ГЛАВА 7

Из дизайнерской фирмы я поехала в ближайший детский дом, он находился всего-то в двух кварталах от «Агафона». Точнее, это я так думала. На деле оказалось, что здание постройки середины прошлого века пустует – ожидает то ли сноса, то ли реставрации.

– Вы не подскажете, – обратилась я через открытое окно «Ситроена» к женщине, выгуливавшей таксу, – это здесь был детский дом? Или я что-то путаю?

– Здесь, но его в конце учебного года расформировали.

– Расформировали? А как же дети, персонал?

– Детей вроде бы распределили по другим тарасовским интернатам, а насчет персонала я не знаю, – сказала женщина и пошла за своей собакой.

Я достала из бардачка справочник тарасовских организаций, чтобы уточнить адреса других детских домов. Мое внимание привлек тот, что находился в Агафоновке. Что-то слишком часто я в последнее время слышу про это местечко! Неудивительно, что именно оно стало следующим пунктом моего маршрута. Минут через пятнадцать я припарковалась около основного корпуса детского дома № 4. Чтобы войти в него, мне пришлось сунуть под нос охраннику, курившему у входа, просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры. Он не слишком в него вглядывался. Парня в камуфляже гораздо больше заинтересовал мой «Ситроен».

– Скажите, это ваша служебная машина или личная? – спросил он, пожирая глазами мое красное авто.

– Это мамина машина, – не моргнув глазом, соврала я и убрала «корочки» в сумку. – Подскажите, пожалуйста, как пройти к директору?

– Он в отпуске, – охранник наконец-то оторвал взгляд от «Ситроена» и пригляделся ко мне. – Надо же, какие в прокуратуре симпатичные девчонки работают! Я не успел запомнить, как вас зовут?

– Татьяна Александровна, – представилась я суперофициальным тоном. – А как насчет исполняющего обязанности директора? Есть у вас такой?

– Такая, – поправил меня охранник. – Коробова Регина Андреевна, как раз сейчас она с удовольствием исполняет обязанности директора.

– Она у себя?

– Да, пока что не выходила. А кабинет ее находится на втором этаже. Поднимитесь по лестнице и сразу же сверните направо. Там на дверях есть таблички, ищите ту, на которой написано «Заместитель директора по воспитательной работе». Вам все понятно, Татьяна Александровна? – заискивающим тоном осведомился охранник.

– Да, спасибо.

Последовав его совету, я поднялась на второй этаж и свернула направо. То ли парень в камуфляже сознательно ввел меня в заблуждение, то ли он по жизни путал «право» и «лево», но нужный мне кабинет оказался в другом крыле. Только я протянула руку к двери, как она открылась, и я оказалась лицом к лицу с малосимпатичной женщиной в седом парике.

– Вы ко мне? – строго спросила она.

– Вы Регина Андреевна? – уточнила я.

– Значит, ко мне, – кивнула она. – Только вы опоздали, я ухожу. Приходите завтра.

– Нет, завтра не получится, – возразила я. – Нам придется поговорить сегодня. Я из прокуратуры.

– Вот, значит, как! Ну ладно, проходите, – Коробова посторонилась, пропуская меня в свой кабинет. – Ну и кто же на это раз?

– В смысле?

– Если я правильно поняла, кто-то из наших новых воспитанников опять написал вам жалобу. Разлучили их с друзьями, видите ли! Простите, вас как зовут?

– Татьяна Александровна.

– Очень приятно. Так вот, Татьяна Александровна, вы ведь наверняка понимаете, что учесть все пожелания этих, – Коробова сделала презрительно-красноречивую паузу, – все равно не получится! Вы же видите, у нас здание не резиновое, мы и так потеснились из-за них как могли. Скажите сразу, это Стрелюхина вас сюда вызвала? Ну точно, она! Я с ней разберусь! Будет знать, как отвлекать сотрудников прокуратуры от важных дел!

