Глава 10
— Куда ты меня ведешь? — следуя по пятам, в который уже раз спрашивал Труднов. — Ты можешь сказать? Что за тайны такие?
— А никаких тайн тут нет. Просто мне нужно, чтобы ты мне слегка подыграл.
— Так как же я это сделаю, если понятия не имею, о чем идет речь.
— А если будешь иметь, можешь все испортить. Уверена, ты сориентируешься по ходу.
— Если ты не скажешь, что собираешься делать, я откажусь, — заявил неожиданно Петр, остановившись.
Я мило ему улыбнулась и, подхватив под руку, повела ко входу в кафе «Фортуна».
— Мне не нравятся эти загадки, — капризничал юноша, словно маленький ребенок.
— Неужели ты боишься? А мне казалось, ты смелый и отважный. Ты начинаешь меня разочаровывать. Расслабься, мы всего лишь немного тут посидим, мило поболтаем. Меня пригласили на обед, но одной прийти было неудобно. А помощь твоя мне позже потребуется. Извини, что сразу не сказала.
Петр слегка нахмурился, прикинул, стоит ли ему обижаться или нет, а потом успокоился. Мы вошли в кафе, и я сразу направилась к бармену.
— Скажите, столики под номерами пять и восемь в соседнем зале уже заняты?
Бармен заглянул в свой журнал и утвердительно кивнул.
— Да. И там, и там уже сидят.
— Отлично. Благодарю вас.
Я снова подцепила Петра под руку и повела в другой зал, где все столы были отделены друг от друга тяжелыми бархатными шторами и в общем-то представляли собой уютные кабинки, вызвать в которые официанта можно было нажатием маленькой кнопочки в столе. Так что я вовсе не случайно выбрала это заведение, прекрасно зная, что здесь можно собрать всех, причем так, чтобы какое-то время никто друг друга не видел. И вот теперь представление начиналось!
— Кто тебя пригласил? — продолжая следовать за мной, спросил Петр.
— Моя клиентка. Они со своей семьей решили отпраздновать одно событие и пригласили меня с моим молодым человеком. Но так как такого под рукой не оказалось, я взяла с собой тебя. Ты же ведь сможешь сделать вид, что мы старые друзья? — Я лукаво заглянула ему в глаза.
Труднов был слегка обескуражен, немного нервничал, но стойко держался. Он уже понял, что влип, и теперь, видимо, искал способ все поправить. Но было уже поздно: я взяла его за руку и, отогнув штору, втащила следом за собой в круглый шатер со столом в центре, вокруг которого уже сидела в полном составе семья Синявских.
— А вот и мы! — громко произнесла я. — Извините, что опоздали. Пробки на дорогах.
— Мы вас уже давно ждем, — спокойно заметила Элла Владимировна, выжидательно глядя на меня. Остальные больше походили на заключенных, которых согнали сюда силой и содержат тут против их воли. Лиля же, как только увидела Петра, в первую секунду испуганно встрепенулась, затем суетливо забегала глазами по сторонам и, сорвавшись с места, заявила:
— Ну все, мне надоело. Я иду домой. Не желаю слушать байки этой придурошной.
— А ну сядь, я тебе сказал! — рыкнул на нее отец. — Покинешь этот зал, когда я разрешу. — И девица тут же опустилась на свое место, не посмев возразить. Видимо, глава семьи все же имел какой-то вес. Затем он обратился ко мне: — Жена сказала, что сегодня вы нам все расскажете. Это так?
— Совершенно верно. — Я заняла свободный стул, жестом приглашая Петра сделать то же самое. — Кстати, познакомьтесь: это мой старый знакомый, Труднов Петр.
От меня не ускользнуло, как скрестились взгляды Артема и центральной фигуры планируемого действа. Но пока оба молчали, хотя каждый уже понял, что сейчас будет жарко.
