Глава 10
Новый день мы с Павлом начали с того, что плотно позавтракали, а затем, приведя себя, по возможности, в порядок, заехали за вещами парня к его другу, а уже оттуда отправились в особняк Россовых. Там все только еще начинали просыпаться и нас, конечно же, не ждали.
Дверь в дом нам открыла кухарка. Мы с Пашей вошли в гостиную и сели на диван, ожидая, когда она доложит хозяйке и остальным жильцам, что у них гости. В этот самый момент из кухни выглянула Света и поинтересовалась у нее:
— Кто там пришел?
Та что-то ей ответила, после чего Света влетела в комнату пулей, а Павел, увидев подругу, вскочил. Они оба замерли и стояли друг напротив друга, не зная, как себя вести.
— Если что, я могу выйти, — предложила я, понимая, что молодые люди, скорее всего, желают пообщаться без посторонних.
Они не проронили ни звука, но я все равно встала и, остановив кухарку на лестнице, сказала ей, что зайду к хозяйке сама. Та равнодушно пожала плечами и пошла выполнять свою работу.
Поднявшись на второй этаж, я подошла к двери Катерины и постучала. Я понимала, что о Павле мне необходимо поговорить прежде всего с ней, так как Анна Николаевна вряд ли будет против присутствия в доме и вообще против этого молодого человека, когда с ним познакомится. А вот Катя другая — если уж ей кто-то не нравился, то надолго. Свои мнения и привязанности она менять не любит.
— Ах, это вы, — увидев меня и широко зевнув, произнесла девушка. — Входите.
Я без церемоний прошла в ее комнату и, дав хозяйке время привести себя в порядок, стала рассматривать интерьер. А рассматривать действительно было что: комната была очень большой, так что, кроме кровати с навесными прозрачными занавесями, здесь стояло много другой мебели. Тут был и мягкий диван в виде сложенных бантиком губ, и высокий туалетный столик из красного дерева, и фортепьяно чуть ли не ручной работы, а также немало всего иного. Создавалось ощущение, что находишься вовсе не в комнате, а в будуаре красной девицы из высшего света века так девятнадцатого.
— А у вас тут очень даже красиво, — первой начала я наш разговор.
— Да, мне тоже нравится, — откликнулась откуда-то издалека Катерина. — Вы присаживайтесь пока, еще минутка, и я буду готова.
Я оглянулась в недоумении на голос. Вскоре Россова вышла из собственной гардеробной, теперь уже не в ярком, японского кроя халате, а в классическом белом костюме с брошкой в виде крупной красной розы.
— Что привело вас к нам в столь ранний час? — поправляя волосы у зеркала, спросила Катя.
— Не что, а кто, — произнесла я. — Я привезла к вам гостя.
— И кого же? — заинтересованно обернулась ко мне девушка. — Мы его знаем?
— Очень даже, и я надеюсь, что примете в свою семью с радостью.
Понимая, что тут явно что-то не то и я чего-то недоговариваю, Катя насупилась и уставилась на меня.
— Я привезла Павла, — без лишних церемоний выдала я. — Они со Светланой сейчас как раз беседуют в гостиной.
— Пашу? Этого убийцу? — ошеломленно воскликнула Катя. — Да как вы могли? Он же…
— Он очень хороший парень, — не дала ей закончить я. — И он не убивал Инну Андреевну, а как раз, напротив, очень может помочь найти того, кто совершил преступление. Мальчик все видел.
— Видел и скрывал! — не желала униматься Катя. — Да как он после такого вообще может к нам приближаться!
— Не нужно его осуждать, не зная правды, — предостерегла ее я. — Ему самому угрожала и все еще угрожает опасность, потому он и прятался.
— Это его проблемы. Он не имел права покрывать преступника, — нервничала Катя, прекрасно понимая, что я совсем не случайно привела мальчика к ним и, кажется, хочу оставить его тут.
— Имел. Очень даже имел. Вы бы на его месте поступили так же, а он такой же человек, как и другие, — резко произнесла я.
— Он не человек, а падаль! — следом выпалила Катерина.
Я быстро встала и, схватив ее за руку, дернула:
— Прекрати.
Катя уставилась на меня распахнутыми глазами, не ожидая такого обращения с моей стороны. Я же продолжила:
— Прекрати портить сестре жизнь. Она сама вправе решать, с кем ей быть, а с кем нет. Тебе что, мало того, что в твою жизнь когда-то влезла мать? Теперь ты сестре в душу плюнуть решила? Она еще робкая девушка, но если ты не остановишься, то наживешь себе страшного врага, и я не удивлюсь, если вслед за убийством матери произойдет и твое собственное.
— Что ты несешь? — повышенным тоном произнесла Катя, тоже переходя на «ты», и резко выдернула руку. — Кто ты вообще такая, чтобы лезть в наши семейные проблемы? Тебя наняли для того, чтобы ты ловила преступника, вот и занимайся своим делом!
