Книга: Чище воды, острее ножа
Назад: Глава 8
На главную: Предисловие

Глава 9

— Его хоть кто-нибудь видел?
— Кого?
— Убийцу, конечно!
— Подожди, Таня. По-моему, ты об этом убийстве знаешь больше меня, так что вопросы скорее я задавать должен, — Данилов посмотрел на меня укоризненно.
— Веня, именно потому, что я знаю больше, я и спрашиваю, — резко сказала я. — Я знаю, за что его убили, и мне нужны детали, чтобы быстрее поймать убийцу. А твои коллеги меня полтора часа по очереди допрашивают. Я свои показания уже раз семь повторила.
Говорила я, может быть, излишне резко, но на то были причины. С того момента, как я подхватила падающего Олега, прошло уже часа два, и за это время мне не удалось сделать ровным счетом ничего толкового. То я отвечала на вопросы приехавших милиционеров, то стояла столбом и ждала, то снова отвечала на вопросы. Те же самые, кстати сказать! Потом, когда приехал Венька, я, успев обменяться с ним буквально парой фраз, минут сорок ждала, пока он освободится, а теперь, когда наконец-то дождалась, он тоже собирается мне вопросы задавать!
— Ладно, Таня, успокойся, — сказал Данилов. — Слушай, я тебя очень прошу, буквально в двух словах введи меня в курс дела и расскажи, почему ты тут оказалась. Между прочим, меня начальство уже расспрашивало, что за подозрительная женщина звонила, которой зачем-то позарез потребовался по этому убийству капитан Данилов, да что меня с ней связывает.
— Хорошо, — кивнула я, взяв себя в руки. — Ты мне только одно скажи, дело тебе отдали?
— Отдали, разумеется, — хмыкнул Данилов. — Вот уж от чего никто никогда не отказывается, так это от возможности переложить свою работу на чужие плечи. Тем более когда кто-то плечи добровольно подставляет.
— Уф, ну хоть на том спасибо, — облегченно вздохнула я. — А насчет чужой работы не беспокойся, можешь считать, что дело уже раскрыто.
— Я-то могу, а вот начальство… — недоверчиво покачал головой Данилов. — Ладно, давай, вводи меня в курс дела.
— Ладно, слушай. Этого парня, — я кивнула в сторону тела, которое все еще лежало у входа в подъезд, дожидаясь судмедэксперта, — убили, чтобы заткнуть ему рот. Лисовского убил он. Но не просто так, а по заказу Жанны Кочневой, так что заказчица — она. Или… — я, чуть помедлила, — скорее даже ее отец.
— А зачем Кочневой понадобилось убивать Лисовского? — недоуменно спросил Данилов. — Из ревности?
— Нет, дело в том, что он ее шантажировал. Помнишь ту самую фотографию, которую ты мне отдал? Так вот, сделал ее именно Лисовский. Ладно, Веня, если я тебе буду про свое расследование подробно рассказывать, то мы до ночи проговорим, а время дорого, так что давай это отложим на потом. А сейчас ты мне кое-что расскажешь. Хорошо? — Я взглянула на Данилова с надеждой. Венька кивнул. — Кто-нибудь видел убийцу? Я успела заметить только машину, а она наверняка угнанная.
— Машина и правда угнанная. Ее, кстати, уже нашли недалеко отсюда. А убийцу видели три человека: две бабульки, которые обратили внимание на «ненашенскую» машину, которой раньше у своего дома не видели, и один парень, который курил на балконе третьего этажа, как раз когда убийца открыл дверцу, чтобы выстрелить.
— Они сумеют его узнать, если еще раз увидят?
— Парень сказал, что да, бабульки не очень уверены, но говорят, что скорее всего узнают.
— Отлично, — радостно сказала я. — А где они сейчас?
— Их повезли в отделение, фоторобот делать.
— Ладно, главное, есть кто-то, кто сможет опознать в случае чего, — сказала я. — А еще что рассказать можешь? Имей в виду, я практически ничего не знаю. Твои коллеги мне ни слова не сказали, свято блюдут тайну расследования.
— Что я тебе могу сказать? Классическая «заказуха». Машина стояла во дворе примерно полчаса, а когда Зотов начал подниматься на крыльцо, дверца открылась и оттуда сделали три выстрела. Все три пули попали в спину. Киллер, видать, не слишком опытный, стрелять в голову не захотел, побоялся промахнуться. Одна пуля попала в сердце, одна в позвоночник, а третья куда-то в область правого легкого. Смерть наступила мгновенно.
— Ну, это я и сама знаю, — хмыкнула я. — А из чего стреляли?
— Судя по всему, из «макарова». Результаты экспертизы еще не готовы, так что ничего более конкретного я тебе пока сказать не могу.
— Интересно, почему он пистолет не бросил? — спросила я задумчиво, даже не столько у Данилова, сколько у себя самой.
— Неопытный, наверное, — пожав плечами, ответил Венька. — Может, пожадничал. Кстати, ты звуков выстрелов не слышала?
— Нет.
— И никто не слышал. Значит, с глушителем ствол был.
Мы оба помолчали, потом Данилов осторожно спросил:
— Таня, я надеюсь, мне не придется сожалеть о том, что я согласился взять на себя еще и это убийство? Понимаешь, у меня сейчас жуткий завал. Я почти раскрыл одно из самых серьезных своих дел, но нужно еще преступника задержать. Сейчас мы его караулили в засаде, но безрезультатно пока, и я жду звонка от одного из своих ребят…
Словно дождавшись этих слов, в его кармане запищал мобильник.
— Да, Данилов слушает, — откликнулся мой друг, поднеся телефон к уху. — Что?! Понял. Еду. Так, Таня, — сказал Венька, убирая трубку в карман. — Мне срочно нужно ехать. Я очень надеюсь, что ты меня с этим делом не подведешь. Если будет что нужно, позвони. Удачи!