— Ну, приступим. — Я сложила руки на столе перед собой и многозначительно посмотрела на Марину и Артема. Та слегка сжалась, цепко ухватив за руку Артема. — Думаю, что первым мы дадим слово Марине и Артему. У них есть что сказать. Я, конечно, и сама могу, но предпочитаю дать шанс им. Ну… — Я подталкивала ребят.
Они все еще не решались, взволнованно переглядываясь и держась за руки.
— Ну что, мне начать?
Марина кивнула:
— Мы вам доверяем.
— Мы? — Отец уже начал о чем-то догадываться. Я не дала ему возможности развить его мысль, заговорив:
— В общем, так. В ходе моего расследования мне удалось установить, что Артем не является родным ребенком в этой семье. Его вы усыновили и взяли к себе, когда он был маленький.
— Да, мы с отцом… — начала было Элла Владимировна, видимо, желая оправдаться перед дочерьми, но те не выразили никакого удивления, а потому я решила продолжить, перебив ее:
— Не спешите. Об этом уже известно всем членам вашей семьи.
— Как? — женщина удивленно воскликнула.
— Я нашла у тебя в шкафу бумаги, — созналась нехотя Лиля, косо посматривая в мою сторону. — А потом сказала Маринке.
— Но почему же вы нам не сообщили, что знаете?
— А зачем? Что бы изменилось? Папа ведь так хотел сына, — в голосе Лили слышалась обида. — А мы просто мечтали о лишнем рте в нашей семье.
— Ты его всегда ненавидела, — завелась Марина. — Даже когда не знала. Твои дружки всегда его обижали.
— Марина, не надо, — попытался усмирить девушку Артем.
— А почему не надо? Пусть все знают, что она за стерва. Между прочим, Артем не виноват, что у него такие родители, что они отказались от него. Он хороший человек, и… он отец моего ребенка, — все ж таки решилась выдать свою тайну девочка.
За столом все замерли. Причем первой очнулась Лиля и язвительно добавила:
— Я подозревала, что без него тут не обошлось. Отлично вы спелись, хорошая вышла пара.
— Мама, папа, — Марине не терпелось поделиться своими чувствами и излить душу. — Мы уже давно любим друг друга. Артем меня оберегает, во всем помогает. Он замечательный человек, он самый лучший.
— Почему вы ничего нам не сказали? — спросила Элла Владимировна. — Неужели бы мы не поняли?
— Мы не хотели мешать твоей карьере, тебя ведь могли уволить, если б это стало известно.
— Это я попросил не говорить, — заступился за Марину Артем. — Вы всегда были так добры ко мне, вы меня вырастили, заменили мне и отца и мать. Я боялся, что если вы узнаете, то это отдалит нас друг от друга. — На глаза паренька навернулись слезы. — Я боялся, что вы решите, будто я воспользовался вашей доверчивостью ради каких-то плохих целей. Но я люблю Марину и знаю, что и она меня любит. Я хочу быть с ней рядом, воспитывать нашего ребенка, во всем ей помогать.
— Обалдеть, как все романтично, — снова встряла язва Лиля. — Прямо плакать хочется. Ромео и Джульетта, вечная любовь и истинные чувства.
— Заткнись! Тебе этого вообще не дано, — огрызнулась Марина. — Ты черствая и эгоистичная.
— И верно, помолчала бы, — заметила я. — Скоро и до тебя очередь дойдет.
— Мне, наверное, следует уйти: тут семейные разборки, а я… — встал было Петр, но я резко ухватила его за руку и, усадив на место, произнесла:
— Неужели тебе не интересно, чем все это закончится? А я бы чисто из любопытства досидела до конца. Или у бесстрашного молодца засосало под ложечкой?
— Зачем ты меня сюда привела?
— Имелись причины. Скоро все узнаешь, а пока просто наблюдай и слушай. Обещаю, будет много интересного.
