Глава 7
На следующий день я проснулась в хорошем расположении духа. Можно заняться наконец по-настоящему своим телом. Ровно час я упражнялась с гантелями и качала пресс. Я трудилась до седьмого пота, не жалея себя. Потом приняла контрастный душ и пошла на кухню заваривать кофе. Наслаждаясь божественным вкусом моего любимого напитка, я строила планы на сегодняшний день. Пора встретиться с загадочной дамой из четвертого номера, которая после дачи показаний быстро слиняла из гостиницы и даже не стала доживать оплаченное ею время. Это раз. Надо проявить фотографии, отобрать из них ценные и, возможно, кое-что передать Андрею. Это два. Третье – узнать все-таки подробности ДТП. Можно ли там откопать что-то интересное. Хотя… врач ведь сказал, что Соня была накачана клофелином и буквально спала на ходу. В таком случае нет ничего удивительного, что она, по словам водителя, «сама шагнула под колеса маршрутки». Значит, нет причины сомневаться в его показаниях. Да и свидетели… Но профессионал обязан проверять все сам. Короче говоря, нужно собираться и ехать к мадам Верстаковой. Я достала из шкафа мои любимые джинсы. Какая, черт возьми, все-таки удобная одежда. Что называется, и в пир, и в мир…
В это время зазвонил мой домашний телефон. Я сняла трубку.
– Тань, привет, это Андрей…
– О, Андрюша, здравствуй!
– Ты просила узнать насчет ДТП, ну, того, где напарница нашей горничной пострадала…
– Да, я поняла. Что там?
– Да ничего! Я посмотрел сейчас материалы – все чисто. Показания водителя полностью подтверждаются свидетельскими показаниями. Он ехал, не нарушая правил, на зеленый свет. Девушка эта шла по тротуару, но шла как-то странно, как зомби, а потом шагнула на проезжую часть, не глядя, прямо под колеса маршрутки. Водила, естественно, затормозить не успел, хотя пытался, там и следы от протектора на асфальте есть. Но расстояние до потерпевшей было очень маленькое, метра три. Что он мог сделать? Сбил, сразу вызвал «Скорую», а ребят этих, которые рядом с ним сидели, задержал до приезда ДПС, чтоб как свидетели все подтвердили. Так что, Тань, все чисто. Водилу отпустили. Сама понимаешь, предъявить ему нечего. В больницу запрос сделали, оттуда пришла бумага: в крови потерпевшей обнаружен клофелин. Девушка просто засыпала на ходу. Кто-то ее угостил такой вот оригинальной пищевой добавкой. Остается только узнать, кто эта «добрая» душа.
– Спасибо, Андрюша. И знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что эти два случая связаны.
– Ты все-таки хочешь объединить два дела в одно?
– По-моему, это само напрашивается. Смотри: девушки из одной гостиницы, это раз. Работали вместе, хорошо знали друг друга, были подругами, это два. Соня сказала матери, что «эта сволочь за все ответит», то есть она догадывалась, кто убийца, это три. И это самое главное. Соня пострадала за свою догадливость.
– Ну, не факт. У нее могли быть на стороне какие-то дела. Скажем, соперница. Пострадавшая ведь, насколько я знаю, не замужем? Не поделили с кем-то молодого человека. Мало ли…
– Я над этим подумаю. Еще раз спасибо, Андрюша!
Я продолжила сборы и уже через десять минут садилась в свою «девятку». Ближайшее фотоателье находилось в трех минутах езды. Я отдала девушке-приемщице пленку, показала, какие именно фотографии нужно напечатать, а она попросила меня зайти часа через два. Так, вот это время я и потрачу на встречу с загадочной дамой.
Я опять села в машину и поехала к Верстаковой Вере Николаевне. По дороге пришлось заправиться, а то бензин был почти на нуле.
Район, в котором жила эта бизнесвумен, находился в самом центре города, центрее не бывает. Дом новый, двенадцатиэтажный. Бронированная дверь на шестом этаже могла бы выдержать натиск группы ОМОНа. Мне открыла немолодая женщина в халате и с полотенцем на плече. Я объяснила, кто я.
– Веры Николаевны нет, она у себя в магазине. А я домработница, ничего не знаю, – сказала женщина.
– И где этот магазин? – поинтересовалась я.
– В доме напротив, на первом этаже, кажется, третий с левого угла. Называется он не то «Канцтовары», не то «Письменные принадлежности», я точно не знаю.
– Ну, хорошо, спасибо.
К соседнему дому я прошла пешком. Нашла магазин «Канцтовары», заглянула в него. Небольшой торговый зал, ряды книг, тетрадей, на прилавках ручки, карандаши, фломастеры и еще сто тысяч разной мелочовки. За прилавком стояла женщина лет тридцати пяти, около рядов с книгами – молодая девушка. Народу в магазине было немного, человек пять-шесть, не больше. Я подошла к девушке и спросила, как мне найти Веру Николаевну.
– Директор у себя, – охотно отозвалась та, – вот в эту дверь пройдите, там увидите.
