Глава 5

Выйдя из Ленинского РОВД, я посмотрела на часы и поняла, что если стартую прямо сейчас, то успею доехать до фотоагентства Чекунова как раз к договоренному сроку — примерно к половине пятого. Поскольку более срочных дел у меня сейчас не было, я решила, что так и сделаю.

Никаких неприятностей типа пробок или аварий со мной по дороге не случилось, и к «Капризу» я подъехала даже немного раньше. Чекунов был на месте, но при виде меня лицо его приобрело какое-то странное выражение — немного расстроенное, немного разочарованное и немного виноватое. «Неужели не сделал?» — поразилась я про себя. До сих пор Мишка меня не подводил ни разу, и я была уверена, что эту мою просьбу он тоже исполнит в лучшем виде.

— Что ты такой понурый, Миша? — спросила я, подходя к нему и участливо глядя в глаза. — Не успел, что ли?

— Если бы, — вздохнул Мишка. — Я с этой фотографией проклятой, считай, с самого твоего ухода вожусь, минут пять назад только закончил.

— И что? — заинтересованно спросила я.

— И ничего! Такое ощущение, что ее на Луне делали. Нет у нас в городе такой бумаги ни в одном пункте, голову даю на отсечение!

— Погоди, погоди, — попыталась успокоить Мишку я. — Голову не надо. Надо твои мысли по этому поводу. Почему сразу на Луне? Может, ее просто не у нас в городе печатали?

— Да думал я об этом, только… Не пользуются такой бумагой в пунктах проявки и печати у нас в России. Конечно, может быть, что за границей печатали, но что-то я очень сильно сомневаюсь. Уж поверь моему профессиональному чутью.

Я кивнула и задумалась. Мишка расстроенно сопел, а я пыталась найти прореху в его рассуждениях. Конечно, он спец, но я-то детектив! Значит, и буду мыслить как детектив, пользуясь только что полученной информацией. Итак, пункта, напечатавшего такую фотографию, в городе Тарасове и во всей России нет. В то, что печатали за границей, мне тоже не очень-то верилось, как и Чекунову. Правда, по иным причинам. Я несколько секунд напряженно размышляла, стараясь найти зацепку, и, как мне показалось, нашла. В конце концов, пункт проявки и печати — вовсе не обязательный атрибут фотоискусства. Я еще прекрасно помню те времена, когда таких пунктов не было и делали фотографии люди в основном сами. А поскольку новое — это хорошо забытое старое, то…

— Миша, а скажи, пожалуйста, не могли ее в домашних условиях напечатать? Ну, как ты сам печатал в детстве? Только ты печатал черно-белые, а цветную так же сделать можно?

Мишка на секунду нахмурился, но тут же просветлел лицом:

— Эх, ну я и дурак! Конечно! Это, правда, довольно сложно, поэтому никто сейчас печатью и не занимается, но в принципе вполне реально. Тем более здесь такая фотография, которую не каждый осмелится в проявку нести.

— А качество? Она ведь очень неплохо сделана.

— Ну и что? Просто делал хороший специалист. Только имей в виду, Таня, — Чекунов снова посмурнел, — в таком случае я тебе ничем помочь не смогу. Определить любителя невозможно.

— Хм, — продолжила размышлять я, — насколько я понимаю, человек, который это сделал, занимается фотографией не первый день, иначе бы не получилось?

— Именно так, — решительно подтвердил Мишка. — А скорее всего, не первый год.

— Ну вот и прекрасно. О таких увлечениях обычно знает масса друзей, знакомых и родственников, так что мне остается только расспросить определенный круг людей, а в таком деле я специалист.

Чекунов немного успокоился, мы с ним еще минут пять поболтали о всяких пустяках, я еще раз пообещала ему в скором времени заглянуть не по делу, а просто так и покинула его гостеприимное заведение.

Выйдя из «Каприза», я задумалась. Так, что мы имеем? Неизвестного фотолюбителя, сделавшего пикантный снимок двух девушек. Нужно выяснить, кто он такой. Конечно, возможно, что ниточка окажется ложным следом, но проверить ее я обязана. Ну и какие у меня есть предположения? Самое простое, что это одна из дам, изображенных на снимке. В конце концов, у некоторых фотоаппаратов есть такое полезное устройство, как автоспуск, а подобного рода интимные кадры редко поручают делать посторонним. «Хотя, — поправила я саму себя, — иногда и поручают. Помню, когда я училась на юридическом, у нас в группе был один паренек, увлекавшийся фотографией, так вот он рассказывал, что его иногда просили делать такие снимки, так что все возможно».

Следующий вариант — сам Лисовский, раз нашли фотографию у него в кармане. Маловероятно, конечно, особенно учитывая, что Жанна какое-то время была его девушкой, но возможно. Ведь мог же он сделать снимок до того, как они сошлись с Жанной, правильно? Дальше, кто-то еще из их друзей и знакомых. Тут уже вариантов много, нужно расспросить народ. Кстати, этим можно сейчас и заняться. Важные вопросы по телефону я, конечно, предпочитаю не задавать, но такую мелочь узнать вполне можно.

Я начала рыться в блокноте, раздумывая, кому звонить. Самой Жанне явно не стоит, так как она в данном случае лицо заинтересованное. А стоит, пожалуй, Белякову. Он из всей компании больше всех заинтересован в том, чтобы помогать следствию. Ну а если он не знает, тогда буду звонить всем подряд по списку.

Я набрала записанный в блокноте номер домашнего телефона Беляковых.

— Алло? Я слушаю, — раздался в трубке визгливый женский голос.

— Мне нужно поговорить с Сергеем Беляковым, — сухо сказала я.

— А кто спрашивает?

— Татьяна Иванова.

— А это кто такая?

Я раздраженно рявкнула:

— Частный детектив! Который убийство расследует! Можете вы Сергея позвать или нет?

— Сейчас, сейчас, — испуганно ответила женщина. — Зачем же так кричать. Надо было сразу сказать.

Примерно через минуту в трубке послышался голос Сергея:

— Я слушаю вас, Татьяна Александровна.

— Сергей, у меня возник один вопрос. Постарайся хорошенько вспомнить, не был ли кто из вашей компании фотолюбителем? Я имею в виду не просто чтобы фотографировал, но и чтобы сам проявлял пленки, печатал снимки. Понимаешь, о чем я?

— Был, — не раздумывая, ответил Сергей. — Именно что — был, — добавил он с какой-то странной интонацией в голосе. — Сам Сашка.