— С удовольствием, но только предупреждаю тебя: если ты не оставишь в покое ребят, то придется покопошиться и в твоем грязном белье, и тогда мы посмотрим, можно ли приписать тебе только клевету на ни в чем не виновного человека или и еще что-то. С меня станется. Я это сделаю.
Сказав так, я зло сверкнула глазами и покинула спальню Катерины. Когда я спустилась вниз, там уже все было прекрасно: Света и Павел сидели рука об руку на диване, а рядом сидела Анна Николаевна, которой ребята пересказывали, что я, собственно, задумала.
«Ну и отлично, не нужно заниматься этим самой», — в глубине души порадовалась я и слегка кашлянула.
— А вот и наша героиня, — обернувшись, произнесла старушка.
— Не героиня, а спасительница, — скромно сказала Света, из-под ресниц посматривая на Павла.
Я сделала вид, что не слышала их похвалы, и сразу перешла к делу:
— Так, ребятки! Мне нужна ваша помощь.
— Мы готовы. Правда, солнышко? — ответил Павел, поглядывая на свою подружку, которая почти таяла рядом с ним.
Света кивнула.
— Ну вот и отличненько. Как вы понимаете, нам нужно поймать некоего Дубровина Виталия Викторовича, которого Паша видел в тот день в окне комнаты вашей матери, а также его соучастницу. На всякий случай просмотрите еще раз фотографии. — Я протянула ребятам снимки Виталия и продолжила: — А чтобы их поймать, очень нужно, чтобы они увидели где-нибудь Павла. Я ему на всякий случай дам зажигалку в виде пистолета, чтоб он, если что, припугнуть мог нападающих, пока я подоспею.
— Хорошо, — кивнул Павел. — А что, если они меня попробуют куда-нибудь заманить через кого-то другого?
— Пусть попробуют, я же все равно за тобой следом ходить буду, — ответила на его вопрос я.
— А мне что делать? — подала голос Светлана, теперь уже более дружелюбно глядя на меня.
— А вам не подавать виду, что вы в курсе всего. Еще, на всякий случай, стараться не оставаться одной и не показываться вместе с Павлом.
— Почему? — испугался Паша.
— Потому что если убийца будет в курсе того, что вы встречаетесь, то, чтобы выловить тебя, может воспользоваться твоей девушкой. — Заметив, как все перепугались, я добавила: — Но я надеюсь, что до этого не дойдет, если все будут предельно осторожными и будут внимательно наблюдать за теми, с кем общаются. Если что, телефон у вас мой есть — сотовый я никогда не отключаю. Ну а теперь нам с Павлом нужно отбыть. — Я повернулась к Свете и спросила: — Ты как, выдержишь еще немного без него?
— Для дела, конечно, — утвердительно произнесла она и добавила: — Спасибо вам большое, я в вас очень ошибалась.
— Ну это не беда, все люди ошибаются. Главное, в нужный час понять, когда и где ты ошибся.
Попрощавшись со всеми, мы с Павлом покинули особняк и поехали к его дому. Доезжать до него мы не стали, не будучи уверены, что за домом не следят. Оставив машину в соседнем дворе, я просто направила Павла в дом, вручив ему записку для хозяйки, чтобы та меня не беспокоила. И тут же последовала за ним, тщательно осматриваясь по сторонам. Вроде бы все было чисто.
Павел достиг дома, зашел в него и некоторое время пребывал там. Затем, как мы и условились, он вновь вышел и медленной походкой поплелся к остановке. Я шла буквально по пятам, боясь пропустить хоть одного человека, где-то прячущегося или крадущегося, но пока никого не замечала. Совершенно без приключений Паша дошел до остановки и сел в подошедший вскоре автобус. Я же запрыгнула в свою верную «девятку» и направилась следом.
Через пару остановок мальчик вышел, немного походил по парку, но так и не дождавшись, чтобы к нему кто-то подошел, снова поехал на автобусе, теперь уже в центр города. Побродив и там, Павел явно устал, так как без цели кататься по городу, ничего не делая, действительно утомительно. Пришлось догнать его и, пройдя мимо, бросить:
— Давай-ка на работу, может, там тебя ждут.
Паша меня понял и сразу же поспешил выполнить, что было сказано. Он поймал маршрутку и, сев в нее, покатил к своей автомастерской.
В нужном месте Павел вышел и медленным шагом поплелся внутрь. Мне пришлось отогнать машину подальше, чтобы она не слишком бросалась в глаза, и вернуться назад. Тут-то я и увидела кое-что интересное: один из тех парней, что работали в мастерской, — я его видела в тот раз, когда разыскивала Пашу, вышел из здания и направился к телефону-автомату, находившемуся поблизости от меня. Я приостановилась, шестым чувством ощущая, что просто должна это сделать.
Мужик, ничего не подозревая, так как я делала вид, будто что-то высматриваю в витрине стоящего рядом киоска, снял трубку, набрал номер и стал ждать. Когда на противоположном конце провода кто-то откликнулся, он кашлянул и сказал:
— Виталий, это Жора. Ты знаешь, здесь Пашка объявился.