И Данилов бегом помчался к своей машине, сел в нее и тут же дал газу. Я осталась стоять на месте в легкой растерянности, которая, впрочем, прошла сразу, как только я поняла, что больше меня здесь ничто не держит и я наконец-то тоже могу отсюда уехать. Самое важное я от Данилова узнала, а теперь мне нужно поскорее добраться до дома Жанны и забрать свой магнитофончик с записью, пока его не нашли мальчишки или не раздавила мусорная машина. Я была абсолютно уверена, что на кассете как раз записан разговор, в ходе которого решилась судьба Олега. В самом деле — никто не знал, что Олег собирался ехать к своей бабушке, кроме меня и Жанны, и… убийцы, который явно не случайно целых полчаса ждал парня около подъезда. Какой отсюда следует вывод? Вот именно, что убийство заказала Жанна. Или, что куда более правдоподобно, ее отец, которому она все рассказала. «Только бы кассета оказалась на месте, только бы никто не нашел ее до меня!» — думала я, с бешеной скоростью мчась по городу.
Но мне повезло. Когда я приехала на то место, где стояла сегодня днем, я помчалась к мусорным бакам и с замирающим сердцем приподняла картонную коробку. Магнитофончик оказался на месте. Я вытащила его из-под коробки, вернулась в машину, надела наушники, перемотала кассету на начало и включила воспроизведение.
Прослушивать всю запись мне не понадобилось. То, что мне было необходимо, я услышала в первые же двадцать минут. Оно и понятно, не мне одной было дорого время. Жанна и правда рассказала отцу про наш с ней разговор и про ее разговор с Олегом. А когда я услышала слова Кочнева-старшего: «Так я и знал, что не нужно с этим придурком связываться, лучше бы потратили больше, да зато все было бы надежно сделано и на нас тень бы не упала», то окончательно уверилась, что убийство Лисовского совершено с его ведома и согласия.
— Папа, но что теперь делать? — Голос Жанны дрожал, она явно была на грани истерики. — Они же доберутся до Олега! И пусть, мне не жалко, но он меня за собой потянет!
— Не потянет, — решительно сказал Кочнев таким голосом, что даже дурак бы догадался, что он имеет в виду. — Эх, нужно было сразу так сделать, да я понадеялся, что пронесет! Погоди, а ты же вроде говорила, что какого-то другого парня подозревают?
— Да. Сначала Белякова подозревали, но сегодня та баба из прокуратуры явно на Олега думала. Да, она прямо об этом говорила!
— Интересно, с чего вдруг она с тобой так разоткровенничалась? — подозрительно протянул Кочнев. «А папаша не дурак, — отметила я про себя, — дочка-то на это внимания не обратила». — Хотя ладно, уже неважно.
— Папа, что ты задумал? — В голосе Жанны слышался не только страх, но и надежда. Она прекрасно понимала, о чем сейчас думает ее отец.
— Неважно. Ты лучше вот что скажи, где этот твой Олег живет, ты знаешь?
— Да.
— Давай адрес. Хотя постой. А куда он сейчас поехал, он тебе не сказал?
— Домой за деньгами. А потом к своей бабке.
— Так. — Кочнев некоторое время молчал. Я тоже прекрасно понимала, о чем он сейчас думает — возле собственного дома Олега уже не перехватить, а вот около бабкиного можно попробовать. Приблизительно в таком направлении, думаю, шли его размышления. И следующие слова подтвердили мое предположение:
— Где его бабка живет, знаешь?
— Ага. Мы с ним там несколько раз были, это недалеко от университета. Улица Слонова, дом семнадцать. Номер квартиры не знаю, я только зрительно помню, как она расположена.
— Ну рассказывай тогда, как помнишь.
— Как бы это объяснить… Если стоять лицом к дому, то второй подъезд справа, четвертый этаж, квартира прямо перед лестницей…
— Ясно. Ладно, иди к себе и сиди тише воды ниже травы. И имей в виду: куда Олег сейчас от тебя поехал, ты понятия не имеешь. Ясно? И последнее. Про ваш с ним договор насчет того, что он с места не вставал, — забудь. Скажешь, что смутно помнишь, как он ночью поднимался и уходил, но, дескать, сразу заснула, поэтому чуть не забыла и сразу об этом не сказала. Если эта баба из прокуратуры и так Олега подозревает, то поверит как миленькая. А на покойника что угодно списать можно…
— На покойника… — заикнулась Жанна.
— Считай, что ты этого не слышала, — почти спокойным голосом сказал ей отец. — Хотя не такая уж ты дура, давно все поняла. Иди.
Разговор папы с дочкой закончился, и в наушниках ненадолго установилась полная тишина, которая сменилась звуками работающего телевизора. Видимо, Жанна последовала совету отца, ушла к себе и решила скоротать время, глядя какое-то очередное ток-шоу. Я очень пожалела, что «жучок» был прицеплен к одежде Жанны, а не к ее отцу, ведь тот сразу после разговора с ней пошел отдавать указания киллеру. Хотя… Может, он сам все и провернул? Нет, вряд ли. Все-таки такие, как он, предпочитают убивать чужими руками.
Интересно, как Кочнев-старший умудрился в столь рекордно короткий срок найти киллера? Или у него был кто-то под рукой? Но кто может быть под рукой дома? Здесь находятся только родственники, прислуга и охрана. О, вот именно — охрана! Почему бы и нет? Я еще какое-то время подумала и решила принять свою идею за рабочую гипотезу. Хотя какая сейчас разница, кого именно Кочнев использовал для того, чтобы устранить Олега. Главное, что теперь нет ни малейших сомнений в том, что организатор убийства он.
И я задумалась о другом: сомнений-то нет, но где доказательства? У меня имеются только записи разговоров Олега с Жанной и Жанны с отцом, а получены они не совсем законным путем. Можно, конечно, отыскать вторую девушку с фотографии и поговорить с ней. И потрясти всех охранников Кочнева. Но все эти варианты мне не очень-то нравились, посколько они трудные, долгие и не дающие уверенности в успехе. Знаю! Есть другой путь — более рискованный, но зато и более надежный. Называется он «ловля на живца», и живцом у нас будет некая Иванова Татьяна Александровна. А почему бы и нет? На такого аппетитного живца Кочнев обязательно клюнет. Но, чтобы все сработало, его нужно напугать. Если мне это удастся, то… То, учитывая, что он способен очень быстро договориться с киллером, он, скорее всего, решит принять меры. Вот тут-то я его и прихвачу.
Я решительно кивнула собственным мыслям и вышла из машины.
* * *
Я подошла к воротам дома Кочневых и нажала на кнопку звонка.
