ГЛАВА 3
Я подъехала к двухэтажному дому старинной постройки, в центре города. Пройдя сквозь дурно пахнущий коридор, я принялась искать табличку с номером шесть. И закон подлости, увы, восторжествовал — я последовательно обнаружила все номера с первого по пятый, прошла дальше, но на следующей площадке квартиры нумеровались с восьмой по десятую. Черт знает что!
Я выругалась и позвонила наобум в восьмую квартиру. Залаяла собака. Этого еще не хватало! Ко всему прочему из глубины квартиры послышался недовольный старушечий голос. Я приготовилась к нудному, изнурительному общению. Я не подозревала, правда, что оно ко всему прочему будет проходить еще и через дверь, под аккомпанемент лая собаки и визгливых попыток старухи утихомирить свою домашнюю живность.
— Кого вам? Вы к кому?
— К Виктору Мироненко, — честно ответила я.
— Таких нет здесь! Нет здесь таких!
— А квартира шесть где находится?
— Не знаю! Да прекрати ты, что ли! — это, видимо, относилось не ко мне, а к собаке. — Квартира шесть, что ли, вам нужна? — а вот это уже ко мне. — Так это пройдите в конец двора, там заверните налево и постучите в окно!
— В какое окно, бабуля? — переспросила я.
— В окно! — по-прежнему не удостаивая меня чести лицезреть ее лично, выкрикнула через дверь старуха.
Да, день начинался не слишком удачно. Однако решив, что не стоит терять присутствие духа из-за такой, в сущности, ерунды, как немного затянувшиеся поиски квартиры, нужной мне, я прошла через двор и увидела в одном конце дома какие-то двери. Но вид их никак не свидетельствовал о том, что они ведут в жилые помещения, однако я все же обнаружила окно, в которое советовала мне постучать бабулька с собакой.
Довольно долго никто не откликался на мой стук, и я уже подумала, что визит в этот старый тарасовский дворик придется повторить. Однако неожиданно за окном шевельнулась занавеска, и я увидела усатенькую очкастую физиономию. Кроме всего прочего, физиономия показалась мне немного напуганной.
Немного погодя рядом в стене открылась дверь, и невысокого роста молодой человек предстал передо мной на пороге.
— Вы Виктор Мироненко? — спросила я.
— Да, я, — недоуменно ответил парень.
— Очень хорошо, а я занимаюсь расследованием смерти вашей подруги Дины, — сообщила я ему.
— Вот как? — после паузы вымолвил Виктор, и испуг на его лице проступил еще более явственно.
— Пройти-то можно? — слегка насмешливо осведомилась я.
— Да, конечно, проходите, — засуетился Виктор.
Закрывая за мной дверь, он зачем-то огляделся по сторонам — явно беспокоился, не стал ли кто из соседей свидетелем нашего разговора и моего визита. Странное, однако, поведение у молодого человека. Я прошла внутрь, инстинктивно нагнувшись под низкой притолокой в дверном проеме, столь характерной для домов старого жилого фонда.
— Здесь не очень прибрано… Пожалуйста, не обращайте внимания, — смущенно пробормотал Виктор, указывая мне путь.
Я прошла через полутемную комнату в дальнюю, в которой находились диван, старый телевизор и компьютер.
— Садитесь сюда, — Виктор в быстром темпе очистил стул, на котором были навалены какие-то бумаги и журналы. — А, подождите меня, пожалуйста…
Он что-то вспомнил и быстро пошел через полутемную комнату на кухню. Вскоре он вернулся с тарелкой, в которой плавала дешевая лапша быстрого приготовления.
— Я тут поем, с вашего позволения, — не смущаясь, сказал Виктор. — А то мне в редакцию скоро, я не успеваю.
«В общем, парень живет небогато», — сделала вывод я. На вид Виктору можно было дать лет под тридцать, вероятно, из-за усов с бородкой. А вообще-то, наверное, ему поменьше.
— Так что вы хотели у меня узнать? — с чмоканьем уплетая лапшу, спросил Мироненко.
— Я пока что мало знаю о Дине и обстоятельствах ее смерти, — чуть слукавила я. — Поэтому мне будет интересно все, что с ней связано.
— Дело в том, что мы с Диной последний раз встречались за три недели до ее смерти, — спокойно сказал Мироненко. — Так что я практически ничего не могу сказать о том, как она жила последнее время.
— Вот как? — удивленно приподняла я брови. — А мне говорили, что вы были ее другом.
— Ну да, был… — тут же отреагировал Мироненко. — Но… Это было давно. Я познакомился с ней около года назад. Меня редакция послала в театр кукол писать статью о тяжбе с городской администрацией относительно помещения. А там смотрю — девушка стоит, тихая такая, задумчивая… Я подошел к ней, завязал разговор. Так и познакомились.
— И между вами возникли близкие отношения? — продолжила я.
