить меня в том, какое решение выбрать. Теперь я точно знала, как поступлю. Конечно, все будет зависеть от ситуации, но пока остановлюсь на этом варианте. И нужно спешить, чтобы поскорее убедиться в собственной правоте.
Я быстро умылась, наложила новый макияж и, накинув плащ, пошла в холодную ветреную ночь на улицу...
