Глава 8
На другой день без пяти одиннадцать утра я оставила свою машину на стоянке около гостиницы, рядом с новеньким серебристым «Ниссаном» с темными стеклами. И как только ГИБДД разрешает с такими ездить! Ничего, зато у меня «классика». Я позвонила в дверь и услышала, как обычно: «Добрый день, администратор Оксана». Я назвала себя, дверь пискнула и приоткрылась. Мне осталось только потянуть за ручку и войти в холл. Оксана сидела на ресепшн и улыбалась мне приветливой и ясной улыбкой. Я подошла к ней и только открыла рот, собираясь сказать ей, что сняла номер в этой гостинице, как девушка положила передо мной ключ с номером пять.
– А откуда вы знаете? – удивилась я.
– Мне Елена передала, я в курсе, что вы сняли у нас номер.
– Так вы утром меняетесь?
– Да, в девять. Елена только что ушла перед вами. Пока сдала мне дела…
– Понятно. Оплатить номер можно сейчас?
– Как вам удобно, можете позже.
– Да нет, зачем тянуть? – я достала деньги и положила перед Оксаной три тысячи рублей.
Она взяла только две и сказала:
– Это номер эконом-класса, он стоит ровно две тысячи.
– Он такой же, как шестой? – спросила я.
– Да, зеркальный. У нас два одинаковых номера, один против другого, оба в конце коридора.
– Ну что ж, пойду к себе.
– Татьяна, если у вас будут какие-то просьбы, вы можете, чтобы не ходить, позвонить по внутреннему телефону. Просто снимите трубку, и я отвечу.
– Да что вы говорите! Спасибо, буду иметь в виду.
– И еще: завтрак у нас с восьми до одиннадцати. Если захотите пообедать, рядом с гостиницей, буквально метров двадцать налево, есть хорошее кафе.
– Спасибо, приму к сведению. – Я взяла чемодан и направилась в коридор на первом этаже.
– Приятного отдыха! – сказала Оксана мне вслед.
Проходя мимо бара, я увидела там девушку в синем платье. Она мыла пол. Стулья были запрокинуты на столы, большие кафельные плитки сверкали, отражая барную мебель. В воздухе стоял запах какой-то ароматизированной «химии». Очевидно, моют полы специальным средством. Я прошла по коридору до самого конца и остановилась перед дверью с табличкой «№ 5». Напротив был тот самый номер, где убили Катю и где мы с Андреем уже были однажды. Я поставила чемодан на пол и стала отпирать свою дверь ключом. В этот момент из номера четыре вышел мужчина лет сорока, увидев меня, поздоровался, я ответила ему. Мужчина спросил, не нужна ли мне помощь. Но в этот момент моя дверь открылась, и я с улыбкой ответила соседу:
– Как видите, нет.
И вошла к себе в номер. Да, что называется, скромненько, но со вкусом. Кровать-полуторка, с одной стороны тумбочка, на ней – настольная лампа. У окна – стол, на стене – плоский телевизор. Около стола – стул. На столе два стакана, пульты от телевизора и кондиционера (он висел над дверью), телефон, пепельница. Рядом со столом маленький холодильник в тумбочке. При входе вешалка, подставка для обуви. На подставке лежали одноразовая салфетка для обуви, ложка для обуви, одноразовые гостиничные тапочки, запечатанные в целлофан. Я разорвала его, достала тапочки и надела их. Они были не очень удобные, подошва совсем тонкая, но надо же ощутить то, что ощущал здесь Денис, в таком вот номере. Рядом с вешалкой стоял небольшой платяной шкаф. Я открыла его. На перекладине болталось штук шесть «плечиков». Я развесила на них свою одежду. Потом заглянула в душ-туалет. Кабина сверкала чистыми стеклами, на сушилке висели три полотенца. Как в европейских гостиницах: верхнее – для рук и лица, второе – большое банное, третье – коврик для ног. Все белые, безукоризненно чистые. На полочке под зеркалом лежали в маленьких пакетиках одноразовые мыло, шампунь, гель для душа, кондиционер для волос, зубная щетка. Даже ватные палочки для ушей есть. Надо же какой сервис! Раковина и унитаз сверкали так, словно их только что купили и натерли до блеска. И вот в такой номер сверкающий-сияющий заехал Денис в четыре часа, а в шесть сюда