Книга: Хозяйка кабаре
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

С уходом Вики наш увлекательный вечер должен был перейти к своей следующей фазе — познавательно-ностальгической. Пока отсутствовал Вадим, я закурила, чтобы взбодриться и собраться с мыслями. Стало быть, так, Татьяна Александровна, сейчас тебе предстоит изложить историю стремительного взлета карьеры братьев Сабарова и Кравцова, начавшуюся с гнусного преступления и приведшую впоследствии к полной потере человеческого облика, когда ради продвижения вверх по социальной лестнице использовались любые средства, вплоть до самых страшных.
Меня аж передернуло от того, как я красиво это сформулировала. Фразочка, достойная обличительной статьи на первой полосе какой-нибудь серьезной газеты. Видимо, немного переобщалась с прессой, вот и прут из меня чуть ли не лозунги.
Докурив, я достала из кармана джинсов несколько листков бумаги, сложенных вчетверо, и развернула их у себя на коленях. Эти листки и явились плодом внеурочной работы Гриши Пухова.
Исполнительный Гришуля сделал как я и просила. Он раскопал в своем архиве все, что муссировалось в прессе — «желтой» и не только — по поводу Арсена Сабарова и Сергея Кравцова. Отобрал интересующие меня факты и коротко изложил в хронологическом порядке. Одну же, особенно заинтересовавшую меня статью прислал целиком. Словом, проделал для меня второй раз за сегодняшний день совершенно неоценимую работу.
Я же со своей стороны в максимально сжатый срок сумела проанализировать полученные архивные данные и сопоставить их с имеющимися у меня фактами.
Когда вернулся Вадим, я торжественно сообщила, что теперь начнется самое интересное. Геннадий, все это время сидевший безучастно, начал заметно нервничать. Я подумала, что ему не помешало бы выпить.
— Вадим Арнольдович, Геннадий, предлагаю вам налить себе по стаканчику коньяка, — сказала я. — Приготовьтесь к тому, что мой рассказ будет долгим и достаточно болезненным для вас.
Вадим последовал моему совету. Предложил коньяка и мне, но я отказалась. Мне очень хотелось крепкого кофе. Но, увы, его могли приготовить только в баре, а появление сейчас в кабинете посторонних, например из обслуживающего персонала, было крайне нежелательно.
Поэтому мне пришлось довольствоваться сигаретами. Я закурила и позволила себе сделать небольшое вступление, возможно, слегка отдающее театральностью:
— Мое повествование коснется вначале очень далеких событий. Я расскажу вам одну историю, произошедшую двадцать три года назад. Геннадий, вам придется набраться терпения, поскольку начало моего рассказа имеет к вашему делу только косвенное отношение. Зато непосредственно влияет на мое расследование. Ну а вам, Вадим Арнольдович, думаю, будет очень поучительно узнать некоторые факты биографии людей, которых вы долгое время считали своими друзьями.
* * *
Свой рассказ о разинских событиях я начала с того, что коротенько пересказала содержание статьи о преступлениях и аресте Геннадия Сабарова, отца Арсена. Той самой первой статьи, которую читала еще в Гришином архиве и которая содержала в себе только загадки — для всех, кроме братьев, конечно.
Заинтриговав непосвященную часть моих слушателей таким началом, я перешла к подробному рассказу о весьма любопытных сведениях, которые в первую статью не вошли. Дело в том, что существовала и другая статья. Именно она заинтересовала меня до такой степени, что я попросила Пухова переслать ее мне целиком.
Вышеуказанная статья вышла в разинской местной газете только год спустя после первой. Принадлежала она перу того же автора — некоего А. В. Коненкова. Этот Коненков, не удовлетворившись официальной версией обвинения, предъявленного Геннадию Сабарову, решил провести собственное журналистское расследование.
Теперь уже сложно установить, что в большей степени двигало им — стремление докопаться до истины или чисто профессиональная жажда сенсации. Что в настоящий момент уже не принципиально. Важно то, что, провозившись с этим делом целый год, вышеупомянутый журналист сумел-таки собрать целый ряд весьма любопытных фактов.
Коненков несколько раз посещал в тюрьме Геннадия Сабарова и ознакомился с его версией происшедшего. Кроме того, пообщался с его адвокатом и со следователем, который вел то самое дело.
В результате журналист пришел к окончательному выводу, что преступник совершил только налет на сберкассу. Убил же несчастную женщину кто-то другой, и он же забрал деньги. Об украденных деньгах осужденный Геннадий Сабаров поведал Коненкову, как, впрочем, ранее и следователю, довольно печальную историю.
