Глава 10
Мне было очень интересно, как продвигаются дела у Папазяна. Если кто-то считает, что вчерашнее покушение меня испугало и потому я не стала сама вплотную заниматься противоречивой фигурой Андрея Георгиевича, то этот кто-то ошибается.
Просто я не видела причин отказываться от помощи Гарика. Во-первых, я экономила свое время, а во-вторых, могла скрыть свой интерес к Басманову как к подозреваемому в убийстве жены. Могла, но сделала ли это? Журналистка, будь она неладна, вычислила Папазяна. Не расскажет ли она об этом тому, кто на меня покушался?
Разумеется, меня очень интересовало, кто стоял за этими сюрпризами: сначала анонимный звонок с сообщением о виновности моего клиента, потом бездарное покушение и, наконец, интервью Тани Зеленкиной, в вопросах которой содержалось утверждение, что мой клиент — убийца.
Я вдруг решила изменить свой маршрут и заехать в редакцию газеты «Тарасовская панорама». Возникло ощущение, что мы с моей тезкой недоговорили. Почему я отпустила ее, не выяснив, кто подбросил ей информацию обо мне? Наверное, потому, что она застала меня врасплох. Теперь мне захотелось поступить с ней точно так же. Проблема была только в том, застану ли я Таню на рабочем месте, ведь журналиста, как говорится, ноги кормят.
Исторически сложилось так, что редакции всех тарасовских газет находятся в одном высотном здании на улице Волжской, около него я и припарковала свою «девятку». Каково же было мое удивление, когда из дверей быстрой походкой вышел Гарик Папазян собственной персоной! Он было вихрем пронесся мимо меня, но я окликнула его:
— Мужчина, будьте добры. — Я сделала паузу. Гарик остановился, раскрыв рот от удивления. — Вы не подскажете, на каком этаже находится редакция «Тарасовской панорамы»?
— Не знаю, — ответил Папазян, бросая прерывистые взгляды с меня куда-то вдаль и обратно. — Таня, ты что здесь делаешь? Следишь за мной? Не доверяешь мне, да?
— Я-то хожу своими тропами и понятия не имею, что ты здесь делаешь. По-моему, ты должен был встретиться с первой женой Басманова и съездить в Ново-Юбилейный поселок, потолковать с его соседями…
— Все, упустил ее! — Папазян с досадой махнул рукой. — Раз такое дело, то давай расскажу все по порядку.
— Уж будь любезен. — Я достала из сумочки сигареты и зажигалку.
— Танюша, свет очей моих, может быть, присядем? Я ведь полдня на ногах, полгорода уже обегал…
Мы сели в машину, и Папазян начал свой рассказ.
— Хочу сразу тебя успокоить, Танюша. Всерьез на тебя покушаться никто не собирался. Смотри, что я нашел на газоне. — Гарик достал из кармана резиновую пулю. — Такими пистолеты для самообороны заряжают. В худшем случае могли глаз выбить или синяк поставить.
— Спасибо, Гарик, ты меня успокоил.
— Танюша, запугать тебя хотели, и все. — Папазян совсем не понял моей иронии.
— Гарик, может быть, ты не то нашел? Мало ли что на газоне валяется! Я тут недавно сломанный каблук искала, а нашла юбилейные десять рублей.
— Звезда моя, зачем искать сломанный каблук? — Папазян как бы между прочим положил свою руку на мою коленку. — Хочешь я куплю тебе новые туфли и самолично надену их на твои ножки? Какой у тебя размер?
— Спасибо, предпочитаю сама покупать себе обувь. Гарик, ты отвлекаешься. — Я многозначительно посмотрела на его волосатую руку, после чего Папазян убрал ее с моей ноги.
— Хорошо, будем говорить только о деле, — обиженно сказал мой помощник. — Сначала я узнал адрес бывшей жены Басманова и решил ее навестить, но дома никого не оказалось. Тогда я поехал в Ново-Юбилейный и сразу заглянул к участковому. По дороге вспомнил, что там мой землячок хозяйничает — Арам Даниелян. Он мне рассказал, что у Басманова есть сосед — Запорошин Роман Афанасьевич. Они, можно сказать, давние враги, любят друг другу палки в колеса вставлять. Ты просила узнать, что люди о твоем клиенте говорят. — Гарик вдруг призадумался, почесывая затылок.
— Ну не томи!
— Знаешь, Танюша, я больше о Запорошине узнал. Была у него связь с первой женой Басманова, Андрей Георгиевич узнал об этом и разошелся с ней, да еще супруге Запорошина все рассказал, но та будто бы отреагировала на измену спокойно. Но самое интересное, что Роман Афанасьевич тоже выдвигается на пост мэра. Даниелян даже пристроил старшую дочь Эльвиру на работу в предвыборный штаб Запорошина. Она заочно в Академии госслужбы учится, на факультете связи с общественностью, проще говоря, на «пиарщицу». Арам говорит, что в запорошинском штабе поработаешь, и в академии учиться не надо, такого опыта наберешься… Короче, они ищут любой компромат на соперников и распространяют его в СМИ. Кстати, штаб находится в этом здании, потому что Роман Афанасьевич — главный редактор…
— «Тарасовской панорамы»? — предположила я.