зашла Катя с тряпочкой для евроуборки. Денис за два часа здесь что-то испачкал? Не поверю, мальчик культурный, это видно. Да и сам он сказал, что ничего не пачкал. А главное, не могла она убираться в его присутствии, администраторы ведь сказали: уборка номера производится в отсутствие постояльца. Так. Денис заехал, вот как я сейчас, положил вещи… я тоже положила чемодан в шкаф. Потом он пошел гулять. Ну что ж, я тоже пойду схожу в кафе, которое мне рекомендовала Оксана. Позавтракаю, ведь дома я выпила лишь чашку кофе. Снова переобувшись в кроссовки, я вышла из номера. Проходя мимо администратора, увидела, что она говорит с кем-то по телефону. Я вышла на улицу. Денек был великолепным, хотелось прогуляться. Солнце светило ярко, совсем по-летнему. Птицы щебетали так, словно устроили соревнование – кто кого перещебечет. Я зашла в кафе. Время было только половина двенадцатого, и народу здесь было совсем немного. Я перекусила в спокойной обстановке, продолжая думать о Денисе. Может быть, он тоже ходил в это кафе. А что, здесь все недорого и вкусно. Вот он достал телефон и позвонил своей Земфире. Она обещала приехать сразу же, как только освободится. Он еще погулял немного, как он сказал. И я, пожалуй, пройдусь. Я шла по улице, наслаждаясь весной. Это то изумительное время, когда снег практически весь сошел, грязи уже нет, а пыли еще нет. Я достала из кармана куртки мобильник и набрала номер Сониной мамы.
– Алло, Валентина Сергеевна, это Татьяна, частный детектив. Узнали?
– Да, Танечка, конечно. Здравствуйте.
– У вас какие-нибудь новости есть?
– Да как сказать… Соня в себя пока не пришла. Но врачи говорят, что приборы показывают улучшение. А еще… ко мне приходил водитель той маршрутки, Иван Андреевич, рассказал, как все случилось, предложил помощь. Я согласилась. Он лекарства привез и шприцы одноразовые…
– Ну что ж, хорошо. Валентина Сергеевна, мне бы с ним встретиться. У вас его телефон есть?
– Есть, записывайте. – Она продиктовала мне номер сотового телефона Ивана Андреевича. Отключив Валентину Сергеевну, я сразу же набрала его. Голос был басистый, солидный.
– Иван Андреевич? Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова. Я расследую одно дело… впрочем, теперь уже два, в том числе дело Сони Гладышевой. Не могли бы мы с вами встретиться и поговорить, мне надо задать вам несколько вопросов?
– Господи, как я устал объяснять всем, что не виноват в том, что случилось…
– Я вас не виню, Иван Андреевич. Наоборот, считаю, что вы можете помочь в расследовании, именно поэтому и хочу поговорить с вами. Давайте встретимся… Когда и где вам удобно? Я задам вам всего несколько вопросов.
– Я живу на Кузнецова, сегодня у меня выходной, так что можете подъезжать.
– Номер дома мне скажите.
– Сорок шесть.
– А у меня бежевая «девятка». Через полчаса выходите во двор, я буду стоять возле вашего дома.
Когда Иван Андреевич сел в мою машину, я поняла, что передо мной честный работяга. У него были грубые мозолистые руки, и сам он был большой, сильный, с обветренным лицом и волосами, тронутыми сединой. Он рассказал, как ехал по улице Олимпийской и недалеко от гимназии ему под колеса шагнула девушка. Все произошло до того быстро, что он не успел среагировать. Вернее, он затормозил, но было поздно. От удара девушку отбросило, Иван Андреевич подбежал к ней, увидел, что она серьезно ранена, сразу вызвал «Скорую», ДПС… Я слушала его и пыталась понять: что Соня делала на улице Олимпийской? Если после работы она ехала домой, то ей надо было идти от гостиницы совсем в другую сторону.
– А что у нее при себе было, вы не заметили? – спросила я.
– Сумочка. Да нет, ничего необычного, девушка как девушка, только шла как-то неестественно. Как зомби.
– И что только она делала на этой улице, знать бы мне…
– Что?
– Нет, это я так… размышляю. А рядом с ней никого не было?
– Я не видел, я на дорогу смотрю, когда еду.
– Понятно.