Выслушав ответ, мужик повесил трубку и, насвистывая, пошел назад в мастерскую.
Так-так, значит, Дубровин подкупил этого парня, чтобы он доложил ему, когда мальчишка появится на работе. Хитро придумано, и самому трудиться не нужно, разыскивая жертву. Но только и мы не лыком шиты.
Зная, что Виталию потребуется какое-то время, чтобы сюда добраться, я отыскала себе местечко для засады получше — за большим контейнером — и спряталась там. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец к автомастерской подъехала машина, и из нее вышел мужчина, в котором легко угадывался тот самый блондин с видеозаписи.
Ага, птичка прилетела.
Выскочив из своей засады, я поспешила внутрь мастерской, предчувствуя, что там сейчас начнется самое интересное. Как только вошла, я увидела, что Виталий зажал парня у стены. Остальных работников, как ни странно, в помещении не наблюдалось, за исключением того, который звонил, но подкупленный Жора равнодушно копался в чьей-то машине, ни во что не вмешиваясь.
Я хотела было окрикнуть Виталия, но тут увидела, что Павел вытащил мой пистолет-зажигалку и направил его на Дубровина. Тот застыл на месте и пока не двигался. Не давая мужчине одуматься, я тихо подкралась к нему сзади и приставила к его спине еще и свой пистолет.
— Ну вот мы вас и нашли, ненаглядный вы наш отравитель, — прошипела я ему прямо в ухо.
И тут сзади на меня кто-то навалился. На пару мгновений я была ошарашена, и меня успели оттащить немного назад, но я быстро пришла в себя и вновь взяла ситуацию в свои руки, со всей мочи ударив нападающего локтем в живот, для порядка добавив ему еще и ногой в пах. Жора, а это был именно он, скорчился от боли, сложившись пополам.
Я быстро обернулась и увидела, что Дубровин успел за время нашей с Жорой маленькой потасовки отскочить за автомашину и теперь боялся высунуться из-за нее, чтобы не получить пулю в лоб. Он оказался в ловушке — помещение было небольшим, одна дверь находилась позади меня, а вторая — позади Павла. Я подмигнула парнишке, и мы принялись с обеих сторон обходить машину.
— Давай без шуток, Дубровин! — крикнула я, надеясь, что у того хватит ума сдаться. — Тебе все равно некуда деваться.
— А чего мне скрываться? — раздался голос. — Я ничего дурного не делал, это вы вдруг кинулись на меня. Да еще с оружием. К тому же избили моего знакомого.
Значит, решил перебросить вину на меня с Павлом: ничего, мол, не знаю, ничего не видел, никого не убивал. Тьфу. Тоже мне, мужчина.
— Ну раз ты такой хороший, так выходи, я тебя не трону, — отозвалась я, принимая его правила игры.
— Ага, щас, как же! — отозвался Виталик. — Откуда я знаю, кто ты такая.
— А я тебе свое удостоверение покажу, — нажимала я. — Или ты бумажкам не веришь?
На минуту воцарилось молчание. Дубровин наверняка прикидывал, удастся ему смыться или нет, и, решив, что все выходы заблокированы, а против оружия лучше не переть, медленно поднял руки и вышел из-за машины.
— Ну вот так бы давно, — обрадовалась я и направилась к нему.
Следом подоспел Павел и, осмотрев внимательно Дубровина, сказал:
— Да, это тот самый.
— Что тот самый? Ты чего на меня наговариваешь? — сверкнул в его сторону взглядом Виталий, руки которого я уже успела сцепить наручниками. — Кого вы тут ко мне подослали?
— У, гнида! — неожиданно разозлился мальчишка и пнул Дубровина ногой по колену. — Что, думал меня замочить, да не вышло?
В глазах мужчины мелькнула злость, но он быстро придал своему лицу выражение недоумения и продолжил старую песню:
— Да чего ты на меня накинулся? Что я сделал-то?
— Тебе напомнить? — полюбопытствовала я и стала пересказывать ему все, что уже знала.
По окончании моего изложения парень усмехнулся и вдруг сказал:
— Так, значит, он ее все же убил.
— Кто он? — спросила я, понимая, что этот тип сейчас на все пойдет, чтобы только отмазаться.
— Кто-кто… Михаил Зимлиницин, кто ж еще… Он же благодаря мадам Россовой в тюрягу на целую десятку закатил.
— Вот интересно, — пожала плечами я. — А твой друган утверждает, что он-то как раз ничего и не делал. Да и видели-то в доме все равно тебя.
Теперь Дубровин просто озверел и принялся кричать, пиная все вокруг ногами, отчего Павел даже отскочил в сторону.
— У, гнида, сволочь паршивая! — орал он. — Так ведь Мишка мне порошок дал, чтоб я той даме его в шампанское подсыпал, а теперь отнекивается. Тварь гнилая, скотина… — далее последовал поток непечатной лексики, самым приличным из которого было слово «ублюдок».
Я выждала, когда стихнет, и как ни в чем не бывало спросила:
— Так зачем же ты тот порошок брал, коли знал, что друган твой отомстить хочет? А? Или глуп настолько? Сам себя и подставил — убийца ведь ты.
