Глава 2

Утро начинается с рассвета. Да ни черта! С головной боли. Вчерашнее приключение бесследно для меня не прошло. Шея болит, голова ноет, как будто я вчера хорошенько «приняла на грудь». Ладно, пора, подруга, пора. Тебя ждут великие дела.

Первым делом в душ. Холодная вода, горячая. Упругие струи медленно, но верно возвращали меня к активной жизни. Энергично растеревшись полотенцем, я, не одеваясь, пошла на кухню. Так. Сегодня настроение паршивее обычного, значит, кофе понадобится лучше обычного. В заветном уголке хранилась маленькая баночка с зернами суперклассного кофе. Такая баночка по цене потянет больше, чем хороший музыкальный центр. Подарок клиента, знавшего и разделявшего мою слабость. Гладкие, светящиеся матовым блеском, идеально ровные зернышки пахли так сладко, так ароматно, что хотелось плакать. Только слезы эти были бы светлыми. Да, чего-то меня на сантименты потянуло. Наверное, стресс вчерашний сказывается. Вообще-то я девушка с характером, слезу из меня выдавить довольно сложно. Но, оказывается, можно.

Для лучшего кофе у меня и чашечка была припасена особая. Настоящий севрский фарфор, да еще с вензелем некой мадам Дюбарри, говорят — бывшей фаворитки Людовика XV. По твердой бирюзовой поверхности изящный золотой росчерк. Чашечка тоже, между прочим, трофей. Таких в мире всего штук пять осталось. Моя — подарок благодарной клиентки, которую я спасла не только от неминуемого разорения, но и от столь же неминуемой смерти.

Сварив кофе, я села с чашкой в одной руке и сигаретой в другой, сделала глоток, затянулась и ощутила блаженство. Ради таких моментов стоит жить на свободе. Тот, кто меня вчера подставил, просто не догадывается, какого врага он нажил. Мне его (а может — ее?) даже жаль, бедняжку. Месть моя будет ужасной.

Портить ощущение после кофе не хотелось, поэтому завтракать я не стала, быстро оделась и вышла на улицу.

Значит, так, сейчас подъеду к театру, заберу машину со стоянки, а заодно в театре потолкаюсь, может, что и выясню.

Мысль, что придется пилить через весь город в переполненном автобусе, радости не вызывала. Правильно, Танюша. Себя надо любить, себя надо баловать. Я вышла на обочину, махнула рукой и остановила машину. Слава богу, внешностью не обижена, значит, пешие прогулки на ближайшие лет двадцать мне не грозят, это точно. Водила попался очень даже симпатичный, милый пузан средних лет, среднего достатка. Всю дорогу что-то весело болтал, сыпал анекдотами, шутками и прибаутками. Даже телефончик свой дал, на всякий случай, шутник. Это меня несколько отвлекло от мрачных дум.

В этот утренний час театр казался неживым и пустынным, скорее — декорацией, чем работающим зданием. Парадный вход, естественно, закрыт. И где тут у них служебный? Я обошла огромное здание раз, затем второй. Ничего похожего. Странно. Только с третьего раза мне удалось разглядеть небольшую дверь. Интересно, открыта или закрыта? Лучше бы была открыта… Хотя можно, конечно, и отмычечкой, но среди бела дня в центре города это нежелательно. Славненько, дверь поддалась и, скрипнув, приоткрылась. Я шагнула внутрь и сразу же оказалась в прохладном полумраке. Потом поднялась по маленькой узенькой лестнице в святая святых — закулисную жизнь театра.

— Девушка, вам чего? — раздался скрипучий старческий голос за моей спиной. Я вздрогнула от неожиданности. Прямо кадр из фильма ужасов. Повернувшись, я увидела бабульку в сером халате со шваброй в руке.

— Здравствуйте, — улыбнувшись, я сделала шаг к ней навстречу. — Я журналистка Татьяна Майорова из газеты «Криминальный Тарасов». Вот мое удостоверение.

Произнеся все это, я полезла в сумочку за удостоверением. Конечно, липовым, но выписанным по всем правилам. В свое время я оказывала услуги главному редактору этой газеты Гарику Трухачеву, за что и получила в подарок «липку». Иногда, при острой нужде, я просила у него помощи в подстраховке, и он всегда был готов подтвердить существование журналистки Майоровой. Ну а я была готова поделиться с ним информацией, подкинуть острый сюжетик, помочь при разборках.

— Да не надо мне, лапонька, никаких бумажек, я тебе так верю. Такая красавица врать не станет.

После этих слов я в душе мучительно покраснела, проклиная свою работу и доверчивую наивность старушки.

— Я к вам по делу, бабушка. Мне поручили статью написать о происшествии, которое вчера случилось. С кем бы мне поговорить, начальство у вас есть?