— Кто это? — Кажется, ответил мне тот же охранник, что и днем. Интересно, не он ли чуть позже выпустил три пули Олегу в спину? Нет, вряд ли. Сомневаюсь, чтобы после такого он отлучался в рабочее время с ответственного поста возле ворот. Объясняй потом следователю, куда и зачем да почему время отлучки совпало с временем убийства недавнего гостя дома.
— Татьяна Иванова, — представилась я в домофон. — Мне нужно поговорить со Святославом Игоревичем. Он сейчас дома.
— Святослав Игоревич не принимает… — начал было охранник, но я оборвала его:
— Я не с челобитной к нему пришла. Передай, что я хочу поговорить с ним относительно того, что произошло сегодня на улице Слонова.
— О чем? — недоуменно переспросил охранник, и я окончательно уверилась, что он к убийству Олега не имеет отношения, настолько натуральное удивление прозвучало в его голосе.
— О том, что произошло на улице Слонова, — терпеливо повторила я. — Ты, главное, передай, он поймет.
Домофон замолк, а спустя полминуты дверь распахнулась. Передо мной стоял незнакомый мужчина среднего роста и крепкого телосложения, с решительным лицом.
— Я не понимаю, чего вам надо? Что за намеки? Какая еще улица Слонова? — грозно начал он.
«Ага, это и есть Святослав Игоревич Кочнев, — подумала я. — Ну что ж, рада познакомиться».
— Давайте поговорим обо всем в доме, если вы не возражаете, — спокойно ответила я.
— Кто вы такая? — Он по-прежнему загораживал мне дорогу.
— Татьяна Александровна Иванова. Сотрудник горпрокуратуры.
— Врете, — с удовлетворением в голосе ответил Кочнев. — Я сегодня проверил и выяснил, что в прокуратуре нет такого сотрудника.
— А зачем вы это проверяли? — нисколько не смутившись, спросила я.
— Что зачем?
— Зачем вам, законопослушному, — я выделила последнее слово интонацией, — гражданину, проверять, есть ли в горпрокуратуре такой сотрудник?
— Затем, что вы отчего-то прицепились к моей дочери, обманом проникли в мой дом, а теперь снова заявились да еще с какими-то грязными намеками. Кто вы вообще такая?
— Частный детектив. Святослав Игоревич, давайте поговорим спокойно. А если не хотите, что ж, я не настаиваю. Тогда я прямо сейчас пойду в милицию. Хотя нет, не прямо сейчас, — умышленно поправилась я, — сейчас уже поздно. Но завтра с утра — совершенно точно.
Сказанные мной слова были предельно точно выверены. Теперь Кочневу наверняка смертельно захочется узнать, насколько много я знаю и что собираюсь рассказать в милиции, значит, он впустит меня в дом и выслушает. А еще он теперь думает, что соберусь я туда не раньше завтрашнего дня, а значит, из дома он меня выпустит, не попытавшись придушить телефонным шнуром или зарезать кухонным ножиком. Вот и отлично, этого-то мне и надо.
С минуту поразмышляв, Святослав Игоревич, вероятно, пришел к тем же выводам.
— Ладно, заходите, — он посторонился, открывая мне дорогу. — Поговорим. Интересно все-таки узнать, что вам от меня надо.
Мы вошли в дом. Святослав Игоревич проводил меня в ту самую комнату, где я сегодня беседовала с Жанной.
— Ну, вы хотели со мной поговорить, значит, вам и слово, — сказал Кочнев, устраиваясь в одном из кресел и показывая мне рукой на другое. Голос его зазвучал намного увереннее, недаром говорится, что дома и стены помогают.
Я кивнула, села в кресло, поставила сумочку на колени и внимательно посмотрела на Кочнева. Внешне он был совершенно спокоен, но по мелким деталям — чуть-чуть неестественной позе, сцепленным на коленях рукам, чуть прищуренным глазам — угадывалась глубоко скрытая напряженность и настороженность. Кочнев нервничал, и это было хорошо.
— Да, я хотела с вами поговорить, — начала я. — А точнее сказать, не просто поговорить, а дать вам хороший совет.
— Вот как? — Кочнев удивленно приподнял брови. — Не ожидал. И какой же?
— Пойдите в милицию и добровольно во всем признайтесь. — Я специально хотела раздразнить собеседника, и мне это удалось.
— Что?! В чем признаться? Что за чушь вы говорите! Знаете, я, пожалуй, и в самом деле пойду в милицию и потребую, чтобы там с вами разобрались. В конце концов, выдавать себя за работника прокуратуры, не являясь им, — уголовно наказуемое действие.
— Вы плохо знаете законы, — спокойно ответила я. — Если я не использовала поддельных документов и не совершила с помощью такого обмана никаких противоправных действий, то уголовным преступлением мои поступки не являются. А вот ваши действия под данное определение попадают.
— Какие еще действия? — Кочнев почти сорвался на крик.
— Сегодняшнее убийство Олега Зотова, произошедшее три часа назад на улице Слонова. И недавнее убийство Александра Лисовского.
— Что за бред… — начал было Кочнев, но я прервала его:
— Святослав Игоревич, дослушайте меня. Я знаю о том, что Лисовский шантажировал вашу дочь, и о том, что вы дали Жанне денег для того, чтобы она заплатила Олегу Зотову, который и убил Лисовского. Я знаю, что сегодня Жанна рассказала вам о нашем с ней разговоре, и вы решили устранить Зотова, чтобы он не проболтался о вашей роли в этой истории и роли вашей дочери. Разговор Олега с Жанной и ваш с ней разговор записывались, и у меня есть эти записи. А непосредственного исполнителя убийства отыскать будет несложно, поверьте мне. Так что я еще раз повторяю вам свой совет: идите в милицию с повинной. То, что Лисовский вас шантажировал, и ваша добровольная явка будут очень сильными смягчающими обстоятельствами. А если вы этого не сделаете, то завтра в милицию пойду я и передам все имеющиеся у меня материалы.