Вскочив с украденными деньгами в «газик», «одолженный» им за час до операции, он направил машину в сторону леса. Заехав в лес достаточно далеко, грабитель дождался, пока стемнеет. Когда же наступила ночь, Сабаров переоделся в заранее приготовленную одежду, положил сумку с деньгами в мешок, в каких обычно хранят муку, и пешком пошел домой.
Он знал, что его сын с малолетним братцем собирались ночевать в тот день на острове. Поэтому хотел спокойно пошарить по дому, прихватить кое-какие необходимые для дальней дороги вещички и переложить деньги в чемодан — не таскать же их в мешке, а уж тем более — в «засветившейся» сумке.
Чемодан принадлежал сыну, поэтому забрать его, не вызывая подозрений и избегая необходимости объясняться с Арсением, Геннадий мог только в ночь после ограбления, когда братья отсутствовали. Выходило, что возвращался-то он большей частью из-за пресловутого чемодана — все остальное Сабаров мог приготовить заранее и спрятать где-нибудь в лесу. С награбленными деньгами он намеревался, не дожидаясь рассвета, уйти лесом как можно дальше от города, потом выбраться на трассу и дальнейший свой путь проделать автостопом, по возможности чаще меняя машины и направление движения — на всякий случай. Таким образом, запутав, по-сабаровски предусмотрительно, следы, Геннадий думал потом податься в какой-нибудь крупный город и там затеряться. Предварительно, конечно, понадобилось бы обзавестись новыми документами. Товарищи по зоне снабдили его несколькими надежными адресами, куда бы он мог обратиться за помощью в данном вопросе.
Словом, Сабаров все тщательно распланировал. Самое главное — не попасться по дороге из леса до дому и обратно. Но Геннадий рассчитывал на то, что дело сработано очень чисто и за один вечер милиция никак не выйдет на его след.
Он продумал и принял все меры для того, чтобы при ограблении кассирша не узнала в бандите своего знакомого. Лицо скрывала маска, а говорил Геннадий во время налета очень мало и измененным голосом, который тренировал во время подготовки к операции.
Однако был предельно осторожен, пробираясь ночью к дому со стороны леса. Их двор примыкал к оврагу. Прокравшись через овраг, настороженно прислушиваясь и всматриваясь в темноту, словно дикий зверь, Сабаров благополучно проник во двор своего бывшего дома.
Деньги на всякий случай решил в дом не тащить — вдруг сын все-таки вернулся. Поэтому мешок припрятал в сарайчике рядом с забором. Когда через несколько минут, завершив все дела в доме, с Арсеновым чемоданом в руках Геннадий вернулся к сарайчику, то обнаружил, что мешка с деньгами там нет. Сердце его оборвалось.
На секунду он присел на пустой чемодан, тупо глядя на то место, где только что оставил мешок с огромной суммой, и пытаясь осознать происходящее. Затем обескураженный Сабаров в панике заметался по двору, думая, что в темноте мог перепутать сарай — их во дворе стояло несколько. Но поиски его оказались тщетны — деньги исчезли без следа, самым непостижимым образом.
Сабаров был в полном шоке — план, столько лет вынашиваемый им и так тщательно подготовленный, проработанный до мелочей, блестяще выполненный, вдруг разлетелся в прах. Исчезли деньги, которые он уже крепко держал в своих руках.
В сознании Геннадия не укладывалась вся нелепость происшедшего — ведь он оставил мешок лишь на несколько минут. Сабаров запоздало проклинал свою неосторожность и, изо всех сил напрягая мозги, пытался понять, что же могло произойти.
Выходило, что кто-то воспользовался результатом его рискованной операции. Кто-то выследил его, несмотря на все предпринятые меры предосторожности. Но как такое могло быть? Кто мог решиться на такое? Ведь с момента его возвращения в Разин Геннадий практически ни с кем не общался, никто не мог заподозрить его намерений.
И вдруг его осенило — сын! Только он один был способен на такое. Арсений ненавидел отца и с самого начала контролировал каждый его шаг. Присматривал за ним. А когда не мог делать этого сам, посылал шпионить малолетнего проныру-братца.
Геннадий сокрушался — и как же он сразу не разобрался! Ведь в глазах Арсения он не раз улавливал такое выражение, словно тот видит его насквозь и молча издевается над его наивностью.
