Глава 7
Пословицы и поговорки не возникают на пустом месте. Не успела поутру открыть глаза, как в моей голове уже созрели наполеоновские планы, причем я собиралась подключить к работе над ними кого-нибудь из своих друзей: милиционеров Кирьянова или Папазяна. Не могла же я разорваться на две половинки: и работать, с одной стороны, в интересах Басманова, а с другой — против него!
Мое отношение ко вчерашнему покушению поменялось. Я ни секунды не сомневалась, что меня просто хотели напугать, а не убить. Наивные! Лучший способ заставить Татьяну Иванову действовать с утроенной силой — это попытаться ее запугать.
Воспроизведя в памяти вчерашнюю сцену во дворе, я окончательно убедилась, что снайпер мог выстрелить еще раз, если бы очень хотел отправить меня на тот свет. Но он не стал этого делать. Отсюда следовало, что мой противник результатом пока удовлетворен и, прежде чем предпринять следующий шаг, будет присматриваться к моему поведению. Если за вчерашним выстрелом стоит Басманов, то он обрадуется, узнав, что я сосредоточилась на кандидатуре Николая Егорова. О том, что у меня есть помощники, наделенные немаленькими полномочиями, Андрей Георгиевич наверняка не догадывается.
Разумеется, я имела в виду прежде всего Владимира Сергеевича Кирьянова, подполковника милиции, начальника оперов из горуправы. Сколько сложнейших дел раскрыто благодаря нашему тандему!
Такое сотрудничество дало свой результат: Киря получил по две больших звезды на свои погоны, а я — славу лучшего частного детектива города Тарасова. Конечно, мне приходится делиться с Володькой своими «гонорарами». Что поделаешь: порой за три дня я зарабатываю больше, чем подполковник милиции за три месяца. К тому же это дает мне некоторые привилегии. Я могу обращаться к Кирьянову в любое время дня и ночи с вопросами любой сложности.
Итак, за пять минут до начала рабочего дня я позвонила Кире на сотовый.
— Алло! Володя, привет! Мне нужна твоя помощь, — чаще всего именно так начинались все мои разговоры с Кирьяновым. — Меня интересует все, что касается убийства Натальи Владимировны Басмановой, которое произошло двадцать пятого июля, это — раз. Распечатка звонков на ее мобильник и с него — это два. А три — это твое личное участие в одной операции…
— Ну у тебя и запросы! Думаешь, у меня своей работы нет? Операцию «Антитеррор» объявили, так что мы все теперь на усилении, — пояснил Кирьянов. — На этот раз, Татьяна, тебе придется обойтись без моего участия.
Такая реакция не могла не удивить меня: Володька еще никогда не отказывал так категорично, но я подумала, что Киря просто еще не проснулся и его надо чем-то взбодрить.
— Володя, вчера днем я занялась новым расследованием, а вечером на меня уже покушались…
— Оперативно, — согласился со мной Кирьянов, но тем не менее не изменил своего решения.
Сегодня Володька был почему-то очень несговорчивым, мне пришлось пустить в ход все свое красноречие и даже пообещать повышенное материальное вознаграждение, но Киря остался непоколебим.
— Ты, Танюха, береги себя, не подставляйся под пули, — сказал он напоследок.
— Спасибо тебе огромное-преогромное на добром слове! Что бы я без тебя делала! Володенька, ты — настоящий друг! — съязвила я в ответ и повесила трубку.
Честно говоря, я думала, что Кирьянов объяснит мне, почему у него с утра такое плохое настроение, но он воздержался от комментариев. Впрочем, нетрудно было догадаться, что вчера он, скорее всего, получил хорошую взбучку от начальства.
Я немного подумала и решила позвонить Гарику Папазяну. Что касается наших с ним взаимоотношений, то это отдельная песня!
Этот мент армянского розлива иногда помогает мне в частных расследованиях, более того, Гарик просто спит и видит, чтобы подобное происходило гораздо чаще. Только вот общение с ним не всегда бывает в радость. Нет, Папазян — толковый мужик, на его работу я пожаловаться не могу, но он достает меня своими сексуальными домогательствами.