— Дак, милочка, мы ж ничего не знаем, это же не наши, это гастролеры. У нас, слава богу, отродясь такого не случалось. Я, почитай, при театре состою уже двадцать лет, а ничего такого не бывало. Ну там морды набьют по пьяни, или одна актриса другой волосы повыдергивает из-за мужика. А чтоб смертоубийство… Вот был случай…

Бабулька собралась мне рассказать какую-то душещипательную историю, но времени у меня было не так уж много, и я прервала ее:

— Извините меня, пожалуйста, мне сегодня еще в два места попасть нужно. Вы уж, пожалуйста, подскажите, как мне дирекцию найти.

Бабулька, явно разочарованная таким поворотом дела, объяснила, как мне пройти в темном закулисье к кабинетам директора театра и главного режиссера, и я быстрым шагом двинулась в этом направлении, пока бабуся не начала досказывать свою историю.

На пятнадцатой минуте блужданий я поняла — заблудилась. Вообще-то я топографическим кретинизмом не страдаю, прекрасно ориентируюсь в любой местности, но сегодня все шло не так, сегодня явно не мой день. Впрочем, как и вчера. Хотя дело тут не во мне. Думаю, любой нормальный человек в сплетении театральных переходов, галерей, коридорчиков и тупичков ориентироваться не может. Интересно, сами актеры не теряются в своем закулисном лабиринте? А может, не один человек заблудился и погиб тут во мраке? И души этих несчастных бродят по театру? Как там у гастролеров — мюзикл «Призрак оперы»?.. До конца я его так и не досмотрела и, откуда там призрак появился, не поняла. Ну, значит, не судьба.

Дойдя очередной раз до какого-то перехода, я решила остановиться и, оглядевшись, во весь голос закричала: «Люди, ау… Товарищи, господа, граждане! Выведите меня отсюда». Гулкое многократное эхо ответило мне. Фу, слава богу, я услышала чьи-то приближающиеся шаги. Из темноты выдвигалось что-то маленькое, темное. Приглядевшись, увидела ту самую бабусю.

— Чего ты орешь как оглашенная у самой сцены? Репетиция вовсю идет, а ты шумишь… — сердито прошипела старушка.

— Уф, я заблудилась, полчаса туда-сюда хожу, а как выйти, не знаю…

Старушенция взяла меня за руку, затянула в какой-то проход, и через минуту мы уже были в освещенном фойе театра. Надо же, оказывается, я была буквально в двух шагах отсюда. Нет, в этих самых закулисьях без провожатого гулять не стоит. Я взглянула на свое отражение в огромном зеркале и улыбнулась: взлохмаченная, лицо в пыли, на волосах паутина, как будто я из катакомб выбралась, а не по театру разгуливала. Так, почистим перышки, и вперед, в приемную.

Директор театра походил на кого угодно, но только не на директора театра. Сухонький, лысенький дедок в профессорском пенсне, тихий и даже немного робкий.

— Деточка, вряд ли мы сможем вам помочь. Вам нужно обратиться к актерам мюзикла. Наших сейчас нет никого, все в отпусках. Монтировщики, билетерши — наши, тарасовские. Они гастролеров тоже не знают, те только два дня как приехали. Да и событие это, мягко говоря, большой удар по нашему престижу. Вряд ли кто захочет рассказывать чего-нибудь. Вы лучше спуститесь в репетиционный зал. Там сейчас вся гастролирующая труппа. Ну почти вся. Они репетируют перед вечерним спектаклем. Может, что нужное вам и расскажут.

— Скажите, а кто позвонил в милицию, не выяснили? Ну, может, вахтерша что-нибудь видела, билетерши заметили?

— Это вы, конечно, можете узнать, я вам через часок могу собрать весь обслуживающий персонал. Ну тех, кто вчера работал. Хотите?

— Нет, спасибо. Лучше я сама, так оно лучше будет. Вы меня только, пожалуйста, проводите в репетиционный зал, а то я опять тут у вас потеряюсь.

Мы с директором спустились по лестнице вниз, прошли пару галерей, свернули, снова спустились и оказались в огромном зале. Директор откланялся, а я осталась ждать в надежде, что репетиция скоро закончится. Что происходило на сцене, меня интересовало мало, я оглядывалась по сторонам, изучая людей, сидящих кое-где в зале, снующих по сцене, в проходах. Почему-то казалось, что вчерашний херувимчик-атлет из ложи где-то здесь, где-то рядом.

Мои наблюдения прервал маленький юркий мужчина, зычным голосом скомандовавший:

— Перерыв — пятнадцать минут, дальше начнем с третьей сцены, с выхода кордебалета. Никому не расходиться, прогоним восьмую и девятую сцены.

Мужичок обернулся ко мне и, с интересом взглянув, спросил:

— Чем могу служить? Помощник режиссера Андрей Весловский.

— Да я, собственно, поговорить, — с улыбкой глядя ему в глаза, откликнулась я. — Я журналистка из «Криминального Тарасова» и большая поклонница вашего театра. Все ваши мюзиклы смотрела, даже в Москве на паре премьер была, — постаралась как можно убедительнее соврать. — Я по поводу этого ужасного несчастья. Вы тут, я вижу, за главного?