Я совершенно сознательно старалась создать у Кочнева вполне определенное мнение о себе. Из моего монолога любой неглупый человек сделал бы очевидный вывод — сыщик накопал много, но еще недостаточно, чтобы доказать вину на суде. И пытается взять на пушку, заставить идти с повинной — самый что ни есть классический прием. Кочнев наверняка знает, что полученные без санкции прокурора записи разговоров решающим доказательством на суде служить не могут. Но в то же время он понимает, что если они попадут в руки милиции, то там раскрутят дело до конца так или иначе. А вот если не попадут…
Я заметила мимолетную жесткую улыбку, мелькнувшую на лице Кочнева, и поняла, что он сейчас подумал о том, что частный детектив отличается от официального следователя еще и тем, что если его устранить, то все его материалы пропадут. Особенно если об этом специально позаботиться. Теперь он наверняка решит, что меня нужно убрать до завтрашнего утра. А вслух продолжит отпираться.
— Нет, вы положительно с ума сошли, — сказал Кочнев, подтвердив мои предположения. — Какие разговоры? Какие убийства? Я знаю, что недавно одного из друзей Жанны убили, но Олег Зотов сейчас жив, я его совсем недавно видел. Я не понимаю, чего вы от меня хотите, на что провоцируете?
— Святослав Игоревич, у меня есть и другие доказательства того, о чем я вам сейчас сказала, — заявила я, приняв загадочный вид. — Имел место шантаж, который и стал мотивом преступления. Я нашла фотографии, которые делал Лисовский. Кстати, на конверте, в котором они лежали, написан ваш адрес.
— Что еще за фотографии?
— Такого типа, — сказала я, вынимая из сумки один из снимков и протягивая его Кочневу.
Он неохотно взял фотографию и посмотрел на нее.
— Ну и что? Я прекрасно об этом знаю, шантажировать Жанну этим не удалось бы.
Но я заметила, как передернулось его лицо, когда он увидел снимок. «Точно, — подумала я, — может быть, начал-то Лисовский с Жанны, но, когда у нее не хватило денег, чтобы откупиться, Саша принялся за папашу. А если Кочнев-старший собрался свою кандидатуру на выборах в Думу выдвигать, то такие забавы единственной дочки для него смерти подобны — конкуренты затопчут».
— Зато удалось бы шантажировать вас. Я угадала?
У Кочнева снова дернулось лицо, но на вопрос он не ответил. Я поняла, что пора заканчивать наш увлекательный разговор, пережимать в таких ситуациях опасно: я пришла сюда без подстраховки, и если у него здесь не два-три охранника, а больше, то я ведь могу и не отбиться. Хотя нет, не совсем же Кочнев идиот, убивать меня в собственном доме да еще зная, что я буду сопротивляться. Такое не скроешь, всех следов не заметешь.
— Нет, не угадали! — заговорил наконец отец Жанны. — Что за глупости! А вот ваши действия, дорогой частный сыщик, действительно напоминают шантаж. Но имейте в виду, ничего вы от меня не получите. Убирайтесь отсюда немедленно!
— Ладно, Святослав Игоревич, — сказала я, вставая с кресла. — К моему совету вы, похоже, прислушаться не хотите, так что до свидания. Собственно, моя работа закончена, припирать вас к стенке и доказывать вину на суде будет уже официальное следствие, мне за это денег не платят.
Кочнев тоже поднялся с кресла. Было заметно, что он в недоумении. Он не мог понять, зачем же я все-таки приходила. Вот и чудно, с минуты на минуту он должен прийти к выводу, что я просто хотела взять его на пушку, но мне это не удалось. А потом… А потом он решит, что меня надо убирать, пока я не успела поделиться информацией с милицией. Чего я, собственно, добиваюсь.
Провожать меня до ворот Кочнев не стал, а вызвал одного из охранников и велел ему «проследить, чтобы эта женщина немедленно покинула дом». Охранник так и сделал. На улице уже смеркалось, было прохладно, и я поспешила юркнуть в свою уютную «девяточку». Оказавшись в тепле, я тут же вытащила телефон и набрала номер Данилова.
— Да? — послышался в трубке усталый Венькин голос.
— Веня, ты уже освободился? — спросила я.
— Только что. Пять минут назад запер кабинет, собираюсь домой ехать. А что? Помощь нужна?
— Скорее даже не помощь, а подстраховка. Видишь ли, в ближайшее время меня будут убивать. Убийцу я собираюсь брать, и мне нужно, чтобы кто-нибудь меня подстраховал. В общем, можешь сейчас подъехать к моему дому?
— Да, — тут же отозвался Данилов. — Но, Таня, я уже всех своих ребят распустил…
— Ничего, тебя одного хватит, — успокоила его я. — Мне и ты-то нужен скорее в качестве свидетеля, чем защитника, так что имей в виду, пока все не кончится, сиди тихо и не светись.
— Ну, как скажешь. Я выезжаю.
Я отключила телефон, повернула ключ в замке зажигания и медленно стронулась с места. По пути домой я несколько раз «проверялась», стараясь обнаружить «хвост». Но «хвоста» вроде бы не было, хотя я была почти уверена, что он должен быть.
Я задумалась над тем, что бы это могло значить. Может быть, слежка настолько профессиональна, что я ее не замечаю? Нет, сомнительно, все-таки я тоже не «чайник» в разыскном деле. Или Кочнев решил отложить мое устранение до завтрашнего утра? Тоже маловероятно, поскольку для него это дополнительный риск, ведь я могу успеть поделиться с кем-нибудь результатами своего расследования. Да и осуществлять ликвидацию лучше вечером — меньше вероятности, что кто-то увидит. Или мой убийца несется сейчас к моему дому на полной скорости, рассчитывая опередить и устроить засаду? Но тогда ему нужно как минимум знать, где я живу. Ведь я именно поэтому и думала, что за мной увяжется «хвост» — чтобы подловить меня на подходе к дому, когда я выйду из машины, это самый удобный момент… Ах да, если Кочнев выяснил, что я не работаю в прокуратуре, то вполне мог выяснить и мой адрес, зная имя: знакомые в милиции есть не только у меня.
Выходит, нужно опасаться засады возле дома и быть поосторожнее. Убийца наверняка будет тот же, который стрелял в Олега, и действовать, скорее всего, он будет по той же схеме: дождется в машине, пока я подойду к входу в подъезд, и будет стрелять в спину. Но я-то не Олег! Кто предупрежден, тот вооружен. Я достала из сумочки свой верный «макаров», вынула из него обойму, вставила вместо нее другую и сунула пистолет за пояс так, чтобы в случае необходимости его можно было мгновенно выхватить. Вот, теперь я полностью готова.