Неприкрытое презрение исполняющей обязанности директора по отношению к воспитанникам детдома меня не только удивило, но и вызвало неприязнь к этой даме. Но я скрыла это чувство. Мне ведь требовалось получить информацию у этой грымзы в парике, а «корочками» лишний раз размахивать не хотелось.

– Извините, – сказала я со всей возможной тактичностью, – но я здесь совсем по другому вопросу. Меня интересует один из ваших бывших воспитанников.

– Так вот в чем дело, – Регина Андреевна даже как-то расслабилась. – Ну что ж, я слушаю вас.

– Скажите, Василий Волгарев у вас воспитывался?

– У меня тридцать пять лет педагогического стажа, – похвалилась Коробова. – Думаете, я всех выпускников могу упомнить?

– Я полагаю, у вас имеются архивные данные?

– Имеются, – Регина Андреевна вздохнула так обреченно, будто ей из-за какой-то моей мелкой прихоти предстояло заняться тяжелым физическим трудом, например ручной стиркой или даже укладкой кирпичей на стройке. – Кто, вы сказали, интересует прокуратуру?

– Василий Иванович Волгарев, – повторила я, совсем не уверенная в том, что этот парень когда-то бывал в этих неприветливых стенах. В городе имелись и другие детские дома.

Заместительница директора закатила глаза к потолку, изображая напряженную умственную деятельность:

– Волгарев, говорите? Ну, был у нас такой мальчик. Так он уже года три тому назад выпустился. Так что никакой ответственности мы теперь за него не несем, – поспешила заметить Коробова.

– Регина Андреевна, я вас не к ответственности пришла призывать, а для того, чтобы получить характеристику вашего бывшего воспитанника, пока что устную.

– Характеристику, говорите? – Хозяйка кабинета посмотрела на настенные часы. – Знаете, вам лучше к Семеновне обратиться. Она с ним по душам когда-то общалась. Лучше ее никто вам о нем не расскажет.

– Семеновна – это кто? – уточнила я.

– Повар. Пойдемте, я провожу вас в кухню.

– Пойдемте.

Мы вышли из кабинета, Коробова закрыла замок на два оборота ключа и сказала:

– Впрочем, вы сами можете туда пройти. Это прямо по коридору и вниз. Оттуда идите к старому корпусу. В крайнем случае, спрóсите у кого-нибудь, где Александра Семеновна. А я, извините, в городской отдел образования опаздываю. До свидания!

– До свидания!

Планировка здания оказалась очень запутанной, поэтому мне действительно пришлось спрашивать подвернувшихся под руку подростков о том, как пройти в кухню. Впрочем, очень скоро я и сама сориентировалась, куда надо идти, по запаху.

– Здравствуйте, – обратилась я к женщинам в белых халатах и чепцах. – Кто из вас Александра Семеновна?

– Ну я, – отозвалась полная женщина, вероятно, уже пенсионного возраста. – Вы из санэпидстанции?

– Нет, но мне надо с вами поговорить, желательно, с глазу на глаз.

– Ну давайте пройдем в бытовку и там поговорим, – сказала мне повариха, повернулась к своей товарке и попросила: – Клава, ты за пшеном посмотри, ладно?

– А если Регина придет, что ей сказать? – уточнила та. – Она ведь за ваши разговоры премию не выпишет. Как бы мне из-за вас не попало!

– Не волнуйтесь, Регина Андреевна в курсе. Она меня сама сюда направила.

– Ладно, иди, Семеновна, я тут за всем пригляжу.

Мы расположились с поварихой в небольшой комнатушке, заставленной какими-то мешками и коробками, и она спросила:

– Так о чем вы хотите со мной поговорить?

– О Васе Волгареве. Вы его помните?

– Ну конечно, я Васечку помню. Он был моим любимцем, – призналась пожилая женщина и улыбнулась своим воспоминаниям. – А вы кто ему, простите? Почему им интересуетесь?

– Я из прокуратуры.

– Неужели Васечка натворил что-то? – встревожилась Александра Семеновна.