— Лисовский? — переспросила я, не веря в то, что все так просто.

— Ну да.

— А больше никто фотоделом не занимается? — спросила я для очистки совести.

— Нет. А если и занимается, то я об этом не знаю.

— Все ясно, спасибо, — сказала я и, успев услышать в ответ: «Да что вы, вам спасибо», нажала на сброс.

Да, полученная информация оказалась довольно неожиданной. До того мне почему-то интуитивно не верилось, что фотографировал Лисовский. Я даже начала уже прокручивать в воображении всевозможные замысловатые версии, типа того, что кто-то, мне пока неизвестный, дал Лисовскому фотографию, чтобы скомпрометировать Жанну, потому Саша с Жанной и поссорился, а теперь получалось, что все эти версии рушатся. Я даже на какой-то момент засомневалась в словах Белякова, но быстро поняла, что напрасно. Во-первых, ему невыгодно мне врать, а во-вторых, проверить его информацию легче легкого, так что вранье вдвойне бессмысленно.

Постепенно я пришла к выводу, что пора бы мне навестить родственников Лисовского. А заодно и осмотреть его жилище. В конце концов, если фотографировал он, то такая фотография скорее всего была не одна, и если мне удастся посмотреть на остальные, то, возможно, выяснится что-нибудь интересное. Других дел пока нет, в «Вулкан» ехать рановато.

Я сверилась с записной книжкой, выяснила, что Лисовский жил в Волжском районе, недалеко от моста через Волгу, и набрала на сотовом номер его домашнего телефона, чтобы предупредить родственников о своем визите. Трубку долго никто не снимал, но наконец длинные гудки прервались, и я услышала низкий мужской голос:

— Алло? Кто говорит?

— Здравствуйте, это Татьяна Иванова, из городской прокуратуры, — представилась я. — Я занимаюсь расследованием гибели Александра Лисовского. Вы его отец?

— Отчим, — лаконично отозвался голос.

— Я хочу подъехать к вам домой, задать несколько вопросов вам и его матери. Понимаю, что вам сейчас очень тяжело, но чем больше вы мне расскажете, тем скорее я смогу найти убийцу.

— Понимаю, — вздохнул отчим Лисовского. — Я-то ничего, но Лиза… Она в таком состоянии… Да еще вы сейчас со своими вопросами…

— Ничего не поделаешь. — Я запнулась, не зная имени своего собеседника. Он оказался не очень-то понятлив и сам представиться не сообразил, так что пришлось спросить: — Простите, а как вас зовут?

— Андрей Викторович. Харитонов Андрей Викторович.

— А жену вашу, маму Саши?

— Елизавета Павловна.

— Так вот, Андрей Викторович, вы попытайтесь сейчас ее немного успокоить, а я постараюсь свести число вопросов к минимуму.

— Хорошо, — мрачно ответил Харитонов. — Вы когда приедете?

— Минут через двадцать, — ответила я, прикинув, сколько мне потребуется времени, чтобы добраться по нужному адресу.

— Ох, скоро так! Ну ладно, сделаю, что смогу. До свидания.

В трубке раздались короткие гудки, и я спрятала мобильник в сумку, стараясь перебороть моментально нахлынувшее плохое настроение. Удавалось это плохо. Сейчас мне предстояла одна из самых неприятных процедур, какие только выпадают на долю частного детектива, — разговор с родственниками погибшего.

Когда я подъехала к нужному дому, настроение у меня успело упасть почти до абсолютного нуля. По лестнице на второй этаж я себя гнала чуть ли не пинками, и только нажав на кнопку звонка, немного успокоилась. Отступать стало некуда, и пришлось быстро возвращать себя в рабочее состояние.

Дверь открыл пожилой мужчина в белой майке и растянутых тренировочных штанах. Надо полагать, что это и был отчим, говоривший со мной по телефону. На мое приветствие он прореагировал крайне вяло, пробубнил что-то невнятное и махнул рукой в глубь квартиры. Меня такое отношение, признаться, несколько покоробило, но воли своим чувствам я, разумеется, не дала, помня, что момент для этого неподходящий. Поскольку тапочек мне никто не предложил, то разуваться я не стала и прямо в туфлях прошла по коридору в сторону, указанную Андреем Викторовичем.

В дальнем конце коридора обнаружилась комната, в которую я и вошла, сопровождаемая молчаливым отчимом. В комнате царил полумрак — свет не горел, а шторы были задернуты. На диване в дальнем углу комнаты сидела женщина, хорошо рассмотреть которую мне сначала не удалось. Она сидела, закрыв лицо руками, и не обращала на меня решительно никакого внимания.

Я растерянно оглянулась на Андрея Викторовича, но тот явно не стремился мне помогать. Несколько секунд в комнате стояла неловкая тишина, затем, когда я, поняв, что, кроме меня, ее нарушить некому, подошла к сидящей на диване женщине и представилась, она подняла на меня заплаканные глаза, губы ее подрагивали. Я испытала сильнейшее желание плюнуть на все, извиниться и уйти. Но такой роскоши я никак не могла себе позволить, поэтому пришлось еще раз повторить:

— Я из прокуратуры, расследую гибель вашего сына. Меня зовут Татьяна Иванова.

— Наконец-то хоть кто-то пришел, — сухим надтреснутым голосом сказала женщина. — Сашу убили, и всем все равно, никто не ловит этих нелюдей. Вы из милиции?

«Она что, не слышит, что я говорю?» — про себя подумала я, а вслух третий раз повторила:

— Я из городской прокуратуры. Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов, это может помочь мне искать тех, кто виновен в гибели Александра.

Глаза женщины стали более осмысленными, и она кивнула.

Я начала спрашивать. Отвечала Елизавета Павловна очень невразумительно, каждый вопрос ей приходилось повторять по два-три раза, иногда она вообще замолкала на минуту или две и совсем переставала реагировать на мои слова. С превеликим трудом мне удалось добиться от нее некоторой информации. Сыну ее никто в последнее время не угрожал, и никаких странностей в его поведении она не заметила. Кому могла быть выгодна его смерть, она не знает. Ни о каких долгах Саши она тоже ничего не знает, все это выдумки. Работать ее сын нигде не работал, а учился в университете, в этом году должен был закончить четвертый курс. О каких-нибудь его заработках она ничего не знает, только то, что иногда его музыкальной группе платили за выступления, но редко и мало. Фотографией ее сын действительно увлекался.