В общем, разговор с водителем ничего нового мне не дал, разве что я убедилась в его непричастности. Я, конечно, обязана была проверить все сама, но мой друг Андрей прав: здесь все чисто. Вел Иван Андреевич себя спокойно, говорил уверенно, лицо открытое, честные глаза… «Скорую» вызвал сразу, раньше Соню никогда не видел, про гостиницу «Приют странника» слыхом не слыхал. Теперь вот пытается помочь девушке, покупает какие-то лекарства, денег дал ее маме на процедуры…
Я поблагодарила водителя и поехала в гостиницу, размышляя по дороге. Все-таки что бы Андрей ни говорил, а эти преступления связаны между собой. Одну горничную убили на работе, другую пытались убить, когда она шла с работы. Соня, Соня… Если бы сейчас она очнулась и начала говорить! Мне очень хотелось поехать к ней в больницу, но я знала, что это ничего не даст. Я, к сожалению, не умею приводить людей в сознание.
В гостиницу я попала, открыв дверь своим магнитиком. Оксана сидела на своем месте, одна из горничных пылесосила палас в холле. Я с деловым видом прошествовала к себе в номер. В коридоре столкнулась с дамой из третьего номера. Она поздоровалась со мной, я ей ответила. А Вера Николаевна права: публика здесь культурная, все друг друга приветствуют. Так что Денис на этом фоне смотрелся не очень… Потому-то мадам Верстакова его и невзлюбила. Как она его назвала? Шизанутый? Ну да, если человек не такой, как все, проще всего приклеить ему ярлык ненормального. При этом еще и себя возвеличить в собственных глазах: ну конечно, я-то вон какая нормальная, с французами «по-ихнему балакаю»!
Я зашла в свой номер, переобулась, разделась, взяла пульт от телевизора и легла на кровать прямо на покрывало. Переключая каналы, я искала что-нибудь интересное. На одном канале шел фильм про милицию: разыскивали преступника, сплошные погони со стрельбой и ранением главного героя. Я смотрела, не вникая в сюжет. Все мысли вертелись вокруг одного. Денис ждал свою подружку, он мылся в душе, он ничего не слышал… Не слышал? А вот мы сейчас это и проверим. Я встала, достала из чемодана шампунь, свое полотенце, мочалку, убедилась, что мой номер закрыт, разделась и пошла в душ. Я стояла под струями горячей воды, намыливала голову, потом терла тело и ловила себя на мысли о том, что не слышу работающего в комнате телевизора, а ведь звук я оставила довольно громкий. Значит, и Денис ничего не слышал, он говорил правду. Горничная зашла в номер, пока он мылся. И не просто зашла, она открыла ключом запертый номер. Вот как мой сейчас. Спрашивается: зачем? Для этого должны быть веские причины. Думай, Таня, думай! Представить себя Денисом я могла, а теперь надо представить себя горничной. Денис сказал, что, когда выбегал из номера, он был заперт и ему пришлось повернуть защелку, чтобы открыть дверь. Так, о чем это говорит? Раз дверь была закрыта, а горничная находилась в номере, причем уже не живая, значит, убийца задушил девушку, вышел и закрыл номер на ключ снаружи. Я вышла из душа, вытерлась полотенцем и обмотала его вокруг тела. Подошла к двери, дернула ручку. Дверь была заперта. Правильно, идя в душ, я автоматически закрыла ее на защелку. Скорее всего, Денис сделал то же самое. Нормальный человек запирается у себя в номере так же, как запирается в своей квартире. Будем исходить из того, что Денис закрыл дверь на защелку, прежде чем пойти в душ. Катя, заходя в номер, открыла дверь снаружи ключом, вошла. Возникает следующий вопрос: она вошла с кем-то или одна, а кто-то потом вошел в номер вслед за ней? Вот на этот вопрос, боюсь, мне будет трудно ответить. Во всяком случае, тот, кто вошел с ней или за ней, и убил ее, затем вышел и снова запер дверь снаружи. Третьего не дано. А кто мог закрыть дверь снаружи? Тот, у кого были ключи от номера. А ключи есть у горничных, администраторов или у тех, кто стащил эти ключи на ресепшн. Отсюда вопрос: а можно ли украсть ключи с ресепшн? Надо проверить. Вот этим я сейчас и займусь. Итак, ставлю перед собой задачу: забрать ключи так, чтобы Оксана этого не заметила.
Я быстро высушила волосы феном, оделась в гостиничный халат. Выглянула в коридор. Потом прошла немного до того места, откуда уже было видно Оксану. Она сидела на своем рабочем месте и что-то писала. Зазвонил телефон. Оксана сняла трубку, несколько секунд поговорила с кем-то и опять начала писать. Буду следить за ней, пока не представится возможность подойти к ресепшн. Я вернулась в комнату и легла на кровать. Придется смотреть телевизор. Я переключала каналы, время от времени вставала и выглядывала в коридор. Оксана по-прежнему сидела на месте, отвечала на звонки или что-то писала. Но вот я услышала какие-то голоса в фойе. Я тихонько прокралась по коридору и прислушалась. Говорила горничная:
– Оксана, я все номера на втором этаже убрала, иди проверь.