Моя явная лесть польстила коротышке, он, склонив голову набок, призывно-плотоядно улыбнулся и с придыханием произнес:

— С такой очаровательной журналисткой не поговорить просто невозможно. Пойдемте в буфет, я вас кофеем напою, там и поговорим, а может, и чего поинтереснее сообразим.

Весловский, крепко подхватив меня за локоток, поволок по направлению к буфету. Да, это надолго, но чего не вытерпишь ради дела. Потом нужно будет от него как-нибудь отделаться: провести вечер в обществе этого плешивого ловеласа мне совершенно не улыбалось. А сейчас надо работать. Поэтому с милой восторженной улыбкой на лице я прослушала такое количество информации, как будто я сама поездила с этим театром не один год. Весловский оказался довольно наблюдательным человеком. Он давал емкие характеристики всем и каждому, язвительно подмечая слабости и недостатки. Помреж был в курсе всех закулисных интриг, а таких оказалось великое множество.

Из разговора получалось, что эта самая Лилиана Жиндарева была стопроцентной стервой. Ну, конечно, кто не без греха. Однако в список ныне покойной примадонны входили такие «шалости», как издевательства над костюмершами, гримершами, срыв спектаклей, публичные обвинения в бездарности молодых актрис. Она довела, как поведал помреж по секрету, до инфаркта старичка-осветителя, проработавшего в театре не один десяток лет: эта зараза (выражение Весловского) привязалась к нему, видите ли, он не так ее освещает и делает это специально. Похоронили, в общем, дедка.

Лилиана никого не уважала, никого не боялась, а считалась только с Араратом Кочеряном, своим официальным любовником. Он, кстати, все последние мюзиклы и спонсировал. Что теперь с театром будет, неизвестно. С ним она вела себя более или менее нормально, ничего, кроме обычных бабских капризов, себе не позволяла.

Да, картинка вырисовывалась та еще. Уже набралось порядочное количество народу, которое с радостью всадило бы нож в грудь этой прекрасной стервы. Кто-то мстил бы за себя, кто-то за того парня. Я поблагодарила Весловского и, еле-еле отделавшись от него (пообещала сегодня вечером прийти на спектакль, ну и так далее), двинулась обратно в репетиционный зал, думая побеседовать еще с кем-нибудь. Первый принцип детективной работы: информация, полученная из одних уст, требует подтверждения или опровержения из других уст. Но одну версию я могла почти без сомнения отбросить — никаких упоминаний о других любовниках Лилианы, кроме официального. Значит, месть из ревности пока исключается. Пока я не поговорю с Кочеряном.

Ну что ж, двинем в массы за информацией. Я пообщалась с молодыми симпатичными актерами в курилке. Все-таки человеку, придумавшему сигарету, нужно поставить памятник. Нет в мире средства более сближающего, чем сигарета, раскуренная в обществе собрата-курильщика. Неважно, кто ты по половому признаку: мужчина, женщина. Неважно, старый ты или молодой. Важно, что ты куришь. Прикуривание, затягивание и выдыхание сигаретного дымка сближает народные массы.

Испытанный прием сработал, как всегда, безотказно. Я попросила огоньку, представилась, и мы разговорились. Милые интеллигентные ребята. В отличие от язвы Весловского — о мертвых или хорошо, или ничего. По крайней мере, мне сказали, что накануне никаких конфликтов не было. Отрицательный результат — тоже результат.

Актрисы театра были менее сдержанны в своих оценках. Они живописали жизнь мадам Жиндаревой во всех красках. Зато дифирамбы пелись господину-товарищу Кочеряну. Умница, заядлый театрал, душка, красавец, щедрый меценат, благородный джентльмен. Ну, прямо герой девичьих грез. Причем все, как одна, театральные барышни рассказывали о нем с таким благоговением и блеском глазок, что меня чуть не затошнило. Наверное, каждая теперь втайне мечтала занять место Лилианы, чувствуя в другой особи женского пола потенциальную соперницу. Поэтому на мой вопрос, как, собственно, найти этого самого господина, все как одна, не сговариваясь, ответили: «Не знаем. Наверное, он сейчас переживает смерть Лилианы».

Но поскольку я просила для дела, обмолвившись, что времени у меня в обрез, вечером дома ждут муж и дети, совсем заброшенные с этой дурацкой работой, нашлась добрая душа. Мне дали адрес гостиницы, которая, к счастью, была расположена как раз неподалеку. Там вся труппа жила во время гастролей.

Я откланялась и поспешила на свежий воздух. Взглянув на часы, присвистнула: ничего себе, пятый час. День пролетел, а я не заметила. В подтверждение этой мысли желудок жалобно заурчал, конечно. Бедненький, я его сегодня только кофе загружала, да еще какой-то гадостью в театральном буфете: то ли бутерброды, то ли чебуреки. Нет, с этим делом я совсем из колеи выбилась, о себе, любимой, забыла.