После упоминания хобби сына Елизавета Павловна впала в особенно долгий ступор, минут на пять. Я уж было подумала, что придется сворачивать беседу и оказывать ей медицинскую помощь, но, к счастью, обошлось. Последний вопрос я задала про казино «Вулкан», куда собиралась ехать, как только закончу этот тяжелый разговор.

— Саша один раз там выиграл две тысячи, он мне рассказывал, — ответила женщина.

— Две тысячи чего? Долларов?

— Нет, что вы! Рублей, конечно.

— А когда это было, не помните?

— В декабре, по-моему. А может, в январе. Не помню точно. Помню только, что зимой.

— А больше он туда не ходил?

— Нет, он мне не рассказывал.

Я подумала, что между «не ходил» и «не рассказывал» есть очень большая разница. В конце концов, в казино люди чаще проигрывают, чем выигрывают, но если выигрышем можно похвастаться перед матерью, то про проигрыш ей наверняка рассказывать не будешь. Так что в данном случае я верю скорее Лягунову, который говорил, что Лисовский в «Вулкан» заходил частенько.

— Спасибо большое, Елизавета Павловна, у меня больше нет к вам вопросов, — сказала я, про себя думая, что зря я сюда, наверное, пришла. Потратила час времени, кучу своих и чужих нервных клеток, а полезной информации — кот наплакал. Последняя надежда, что в комнате Александра что-нибудь важное обнаружу. Фотографии, например, или еще какую зацепку.

— Я еще хочу попросить, чтобы вы позволили мне осмотреть комнату, в которой жил Александр, — сказала я.

В ответ на просьбу женщина неожиданно вскинула голову и пронзительно посмотрела на меня:

— А это еще вам зачем? Я сама ничего там не трону и никому другому не дам! Там все останется так, как при Саше было.

От неожиданности я не сразу нашла что возразить, а когда опомнилась и принялась за уговоры, все мои слова не имели никакого значения.

— Совершенно незачем вам это делать, — твердила она. — Ваше дело — преступников ловить, вот и ловите. А в вещах Сашиных копаться я вам не позволю.

Я промучилась несколько минут, пытаясь переубедить женщину, но поняла, что все бесполезно. Права на осмотр, даже если бы я на самом деле работала в прокуратуре, у меня не было. Комната погибшего — не место преступления, а уговорить Елизавету Павловну явно не удастся. У меня в голове мелькнула мысль, что можно попробовать провести осмотр нелегально, но делать это придется уж, конечно, не сейчас, так что я предпочла пока отставить затронутую тему в сторону и попрощаться.

— Хорошо, Елизавета Павловна, если вы не хотите, то воля ваша, — сказала я. — Спасибо вам за помощь и до свидания. Обещаю вам сделать все возможное, чтобы найти виновных.

Елизавета Павловна ничего не ответила. Она снова закрыла руками лицо, и непонятно было, слышит она меня или нет. Я решила, что тянуть разговор дальше глупо и бестактно, и вышла из комнаты. Вслед за мной побрел Андрей Викторович.

— А вы ничего не замечали подозрительного? — спросила я у него, уже стоя на пороге. — Все-таки Елизавета Павловна — мать, она могла чего-то не заметить, а мне важно знать как можно больше.

— Да что я мог заметить? — глядя в сторону, сказал Андрей Викторович. — Мы с Александром и не общались почти.

— Ну, что-нибудь странное, необычное для него.

— Нет, я ничего такого не замечал.

— А у самих есть еще какие-нибудь близкие родственники? — безнадежно спросила я.

— Только тетка, но она живет в Пензе.

Ох, ну зачем я сюда только пришла! Никакого толку, одна нервотрепка. Я с великим трудом собрала остатки самообладания, вежливо попрощалась с отчимом Лисовского и вышла из квартиры.

Едва я шагнула за порог, у меня словно гора с плеч свалилась, сразу стало удивительно легко, чуть ли не петь захотелось, несмотря на всю неуместность такого рода чувств в данной ситуации. Я быстро сбежала по лестнице, почти бегом домчалась до своей любимой «девяточки» и юркнула в салон, где сразу почувствовала себя, как дома, — свободно и уютно. Несколько минут я просто наслаждалась этим ощущением, но потом мысли свернули на привычную профессиональную дорожку. К сожалению, приходилось признать, что съездила я сюда практически напрасно.

Самое печальное, что мне не удалось осмотреть комнату Саши. Значит, надо придумать, как это сделать. Учитывая то, что Елизавета Павловна ничего в ней менять не собирается, осмотр может принести массу пользы. Придется проникать в квартиру нелегально. Мне такого рода вещи, конечно, делать уже приходилось, но все же по возможности я стараюсь обходиться без нарушений Уголовного кодекса. «Ладно, — решила я, — посмотрим, как завтра дело с Ольгой и Димой пойдет, может быть, и не понадобится никакого осмотра, все и так ясно будет».

Порешив на этом, я посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть. Пожалуй, уже можно ехать в «Вулкан». Если Паша еще не пришел на работу, то подожду его немного. Паша Ягодаев работал в «Вулкане» барменом и был одним из моих многочисленных приятелей, которые в случае необходимости помогали мне информацией или еще какими-нибудь мелочами. Иметь агентурную сеть для частного детектива совершенно необходимо, и я своей гордилась по праву. Тем более что мои знакомые, как правило, помогали мне не за деньги, а просто из симпатии и дружеского расположения.

Симпатия, кстати, чаще всего имела под собой вполне реальную основу. Например, с Пашей я познакомилась полтора года назад в этом самом «Вулкане», куда меня занесло по какому-то делу, — его попытался избить какой-то здоровенный бритый наголо нахал. Амбалу, видите ли, показалось, что бармен неправильно смешал ему коктейль. Зрелище было еще то: громила лезет через стойку, размахивая бутылкой, худенький Паша с совершенно бледным лицом сползает вниз по стенке, рядом суетятся два охранника с рациями и лепечут в них призывы: «Первый, Первый, бар на втором этаже, все сюда!», а посетители делают вид, что ничего не замечают. Мне бы по-хорошему тоже нужно было сделать такой вид, поскольку внимание к себе привлекать в тот момент категорически не следовало, но мне стало очень жалко бедного паренька, вступиться за которого явно оказалось некому. Вот я и вступилась. Подошла к бритому сзади и хорошенько двинула ему по почкам, а когда он обернулся с выпученными от удивления глазами, вырубила точным ударом по сонной артерии. А что вы хотите, черный пояс по карате просто так не дается, я бы и с двумя такими громилами справилась в случае большой необходимости. Этот мой благородный поступок не остался невознагражденным: благодарный Паша изрядно помог мне с делом, которым я тогда занималась, и с тех пор не один раз снабжал меня полезной информацией касательно тусовки, вращающейся вокруг казино и не только.