Я открыла указанную мне дверь. За ней находилась небольшая комната, предназначенная, как я поняла, для отдыха продавцов. Здесь стояли кресло и два стула, шкаф для одежды, небольшой стол с чайником и чашками, маленький холодильник, на нем – микроволновка. Напротив была еще одна открытая дверь, за которой я увидела письменный стол, за ним – женщину. Я подошла к ней. Вторая комнатка была еще меньше, здесь, кроме стола и кресла, стояли только сейф и два стула для посетителей. Я поздоровалась и села на один из них. Дама подняла голову от тетрадки, в которую что-то усердно записывала, посмотрела на меня поверх очков.
– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо закивала она.
Если бы меня попросили описать внешность Веры Николаевны, я бы сказала, что в этой даме все было чересчур. Во-первых, она была излишне полновата. Макияж, что называется, «последняя попытка выйти замуж». Яркая блондинка, настолько яркая, что слепило глаза. Избыток веса и косметики дополнял избыток украшений на руках, шее и в ушах. Все это великолепие довершал темно-красный пиджак из дорогой ткани. Что там Андрей говорил о ее возрасте? Пятьдесят лет? Я бы дала лет на пять больше.
– Ждем вас, все приготовили. Я тут подсчитала, если берете у нас канцтоваров на сумму более двадцати тысяч, как договорились, мы дадим вам скидку шесть процентов. А с учетом купленного у нас ранее товара вам надо будет заплатить всего шестнадцать тысяч восемьсот пятьдесят рублей сорок копеек. – Вера Николаевна смотрела на меня так, словно осчастливила на всю оставшуюся жизнь. И что она думает, что я теперь с криком «ура!» должна бежать к кассе? Очень не хотелось разочаровывать эту яркую даму, но деваться было некуда.
– Вера Николаевна, я частный детектив Татьяна Иванова. Расследую… параллельно с милицией… дело об убийстве горничной в гостинице «Приют странника».
По мере того, как я произносила мой маленький монолог, лицо дамы вытягивалось и становилось похожим на перезрелый огурец.
– Так вы не от Игоря? – разочарованно спросила она, и вопрос ее прозвучал довольно глупо.
– Нет, я сама по себе детектив.
Дама напряглась, это было заметно.
– Что вам надо? – спросила она совершенно другим тоном.
– Вы снимали четвертый номер…
– Ну снимала, снимала, и что?
– Я хотела бы знать, что вы видели или слышали в тот день в соседнем номере.
– Я вообще-то уже все сказала милиции. Меня допрашивали в тот же день, что еще нужно? – Вера Николаевна потянулась к пачке сигарет, что лежала на краю стола.
– Я, к сожалению, не присутствовала на вашем, как вы выразились, допросе. Я хочу поговорить с вами без протокола. Может, вы видели что-то такое, что может помочь моему расследованию.
– Ничего я не видела! Я гуляла в это время, любовалась весенним городом. – Она затянулась, а я заметила, что пальцы ее, державшие сигарету, мелко дрожат.
– Вера Николаевна, понимаете, милиция арестовала молодого человека, проживавшего рядом с вами в шестом номере, в котором и нашли тело горничной. Но у меня большие сомнения, что это он задушил девушку…
– Сомнения? А вы видели этого шизанутого? Да у него явно не все дома. А я так думаю: раз милиция арестовала, значит, есть за что. А ко мне со своими расспросами не приставайте.
– А почему вы считаете вашего соседа шизанутым?
– Хм, почему?! А какой же он? Вы его сами-то видели? Все время молчит, как в рот воды набрал. Другие постояльцы, встречаясь, здороваются, некоторые даже спрашивают, как дела. Я вот один раз сняла номер рядом с французами, представляете? Двое мужчин из Парижа, такие импозантные! Так они при первой же встрече сказали: «Бонжур, мадам, коман са ва?» Хорошо, что я французский в школе учила. Это по-ихнему значит: «Добрый день, как дела?» Я им ответила: «Мерси, са ва бьен». Спасибо, мол, хорошо. Мы даже пару минут побалакали по-французски, так, общие фразы… Вот. Это чужие люди, за пять тысяч километров сюда приехали, и то разговаривают, интересуются, как дела. А этот сопляк пройдет, глаза опустит, словно ему дела ни до кого нет. Тяжело, что ли, «здрасте» сказать, боится, язык отвалится?! Молодежь у нас невоспитанная, все беды отсюда!
– Вера Николаевна, давайте о нашей молодежи потом поговорим. Эта тема, несомненно, важная, но в данный момент меня интересует конкретно ваш сосед. Что вы можете сказать о нем, кроме того, что он шизанутый? Вы ведь за стеной находились, может, что-то слышали?
– Я же сказала: гулять я ушла. Не было меня в номере. Что я могу с улицы слышать?
Так, и эта не хочет разговаривать. Затягивается слишком часто, нервничает. Значит, есть отчего. Что ж, поднажмем.
– Вера Николаевна, а как долго вы гуляли?
– Долго, но время не засекала. Может, часа полтора, может, больше. Какое это имеет отношение к убийству? Вы что, хотите сказать, что, если бы я гуляла меньше, он бы ее не задушил? А если бы вообще не выходила из номера, то и все другие преступления в городе не совершились бы?