— Да он же сказал, что это снотворное, — после очередной ругани сказал Дубровин. — Он мне еще распинался, что было бы неплохо ее разыграть: мадам усыпить, а потом трахнуть обеих ее дочерей темной ночкой, чтоб знала, как с невиновными людьми поступать. Так что я не в курсе всего случившегося: уговор был, что я просто снотворного добавляю.
— Ну надо же, как все складненько выходит! — начинала злиться я. — Ты не убивал, он не убивал, никто не убивал. А Россова мертва. Может, я ее, по-вашему, грохнула?
— А че, может, и ты, — презрительно глянув на меня, вдруг спокойно произнес Дубровин. — И теперь ищешь, на кого бы свалить.
Это было уже сверх меры, и я, слегка откинувшись корпусом назад, со всего маху врезала наглому типу по роже. Из его носа тут же ручейком потекла кровь.
— Стерва! — пытаясь утереть ее сцепленными руками, гавкнул Дубровин.
— Может быть, но зато своих не подставляю и на других собственную вину не валю, — произнесла я. — Хватит бакланить — чеши в машину.
Посадив Дубровина на заднее сиденье, а рядом с собой Павла, я велела мальчишке, державшему в руке пистолет, присматривать за пленником, и направилась к своей второй, конспиративной квартире, которая что-то уж слишком давно у меня пустовала. Правда, мы иногда собирались в ней с Кирьяновым, чтобы что-то обсудить или решить по делу, но это было далеко не вчера. Сейчас же данное местечко представлялось мне наиболее удобным для того, чтобы оставить в нем одного подозреваемого, а затем добыть другого и свести их наконец вместе. Иначе они по отдельности меня совершенно запутают. А так есть надежда, что молодчики друг на друга ополчатся и мне в конце-то концов удастся выяснить, кто организовал и кто совершил убийство.
Впрочем, Дубровина я могла засадить, сдав милиции, уже и сейчас, так как в доме он был, что запечатлела видеокамера, с двумя бокалами шампанского в руках по нему разгуливал. И Павел видел его в комнате у Россовой, так что для обвинения вполне достаточно. Но мне было мало — я хотела понять: кто, зачем и почему убил Инну Андреевну. И как вообще все происходило. Если я этого не узнаю, то просто перестану саму себя уважать. Нет уж, лучше разобраться со всем, и поскорее.
* * *
Доехав до своей второй квартиры, я затащила в нее слегка упирающегося Дубровина, всю дорогу твердившего, что у меня нет права так с ним поступать, и даже один раз попытавшегося ударить меня сцепленными наручниками руками по голове. Сделать этого ему, правда, не удалось, так как я постоянно наблюдала за ним в зеркальце, не слишком надеясь на Павла, то и дело отводившего взгляд в сторону от Виталия, словно он чувствовал себя в чем-то виноватым.
И вот теперь мы все трое были у меня в квартире. Я послала Павла на кухню, чтобы он сделал кофе, сама тем временем прицепила Дубровина наручниками к батарее, да так, чтобы выбраться у него не было никакой возможности. Затем на всякий случай установила в комнате на стене подслушивающее устройство и потом перевела туда Виталия, объяснив свое решение тем, что тут нет окна — давно заставила его шкафом, а значит, ему будет сложнее сбежать, если задумает. Дубровин на мое сообщение буркнул:
— За кого вы меня принимаете? Можно подумать, мне это надо.
Я ничего не ответила и вышла. Теперь можно было вздохнуть чуть спокойнее.
Быстро выпив приготовленный Павлом кофе, я дала парню указание строжайше следить за пленником, предварительно, конечно, заперев комнату, чтобы сам мальчик не имел возможности туда войти, и вернулась в машину. Теперь мне нужно было найти Зимлиницина. Я решила, что он должен быть еще на работе. Туда и отправилась.
Как назло, ближе к вечеру на улице становилось все жарче, а в салоне моей «девяточки», раскалившейся на солнцепеке, и вовсе стояла невыносимая духота. Я пооткрывала все окна, но это мало помогало, пришлось тормознуть возле магазинчика и запастись бутылкой холодной минеральной воды. Правда, холодной она вряд ли долго останется, так как температура воздуха в машине, даже в тех местах, куда не доставали прямые лучи солнца, весьма сильно отличалась от температуры холодильника.
Добравшись кое-как, изнуренная пеклом, до места работы Михаила — компании по перевозке грузов в другие города, — я поинтересовалась у секретарши, где найти Зимлиницина. Та подумала, а потом указала место, где сейчас шла загрузка какого-то контейнера и где он как раз должен был находиться.
Я вышла из главного офиса и направилась туда. И в самом деле там стоял огромный «КамАЗ», в контейнер которого мужчины в одинаковой форме таскали какие-то ящики. Я притормозила одного из рабочих и задала тот же самый вопрос, что и секретарше. Мужик подумал-подумал, а потом выдал:
— Да я тут, честно говоря, пока никого не знаю, третий день только работаю.