Подъезжая к своему дому, я была предельна осторожна. Мало ли, вдруг убийца решит сменить сценарий и, вместо того чтобы стрелять, решит переехать мою «девяточку» каким-нибудь грузовиком. Обидно будет, если блистательная карьера частного детектива Татьяны Ивановой завершится таким банальным образом. Осторожность лишней не бывает.
Однако никакой «КамАЗ» раздавить меня не попытался. Я въехала во двор и поставила «девяточку» в гараж. Это тоже было опасно, но я была почти уверена, что, даже зная мой адрес, выяснить, какой именно из трех десятков стоящих во дворе гаражей принадлежит мне, убийца бы не успел. Наверняка он будет поджидать меня именно у подъезда.
Я шла к подъезду легким прогулочным шагом, помахивая сумочкой и вроде бы глядя строго перед собой. Киллер не должен заподозрить, что я знаю о нем. Интересно, в какой из машин он спрятался? Неподалеку от подъезда, на расстоянии, пригодном для стрельбы из пистолета, стояли четыре машины. Три из них я вроде бы помнила, кажется, они принадлежат моим соседям, а вот четвертая… Светлая «Нива», припаркованная через дорогу, чуть слева от входа в подъезд, не она ли? Правда, кажется, в ней никого нет, но если киллер не дурак, то он мог устроиться на сиденье так, чтобы его не было видно.
Эта уверенность в том, что киллер обязательно засядет в машине, чуть меня не подвела. Я уже шагнула под козырек подъезда, удерживая в поле зрения «Ниву», и тут краем глаза заметила какое-то шевеление чуть правее, в районе детской площадки. Если бы я не подготовилась к нападению морально и физически, то, скорее всего, не успела бы среагировать, но я была напряжена, и, как только глаз зафиксировал опасное движение, я рванулась влево, скрываясь за бетонной перегородкой, отделяющей вход в подъезд от мусорки, и выхватывая из-за пояса пистолет. В ту же секунду в той самой стороне, где я заметила движение, мелькнули две вспышки и раздались негромкие хлопки, какие обычно бывают при выстрелах с глушителем. Уже стемнело, и противника я не видела, но вспышек мне было достаточно. Я дважды выстрелила туда, где их увидела, услышала вскрик и с бешеной скоростью рванулась к подстреленному киллеру.
Оказалось, что он спрятался на детской площадке, в игрушечном домике, избушке на курьих ножках, примерно полгода назад установленной у нас во дворе. Я влетела по лесенке в тесную избушку. На полу, скорчившись и издавая стоны, лежал человек. Я схватила незадачливого киллера за шиворот, приподняла его с пола и завела ему руки за спину. В этот момент ступеньки заскрипели под тяжестью чьих-то шагов.
— Танька, это я! Не пальни сдуру!
«Ага, Данилов, — подумала я. — Молодец, вовремя. Все сделал, как я просила».
— Залазь сюда, скорей. Только осторожно, тут тесно, избушка-то на детей рассчитана, — шепотом сказала я.
— Танька, ты совсем сдурела! Зачем ты в него стреляла? У тебя знаешь какие проблемы теперь будут? Он хоть жив? — Венька осторожно втиснулся в домик, заняв почти все свободное пространство.
— Жив, жив. Что же ты меня совсем за дуру держишь? Я в него не боевыми патронами стреляла, а усиленными резинками. Болевой шок обеспечен и здоровенный синяк, но от этого не умирают, как ты понимаешь. Помоги-ка мне его упаковать лучше. Сними у меня с пояса наручники, они на левом боку висят, и укрась ими нашего молодца. И еще — поищи на полу, где-то тут должен его пистолет валяться.
Венька присел на корточки, пошарил руками по полу, потом удовлетворенно хмыкнул:
— Ага, есть ствол. Если окажется, что тот самый, из которого Зотова убили, то все совсем прекрасно.
Потом Данилов снял у меня с пояса наручники, надел их на руки киллера и помог выволочь его, все еще не пришедшего в себя, из домика. И только после этого снова заговорил:
— Ну, слава богу, он хоть живой. А то я как увидел, что ты в него стреляешь, так у меня сердце в пятки ушло. За тебя-то я почти не волновался, но вот если бы ты его подстрелила, то отмазывать тебя потом — была бы такая задачка, что не дай бог…
— Ладно, ладно, Веня, уже не важно, — сказала я. — Давай лучше решать, что с этим хлопцем делать, он ведь того и гляди очухается. Я хотела, чтобы ты его себе забрал. Голову даю на отсечение, что Зотова сегодня он же замочил, так что свидетели должны его опознать. Да еще к тому же приплюсуется покушение на гражданку Иванову. Прижмем его, он у нас как миленький запоет и даст показания о том, кто его нанял. Я вообще-то и так знаю, но суду свидетели потребуются.
— Ага, — кивнул Данилов, — согласен. Сейчас позвоню дежурному, скажу, чтобы прислал машину за задержанным.
Он вытащил телефон и стал набирать номер, а я наконец-то решила рассмотреть того, кто только что пытался меня убить. Это был молодой, невысокий мужчина, с худощавым лицом и светлыми волосами. Он еще не до конца пришел в себя, видимо, одна из пуль попала в чувствительное место. Лицо его было мне незнакомо, значит, я не ошиблась, подумав, что Кочнев не станет посылать на ликвидацию охранника, дежурившего у ворот. Интересно, кто же он такой?
— Готово, я договорился, сейчас подъедут, — сказал Данилов. — Давай его пока к подъезду оттащим, посадим на скамейку. Хотя погоди… Оклемался, кажется!
Киллер и правда приоткрыл глаза и непонимающе смотрел на нас.
— Попался ты, парень, не повезло тебе, — сказал Данилов. — На кого работал?
Задержанный молчал, судя по всему, еще не до конца понимая, где он и что с ним. Мы с Венькой помогли ему доковылять до подъезда, а там Данилов повторил свой вопрос:
— Так на кого ты работал-то, скажешь? Или будешь в гордом одиночестве зону топтать, а заказчика на воле оставишь?
— Ни на кого я не работал, — буркнул парень и отвернулся.
— Ну, как знаешь, — нисколько не смутившись, сказал Данилов. — Мне-то что, ты себе вредишь, не мне, я дело почти закрыл.