Интересное началось сразу же, как только я вызвала к нам официанта и попросила его пригласить сюда тех, кто находится в восьмой кабинке. О том, что появятся новые лица, услышал только Петр, который не спускал с меня глаз, тогда как остальные были заняты обсуждением того, что стало известно. В общем-то, мать сразу же приняла решение детей и даже поддержала их, начав обнимать и плакать. Отец сухо произнес, что поговорит с ними дома, и этим ограничился. Пришло время переходить к следующему пункту беседы. А тут как раз и гости подоспели — в наш уголок заглянул Хорешко Демьян Николаевич, без супруги.
Воспользовавшись образовавшейся тишиной, я представила его присутствующим и пригласила сесть. Затем посмотрела на Лилю, бросающую ядовитые стрелы-взгляды в мою сторону.
— Ну, вот и дошли до самого интересного и запутанного. Опять же, даю шанс покаяться самой виновнице… — Я смерила ее внимательным взглядом.
— Да пошла ты, — огрызнулась девица, вскочив и метнувшись к выходу.
Но отец вновь остановил ее, звонко ударив по лицу. Потом велел вернуться на место, заявив:
— Здесь я решаю, кто и когда уйдет.
Теперь уже Лиле не оставалось ничего другого, кроме как ждать своей участи и слушать, что же на нее удалось накопать. А она так этого не хотела.
— Продолжайте, Татьяна Александровна, — позволил мне глава семейства. — Мы вас внимательно слушаем.
Я немного помедлила, еще раз обведя взглядом всех затаившихся, словно перед бурей, присутствующих, среди которых только Артем и Марина выглядели чуть более умиротворенными и спокойными, чем остальные. А потом начала:
— Вам всем наверняка интересно, зачем я пригласила сюда этих двух господ, — я указала на Петра и Хорешко. — Можно, конечно, догадаться, что один из них является отцом ребенка вашей второй дочери, но который? — Я мельком глянула на мужчин. — Они вам не смогут ответить, тем более что ни один точно этого не знает, как не знаю и я.
— Да она просто издевается, — возмутилась Лиля, но не очень активно, видимо, боясь снова нарваться на гнев отца. — Я их в первый раз вижу.
— Скажите, а вы эту девушку знаете? — я обратилась к Демьяну Николаевичу.
Тот сдержанно кивнул, ничего не уточняя.
— Откуда? — полюбопытствовала я вновь, не желая отставать.
— Она… То есть мы с ней… Мы…
Я не стала мучить гражданина, снова спросив:
— А этого молодого человека по правую сторону от себя? Он вам знаком?
— Н-нет, — замотал головой мужчина.
— Странно, — хмыкнула я. — А вот он вас знает, причем, видимо, очень хорошо. Может, ты, Артем, скажешь, кто этот юноша?
— Это парень из того приюта, в котором находился и я, пока меня не усыновили, — сдержанно произнес тот, пристально глядя на бывшего товарища. — Когда-то мы были друзьями.
Труднов ядовито усмехнулся, давая понять, что с формулировкой «когда-то» совершенно согласен.
— Представьте себе картину, — продолжила рассказ я. — Живут себе в детском доме два мальчугана, дружат, мечтают, что попадут в одну семью. Затем одному из них везет, его выбирает супружеская пара. А потом вдруг выясняется, что у мальчишки какая-то болезнь. Усыновителям, конечно же, предложили другого мальчика, и те согласились взять его. Ты ведь наверняка не знал, что удача улыбнулась тебе только потому, что усыновители отказались от первого мальчика? — Я посмотрела на Артема.
— Нет. Я думал…
— А он знал, — я указала на молчащего Петра. — Он с нетерпением ждал, когда его возьмут из детдома, и ты даже не представляешь, как расстроился, когда услышал о замене.
— Почему ты ничего не сказал мне? — Артем не понимал.
— Интересно, как я мог? — как ни странно, но все же отозвался Труднов, хотя я и считала, что он, скорее всего, будет просто отмалчиваться. — Меня ведь оставили, а тебя забрали. На мое место! Ты попал в семью, а мне пришлось пробиваться в жизни самостоятельно.