«Не знает, а чего думал тогда, балбес!» — немного рассердилась я и спросила другого парня. Тот оказался на предприятии не новичком и показал на здание не то склада, не то цеха, пояснив, что Михаил там, внутри, следит за погрузкой и считает ящики.
Я вошла в помещение, освещенное настолько тусклыми лампами, что почти ничего невозможно было там как следует рассмотреть, и стала искать Михаила. Он попался мне почти сразу, так как стоял недалеко от двери, что-то записывая на листок.
— Миша, я могу вас отвлечь? — поинтересовалась я, подходя сзади.
Зимлиницин обернулся и очень удивился, увидев меня:
— Что? Что опять случилось?
— Да не бойтесь вы так, я вас арестовывать не собираюсь, — пояснила я. — Просто задам пару вопросов. Так вы скоро освободитесь?
— Минут через двадцать, не раньше.
— Хорошо, тогда я подожду вас на улице, — ответила я и поспешила выйти из склада.
На улице я спряталась в тень дерева и задумалась.
Интересно, замешан ли в убийстве Михаил? Он вроде бы продолжает преспокойненько работать, из города не убежал, хотя возможность такая у него была. И ведь знал, что я ищу его друга. Что же все-таки происходит? Как-то концы в этом деле между собой не вяжутся. Ладно, подожду еще немного, а там будет видно.
Появился Михаил, теперь уже без бумаг в руках, и, подойдя ко мне, сразу спросил:
— Так что вы хотели узнать?
— Не совсем узнать. Я бы хотела, чтобы вы со мной немного прокатились, у меня для вас сюрприз, — ответила я, хитро на него взглянув.
Михаила передернуло:
— Какой еще сюрприз? Нельзя, что ли, прямо все сказать? Вечно какие-то тайны нужны.
— А разве вы не желаете знать, кто убил Россову и свалил вину на вас? — спросила я.
— Ну, желаю, — не совсем уверенно произнес Зимлиницин.
— Вот и я желаю. А для этого мне нужно, чтобы вы сейчас съездили со мной в одно место. Так вы едете?
Михаил боязливо помялся на месте, подумал и наконец решился. Мы вышли за ворота, сели в мою машину и поехали. Впереди меня ждала развязка, и я это чувствовала каждой клеточкой своего тела.
Так как мне не терпелось поскорее завершить расследование, до моей квартиры мы добрались гораздо быстрее, чем я ехала до места работы Зимлиницина. Когда я открыла входную дверь, Михаил замер на пороге, боясь проходить далее, так как не знал, что его там ожидает. Пришлось слегка подтолкнуть его и попросить следовать за мной.
Я завела Михаила в ту комнату, где сидел на полу прикованный Дубровин, и, отойдя в сторону, стала следить за реакцией обоих. Мужчины молчали, лишь пристально и не совсем дружелюбно рассматривая друг друга. Виталий начал разговор первым.
— Ну что, привели заказчика, теперь рады? — спросил он меня.
Я молчала, предоставив бывшим однокашникам возможность самим между собой разобраться. Но Михаил тоже молчал. Тогда я решила предпринять другой ход и, обратившись к обоим, произнесла:
— Ну, вы тут побеседуйте пока, подумайте, во что ввязались, а я через пару минут принесу кофе, вы мне все и расскажете. Я на это надеюсь, конечно.
Я, конечно, сильно рисковала, оставляя мужчин наедине. Ведь они вполне могли либо объединиться и накинуться на меня, либо поубивать друг друга. Но и в том, и в другом случае они мало чего добились бы, а лишь навлекли бы на себя еще большее подозрение. Парни должны были это понимать, а потому я не думала, что произойдет подобное. А вот поговорить друг с другом они явно захотят.
Я и в самом деле вышла, закрыв за ними дверь на ключ, и сразу же направилась к «приемнику» — устройству, на который «жучок» будет транслировать все сказанное моими «гостями». Павел, мучимый бездельем, поплелся следом за мной, и я не стала его прогонять.
Сев возле «приемника», я включила внешний динамик и вся превратилась в слух.
— Ну че уставился, гнида? — спросил Виталий. — Подставить, значит, меня решил? А еще друг называется… За что ж ты так меня ненавидишь-то, а? Может, за Верку?
— Что за чушь ты несешь? — откликнулся Михаил. — Ничего я тебя не подставлял. Сам не знаю, как все получилось.
— Не знаешь? — воскликнул Дубровин. — Эх, если б мои руки были свободны, я б тебе напомнил, что когда было, сволочь ты недорезанная. Видно, мало тебя в тюряге гнобили, мало.
— Да не подставлял я тебя, Христом-богом клянусь! — не унимался Зимлиницин. — Я тебе точно средство от запора дал, не вру.
— Ага, что ж, по-твоему, от твоего средства у нее такой сильный запор был, что она умерла, а потом цианид в желудке откопали, да? А я теперь по твоей милости тоже лет так на десять загреметь должен.
