Глава 7
Может быть, мне и повезло.
Сама я так не считала, а просто очень быстро ехала и знала — куда.
Подкатив к дырке в заборе, ограждающем кемпинг, и выключив движок, я втащила туда мотоцикл.
Погони за мной вроде еще не было, но полагаться на удачу не стоило.
Теперь нужно было где-нибудь спрятаться, и по крайней мере до утра. Так как я собиралась заняться личной реабилитацией, то транспорт мне очень может пригодиться, поэтому нужно было сохранить мотоцикл.
Для базы, как я подумала, неплохо подошел бы домик Валерии.
Скорее всего, сама она или переехала в город, или вообще покинула эти места, если ей разрешили, а домик ее милиция должна была запретить заселять еще несколько дней. Бюрократическая машина следствия быстро не движется.
Ведя мотоцикл за руль, я пробралась к домику, стоящему с темными окнами, поставила мотоцикл к крыльцу, осмотрелась и поднялась по его ступенькам.
Дверь оказалась запертой на врезной замок, но что значит такое смешное препятствие для опытного человека, у которого в кармашке нож и ему некуда идти?! Кстати, нож был приобретен мною все в том же магазине «Роковые яйца» вместе с другими байкеровскими причиндалами.
Замок, очевидно, решил, что сопротивление бесполезно, и открылся, едва почувствовав прикосновение лезвия к своим внутренностям.
Совсем как человек, честное слово!
Создавалось впечатление, что мне продолжало везти. Наверное, Валерия переехала из домика куда-то в другое место, а то, что сюда еще несколько дней точно никто не войдет, было очевидно.
Оставив дверь распахнутой, я спрыгнула со ступенек и, глубоко вдохнув, втащила на эти ступеньки мотоцикл. Он оказался не очень тяжелым, только немного неудобным: при переноске корма постоянно перевешивала назад.
Вкатив мотоцикл в домик, я аккуратно прикрыла за собой дверь и расслабилась, придерживая эту железяку бедром, чтобы она не рухнула на пол. И тут только услышала какое-то легкое шевеление внутри домика.
Оружия у меня не было, кроме бесполезного для серьезного дела ножа, но я не испугалась: бояться не имело смысла, мне некуда было уходить.
В домике включился свет, и я с удивлением увидела Валерию в черном шелковом халате с вышитыми на нем драконами, щурящуюся на меня.
Она смотрела испуганно, губы ее дрожали, руки были крепко прижаты к груди.
— Вы кто? — крикнула она. — Что вам здесь нужно? Уходите немедленно!
— Привет, Валерия! — весело ответила я. — Ты что, разве не узнаешь меня?
— Нет! Я вас не знаю, вы кто? — тут же опять крикнула она, только после этого взглянув на меня внимательней, и в глазах у нее мелькнуло удивление.
— Или да? — спросила я, улыбаясь.
— Я вас где-то видела, — неуверенно проговорила Валерия, — кажется…
Почти не обращая внимания на нее, я поставила у стены мотоцикл, надежно прислонив его, и, пройдя мимо ошалевшей женщины в комнату, упала в кресло.
— Устала Таня, — объяснила я и, расстегнув сумку, вынула замшевый мешочек с косточками.
Нахмурившись, Валерия внимательно наблюдала за мной, но молчала, чего я, собственно, и добивалась. Ничто так сильно не ставит нас в тупик, как нарушение людьми ожидаемых от них стереотипов поведения.
Мне даже показалось, что все мысли, мелькающие сейчас в голове у Валерии, отпечатываются на ее лбу. Если я была грабительницей, то почему не убегала или не грабила? А если пришла с другой целью, то почему ничего не говорю?
Выкатив косточки на ладонь, я с благодарностью посмотрела на расклад: 23+31+10 — «Магические кости советуют вам не ожидать большего».
Прекрасно, большего мне и не нужно: спокойно переночевать здесь, если получится, ну а дальше видно будет.