– Ну зачем вы нервничаете, Вера Николаевна?
– Я нервничаю? Вы задаете мне глупые вопросы…
– Не такие уж они и глупые. Просто, согласитесь, как-то подозрительно: человек снимает номер в гостинице, отдает целых три тысячи за сутки и потом долго гуляет на улице. Можно было даром погулять, не оплачивая номер.
Вера Николаевна скомкала окурок в пепельнице.
– Я вам все сказала: я ничего не видела и не слышала. А то, что снимаю номер в гостинице, это мое личное дело. Это не преступление.
– А во сколько вы в тот день заехали в гостиницу?
– Не помню точно, часа в три, кажется, может, чуть раньше.
– Ну вот, а Долгов, ваш сосед, поселился в четыре, то есть вы заехали перед ним.
Вера Николаевна достала из пачки другую сигарету, взяла со стола зажигалку.
– Вы что, меня подозреваете? Я, по-вашему, эту девушку придушила? За что? В номере у меня было стерильно чисто, впрочем, как и всегда. Я вообще эту гостиницу люблю за чистоту и порядок. И еще там уютно и постояльцев мало. У меня к персоналу претензий никогда не было. Молодцы, налажено все отменно. Горничных в лицо я никого не знала, только администраторов. Горничные там одинаковые все, в синих платьях и белых передниках.
– А как часто, позвольте спросить, вы пользуетесь услугами гостиницы?
– А это имеет отношение к убийству?
– Самое прямое.
Лицо Веры Николаевны пошло пятнами. Хотя внешне она старалась не показывать, что этот вопрос ей неприятен. Она прикурила новую сигарету. С ответом не торопилась. Тянула время, это было видно. Зазвонил телефон на столе, она схватила трубку, как спасательный круг:
– Да… Ольга Иванна, не сердись, еще не нашла… Да не переживай, найду, просто дел много, не успела поискать… Нет, не переживай, у нас ничего не пропадает, мы только ищем долго… Да, перезвоню… Найду обязательно. Давай!
Директриса положила трубку и с досадой посмотрела на меня. Как ей сейчас хотелось, чтобы я исчезла из ее жизни раз и навсегда! Но я ей такой радости не доставлю. Я продолжила:
– Так как часто, Вера Николаевна, вы снимаете номер в гостинице и почему?
– Редко снимаю, редко. Раз в месяц, не чаще. А почему… я уже сказала: это мое личное дело, вас оно не касается и к убийству отношения тем более не имеет. Вы мне дадите работать, наконец? Или мне милицию позвать?
– Вера Николаевна, ну при чем тут милиция, я ведь не совершаю ничего противоправного? Я только хочу помочь этому молодому человеку, чтобы снять с него все обвинения… Если бы с вами случилось нечто подобное и вам понадобилась бы помощь?
– Типун вам на язык! Со мной… Надеюсь, со мной такого не случится…
– Вера Николаевна, скажите, а вы замужем?
О! Выстрел попал в цель. Я внимательно следила за выражением лица этой дамы и видела, какое впечатление произвел на нее мой вопрос. Я не просто коснулась неприятной для нее темы, я сыпанула полкило соли на открытую рану. Лицо Веры Николаевны стало похоже уже не на огурец, а на большой гнилой помидор. Она покраснела, потом побледнела, и, как ни старалась сдерживать себя, ей это плохо удавалось. С минуту она боролась, наверное, с желанием запустить в меня пепельницей. Наконец благоразумие победило. Пепельница осталась на столе, а лицо директрисы словно окаменело.
– Не замужем. Что вам это дало? – спросила она холодно.
– Да кое-что дало. Нет, вы правы, к убийству это не имеет отношения…
– Тогда, может, вы оставите наконец меня в покое?
– Вера Николаевна, еще один вопрос: вы знали Катю Аверину?
– Какую еще Катю?! Не знаю я никаких Кать. У меня своих проблем хватает, мне бы в них разобраться…
Мадам Верстакова начала уже выходить из себя. В это время снова зазвонил телефон. Вера Николаевна взяла трубку:
– Да, я… От Игоря? А вы где? У магазина? Заходите, я у себя… жду вас. Девочки покажут, куда пройти.
Она положила трубку и победно посмотрела на меня:
– Извините, мне надо работать. Я надеюсь, что ответила на все ваши… вопросы. До свидания.
На все ваши дурацкие вопросы, конечно, хотела она сказать. Я встала.
– Я не уверена, что это наша последняя встреча, поэтому тоже говорю: до свидания. – Я вышла из магазина. Достала мобильник и набрала номер Юли. – Юля, это Татьяна, частный детектив. Здравствуйте.
– Я вас узнала, здравствуйте.
– Я не очень вас отвлекаю?
– Вообще-то мне сейчас… А впрочем, не очень.
– Я займу у вас ровно две минуты. Юля, скажите, в тот день дама из номера четыре сколько времени гуляла?
– Около получаса, может быть, минут двадцать пять.
– А она всегда так гуляла?
– Да… Она вообще очень странная.