— Ничего не понимаю, — Михаил занервничал и вроде как стал ходить по комнате взад-вперед. — Я точно помню, что в коробке той средство от запора лежало, мы его с Веркой вместе в аптеке брали. Не мог же его кто-то замени…
В комнате воцарилась тишина, и через минуту в дверь громко затарабанили. Я побежала туда, испугавшись, что Михаил разнесет мне квартиру, и тут же открыла. Зимлиницин буквально набросился на меня:
— Она, она все это учинила, точно она! Я ей тогда баночку вручил, чтоб Виталику отдала! Кроме нее, никто ее в руки не брал!
— Кто передавал? Кому? — делала я вид, что ничего не понимаю, хотя уже начала догадываться, что к чему. — Давайте все по порядку.
— Верка, она это все устроила! — возбужденно выкрикивал Михаил, а Дубровин лишь удивленно смотрел на него.
— С чего вы взяли-то? — вновь спросила я Мишу. — Говорите по порядку.
И Михаил начал рассказывать.
— Я когда в тюрьме был, Верка мне все туда письма слала, что еще не забыла, что ждет, любит. Я по ней с ума сходил тогда, боготворил просто, так как не отказалась от меня, а я ведь ее бросил ради Катьки Россовой.
— Стерва, — встрял Виталий, скрипя зубами. — Значит, она и тебе писала, и меня тем временем обхаживала.
— Как это? — удивился Миша.
— А так, спали мы с ней все эти десять лет! — рявкнул Дубровин.
Зимлиницин позеленел, но справился с собой и продолжил, правда, теперь уже тише:
— Так вот, как только я из тюрьмы-то вышел, она меня встретила, к себе привезла. Ну сначала все вроде бы нормально было, а потом она вдруг стала разговор о старом заводить: мол, неужто я не отплачу той стерве, что нам обоим жизнь покалечила? Я было отпирался, что не хочу вновь за решетку попадать, а Верка ни в какую не унималась. Уверяла, что убивать необязательно, можно ведь и подгадить хорошенько, она даже придумала как. Ну я в конце концов сдался, решив выслушать, что она предлагает.
— Ага, предложила — меня на этот раз упечь, гадюка! — вновь не выдержал Дубровин. — Нет, и что я ей такого плохого-то сделал, что она на меня все свалила?
— Подожди ты, и до тебя очередь рассказывать дойдет, — остановила я его и вновь уставилась на Михаила.
Тот снова заговорил:
— Так вот, тогда-то она и сказала, что знает о готовящейся в особняке презентации сигарет, что придет много гостей. В общем, было бы, мол, очень даже неплохо, если б в это самое время у хозяйки дома начался такой жуткий понос, что она про все бы на свете забыла. А мы бы повеселились, тем более что и делать-то особенно ничего не нужно.
— Пропоносилась… вусмерть… — чуть тише вставил Виталий.
Михаил сделал вид, что не слышал, продолжив:
— Ну я так и так прикинул — и правда, ничего незаконного вроде нет, посадить не за что. Да к тому же злость-то еще осталась, хотелось мадам Россовой гадость сделать, отомстить, вот я и согласился. Мы вместе сходили в аптеку, купили лекарство от запора. Ну ей и отдал на хранение, чтоб не забыть, куда сунул. Потом Вера Виталика где-то нашла, ну и упросила его помочь, не знаю уж как.
— А я тебе расскажу, как, — обрадовавшись, что ему наконец дали открыть рот, начал Виталий. — Она мне объяснила, что мы должны тебе помочь, коли друзья, тем более что твоей душеньке наверняка будет тяжело узнать, что она тебя бросить решила и ко мне переметнуться. А так, мол, Михаил поймет, что я ему настоящий друг и ради дружбы на такое готов. Как было не согласиться?
Бывшие друзья враждебно уставились друг на друга, каждый из них словно собирался превратить в пепел сидящего напротив. Потом Виталий усмехнулся и, гордо вскинув голову, произнес:
— Обоих нас с тобой Верка, стерва, провела, не знаю уж, правда, зачем. Если кого одного упечь надо было, чтоб не мешал, еще б куда ни шло, так она нас двоих соучастниками сделала. Вот тебе и любовь до гроба.
Мужчины затихли, задумавшись. Я тоже размышляла, тем более что теперь было о чем.
По словам обоих, получалось, что средство от запора подменила на цианид Вера. Она же и склянку ту до презентации хранила, и сама же ее Виталику передавала. Только вот непонятно, для чего она все это делала? Чтобы вину свалили на Зимлиницина и вновь его упекли? Тогда зачем было из тюрьмы его ждать? Или она, напротив, надеялась, что на Михаила никто не подумает, и желала убрать с дороги второго любовника — Дубровина? Что же все-таки нужно было Вере? А может, парни сейчас мне врут, сговорившись еще раньше свалить вину на свою надоевшую обоим подружку? Такую версию тоже отрицать нельзя.