Так, вспоминая дни былой славы и особенно не торопясь, я катила по проспекту Энтузиастов, на котором располагалось казино. Погода была удивительно хорошая, я приоткрыла окно и наслаждалась потоком свежего воздуха, который трепал мои распущенные волосы и приятно холодил щеку. Это было особенно приятно потому, что в данной части нашего города нет крупных заводов, отравляющих воздух ядовитыми выбросами, зато много посадок и парков. Вообще-то раньше вдоль проспекта располагались дачи, но постепенно с ростом города они оказались в городской черте, и от них остались только названия остановок — «Первая Дачная», «Вторая Дачная» и так далее, вплоть до десятой.

К казино я подъехала около половины седьмого, оставила машину возле входа, вошла и сразу поднялась на второй этаж, где располагался бар, в котором работал Паша. Конечно, можно было бы обойтись и без его помощи, но все-таки лучше начинать не с пустого места.

Как я и ожидала, Паши на месте не было, и, дожидаясь его, я успела выпить две порции коктейля, в котором причудливо перемешались апельсиновый сок, джин-тоник и какой-то алкогольный напиток. Паша появился в зале ровно в семь часов. Увидев меня, он радостно улыбнулся и подошел:

— Здравствуйте, Татьяна Александровна! Как ваши дела? Вы сюда по делу или просто отдохнуть?

— Привет, Паша, — ответила я. — Вообще-то, по делу — мне от тебя нужна кое-какая консультация. Поможешь?

— О чем разговор, Татьяна Александровна! Конечно, помогу! Все, что в моих силах! Только подождите секундочку, сейчас я Валерку сменю, а то уже моя смена начинается. В ближайший час народу будет мало, так что поговорить мы с вами сможем спокойно.

Я подождала, пока Паша займет место за стойкой, достала конверт, вынула из него фотографию Лисовского, переснятую с паспорта, и протянула ее Паше.

— Не знаешь этого парня?

Паша взял снимок в руки и, нахмурив брови, принялся внимательно его рассматривать.

— Знаете, Татьяна Александровна, несколько раз я этого парня тут видел. Но ни имени, ни фамилии, ни чего определенного про него не знаю. А кто он?

— Да так… — уклончиво ответила я. — У меня есть информация, что он последнее время часто заходил в ваше заведение поиграть. И мне нужно выяснить, с кем он играл, во что, выигрывал или проигрывал. Ну, и так далее.

— Ну, про это не у меня нужно спрашивать, а у крупье, они в игровых залах вертятся и такие вещи помнить должны. Хотя погодите-ка! Кажется, он в бар не один заходил. Ну, точно, не один, с Жорой Бультерьером, знаете его?

Я отрицательно помотала головой. Судя по кличке, это кто-то из мелких бандитов, а всех их запоминать — не голова нужна, а компьютер. Паша тут же подтвердил мое мнение:

— Он из группировки, которая «Вулкан» контролирует. Рядовой бандит, ничего особенного. А лицом и правда на бультерьера похож, за что и кличку дали парню такую. Думаю, что раз они сюда вместе заходили, то и играли, скорее всего, тоже вместе.

Я задумчиво кивнула, соглашаясь с Пашей:

— А где Бультерьера найти можно?

— Внизу, в зале. Он обычно у столов, где в «блэк джек» играют, тусуется. Он и еще пара его приятелей, не помню точно, как их зовут. Одного Андрей, кажется, а второго…

— Ладно, не мучайся, — прервала я бармена. — Лучше попроси кого-нибудь из своих знакомых, чтобы они мне этих ребят показали. Можешь?

— Лучше я сам, — опасливо сказал Паша. — А то поползут потом слухи, мало ли… Отлучусь на пять минут, ничего страшного.

Я кивнула, Паша вышел из-за столика, и мы с ним спустились на первый этаж. Паша, не выходя из-за угла, показал мне нужный карточный столик, за которым сидели несколько парней.

— Вон видите, тот, в синей рубашке? Это Жора, а справа от него Андрей, и с ними третий, никак не вспомню, как его зовут…

— И не надо, — махнула рукой я. — Ладно, беги трудись, дальше я сама.

Паша послушно кивнул и удалился. А я вошла в зал и, отойдя к стенке, принялась наблюдать за играющей компанией. В первую очередь меня, разумеется, интересовал Жора, и я старалась составить о нем какое-то впечатление, чтобы было от чего оттолкнуться. На первый взгляд это был самый обыкновеннейший браток, словно однояйцевый близнец, похожий на ту парочку, которая сегодня пыталась спорить со мной за место парковки.

«Что ж, — подумала я, — с одной стороны, это упрощает дело. С подобного рода публикой можно особенно не церемониться, жаловаться в милицию он не побежит. Но, с другой стороны, плохо, прокурорские корочки на него вряд ли подействуют… Вернее, подействуют, но как красная тряпка на быка. Такие, как он, по вполне понятным причинам терпеть не могут наши доблестные органы правопорядка. Хотя вообще-то рядовой состав — а парнишка явно из рядовых — обычно оперов боится, так что можно попробовать его напугать. Но чуть позже, а пока стоит поговорить с крупье».

Я тут же привела едва оформившуюся идею в исполнение — подошла к одному из крупье и, предъявив корочки, сказала:

— Татьяна Иванова, следователь горпрокуратуры. Мне нужно с вами поговорить, давайте отойдем куда-нибудь.

Ошарашенный моим напором, парень, как и многие до него, совершенно не заметил, что срок действия моего документа давным-давно истек, и послушно проследовал за мной в дальний угол зала. Там я показала ему фотографию Лисовского и спросила, бывал ли он в их заведении. Крупье какое-то время пытался запираться — видимо, хозяева казино не очень-то приветствовали, когда их персонал общался с представителями властей, — но тут мне пригодилась информация, полученная от Паши, и с ее помощью я быстро приперла парня к стенке.

— Да, помню такого, — в конце концов кивнул он головой. — С Жорой они играли и еще с некоторыми ребятами. Но с Жорой чаще всего.