— Ну да… Со временем. Точнее, через неделю.
— Ну, и как же они развивались?
Виктор отодвинул опустошенную от лапши тарелку, вытер усы и потянулся за сигаретами.
— А почему вы этим интересуетесь? Вы что, считаете, что она из-за меня покончила с собой? Вернее, из-за наших отношений? — его глаза смотрели на меня как-то насмешливо.
— Этого я еще не знаю, поэтому и интересуюсь. Если бы я была убеждена в том, что причина смерти Дины — вы, то вряд ли задавала бы вам эти вопросы. Я бы действовала другими методами.
— Ну, ладно, я отвечу, — как-то нервно выдохнул Виктор. — Одним словом, наши отношения можно было считать уже законченными.
— Это вы так считали? Или Дина тоже?
— Скажем так, мы обсуждали это. Как раз три недели назад.
— И как же прошел разговор?
— Очень спокойно, — с некоторым вызовом сообщил Мироненко. — Очень спокойный у нас был разговор. Дело в том, что фактически отношения наши закончились… — он наморщил лоб, — в конце прошлого года. Я как раз уехал перед праздниками домой, в район, к родителям. Там я заболел, пришлось остаться и даже лечь в больницу. Вернулся я в город только в конце января. То есть мы с Диной не виделись целый месяц.
— Но это не такой уж большой срок, чтобы разрушить прочные отношения.
— Да кто вам сказал, что наши отношения были прочными! — вспылил Виктор. — Вот эта разлука и показала, какими они были.
— Хорошо. Но ваша встреча с Диной все-таки состоялась. И именно тогда вы решили расстаться. Тогда скажите, кто был инициатором разрыва?
Виктор немного подумал, потом осторожно произнес:
— Инициатора, по сути, не было. Когда я зимой пришел к ней после приезда, то почувствовал, что в ней что-то произошло, поменялось… Я не стал оставаться у нее в тот вечер, а потом просто перестал звонить и приходить. То есть произошло все само собой. И только перед Восьмым марта я случайно встретил ее на улице. Слово за слово, разговорились. Дина в хорошем настроении была, пригласила меня домой. Но мы уже вели себя как друзья, а то, что было раньше, просто осталось в прошлом. Сначала посидели, поболтали, а потом вскользь поговорили о наших отношениях. Я сказал, что, наверное, хорошо, что мы вот так легко можем вести себя друг с другом. Обычно бывшие любовники по-другому расстаются. Дина согласилась. На этом мы и закончили разговор, перевели его на какую-то другую тему, более нейтральную. Потом я поздравил ее с Восьмым марта, поцеловал в щечку и ушел… Больше я ее… не видел, — Виктор опустил голову.
— А вы не задумывались, по какой причине она так легко пошла на разрыв?
— Нет, — односложно ответил Виктор.
— То есть вам это было неинтересно? — уточнила я.
Мироненко только плечами пожал да взглянул на меня как-то угрюмо, исподлобья. Я вздохнула и, вложив в свои слова как можно больше убедительности, сказала:
— Виктор, боюсь, что так мы с вами далеко не уйдем. А разобраться в обстоятельствах смерти Дины все-таки необходимо. Поэтому я прошу вас откинуть недоброжелательность ко мне и подробно охарактеризовать ваши отношения, чтобы мне не приходилось вытягивать из вас каждое слово. Поверьте, я интересуюсь вовсе не из любопытства и не потому, что хочу доставить вам неприятности. Более того, если вы не причастны к смерти Дины, вам вообще незачем видеть во мне врага. Более того, если я пойму, что вы ни в чем не виноваты, то постараюсь защитить вас, если понадобится.
Мироненко смотрел куда-то перед собой, взгляд его выражал явный скепсис по поводу моих слов. Тем не менее, вздохнув и слегка поморщившись, он проговорил:
— Хорошо… Если вам уж так нужны подробности… В общем, в наших отношениях больше была заинтересована Дина. Она влюбилась в меня. Влюбилась сразу, в тот же день, как я ее проводил до дома. Я это, естественно, тут же заметил — трудно не заметить подобных вещей. И признаться, мне это было, с одной стороны, лестно, а с другой… несколько напугало. Я-то пока не знал, какие сам буду испытывать к ней чувства. На том этапе у меня просто появился интерес к ней, причем больше как к человеку, чем как к женщине. Честно говоря, она не отличалась особой привлекательностью… Хотя, наверное, это свинство с моей стороны отзываться о ней сейчас так. Конечно, я вовсе не собирался настаивать в той ситуации на чисто платонических отношениях, но и любовью к Дине не пылал. Может быть, со временем я и полюбил бы ее, если бы в ее поведении так явственно не проступали некоторые моменты…
Виктор замолчал и принялся поглаживать свои каштановые усики. Потом начал тщательно протирать стекла очков вытащенным из кармана платочком.