В моей голове носился целый рой вопросов, но дать ответ ни на один из них я пока не могла, явно не хватало фактов. К тому же мне начинало казаться, что у самой Веры были какие-то счеты с Россовой, вот она и решила воспользоваться помощью этих двоих.
«А ведь и в самом деле… — неожиданно встрепенулась я. — Почему я до сих пор не задумывалась о возможности связи Инны Андреевны Россовой с Верой? Вдруг суть преступления заключена именно здесь, в их, неизвестных мне пока, взаимоотношениях?»
И я сразу начала прикидывать, как действовать далее. Я прекрасно понимала, что Вера не так уж проста, как желает казаться, а потому вряд ли пожелает в чем-то признаться, если я захочу с ней поговорить. И в то же время мне позарез было необходимо выяснить, почему она все это затеяла, да еще впутала в такую некрасивую историю обоих своих кавалеров.
А пока нужно решать, что делать с двумя, вернее — даже с тремя мужчинами, находящимися сейчас в моей квартире? Не прицеплять же их всех наручниками к батареям? Так ведь и без отопления ненароком остаться можно.
В конце концов, чуточку поразмышляв, я пришла к выводу, что самым лучшим решением будет просто отпустить Дубровина и Зимлиницина и просто последовать за ними, наблюдая, какие последуют действия с их стороны дальше.
Они сами отыщут Веру, если, конечно, не наврали мне только что, и попытаются с ней расквитаться. Если же наврали, соберутся улизнуть из города, что тоже выдаст их. Правда, Вера-то теперь уж точно куда-нибудь спряталась, да и братца ее, наверное, тоже днем с огнем не найдешь. Жаль, Киря не мог подержать моих арестантов подольше. Но его понять можно: отдел милиции — не частная тюрьма для задержанных по подозрению Тани Ивановой.
Вера прекрасно знает, что, поймав Виталия и Михаила, милиция рано или поздно захочет побеседовать и с ней. Поэтому и попытается скрыться понадежнее. А вот если я сейчас отпущу Дубровина и Зимлиницина, они из-под земли ее достанут, не простят «подружке» такой подставы. К тому же если они действовали заодно, то план дальнейших действий должен исходить именно от Веры, как наиболее хитрой из троицы.
Приняв решение доверить кару рукам тех, кто пострадал, я без промедления вышла из комнаты и стала звонить Кирьянову.
— Что стряслось? — было первым, что он спросил.
— Ничего особенного. Как всегда, требуется твоя помощь, — отозвалась я.
— Опять чей-то адрес нужно отыскать?
— Нет, — улыбнулась я, — теперь уже просто последить кое за кем, чтобы выяснить окончательно, кто убийца. А если потребуется, то и взять его во время признания.
— Просто… Все у тебя как-то уж слишком просто, Татьяна, — усмехнулся Киря. — Это простое дельце, случаем, не связано с убийством Россовой?
— Мог бы и не спрашивать, — сделав обиженный голосок, произнесла я. — Ну так что, не желаешь помочь?
Киря на пару минут замолк, потом громко кашлянул и ответил:
— Ладно, сейчас приеду, а там придумаем.
Я повесила трубку и собралась вернуться к своим «мальчикам». Но еще не дойдя до двери, услышала за ней какой-то крик и бубнение. Как оказалось, Дубровин, воспользовавшись тем, что Павел оказался заперт с ним в одной комнате — я в своих раздумьях даже не заметила, когда парень туда вошел, — стал наезжать на него, как на единственного свидетеля, видевшего его на месте преступления. Он во весь голос горланил:
— Все ты, сучонок, виноват! Эх, зря я тебя еще в саду возле дома мадам не прирезал, меньше б хлопот было.
— Да я-то при чем? — пытался отпереться испуганный Паша. — Вы сами эту кашу заварили, вот и расхлебывайте.
— Ой, да батеньки, как мы, оказывается, говорить-то умеем, — снизив голос, прошипел Дубровин. — Не будь на мне сейчас наручников, никакая дамочка б тебя не спасла.
В этот момент я и появилась, решив прекратить наезды Дубровина на Павла. Зайдя в комнату, я обнаружила, что Зимлиницин сидит в стороне на подоконнике, обхватив свою голову руками, и совершенно не вмешивается в происходящее. Казалось даже, что он вот-вот заплачет.
Я призадумалась. А стоит ли сажать обоих мужиков за решетку после того, как главная виновница окажется там? Или уж предоставить им полную свободу? Пока это еще было в моих руках.
Я пристально посмотрела на мужчин. Михаил отсидел немалый срок, да еще ни за что. Теперь у него вновь появилась работа, надежда на лучшее. Если он сядет повторно, его жизнь сломается на сей раз навсегда. Мне стало его по-настоящему жалко, ведь он еще молод, тридцати нет. Что же касается Дубровина, то он хоть и был еще тем ловеласом, способным на злые шутки, но в данном случае всего-навсего попался в хитро расставленные коварной женщиной сети.
«Нет, не могу я позволить поломать их судьбы, тем более если выяснится, что виновница действительно Вера», — пришла я к такому выводу.