– А ты светильники протерла? И плинтусы я просила пройти с «Антипылью».
– Да все я протерла, иди принимай работу.
– Сейчас поднимусь, а ты пока перекуси.
– Я Олю подожду, вместе поедим.
– Да Оля уже в баре. Обедайте, я пошла на второй этаж.
Послышались шаги по деревянной лестнице. Значит, Оксана поднялась наверх. Я подошла к ресепшн. За ним никого не было. Горничные обедали в баре, дверь туда была чуть прикрыта. Я порылась немного в вещах на столе, выдвинула один ящик, другой. О! Вот они, запасные ключи от всех номеров. Вот ключ с номером семь, вот и мой пятый, вот двенадцатый, так, а это какой? «Бар», понятно. Я закрыла ящик. Постояла еще несколько секунд, затем пошла к себе в номер. Эксперимент показал, что любой мог подойти вот так к ресепшн и взять ключ от любого номера. Ну, если он, разумеется, находился в гостинице. Хотя и с улицы зайти постороннему, если очень постараться, можно. Я же зашла один раз. Да… Все-таки круг подозреваемых шире, чем круг работников гостиницы. Есть, есть лазейки, которыми мог воспользоваться убийца. И он воспользовался!
Часов в шесть уставшие горничные ушли домой. Некоторые постояльцы возвращались в свои номера, из-за дверей доносился звук включенного телевизора. Время от времени где-то хлопала дверь, слышались голоса… Я полежала еще немного на кровати, нажимая кнопки пульта управления, потом встала и оделась. По «ящику» все равно ничего интересного нет, пойду пройдусь по улице, заодно и перекушу чего-нибудь. Я вышла из номера и стала его закрывать. В это время к своей двери подошел постоялец из номера четыре. Увидев меня, он сказал:
– Добрый вечер! А это опять я. Меня зовут Глеб. А вас, девушка, как величать?
Честно говоря, знакомиться мне не хотелось. Я в гостиницу работать приехала, а не кавалеров заводить. Но Глеб ждал ответа с таким видом, что, помедлив несколько мгновений, я все же сказала:
– Татьяна.
Я закрыла свою дверь и пошла по коридору, но, дойдя до двери с номером четыре, вынуждена была остановиться. Глеб практически преградил мне дорогу.
– В таком случае, Татьяна, не желаете поужинать? Здесь рядом есть неплохое кафе. Я вас приглашаю.
А вот это как раз в мои планы не входило. Я собиралась подумать, а это можно сделать только наедине с собой. А тут непрошеный кавалер.
– Вы знаете, – сказала я, потихоньку протискиваясь мимо моего соседа, – я сейчас иду по делам, мне очень некогда, извините…
– Вы, должно быть, сочли мое предложение непристойным и потому обиделись, но клянусь, я ничего не имел в виду…
Но я уже была у входной двери. Нажатие кнопки – дверь открылась, я очутилась на улице. Потом я прыгнула в машину и рванула с места. Я ехала по городу, застревая в пробках и понося нехорошими словами дороги, огромное количество машин, водителей, не вовремя решивших двигаться в одном направлении со мной. Сначала я ехала, сама не зная куда. Просто сидеть сложа руки нельзя, надо что-то делать, что-то предпринимать. Время идет, убийца на свободе. Деньги моих заказчиков капают, нужно их отрабатывать. Наконец у меня созрел план. Мне в голову пришла одна интересная мысль, и я повернула на улицу, где находился магазин мадам Верстаковой. Подъехав к нему, я поставила машину прямо напротив двери и посмотрела на вывеску. «Мы работаем с 10.00 до 19.00», – прочитала я. Мои часы показывали без четверти семь. Значит, Вера Николаевна скоро закроет свой магазин, и мне надо поторопиться. Выйдя из машины, я зашла в зал. Продавщица сказала, как и в прошлый раз, что директор у себя, и я вошла в маленькую комнатку. Вера Николаевна сидела за своим столом и писала. Подняв глаза и увидев меня, она изменилась в лице.
– Опять вы? – спросила она вместо приветствия, хотя было и так очевидно, что это я, а не кто-нибудь другой.
– Здравствуйте, Вера Николаевна, мы в прошлый раз не договорили…
– Да нечего мне с вами разговаривать! Что вы пристали ко мне со своими вопросами?!