— Что же это за моменты? — вынуждена была я поторопить его.
— Да не хочется мне сейчас говорить о ней плохо! — с досадой произнес он.
— А вы не наговаривайте лишнего, не переходите на сплетни, и все будет в порядке, — подбодрила я его.
— Дина вела себя очень… как бы поточнее выразиться… зависимо, — помолчав, ответил Мироненко. — Я, конечно, старался не поступать по отношению к ней по-свински, но мне казалось, что, если даже я стану вести себя недостойно, она все равно будет терпеть. В ней было что-то… рабское. И я постоянно ощущал, что она боится, как бы я ее не бросил. Она не произносила этого, но я чувствовал. По ее взглядам, интонациям, поступкам… Не знаю, как объяснить! — развел он руками.
— Не нужно, это я как раз могу понять, — кивнула я.
Образ Дины, каким он у меня сложился на данном отрезке расследования, приобретал все более четкие очертания. Одинокая, неуверенная в себе, зависимая девушка, готовая влюбиться в первого встречного и предложить ему всю себя без остатка, каким бы подлецом он ни был. Она очень сильно боялась остаться одна и потому готова была терпеть прихоти любимого и друзей-приятелей, оставаясь при этом скрытной и упрямой, — вот какой была Дина Черемисина. Но такие люди способны выносить многое и длительное время, терпение их почти бесконечно… И на самоубийство их может толкнуть только крайняя степень отчаяния. Что же довело до нее Дину?
— Но закончились-то ваши отношения без истерики и сопротивления с ее стороны, — заметила я. — Чем же можно это объяснить? Обычно девушки, которые принадлежат к подобному типу людей, так просто не дают свободы бывшему любовнику. Они ходят по пятам, караулят у подъезда, все время стремятся объясниться, напоминают о том, как когда-то вам было хорошо вместе, и даже угрожают. Дина использовала что-нибудь из этого арсенала?
— Как ни странно, нет, — отрицательно покачал головой Виктор. — Хотя раньше, когда она замечала намеки на то, что я хотел бы прервать наши отношения, она начинала вести себя подобно тому, что вы сейчас описали. Ну, заводила всякие разговоры типа «а вот помнишь…», робкие угрозы какие-то произносила и все такое.
— А когда же в ней произошла перемена? Когда она стала к вам равнодушна?
Мироненко задумался, потом ответил:
— Наверное, где-то еще в октябре пошло некое охлаждение. Она стала спокойнее, безразличнее… Я тогда не задумывался, почему так, мне это принесло даже некое облегчение. Но я думал в глубине души, что это у нее временно — на нее находили порой такие спады, она становилась вялая, апатичная…
«Ну точно, маниакально-депрессивный психоз, — подумала я. — С психологом Пименовым нужно бы встретиться как можно скорее».
Стоп!
— Скажите, Виктор, — перебила я журналиста, — а вы знали о том, что Дина занимается с психологом?
— Да, она говорила, — подтвердил Мироненко. — Но я считал, что ей это на пользу. У нее действительно много чего было в характере, что требовало, скажем так, корректировки.
— И примерно в это время и пошло ее охлаждение?
— Ну да, наверное, началось все тогда, — подумав, кивнул тот.
— Угу, — пробурчала я, помечая в блокноте фамилию и телефон Максима Алексеевича красным фломастером. — А уж когда вы вернулись от родителей из района, то и вовсе отметили полное угасание чувств со стороны Дины?
— Ну да, — согласился Мироненко. — И, честно говоря, не расстроился. Так что, уверяю вас, у меня не было причин убивать ее. Если вы предполагаете, что я, может, из ревности…
— А что, были основания? — уточнила я. — У Дины кто-то появился?
— Да не знаю я! Я же сказал, что просто перестал ею интересоваться. И в нашу последнюю встречу мы ничего такого не обсуждали. Наверное, это само собой подразумевалось, что у нее кто-то есть… Но мне было уже неинтересно. Какое мне до этого дело? Спросите в конце концов у ее подружек. Они должны лучше знать о подобных вещах!
Виктор снова начал заводиться и нервничать. Он поерзал на стуле, а потом сказал:
— Если не возражаете, давайте пройдем на кухню, мне курить хочется.
Я легко согласилась, и мы переместились на кухню. Помещение там было просторное, как и во многих домах старого типа. И запущенность была характерная — протекшие потолки, облупившаяся кое-где штукатурка, крашеные деревянные полы, уже порядком обшарпанные. Мебель — самая простая, типичная для середины прошлого столетия.
Виктор присел на самодельный широкий табурет, крашенный некогда в белый цвет, и придвинул мне такой же. Постаравшись не зацепить колготки, я осторожно присела на краешек и закурила.
— Виктор, у меня есть к вам один очень важный вопрос, — сделав пару затяжек, спокойно произнесла я. — Как вы с Диной решили поступить с ее беременностью?