Сабаров стал лихорадочно соображать, что делать. Оставаться опасно. Бежать? Без денег? Оставить все этому щенку? Ну уж нет! Тем более что бежать из города без средств и на краденой машине бессмысленно. Владелец «газика» наверняка уже заявил об угоне, и Сабаров добрался бы на нем не далее, чем до ближайшего поста ГАИ.
Нет, он дождется возвращения гаденыша и заставит его вернуть деньги. Геннадий знал, как надавить на сына. Его слабое место — малолетний братец. Стоит только добраться до него и пригрозить сыну расправой над его дорогим Сереженькой, тот станет как шелковый и сам в зубах притащит деньги.
Увы, эмоции плохой помощник, когда дело касается рискованных затей. Гнев и безумное желание вернуть свою добычу ослепили Сабарова-старшего, и он потерял присущую ему расчетливость и здравомыслие. Как говорится, «жадность фраера сгубила». Сабаров решил, что мальчишки, а вместе с ними и деньги, от него никуда не денутся, — оставалось только дождаться возвращения братьев.
На этом он успокоился и отправился в дом. Там, чтобы скрасить часы ожидания, напился до полной отключки. В доме оставался его собственный запас самогона, о котором Сабаров очень сожалел, когда собирался сбегать с деньгами, поскольку никак не мог забрать с собой. Теперь же он попытался утешиться планомерным его «уничтожением».
Пробуждение Сабарова оказалось подобно кошмару. Обвинения, которые ему предъявили, были ужасны. Ведь Геннадий заранее решил, что нипочем не пойдет на «мокруху». Целью являлись только деньги, и он собирался обойтись без жертв. Но, разумеется, его объяснения никого не интересовали. Против него свидетельствовали все улики. Даже пистолет, который он спрятал в овраге, на подступах к дому, теперь непостижимым образом оказался у него под подушкой. Вот такую мистическую историю поведал журналисту осужденный Геннадий Сабаров.
Коненков — истинный прародитель постсоветского частного сыска — упорно продолжал расследование. И в результате ему, представьте себе, удалось-таки найти одного свидетеля, поведавшего ему очень любопытные факты. Оказывается, в ту злополучную ночь на острове, где заночевали братья, находился еще один человек.
Один заядлый рыбак, старик из соседней деревни, давно приметил тот небольшой островок посреди Кизлярки напротив Разина. Он частенько приезжал туда на своей моторке поудить рыбу. Его излюбленным местом стала маленькая бухточка, незаметная для посторонних глаз за зарослями камыша.
Старику особенно нравилось, что его не видит в этой бухточке никто, а ему как раз прекрасно видно и что происходит на островке, и что — на противоположной стороне.
Федор Степанович — так звали рыбака — приехал в тот день на остров раньше братьев, и те даже не подозревали о его присутствии. Он же прекрасно видел, как они сперва удили рыбу с зеленой деревянной лодочки и как потом, с наступлением темноты, причалили к берегу.
Через некоторое время рыбак разглядел, что парнишка постарше разделся и вплавь отправился на противоположную сторону. Сперва старик не придал этому значения — мало ли какая надобность, может, просто захотелось парню размяться. Но когда через несколько часов он так и не вернулся, Федор Степанович удивился — неужели старший парень оставил мальца одного ночевать на острове? Или, не дай бог, с ним самим что случилось, не доплыл?
Дотошный старикан хотел было подойти к мальцу, спросить, не требуется ли помощь. Но, направившись в его сторону, еще издалека увидел, что тот не подает ни малейших признаков тревоги, а спокойненько возится у костра. Рядом с костром на какую-то корягу он нацепил светлую рубашку старшего, словно хотел ее просушить. Одним словом, все было в порядке, и Федор Степанович не стал подходить ближе, любопытствовать. Решил, что только напугает своим появлением ребенка.
Старший же вернулся только перед рассветом — это тоже не ускользнуло от глаз Федора Степановича. Парень сразу надел просушенную рубаху, и они вдвоем с мальцом просидели у костра еще несколько часов. Дальше приезжий рыбак ничего не видел — пошел спать.
Когда проснулся, было уже за полдень. Ребята уплыли. Вскоре уплыл и сам Федор Степанович. В ту ночь старик простудился и долго хворал, не выбирался на остров примерно в течение месяца. Разумеется, за это время все страсти уже улеглись, и он мог бы так никогда и не узнать о страшном происшествии в Разине.
