Книга: Никаких следов
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

Спалось мне отвратительно даже при открытых окнах и двери балкона. Стояла такая жара, что не спасал даже кувшин с ледяной водой, которым я предусмотрительно запаслась. Вентилятор работал на полную мощность, впустую перегоняя сухой воздух, мокрая простыня высохла за полчаса. Я испробовала все мыслимые и немыслимые способы в борьбе с жарой, но ничего не помогало, и я провела ночь в страшной утомительной полудреме. Борьба продолжалась до трех часов ночи, но, несмотря ни на что, жара победила, и остаток ночи я проворочалась в постели, думая только о том, когда наконец наступит утро…
Утро наступило именно в тот миг, когда я совсем отчаялась и в моей голове постепенно стала утверждаться мысль, что эта безумная душная ночь не кончится никогда. Не в силах дольше мучиться в постели, я приняла прохладный душ, допила остатки холодной воды из кувшина и пошла на кухню, чтобы перекусить чего-нибудь легкого.
Вчера, возвращаясь домой, я купила несколько стаканчиков пломбира и сейчас с удовольствием расправилась с ним. За мороженым, урегулировавшим мой температурный баланс, последовала чашка крепкого кофе — он помог мне проснуться.
Пломбир кончился, и я, с сожалением облизав ложку, уселась возле открытого окна и закурила. На улице было еще темно, только на восходе появилась робкая полоса света, из которой скоро взойдет солнце. Деревья стояли неподвижно, листья словно застыли, воздух казался плотным и словно давил на меня со всех сторон. Какой-то ранний прохожий шел по тротуару с бутылкой газированной воды — он тоже страдал от жары. Я с грустью подумала о том, какое же днем будет пекло, если даже утро не принесло с собой хоть немного прохлады.
Вдруг вдали раздался шум мотора, и я с надеждой стала выглядывать машину. Мне почему-то казалось, что это обязательно должна быть поливочная машина… Через несколько минут мои надежды полностью оправдались — мимо моего дома проехал здоровенный грузовик, обливая все вокруг огромными струями воды. На мгновение я подумала: вот оно, блаженство! Пыль улеглась, и мне даже показалось, что в лицо полетели брызги воды, но, как только грузовик миновал дом и брызги улеглись, над улицей встал настоящий туман. Вода, испаряясь на раскаленном асфальте, превратилась в удушливое марево. Настроение, так успешно поднятое ожиданием поливочной машины, снова упало до нуля. Я быстро закрыла окно и соскочила с подоконника…
На улице уже было совсем светло, когда я, одевшись в самую легкую свою рубашку и джинсы, решила сходить в магазин и пополнить запас прохладительных напитков. Вдруг зазвонил телефон, подключенный мной сразу после завтрака.
— Здравствуй, Таня, — раздался в трубке знакомый голос, — я тебя не разбудила?
— Разбудила бы, если бы мне удалось вчера уснуть, — я поморщилась при воспоминании о прошедшей ночи, — ты по делу, Наташа?
— Конечно, по делу. Открылись новые факты в деле Кузнецовой, я подумала, что тебе будет интересно, — у Астаховой был голос заговорщицы.
— Мне-то интересно, но ведь это служебная информация, и тебе может влететь, Наташенька, — я решила немного ей подыграть.
— Но ведь мы никому не скажем, правда?!
— Конечно, не скажем! — И добавила уже другим голосом: — Ну, давай выкладывай побыстрее, что там у тебя приключилось.
— Во-первых, я выяснила, что Константин Зайцев отлучался с работы в день убийства как раз за несколько минут до убийства…
— Положим, об этом я знаю уже давно, — я не удержалась и перебила Наталью, — но что это доказывает? Того времени, что он отсутствовал на работе, едва хватило бы, чтобы добежать до дома Нади.
— Ах вот, значит, как дела обстоят! По-моему, это просто бессовестно с твоей стороны! Если ты что-то узнала, то могла бы сообщить об этом мне.