— А выигрывал он или проигрывал?

— Не знаю точно, — замялся парень. — Кажется, и так, и так бывало. Вообще, я точно не знаю, они в основном в карты играли, а я ими не занимаюсь, мое дело рулетка.

— Но слухи-то ходят какие-то! Да и глаза у тебя есть, ведь в одном зале сидите…

— Что знал, я вам уже рассказал. Оставьте вы меня в покое, пожалуйста, пока хозяева не заметили, что я с вами болтаю, вместо того чтобы работать.

— Отвечаешь на последний вопрос, и свободен, — решительно сказала я. — Кто тут из вашей братии карточными столиками заведует, где эта компания играла?

— А вон, видите, как раз с ними сейчас и сидит парень в форме, как у меня? — Крупье показал на нужный мне столик. — Ну, не он один, конечно, нас тут много, а столики достаются когда какой, но чаще всего он.

Я кивнула и отпустила парня, умчавшегося от меня с такой скоростью, словно я была не красивой блондинкой с идеальной фигурой, а бабой-ягой с костяной ногой и в ступе. Впрочем, я полагаю, что довольно многие мои соотечественники предпочли бы общество бабы-яги обществу работника прокуратуры, будь он хоть трижды красивой девушкой. «Ладно, теперь я, пожалуй, знаю достаточно, чтобы поговорить с Бультерьером», — подумала я и решительным шагом подошла к столику, за которым сидел нужный мне парень.

— Ты Жора? — спросила я, трогая его за плечо.

Парень оглянулся, окинул меня недоумевающим взглядом и ответил:

— Ну я. А что? Какие проблемы, деточка?

Не люблю, когда меня называют «деточкой». Ну да ладно, на первый раз прощается.

— Давай отойдем куда-нибудь, поговорить нужно, — сказала я, умышленно не упоминая пока про прокуратуру и не тряся корочками. Оставим на крайний случай.

— О чем нам с тобой разговаривать? — удивленно спросил парень. — Я тебя не знаю.

— Вот поговорим, и узнаешь, — ответила я. — Пойдем.

— Ладно, давай, — здоровяк пожал плечами и, обращаясь к соседям по столу, сказал: — Я сейчас, выясню, что девчонке надо, и вернусь.

Мы вышли из зала, я прошла по коридору и свернула в укромный уголок под лестницей. Я уже не первый раз использовала это место для конфиденциальных переговоров и неплохо его знала.

— Ну, и какие проблемы? — спросил меня Жора, прислоняясь спиной к стене.

— Скажи, пожалуйста, — вежливо спросила я, — ты знаешь этого парня? — Я протянула ему фотографию Лисовского, но Жора грубо оттолкнул мою руку.

— Я не понял, чего тебе надо? Ты опер, что ли, вопросы такие задавать? Да пошла ты!.. — Далее последовало развернутое описание маршрута, по которому мне предлагалось проследовать вместо того, чтобы приставать к Жоре.

Признаться, я слушала его монолог даже с некоторым удовольствием. Своим неприкрытым хамством парень развязывал мне руки. Ведь просили его вежливо, а отказался — сам виноват. И хамить даме его никто не заставлял, так что пусть на себя пеняет. Я дождалась, пока фонтан Жориного красноречия иссякнет, а потом спросила:

— Ты все сказал? Вот и отлично. А теперь моя очередь, — с этими словами я довольно сильно пнула Жору носком туфли по голени. Если знать, куда бить, противник получает весьма болезненный удар, хотя и вполне безопасный для здоровья. Парень взвыл и согнулся, схватившись за ушибленную ногу. Я, не теряя ни секунды, пока он был в ошеломленном состоянии, одной рукой ухватила его за воротник и разогнула, а второй вытащила корочки и сунула ему под нос.

— Не стоит со мной так разговаривать, — прошипела я ему в лицо. — Худо будет. Понял меня?

Парень явно понял. Он не пытался ни вырваться, ни ударить меня, ни даже продолжить свои выступления на тему того, куда мне надлежит пойти. Все как обычно: привыкли такие ребята вести себя как крутые, а стоит на них чуть-чуть надавить, ломаются, как сухое печенье. Точь-в-точь как те гоблины из «Мерседеса». Как их Мишка назвал? Воздушными шариками, кажется? Ох как правильно!

— Слушай меня внимательно, Жора, — чеканя каждое слово, произнесла я. — Этого парня, — теперь я поднесла к его глазам фотографию Лисовского, — сегодня ночью убили. И мне точно известно, что он был должен тебе приличную сумму. Так что ты на подозрении, имей в виду. Где ты сегодня ночью был?

Честно говоря, все, что я сейчас говорила, блеф чистой воды. Я не была уверена, что Лисовский задолжал именно Жоре. Мало ли что он с ним играл, наверняка не с ним одним. Я не была даже уверена, что на момент своей смерти Лисовский вообще был кому-то что-то должен. В конце концов, с того времени, как он рассказал Лягунову о долге, прошло уже два месяца. Блефуя, я только проверяла одну из версий, и сейчас моей целью было напугать собеседника, заставить его оправдываться и по ходу дела выдавать новую информацию.

Этой цели я достигла.

— Да вы что! Дома я был! Кто хотите подтвердит! — заговорил парень.

— А долг? — наседала я, упирая на интересующую меня тему и не обращая внимания на слабый голос совести, который напоминал мне, что вообще-то так поступать не очень хорошо.

«Вот за такое меня обычно стервой и называют», — мелькнула в голове непрошеная мысль. Но сейчас терзаться угрызениями совести было некогда, нужно было работать, и я не обратила на нее внимания. Если парень не виноват, то ничего лишнего я ему не пришью, а если виноват, то какая разница, как я это установлю? В конце концов, он явный бандит, так что церемонии с ним излишни.

— Какой долг?! Ничего Сашка мне не был должен, с чего вы взяли?! — заявил вдруг амбал.

Голос Жоры звучал настолько фальшиво, что даже не будь я частным детективом с приличным опытом работы, и то заподозрила бы неладное.

— Не ври! Себе же хуже сделаешь. А если твоих дружков опросить и крупье? Колись давай!

Парень растерянно хлопал глазами. Он явно был ошарашен и не мог сообразить, что ему делать, стоит ли признаться в том, что Лисовский являлся его должником, или нет. Мой метод как раз на то и рассчитан — нельзя давать противнику время на размышления, нужно давить на него и быстро выбивать ответы, в таком случае убедительно врать невозможно.