Мироненко вздрогнул и уронил пепел. Потом, несколько раз бесцельно потеребив бородку, быстро произнес:
— Никак. Мы это не обсуждали.
— То есть? — удивилась я.
— То есть я ничего не знал ни о какой беременности. Дина мне не говорила.
— Вот как? — еще сильнее удивилась я. — Это почему же?
— Не знаю, не знаю! И думаю, что теперь уже никто не узнает! — нервно проговорил Мироненко и вскочил с табуретки.
В три затяжки досмолив сигарету, он резко затушил окурок в стеклянной банке и отошел к окну, отвернувшись от меня.
— Наверное, она сама собиралась решать эту проблему, — через некоторое время произнес он.
— Но вообще-то женщины, как правило, сообщают о таких вещах своим любовникам, — заметила я. — Это же не только ее проблема, а ваша общая. Если она вообще считала беременность проблемой.
— Что вы имеете в виду? Думаете, она собиралась рожать? — изумился Виктор.
— Я ничего еще не знаю на сто процентов, могу только предполагать. Я же говорю, что просто пытаюсь разобраться во всем и потому нуждаюсь в вашей помощи. Я ведь не знала Дину, а вы общались с ней довольно длительное время. Как вы смотрите на такой вариант: может быть, она потому и не сказала вам ничего, что собиралась оставить ребенка?
Мироненко было задумался, а потом вдруг, словно вспомнив о чем-то, быстро махнул рукой:
— Нет, ерунда. Не знаю я, что у нее было в голове, но рожать от меня она не собиралась, я вам точно говорю. И вообще… Если уж об этом зашла речь, то могу сказать, что наверняка она забеременела не от меня.
— Почему вы так уверены?
— Как почему? Потому что я не знал, что она забеременела! Вы же сами сказали… действительно, каждая женщина должна была бы сказать о таком, а она не сказала. Значит, знала, что меня это не касается.
Я вздохнула. Действительно, аргумент, приведенный Виктором, выглядел убедительно. Но… Много было и такого, что не позволяло мне думать, будто бы Дина Черемисина забеременела от кого-то другого. Пока что я не стала вдаваться в размышления по этому поводу, а решила перевести разговор на другую тему.
— Скажите, Виктор, а почему вы развелись с женой?
Мироненко сначала ошеломленно замер, а потом, повернувшись ко мне, медленно спросил:
— А… это-то какое отношение имеет к Дине?
— Может быть, и не имеет. Но я уже объясняла, что меня интересует многое из вашей личной жизни. Вернее, мне это необходимо для расследования.
— Ну знаете, это уж мое личное дело! — упрямо произнес Виктор. — И говорить о нем я уж точно не обязан. Даже в милиции. А вы не из милиции и должны сказать мне спасибо, что я вообще столько вам рассказал.
— А я и говорю, — невозмутимо отреагировала я. — Говорю большое спасибо и прошу, раз уж вы начали, помочь мне до конца.
— Это не окажет вам никакой помощи! — стоял на своем Мироненко. — Моя бывшая жена вообще тут ни при чем.
— Хорошо. Тогда скажите, пожалуйста, где она живет?
— Не скажу! — запальчиво, словно мальчишка, выкрикнул Мироненко. — Оставьте в покое хоть мою бывшую жену! У вас и так достаточно информаторов. Та же Лера Павлова, например. Наверняка именно она навела тут тень на плетень, и все — против меня? Обвинила, вероятно, во всех грехах и выставила убийцей?
— А вы, кстати, знакомы с Лерой? — не стала я ни подтверждать, ни опровергать его предположения.
— Знаком, — буркнул в сторону Виктор, закуривая новую сигарету. — Скажу сразу, мы никогда друг другу не нравились. Лера всегда вела себя как бы свысока, словно давала понять, что я для Дины не пара. Может быть, она тем самым хотела поднять уверенность подруги в себе, но мне такая ее манера поведения была неприятна. Да и на Дину, честно говоря, она не действовала. В том смысле, что уверенности в ней не прибавлялось. Потом я попросил Дину оградить меня от встреч с Лерой, и больше мы не виделись. Только на похоронах встретились снова.
— А откуда вы, кстати, узнали о похоронах? И вообще о смерти Дины? — перебила я его.
— Та же Лера мне и сообщила. Специально зашла ко мне на работу.
— И как вы отреагировали?
— Как я мог отреагировать? — недоуменно пожал плечами Виктор. — Конечно, был поражен. Сказал, что, естественно, приду на похороны. И сходил, отдал последний долг. Вот и все. Что я еще должен был делать?
— А вы не видели на похоронах никого, кто мог быть ее новым другом?
— Вы знаете, нет, — покачал головой Мироненко. — Хотя я ни с кем там особо не знакомился. Да на похоронах вообще-то было немного народу. В основном родители, другие родственники, Лера…
— А у вас есть версии случившегося с Диной?