— Извини, Наташенька, я как раз собиралась это сделать, ты меня опередила, — я поняла свою ошибку и попыталась поскорее загладить вину.
— Ладно, и без тебя управились! Так вот, во-вторых, на его одежде обнаружены следы крови, которая несомненно принадлежит Наде. Кровь обнаружена на манжете правого рукава рубашки и…
— А это…
— Подожди, не перебивай! — Наталья была явно довольна собой. — И последнее. Вчера вечером эксперты дали свое заключение по орудию убийства.
Наташа сделала многозначительную паузу в ожидании моей реакции. Но я не сказала ни слова, и она продолжила:
— На нем обнаружено несколько отпечатков пальцев. Почти все сильно смазаны и идентификации не поддаются, но один распознать удалось. Это отпечаток большого пальца правой руки Константина Зайцева. И еще, хотя это, конечно, не самое главное, расположение отпечатка говорит о том, что положение руки было абсолютно неудобно для того, кто хотел воспользоваться зажигалкой по назначению. Эксперты утверждают, что тогда обязательно остаются следы смещения пальца по поверхности и отпечатки на кнопке зажигалки. — Произнеся этот спич, Наташа с облегчением перевела дух. — Ну и как тебе это?!
— Не знаю, по-моему, все это ерунда.
— Как ерунда?!! Да ты что?! Ведь это полное основание для ареста! Как ты не поймешь?!
— Так ерунда. Да любой адвокат за две минуты не оставит на твоем основании для ареста камня на камне.
— Ох уж эти мне адвокаты! — простонала в трубку Наташа. — Но почему ты так думаешь, уж не потому ли, что он твой клиент?
— Нет, как раз наоборот. — Разговор обещал затянуться, и я села в кресло и закурила.
— Как так наоборот?! — В голосе Наташи послышалось удивление.
— А вот так! Когда я узнала, что Зайцев выходил из офиса в день убийства, это сразу вызвало у меня подозрения, и теперь, после всего того, что ты мне сказала, они никуда не делись, но пойми, Наташа, ведь все найденные тобой улики вписываются в картину, которую нарисовал Зайцев.
— Каким же это образом вписываются, хотела бы я знать? — Она явно начинала нервничать.
Мне это не понравилось, и я решила разрядить обстановку. Наташу я знаю давно. Если ее надо успокоить, то надо все делать для того, чтобы обычного человека разозлить. У нее включался какой-то внутренний суперупрямый механизм, всегда действующий наоборот. А вот если бы я попыталась сказать ей что-то типа: «Ну что ты так волнуешься, Наташенька, успокойся и послушай меня», — она тут же разразилась бы воплями вроде: «Да я и так спокойна! Что ты меня достаешь?!» — и полностью утратила бы присутствие духа. Поэтому я вздохнула поглубже и крикнула в трубку:
— Наташа, ты тупа, как постельный клоп! Да тебе не в милиции работать, а пустыню пылесосить надо!
— А что это ты орешь на меня? Если есть что сказать — говори толком, — неожиданно спокойным голосом ответила Наташа.
Я поздравила себя с тем, что я не только неплохой детектив, но еще и приличный психолог-любитель.
— Ну так слушай, — зажав трубку между плечом и ухом, я пыталась отыскать в баре недопитую бутылку белого вина — раз уж мой поход за лимонадом откладывается, то рюмочка белого вина мне не помешает, — отвечаю по пунктам.
Во-первых, Зайцев ушел с работы и отсутствовал минут пятнадцать, не больше. Как уже говорила, этого времени ему хватило бы только на то, чтобы почти бегом добраться до дома Кузнецовой и вернуться обратно, нигде не задерживаясь. А ведь он успел еще купить сигарет себе и своему сослуживцу. Кстати, я специально узнала, они курят разные марки, так что отдать ему заранее заготовленную пачку он не мог. С этим все.