— Не очень приятно это сообщать, но на этой почве у Петра развилась зависть, и он решил все вернуть на свои законные места. Это он пытался сбить Артема на машине, и это он кружил вокруг Лили, стараясь влюбить ее в себя и тем самым стать полноценным членом этой семьи.
— Что?.. — теперь уже удивилась и Лиля. — Вы лжете. Он не мог. Ты ведь этого не делал, ты не использовал меня?.. — Она вопросительно смотрела на продолжающего ухмыляться бывшего детдомовца. А того, похоже, вся эта кутерьма очень забавляла: лучшего финала он и сам придумать не мог.
— Значит, ты беременна от него, а не от меня? — догадался, в свою очередь, и Хорешко. — Зачем же ты лгала?
Страсти раскалялись, и вот-вот должен был подняться шум. Я несколько раз звонко ударила вилкой о фужер и попросила:
— Только без криков и ругани.
— Я спрашиваю: зачем ты мне соврала? — не слыша меня, настаивал на ответе Хорешко, распаленный и злой. — Ты меня шантажировала.
— Между прочим, по его просьбе, — вставила я как бы невзначай.
Хорешко удивленно повернулся к парню.
— Не хотите узнать, почему он мстил с ее помощью вам? Почему сбил на машине вашу супругу? Спросите у него… — Я не спешила рассказывать все сама, давая возможность высказаться другим.
— Что вам двоим от меня надо? — гневно спросил мужчина, сверкая глазами. — Что?
Труднов молчал. Лиля тоже, впрочем, у нее было теперь над чем подумать, этим она, судя по всему, сейчас и занималась. Пришлось снова вести беседу мне — такая уж, видно, участь.
— Ну, вы бы и сами могли об этом догадаться, — осторожно намекнула я. — Покопайтесь немного в своем прошлом.
— К чему мне в нем копаться? — не понял тот.
— Чтобы восстановить тот эпизод вашей жизни, когда вы сами сдали в приют своего ребенка.
— Это было давно, и я… — И тут Хорешко наконец понял, что я пыталась ему втолковать, грузно осел на стул и растерянно протянул: — Так ты мой сын?..
— И бывают же совпадения, — игриво заметил паренек. Затем несколько раз ударил в ладоши и произнес: — Благодарю вас, Татьяна Александровна, вы мне очень помогли. Устроили такое незабываемое шоу. Настоящий концерт по заявкам. Вы упустили только несколько деталей.
— Интересно, каких же?
— У вас нет доказательств. С чего вы взяли, что я его сын, что я претендую на чье-то место, кого-то сбивал? Узнав, что я из приюта, вы замкнули на мне всю свою цепочку, дофантазировав все, чего не знали и знать не можете. Что связывает меня со всеми этими людьми? А ничего. Я их не знаю, они не знают меня. Легко валить вину на кого-то, когда понимаешь, что узнать во взрослом ребенка не сможет никто.
На лицах присутствующих застыло сомнение.
— Когда мы сюда ехали, вы просили меня подыграть, я, кажется, справился с этой задачей. Но извините, козлом отпущения я быть не желаю. Кстати, Лилю я знаю. Мы с ней как-то отдыхали в одной компании, и я еще тогда понял, что она замечательная актриса. — Он подмигнул девушке. — Признайтесь, ловко мы вас разыграли. Вы клюнули на нашу удочку и пошли по ложному пути. Полагаю, что вы побывали в интернате и обо всем расспрашивали. — Он громко рассмеялся. — Серьезно, Люлек! Она такая наивная. Я и не думал, что будет так просто ее обмануть.
Лиля победоносно улыбнулась, высоко вздернув подбородок. А остальные уставились на меня так, будто я последнее ничтожество в мире, не заслуживающее их внимания.
— Ты спросил, что тебя связывает с этими людьми… — Я не спешила паниковать, будучи твердо уверенной в себе и в том, что говорю.