Виктор поднял на меня глаза и медленно ответил:
— Нет. Выстраивать какие-то версии я считаю для себя делом неблагодарным, я ведь не сыщик. Надеюсь, кому надо, со временем во всем разберутся, выяснят, что случилось. Может быть, именно вы и выясните.
«Скорее всего так оно и будет», — мысленно подбодрила я себя.
— Так вы не дадите мне адреса своей бывшей супруги? — еще раз сделала я попытку.
— Нет, — категорично отрезал Мироненко. — И вообще… Знаете, я бы попросил вас меня больше не беспокоить. Я вам честно все рассказал, больше мне добавить нечего. Так что давайте на этом расстанемся. И… успехов вам.
— Что ж, давайте расстанемся, — вынуждена была согласиться я. — Только у меня еще один, самый последний вопрос. Вы знаете кого-нибудь из друзей Дины, с кем она общалась?
Виктор пожал плечами, потом переспросил:
— Друзей? Это неформалов вы имеете в виду?
— Да.
— Ну, я видел их, конечно, с некоторыми даже общался. Но все было так, мельком… К ним она без меня в основном ходила.
— Ну, а хоть кого-то вы можете назвать?
Виктор задумался и снова почесал бородку.
— Ну… Нет. Даже не знаю, как их зовут… Вернее, не помню… А, ну да! — неожиданно просиял он. — Был там один интересный человек, Мартин его зовут.
— Прямо так и зовут?
— Не знаю, какое у него там настоящее имя. Я его знаю как Мартина, — отрезал Мироненко.
— И как найти этого Мартина?
— Найти… найти… — повторил два раза Виктор, продолжая чесать бородку. — Есть там один парень — Женя. Он живет около дома офицеров в пятиэтажке, у него и можно узнать.
— Ну вот, а говорите, что общались мельком, — укорила я его.
— Действительно, мельком, — возразил мне Мироненко. — Один раз я этого Женю видел, когда Дина ему кассету заносила. И Мартин там тусуется. И другие. В общем, сходите туда. Хорошо, кстати, что напомнили, а то я сам не догадался бы вас туда послать.
«А вот посылать меня не надо», — про себя ответила журналисту я.
— А насчет меня… — Виктор прижал руку к груди, — очень прошу вас меня больше не беспокоить!
— Что ж, спасибо вам за координаты Жени, — вздохнула я и направилась к выходу.
Уже в машине, когда я выезжала с улицы Соборной, у меня в голове прозвучали слова Виктора: «Я вам все честно рассказал». И тут же сама себе я ответила: «Нет, парень, не все ты мне честно рассказал».
Анализируя все сказанное Виктором, я приходила к выводу, что он явно или в чем-то солгал или что-то скрыл. Но и без этого всплывало много неясных моментов.
Во-первых, охлаждение к Мироненко со стороны Дины. Чем оно было вызвано? Скорее всего тем, что в ее жизни появился психолог Максим Пименов. Лариса Черемисина упоминала, что Дина увлеклась доктором. Но потом девушка неожиданно прервала занятия и все связи с Пименовым! Конечно, я еще пока не беседовала с ним и не знала, чем она объяснила прекращение встреч и помогавшего лечения, но тем не менее. Почему она так поступила? Появился кто-то еще? Тогда где же он, этот «кто-то еще»?
Теперь беременность… Не могла Дина скрывать от Виктора такой факт, если учесть, что забеременела от него. Он это отрицает. Но что-то в его поведении заставляло меня думать, что здесь он был неискренен со мной. Неискренность проявилась сразу, как только разговор зашел о беременности его, как он говорит, бывшей подруги. Мироненко сразу замкнулся, начал нервничать. Чувствовалось, что тема была ему неприятна. А почему она должна быть неприятна, если ты легко расстался с женщиной? С чего тебе вдруг, парень, нервничать по поводу того, что она от кого-то там забеременела?
Скорее всего врет Мироненко. Забеременела Дина от него, но он отказался помогать ей решать эту проблему. И что дальше — она от горя покончила с собой? Вот так все просто? Или он ее все же убил? Не стал искать деньги на аборт, а убил, прямо как в «Американской трагедии». Но кто тогда вызвал «Скорую»? Кстати, ведь надо было еще уговорить Дину принять таблетки. Кто ж добровольно станет их пить, зная, что может отправиться на тот свет?
Но если все обстоит так, как говорит Виктор, то непонятно, где он, тот персонаж, который занял его место в сердце и жизни Дины Черемисиной? О нем не знает Лера, не знают родные, на похоронах его не было.
А Лера Павлова, между прочим, отправилась не к кому-нибудь, а к Мироненко, чтобы сообщить о смерти подруги! Значит, была уверена, что он должен об этом знать. Кстати, данный момент нужно прояснить у самой Леры — было ли ей известно, что, как утверждает Виктор, они с Диной расстались еще зимой? И если нет, то и это говорит отнюдь не в пользу Мироненко.