Валерия с удивлением посматривала на все мои манипуляции с мотоциклом, наморщив лобик, явно припоминая что-то. Когда я закончила, она взглянула на меня уже более спокойно и даже как-то задумчиво.
— Вы мне напоминаете… — неуверенно начала она, всматриваясь мне в лицо, и я закончила ее фразу:
— …одну вашу случайную знакомую по имени Татьяна. Вы встретили меня по дороге, и Валерий пригласил меня поехать с вами в этот кемпинг.
— Это вы… то есть ты?! — воскликнула Валерия и расплакалась.
Это произошло так неожиданно, что даже я растерялась, хотя уж, казалось, не должна была бы.
— А куда ты пропала так внезапно? Ко мне приходил следователь и спрашивал про тебя, а я ничего не могла ему сказать! — выплакивала из себя Валерия всякую чушь, а я старалась сделать лицо посострадательней и спокойно говорила:
— К сожалению, были срочные дела, но теперь я вернулась, — бодренько ответила я. — А что спрашивал у тебя следователь?
Валерия, шмыгая носом, успокоилась, прошла в комнату и плюхнулась на разобранную постель.
— Ну-у… — протянула она, вспоминая, — он спрашивал, знаю ли я, что ты тайный детектив…
— Не тайный, а частный, — поправила я ее, — я ни от кого не скрываюсь. Я просто в отпуске, отдыхаю, так сказать, чего и всем желаю.
Валерия задумалась, потом потянулась за пачкой сигарет, лежащей на прикроватной тумбочке.
— Как с Валеркой это произошло, — пробормотала она, — я стала дымить как паровоз.
— А я думала, что ты уехала отсюда, — сказала я, чтобы перевести разговор на другую тему да кстати выяснить и этот вопрос.
— Я и собиралась, как только все закончится, но сначала следователь сказал, что я ему буду нужна, а теперь сюда приезжает мой папик, и он мне сказал по телефону, чтобы я не дергалась и дождалась его, — ответила Валерия, и голос у нее снова дрогнул. — Мой папик крутой. Он не даст ментам меня в обиду, — последний раз шмыгнув носом, объявила Валерия.
В ее голосе появились капризные нотки:
— С ним приезжает целая бригада охраны, они все классные специалисты.
— Ну и прекрасно, — порадовалась я за нее. — По крайней мере сможешь ходить спокойно и не вздрагивать. Будешь под охраной.
— А я и так… не вздрагиваю, — возразила Валерия, прикуривая и разгоняя дым рукой. — Я, между прочим, смелая. А вот почему ты полностью сменила имидж, Тань? Считаешь, тебе это больше идет? Или ты на самом деле байкерша? Ни в жисть бы не узнала тебя, честное слово! Только вот этот смешной мешочек с игрушками напомнил мне тот вечер, когда мы вместе…
Тут Валерия заплакала опять, и все пошло по новой.
После окончания этого захода я попросила у нее разрешения оставить мотоцикл в домике.
— А… — начала она, но осеклась и подозрительно взглянула на меня. — Что-то случилось, да?
Я была немного удивлена, что мой замечательный следователь с не менее замечательной фамилией Азизбегян не поставил ее в известность о поимке опасной преступницы, и вообще, кажется, Валерия даже мысли не допускала о моей причастности к этому делу. Ну и слава богу!
— Ты знаешь, Валерия, — осторожно начала я подходить к нужной теме, — я же была с вами все это время и теперь даже чувствую за собой какой-то долг, что ли, перед памятью Валерия: мне кажется, я должна заняться расследованием этого дела.
— Папик приедет и все сделает. Он все может!
Валерия просто отмахнулась от меня и, встав с кровати, предложила мне выпить. Я не посчитала для себя возможным отказаться; она достала из стоящего здесь же холодильника бутылку коньяка «Курвуазье» и поставила ее на стол.
До сего момента я как-то упускала из вида финансовую сторону дела, хотя неоднократно слышала про богатого «папика», но сейчас бутылка дорогого коньяка заставила меня задуматься.