Господин Кочерян подождет еще часок, а я где-нибудь перекушу. Гамбургеры на улице, естественно, отпадают. Хочу чего-нибудь сытного, аппетитного, в уютном тихом местечке. Благо таких на центральной улице города Тарасова великое множество. Я собралась было направиться в ресторан, расположенный возле театра, но, вспомнив свой рабочий вид: джинсы и легкую маечку, слегка подпорченную блужданиями по закулисью, передумала. Нет, ресторан с его нарочитой роскошью, наглыми официантами и многолюдьем сейчас не для меня. Зато я знаю одно по-домашнему уютное, но респектабельное заведение, в котором в это время народу немного, поскольку функционирует оно как ночной клуб. Днем там тепло, светло, демократично и, главное, — кормят вкусно. А хозяйка этого заведения — моя бывшая одноклассница Светка Сафронова, посему у меня там и скидки, и кредит.

Света, как всегда, обрадовалась моему приходу. «Нет, все же хорошо иметь хороших друзей: одни накормят, другие напоят, третьи из ментовки вытащат, четвертые залог внесут…» — размышляла я, приканчивая третий блинчик с мясом и запивая его холодненьким пивком. На блинчики хорошо легли салатик с капустой и кукурузой, моя любимая куриная котлетка без гарнира (нечего портить такой продукт и желудок лишней ерундой забивать).

Настроение резко поползло вверх, теперь я была готова к встрече с целым батальоном Кочерянов. Но перед встречей, пожалуй, смотаюсь-ка я домой, переоденусь. Пора выходить из образа «своего парня». Кочеряна наверняка надо брать на живца, а не на джинсы.

Я вернулась к театру, забрала со стоянки свою «девяточку» и не торопясь двинула до дому. По дороге я позвонила в гостиницу, узнала, в каком номере живет Кочерян. Потом набрала телефон Кири.

— Ну ты, жертва подставы, — с возмущением заорал Киря. — Ты почему мобильник не включала? Ты мне обещала позвонить, мы же договорились?

— Ну, чего ты раскричался, — пыталась успокоить его я. — Просто не могла позвонить, занята была. Все нормально, ничего со мной не случилось.

— Да, с тобой не случилось, а я себе места не нахожу. Черт тебя знает, куда ты еще вляпалась за это время.

— Киря, успокойся, — ледяным тоном, потому что разозлилась, сказала я, — я девочка уже довольно большая и самостоятельная, и не из такого дерьма выбиралась. Помог, спасибо. Нечего теперь из себя Бэтмена корчить.

Киря как-то сразу успокоился. Ну понятно, что нужно было позвонить. Ну не вышло, что ж теперь… Да ладно, он мужик отходчивый, проверено.

— Киря, прости меня, я больше так не буду (ага, фиг тебе!), я просто очень замоталась, закружилась. У меня к тебе просьбочка: по своим каналам проверь все, что есть про Арарата Кочеряна, продюсера и любовника Жиндаревой. У меня пока сумбур полный. Может, как версия — он? Задолжал кому, враги, компаньоны, бизнес… Что нароешь — всему буду рада. За мной не заржавеет. И я, как что-нибудь узнаю, позвоню. Ну все, пока.

Теперь самое время остановиться и поразмыслить. Что-то мне подсказывает интуиция… Но что? Брошу-ка я «кости» — чего мне от встречи с Кочеряном ждать?

7+36+17 — «Пока вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают».

Интересное кино… Тут что, целый заговор? Мне пока ничего не ясно, медлить я тоже вроде не медлю, дела делаю… Ладно, раз промедление смерти подобно, поеду быстрее домой и на встречу с Кочеряном.

Дома я попыталась набросать на бумаге все возможные версии. На одну половину листа я занесла все, что узнала о Лилиане, на другую тех, кто предположительно мог быть заинтересован в ее смерти. Их пока получилось трое. Некто, разговаривавший с Лилианой в ложе. Затем кто-то обиженный, ну, например, родственник умершего осветителя. И Кочерян. Но пока меньше всего сомнений у меня вызывал Кочерян. Однако почему его не было в театре в тот день? И где он был?

Я снова набрала номер Кири:

— Это опять я. Ну, что удалось выяснить по поводу Кочеряна?