Больше мы с задержанным не разговаривали, а просто ждали машину. Она подъехала минут через десять. Два здоровенных сержанта вышли из обычного милицейского «уазика», помогли Данилову погрузить нашего пленника в кузов и сами сели в машину. Данилов немного задержался и, обернувшись ко мне, сказал:
— Слушай, Таня… Сейчас я его посажу в СИЗО, а завтра ранним утречком мы с ним пообщаемся. Так что приезжай часам к десяти, будет тебе к тому времени чистосердечное признание на блюдечке с голубой каемочкой.
— Уверен, что он признается? — спросила я для очистки совести.
— Еще бы, — присвистнул Данилов. — Если он сдаст заказчика, то сам получит раза в полтора меньше. А если еще и добровольно это сделает, то, может, и больше скостить удастся. Я ему сейчас все популярно расскажу и оставлю на ночь подумать. А утром он сам на встречу со мной рваться будет, как пылкий влюбленный на свидание. Хотя… что я тебе рассказываю… Сама же все понимаешь…
Я кивнула. В самом деле, я и сама поступила бы так. Просто хотелось быть уверенной, что Данилов не напортачит напоследок, а то было бы очень жалко всей проделанной мной работы. Но напрямую ведь этого не скажешь… Теперь я абсолютно успокоилась, задержанный в надежных руках.
— Ну, тогда пока, Веня. Жди меня утром, — сказала я.
— Пока! Жду, — отозвался Венька и запрыгнул в машину.
Я вошла в подъезд, только выходя из лифта на родном седьмом этаже, поняла, как же я за сегодняшний день вымоталась. Адреналин, бурливший в крови, кончился, и осталась одна усталость.
«Сейчас поем и сразу спать, — подумала я. — А можно даже и не есть, а сразу лечь».
Так я и поступила.
* * *
Без пяти девять утра я уже стучала в дверь кабинета, в котором работал Данилов.
— Войдите! — послышался из-за двери мужской голос.
Я приоткрыла дверь и сразу увидела Веньку, сидящего за одним из столов и что-то пишущего. Он поднял голову, увидел меня и тут же вскочил из-за стола, прихватив с него несколько листов исписанной бумаги, а остальное смахнул в открытый ящик.
— Привет, Таня! А ты раненько… — сказал Данилов, выходя из кабинета. — Пойдем в курилку.
— Пойдем, — кивнула я. — Но ты мне сначала скажи, как дела? Заговорил наш клиент?
— Заговорил, конечно, куда б он делся, — кивнул Данилов, входя в закуток, предназначенный для курения, и прислоняясь к стенке. — Я тут чуть-чуть подсуетился, и экспертизу сделали быстро. Так вот, ты была абсолютно права: он стрелял в тебя из того же пистолета, из которого был убит Зотов.
— А ты что, сомневался? — спросила я.
— Честно говоря, были у меня некоторые сомнения, — признался Венька. — Но ты оказалась права. Я, значит, сегодня с утра с этим парнем поговорил. Он за ночь изрядно поумнел, как я и думал, сразу торговаться начал, поблажки выпрашивать. Ну, все как обычно, ничего интересного.
— Но показания он дал? Протокол подписал?
— Подписал. Вот он, — Данилов протянул мне несколько листов бумаги, прихваченных им из кабинета. — Потом прочтешь, а пока я тебе вкратце перескажу. Зовут его Белкин Константин Валерьевич, работает охранником у Кочнева. Правда, работал он как-то странно, но теперь-то ясно, за что ему Кочнев деньги платил — чтобы под рукой был, если вдруг срочно понадобится что-нибудь противозаконное делать.
— Он признался, что заказчик Кочнев?
— Да. И про убийство Зотова, и про покушение на тебя, все рассказал. Кстати, я хотел тебя спросить: у тебя еще есть какие-нибудь доказательства? Показаний парня в принципе и так должно хватить, но для надежности хорошо бы что-нибудь еще иметь на руках. Но я на этот счет не волновался, ты наверняка много интересного нарыла, ведь ты же как-то на Кочнева вышла. В первую очередь меня мотив интересует. Знаешь про это что-нибудь?
Я кивнула и сжато рассказала Веньке о долгах Лисовского, фотографиях, шантаже, магнитофонных записях и вообще обо всем своем расследовании.
— Все ясно, — кивнул Данилов, когда я замолкла, закуривая новую сигарету. — Ну, всего этого, да еще с признанием исполнителя, за глаза хватит. Даже записи разговоров привлекать не понадобится, чтобы тебе лишних проблем не создавать. Получила ты их и правда незаконно, как бы у тебя лицензию не отобрали или штраф не слупили, но постараемся обойтись без этого. Адвокат Кочнева, конечно, на суде порыпается, но, думаю, наших аргументов хватит.
— Веня, а если еще один свидетель будет? — спросила я.
— Ну, тогда адвокату даже порыпаться не удастся, — усмехнулся Данилов. — А кого ты имеешь в виду? Себя, что ли?
— Нет, — помотала я головой. — Жанну. Она ведь, получается, соучастница, а в случае с Лисовским чуть ли не заказчица преступления. Так что если ей доходчиво объяснить, в какое она положение попала, то она наверняка чистосердечное подпишет.
— А пожалуй… — задумчиво произнес Данилов.
— Да, кстати, ты не в курсе, где сейчас старший Кочнев?
— На работе, — ответил Данилов. — Я, как только получил показания Белкина, сразу это выяснил. А Жанна дома.
— Ну вот, все как нельзя лучше устраивается, — радостно сказала я. — Грех не воспользоваться.
— Пожалуй, — согласился со мной Данилов. — Кстати, Таня, мне одна вещь непонятна в твоих объяснениях. Почему Лисовского не убили, когда он первый раз денег потребовал, как ты думаешь?
— Я не уверена, но, по-моему, первый раз Жанна где-то нашла требуемую сумму и ему заплатила. Ну, и надеялась, видимо, что этим дело кончится. А он пожадничал, решил второй раз с нее деньги содрать. И тут то ли она сама все отцу рассказала, то ли просто денег не нашла, и Лисовский сам на него вышел. Точно не знаю, да и не очень-то это важно. Главное, что второй раз он, судя по всему, угрожал уже не Жанне, а ее отцу. Ну и нарвался.
— Да, зря он за легкими деньгами погнался. Шантаж — дело опасное, — задумчиво, словно самому себе, сказал Данилов.