Ребята умело играли и быстро ориентировались в ситуации, но до меня им было далековато.
— Ну-у? — улыбаясь, протянул Петр.
— Отвечу тебе. Вот с этим человеком тебя связывают гены. Знаешь, что это такое? Есть такая интересная штука — ДНК. Это носитель генетической информации. По нему можно установить отцовство. Так вот, был проведен анализ. Для этого использовались твой волос и волос твоего родителя, которого ты сейчас не желаешь признавать. Кстати, о нем ты узнал из бумаг, хранящихся в архиве приюта, куда ты прокрался и откуда выкрал собственное дело. Найти отца и бывшего друга для тебя не составило труда. А когда ты их нашел, ты задумал месть. Отцу — за то, что тот тебя бросил, когда умерла мать, с которой они даже не состояли в браке.
— Я не бросил: я отдал, потому что сам не смог бы… — попытался было вставить Хорешко, но его пока никто не слушал. Я собиралась договорить до конца.
— Прежде всего ты решил разбить его семью: лишить детей, жены, заставить страдать. Сам бы ты этого сделать не смог, а потому привлек к этому Лилю. Относительно нее у тебя тоже были свои планы. С ее помощью ты собирался вырвать из семьи родного папашу, а потом отомстить и тем, кто не усыновил тебя, испугавшись какой-то детской болезни. Своих возможных родителей ты планировал лишить дочери, сделав из нее своего сообщника, любовницу. Затем, подумав, нашел более удачный способ поправить свою жизнь: ты решил занять место друга, убив его. Но увы, судьба сыграла против тебя, и Артем не пострадал. Я ничего не пропустила?
— Почти ничего. Ты только забыла сказать, что у меня еще не все потеряно и есть шанс довести все до конца.
— Серьезно? И как же ты собираешься это сделать?
— Опять же с твоей помощью, — заявил этот наглец и, толкнув меня, выхватил вроде бы незаметно всунутый мной за ремень брюк пистолет.
— Не глупи, — попыталась усмирить его я. — Ты же не хочешь сменить приют на камеру в тюрьме. Еще есть шанс все исправить.
— Я и исправляю, — вспылил Петр, нацелив дуло пистолета сначала на Артема, затем на своего отца, а потом надавив на курок. Все это он произвел настолько быстро, что не все даже поняли, что случилось. Но выстрелов не последовало, не считая громких щелчков.
— Наивный, — хватая его за руку, усмехнулась я. — Неужели ты думал, что я ношу его с полной обоймой? Патроны у меня отдельно.
Труднов дернулся, пытаясь вырвать руку, но я уже ловко обвила ее металлическим браслетом, который и защелкнула, а теперь норовила схватить и вторую конечность, чтобы проделать то же самое. Вокруг засуетились. Неожиданно за моей спиной возникла женская фигурка, и уже в следующую секунду мне на голову обрушилось что-то тяжелое. Слегка потеряв ориентацию и осев на пол, по посыпавшимся вниз осколкам я поняла, что это была обычная тарелка, которую Лиля разбила о мою голову, дав парнишке шанс вырваться на свободу и понестись прочь. Самой ей убежать не дали: отец вовремя ухватил ее за руку и теперь нещадно хлестал по щекам, высказывая в лицо все, что он о ней думает.
Тряхнув звенящей головой, я тоже метнулась на выход. Но в зале Петра уже не было. Я тормознула идущего мне навстречу официанта с осколками посуды на подносе, спешно спросив:
— Где он? В какую сторону он побежал?
— В машину сел, — указав за окно, ответил тот.
— В машину? — удивленно переспросила я, точно зная, что таковой у беглеца быть не должно. — В какую?
— Вон в ту сторону, — неверно понял меня паренек, указав в единственно возможном направлении. Улица, где находилось кафе, как раз здесь заканчивалась тупиком и въезд и выезд с нее тут был один.
— А какая была машина? Цвет, марка? — даже и не надеясь получить точный ответ, все же спросила я.