– Да, есть у меня такая дурная привычка: задавать людям вопросы. Ничего не могу с собой поделать!
– Я на все ваши вопросы ответила…
– Не на все, Вера Николаевна, в том-то и дело, что не на все. Вы, например, мне так и не сказали, зачем периодически снимаете номер в гостинице, имея свою жилплощадь.
– Это мое личное дело, вас оно не касается! – довольно грубо ответила она и потянулась к пачке сигарет.
– Вы ошибаетесь, дорогая Вера Николаевна, – сказала я мягко. – Вашим личным это дело было до тех пор, пока не произошла трагедия. Честное слово, вот если бы Катю Аверину не убили в гостинице, вы могли бы еще лет пятьдесят спокойно снимать там номер хоть три раза в неделю. Но поскольку вы оказались в непосредственной близости от места преступления, то считаетесь свидетелем (и это еще под вопросом, свидетелем ли?) убийства…
– Вы на что намекаете, на меня хотите это повесить? Я же сказала: я ее не убивала и ничего не видела и не слышала! – Вера Николаевна начала кипятиться.
– Понимаете, то, что вы говорите, – это всего лишь слова, звук, сотрясание воздуха, не более. А мне нужно что-то конкретное. И не только мне. Скажу по секрету… на днях вас вызовут в милицию…
– Меня?! Зачем?! – мадам Верстакова заметно побледнела.
– На допрос. У них появились какие-то новые данные… новые подозреваемые… всех опрашивают по второму разу. Некоторых проверяют на детекторе лжи…
– Господи, да когда это кончится? Мне ведь нечего сказать.
– Так уж и нечего? Кстати, я вот хотела вас спросить, сколько времени вы гуляли в тот вечер?
– Я же сказала: точно не помню… часа два.
– А где именно вы гуляли, по каким улицам?
– Не помню. В центре. Я ходила по магазинам, – она нервно затянулась.
– И можете назвать их?
– Зачем?
– Чтобы проверить ваши ответы, я ведь все проверяю, все, что мне говорят. А особенно чего не говорят. Так по каким магазинам вы ходили? Может, что-то купили, продавцы вас запомнили?
– Н-не помню… я заходила во все магазины на Центральном проспекте… Я ничего не купила.
– А в гостиницу во сколько вернулись?
– В восемь… около того.
– Скажите, а как зовут вашу сестру в Покровске?
Выражение лица Веры Николаевны было как у русалки, которую вынули из воды и бросили в пустыне.
– Какая сестра?
– К которой вы ездите почти каждую неделю на день-два.
– Сестра… сестра… Ольга…
– А где именно она живет? Адрес назовите, пожалуйста.
– Зачем вам?
– Я же говорила, буду проверять ваши слова.
– По какому праву вы меня допрашиваете? Я не преступница!
– Тогда почему вы мне лжете?
– Я?! Да я…
– Лжете, лжете, – сказала я очень спокойно, – и про сестру, и про то, что два часа гуляли, и про то, что ничего не видели и не слышали…
Лицо Веры Николаевны пошло пятнами, она нервно курила, пепел с сигареты сыпался на ее стол, но она даже не замечала этого. Я ждала. Я решила сегодня ее дожать, если получится, конечно. Очень не люблю, когда мне врут, даже если при этом краснеют.
Но мадам Верстакова такой радости мне не доставила. Она взяла-таки себя в руки, смяла сигарету в пепельнице и сказала мне ледяным, очень строгим тоном:
– Я не буду больше отвечать на ваши вопросы. Я все сказала. К убийству горничной я не имею отношения, не знаю, что вы там себе навыдумывали… Если вызовут в милицию, вот им я и буду давать показания. А сейчас… Освободите, пожалуйста, мой кабинет. Мне надо работать.
Она взяла ручку и снова принялась писать что-то в своей тетради.
– Ну что ж, – сказала я, – вы даже не подозреваете, что ваше умалчивание тоже о многом говорит. Всего доброго!
Я вышла из кабинета Веры Николаевны, прикрыв за собой дверь. Потом я прошла через комнату отдыха продавцов и, открыв дверь в торговый зал, через пару секунд довольно громко хлопнула ею. Это должно было создать впечатление, что я вышла из комнаты. Но я осталась внутри и, затаив дыхание, ждала. Через несколько мгновений я услышала, как мадам Верстакова набирает номер телефона.