Азизбегян говорил об убийстве Валерия с целью ограбления, и эту версию исключать было нельзя. За неимением всех прочих она становилась основной.
Однако хочу сразу сказать, что по личным причинам мне она совершенно не нравилась.
Мы выпили, и тут Валерия наконец-то разговорилась.
Ее словно прорвало, да это было и понятно: ведь за время, прошедшее с того вечера, она, кроме оперативников и следователя, не разговаривала больше ни с кем.
— Как только мы вернулись домой после шашлычной, Валерий сразу ушел и сказал, что вернется через двадцать минут. Он хотел мне сделать какой-то сюрпри-из, — всплакнула Валерия и вытерла нос пальцем. — Я ждала, ждала, а потом раздались выстрелы, я испугалась и пошла к тебе, помнишь, да?
— Конечно, помню! — энергично кивнула я, стараясь и ее зарядить этой энергетикой, а то хныканье начало мне уже поднадоедать.
— А утром ко мне прибежал толстый Петрович и позвал, — всхлипывая, рассказывала Валерия. — Он меня позвал в самый конец этой улицы, а там Валерий лежи-ит!
Женщина опять разрыдалась.
Разговор понемногу настроился на нужную волну, Валерия рассказала про встречу с Азизбегяном, но ничего нового, увы, я не узнала.
— А твой папик как относился к твоему пропавшему мужу? — спросила я.
Валерия вздрогнула, подняла на меня глаза и, очень старательно изображая честность, ответила:
— Очень хорошо. Он его уважал.
Я понимающе покивала и на всякий случай уточнила, когда же появится ожидаемый папочка. Но тут Валерия снова захныкала, и разговорить ее больше не удалось. Да и надоело заниматься этим делом, если честно признаться.
Ночь уже давно стояла на дворе, когда мы обе наконец стали позевывать и посматривать друг на друга, ожидая, кто первой скажет о необходимости ложиться спать.
Я вышла на кухню, чтобы налить в бокал холодной воды, и не стала там зажигать света: его достаточно попадало из окна, да и не сумела я сразу найти на стене выключатель.
Найдя стакан, я, проходя мимо окна, выглянула в него и уже совсем было отвернулась к крану, как остановилась и снова вернулась к окну.
Мне показались подозрительными ближайшие к стене домика кусты: почудилось, что там кто-то есть.
Я подкралась к окну совсем близко и прижалась лицом к стеклу.
Так и есть: после нескольких минут наблюдения я заметила человека, неподвижно сидевшего на земле в кустах и наблюдавшего за одним из освещенных окон Валериного домика.
Я призадумалась.
Это мог оказаться кто угодно: и оперативник, обещанный мне Азизбегяном и сидевший сейчас на холодной земле по приказу умного руководства, отдыхающего у себя дома, и просто какой-нибудь сексуальный маньяк.
В задумчивости я вернулась в комнату к Валерии.
— Что-то ты долго там бродила и свет не зажигала. Заблудилась, что ли, Тань? — спросила меня Валерия, зевая уже с нескрываемой откровенностью.
— Есть немного, — улыбнувшись, призналась я и сказала, что мне, пожалуй, пора.
— Ты в свой домик? — спросила Валерия, испытывая явное облегчение от того, что я ухожу.
— Ну, как бы, — неопределенно ответила я. — Мотоцикл пусть пока постоит, ты не против?
— Нет, конечно, — искренне обрадовавшись моему уходу, ответила Валерия, и я, повесив на плечо сумку, попрощалась с гостеприимной хозяйкой.
Не задерживаясь на крыльце, я быстро сошла с него и по скудно освещенной лунным светом дорожке отправилась к месту стоянки.
О возвращении в свой домик не могло быть и речи!
Возвращаться туда я просто не могла, а вот вернуться к домику Валерии и познакомиться хотя бы визуально с тем, кто следит за ней, у меня желание было.