— Ага, — кивнула я. — Ну ладно, я сейчас, наверное, поеду к Жанне. Часа через два жди меня с ее чистосердечным признанием.
— Слушай, они же уже знают, что лицо ты неофициальное и в прокуратуре не работаешь, — сказал Данилов. — Как же ты с ней разговаривать будешь?
— А так и буду, как неофициальное лицо. Неофициально и посоветую ей добровольно явиться в нашу доблестную милицию и подписать явку с повинной. И так же неофициально объясню, чем чреват отказ. Она поймет, я уверена. Я с ней уже два раза разговаривала, успела о ней определенное мнение составить. Она не дура, сообразит, что выйти совсем сухой из воды ей не удастся и что теперь нужно постараться свести потери к минимуму, а сделать это можно только добросовестным сотрудничеством со следствием.
— Ну, тебе виднее, — не стал спорить Данилов. — До сих пор ты не ошибалась, так что, надеюсь, и сейчас все сделаешь как надо. Значит, я тебя жду здесь часа через полтора-два вместе с Жанной?
— Ага, — кивнула я. — Жди. Ты, кстати, никуда уходить не собираешься? А то глупо будет, если я приду, а тебя на месте не будет.
— Нет, первую половину дня я сижу здесь и пишу бумажки, — сказал Венька. — Так что на этот счет не беспокойся.
— Ну, тогда пока, — сказала я и, помахав Веньке ручкой, пошла вниз по лестнице.
* * *
К дому Кочневых я подъехала ровно в одиннадцать часов. Нажимая кнопку звонка на воротах, я усмехнулась. За последние сутки я прихожу сюда в третий и, надеюсь, в последний раз.
Голос, отозвавшийся на мой звонок в домофон, принадлежал какому-то другому охраннику. Вчерашний, надо полагать, сменился и вкушает заслуженный отдых. Однако манеры у сегодняшнего стража ворот были точь-в-точь такие же, как и у предыдущего.
— Какая еще Иванова? Зачем вам Жанна Святославовна?
— Просто передай ей, что Татьяна Иванова хочет с ней поговорить, — терпеливо сказала я. — Или такой подвиг тебе не по силам?
Ответом мне было молчание, которое продолжалось почти минуту. Потом динамик снова ожил, но на сей раз уже голосом Жанны:
— Чего вам от меня нужно?! Оставьте меня в покое! — В голосе девушки отчетливо слышались истерические нотки.
— Жанна, успокойся и впусти меня в дом, — сказала я. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Не о чем мне с вами разговаривать! Папа сказал, что вы в прокуратуре не работаете!
— Ошибаешься, — спокойно ответила я, — разговаривать нам есть о чем, и ты в нашем разговоре заинтересована больше, чем я. Ты серьезно влипла, Жанна, имей в виду. И я могу тебе помочь. Правда, не очень сильно, но это лучше, чем ничего, правда?
Я выдержала паузу и спросила:
— Ну так как, ты впустишь меня в дом или мне уехать?
Я была абсолютно уверена, что Жанна поддастся. Очень мало кто способен услышать, что он серьезно влип, и не попытаться выяснить подробности. Жанна к меньшинству явно не относилась.
— Заходите, — наконец сказала она.
Во дворе дома меня встретил незнакомый парень в камуфляже и, настороженно глядя на меня исподлобья, проводил в дом. Сегодня на второй этаж меня не повели, Жанна ждала на первом, в комнате, в которой, должно быть, и дежурил охранник. На экране телевизора, стоящего на столе, был виден кусок дороги и моя «девяточка». Ага, видимо, сюда идет изображение с камеры.
— Разговаривать мы будем здесь, — решительно заявила Жанна, едва увидев меня. — И при нем, — она кивнула на охранника.
— Как скажешь, — покладисто согласилась я, садясь на один из стоящих в комнате стульев. — Но не советую. Лучше, если мы поговорим с глазу на глаз. Повторяю: это в твоих же интересах.
Несколько секунд Жанна колебалась, но, видимо, мой уверенный тон произвел на нее впечатление, и она сказала:
— Миша, выйди, пожалуйста.
Охранник немедленно удалился, и мы остались наедине.
— Так что вам от меня нужно? — снова спросила Жанна, нервно сцепив руки на коленях.
— Я хочу дать тебе один совет. Точно такой же, какой вчера дала твоему отцу. Но прежде чем я тебе его дам, ты кое-что послушаешь и посмотришь. Договорились?
Жанна не ответила, но смотрела на меня настороженно.
Я вынула свой магнитофончик, в который уже была вставлена перемотанная на нужное место кассета, и включила воспроизведение:
«Олег, у нас серьезные проблемы! Сейчас ко мне приходила та баба из прокуратуры…»
Несколько минут Жанна слушала запись своего разговора с Олегом, не говоря ни слова и не шевелясь, словно надеялась, что самых опасных мест там каким-то чудом не окажется. Но когда запись дошла до ее собственных слов: «Да что ты разорался! Убил-то ты!», Жанна вскочила с места и с каким-то невнятным криком попыталась смахнуть магнитофон со стола. Но я была готова к чему-то в таком роде, поэтому успела схватить магнитофон и переложить его к себе на колени.
— Не беснуйся, Жанна, умей проигрывать достойно, — сказала я. — Ведь только хуже себе сделаешь.
Жанна стояла напротив и, судя по всему, с трудом сдерживалась от того, чтобы броситься на меня с кулаками. Но все-таки она была не глупа, и спустя несколько секунд справедливость моих слов дошла до ее затуманенного яростью рассудка. Она снова села и скрестила руки на груди. Я нажала на «стоп», вынула из магнитофона кассету и вставила другую — с записью разговора Жанны с отцом. Слушая эту запись, Жанна уже была относительно спокойна и бросаться на меня не пыталась. Прослушав минут пять их разговора, я снова выключила магнитофон.
— И последнее. Прочитай, пожалуйста, то, что здесь написано. Кстати, можешь не трудиться рвать бумаги на куски или глотать, все равно это копии, — и я протянула Жанне листки протокола допроса Белкина.
Его Жанна прочитала до конца, а когда наконец-то посмотрела на меня, то я увидела, что ярость уступила место растерянности.
— Зачем вы мне все это показали? Зачем вы вообще сюда пришли? — спросила она.