– Это я, – послышался ее приглушенный голос. – Эта мымра опять ко мне приходила… Да, да… снова вопросы свои дурацкие задавала… зачем я номер снимаю и все такое… Что? Да, тебе хорошо говорить, а я боюсь, что она докопается до… сам знаешь чего… Слушай, не могу я так, я ночи не сплю… Боюсь! Хорошо тебе говорить: возьми себя в руки! А может, пойти в милицию и сказать, что я видела?.. А мне кажется, лучше про это рассказать, чтоб дальше не копали… Ну ладно, ладно, не буду… Что? Хорошо, давай встретимся… Да, я подойду туда минут через пятнадцать.
Я тихонько открыла дверь и выскользнула в торговый зал. Продавщица, находившаяся поблизости от комнаты отдыха, удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. А я уже нормальной походкой прошествовала к выходу и, очутившись на улице, села в свою машину. Я переставила ее так, чтобы быть в непосредственной близости от дверей магазина и все видеть. И правильно сделала, потому что вскоре на крыльце появилась мадам Верстакова в синем плаще, с сумкой через плечо и бодрым шагом, как солдат на плацу, зашагала по тротуару. Я завела машину и медленно поехала за ней, держась на почтительном расстоянии. Мадам шла явно не домой. То, что я услышала сейчас по телефону, было фактически ее признанием… только вот в чем? Я не услышала слов «это я убила». Да даже если бы и услышала, юридической силы это не имело. Нужны доказательства. Поэтому я буду их искать. Вера Николаевна маршировала минут десять, пока я не поняла, что идет она в парк «Березки». Я так и ехала за ней, а когда увидела, как она заходит в ворота, поставила машину в ближнем дворике и, прячась за домами и прохожими, продолжила свой путь уже пешком. Мадам Верстакова шла по парку, пока не нашла свободную скамейку и тяжело опустилась на нее. Я спряталась за деревом метрах в десяти от нее так, чтобы она была ко мне спиной. Через несколько минут к ней подошел какой-то парень в черно-серой куртке и сел рядом. Они стали оживленно разговаривать, но на таком расстоянии мне не было ничего слышно. Я потихоньку продвигалась ближе к ним, прячась за деревьями и стараясь находиться у Веры Николаевны за спиной. Я подошла совсем близко, остановилась за кустами и услышала обрывки их разговора.
– Не вздумай, я тебе говорю, не вздумай! – сказал парень мадам Верстаковой.
– Ты не понимаешь… я боюсь… зачем… дурацкую гостиницу… это наказание, это… преступление… она мне снится каждую ночь… ее глаза… это ужас!
– Да успокойся ты, никто ничего не узнает… другой копает…
– Не могу… боюсь… это сделала… эти глаза… лучше признаться… ужас…
Подходить ближе было нельзя, меня могли заметить. Долго стоять так я тоже не могла, и я отошла от них. Минут десять они еще сидели. Потом парень встал, и сказав мадам Верстаковой на прощание какую-то фразу, пошел прочь. Сумерки спускались на деревья и гуляющих людей. Женщина посидела еще какое-то время, потом тоже встала и пошла к выходу из парка. Постояв минуту у ворот, побрела в сторону своего дома. Я вернулась к машине.
Я ехала в гостиницу и размышляла о том, что услышала. А что же я услышала? У мадам Верстаковой есть какая-то тайна. Страшная тайна. Она что-то знала об убийстве или даже явилась участницей события, которое имело непосредственное отношение к нему. Это ее очень пугает и тяготит. Но тем не менее она не торопится поделиться этим со мной. А моя задача вытянуть из нее эти сведения. Но как? То, что она не хочет отвечать на мои вопросы, уходит от прямых ответов и путается, говорит не в ее пользу. Эх, мадам! Лучше бы вам рассказать мне все…
Не доехав до гостиницы, я притормозила у кафе и зашла перекусить. Народу на этот раз здесь было много, да и заказ пришлось ждать. Зато я была вознаграждена вкусным салатом из морепродуктов и хорошим бифштексом с гарниром. Выпив потом ароматный кофе, я почувствовала настоящее блаженство. По дороге в отель я зашла в продовольственный магазинчик и купила небольшую коробку конфет, сигареты и отправилась «к себе».
В холле гостиницы мой сосед из номера четыре сидел на диване и развлекал администратора Оксану разговорами. Похоже, он рассказывал ей что-то веселое, потому что девушка смеялась от души. Увидев меня, Глеб встал и пошел мне навстречу.
– А я ждал вас, – сказал он.
– Зачем?
– Не теряю надежды пригласить вас в кафе.