Не оборачиваясь, я шла до тех пор, пока, по моим расчетам, меня не стало ни видно, ни слышно с того места, где находился незнакомый мне наблюдатель, и, завернув вместе с дорожкой к зарослям, среди которых у меня произошло близкое знакомство с байкерами и Блендамедом, я нырнула в эти самые заросли и в обход, пригибаясь, вернулась к домику.
Человек, так упорно следивший за Валерией, не мог не заинтересовать меня.
Я притаилась среди зарослей напротив домика, соблюдая почти предельное расстояние, и закурила, пряча огонек сигареты в кулачке.
Наконец у Валерии потух свет, но сидевший в кустах человек оказался опытным конспиратором: он пробыл в своем убежище еще не меньше получаса, прежде чем решил пошевелиться, и замаскировался так хорошо, что если бы я точно не знала о том, что в кустах кто-то прячется, то никогда бы его и не заметила.
На самом деле он был опытным специалистом в этом деле, и именно как профессионала его нельзя было не уважать, но и не опасаться.
И вот, очевидно, решив, что Валерия больше не выйдет, этот профи позволил себе расслабиться и переместиться из кустов ближе к двери.
Мне хорошо был виден его силуэт, но я не могла точно разглядеть, мужчина это или женщина.
Подумав, что он может попытаться войти в дом, я тоже постаралась оказаться как можно ближе к нему.
Ночью малейший звук разносится далеко, и после того, как у меня два или три раза хрустнула под ногами ветка, я больше не рискнула никуда двигаться.
Но наблюдатель, судя по его поведению, должно быть, уже решил, что Валерия уснула и его миссия закончена.
Он вышел из кустов, немного размялся и, в последний раз осмотрев темные окна ее домика, деловой походкой направился в сторону шашлычной, а я, пропустив его вперед шагов на тридцать, осторожно последовала за ним.
Мы миновали пару поворотов. И теперь стало ясно, что путь незнакомца лежал или к последнему ряду домиков, или вообще за пределы кемпинга.
Впереди на деревянном столбе с легким скрипом замаячил фонарь освещения.
Низко склонив голову и ссутулившись, преследуемый мной человек быстро прошел под ним, но, как ни осторожничал, я сразу узнала его и, честно говоря, удивилась: это был Витя-сутенер.
Один из тех людей, встречи с которым я ждала, но никак не могла предположить, что именно он будет следить за Валерией.
Этот шулер мог оказаться еще и просто маньяком, и я решила не дать ему возможности скрыться, собираясь разобраться с ним в ближайшие же минуты, как только представится для этого удобный момент.
Идя по дороге, Витя несколько раз останавливался, оглядывался и, как мне казалось, прислушивался к чему-то.
Кемпинг жил ночной жизнью.
То тут, то там слышались звуки музыки, приглушенные голоса, звон посуды, чьи-то выкрики. Словом, гуляла веселая компания.
Витя в последний раз оглянулся, сошел с дорожки, остановился перед предпоследним домиком и, быстро вынув из заднего кармана брюк ключ, вставил его в замочную скважину, потом распахнул дверь и скрылся за ней.
Теперь уже предстояло набраться терпения мне.
Подождав, когда в домике зажжется свет, я, выкурив сигарету, чтобы не проявлять непохвальной торопливости, осторожно пошла вдоль стены домика и заглянула в первое же окошко.
Оно было прикрыто занавеской, но с правого края ткань неплотно прилегала к оконной раме и можно было хоть на чуть-чуть сунуть туда нос.
Витя кушал бутербродик с колбаской, лежа на кровати, и смотрел телевизор, стоящий у него в ногах.
В домике, кроме него, никого не было.
Рассмотрев все, что можно было рассмотреть, я отошла от стены, поднялась на крыльцо и, потянув за ручку двери, обнаружила, что она заперта.
Это не явилось для меня препятствием, и в считанные секунды с помощью ножа, шпильки и одной неформальной фразы, повторенной восемь раз, я распахнула эту дверь.