Однако этого не произошло благодаря дотошности все того же журналиста, который не желал так просто сдаваться. Коненков отыскал свидетеля ночных похождений старшего брата только на следующее лето. Кто-то из соседей Сабарова-младшего вспомнил, что видел в тот день причаливающую к острову моторную лодку, которая частенько появлялась в тех краях. Журналист долго наблюдал за островом, пока наконец не «выловил» заезжего рыбака и тот не рассказал ему все, что видел своими глазами.
Сопоставив эти два рассказа — осужденного Сабарова и старого рыбака Федора Степановича, — Коненков, в заключение своей статьи, сделал вывод, что в действительности перепрятал деньги, убил кассиршу и подкинул на место преступления улики, столь явно указывающие на Геннадия, не кто иной, как его сын — Арсений Сабаров. Злоумышленник одним махом избавился от ненавистного ему отца и приобрел солидный капитал.
Коненков высокопарно называл в своей статье Арсения «криминальным гением». Статья наделала много шума в маленьком тихом Разине.
Скорый и внезапный отъезд братьев — через месяц после ареста отца — склонял многих к мысли, что Коненков прав. В местных газетах еще долго бушевали страсти по Сабаровым. Возникло даже настойчивое предложение — потребовать отправки дела Геннадия Сабарова на доследование. Но выяснилось, что уже поздно — тем же летом, вскоре после выхода статьи, он умер в тюрьме от туберкулеза.
* * *
Пересказав моим внимательным слушателям статью, я выразила свое восхищение журналистом, проделавшим такую кропотливую работу. Кроме того, сообщила, что, проанализировав вслед за автором все факты, пришла к тем же выводам, что и он.
Обращаясь к братьям, я поинтересовалась:
— Вы не желаете поведать нам какие-нибудь подробности, что-нибудь, чем вы особо гордитесь в своей первой в жизни «блестящей операции»? Или я ошибаюсь — уже не первой, а, господин Сабаров? А может быть, вы хотите высказаться, господин Кравцов?
Оба брата угрюмо молчали. Ничего другого я от них, собственно, и не ожидала.
— Конечно, за давностью лет уже никому не придет в голову предъявить вам какие-то обвинения по тому делу. Но в мои планы входит постепенно подвести рассказ к недавним печальным событиям, в которых я усматриваю явную аналогию с преступлением, совершенным вами двадцать три года назад.
Я спросила Геннадия и Вадима Арнольдовича, не утомила ли я еще их своим рассказом. Они в один голос дружно запротестовали:
— О чем вы говорите, Танечка, должно же, наконец, все тайное стать явным. Мы с нетерпением ждем продолжения.
— Ну, что же, тогда запаситесь терпением и приготовьтесь слушать дальше тарасовские «криминальные хроники».
* * *
Примерно пятнадцать лет назад в наш славный город Тарасов неизвестно откуда приехал молодой энергичный предприниматель Арсен Сабаров с восемнадцатилетним красавцем-братом Сергеем. Арсен обладал отменным чутьем в предпринимательской сфере и потому быстро сориентировался в том, кто есть кто среди тарасовского делового бомонда.
У него имелся неплохой капитал — за прошедшие несколько лет Сабаров успешно прокрутил и многократно приумножил вывезенные из Разина деньги. Арсен решил теперь осесть в Тарасове и заняться солидным бизнесом.
Но совершенно неожиданно для себя Сабаров столкнулся с непредвиденной проблемой. Она заключалась в том, что тесный круг серьезных тарасовских дельцов отказывал невесть откуда взявшемуся выскочке во взаимном интересе. Его попросту игнорировали.
Это происходило как раз в то время, когда до провинциального Тарасова дошли новые веяния и в городе сложилась благоприятная обстановка для того, чтобы начать активно разворачивать игорный бизнес. Эта-то сфера деятельности больше всего и привлекала Сабарова. Он разузнал, что еще несколько человек в городе всерьез подумывают занять эту довольно привлекательную нишу, значит, конкуренция будет велика.
Арсен, со всем присущим ему напором и активностью, искал контакта с этими людьми, предлагая свой капитал и себя самого — в качестве соучредителя. Но, увы, его никто не принимал всерьез. Тарасовские акулы предпочитали действовать либо в одиночку, либо, если не хватало собственного стартового капитала, объединяться с людьми своего круга.
Это относилось и к Вадиму Арнольдовичу Левицкому.