Увы, Гарик не относится к тому типу мужчин, которые мне нравятся. Он не очень красив, не очень богат и очень предсказуем. К тому же работа есть работа, там постели быть не должно, ну разве что в исключительных случаях. А Папазян — не исключение из правил. И вообще от его комплиментов и шуточек в духе армянского радио начинает тошнить уже через пять минут.
При разговоре с Гариком приходится тщательно выбирать слова, чтобы ненароком не дать ему повод надеяться на интим, ведь Папазян понимает русский язык слишком буквально. Вот и на этот раз он решил, что все мои просьбы — это лишь повод, чтобы встретиться с ним. У кого, как говорится, что болит…
— Гарик, ты все понял? Меня на самом деле, — я сделала акцент на этих словах, — интересует распечатка телефонных звонков и любая информация относительно убийства Басмановой.
— Конечно, понял, дорогая. Но ты еще говорила о моем личном участии. — Голос Папазяна приобрел сексуальный оттенок.
— Тебе придется съездить по нескольким адресам…
— С тобой?
— В том-то все и дело, что без меня.
Папазян не дал себя долго уговаривать и согласился оказать мне свою квалифицированную помощь. Он сам именно так и сказал:
— Кроме меня, дорогая, тебе никто не сможет оказать квалифицированную помощь. Жди своего Гарика. Он к тебе уже летит.
Я повесила трубку, осознавая, что с Кирьяновым иметь дело было намного проще. Но вот парадокс: если при встрече с Володькой мне все равно, как я выгляжу, то перед Гариком всегда хочется выглядеть на все сто!
Короче, к деловому визиту Папазяна я готовилась, как на свидание с любимым. Платье, туфли, прическа и макияж сделали меня неотразимой, в этом я нисколько не сомневалась, глядя на себя в зеркало.
Наконец-то раздался звонок в дверь и на пороге появился Гарик с бутылкой армянского коньяка в одной руке и ананасом в другой.
— Звезда очей моих, русалка, вышедшая на сушу, краса всех волжских городов, это тебе. — Папазян протянул мне свои презенты.
— Гарик, ты, как всегда, что-то перепутал. Ананасы подают с шампанским, а не с коньяком! К тому же ты должен был пойти к оператору сотовой связи, а не в продовольственный супермаркет. — Я решила сразу же остудить горячий темперамент горца.
Закрыв рот, но не сводя с меня восхищенных глаз, Папазян поставил, едва не промахнувшись, бутылку коньяка на тумбочку, ананас зачем-то сунул под мышку, достал из внутреннего кармана мятого пиджака какой-то листок, затем встал на одно колено и только тогда отдал мне распечатку.
— Встань, а то я уже несколько дней не мыла полы, — сказала я, уткнувшись глазами в листок, и пошла в комнату, чтобы сверить известные мне номера телефонов с теми, что были в распечатке.
— Танюша, ты сказала, что на тебя покушались, — шепнул Гарик, наклонившись прямо к моему уху. — Знай, что я готов быть твоим личным телохранителем и не отходить от тебя по двадцать четыре часа в сутки. За мной ты будешь как за каменной стеной, как за горой Арарат…
— Ты уволишься с основного места работы, чтобы стать моим телохранителем? — с усмешкой спросила я.
— Уволиться, может, и не уволюсь, но до четырех часов я сегодня точно свободен. Слушай, дорогая, давай не будем терять время.
— Давай не будем…
— Коньяк открывать? — перебил меня Папазян и тут же побежал в прихожую за ним.
— Гарик, я позвала тебя не пьянствовать, тем более что праздновать пока нечего…
— Как это нечего? Мы сейчас найдем повод, — на полном серьезе заявил Папазян. — Надо заглянуть в календарь — там каждый день какая-нибудь знаменательная дата: то День шофера, то День рыбака…
— Ближайший праздник намечается на тот день, когда я закончу расследование. Кстати, ты что-нибудь разузнал?
— Только то, что было в сводке. — Папазян на одном дыхании пересказал мне, во сколько, где и кем обнаружен труп, от чего предположительно наступила смерть и кто входил в состав опергруппы, прибывшей на место происшествия.