– А в чем ее странность, можете сказать?
– Ну, во-первых, она всегда просила только первый этаж. Снимет номер и шастает взад-вперед. Это во-вторых. Уйдет гулять, через двадцать-тридцать минут назад придет. Через час опять уйдет, и опять на двадцать минут. А то вдруг выйдет из номера и стоит в коридоре около двери, а если кто-то из постояльцев идет, то просит дверь ей закрыть, жалуется, что сама не может, замок заедает. Я ее как-то спросила: «У вас что, проблемы с замком?» Она: «Нет, спасибо, все в порядке». Быстро закрыла дверь и убежала. Потом назад пришла – снова около двери стоит, ключом ковыряется. Мы ее замок несколько раз смазывали, пробовали открывать – все как по маслу. Другие в ее номере живут – ничего, никто на замок не жалуется, а у этой он вечно заедает. А еще она любит по два часа в баре сидеть. Придет завтракать часов в девять и сидит, пока дежурная не начнет полы мыть. Десять чашек чая выпьет, пять тарелок каши съест и столько же кусков пирога… Другие постояльцы придут, быстро позавтракают и уходят. А этой каждый раз напоминать приходится, что бар закрывается. Так что дамочка странная… И это не только я заметила. Другие администраторы тоже мне говорили…
– Юля, а мужчины к ней приходили?
– О чем вы говорите? Мужчины? К ней?!
– Спасибо, Юля. И еще: как часто она снимала номер в вашей гостинице?
– Она наша постоянная клиентка, как и Долгов. Раза три-четыре в месяц, по-моему, даже чаще, чем он.
– А в какие дни? Я хочу сказать, в какие дни недели? Есть какая-то закономерность или всегда в разные?
– Нет, снимала всегда в разные дни, кроме воскресенья.
– То есть в воскресенье не снимала никогда?
– Нет, в основном в рабочие дни, редко – в субботу.
– А выездные дни у вас пятница и суббота?
– Да, основная масса выезжает в эти дни.
– Еще раз спасибо.
– Скажите, а по делу Долгова что-нибудь новенькое есть?
– Пока нет. А вас это интересует?
– Да как сказать… жалко парня.
– А-а. Нет, он сидит, и пока ничего другого я сказать не могу.
– Ну, ладно, до свидания. – Она отключилась.
Я нарочно не сказала Юле про освобождение Дениса, пока дело не закончено, пусть все думают, что он по-прежнему под подозрением. Ведь полностью обвинение с него никто не снимал. Я пошла к своей машине. Так, ну и что делала мадам Верстакова в гостинице три-четыре раза в месяц? Хм, это ж какие деньги! И при этом имея свою роскошную квартиру! Я видела ее прихожую через плечо домработницы. Так, это первый вопрос. Второй: куда это она «шастала» на двадцать-тридцать минут? Что это за кратковременные прогулки? Третий: почему ее так разозлил мой вопрос о замужестве? Да, Юля права, дамочка очень подозрительная.
Я подошла к машине и села в нее. Так, еду забирать фотографии.
* * *
Я подрулила к отделению, где работал Андрей, позвонила ему на сотовый. Он в это время говорил с кем-то по городскому телефону, я услышала его голос:
– …Сведения предоставляются по решению суда или постановлению прокуратуры. Так что действуй. – Потом он ответил мне: – Да, Мельников слушает.
– Андрюш, это я. Привезла фотки, как обещала.
– Жди меня, я сейчас…
Вскоре он вышел из отделения и сел в мою машину.
– На, держи, – я протянула ему пачку фотографий.
Андрей рассматривал их, пока не дошел до тех, где Артем избивает собственного отца.
– А это что? На бомжах руку набивает, садюга?
– Не поверишь, родного отца бьет. Тот пришел навестить сына. Сам-то он в другом районе живет, в каких-то трущобах. Вот и приходит иногда на сыночка порадоваться, а тот вот так встретил папочку. Отблагодарил по-сыновьи…
– Ну, мразь! А ты знаешь, он адвоката себе нанял, тот пришел сегодня с утра, прошу, говорит, относиться уважительно к моему подзащитному… Я ему вот это покажу. Я теперь к его подзащитному так уважительно отнесусь!..
Андрей сунул фотографии себе в карман и стал вылезать из машины:
– Ну, давай, мать, спасибо за информацию к размышлению.
Я поехала по улице, еще сама не зная, куда мне надо. Мысли кружились в моей голове, наскакивали одна на другую. Что скрывает мадам Верстакова, почему не спешит быть откровенной? Значит, ей есть что скрывать. Но что? Если это она убила горничную, напрашивается вопрос: зачем? Смысла нет, если только они не были знакомы раньше…
Я медленно поехала к дому мадам Верстаковой.
Я поставила машину у ее подъезда и вперилась в него глазами. Что я надеялась увидеть, я сама не знала, но интуиция подсказывала, что мне надо быть здесь, а интуиция меня еще не подводила. Часа через полтора мое ожидание было вознаграждено появлением домработницы Верстаковой. Я сразу узнала ее, хотя теперь она была в сером плаще и с косынкой на шее. Я вышла из машины и направилась к ней.