Звук телевизора заглушал все остальные звуки, поэтому, не рискуя почти ничем, я подошла достаточно незаметно к двери комнаты, где Витя культурно протягивал ножки после неудобного сидения в кустиках.
Увидев меня, он сел на кровати, раскрыл рот, потом сунул руку под подушку.
Все эти манипуляции, на мой взгляд, заняли слишком много секунд, к тому же сработал фактор внезапности, да и я хорошо знала, что мне было нужно.
В два с половиной прыжка я успела преодолеть разделяющее нас расстояние, и в тот самый миг, когда рука Вити, держащая за рукоятку пистолет, уже высовывалась из-под подушки, он получил от меня такой классный удар в горло левой рукой и коленом в свою правую руку, что, захлебнувшись в собственном крике, он уже не был в состоянии думать ни о чем.
Когда он откашлялся, для него уже не существовало шансов.
— Расслабься, малыш, — мягко попросила я, переставляя с предохранителя его собственный пистолет, теперь уже ставший моим. Бросив на меня затравленный взгляд, Витя медленно притянул к себе правую руку и сел на кровати.
— Блин, ты мне руку сломала, — простонал он, поглаживая себя по бицепсу.
Как ломаются руки, я откуда-то уже знала и поэтому только сделала вид, что очень ему верю.
— А теперь встань! Невежливо сидеть в присутствии дамы. Я же стою, — сказала я, помогая Вите резким ударом ногой в живот подняться.
Витя согнулся и, всхлипнув, начал медленно отлипать от кровати и вдруг, неожиданно рванувшись вперед, попытался ударить меня ногой в живот, а руками — по пистолету.
Я отскочила и, пнув его в бок, выстрелила в пол.
Мне совершенно не хотелось выяснять на ночь глядя, кто из нас круче и резче. И я это сразу продемонстрировала.
Витя оказался понятливым.
Получив еще один совсем легкий тычок по ноге, он рухнул на пол около кровати и свернулся калачиком.
Уже на правах хозяйки территории, завоеванной в почти честном бою, я откинула в сторону подушку и присела на кровать, в самый дальний ее угол: упорство Вити показало мне, что осторожность здесь не будет излишней.
— Тебе что от меня нужно? — заплетающимся языком спросил Витя, попеременно поглаживая себя по всем возможным местам, словно проверяя, на месте ли, пардон, его члены. — Деньги в брюках лежат. Бери их и вали отсюда.
— Да вы просто хам, молодой человек! — удивилась я и села поудобнее. — Невоспитанный хам, а еще картами промышляете. Вас поэтому, наверное, так часто и бьют за это.
Наморщив лобик, Витя покосился на меня, но промолчал.
Мне его молчание не понравилось, и, не испытывая желания еще разок выяснить рукопашным методом, кто из нас умнее, и не желая его убивать, я предложила ему очень аккуратно и без резких движений перебазироваться в другой конец комнаты.
Витя понимающе кивнул, пожал плечами и, кряхтя, начал приподниматься с пола.
Встав, он пошатнулся и, схватившись руками за горло, наклонился вперед, надрывно закашлялся.
Я, не шевелясь, смотрела на него, ожидая, чем же закончится этот спектакль одного актера.
Витя, не подавая признаков чувства юмора, покашлял-покашлял, сделал полшага в моем направлении да и бросился на меня.
Это не явилось для меня неожиданностью, тем более фатальной. Как здесь уже упоминалось, я была не расположена к бою, поэтому избрала самый простой и надежный метод защиты: плотно уперлась спиной в стену и, сжав колени, притянула их к груди.
Когда этот придурок, разогнавшись, прыгнул на меня, он получил такой полновесный удар обеими ногами в грудь, что мне показалось, будто у него внутри теперь уж точно что-то хрустнуло.
Закатив глазки, Витя рухнул на пол, очевидно, без всякого желания испытать меня на прочность еще раз.
Осторожно приблизившись к поверженному, я присела рядом и приподняла его веко.
Витя не притворялся: если до этого момента я выигрывала по очкам, то сейчас он действительно был в нокауте.