— Кое-что удалось. Арарат Багдасарович Кочерян, 1956 года рождения. Образование высшее, не судим, не привлекался. Совладелец парочки ночных клубов, фирмы «Арарат». Этот твой Кочерян еще та птица. Как на самом деле зарабатывает на жизнь, не очень ясно, что-то продает-покупает. Но вроде все легально. В последнее время у него проблемы были с наличностью, прогорела пара постановок. Этот проект, ну, «Призрак оперы», оказался самым удачным, прибыльным. Правда, осилил он его не один, там еще целая куча людей подписалась. Причем все как один крутые. Деньги дали в основном под Жиндареву, она в этом театральном сезоне самая популярная и высокооплачиваемая актриса. Да и режиссер с мировым именем. Поговаривали, что не все у них чисто, деньги, что ли, отмывают. Но у налоговой к ним вопросов нет, это точно, я узнавал. Жиндарева считается — считалась, вернее, — его любовницей, на всех известных тусовках они всегда вместе. Живут в загородном шикарном особняке, оформленном на имя Лилианы, но купленном на деньги Кочеряна. В вечер убийства Кочерян вел деловые переговоры с представителями тарасовской туристической компании. У них возникли какие-то проблемы с теплоходом, на котором путешествовал театр. Что-то не понравилось Лилиане, у нее был конфликт с обслугой и капитаном. Она наотрез отказалась продолжить путешествие на этом судне, пришлось Кочеряну искать выход, связываться с местными турбюро.

— Стоп, — прервала я Кирю, — а что за компания организовывала турне? Может, это их месть?

— Нет, я узнавал, там все чисто. Солидная фирма с мировым именем. Они даже рады были, что контракт нарушен. Неудобными пассажирами труппа оказалась: попойки, скандалы… богема, одним словом. И раз договор разорван не по вине фирмы, она получает даже назад какой-то процент. Нет, фирме было выгодно решение Жиндаревой.

— Ладно, давай дальше.

— А дальше уже ничего. Встреча была деловым ужином, в ресторане при гостинице. Ужинали они на виду у всего ресторана часа три, как раз от начала спектакля до конца. Кочерян выходил за весь вечер всего на пару минут, это официанты подтвердили. Да и представители турфирмы ничего необычного в его поведении не заметили, нормально общались, по-деловому.

Поблагодарив Кирю за оперативность, я стала одеваться для встречи с бизнесменом и меценатом, товарищем, пардон, господином Кочеряном. Я выбрала экстравагантное платье, наглухо закрытое спереди, но с глубоко декольтированной спиной. Наряд действует на всех мужиков без исключения, как красная тряпка на быка. Только мужик расслабится, бдительность потеряет, а я к нему спиной. Да какой спиной, дух захватывает. Все, вот тут можно трясти из него любую информацию, он как загипнотизированный становится. Только и ждет, голубчик, чтоб я к нему опять спиной обернулась, аж до самой заветной ложбинки. Да, все же женщине-детективу гораздо проще получить нужную информацию, не прибегая к насилию. Впрочем, если понадобится, мы и это можем.

Итак, что ж мы имеем? Труп, официального любовника, скандальный характер жертвы, незнакомца, бывшего рядом с жертвой, и больше ничего. Не густо, а ведь пошли вторые сутки. Наверное, «косточки» были правы. Пока я медлю, «будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают».

Попасть в гостиницу оказалось не так уж просто. Швейцар с наглой мордой заявил, что после двадцати двух ноль-ноль нельзя. Интересно, чего нельзя? Потом спросил что-то про крышу, и тут до меня дошло. Старый козел принял меня за девочку по вызову. Это меня разозлило до невозможности, и я сунула ему в морду свое просроченное милицейское удостоверение и беспрепятственно проникла внутрь. С непроницаемым лицом прошествовав мимо администраторши, я направилась к лифту.

Только бы объект был на месте… А то, может, он где-нибудь горе заливает или ищет утешения в чужой постели. Тем более что желающих его утешить — вся женская половина труппы. И все же счастье есть на свете. Между прочим, истинная правда — в нашем сыскном деле немаловажную роль играет удача. Я постучала в нужную дверь и услышала приятный мужской голос с легким кавказским акцентом:

— Открыто, войдите.

Я решительно толкнула дверь и оказалась в роскошных апартаментах. В полумраке номера я не сразу разглядела, что кто-то сидит в кресле. На журнальном столике перед мужчиной стояли бутылка с темной жидкостью, стакан, пара тарелок с закуской.

— Добрый вечер, я хотела бы поговорить с Араратом Багдасаровичем.

Мужчина поднялся, щелкнул выключателем и, улыбнувшись, шагнул мне навстречу с кошачьей грацией. Симпатичный, высокий, стройный, мускулистый. Смугловатая кожа, густая шапка иссиня-черных волос с проседью, какие называют «соль с перцем». Нос с горбинкой, чересчур пухловатые, на мой взгляд, губы и карие глаза. Вот глаза типично кавказские — с наглецой, с вызовом. Однако улыбка слегка сглаживала это досадное несоответствие. Ну прямо помесь типичного мачо с благородным героем. «Наверное, любовник потрясающий», — пронеслось у меня в голове. Теперь понятно, почему все актрисулечки труппы сохнут по нему.

— Слушаю вас внимательно. Такой приятный сюрприз: очаровательная женщина, да еще и по делу. — Хозяин любезно подвинул второе кресло к журнальному столику и предложил мне бокал.