— Жора, — чуть сбавив тон, сказала я, — я ведь про долг уже знаю, врать глупо.

— Ну и что?! — наконец-то решился парень. — Ну, был он мне должен, был! И что?! Это не запрещено!

— Я и не говорю, что запрещено. Так что совершенно зря ты мне врать пытался. Жора, — чуть более миролюбиво предложила я, — или ты честно отвечаешь на несколько моих вопросов здесь и сейчас, или ночевать будешь в СИЗО, а разговаривать будем с тобой утром, поскольку ночью допросы запрещены. Что выбираешь?

Глядя на своего собеседника, я еще раз вспомнила слова Чекунова и снова поразилась точности его сравнения. Действительно, сдутый воздушный шарик, ни дать ни взять. Парень даже ростом словно бы меньше стал.

— Спрашивайте, — безнадежно протянул Жора. — Все равно ведь не отстанете, знаю я вашу контору.

Я который раз мысленно сказала спасибо своим корочкам и начала задавать вопросы:

— Сколько он тебе был должен?

— Штуку баксов.

— Проиграл?

— Ну да. А что? Законом не запрещено, мы его силком играть не сажали. Заявления же он не писал?

— Не писал, не писал, — отмахнулась я. — Жора, ты никак не поймешь, я не игры ваши расследую, а убийство. Когда он тебе проиграл?

— Сейчас скажу… Ага, где-то числа пятнадцатого, точнее не помню. Но можно у ребят спросить.

Я слегка растерялась, но постаралась не показать своего удивления и уточнила:

— Пятнадцатого числа этого месяца?

— Ну да.

Если я еще не разучилась разбираться в людях, Жора сейчас не врал. Но тогда непонятно, как мне состыковать его слова с тем, что мне стало известно от Лягунова и Жанны. По их показаниям, проиграл Лисовский еще зимой, тогда и жаловался, что не знает, как отдавать долг будет. Конечно, может быть, Лягунов врал, но тогда совершенно непонятно, зачем вообще ему было вспоминать про тот разговор с Лисовским. Да и Жанна его слова подтвердила. Хотя стоп! А что, если долг был не один?

— А зимой он тебе не проигрывал ничего? — спросила я.

— Было дело, — довольно равнодушно ответил тот. — Но тогда он не мне проиграл, а Андрюхе.

— Ясно, — протянула я. — А сколько?

— Баксов семьсот, кажется. Или восемьсот. Вы у Андрюхи лучше спросите, он там сейчас сидит, — Жора махнул рукой в сторону зала, из которого мы только что вышли.

— Спрошу, не сомневайся, — кивнула я, — но сначала с тобой договорю. Так, значит, Александр проиграл зимой семьсот или восемьсот долларов твоему приятелю. И как, отдал он ему их?

— Ага. Правда, тянул долго, говорил, мол, денег нет, но где-то в середине марта отдал.

— А откуда у него деньги, вы не спрашивали? — поинтересовалась я. В самом деле странно, родители Лисовского явно люди небогатые, сам он тоже. Так откуда же у него взялись деньги на уплату весьма нехилого долга?

Жора пожал плечами:

— Нет. Какое нам дело-то? Да и не принято такие вопросы задавать. Что мы, менты, что ли? — тут он осекся и с опаской посмотрел на меня, но я не обратила на его оговорку внимания.

— Ладно, с этим понятно. А тебе он те деньги, которые пятнадцатого проиграл, так и не отдал?

Жора отрицательно помотал головой, сразу заметно посмурнев.

— Что ж ты так долго ждал?

— Он говорил, что у него с деньгами плохо, просил подождать.

— А когда обещал рассчитаться?

Парень несколько секунд молчал, а потом немного неуверенно произнес:

— Знаете, получается, что сегодня. Сегодня же среда, правильно? Значит, сегодня. Он мне в воскресенье звонил и сказал, что в среду вечером сюда подойдет и рассчитается.

Я нахмурилась, переваривая полученную информацию.

— Послушайте, — голос Жоры дрогнул, — не убивал я его, честное слово! Ну сами посудите, зачем мне его убивать? Из-за долга? Так он же обещал отдать. Андрюхе же отдал тогда. Мне самому же невыгодно — с мертвого никаких денег не получишь!

Я задумчиво кивнула. В словах Жоры был смысл. В самом деле, убивать должника глупо. Подстеречь где-нибудь вечером, избить для устрашения — еще можно понять. Но убивать? Вряд ли. Тем более и деньги не слишком большие. Вернее, большие для Лисовского, но у Жоры-то доходы побольше, я полагаю, и ему сумма в тысячу баксов не могла быть настолько критична, чтобы он пошел на «мокрое дело». Да и времени прошло немного, две недели — срок небольшой. Конечно, не помешает проверить алиби Жоры, но скорее всего убийство — не его рук дело.

Быстренько прокрутив в голове все это, я сказала:

— Ладно, поверю тебе. Но имей в виду: если соврал, то надолго меня запомнишь.

— Да не, все правда! — тут же оживился парень. — Пойдемте, если хотите, ребят спросим! Они все подтвердят.

«Кстати, а почему бы и нет?» — подумала я и кивнула:

— Хорошо. Пойдем.

Жора почти бегом понесся в зал, подлетел к столу и потребовал, чтобы его приятели немедленно вспомнили все про долги Сашки Лисовского. Они подтвердили то, что я услышала от Жоры. Один даже припомнил, что то ли день, то ли два дня назад Жора говорил о том, что Сашка ему в среду должен деньги принести, и обещал всем пива поставить. Поскольку сговориться парни никак не могли, я решила, что к этой информации можно относиться с доверием.

— Ладно, счастливо оставаться, — сказала я Жоре. — Если мне еще что понадобится, я тебя найду.

Жора часто закивал, явно пребывая вне себя от радости, что на этот раз так легко отделался от правоохранительных органов.

Я пошла к выходу из казино, на ходу обдумывая услышанное. Мои профессиональный опыт и чутье говорили о том, что к убийству Лисовского Жора и его приятели непричастны. И мотива у них толком не было. Долг в данном случае не мотив, а скорее наоборот. И вообще, кишка тонка у таких ребят пойти на убийство, да еще провернуть его так чисто. Ладно, значит, считаем, что они тут ни при чем.