Теперь следующее. С чего он вдруг так уперся, не желая, чтобы я встречалась с его бывшей женой? Не хочет, чтобы ее беспокоили? Возможно, конечно, и так. Но что-то очень уж шустро он встрепенулся и воспротивился этому. Наивный парень! Я ведь все равно узнаю ее адрес, все равно ее найду. А после отказа Виктора сообщить мне координаты я только сильнее заинтересовалась бывшей супругой журналиста и их взаимоотношениями.
На повестке дня у меня сейчас стояли несколько встреч: с неформалом Женей, Максимом Пименовым и с бывшей женой Мироненко. Не стоит забывать и о необходимости новой беседы с Лерой Павловой — больше всего меня интересовали некоторые детали, характеризующие отношения Дины с Виктором. Но были у меня к ней еще и другие вопросы.
Подумав, я решила начать с Павловой, тем более что начальный этап расследования я уже отработала.
* * *
Валерия откликнулась на мое предложение о встрече охотно, не став ее откладывать и заявив деловым тоном, что через полчаса у нее будет перерыв и мы сможем встретиться в кафе, расположенном поблизости от ее работы. На том мы и договорились и через полчаса уже сидели за столиком в ожидании заказанного обеда.
— Врет! — решительно заявила Лера, выслушав мой рассказ о «показаниях» Виктора Мироненко. — Однозначно — врет! Не было у нее никого!
Я поняла, что Лера имеет в виду предположение о появлении нового кавалера в жизни Дины, и уточнила, почему она так уверена в его отсутствии.
— Потому что откуда он мог взяться? — возбужденно развела руками Лера. — Дина о нем мне не рассказывала, ее никто никогда с ним не видел, дома у нее он не появлялся, на похоронах тоже не был. Получается, что он существует только в фантазиях Мироненко. И не расставались они! Я Дину спрашивала, и она ответила, что он просто к родителям уехал на праздники, вот и все. Я еще тогда заметила, что мог бы на Новый год ее одну не оставлять, а она только вздохнула, как обычно. Так что уверена — не было у нее никого! — заключила она.
— Значит, врет… — задумчиво протянула я. — Но вот зачем?
— Чтобы скрыть свою причастность к смерти Дины! — убежденно сказала Павлова. — Видите, как он открещивается от всего? И расстались-то, мол, давно, и знать о ней ничего не знал, и забеременела не от меня… Понятно же: такую тактику он избрал, чтобы отвести подозрения.
— Хорошо, но каковы причины таких сложностей? — в упор посмотрела я на Валерию. — Неужели он настолько испугался ее беременности? Вы сами говорили, что Дина была человеком зависимым, следовательно, ее несложно было уговорить сделать аборт. А это для любого человека, для Мироненко в том числе, выход гораздо более приемлемый, чем убийство, разве не так?
— Так-то оно так, — подумав, протянула Лера. — Но, убив Леру, он избавлялся и от ребенка, и от нее.
— Ну, вы теперь противоречите сами себе, — улыбнулась я. — Разве не вы убеждали меня при первой нашей встрече, что в теперешние времена глупо считать нежелательную беременность трагедией всей жизни и идти из-за нее на крайние поступки.
Лера замолчала, насупившись и глядя перед собой.
— Но Виктор все равно врет, — наконец произнесла она. — Я же говорила: с ним и жена его жить не захотела. Я ее как-то спросила, почему они развелись, а она мне ответила очень серьезно: «С ним я не смогла бы быть счастлива». Вот так! — и Лера с видом победителя посмотрела на меня.
Собственно, слова, якобы сказанные бывшей женой Виктора, могли ничего и не значить. Меня сейчас гораздо больше заинтересовало другое: где и когда Лера и бывшая супруга Мироненко могли беседовать на подобные темы? И я незамедлительно спросила об этом свою клиентку.
— Да случайно как-то получилось. Я же говорила, что знакома с ней постольку-поскольку, — пожала плечами та. — Осенью я в больнице лежала, и там была врач по фамилии Мироненко. Ну, я заинтересовалась и спросила, не по мужу ли у нее фамилия. Так и выяснилось, что это его бывшая жена.
— В больнице? — уцепилась я за слова Леры. — А в какой?
— В третьей, — чуть удивленно ответила та. — В хирургии. А что?
— Эта женщина и теперь там работает?
— Ну, наверное, — пожала плечами Павлова. — Подругами-то мы с ней не стали, так, общались по-приятельски, пока я лежала в больнице, вот и все. А вы что, хотите с ней встретиться?
— Да, наверное, — подтвердила я.
— Тогда езжайте в третью больницу. Хирургическое отделение — на четвертом этаже находится, спрашивайте там, — посоветовала Лера.