— Я же уже говорила — чтобы дать тебе совет. И теперь я его дам. Немедленно поезжай в милицию и пиши чистосердечное признание. Подожди, — я подняла перед собой руку, останавливая начавшую было что-то говорить Жанну. — Не спеши отказываться. Пойми, нам и так уже все известно. Кроме всего этого, — я кивнула на листки, которые она держала в руках, — и записей ваших разговоров, есть еще много чего интересного. Например, отпечатки твоих пальцев внутри сумки Лисовского. Ты там, наверное, искала деньги, которые сама же ему тем вечером дала. Хотела забрать обратно, да не нашла, нервы не выдержали, побоялась, что кто-нибудь вас с Олегом рядом с трупом застанет. Ты думала, никому не придет в голову сумку тщательно осмотреть? Зря. Или ты вообще про это забыла?
Судя по выражению лица Жанны, она и в самом деле забыла об этом, мое напоминание явилось решающим ударом. Я почувствовала, что Жанна готова явиться с повинной, осталось буквально чуть-чуть ее подтолкнуть.
— Так что твоя вина, считай, уже доказана. Но ты можешь изрядно облегчить себе жизнь, если сознаешься добровольно.
Жанна молчала. Колебалась.
— Пойми, тебе это в самом деле выгодно, — сказала я.
Жанна молчала.
— Ну что ж, не хочешь, как хочешь, — после тщательно рассчитанной паузы произнесла я. — Значит, получишь по полной программе.
Я встала и пошла к двери. Когда я взялась за ручку двери, за спиной у меня раздался голос Жанны:
— Подождите!
Я обернулась, понимая, что дело сделано.
* * *
— Готово, — сказал Данилов, появляясь из дверей своего кабинета. Я шагнула ему навстречу, а он протянул мне несколько листков исписанной бумаги. — Чистосердечное признание гражданки Кочневой Евгении Святославовны. Оформленное по всем правилам. Все, дело можно передавать в суд.
Я пробежала глазами бумаги. Конечно, я все и так знаю… Ага, ага… «Лисовский шантажировал, угрожал, что покажет фотографии отцу… Получил тысячу долларов… Через два месяца снова потребовал денег… Не получив, стал шантажировать отца… Тот решил его устранить…» Да, все, как я и предполагала.
— И что решит суд, как ты думаешь? — осторожно спросила я Данилова.
— Сложно сказать, — ответил он. — Никогда не угадаешь. Сколько получит папа, сколько дочка — кто знает. Он, скорее всего, больше. Там и за убийство Олега, и за покушение на тебя накрутится. Одно дело Лисовский, который их шантажировал, там смягчающие обстоятельства есть. Но вот убийство Зотова и покушение на тебя — это серьезнее. А вообще, будь я на месте судьи, дал бы им по максимуму! И знаешь за что? За то, что они пытались того парня подставить, отец которого тебя нанял. Все могу понять, но рассчитывать, что за твою вину будет отвечать другой человек, да еще один из твоих же товарищей… Настоящая подлость.
Я кивнула и, видя, что Венька начал кипятиться, увела разговор в сторону:
— А исполнитель? Задержанный нами Белкин?
— Сама же знаешь, получит как за обыкновенное убийство, без смягчающих и отягчающих обстоятельств.
Я снова кивнула. Вообще-то я действительно знала это и сама, но мало ли… Вдруг в законах со времен моей учебы и работы в прокуратуре что-то изменилось? У нас ведь такие вещи часто происходят, иногда за полгода по два раза закон меняется.
Какое-то время мы с Венькой молчали. Я просто не знала, что сказать. Дело, связывавшее меня с Даниловым, вроде бы закончилось, но прекращать только-только начавшиеся отношения я не хотела. К счастью, Венька, как и положено мужчине, взял инициативу в свои руки.
— Ты что сегодня вечером делаешь? — словно бы невзначай спросил он.
— Еще не знаю, — улыбнулась я. — А что, есть какие-то идеи?
— Давай попробуем воспроизвести позавчерашний вечер, но в другом ресторане и без разговоров о преступлении, — предложил он.
«Ну да, — мысленно закончила я за него, — а также с другой концовкой. Наверняка это он имел в виду? Впрочем… Почему бы и нет? Посмотрим».
— Давай, — согласилась я. — Заезжай за мной вечером, часов в девять.
Данилов улыбнулся, мы попрощались и разошлись в разные стороны.
Я вышла на улицу и пошла, сама не зная куда. До меня как-то сразу дошло, что наступила весна. Вообще-то — давно бы пора. Апрель уже заканчивается, но до сих пор особенного весеннего чувства у меня пока не возникало. Да и не удивительно, пожалуй. Март выдался холодный и совершенно не весенний, начало апреля тоже, потом я заболела, а потом на меня навалилось это дело, которое совершенно не позволяло обращать внимание на что-нибудь постороннее. Как хорошо, что я его закончила. Кстати! Ведь я действительно его закончила! Значит, нужно звонить клиенту и сообщать, что заказ выполнен.
Я вытащила мобильник, набрала номер старшего Белякова и, дождавшись его солидного «алло», весело сказала:
— Это Татьяна Иванова. Дело сделано, Константин Петрович, можете меня поздравить. В милиции сейчас лежит чистосердечное признание настоящего виновника смерти Лисовского, а ваш сын может спать спокойно.
— Правда? — Беляков, кажется, не мог поверить в то, что услышал. — И кто же убийца?
— Вообще-то, Олег Зотов. Но сделал он это из-за Жанны Кочневой. Хотя вам все равно эти имена, скорее всего, ни о чем не говорят…
— Мне действительно не говорят, но Сергею скажут. Спасибо вам огромное, я просто не знаю, как вас благодарить. Такое запутанное дело, столько народу было в той квартире…
— А вы как думали! — гордо сказала я. — Я свои деньги недаром получаю.
— Да, насчет денег. Татьяна Александровна, я вам заплатил за пять дней расследования, а прошло только два, но давайте считать, что остальное — это просто знак моей глубокой признательности за то, что вы для меня сделали…
Беляков говорил еще что-то, но я его не слушала. Меня неожиданно поразила одна его фраза. Неужели с момента, когда я взялась за это дело, прошло всего лишь два дня?
А мне казалось, что намного больше.
Назад: Глава 8
На главную: Предисловие