– Ой, а вы уходите? – сказала я удивленно. – А я к вам…
– А зачем ко мне? Я вам сказала: я всего лишь домработница, ничего не знаю. Вы к Вере Николаевне идите…
– Да я была у Веры Николаевны в магазине, поговорили мы с ней, даже чаю попили, – соврала я не моргнув глазом, пытаясь показать домработнице, как хорошо меня приняла ее хозяйка. – Но я ей не все вопросы задала. Понимаете, есть такие вопросы, на которые только окружающие могут ответить, а не сам человек. Да и некогда ей, люди к ней пришли. А вы у нее сколько лет работаете?
– Почти пять. Как Вера Николаевна бизнес этот свой открыла, так ей стало некогда хозяйство вести, она меня и наняла.
– Ну, вот видите. А вас как зовут?
– Татьяна Ивановна.
– Да вы что! – обрадовалась я так, словно встретила свою родственницу. – Так и меня Татьяна, только я Александровна! Значит, мы с вами тезки. А вы где живете?
– Да тут недалеко, на Заозерной.
– Так нам по пути, давайте я вас подвезу, а по дороге и поговорим заодно.
Татьяна Ивановна села в мою машину, отнекиваясь и что-то бормоча про «неудобно» и «не ожидала».
Мы выехали со двора и направились к ее дому.
– Татьяна Ивановна, скажите, а хозяйка ваша замужем?
– Нет. Муж ее умер, точно не скажу когда, но знаю, что давно. Дочку она лет десять как замуж отдала. С тех пор одна живет. Видная женщина и денег – куры не клюют. А вот в личной жизни не везет. В тот год, как она меня в работницы взяла, купила она машину, наняла шофера, чтоб возил ее. Так он вскоре машину эту разбил, сам в больницу попал. Она, конечно, другую купила, иномарку, дорогущую! Но уже боялась шофера нанимать, сама ездит, правда, редко. Не везет ей с мужиками. Если и крутится кто возле нее, то только из-за денег, она это понимает. А она хочет, чтоб, значит, по любви. У нее после официального мужа еще два гражданских было, она сама мне говорила. Только они с нее деньги тянули, больше ничего. Один до того распоясался, охальник, что бабу в дом к Вере Николаевне привел, а она их застукала. Чуть не прибила. Ну никак ей не везет! А уж годы-то поджимают, век бабий короток. И чего им, мужикам, надо? Что она, урод какой? Все при ней – и тело, и лицо. И денег много. И характер хороший. Она щедрая: мне три раза в год подарки дарит: на день рождения, на Восьмое марта и Новый год. Да и так иногда что-нибудь из вещей отдает, что ей мал́о или не нужно.
– Скажите, а вот по характеру Вера Николаевна какая? Ну, там… замкнутая или, наоборот, открытая, веселая?
– Скорее замкнутая… А вообще вот что я вам скажу: несчастная она! Вот. Ей бы мужика хорошего… Да не получается.
– А она хочет с кем-то познакомиться?
– А то не хочет?! Целый час утром красоту наводит – это для кого? Для девочек-продавщиц, что ли? Опять же волосы то в рыжий цвет покрасит, то в черный… Теперь вот белая как лунь. А платья знаете в каких дорогих магазинах покупает? Одно ее платье стоит больше, чем моя месячная зарплата. А еще у нее парик есть, такой пепельный, пышный. Только она его почему-то редко надевает. Зачем тогда покупала, он ведь дорогой, она говорила, не то за три, не то за четыре тысячи взяла…
– Что вы говорите! – восклицала я, чтобы как-то поддерживать разговор.
– А однажды дорожный саквояж купила, – продолжала домработница, – тоже дорогой и тоже красивый. Только зачем он ей? Она ведь никуда не ездит. Иногда только к сестре в Покровск на день-два – вот и все ее путешествия.
– Так у нее сестра в Покровске? – спросила я.
– Ну да, такая же одинокая, как Вера Николаевна. Вот ее она и навещает. Я для них пироги пеку, Вера Николаевна всегда сестре мои пироги возит. Кто ж на свете ближе, чем родные сестры?
– Татьяна Ивановна, а когда ваша хозяйка последний раз сестру навещала?
– Да я уж и не помню…
– Вспомните, Татьяна Ивановна, я вас умоляю.
– Да не вспомню я, не уговаривай. Я уж запамятовала, что вчера было…
– Ну, на прошлой неделе ездила? Вы ведь ей в дорогу пироги печете, значит, должны вспомнить. Пироги печь – это ж событие!