— Спасибо, если я знаю хотя бы место работы, то уж найду нужного мне человека, — заверила я ее. — Вы мне лучше вот что скажите: вам известно о занятиях Дины с психологом?
— Да, я слышала, она рассказывала. Честно говоря, я ее в этом не поддерживала, — поморщилась Лера.
— Почему? Вам не нравился сам психолог?
— Да я его даже не видела никогда! Нет, просто я считаю, что человек должен справляться со своими проблемами сам.
— Но бывает так, что он не в состоянии этого сделать, — возразила я, — и тогда ему нужно помочь.
— Все равно! — упорствовала Лера. — Дине нужно было самой бороться со своими недостатками. К счастью, ее общение с психологом долго не продлилось.
— А почему, кстати? — задала я давно интересующий меня вопрос.
— Не знаю. Наверное, она и сама поняла, насколько занятия эти — бесполезная трата времени, — пожала плечами Валерия. — Вообще-то я не спрашивала, почему именно она перестала с ним встречаться, а только похвалила ее за решительность.
— А как проходило их общение?
— Этого я тоже не знаю, — вздохнула Павлова. — Я как раз в больнице лежала, когда начались их занятия. По-моему, кашу заварил Игорь, младший брат Дины. Он хоть и младший, но всегда считал, что ему лучше известно, что сестре нужно делать.
— И, может быть, небезосновательно?
— Ну в принципе, наверное, да, — неуверенно согласилась Лера, но тут же оговорилась: — В какой-то степени. Но Игорь всегда слишком грубо вклинивался в жизнь сестры, слишком напористо и категорично высказывал свое мнение.
Вообще-то напористостью и категоричностью обладала и сама Валерия Павлова, и скорее всего она столь же решительно вклинивалась в жизнь подруги, пыталась даже давить на нее. Но развивать сейчас эту тему не стоило, вопросов к Лере у меня больше не было, и мы, решив финансовые вопросы, разошлись, договорившись созвониться.
Чтобы не терять времени, я из кафе прямиком направилась в третью больницу. В хирургическое отделение меня не пустили по причине отсутствия халата, и пришлось просить нянечку позвать кого-нибудь из медицинского персонала. Вышедшая ко мне молодая девушка с чрезвычайно серьезным видом выслушала меня и, почему-то нахмурившись, сообщила, что Светланы Анатольевны Мироненко нет — она взяла отпуск за свой счет и в течение ближайшего месяца на работе не появится.
— А по какой причине она взяла отпуск? — поинтересовалась я, и девушка, еще сильнее нахмурив бровки, ответила:
— Не знаю, она не сообщала. Извините, у меня много работы.
Я все-таки спросила ее насчет домашнего адреса Светланы Анатольевны, и медсестра, уже удаляясь, посоветовала обратиться в отдел кадров. Там я и выяснила нужные мне данные и направилась к Светлане Мироненко домой.
Однако там меня ждало разочарование: на звонок никто не откликнулся. Светлана Анатольевна проживала в старом двухэтажном доме, на втором этаже. Помимо ее двери, на площадку выходило еще пять. Планировка квартир, видимо, не отличалась затейливостью и изысканностью. Потоптавшись, я все-таки решилась позвонить в соседнюю дверь, обитую зеленым дерматином. Вышедшая ко мне женщина лет сорока сказала, что Светлану не видела в последнее время и абсолютно ничего о ней не знает. Однако она посоветовала обратиться в квартиру номер семь, поскольку там проживает некая Галина Васильевна, которая обычно находится в курсе дел всех жильцов дома.
Галина Васильевна, пожилая, полная и добродушная женщина, очень охотно рассказала мне, что «Светланочка уехала в Красный Кут, к родителям».
— А что же она вдруг, вот так внезапно сорвалась? — спросила я. — На работе отпуск взяла за свой счет… Мы с ней учились вместе, месяц назад встретились на улице, обменялись адресами… Она меня приглашала, я вот приехала, а ее нет… — беззастенчиво врала я, хотя Галина Васильевна подозрительностью не отличалась и легко могла рассказать все, что меня интересовало, назови я любую другую легенду, лишь бы только она не была враждебной по отношению к «Светланочке».
— Она мне говорила, что устала очень. Что отдохнуть хочет и никого не видеть, — продолжала женщина. — Мне и впрямь она показалась какой-то уставшей. Я думаю, что-то у нее случилось. У нее вообще жизнь не очень сложилась, с мужем вот развелась. Такая молодая, а уже развелась. И прожили-то всего-ничего. Переживала она сильно из-за этого.
— А почему развелась-то? — осторожно спросила я.
— Чего-то у них с детьми не складывалось, не знаю уж, по какой причине, — вздохнула Галина Васильевна. — Я думаю, что Витька детей не хотел. Она-то хотела, сильно хотела, сама мне говорила. А он еще, как назло, голову ей морочил! Заявился вдруг недавно… А чего приходить-то, душу бередить женщине? Она только-только успокоилась немного, после развода-то.