— Серенькая «Лада» с длинной антенной, — выкрикнул кто-то из зала. — Он стекло разбил.
«Значит, угнал, — сообразила я, выскакивая на крыльцо. — Все равно не уйдет. Нагоню».
Со всех ног я помчалась к своему собственному авто. Петр не мог еще уехать слишком далеко, а значит, у меня были шансы его нагнать, тем более что дорога тут одна. Вряд ли он по закоулкам полезет.
Сев за руль, я быстро завела свою «девяточку» и быстро выехала на проезжую часть, едва не поцарапав при этом другую машину. Оказавшись на трассе, я разогналась посильнее и, проносясь мимо различных авто, стала высматривать серую «Ладу» с длинной антенной на крыше. «Старушки» этой марки, конечно, попадались, но все другого цвета или же вовсе без антенн, да и сидели у них за рулем чаще всего мужчины пожилого возраста. Я продолжила поиск.
И вскоре мне повезло. Где-то через семь кварталов впереди показалось нечто похожее на то, что мне было нужно. Чтобы проверить, действительно ли это машина, в которую сел Труднов, я резко надавила на клаксон, а затем точно так же на газ и понеслась вперед, не обращая внимания на то, что впереди идущие авто едва успевают уворачиваться от меня и освобождать дорогу. На такой скорости я ездила лишь в крайних случаях и давно уже заметила, что стоит тебе только привлечь к себе внимание водителей и показать им, что за рулем женщина, как те, дабы не подставлять свою машину под мой бампер, торопливо начинают жаться к обочине. Видимо, некоторое преимущество у женщин за рулем перед мужчинам все ж таки есть.
Очень быстро нагнав серую «Ладу», я пристроилась рядышком с ней и посмотрела в салон. Одного взгляда вполне хватило, чтобы убедиться в том, что на водительском сиденье действительно сидит Труднов. Я открыла окно со своей стороны и, высунув в него слегка голову, попыталась окликнуть паренька.
— Эй, останови! — просила я, махая левой рукой.
Труднов, насупившись, глянул в мою сторону, после чего вдруг резко стал выписывать на дороге какие-то выкрутасы и попытался оторваться от моего преследования. Впереди показался поворот, и далее ехать рядом стало опасно, тем более что я находилась на другой полосе и мне нужно было перестроиться. Я немного отстала, и машина, в которой находился Петр, частично скрылась за поворотом.
Но потом я вновь прибавила скорость и стала ее нагонять. Давать возможность ускользнуть этому лису я не собиралась. Тем более что понимала, что стоит мне хоть немного отстать, как тут же другие любители быстрой езды перекроют мне дорогу, а Труднов свернет в ближайший закоулок, и тогда уже отыскать его будет фактически невозможно. Пришлось в точности повторять все маневры «Лады», а потому я в течение нескольких минут ни на метр не отставала от нее.
И лишь когда мы оказались недалеко от автовокзала, к которому, видимо, и стремился пацан, у меня появилась возможность обогнать «Ладу», но Труднов очень умело начал вилять по дороге туда-сюда. Эти-то виляния и довели его до беды.
Когда впереди показался перекресток со светофором, вот-вот готовым выдать красный свет, я решилась еще раз попробовать обогнать «Ладу», в которой ехал Петр, но в последний момент увидела, что с соседней улицы выруливает «Газель». Быстренько перестроившись, я вновь вернулась в хвост преследуемой машины, тогда как паренек не успел затормозить и въехал в бок «Газели». Обе машины под действием удара развернулись в разные стороны, перегородив собой всю дорогу.
«Ну вот ты и попался», — обрадовалась я в душе. Затем сразу вышла из машины и направилась к «Ладе». Оттуда уже высунулась голова Петра, водила «Газели» попытался затеять с ним перебранку, но его никто не слушал. Труднов просто спешно выскочил из авто и кинулся бежать прочь. Я помчалась за ним, совершенно позабыв о том, что следовало бы закрыть собственную машину.