– Не хочется вас огорчать, но я только что оттуда.
– Как?! Вы поужинали без меня? Татьяна, как вы могли!..
Я направилась к себе в номер, а Глеб шел со мной рядом, не отставая. Так он проводил меня до моей двери.
– А вы не хотите пригласить меня на чай? – спросил сосед.
– Не имею ни малейшего желания.
– Почему?
– У меня нет чая.
– Да это мы организуем! Хотите? В холле стоит кулер, а уж заварку…
– Извините, я устала, у меня был трудный день.
– Тогда назначаю вам свидание завтра утром в баре гостиницы. Во сколько вы встаете?
– Это зависит от того, во сколько я ложусь.
– В 9.30 вас устроит? Я буду ждать вас в баре в это время, договорились?
– Договорились, – сказала я, а зайдя к себе в номер, добавила: «Непонятно только до чего…» Я переоделась и легла на кровать, включив телевизор. На одном из каналов шел фильм «Москва слезам не верит». Я пыталась следить за сюжетом, но мои мысли упорно возвращались к делу, которое я расследую. А вот интересно, я ведь так и не выяснила, только ли Юля сдавала номера почасно или другие администраторы тоже этим грешили? Я встала и пошла в холл. Оксана что-то усердно писала в блокнотик. Я подошла и наклонилась к ней поближе.
– Оксаночка, – сказала я вкрадчивым голосом, – вы знаете, одна моя знакомая хотела бы снять у вас номер…
– Мы будем очень рады. Какой номер ей нужен: «эконом», простой или люкс?
– Да это не имеет значения, дело в том, что она хочет снять номер не на сутки, а на… непродолжительное время, ну, скажем, часа на два. Ей хочется уединиться с молодым человеком…
– Извините, – сказала Оксана, – но так мы номера не сдаем…
– Оксаночка, я понимаю. Но моя знакомая готова возместить вам неудобства, связанные с отклонением от ваших правил. Так сказать, материально компенсировать.
Но администратор была непреклонна:
– Нет, еще раз извините, мы сдаем номера только на сутки и более.
– А если вы один раз отступите от ваших правил?
– Я не хочу потерять свое рабочее место. Так что… – девушка улыбнулась и пожала плечами.
Я поняла, что уламывать ее бесполезно. Значит, Оксана не сдает… Ладно, пойдем дальше. Я спросила девушку про мадам Верстакову, появлялась ли она после убийства в гостинице. Нет, не появлялась.
– А как вам, Оксаночка, эта дама? Не кажется немного тронутой?
– Да как сказать… Есть у нее свои странности.
– Какие, например?
– Беспокойная она. Другие постояльцы снимут номер и сидят в нем тихо, ну там телевизор смотрят, а если уж уйдут, то надолго. А эта бегает постоянно взад-вперед. Уйдет из гостиницы, через некоторое время возвращается, а через час, допустим, опять уйдет.
– А она подолгу гуляла, не замечали?
– Нет, недолго, ну, полчаса, может, чуть больше. А когда приходила, около своей двери стояла. Стоит, стоит… Странно так… А если идет кто-нибудь, просит ей дверь открыть…
– Ну, понятно. Скажите, Оксана, а вы с Юлей дружите?
– Да как нам дружить? Мы, администраторы, видим друг друга, только когда смену сдаем по утрам. Общаемся час-полтора. Вот и вся наша дружба. А с Юлей трудно дружить, даже если бы была такая возможность.
– Почему? Хорошая, по-моему, девушка.
Оксана замялась.
– Оксаночка, а можно нам с вами чайку попить? У меня на этот случай коробочка конфет припасена, – сказала я.
Девушка улыбнулась:
– Я сейчас в баре кофе сделаю, будете?
Разве я могла отказаться от кофе? Тем более я хорошо знала, как Оксана делает его, уже пробовала. Девушка ушла в бар, а я принесла из номера коробку конфет и положила ей на ресепшн. Через несколько минут она принесла из бара кофе, потом стул, поставила его около себя, и мы сели сплетничать дальше.
– Так почему же вы с Юлей не дружите? – снова спросила я. – Мне показалось, что она хорошая девушка.
– Хорошая-то она хорошая, только знаете… как бы это сказать? Сама себе на уме. Умная слишком. Институт вот заканчивает, так кичится этим! Если бы у нее своя квартира была, с ней бы вообще невозможно было разговаривать. – Оксана взяла из коробки конфету, запила ее глотком кофе.