— Нет, спасибо, если позволите, я выпью попозже. Я по поводу вчерашнего несчастья.

Лицо мужчины исказила гримаса не то печали, не то разочарования, не то раздражения.

— Я уже все рассказал журналистам, больше мне добавить нечего.

— Нет, я не журналистка, я из другой оперы. Простите за каламбур. Я частный детектив Татьяна Иванова. Дело в том, что это я нашла Лилиану Эдуардовну. Вернее, это нас нашли. В общем, я услышала шум, поднялась и увидела труп.

Я попыталась в двух словах обрисовать ситуацию, в которую попала. Правда, не знаю почему, я ничего не сказала о том, что видела Жиндареву с мужчиной незадолго до смерти. Не знаю, почему промолчала. Может, хотела его чувства пощадить.

— А теперь мне нужно найти убийцу, иначе обвинят меня. Сами понимаете, что без вашей помощи я ничего не смогу сделать. Ведь вы хорошо знали покойную. Подумайте, может, у нее враги были? Или долги?

Весь мой рассказ Кочерян выслушал молча, пару раз затягиваясь сигаретой.

— Да, для нас это действительное очень большое горе, — помолчав пару секунд, как будто обдумывая, что сказать, начал Арарат. — У нас очень дружный коллектив, и гастроли шли с большим успехом. Для театра этот мюзикл оказался настоящей удачей. Даже появилась возможность продолжить гастроли за рубежом. Как теперь без Лилианы быть, не представляю. Вряд ли кто-то сможет ее заменить.

Кочерян налил в мою рюмку коньяк, протянул ее мне и слегка плеснул себе.

— Давайте выпьем, по русскому обычаю, за помин души Лилианы.

Мы молча выпили, коньяк живительным теплом разлился по жилочкам, кровь побежала быстрее, щеки запылали. Арарат умел выбирать не только женщин, но и напитки. Я откинулась в кресле и взглянула на хозяина номера. На злодея он уж точно не был похож. Впрочем, как и на ревнивого Отелло.

— А все-таки, скажите, вы сами кого-нибудь подозреваете? — спросила я. — У вас не возникала мысль, что в жизни Лилианы мог быть другой мужчина?

Арарат досадливо отмахнулся:

— Да не было у нее никого, просто болтают все, кому не лень. Сплетни да зависть. Кругом говорят, что у нее был молодой любовник, да только я этому не верю. Глупости все это. Если хотите, рекламный трюк. У нее все было: и деньги, и внимание, и моя любовь. Она мне никогда не изменяла. А в театре просто языки чешут, так уж устроен этот мир: на зависти и злобе. Каждая актриса хочет быть примой, а если не удается…

— Ну хорошо, давайте посмотрим с другой стороны. Кому была выгодна смерть Лилианы? А вдруг это вообще предупреждение вам? У вас есть враги? Может, кто-то пытается подставить таким образом вас?

Кочерян встряхнул головой, налил и залпом выпил коньяк.

— А вот это уж, Татьяна, ваше дело. Я — бизнесмен, вы — детектив. Выясните, кто за всем этим стоит, найдите его. Я вам хорошо заплачу. Вы ведь все равно уже увязли в этом деле, возьметесь?

— Что ж… Но мои услуги стоят недешево. Двести долларов в день плюс непредвиденные расходы. Причем аванс вперед.

Арарат усмехнулся, обвел глазами номер в гостинице, явно не дешевый, и сказал:

— Это все ерунда, главное — найти и наказать. В этот проект такие деньги вложены и такими людьми, что страшно сказать. Со смертью Лилианы придется свернуть гастроли, все шоу распадется. Может, два-три выступления мы еще и продержимся, но не больше. И все, я — финансовый мертвец, если я продам все, даже девочек из кордебалета куда-нибудь в Турцию, мне не выкрутиться. — Кочерян почти в отчаянии обхватил голову руками. — А у меня обязательства перед друзьями, я своей родней поклялся, что все верну до копеечки.

Мне даже не по себе стало, так жалко мужика. Но при всем при том держался он хорошо. Я таких уважаю. Терпеть не могу мужчин, которые либо вообще никаких эмоций не проявляют, либо слюнтяйничают.

— Хорошо, я попробую вам помочь. Только давайте договоримся об одном условии: вы должны быть со мной предельно откровенны. Если мне потребуются финансовые документы, например, вы мне дадите возможность в них заглянуть?

— Да, конечно, я согласен. Я попрошу всю труппу оказать вам помощь, рассказать все, что вы потребуете. Завтра у нас нечто вроде поминок. Приходите в театр. Там сможете поговорить с людьми. Я вам сейчас принесу список актеров, кое-какие досье, их мой помощник создавал. Может быть, вам это поможет.