Но вот еще интересная тема для размышлений — откуда Лисовский достал деньги, чтобы вернуть первый долг, и где собирался взять тысячу долларов, чтобы отдать второй? Ну, допустим, первый раз он мог у кого-нибудь занять. А второй? Если он собирался сегодня рассчитаться с Жорой, то, значит, деньги у него уже были. Может, снова перезанял у кого? Нет, вряд ли. Все-таки для молодого человека без определенных занятий сумма очень приличная. Я могла с натяжкой поверить, что у Александра нашелся один знакомый, который одолжил ему почти тысячу долларов. Но чтобы таких нашлось два… Не верю.

Лисовский не бизнесмен, все его знакомые — такие же, как он, молодые люди без особых заработков. А что, если Саша занял у того же человека, у кого и в первый раз? Нет, сомнительно. Взять в долг можно один раз, но какой дурак даст деньги второй раз тому, кто еще не вернул первый долг? А вернуть его Лисовский за столь короткий срок не мог, нет у него таких доходов. Папа с мамой помогли? Снова не верю. Во-первых, у него не отец, а отчим, поэтому вряд ли он пылал особой любовью к пасынку, а во-вторых, они с женой люди явно небогатые, наверное, вдвоем столько за три-четыре месяца зарабатывают. И тут мне в голову пришла интересная мысль. А что, если деньги в долг Лисовскому дал Лягунов? Именно об этом мог быть разговор на кухне, который услышала Соня. А если на денежные дела наложилась еще старая ревность Дмитрия из-за Жанны и его нелюбовь к Александру из-за музыкальных дел, то вместе они вполне могли толкнуть Лягунова на преступление. И тогда два направления расследования пересекаются в одной точке, а точка эта — Дима Лягунов.

Я дошла до своей «девяточки», села за руль и попыталась сосредоточиться на деле, но почувствовала, что мысли мои разбегаются в разные стороны и вообще я так устала за сегодняшний суматошный день, что сейчас лучше всего вспомнить старую народную мудрость насчет того, что утро вечера мудренее, и оставить все дела на завтра. Тем более что сейчас остается только строить предположения, а завтра с утра предстоит разговор с Ольгой, из которого, может быть, многое прояснится.

Все, немедленно домой — принять душ, переодеться и ждать Данилова. Могу я, в конце концов, позволить себе хоть немного отдохнуть в награду за все трудовые свершения?!

Данилов позвонил в мою дверь ровно в девять часов, приятно удивив меня редкой в наше время точностью. До его появления я успела принять душ, переодеться и выпить кофе. Вообще, я бы не отказалась и от чего-нибудь более существенного, но наедаться перед походом в ресторан глупо.

— Здравствуй, Татьяна, — сказал Венька, перешагивая порог и протягивая мне букет из трех кремовых роз. — Мы с тобой, правда, сегодня уже здоровались, ну да ничего, здоровее будешь. Кстати, ты отлично выглядишь, это платье тебе очень идет.

— Спасибо, — кивнула я, принимая букет. Комплимент был абсолютно неоригинальным, но некоторые вещи слушать никогда не надоедает, особенно если их говорит человек, который уже успел тебе понравиться.

Я обратила внимание, что Венька тоже успел зайти домой и переодеться. Вместо джинсового прикида на нем были серый костюм с галстуком и белая рубашка.

— Ты уже готова или тебя подождать? — спросил Венька.

— Готова. Только цветы сейчас поставлю в вазу, и пойдем, — ответила я.

— Какая ты молодец, Таня! — восхищенно сказал Данилов. — Знаешь, мужчина всегда по-дурацки себя чувствует, когда ему приходится по полчаса торчать в прихожей, пока его дама одевается или перед зеркалом красоту наводит. А торчать нам почти всегда приходится. Ты приятное исключение.

— Ты, Веня, тоже молодец, — отозвалась с некоторой долей ехидства я. — Я себя тоже по-дурацки чувствую, если кавалер на полчаса опаздывает и его приходится ждать, так что и ты приятное исключение.

— Не верю! — решительно заявил Данилов. — Чтобы нашлись кавалеры, заставляющие ждать такую женщину… Тогда они не заслуживают того, чтобы называться кавалерами!

Этот комплимент был чуть-чуть пооригинальнее.

— Хорошо, что ты этого заслуживаешь, — усмехнулась я. — Ладно, подожди все-таки минутку, сейчас цветы поставлю.

Венька кивнул. Я налила в свою любимую вазу воду, поставила в нее цветы и водрузила вазу на стол. Так, теперь я действительно готова.

Я прошла из комнаты в прихожую, Данилов галантно пропустил меня вперед, предварительно распахнув дверь квартиры.

— На чьей машине поедем? — спросила я, выйдя из подъезда.

— На моей, разумеется. Кавалер я или нет?! — с деланым возмущением отозвался Венька, подводя меня к серой «Волге».

«Что-то мне везет сегодня на эту марку, — подумала я, усаживаясь на переднее сиденье. — И у Беляковых „Волга“, и у Данилова. Кстати, чем не тема для разговора?»

— Веня, а почему ты именно «Волгу» выбрал, когда машину покупал? — спросила я.

— По двум причинам, — серьезно ответил Венька, выруливая со двора. — Во-первых, из патриотизма, а во-вторых, потому, что она внутри просторнее других машин.

— Понятно, — протянула я. — Значит, первая причина у нас совпадает.

— В смысле?

— Я «девятку» выбрала тоже по двум причинам. Первая — та же, что и у тебя.

— А вторая?

— Неприметность. «Девятка», да к тому же не очень новая, — одна из самых распространенных и неприметных машин, а мне часто бывает нужно раствориться в общей массе — профессия требует.

Так мы довольно мило болтали до самого ресторана, по обоюдному молчаливому согласию не заводя разговора об убийстве. В конце концов, нужно же за день хоть на час расслабиться, а то волком от всяких там преступлений, с которыми нам с Венькой приходится сталкиваться, взвоешь. За столом в ресторане мы тоже говорили о всяких пустяках, вспоминали общих знакомых и однокурсников, забавные истории каждый из своей жизни. Данилов рассказал несколько очень смешных анекдотов — то есть все было прекрасно. Потом мы пошли танцевать, и я была еще раз приятно удивлена. Выяснилось, что Венька очень неплохой партнер, для нашего мужчины, тем более работающего в милиции, это редкость. Да что милиционеры, даже те, кто претендует на принадлежность к так называемому высшему свету — а мне не раз приходилось с таковыми сталкиваться, — обычно танцуют с грацией гиппопотама, если не хуже.