– Нет-нет, он ничего не натворил, а вот его друзья…

– Друзья? – удивилась повариха. – Не помню, чтобы у Васечки друзья имелись. Он был замкнутым мальчиком. Все свободное время здесь, в кухне, проводил, приглядывался к тому, как я готовлю. Рецептами интересовался. Тоже хотел поваром стать. Но я слышала, что Волгарев пошел в официанты. Ничего, это тоже хорошая профессия.

– Значит, вы говорите, у Волгарева друзей здесь не было? – Я вернула разговор в нужное русло.

– Можно сказать и так.

Повариха подтвердила слова неопрятной молодухи из общежития о том, что Волгарев был по своей натуре малообщительным человеком. Ниточка к парню с серьгой в ухе снова оборвалась, но я еще надеялась как-то раскрутить клубок своих догадок.

– Вы не знаете, как Вася попал в детский дом?

– Подкидыш он. Нашли малыша на речном вокзале завернутого в одеяльце. Даже никакой записки при нем не было! Это уже в доме малютки ему такую фамилию придумали – Волгарев, а Василием назвали в честь милиционера, который его туда принес. Я как раз тогда в доме малютки работала, поэтому помню его историю. Рос Васечка спокойным ребенком, но уж больно худеньким всегда был. Наверное, поэтому его усыновить никто и не решался. Думали, что он болезненный, а у него на самом деле просто кость тонкая и кожа бледная. Знаете, я даже хотела Васечку к себе забрать, но у меня своих детей трое, потом внуки пошли, а муж умер. В общем, общались мы с ним у нас на кухне часто, и я никогда от него слова плохого не слышала. Сейчас, знаете, даже семилетний малец и матом тебя послать может, но только не Волгарев. А уж стыдливый какой был! Бывало, другие дети набедокурят, а он за них краснеет.

– Его, наверное, другие дети, те, что побойчее, обижали? – предположила я.

– Всякое бывало, – подтвердила мою догадку собеседница, – пока Серый не взял его под свое покровительство. Но это уже почти перед его совершеннолетием произошло.

– Серый? Сергей, что ли?

– Точно так, – подтвердила Александра Семеновна, – был тут такой герой. Весь интернат не раз на уши ставил.

– Как фамилия этого Сергея? – уточнила я.

– Постой, сейчас вспомню… Касатонов вроде, нет, не Касатонов… Карасев, что ли? А может, и нет. Вот ведь, дырявая башка, забыла! Серый этот был парнем отчаянным. Он столько разных заварушек здесь устраивал, все даже и не упомнишь. Но с возрастом вроде бы угомонился. Я слышала, в институт он поступил, женился. А вот Васенька пока не женат… Уж не знаю, помогла я чем-то вам или нет? – спросила Семеновна.

– Мне бы фамилию этого Серого узнать.

– Так Касаткин он, – всплеснула рукой повариха. – Точно, Касаткин! Вот так – раз, и вспомнила.

– Значит, Сергей Касаткин покровительствовал Волгареву? С чего бы это?

– Я точно не знаю, могу лишь догадываться. Думаю, Васенька кое-что знал, но промолчал. Если бы он заложил тогда Серого, того могли бы запросто в колонию для малолеток отправить.

– Поподробнее рассказать можете?

Семеновна покосилась на дверь и как-то совсем по-свойски спросила:

– Ты ведь, говоришь, с Региной нашей общалась?

– Да уж, – подтвердила я.

– Ну и как она тебе?

Я ответила честно и откровенно:

– По-моему, ее к детям и на пушечный выстрел подпускать нельзя!

– К сожалению, не все так думают. Наверху ее считают отличным специалистом, но детей-то не обманешь… Мне бояться нечего, пенсию я уже давно заработала, поэтому все тебе как на духу расскажу. Может, прокуратура вмешается и ее уберут наконец отсюда! Так вот, было это лет пять тому назад. Регина тогда работала учителем русского языка, но методы воспитания у нее всегда были суровые. Однажды она даже избила Карину Гакаеву – за то, что та отказалась остричь волосы «под мальчика».

– У вас всех девочек так коротко стригут? – удивилась я.