Арарат вышел, оставив меня в номере. Да, номерочек еще тот. Пятикомнатные апартаменты с джакузи и спортивным мини-залом. Мебель под старину, что-то в стиле ампир, если я не ошибаюсь. Удобные монументальные кресла, причудливые столики, зеркала в резных рамах. На стенах картины. Копии, конечно, но отличные, мастерски выполненные. Надо же, значит, и у нас в Тарасове есть хорошие декораторы по интерьерам. Окна выходили на набережную, радуя глаз просторами Волги. Интересно, сколько стоит такой номерок? Долларов сто-двести за сутки? Надо бы попросить ключи от номера Лилианы. У нее наверняка был отдельный номер. Покопаюсь в ее вещичках, вдруг что и раскопаю.

Через пару минут вернулся Арарат с худощавым очкастеньким молодым человеком.

— Вот, Танечка, познакомьтесь — Сергей Нефедов, мой референт. Он у нас и по кадровым, и по организационным вопросам, — сказал он мне, а затем обратился к референту: — Таня будет вести это дело, так что будешь оказывать ей всяческую помощь и содействие, понял?

Сергей, с любопытством взглянув на меня, согласно кивнул головой.

— Что частные детективы у нас есть, это я слышал. Но чтоб девушка — в первый раз. — Улыбнувшись, Сергей подал мне руку: — Очень приятно. Если бы не печальные обстоятельства нашего знакомства, был бы весьма рад, — витиевато и несколько церемонно проговорил референт и протянул мне несколько тоненьких папочек. — Здесь вы найдете фамилии и кое-какую информацию про занятия актеров и прочее. Если хотите, я могу вас прямо сейчас ввести в курс дела, — с готовностью предложил референт.

Но мне почему-то не захотелось заниматься делами сейчас. Вернее — с ним. А вот с Араратом я бы с удовольствием поужинала. Кочерян как будто прочитал мои мысли:

— Сережа, вы займетесь делами, наверное, завтра. А сегодня мы с Татьяной еще немножко поговорим. За ужином. Если вы не возражаете, Танечка?

Я, конечно же, не возражала, тем более что уже проголодалась. А есть в одиночестве самое последнее дело. Кстати, за ужином я вполне могу узнать у Арарата что-нибудь действительно важное.

Мы спустились вниз, в огромный ресторан при гостинице, славившийся своей изысканной кухней. Я с удовольствием шла между столиков, ловя на себе восхищенные взгляды мужчин и несколько колючие, завистливые взгляды дам. Люблю я это дело, красота должна иметь публику, своего зрителя. Тем более что мне нечего стыдиться. В зеркальных стенах отражалась высокая стройная блондинка с зелеными глазами.

Официант подвел нас к столику, удобно расположенному в углу зала. Скрытые от любопытных глаз, мы могли видеть всех. Официант протянул нам меню и удалился, дав время на выбор блюд. Я мельком взглянула в реестр и присвистнула про себя: «Ничего себе! Вот это цены. Я, конечно, тоже не сиротка из приюта, но позволить себе такое могу нечасто». Неужели театральное продюсерство приносит такие бешеные доходы? Что, если все-таки версия о происках конкурентов не такая уж фантастическая? Надо завтра Кирю загрузить, пусть что-нибудь по эмвэдэшным сетям покопает, вдруг что интересное и нароет.

— Ну, что будете заказывать? У них тут неплохие фирменные блюда, хотите попробовать? — прервал мои размышления спутник.

— Знаете, Арарат, я полагаюсь на ваш вкус. Говорят, кавказские мужчины знают толк в еде. И конечно же, в вине.

Кочерян улыбнулся, кивнул официанту и сделал заказ. Первые десять минут мы провели в полнейшем молчании. Все принесенное было действительно таким вкусным, а я была такой голодной, что разговаривать не было сил. Арарат ел мало, больше смотрел, как я с аппетитом поглощаю заказанное.

— Обожаю женщин с хорошим чувством юмора и здоровым аппетитом, — сказал мой спутник, в очередной раз доливая шампанское в мой бокал. — Лилиана тоже была такой.

Я чуть не поперхнулась. Ну спасибочки, хорошая аналогия. Как раз под руку. Тьфу-тьфу. Надеюсь, не все его знакомые заканчивают жизнь таким образом, как его подруга. Или это намек? А что, свято место пусто не бывает, я тоже девушка ничего, мысленно пошутила я.

— Танечка, вы знаете, Лилиана была не только красивой, но и потрясающе талантливой женщиной. Ее ведь даже приглашали в Голливуд сниматься, только она не согласилась. У нас как раз проект с «Призраком» закрутился, все ставки были сделаны на нее. Лучше бы поехала, сейчас бы была живой и невредимой.

— От судьбы не уйдешь, — смакуя осетрину, сказала я. — Если это не заказное убийство.

— Да нет, не думаю. Мне вообще кажется, что это какая-то ошибка. Например, дело маньяка. Или какого-нибудь поклонника ненормального. Сколько таких случаев… Вот Леннон, например.