— Нет, «Вестника Тарасова».
— А скажи-ка мне, Гарик, за кем это ты бежал сломя голову?
— Как за кем? За Эльвирой. Я пришел в штаб, там сидит девушка короткостриженая, прямо как мальчишка. — После этих слов Папазяна меня пронзила догадка, очень скоро превратившаяся в уверенность. — Конечно, я сразу понял, что это не Эльвира — у армянки не может быть такой прически, но на всякий случай спросил, как ее зовут. Она сказала, что Вероника, а Эльвира только что ушла. Вот я и побежал, пешком с восьмого этажа, а тут ты…
— Вероника, говоришь, короткостриженая, твою мать…
— Таня, ты что, мне не веришь? — Папазян не мог понять, что меня так разозлило.
— Гарик, кажется, я знаю эту Веронику! Она мне вчера два часа лапшу на уши вешала, моего клиента грязью обливала. Жди меня здесь, сейчас я выведу эту «черную пиарщицу» на чистую воду! — Напрасно Папазян пытался меня удержать, я выскочила из машины и уже через минуту поднялась на лифте на восьмой этаж.
Именно здесь, судя по указателям, располагалась редакция газеты «Вестник Тарасова». Я шла, читая таблички на дверях, и в самом конце длинного коридора обнаружила комнату, отведенную под предвыборный штаб господина Запорошина. Широко распахнув дверь, я сразу увидела Громушкину и зашла в кабинет с видом триумфатора.
— Вы? — удивилась Вероника и быстро засунула какой-то листок под толстую папку, лежащую на столе.
— Да, я. Пришла посмотреть в твои бесстыжие глаза.
— Да как вы смеете! — возмутилась она.
— Так и смею. Ты кому голову вздумала морочить? Мне?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Все ты прекрасно понимаешь! Думала, я не догадаюсь, что ты решила, воспользовавшись моментом, очернить Басманова? Рассчитывала, что я сдуру клюну на твою наживку?
— Какую еще наживку? Я уверена, что Наташу убил муж.
— А ты была бы в этом уверена, если бы Басманов не собирался баллотироваться в мэры, так же как и твой шеф Запорошин?
— Это совпадение.
— Нет, это не совпадение, а расчет. Я знаю, что и телефонный звонок, и глупая инсценировка покушения, и засланная журналистка — все это твоих рук дело.
— Ерунда!
— Знаешь, Вероника, а я ведь созрела для настоящего интервью! Сейчас я спущусь на этаж ниже, в редакцию «Тарасовской панорамы», найду Таню Зеленкину и подробно расскажу ей обо всем, что произошло. Хотя Зеленкину вы купили, я найду честного журналиста, благо редакций здесь навалом.
— Вы этого не сделаете!
— Почему?
— Потому что сами не знаете, кто настоящий убийца. Может быть, все-таки Андрюша? — с ехидцей в голосе спросила Громушкина.
Я встала, закрыла дверь на замок и сказала:
— Сейчас ты возьмешь бумагу, ручку и чистосердечно напишешь о том, как, работая в предвыборном штабе господина Запорошина, занимаешься формированием общественного мнения не только в пользу своего шефа, но и против его будущих соперников. Особенно подробно напишешь о том, что ты распространяла заведомо ложные слухи о господине Басманове…
— Ничего я писать не буду, — тихо сказала Громушкина.
— Боишься, ведь здесь пахнет сто двадцать девятой статьей Уголовного кодекса. Клевета — это, знаешь, серьезно. А организация покушения — еще серьезней…
— Какое еще покушение! Не было никакого покушения…
— А клевета, значит, была. От этого ты не отказываешься.
— По-моему, клевета — это слишком громко сказано. Я вам высказала свое мнение. — Вероника демонстративно отвернулась от меня в окно.
Мне вдруг пришло в голову воспользоваться этим моментом и достать из-под папки листок, который Громушкина спрятала туда, едва я показалась в дверях кабинета.
— Очень интересная вещь! — сказала я. — Отчет о проделанной работе…
— Отдайте! Вы не смеете это читать. — Громушкина вскочила и попыталась вырвать у меня из рук бумагу.
Разумеется, отдавать отчет я ей не собиралась, поэтому между нами возникла драка. Должна заметить, что Вероника первой бросилась на меня с кулаками. В принципе я без особого труда могла бы сразу повергнуть ее, но комната была так тесна, что у меня возникли опасения, не ударится ли моя противница, чего доброго, головой об угол стола или невысокого сейфа.
В общем, сначала я только отражала ее удары, причем одной рукой, потому что во второй был отчет. Жалость к сопернику не может привести ни к чему хорошему. Громушкина, имеющая серьезное преимущество в росте, настолько обнаглела, что разок заехала мне кулаком по голове. Естественно, я не стерпела и перешла в атаку. Имитируя удар кулаком в лицо, я тем самым отвлекла внимание Вероники и нанесла ей удар левой голенью по правой ноге.