Теперь пункт второй — кровь на рукаве. Он мог испачкать его, когда обнаружил труп вместе с Надиной мамой. И ничего странного, что он не упомянул об этом в своих показаниях, он просто мог этого не заметить. Я почти уверена, что если вы осмотрите одежду Ольги Петровны Кузнецовой, ту, в которой она была в день убийства, то, несомненно, обнаружите такие же следы крови. Кстати и не только на рубашке или кофте, но и на ботинках и брюках. Ведь ты же мне сама говорила, что там была лужа крови. Все-таки Наде разбили череп. Так что, как видишь, вторая улика тоже ничего не стоит, иначе придется признать, что Ольга Петровна была соучастницей убийства собственной дочери.
Теперь третья улика — отпечаток на зажигалке. Ты, точно так же, как и я, знаешь, что Костя часто бывал у Нади, значит, разумно предположить, что он неоднократно пользовался зажигалкой или просто брал ее посмотреть — вещица все-таки необычная. Преступник же наверняка был в перчатках. Сам факт убийства говорит о том, что он очень боялся быть узнанным, следовательно, он предпринял все мыслимые и немыслимые меры предосторожности и, уж конечно, не забыл про перчатки.
Таким образом, в момент убийства он стер часть более ранних отпечатков, оставленных Зайцевым, не оставив своих. А что до самого Зайцева, вы ведь нашли в квартире кучу его отпечатков, уверена, что нашли, почему бы им не быть и на зажигалке? Ну а напоследок мои соображения по поводу расположения этого самого отпечатка. Ты же не куришь, верно?
Следовательно, ты никогда не держала в руках настольную зажигалку. Это очень тяжелая штука, ее трудно держать одной рукой. Поэтому обычно курильщик держит ее одной рукой, а другой нажимает на кнопку подачи газа. Видишь, даже эта маленькая улика имеет вполне реальное объяснение. Ну, что ты на это скажешь?
— Да, вполне разумно, но ведь все эти рассуждения принадлежат тебе, а не зайцевскому адвокату.
— Будь спокойна, адвокат найдет для тебя еще кучу помимо этих. К тому же я не пойму — ты хочешь убийцу найти или посадить в тюрьму первого попавшегося человека, которого тебе вздумалось заподозрить на основании довольно шатких улик? Так что, Наташа, если не хочешь оказаться в дураках, подожди с арестом еще несколько дней, — я понизила голос до шепота, — вдруг что выяснится.
— Думаешь, тебе удастся до чего-то докопаться?
— Чем черт не шутит? А может, и тебе повезет, ты же опытный специалист.
— Ну ладно, меня ты уделала. А как поживает твоя теория относительно того, что Надю убила Ольга Петровна? — язвительно спросила Наташа, словно знала, как лихо я лопухнулась.
— Скончалась смертью храбрых.
— Что, облажалась?
— С кем не бывает. Ольга Петровна скорей всего не виновата.
— С чем тебя и поздравляю! Слушай, Таня, мне уже пора, мы с тобой и так заболтались, но, если ты что-нибудь выяснишь, сообщи, пожалуйста. Хорошо?
— Конечно! О чем речь. Ну, пока. — Я повесила трубку, поставила на стол бутылку, которую мне наконец удалось открыть, рядом с полной рюмкой.
Часы показывали только половину девятого, было еще не поздно совершить набег на магазин. Я встала с кресла и с сожалением посмотрела на рюмку белого вина, к которой так и не притронулась, и вышла из квартиры.
Солнце поднялось уже довольно высоко и грозило невыносимым зноем. Я быстрым шагом направилась в сторону магазина, стараясь держаться в тени деревьев. Кстати, деревья — это самое глупое, что есть у нас в Тарасове. Везде во всем городе полно деревьев, но они все, как одно, тополя. Тополя, тополя, одни тополя! Наверное, на тысячу тополей один вяз, да еще на набережной Космонавтов несколько каштанов. Разве это не глупо?!