— Виктор приходил сюда? — удивленно спросила я.
— Ну да, — кивнула женщина.
— И когда же?
— Да вот на днях совсем. Она и уехала сразу после его посещения. Я думаю, расстроил он ее, растеребил, вот она и решила отдохнуть.
— А больше он не приходил?
— Нет, не видела, — покачала головой Галина Васильевна и немного насторожилась: — А вам-то он на что?
— Да он мне не нужен, я просто удивилась, что он пришел, — слукавила я. — Я тоже не хочу, чтобы он ей голову морочил.
— Правильно, — подхватила Галина Васильевна. — Не хочешь вместе жить, не пудри мозги, не мешай ей жизнь налаживать! Хотя так-то он парень вроде и неплохой, заботливый был. И в магазин ходил, и с работы ее встречал, сумки носил, и по дому ей помогал. Чтобы там ведра у них с мусором копились или еще что — не было такого. Он всегда все вынесет, ковры выбьет да еще и полы здесь, в коридоре помоет. Мы тут все по очереди убираемся, по два раза в месяц получается.
— Так что же, Галина Васильевна, — перебила я отклонившуюся от интересующей меня темы соседку. — Светлана не сказала, когда вернется?
— Нет, — ответила женщина. — Сказала только, что надоели ей все. А все — это Витька, кто же еще?
Поблагодарив словоохотливую соседку, я покинула деревянный домик, села в машину и задумалась. Стремительное, внезапное исчезновение Светланы было похоже на побег. Но что или кто причина этого? Виктор? Или нечто иное? А ведь он приходил сюда совсем недавно, на днях. Значит, сразу после смерти Дины. Или я накручиваю, и смерть Дины тут ни при чем? Может быть, просто личные, семейные дела? Вспыхнули старые чувства, например? Но почему тогда Виктор скрыл от меня свой визит к бывшей супруге? Почему вообще пошел на развод, если до сих пор вспоминает ее?
Он не хотел детей… Это по версии Галины Васильевны. А Дина была беременна. И потом умерла. Что это, тоже совпадение? Похоже, Виктором Мироненко еще предстоит серьезно позаниматься. Только нужно придумать, как сделать это тоньше и эффективнее. Пока я была уверена только в одном — искренним в беседе со мной Мироненко не был.
* * *
Звонок застал меня в ванной. Не такое уж редкое явление при современных средствах коммуникации. И не слишком приятное — впечатление складывается, что достать тебя могут где угодно, не спрячешься. Совершив над собой усилие, я вылезла и доползла до трубки.
— Алло!
— Здравствуйте, это Татьяна Иванова? — хорошо поставленный мужской голос звучал солидно, и я готова была поспорить, что говорит или бизнесмен, или юрист.
— Да.
— Я адвокат Виктора Мироненко, — отрекомендовался абонент. — Меня зовут Аркадий Александрович. У меня к вам небольшая просьба — не могли бы вы, в случае если будут затронуты интересы моего клиента, связаться со мной, дабы действовать, так сказать, в рамках правового поля?
Я изумилась и возразила:
— Но я не прокуратура и не милиция.
— Тем не менее, — настаивал незнакомый мне Аркадий Александрович. — Все-таки вы достаточно известный детектив, и я знаю, что за методы вы используете. Они, скажем так, не всегда законны, а мне бы хотелось обеспечить надлежащую защиту интересов своего клиента.
Голос адвоката был мне незнаком. Более того, я, знавшая «правовой» мир нашего города, не слышала про адвоката по имени Аркадий Александрович.
— И как вы себе это представляете? — спросила я.
— Если ваше расследование дойдет до точки, где улики будут каким-либо образом задевать моего клиента, то сообщите мне, пожалуйста, — с напором заявил адвокат.
— Но это совсем даже как-то… — растерялась я.
— В противном случае я буду вынужден принять свои меры, — претенциозно заявила телефонная трубка.
— Ну что ж, принимайте, — разозлилась я и повесила трубку.
«Видимо, каков клиент, таков и адвокат, — сделала вывод я. — Попахивает самодеятельностью».
Залезая обратно в ванну и кляня Аркадия Александровича, я подумала, что если бы не мои материальные интересы, не взялась бы я ни за что расследовать смерть этой не от мира сего Дины.
Но дело тем не менее раскручивалось. Нельзя сказать, что я была очень уж увлечена расследованием. Я по-прежнему не была уверена в криминальной подоплеке случившегося. Но механизм был запущен, а все, кто имеет отношение к технике, знает, как сложно остановить машину, в которой уже заработали лопасти, шестеренки и прочие железки. А уж если на то, чтобы машина заработала, потрачены деньги, то и тем паче. Деньги я не тратила, платили, наоборот, мне, но это дела не меняло.