Громушкина потеряла равновесие и стала падать, причем именно так, как я и предполагала: секунда-другая, и она должна была удариться головой об угол шкафа. Пришлось выпустить отчет, схватить обеими руками Веронику за вязаную кофточку и задержать падение. После этого я усадила ее обратно за стол и спросила:
— Ну что, выпустила пар? Надеюсь, у тебя больше нет желания продолжить поединок?
— Можете подавиться моим отчетом. Думаете, что выборы — это борьба? Нет, это — спектакль: чей сценарий окажется лучше, тот и победит. Андрюша — плохой человек, может быть, поэтому я и пошла работать к его сопернику. Он Наташку не уберег. Если бы пошел с ней на вечеринку, ничего бы не случилось, а у него гонора слишком много!
— Ты сама себе противоречишь, Вероника. Сначала утверждала, что Басманов собственноручно убил Наталью, а теперь говоришь, если бы он был рядом с женой, то трагедии не произошло бы. Ну что молчишь? Сказать в свое оправдание нечего?
— Я знала, если Андрюша не виновен, то его не посадят, а вот с креслом мэра он может пролететь, — пояснила свою позицию Вероника. — Знаете, я ни о чем не жалею. Вы делаете свою работу, а я — свою. Только о каком покушении вы говорите, не пойму. Ничего такого не было и в помине…
— Как же, поверила я тебе! Покушение — это уже статья. Очень серьезная статья.
— Правда, звонок был, журналистка была, а покушения не было. Кстати, Зеленкина отказалась писать по нашему заказу, сказала, что фактов мало, а интервью с вами получилось неинтересным. Так что вы не очень-то зазнавайтесь!
Я наклонилась и подняла с пола отчет. Громушкина больше не пыталась отнять его. Я преспокойно подошла к двери, открыла ее и, смерив «черную пиарщицу» презрительным взглядом, вышла прочь.
«Что ж, моя тезка оказалась неглупой девочкой, а вот у Вероники не хватило смелости признаться в покушении. Конечно, это ведь уже не игрушки, за это и срок можно схлопотать». Я все дальше удалялась от предвыборного штаба. Итак, мой клиент не пытался водить меня за нос, а значит, он свою жену не убивал.
* * *
— Послушай, дорогая, жду тебя здесь, жду, а ты пропала на целый час. Что ты с ней сделала? — спросил меня Папазян, когда я села в машину.
— С кем?
— С короткостриженой.
— Ничего. Просто поговорили.
— У тебя такой вид, что я подумал: ты ее наголо побрила. Ха-ха-ха. Шутка, — сказал, расплываясь в улыбке, Папазян.
— Гарик, как хорошо, что я тебя к этому делу подключила! Теперь я знаю, что Басманов чист…
— Танюша, это дело надо отметить, — лукаво прищурившись, сказал Папазян. — Как насчет коньячка? Золотая ты моя…
Я посмотрела на часы: маленькая стрелка миновала три часа. На этот раз время работало на меня.
— Гарик, тебе пора на работу, иначе твое начальство будет метать громы и молнии. — Я заметила, как опечалился Папазян, который, вероятно, совсем забыл о том, что у него есть основная работа и на шестнадцать ноль-ноль назначено важное совещание. — Я отвезу тебя в горуправу.
— Вот так всегда, — сетовал Папазян. — Гарик нужен всем только для того, чтобы следить, добывать информацию, повышать раскрываемость преступлений. Никто не скажет: «Гарик, ты очень интересный человек, давай посидим с тобой, выпьем коньячка, ну и так далее…»
— Гарик, ты очень интересный человек. Мы как-нибудь посидим с тобой, выпьем, но сейчас нам надо работать: и тебе, и мне…
— Ты всегда так говоришь: потом, потом, но ни разу это потом не наступало. Вот возьму в следующий раз и не буду тебе помогать! Папазян свою цену знает. — Гарик звонко щелкнул пальцами и на какое-то время замолчал. Когда же мы подъехали к отделению милиции, он снова подал свой голос: — Танюша, может, я пошлю к черту свое начальство, и мы поедем к тебе? Сладкая ты моя…
— Гарик, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности на службе. Знаешь, я просто-напросто не прощу себе, если ты по моей милости получишь выговор или не получишь премии… Как-нибудь потом посидим с тобой, обещаю, а сейчас тебе надо идти.
Папазян безропотно попрощался со мной и отправился на нудную планерку. Я проводила его взглядом и завела мотор.
Признаться, на месте Папазяна ни за что не стала бы помогать кому-то просто так, за красивые глазки. Но, к счастью, каждый из нас на своем месте, поэтому и впредь, скорее всего, ничего не изменится: Гарик будет живо откликаться на все мои просьбы, надеясь на ласку и внимание, а я буду ему это обещать, но вряд ли сдержу свое обещание.