Тополь пирамидальный — дерево высоченное, с широченными листьями и давало бы много тени, если бы не было узким и вытянутым вверх, как свеча. Даже ветки у него растут не горизонтально, а слегка вверх. Когда-то давно ненавистный мне учитель географии говорил, что единственное дерево, не дающее тени, — эвкалипт, потому что у него листья растут не параллельно земле, а перпендикулярно и не задерживают солнечный свет. Оказывается, ошибся гад с указкой, я открыла еще одно — тополь. Тьфу ты, да черт с ним, с тополем…
В магазине, кроме меня, было лишь несколько человек, явно пришедших сюда за неизменным утренним портвейном. Наполнив сумку бутылками с водой и несколькими брикетиками мороженого, я направила свои стопы в обратный путь.
Вернувшись домой, я уселась в кресло и приготовилась к очередной схватке с жарой, обложившись бутылками, мороженым и колотым льдом, который в огромных количествах, надрываясь, производил мой холодильник. Остудив организм до температуры, пригодной для разумной жизни, я решила поразмыслить над недавним разговором с Астаховой.
Наташа была уверена, что Зайцев виновен в убийстве Нади. Надо сказать, я тоже подозревала его, но что-то мешало мне перейти от подозрений к твердой уверенности. Да уж, чего-чего, а уверенности у меня не было никакой. Не знаю, что на меня нашло в разговоре с Наташей. Я так убедительно защищала Зайцева, хотя сама уже почти поверила в его виновность. Не знаю, почему я вдруг так рьяно принялась отстаивать его интересы.
Скорей всего, потому, что мне хотелось во всем разобраться самой. Если окажется, что Костя виноват, я с чистой совестью сдам его Астаховой, а если же нет, а его арестуют, мне будет очень неприятно. Неприятно — это еще по меньшей мере.
Конечно, у меня были случаи, когда моим клиентом становился сам преступник, но это всегда заканчивалось плачевно. Как для клиента, поскольку он благополучно садился в тюрьму, так и для меня. Такие случаи всегда выбивали меня из колеи на несколько недель, не говоря уж о накрывшейся оплате работы. Но в случае с Костей Зайцевым меня мучили страшные сомнения.
С одной стороны, все факты говорили за то, что он и есть убийца, но при этом какие-то незаметные мелочи не давали всем остальным уликам сложиться в ясную картину преступления. К примеру, было совершенно очевидно, что Зайцев либо намеренно, либо по забывчивости не упомянул в своих показаниях о том, что он отлучался с работы в момент, когда было совершено преступление. Следовательно, человек, расследующий убийство, со всей уверенностью примет этот факт как очевидное основание для подозрений.
Но, с другой стороны, он отсутствовал так недолго, что лишь с большим трудом мог успеть совершить убийство, к тому же зачем ему нужно было приходить в то время, когда — а это он прекрасно знал — Надя обычно возвращается домой. Конечно, все это можно объяснить нервозностью, мол, у него не все шло гладко, он никак не мог найти то, что искал, он мечется, теряет осторожность и вот — оп! — убийство.
Но таким образом можно объяснить все, что угодно. Скажем, машина врезается в столб, человек ломает руку, водитель ломает ребро, приезжает такой чудо-следователь и на основании подобных рассуждений заключает, что пешеход специально прыгнул под машину, а водитель в свою очередь подкарауливал последнего, чтобы искалечить. Вот такие дела!
Мне нужно было срочно разобраться с Костей Зайцевым. Пока я сама не разберусь во всем, его не должны арестовывать. Нужно было позвонить ему, предупредить о том, что знает милиция, и самой задать несколько вопросов.
Через пару минут после моего звонка Костю позвали к телефону. Мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами, я, как могла, попыталась объяснить свое отсутствие на назначенной встрече — благо Костя не проявил особого любопытства — и перешла к делу.
— Костя, мне час назад звонила Астахова, следователь, ведущий дело Нади…
— Что, выяснили что-нибудь?! Скажите мне!
— Нет, не выяснили, вернее, — я немного замялась, — вернее, выяснили, но, как мне кажется, не совсем то, что вы ожидаете услышать.
— Что-то я вас не пойму, Таня. Что же это за новая информация, которую я не могу ожидать услышать, — Костя явно занервничал, — уж не хотите ли вы сказать, что следователь решил, что Надю не убили, а она сама ударила себя зажигалкой по голове, или это вообще несчастный случай?!