– В позапрошлую… нет… прошлую… на той неделе я у нее генеральную делала. Занавески стирала, а в пятницу я тесто ставила, пироги пекла. Но она сама все съела. Нет, она давно не ездила… А ведь точно! Последний раз была недели две назад, если не больше. И как-то так странно быстро назад приехала. Ну да, в субботу, помню, в обед уехала, еще и пирог с капустой с собой взяла для сестры. Но только вернулась в этот же день… точно, в этот день и приехала. Я так удивилась, она всегда у сестры ночевала. А в ту субботу приехала какая-то злая, пирог назад привезла, вещи в прихожей бросила. Я спрашиваю: Вера Николаевна, вещи-то мне что, распаковать? А она глянула на меня как-то странно, про вещи ничего не сказала, только говорит: «Налей мне, Ивановна, пятьдесят граммов коньяка». Я опешила. Вера Николаевна не пьет. То есть выпивает, конечно, редко, в компании. Но дома, одна – никогда! А тут коньяк залпом выпила, не закусила даже… Я на кухню ушла, а хозяйка в прихожей возилась, и я слышала, как она несколько раз сказала: «Черт бы побрал эту идиотку!»
– Как-как сказала? «Черт бы побрал эту идиотку»? – переспросила я.
– Да, именно так. С сестрой, похоже, поругались…
– Татьяна Ивановна, а на прошлой неделе точно не ездила?
– В том-то и дело, что нет. Не поехала, я сама удивилась. Я как раз в пятницу у нее была, пироги ставила, один с капустой, второй с картошкой и грибами. Смотрю, она сама их ест и к сестре не поехала. А почему, я побоялась спросить. Должно быть, все-таки с сестрой поругалась. Да не мое это дело! Она сама не маленькая, знает, куда ей ехать и когда.
– Татьяна Ивановна, а вы случайно не знаете, есть ли среди знакомых Веры Николаевны такая девушка – Катя Аверина?
Женщина наморщила лоб, но, подумав с минуту, сказала:
– Нет, такой не знаю. На работе девочки – Любочка и Ирочка. Уборщица – Зинаида Петровна. Еще есть у нее подруга Ольга Ивановна, ну, с этой они по работе завязаны. А Кати не знаю, извините.
– Ну, хорошо, спасибо, вы мне очень помогли.
Я подвезла Татьяну Ивановну к самому ее дому, она очень обрадовалась, все благодарила меня. Когда она захлопнула дверь машины, я развернулась и поехала к себе домой. На сегодня все. Надо подумать о том, что я узнала, подвести итоги.
Я лежала на своем стареньком диване и размышляла. Каждое новое сведение как пазл, встает на свое место к тому, что уже известно. Из этих пазлов постепенно собирается общая картина преступления. Вот жили люди. Жили себе, не тужили. Их много, этих людей. Они знали друг друга, встречались, разговаривали. У каждого своя работа, своя семья, свои друзья, близкие – их окружение. Но и между собой им приходилось общаться. Денис приезжал два-три раза в месяц в гостиницу. У него есть родители, но нет друзей. Он знал администраторов в гостинице, знал Земфиру. Но с горничными не общался, не положено. У горничной, которую нашли в его номере, были родители, жених, две подруги… подруги… Что-то мне не нравится в этом слове – «подруга», но я никак не могу ухватить, что именно… Ладно, к подругам еще вернемся. Вера Николаевна волей случая оказалась рядом с Денисом в соседнем номере. Одинокая женщина с несложившейся судьбой. Домработнице врет, что ездит навещать сестру, сама снимает номер в гостинице. Для чего? Приводит мужчин? Вроде бы нет, администраторы заметили бы. Да она и домой бы могла приводить, одна живет, кого ей бояться? Надо будет обязательно узнать, для чего мадам Верстакова снимала номер в гостинице. Если я узнаю это, станет понятно, причастна ли она к убийству. Так, дальше. Юля… работает в гостинице и учится на заочном, уже оканчивает институт. У нее свои подруги, родители есть, но она человек самостоятельный, живет одна. Какие они разные, все эти люди, и сошлись в тот вечер в одной гостинице, и был ведь еще кто-то, кто убил Катю. Или кто-то из них убил. Зачем, зачем… Какой мотив? Ну, для чего убивать двадцатичетырехлетнюю девчонку, кому она помешала, чем? Что-то знала? Да что она могла такого знать… Хотя… стоп. Она работала в гостинице, здесь останавливаются люди, многие из которых занимаются бизнесом. Катя могла услышать какие-то секретные сведения, не предназначенные для чужих ушей. А двое «влюбленных» на втором этаже? Их я еще не проверяла. Значит, пришла пора. Так, где у нас девочки легкого поведения тусуются? Кажется, на улице Дружбы Народов? Нет, рано еще сегодня отдыхать. Я встала и быстро собралась. Села в машину и поехала на улицу Дружбы Народов. Я знала, где там собираются девочки, приходилось уже иметь с ними дело. По этой улице я ехала медленно и в одном месте увидела небольшую группу броско одетых дамочек. Я подъехала и остановилась около них. К моей машине подошла одна и спросила:
– Хотите весело отдохнуть?
– Я бы с удовольствием, – сказала я, – но не просто отдохнуть, а широко, с цыганским размахом. Аза работает?
Девушка повернулась к остальным и крикнула:
– Аза, тебя спрашивают.
К машине подбежала одна из стоявших в кучке и, заглянув в окно, спросила:
– Вы со мной хотели отдохнуть?
– А ты Аза?
– Да. Цыганочка Аза. Меня вам рекомендовали?
– Еще как! Падай быстрее, поехали.