Труднов выскочил на тротуар и, то и дело оборачиваясь, побежал по нему. Я тоже выжимала из себя все силы и вот-вот должна была нагнать беглеца, как вдруг он резко изменил маневр и, вывернув на дорогу, метнулся на другую сторону улицы. Но движение было очень оживленным, и какой-то водитель не успел притормозить вовремя, в связи с чем Труднова слегка подбросило вверх, и тело его тяжело скатилось по капоту, а затем рухнуло на асфальт. В ту же минуту движение на дороге застопорилось.
Перепуганный водитель выскочил из своего «Пежо» и, как и я, кинулся к пострадавшему.
— Я… Он… он сам выскочил, — не знал, как все объяснить, побледневший мужчина. — Я не хотел сбивать, так вышло… Вы же видели? — Он безумными глазами смотрел на меня, пытаясь отыскать во взгляде понимание и сочувствие.
Ничего не отвечая, я присела возле парня и прощупала пульс: Труднов был жив. Открытых переломов не наблюдалось, и, скорее всего, он просто потерял сознание. На всякий случай я еще раз ощупала его, но, не найдя никаких серьезных повреждений, принялась поднимать.
— Помогите, — обратилась я к водителю. — Мне нужно дотащить его до своей машины.
— Да, да, конечно, — засуетился тот, продолжая оправдываться: — Я не виноват. Я не хотел, он сам…
— Успокойтесь. Никто вас ни в чем не обвиняет. К тому же я из милиции, а это опасный преступник. Считайте, что вы помогли его поимке.
Это успокоило мужчину, и он, подхватив Труднова под другое плечо, помогая мне, поволок его в том направлении, что я указала.
Вскоре показался мой автомобиль. В голове запоздало мелькнула мысль о том, что его давно уже могли угнать шустрые ребятки, тем более что дверцы не были заперты, а таких, как Петр, в нашем городе пруд пруди. Слава богу, мне опять повезло: машина была на месте, хотя возле нее и отирался какой-то странноватый тип, все время озираясь по сторонам. Видимо, он высматривал хозяина и думал, как бы угнать машину.
Ускорив шаг, я на всякий случай окликнула этого товарища:
— Эй вы, отойдите от машины! Это чужое транспортное средство.
— Тогда на кой же черт вы ее бросили посреди дороги, да еще открытой? — отозвался гражданин. — Вокруг полно прохвостов, готовых своровать все, что плохо лежит. А сломалась, вызвали бы аварийку. Глупая вы женщина.
— Я не женщина, я работник милиции, — парировала я в ответ, подкидывая руку Труднова и пытаясь положить ее себе на плечо поудобнее. — Вместо того чтоб разглагольствовать, лучше бы помогли.
— Да я что, я так… Смотрю, она без присмотра, ну и разогнал зевак тут разных. Не окажись меня рядом, считай, уплыла бы ваша машинешка. А вообще я тогда пойду, коль вы вернулись, — заторопился он и шустро заковылял прочь, не желая продолжать наш разговор.
Мы с незнакомцем усадили Труднова на сиденье рядом с водительским, я приковала парня наручниками к дверце, после чего принялась приводить его в сознание. Наблюдавший за мной мужчина осторожно спросил:
— Я могу быть свободен?
Я кивнула и, не глядя на него, еще раз ударила Петра по щеке. Ресницы его вздрогнули, голова качнулась, и он открыл глаза.
— Живой, значит, — порадовалась я невольно. — Неужто думал, что удастся убежать от меня? Недооценил ты меня, братец, совсем недооценил.
— Да пошла ты, — пнул дверцу ногой паренек. — Вези в ментовку, коль поймала. Только хлебало свое не открывай, ненавижу тебя.
Я, конечно, тоже от него в восторге не была, но возмущений по этому поводу выказывать не стала, попросту молча сев за руль и заведя мотор. Минуту спустя мы уже двинулись в сторону отделения милиции.