– Нет, это была чистая блажь Регины. По-моему, она Каринке просто позавидовала. У нее такие роскошные длинные волосы были, вот Регина и стала к ней придираться. Мол, нечесаная ходишь, вши заведутся, и приказала ей подстричься. Девочка отказалась. Я точно не помню, кто она по национальности, но это неважно. Главное – у них не принято девочкам ходить с короткими волосами. Карина стала ссылаться на свои национальные традиции, и это страшно разозлило Коробову. Она ударила девочку по лицу, да так, что у нее кровь из носа пошла! Этого Регине показалось недостаточно, и она сорвала со стены и порвала единственную фотографию Карининой мамы. На следующий день об этом узнал весь интернат, и кто-то решил поквитаться с Региной. Как-то утром она вошла в свой класс, и ей на голову вылилось ведро красной краски.

– Ничего себе! Ребятки, наверное, все серии «Один дома» смотрели, вот в одной из них и подглядели этот трюк.

– Серый все это придумал. Не знаю, где уж он это подсмотрел, но в том, что это было его рук дело, ни у кого из наших сомнений не возникло. А вот вашим, я имею в виду милицию, доказательства требовались, чтобы его посадить или хотя бы на учет поставить, а их-то не было, хоть ты тресни. Тогда Коробова решила сделать ставку на Васечку. Знала она, что он врать не умеет. А Волгарев промолчал.

– Может, он ничего и не знал?

– Васечка в одной комнате с Серым жил, и если тот ночью отсутствовал, то Волгарев не знать об этом не мог. Думаешь, испугался он Касаткина? Нет, он Регину всегда тайно ненавидел, вот и посчитал, что Серый поступил правильно, отомстив одним махом за все ее издевательства над детьми. С тех пор Васечка обрел покровителя.

– Да, интересная история.

– Я тебе ее для того рассказала, чтобы ты поняла: Волгарев – хороший мальчик, справедливый. А Регина…

– Это я тоже поняла. Скажите, вы случайно не знаете, как Касаткин сюда попал?

– Да типичная история – отец в метрике не значился, а мать из-за пьянства лишили родительских прав. Поначалу она его навещала, а когда Серому было лет тринадцать, мать его умерла. Вот после этого Касаткин словно с катушек слетел, стал отъявленным хулиганом. Его все боялись, не только дети, но и взрослые. Кроме Регины. Она его ненавидела всей душой.

– Ее даже случай с краской не напугал?

– Выходка с краской, конечно, была дерзкой, и при самом плохом раскладе Коробова могла бы серьезно пострадать, особенно по части зрения. Но ей повезло, в глаза краска не попала. Волосы, конечно, слиплись, она их налысо подстригла и стала парик носить. Но сказать, что ее сильно напугал тот случай, никак нельзя. Ничего она так и не поняла и после этого еще злее стала.

– Серый, значит, был не просто хулиганистым мальчиком, а разыгрывал из себя народного мстителя?

– Да, можно сказать и так.

– Как он выглядел?

– Да с виду – самый обыкновенный парнишка. Среднего роста, среднего телосложения, волосы русые, особых примет что-то я не припоминаю.

– Может, он серьгу в одном ухе носил?

– Нет, у нас мальчики сережек не носят. Даже у девочек это не поощряется, но они все равно уши друг дружке иголкой прокалывают.

– Ну что ж, Александра Семеновна, спасибо вам за откровенность. Я, пожалуй, пойду. До свидания.

– Всего хорошего, – сказала повариха. – Если хочешь, я тебя через черный ход выпущу, не придется по этажам туда-сюда лазить.

– Не откажусь.

По дороге домой я проанализировала полученную информацию. У меня практически не было сомнений, что Сергей Касаткин и есть тот парень с серьгой в ухе, который направил группу бомжей в ресторан «Ренессанс». Пусть четыре года тому назад его фейс еще не украшал этот «символ свободомыслия», но в общих чертах его словесный портрет, составленный поварихой детдома, совпадал с описанием, полученным мною от бомжа. Чисто внешне это был среднестатистический тарасовский паренек. А вот характер у Касаткина был особенный. По словам Александры Семеновны, Серый был мальчиком хулиганистым, дерзким и мстительным. А я как раз сегодня высказала своей клиентке предположение о том, что ее недоброжелателем движет месть. Выходит, она где-то пересекалась с Касаткиным. Где? Ответ на этот вопрос оформился в моем мозгу без всяких усилий. В Агафоновке!