Девушка села в машину:
– Вы мою ставку знаете? С женщиной – «пятихатка» за час.
– Согласна, – сказала я не моргнув глазом.
Аза заметно повеселела, а я поехала к гостинице. По дороге я рассматривала ее, иногда поворачивая голову. Тот, кто дал ей это прозвище, был остроумным человеком. Аза была очень смуглой, с черными длинными волосами и ярко одевалась.
– А куда едем-то? – весело спросила она.
– В «Приют странника», – сказала я, – знаешь такую гостиницу?
– О! Как не знать! Я там была! – обрадовалась Аза.
– Я тоже. – Я остановила машину около гостиницы. Но не успела Аза взяться за ручку дверцы, как я заблокировала замки в машине.
Смуглянка удивленно посмотрела на меня:
– Эй, подруга, это что за фокусы?
– Не рыпайся, – сказала я спокойно. – Я ничего тебе не сделаю, только задам несколько вопросов.
– Чего? Да иди ты со своими вопросами знаешь куда…
Я схватила Азу за длинные волосы сзади и скрутила так, что ей стало больно. Она запрокинула голову назад и запричитала:
– А-а-а… Ты что творишь, падла?! Отпусти, больно…
– Отпущу, – сказала я, – если ты пообещаешь ответить на мои вопросы. Ну что, будем говорить?
– А деньги? Я даром трепаться не намерена, у меня время – деньги.
– Ну да. Я понимаю, это твой бизнес, заплачу, если ответишь на мои вопросы. – Я отпустила Азины волосы, она обиженно косилась на меня, поправляя прическу.
– Ты из ментуры, что ли?
– Вопросы буду задавать я, – сказала я. – Так вот первый вопрос: в позапрошлую субботу ты здесь кувыркалась с одним приезжим предпринимателем на втором этаже. А на первом в это время убили горничную…
– Ну, знаю, нас допрашивали уже…
– Я тебя не допрашиваю, а спрашиваю, вежливо спрашиваю: что ты знаешь по этому делу? Может, что-то слышала или видела?
– Ничего я не видела и не слышала! Кобель этот приезжий как меня в номер затащил, раздел, стал…
– Без подробностей.
– А… ну… короче, мне ни до чего дела не было. Он, похоже, месяц был без бабы… Он как озверел, он меня…
– Без подробностей! Вы из номера выходили? Ну, там покурить или водички в кулере набрать?
– Нет, я же говорю: он как озверел, как завел свою шарманку…
– А он один выходил куда-нибудь?
– Говорю же, нет.
– А во сколько ты к нему пришла?
– Часов в пять или около того. Потом, часов в шесть, кажется, я крик внизу слышала. Но мне не до того было. А в половине седьмого к нам постучали, велели одеться и вниз спуститься. Мы спустились с Васей, а там ментов полно… Нас в баре допрашивали. Я тогда все так же, как и тебе, сказала.
– И с пяти до половины седьмого ни ты, ни твой заезжий кавалер из номера не выходили?
– Нет, мамой клянусь! А ты мне правда заплатишь?
– Правда. Аза, а ты понимаешь, что, если ты врешь, у тебя будут проблемы?
– Да не вру я! Чего мне врать-то?
– А кто тебя в гостиницу привез?
Аза замолчала, отвернулась к окну. Потом сказала:
– Никто не привозил, меня Вася на улице увидел и пригласил к себе…
– А вот это ты врешь. Тебя Артем привез. Хочешь сказать, не знаешь такого?
Аза молчала. Да, а девочки Артема не торопятся сдавать. То ли он им платил хорошо, то ли запугал как следует. Ладно, с этим сутенером и так все понятно.
Я открыла центральный замок, Аза вывалилась из моей машины на улицу и припустила бегом. Пусть пробежится, хорошая тренировка ей не повредит.
Я взяла телефон и набрала номер Андрея.
– Андрюш, привет! Это Татьяна…
– Тань, извини, мне некогда: через пять минут совещание у начальника отдела…
– Так я тебя не задержу, всего один вопрос…
– Давай, только быстро!
– Ты говорил, что проверял господина на втором этаже, ну того, который даму привел? Цыганочку Азу. Что-нибудь нарыл?
– Нет, там все чисто. Семьянин, двое детей, свой бизнес, и вообще он в другом городе живет, сюда приезжает очень редко… Короче, все о’кей. Цыганочку Азу проверили, ей, кроме занятия проституцией, предъявить нечего. Да и администратор сказала, что они из номера не выходили, вниз не спускались. Они бы мимо нее не прошли. Так что этих двоих можно вычеркнуть.
– Ну, хорошо.
– А у тебя как?
– Я сейчас соседкой по номеру занимаюсь, дама подозрительная.
– Я тоже ею занимаюсь. Что нарыла?
– Не замужем. Женщина с несложившейся судьбой и комплексом неполноценности. Имеет домработницу. Врет ей, что ездит навещать сестру в Покровске, а сама снимает номер в гостинице. Кстати, после убийства гостиницу больше не посещала.
– Ну, я тоже это знаю.