Но ничто не вечно под луной — как и все хорошее, отдых рано или поздно кончается. Вернувшись к нашему столику, и я, и Данилов как-то одновременно поняли, что пришло время поговорить о делах.

— Веня, у тебя весь вечер вид был какой-то загадочный, — сказала я. — Причем не только как у кавалера, присутствовала еще и эдакая профессиональная таинственность, если я не разучилась разбираться в людях. Кажется, у тебя есть что мне рассказать?

Венька улыбнулся и кивнул:

— Да, в проницательности тебе не откажешь, Таня. Ты права. У меня есть две… нет, даже три новости.

— Одна хорошая и две плохие? — попыталась угадать я.

— Да нет. Они и не хорошие, и не плохие. Просто информация к размышлению, но информация весьма любопытная.

— Ну так давай, говори, — нетерпеливо попросила я. Отдых оказал на меня благотворное воздействие, и я почувствовала прилив сил.

— Новость первая, самая скучная: все отпечатки пальцев на бокалах принадлежат Эльвире Сотниковой. Кажется, это та самая девушка, которая раньше всех встала и обнаружила труп.

— Ага, — кивнула я. — Значит, именно она бокалы вымыла. Ну что ж, я так и думала. Давай следующую новость.

— Новость вторая поинтереснее. Помнишь, я тебе говорил, что у Лисовского с собой была сумка?

— Конечно. Я тебя про нее спрашивала, но ты сказал, что там нет ничего интересного.

— Оказывается, я ошибся, но сам же эту ошибку исправил. Мы забрали сумку с собой в качестве вещдока, чтобы потом отдать родственникам убитого. И сегодня после твоего визита я не поленился ее еще раз повнимательнее осмотреть. Там у нее целая куча карманов, застегивающихся на «молнию». Некоторые даже заметить трудно, не то чтобы они потайные, но кто-то, кроме хозяина, пока найдет их — помучается. Я все их осмотрел, и знаешь, что нашел в одном из карманов?

— Что?

— Тысячу долларов. Деньги были спрятаны между страницами какой-то тетрадки. Не слишком большая сумма, конечно, но ведь, сама понимаешь, смотря для кого. Лисовский был не бандит, не политик и не бизнесмен, а простой студент. Даже не работал парень нигде толком, насколько я выяснил. Тогда вопрос — откуда у него штука баксов? По-моему, это ниточка. Если он связался с какими-нибудь темными делами, то мог и нарваться. Надо узнать, откуда и когда у него появились деньги.

«Ага, — подумала я, — значит, он все-таки их достал. Интересно…»

— Спасибо, Веня, — сказала я. — Вот это уже действительно интересная новость. Правда, я не знаю, откуда он взял деньги, но зато точно знаю, что собирался с ними делать.

Данилов удивленно приподнял брови. Я быстро рассказала историю про долги Лисовского и о своем сегодняшнем визите в «Вулкан».

— Вот оно что, — протянул Венька. — Любопытно. Я с тобой согласен, парням из казино убивать его было совершенно невыгодно. Но тогда становится еще интереснее, где Лисовский взял деньги. Получается, что он был загнан в угол, долг-то отдавать надо было. В такой ситуации люди часто идут на какую-нибудь уголовщину. Может быть, и он с чем-то подобным связался, да не рассчитал последствий?

— Возможно, — задумчиво произнесла я. — Подумаем. Веня, ты говорил, что у тебя три новости, а сообщил пока только две. Выкладывай третью.

— Пожалуйста. Новость третья, самая интересная. Похоже, в сумке Лисовского рылись не только мы.

— В смысле?

— В самом прямом. Когда я нашел деньги, то решил обследовать сумку поподробнее. И не без успеха — внутри сумки, на перегородке между отделениями, обнаружили отпечатки пальцев, не принадлежащие Лисовскому.

— И чьи же?

Данилов виновато пожал плечами:

— Пока не знаю. Понимаешь, с сумкой я начал возиться уже вечером, все дактилоскописты разошлись и лабораторию заперли. Найти отпечатки оказалось несложно, надо было только подумать, что они могут там быть. А что они не Лисовского, я по размеру определил — они намного меньше. Но чьи именно эти отпечатки, я тебе только завтра сказать смогу, когда доберусь до дактилоскопической лаборатории и базы данных. Но в любом случае очень интересно: кто-то шарил в сумке Александра, что-то искал.

— Может быть, это было еще до его смерти? — неуверенно предположила я. — Хотя нет, вряд ли. Все-таки в свою сумку человек, как правило, никому соваться не позволяет.

— Вот и я о том же, — кивнул Венька. — Кстати, у тебя есть какие-нибудь предположения, кто такой любопытный?

— Есть, — откликнулась я. — Но озвучивать их я пока не буду. Вдруг сглажу?

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Данилов. — А вообще, как у тебя дела идут? Кто на подозрении?

Честно сказать, я не очень люблю, не окончив расследования, отвечать на такие вопросы. Если результатов пока нет, то и говорить не о чем, любые подозрения могут не оправдаться, а самые правдоподобные версии оказаться ложными. Но Данилов спрашивал не из пустого любопытства, и я вкратце рассказала ему о своих предположениях, догадках и выводах.

— Значит, думаешь, что Лягунов постарался, — задумчиво проговорил Венька. — Улик пока маловато, конечно. Но то, что он соврал тебе, будто из комнаты не выходил, очень подозрительно. Нужно еще раз с той девушкой поговорить, которая его показания подтвердила. Как ее зовут? Ольга, кажется?

— Не учи ученого. Завтра я именно с беседы с ней собираюсь день начать, — сказала я.

— Может, тебе помощь нужна? — спросил Данилов. — Она ведь может упереться, тогда на нее надавить бы не помешало. А мне это удобнее, чем тебе, просто возможностей больше.

— Не волнуйся, Веня, возможностей у меня хватит, — улыбнулась я. — Только напомни одну вещь: какая статья Уголовного кодекса предусматривает ответственность за дачу ложных показаний? Ты это наверняка лучше меня помнишь.

— Девяносто вторая. От года до трех лет, — немедленно ответил Венька. — А зачем тебе? Хочешь статьей припугнуть?

— Не решила еще, — ответила я. — Может быть, и придется. Кстати, последний вопрос по делу, ты точное время смерти узнал?

— Узнал, — кивнул Венька. — Половина пятого, плюс-минус десять минут.

Я задумчиво промолчала, приняв информацию к сведению.