— Ну ладно, мальчики, пошутили, и хватит, — сказала я вслух, рассматривая всех троих. — Раз уж вы эту игру затеяли, придется вам ее и заканчивать.
Мои «гости» сразу насторожились, но спросить ни о чем не решались, понимая, что я приняла решение и от них уже ничего не зависит.
— Что думаете делать и как дальше жить? — неожиданно и как бы вовсе не в тему спросила я.
— В каком смысле? — очнулся Михаил, явно почувствовав, что не все так безнадежно, как ему показалось с самого начала. — Вы что, нас отпускаете?
— Пока еще нет. Но вы же небось сами понимаете: для того чтобы вас посадить, у меня должны быть какие-то доказательства. А их пока нет, — ответила я, действуя по намеченному плану, но пока не давая им знать об имеющейся у меня пленке с записью разговора. Правда, на следующей фразе в моем голосе зазвучала легкая угроза: — Впрочем, они могут и не появиться, но только в том случае, если мне удастся припереть к стенке вашу Веруньку, а также если ваши дальнейшие планы меня устроят и я сочту их не слишком отрицательными.
Мужчины замолкли чуть ли не с открытыми ртами, совершенно не ожидая такого поворота событий. Потом наконец Виталий пришел в себя и, не глядя мне в глаза, произнес:
— Да какие тут могут быть планы? Свалю за бугор, да и дело с концом.
Я пристально взглянула на него и по нервно движущимся желвакам поняла: Виталий едва сдерживается, чтобы не поведать о том, что сначала он кое-кому долг вернет, а потом уж подумает, как жить дальше.
«Значит, правильно я на его счет подумала, — обрадовалась я, — не оставит он Верку в покое, пока не выяснит всего. Очень даже замечательно».
Выслушав недлинное разъяснение Виталия, я перевела взгляд на слегка приободрившегося Михаила, и тот сразу ответил:
— К матери уеду, в деревню. Там у нее глушь такая… — а потом добавил: — Отдохнуть мне надо от городских забав, нервишки подлечить.
От меня не ускользнул осуждающий взгляд, который в тот момент Дубровин бросил на своего, теперь уже бывшего, друга, но словам Зимлиницина я все же поверила.
— Ну вот и отлично, — произнесла я, когда все смолкли. — Лучшего и я бы придумать не могла. Ну а раз уж так все хорошо складывается, не выпить ли нам кофейку, а тем временем хоть что-нибудь вспомнить.
— Что, например? — непонимающе уставился на меня Дубровин.
— Ну как же… Что-нибудь из прошлой жизни вашей Веры. А то пока мотив для убийства у нее отсутствует. Но ведь вы-то должны знать, для чего ей понадобилось все устраивать, за что она так ненавидела Россову.
Я хитро подмигнула и вышла, оставив дверь незапертой. Как ни странно, но Михаил последовал за мной, а когда я принялась доставать чашки, тихо сказал:
— Я, конечно, не в свои дела лезу, но… Вы уверены в том, что правильно поступаете?
— Относительно чего? — даже не повернувшись, бросила я. — Того, что отпускаю вас восвояси?
— Отчасти. Я ведь Виталика давно знаю, он это дело так не оставит, наверняка Верку прирежет сперва, а уж потом смоется. Он ведь вспыльчивый очень, сначала делает, а потом думает.
— Ну так у него ж своя голова есть, что мне-то о нем печься, — повернулась я к Михаилу. — Не пойму я что-то вас совсем.
Михаил потупил взор и с пару минут помялся на месте. И лишь потом сказал:
— Жалко мне его. Я ни за что отсидел, а теперь и он из-за стервы Верки вынужден будет ту же практику пройти.
— А что ж вы так за себя не боитесь? — допытывалась я. — Он ведь вроде как с вашей невестой знался.
Михаил взял в руки чашку с уже налитым в нее кофе и отхлебнул. Потом добавил:
— Мне уже терять нечего. Коль еще раз попаду, знать, судьба моя такая, а Виталик мне все-таки друг, хоть сейчас мы и в обиде обоюдно за многое.
Я ничего не сказала, поняв, что этот человек сохранил тонкую душу, хоть и побитую жестоко, но еще не почерневшую. Все же кое-что мешало мне почувствовать себя окончательно спокойной. Я знала, что именно, но пока не желала себе в этом признаваться: не в моем характере было потакать преступникам.
«А впрочем, была не была! — неожиданно решила я. — Не оправдает моих надежд, значит, сам себе петлю на шею накинет, а коли умно поступит, может, и проживет остаток дней своих спокойно».
Я окликнула уже уходящего Михаила. Он обернулся.
— Могу я дать тебе один совет?
Зимлиницин кивнул, продолжая вопросительно смотреть на меня, и я добавила:
— Сразу как выйдешь отсюда, лови такси и дуй в свою деревню, если, конечно, хочешь остаться на свободе. Не уедешь… твое личное дело. Более помогать не стану.
Михаил благодарно кивнул мне и, не сказав ни слова, вышел. Я осталась дожидаться Кирьянова.