– Андрюш, а ты часом не в курсе, есть у Верстаковой сестра в Покровске?
– Нет, вообще у нее родственников – раз, два и обчелся. Есть замужняя дочь и внук. Но они живут в Москве, видятся редко. Похоже, у нее с зятем отношения не сложились. Ладно, бегу на совещание, Тань…
Я отключила телефон и поехала домой. Там я первым делом вымыла руки и пошла на кухню заваривать кофе. Под него как-то легче думается. Ну вот, проверили еще одних подозреваемых. Их тоже, пожалуй, можно вычеркнуть. Остается пока мадам Верстакова, которая врет мне и не краснеет. Нет, я, конечно, понимаю, каждому есть что скрывать. Но не тогда, когда дело касается убийства. А еще я что-то хотела вспомнить про подругу… Мои мысли опять вертелись вокруг слова «подруга». Интуиция мне подсказывала: здесь что-то кроется… Но я никак не могла ухватить эту мысль. Когда-то она мелькнула, как падающая звезда, и скрылась с моего небосклона. Подруга… Кто-то что-то мне говорил про подругу, а я увидела несоответствие… чего с чем?
Зазвонил телефон. Я взяла трубку:
– Слушаю.
– Татьяна? Это говорит Константин Эдуардович. Здравствуйте.
– Здравствуйте, рада вас слышать.
– У нас хорошая новость: Денис дома, его отпустили под подписку…
– Вообще-то я в курсе.
– Да? Адвокат сейчас тоже у нас, он говорит, что это не без вашего участия. Так что мы благодарим вас. Мы так рады, что Денис снова с нами…
– Константин Эдуардович, радоваться особо не стоит, ведь официально обвинения с вашего сына не сняты. Пока не будет найден настоящий убийца.
– Вот я как раз хотел спросить: как продвигаются дела, вы кого-то… разрабатываете?
– Да. Этим как раз и занимаюсь. Проверяю постояльцев и сотрудников гостиницы, так что быстрого результата не ждите.
– Я понимаю… Кстати, Денис хочет вам что-то сказать, передаю трубку.
Ну-ну, посмотрим, что он способен сказать. Через пару секунд в трубке тихо послышалось:
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Денис. Что ты хотел мне сказать?
– Я вспомнил. Когда я выбегал из номера, дверь была заперта.
– Ты это точно помнишь?
– Да. Я дергал за ручку, дверь не открывалась, я повернул защелку.
– Это все, что ты хотел сказать?
– Да.
– Хорошо, спасибо. Передай трубку отцу. А, нет, подожди, Денис. Скажи, пожалуйста, ты тогда в номере ничего не испачкал случайно, не пролил?
– Нет.
– Точно нет? Ничего-ничего?
– Нет, точно.
– Хорошо, передай трубку отцу.
– Татьяна, вам поможет то, что сказал Денис? – опять послышался в трубке голос Константина Эдуардовича.
– Да, мне может помочь любая мелочь, на первый взгляд совсем незначительная.
– Тогда желаю вам успеха!
– Всего доброго!
Я положила трубку и с минуту стояла у аппарата, боясь спугнуть мысль, которая пришла мне в голову. Ну, теперь я знаю, что мне надо делать. Только так я могу проверить все мои догадки…
Я достала с антресоли свой чемодан. Он был небольшой, темно-зеленый, с пластмассовой ручкой. Казалось, я совсем недавно ездила с ним в турне, а он уже успел запылиться. Я вытерла его и открыла. Так, сейчас мы начнем готовиться к важному эксперименту. Я снова подошла к телефону и набрала номер.
– Гостиница «Приют странника». Администратор Елена. Добрый день! – услышала я в трубке знакомое воркование.
– Леночка, здравствуйте, это частный детектив Татьяна.
– Очень приятно, чем мы можем вам помочь?
– А вы знаете, Леночка, можете! Скажите: в вашей гостинице есть сейчас свободные номера?
– Пустуют пока только два забронированных номера. В них въезжают завтра утром.
– Надо же, каким ваша гостиница пользуется спросом!
– Да, но завтра утром выезжает гость из номера пять, а в обед освободится номер пятнадцать, люкс.
– Так, ну люкс мне пока не по карману, а вот пятый забронируйте, пожалуйста, на мое имя.
– Хорошо, напомните вашу фамилию…
– Иванова. Татьяна Александровна.
– На какой срок забронировать номер?
– Давайте пока на сутки, а там видно будет, может, и продлю.
– Хорошо. Я записала. Номер будет готов к одиннадцати утра. Вас это устроит?
– Еще как устроит!
– Будем рады видеть вас завтра в нашей гостинице. – Леночка отключилась.
Нет, ну сервис наших отелей просто потрясает! Ни тебе лишних вопросов, ни предоплаты. Все, завтра утром переселяюсь в новое жилище. Ведь чтобы сказать что-то конкретное о гостинице, надо там пожить. Профессионал обязан проверять все версии. Я покидала в зеленый чемодан то, что мне могло пригодиться в гостинице: кое-что из одежды, домашние тапочки, косметичку, предметы личной гигиены… А теперь надо принять ванну и завалиться спать.