Ничего нового для меня эта информация не содержала, поэтому я была слегка разочарована. Гарик сразу уловил перемену в моем настроении и сказал, что коньяк подействует расслабляюще, а потом взял меня за руку и, заглядывая в глаза, продолжил свои душевные излияния:
— Я, Танюша, просто не могу видеть тебя такой грустной, поэтому предлагаю начать наше общение с самого приятного… Может быть, все-таки выпьем по рюмочке, а потом…
— Нет, потом ты нальешь еще по одной, потом — по третьей, а надо делом заниматься, расследованием, — уточнила я на всякий случай. — Гарик, я хочу доверить тебе очень ответственное дело: надо выяснить, что собой представляет один чиновник, который, возможно, будет нашим мэром. То ли Андрей Георгиевич Басманов на самом деле причастен к смерти жены, то ли кто-то хочет пустить меня по ложному следу. Сама я наружку за ним вести не могу, поскольку он мой клиент, да и дел у меня невпроворот, а ты…
— А я-то думал, что мне тебя охранять придется. — Папазян разочарованно почесал затылок. — Ты бы мне все подробности про покушение рассказала.
— Нет, о себе я сама позабочусь, потом мне кажется, что меня не убить хотели, а напугать. — Я все-таки рассказала Гарику о том, что произошло вчера во дворе.
— Значит, ты уверена, что мимо уха просвистела именно пуля?
— Обижаешь! Мне-то не быть в этом уверенной!
— А ты ее не пыталась найти, чтобы отдать на экспертизу?
— Нет, это все равно что искать иголку в стоге сена.
— Напрасно ты так. — Папазян покачал головой и подошел к окну. — Ты предполагаешь, откуда в тебя стреляли?
— Думаю, что из той девятиэтажной коробки, больше неоткуда. Сняли, наверно, квартирку с окнами, выходящими на эту сторону, чтобы видеть, когда я приезжаю, когда уезжаю…
— И ты так спокойно об этом говоришь! Танюша, знаешь что? — Лицо у Папазяна вдруг озарилось такой радостью, будто он тут же готов был назвать имя покушавшегося на меня.
— Что?
— Ты никуда не выходи из дома. Я все буду делать за тебя, ты мне будешь давать задания, а я их — выполнять, за определенную плату. — Папазян недвусмысленно стрельнул своими темными глазками. — Тебе понравится…
— Что мне понравится? — сердито спросила я.
— Такой метод работы, — тут же нашелся Папазян. — Ты ничего не делаешь, только отдаешь приказы, а я их мигом выполняю.
— Тогда слушай первый приказ. — Я тут же определила направление, куда Гарику предстояло отправиться, чтобы раздобыть информацию о моем клиенте. — Вернешься сюда к трем часам с докладом, тебе ведь к четырем часам на работу надо, так?
— Так, планерка у нас в шестнадцать ноль-ноль. Может, я сюда в два вернусь, чтобы времени побольше осталось.
— Боюсь, что я освобожусь только к трем, надо кое-что разнюхать.
Папазян с грустью посмотрел на коньяк, развернулся и медленно поплелся к двери. Напоследок, правда, попросил не пить без него.
Вернувшись в комнату, я посмотрела в окно и увидела, что Папазян пытается определить на глаз траекторию полета пули. Дальше — больше. Отойдя метра на три от моей «девятки», он опустился на корточки и стал что-то искать сначала на асфальте, а потом на газоне. Похоже, он нашел пулю. Во всяком случае, положил что-то в карман, поднялся во весь рост, оглянулся на девятиэтажку и пошел своей дорогой.
«Какой идиот! — подумала я о Гарике. — Кто его просил средь бела дня устраивать это представление! Если за моим домом наблюдают, то сразу догадались, к кому приходило не самое красивое „лицо кавказской национальности“ в мятом белом костюме. А я хотела, чтобы это оставалось тайной! Вот придурок! Думает, я его поблагодарю за такую ценную находку. Может, мне еще в этой пульке дырку просверлить и на шею повесить, как талисман? Так эта не первая и, скорее всего, не последняя. Целые бусы могут получиться».
Признаюсь, на самом деле я хорохорилась. В действительности боялась, что, выйдя из дома, снова окажусь на мушке и следующий выстрел будет более метким. Но я решила бороться со страхом и преодолевать его.
Я отложила распечатку телефонных звонков в сторону. Предстояло заняться другими делами.