«Ага, сравнил божий дар с яичницей, — подумала я. — Не такая уж Лилиана Жиндарева звезда шоу-бизнеса, чтоб из-за нее с катушек спрыгивать. Хотя чем черт не шутит».

— А что, были какие-то угрозы? Звонки, например, или письма. Ее кто-нибудь преследовал?

— Нет, ничего из ряда вон выходящего не было. Автографы просили, в рестораны приглашали, подарки дарили. Был у нее один поклонник — из города в город за ней ездил. Но он безобидный. У каждой звезды есть такой стандартный набор. У некоторых и более скандальный.

Арарат начал рассказывать мне забавные случаи, происшедшие со знаменитостями. Легкая музыка, шампанское, вкусная еда, приятный мужчина рядом — все это меня настолько затянуло, что я не заметила, как пробежало время. Взглянув на часы, я обомлела — ничего себе, третий час ночи, вот это погуляли! Прощай режим дня, прощай здоровый образ жизни!

Быстренько разделавшись с волшебным десертом и обговорив план действий на завтра, мы распрощались. Садиться в свою машину я не стала: пьяная женщина за рулем — находка для гибэдэдэшников. Такого удовольствия я им не доставлю. Арарат заказал мне такси, мило попрощался, хотя и намекнул прозрачно, мол, если девушка не против… Против, дорогой, против, извини. Дружба дружбой, а служба службой. Кстати, он как-никак безутешный вдовец. Или нет, для него это слово не подходит. В общем, мы распрощались, и такси умчало меня в ночь, к родному дому.

Бегом поднимаясь по темной лестнице, в который раз я проклинала нашу российскую экономию. Что за дурацкая привычка отключать лифт после двенадцати часов? Как будто ночью люди домой не возвращаются. Между прочим, при моей профессии такое случается практически каждый день. Перескакивая через ступеньки, я наконец добралась до своего этажа, ворвалась в квартиру и, скидывая на ходу вещи, направилась в ванную.

Стоя под душем, я пыталась привести мысли в порядок. Голова отказывалась работать, хотелось поскорее очутиться в кровати. Но я заставляла мозги заработать, снова применяя старый испытанный прием-пытку — контрастный душ. Густая струя пара вырывалась вместе с горячей водой, обволакивала меня с головы до ног, затем резкие ледяные струи хлестко разгоняли затаившуюся в теле дремоту. Клацая зубами, я выскочила из ванны, тщательно растерлась огромным жестким полотенцем, накинула халат и поспешила на кухню. Теперь надо сварить кофе и выкурить сигарету, и тогда голова заработает, как хорошо отлаженный механизм, как «Пентиум» четвертой модификации.

Сидя на кухне, я размышляла: «Нужно проработать версию сумасшедшего поклонника. Возможно, тот красавчик и есть фанат. Определенно, Кочерян не убийца. Ему просто невыгодна смерть Лилианы, с которой начинаются финансовые проблемы, причем не маленькие. К тому же Лилиана была действительно красивой женщиной, от такой голову потерять на счет „раз“ можно. Потом, вопрос престижа — как ни крути, Лилиана была известной женщиной».

Что же делать? «Кости» бросить, вот что. Я достала из мешочка свое секретное оружие и выбросила его на стол.

Додекаэдры продемонстрировали интересную, но непонятную информацию: 9+21+25 — «Умейте создавать себе дополнительные дивиденды, то есть знайте, с кем и куда пойти, с кем позволить себе выпить, а с кем нет…». Чего-то я последнее время не понимаю. Это что, касается моего сегодняшнего вечера или вообще? При чем тут с кем куда пойти? Лично я сегодня прекрасно провела вечер. Нет, наверное, пора дать отдых мозгам, пора баиньки в кроватку. Но прежде позвоню Кирьянову.

Я набрала номер, подождала минуту, другую, третью. Его что, дома нет? Где это он шляется по ночам? Наконец в трубке щелкнуло и раздался вопль Кири:

— Иванова, ты совсем совесть потеряла! Четыре часа утра, тебе что, неймется? Мне жена голову оторвет за это безобразие. Все у тебя не как у людей: то пропадаешь на целый день, то звонишь среди ночи.

— Ух, а как ты догадался, что это я? — с удивлением спросила я, едва дождавшись паузы в Володькином монологе.

— В такое время мне звонит только одна ненормальная — ты. Даже у нас в милиции все ночью спят, а если что — все вопросы к дежурному. Ладно, давай по-быстрому, чего тебе?

— Киря, заинька, ты завтра сделай так, чтобы со мной ваш художник поработал. Над фотороботом, его надо было еще вчера сделать, да я закрутилась. Ладненько? Давай часов на восемь, а то у меня завтра график напряженный.

— Да! — гаркнул мой друг и бросил трубку.

Ну, теперь можно пару часиков с чистой совестью подремать. Глаза совсем слипаются, а голова сама на подушку клонится. Едва коснувшись щекой прохладной накрахмаленной наволочки, я провалилась в глубокий сон без сновидений.