Мне захотелось тут же набрать номер Анастасии Валерьевны и назвать ей это имя – Сергей Касаткин, но я удержалась от этого порыва. Мне надо было еще раз все хорошенько обдумать, расставить по полочкам.

Клиентка мне позвонила сама, и в самый неподходящий момент. Я как раз занималась кофейным священнодейством, когда услышала звонок мобильника. Нетрудно было догадаться – она не успокоится, пока я ей не отвечу. Пришлось отложить кофемолку в сторону и взять мобильник.

– Да, я вас слушаю.

– Татьяна Александровна, я хочу вам сказать, – Хохлова на миг запнулась, – сегодня у меня не получилось взять в отделе кадров личные дела сотрудников. Женя Маслова после обеда поехала в Пенсионный фонд, а без нее мне сейф не открыть. Но завтра утром я обязательно займусь этим вопросом…

– Ладно, не страшно, – сказала я и спросила: – Анастасия Валерьевна, вы знаете такого человека – Сергея Касаткина?

– Конечно, – ответила Хохлова спокойно и без всяких раздумий.

Мне показалось странным, что это имя ее ничуть не насторожило, а ведь должно было! Во всяком случае, я на это надеялась.

– И при каких же обстоятельствах вы с ним встречались? – осведомилась я.

– Сергей Юрьевич – начальник отдела кредитования юридических лиц Тарасовского филиала банка «Мегаполис-траст». На прошлой неделе я обращалась к нему по поводу кредита. А почему вы о нем спрашиваете?

– Боюсь, что это не тот Сергей Касаткин, который меня интересует. Банкиру сколько лет? – на всякий случай уточнила я.

– Думаю, лет тридцать пять.

– Значит, это точно не он. А других Касаткиных вы не знаете?

– Это довольно-таки распространенная фамилия. У меня была одноклассница, Оля Касаткина, сейчас она Трущелева, а в «Агафоне» работает Маша Касаткина.

– У вас есть сотрудница с такой фамилией? Расскажите, пожалуйста, мне о ней поподробнее!

– Мария у нас работает уже больше года, менеджером по работе с клиентами. У меня к ней нет никаких претензий.

– А у нее – к вам?

– Ну какие у нее могут быть претензии к директору фирмы? Зарплата у нее достойная, никаких конфликтов у нас не было.

– Понятно. Она вчера могла воспользоваться компьютером Вероники?

– Могла. Татьяна Александровна, а кто такой этот Сергей Касаткин? – осведомилась клиентка.

– Это тот парень с серьгой в ухе. Помните, я вам о нем рассказывала?

– Помню, он был как-то связан с официантом. Только я здесь при чем?

– Вот я и пытаюсь это понять. Может, Дмитрий Олегович с ним знаком? Вдруг он его тренировал?

– Нет, я никогда не слышала от Димы это имя.

– Анастасия Валерьевна, я собираюсь завтра поехать в Уткино, чтобы поговорить с вашим мужем. Возможно, он знает этого человека.

– Да, конечно, поезжайте. Честно говоря, я сама хотела вас об этом попросить.

– О чем?

– О том, чтобы вы снова встретились с Димой и все ему рассказали. Хватит ему сидеть в полном неведении в этом оазисе загородной жизни, удить рыбу, пить коньяк и думать о разводе! Пусть он наконец узнает, что получил не реальные снимки, а фотомонтаж, так же, как и я.

– То есть мне придется представиться частным детективом, которого вы наняли для расследования?

– Конечно. В это сложное время мы должны с ним быть вместе, а не по одиночке. Я очень скучаю по нему и жду его. Передайте, пожалуйста, все это Диме.

– Попробую.