Я на несколько секунд прервала свое повествование и обратилась к Вадиму:
— Вадим Арнольдович, вы, разумеется, можете быть уверены, что вся информация, которая открывается здесь сегодня, не покинет стен вашего кабинета. Но я вынуждена для создания объективной картины затронуть и ваше имя.
Вадим был настолько подавлен тем, что узнал за последние часы, что даже не возражал. Тогда я закурила и продолжила рассказ.
Итак, Вадим Левицкий — один из наиболее перспективных тарасовских предпринимателей — выбирал тогда из многих партнеров. В Тарасове нашлось немало желающих сотрудничать с ним, и он рассматривал различные варианты. Однако вышло так, что решающим в его выборе стал фактор, весьма далекий от доводов рассудка.
Вадим Арнольдович удивил всех своих друзей, когда вдруг решил сотрудничать с Сабаровым. Его отговаривали, но он был непреклонен.
Это внезапное доверие Левицкого к Арсену началось с появления на горизонте его младшего брата — восемнадцатилетнего Сергея. Вадим был с первого взгляда очарован юным смуглолицым спутником Сабарова, слегка дичившимся общества и по-провинциальному непосредственным.
Да-да, именно так характеризовали тогда газеты молодого Кравцова. Весь лоск, манеры, умение манипулировать людьми — все это пришло позже благодаря Вадиму.
Разумеется, Арсен заметил вспыхнувшую симпатию и верно оценил ее «окраску». И, конечно же, не преминул воспользоваться ситуацией. Он буквально подсовывал Левицкому Сергея, привыкшего во всем доверять и помогать брату.
Достижение целей Арсена, которые считались общими целями обоих братьев, были главной движущей силой в жизни Сергея, поэтому он не задумываясь участвовал во всех интригах и аферах.
Вот и на этот раз Кравцов совершенно спокойно согласился сыграть столь неблаговидную роль, отведенную ему братом. Арсен сам выработал тактику поведения для брата, побуждая его держаться, как капризная куртизанка, желающая себя продать как можно дороже. В данном случае ставкой являлось согласие вести совместный бизнес с Сабаровым.
Вадим, окрыленный своим новым увлечением, пошел и на это. Правда, справедливости ради надо отметить, что деловая хватка Арсена его впоследствии просто изумила, и он не жалел, что связался с ним. К тому же Левицкий получил свой страстно желаемый приз — Сергея.
В бульварных газетенках Тарасова промелькнуло несколько пикантных статей. Вадим тогда был молод и еще не так осторожен, как теперь. Но его влияния и тогда уже хватило на то, чтобы быстренько заткнуть всем рты.
Вот таким образом началось плодотворное сотрудничество двух зубров. Вместе они открыли свое первое казино — «Прага», через год — ресторан с тотализатором «Фортуна» и казино «Джокер».
Затем, несколько позже, открылось еще несколько небольших игорных заведений в Тарасове и Покровске — небольшом городке, находящемся через Волгу от Тарасова.
Увлечение Вадима Сергеем, как обычно, через некоторое время прошло. Но он, по старой памяти, продолжал дружески и даже покровительственно относиться к бойкому молодому человеку.
Сабаров послал брата учиться ресторанному бизнесу, а сам стал подумывать о разделении с Левицким, который все еще продолжал играть в их тандеме ведущую роль. Арсен наивно полагал, что уже приобрел достаточно влияния в городе, чтобы составить серьезную конкуренцию Вадиму. Поэтому, когда встал вопрос об открытии нового заведения, а именно — ночного клуба с казино, бильярдом и давней мечтой Вадима — варьете, Сабаров отказался участвовать в совместном проекте и решил самостоятельно открыть крупное казино в Покровске — знаменитую впоследствии «Шехерезаду».
Вадим не возражал. Он легко отпустил Арсена, так как и сам в нем уже ни в коей мере не нуждался. Они расстались «приятелями».
К сожалению, более удачливые люди имеют особенность почивать на лаврах и не замечать неприязни и зависти вокруг себя. Если они благородны, то не меньшее благородство приписывают и своему окружению, порой вплоть до полной близорукости.
Вадим открыл знаменитый «Красный лев», воплотив в жизнь все свои грезы. Взял к себе на работу Сергея Кравцова — тот окончил обучение, и его пора было пристраивать к делу. В своем благодушии, не чуждый благородства, насколько оно возможно в подобных кругах, Вадим Арнольдович не мог предположить, что этот его жест в отношении братьев приведет впоследствии к таким трагическим событиям.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13