В это время в дверь вошли двое элегантно одетых мужчин, поздоровались с нами и пошли к себе наверх, на второй этаж.
– Предприниматели из Самары, – сказала Оксана уважительно, проводив мужчин взглядом. – Так о чем я говорила?
– О Юле, что если бы у нее была квартира…
– Ах да. Юля очень гордая. И занудливая чересчур.
– Да что вы говорите? – удивилась я. – А так не похоже…
– Ну да! Не похоже… – обиженно надула губки Оксана. – Я один раз месячный отчет сдавала, ну там подсчитала, сколько за месяц израсходовано гигиенических средств и «химии» для уборки. Сдала, бухгалтер приняла, все вроде нормально. Так Юлька все пересчитала, нашла у меня ошибки и написала докладную бухгалтеру, что сведения, данные мной, неправильные. Кусочков мыла израсходовали на две штуки больше, разовых пакетиков с шампунем на три больше… Ну это как, а? Да этих средств десятки за месяц расходуются. Плюс-минус три штуки роли не играют. Но Юлька дотошная, язва. Все за нами перепроверяет, выслужиться хочет, показывает, какая она точная и бдительная. Честно говоря, я ее недолюбливаю. Она здесь, в Тарасове, комнату у бабки снимает, как-то нам говорила, что ее мечта – жить в своей отдельной квартире. И я, говорит, этого добьюсь, любой ценой! Вот так.
– Да, – согласилась я, – Юля – девушка не простая. А что же, молодой человек у нее есть?
– Я вас умоляю! Кто с ней будет встречаться?! На нее ж без слез не взглянешь! Правда, она говорит, что хочет встретить такого мужчину, которого интересует не ее внешность, а ее ум. Ну, пусть поищет такого, а я посмеюсь! Что-то за двадцать семь лет не нашла. Я вообще удивилась, когда Анастасия Гавриловна (это наша управляющая) Юльку администратором поставила. С ее-то внешностью! Она здесь полгода горничной работала, с ведром и шваброй по номерам бегала, унитазы драила… и гляди ж ты – в люди выбилась!
Да, Оксана не любит Юлю, подумала я.
В это время еще какие-то люди зашли в гостиницу, мы все поздоровались друг с другом. Эти тоже пошли наверх. Из второго номера вышла девушка, подошла к кулеру, налила горячей воды в чашку и опять скрылась у себя.
– Оксана, скажите, а вот Соня, как она вам?
– Соня? Да ничего, нормальная. Исполнительная, аккуратная… Да я не знаю, что про нее говорить. Ей уже лет двадцать восемь или даже больше. Она старше Юльки, я это точно знаю. А до сих пор не замужем. С мамой живет. Теперь вот пропала…
– А Юля с Соней дружила?
– Я вас умоляю! – снова сказала Оксана, беря очередную конфету из коробки. – Юля ни с кем не дружит. Так, поддерживает отношения…
– И с Катей?
– Ни с кем. С ней невозможно дружить, я же говорила: заноза она. Девчонок знаете как третирует? Я имею в виду горничных. Пойдет проверять, как номера убрали, потом выговаривает: «В номере втором пыль на светильнике (а светильник под потолком!), в номере четвертом зеркало плохо протерто, в номере пятом пыль за батареей…» Особенно Катька от нее страдала, даже увольняться хотела. И вообще, по-моему, она Катьку недолюбливала.
– Почему? – удивилась я, прихлебывая кофе.
– Не знаю, может, завидовала? Катя красивая… была… И у нее такой жених! Был… С квартирой, машиной, деньгами… А на Юльку никто не смотрел при всем ее уме и образовании.
– А Катя с Соней дружили?
– Да, они как-то сразу сошлись. Я слышала, Соня подсказывала Кате, где особо тщательно убирать надо, ну как бы шефство над ней взяла. Обедали всегда вместе. У нас от завтраков остается каша, салаты, пироги… Мы все это едим в обед. А назавтра все свежее покупаем для гостей.
– Оксана, подумайте еще раз: как могло получиться, что Катя зашла в номер Дениса в то время, когда он был там?
– Да я правда не знаю… Я вам говорила тогда и сейчас повторю: нельзя горничным входить в номера, пока гость не уйдет. И к Денису этому… как его… Долгову… Я сама удивляюсь, зачем она пошла? Он ведь только что заехал. Номер был чистым…
– Не могла! Но ведь зашла!
– Ума не приложу…
Мы поговорили с Оксаной еще некоторое время так, обо всем и ни о чем. Потом я пожелала ей спокойной ночи и пошла к себе.