— Костя, мне сейчас не до ваших дурацких шуток. Так что замолчите и слушайте! — Я, конечно, понимала, что он на взводе, но, несмотря на это, тоже уже начинала не на шутку сердиться.
— Извините, Таня. Я немножко не в себе. Все эти события сделали меня каким-то нервным, — ответил он уже гораздо спокойнее, — так что вы хотели сказать, я вас внимательно слушаю.
— Хорошо, что вы успокоились, — я была на самом деле рада тому, что он не устроит мне истерику посередине разговора, — значит, я продолжу. Сегодня мне звонила следователь Астахова. Мы с ней довольно хорошо знакомы. Она сообщила, что в деле появились новые улики. Об одной из них я узнала несколько раньше, чем она, а вот остальные явились для меня полной неожиданностью. Сейчас я вам их перечислю. Во-первых, удалось выяснить, что в день убийства вы отлучались с работы как раз за несколько минут до момента убийства, то есть имели возможность дойти до дома Нади и убить ее. Кстати, вы не упомянули об этом ни в своих показаниях следователю, ни в нашей с вами беседе. Вы можете это как-нибудь объяснить?
— Подождите, дайте подумать, — Костя, казалось, был озадачен, — да, я, кажется, припоминаю. Конечно, в тот день я выходил с работы за сигаретами, но отсутствовал совсем недолго и тут же об этом забыл. Я никак не мог предположить, что это событие может вас заинтересовать. И уж никак не мог предположить, что оно может послужить уликой.
— Это вы так думаете, а милиция совсем другого мнения. Конечно, было бы значительно лучше, если бы вы в самом начале рассказали мне об этом, но теперь уже поздно и ничего не поделаешь. Я узнала о вашей отлучке с работы несколько раньше, но не сделала никаких конкретных выводов, в отличие от следователя. Я решила разобраться во всем прежде, чем высказать свое мнение. А вот Астахова считает, что вывод сделать можно, и только один. А вывод, как вы понимаете, не совсем приятен…
— Так вы хотите сказать, что меня все-таки подозревают в убийстве Нади?!! — Костя захлебывался от возмущения. — Да это же полнейший абсурд!!! Как же они могли до такого додуматься?! Объясните мне, Таня!
— Не волнуйтесь вы так. Все не столь уж плохо, вы ведь теперь знаете о том, что на уме у следователя, и можете принять меры. Например, нанять адвоката, хотя, я думаю, это вы всегда успеете сделать. Скорее всего, они не будут брать вас под стражу, а ограничатся подпиской о невыезде, поскольку улик еще недостаточно. Так что особо не паникуйте. Но об адвокате все равно стоит подумать.
— Простите, Таня, какой адвокат? Я же ни в чем не виноват! Вы-то это понимаете, надеюсь?!
— Может быть, но, как бы там ни было, вы же не будете требовать от меня поспешных выводов. Я еще ни в чем не уверена.
— Значит, и вы считаете, что я могу оказаться убийцей?! Что вы молчите?!!
— Я всего лишь жду, когда вы успокоитесь. Нет смысла о чем-либо разговаривать в таком тоне, — я старалась говорить как можно спокойнее.
— Вы не ответили. Так вы допускаете возможность, что именно я и есть убийца?
— Да, конечно, я допускаю такую возможность, равно как и любую другую. Но это не значит, что я в этом уверена в той же степени, что и Астахова.
— Но вы все же допускаете, что это я. Господи, вот уж не думал!.. — В голосе его уже не было злости, только усталость, но вдруг он немного оживился и добавил: — Но разве то, что я вас нанял для расследования убийства, не доказывает, что я невиновен? Зачем убийце нанимать детектива, хотел бы я знать?!
— Нет, дорогой Костя, это ничего не доказывает. В моей практике было несколько случаев, когда моими клиентами становились именно те люди, которые были виновны в совершении преступления, за расследование которого я бралась. И делали это именно для того, чтоб попытаться таким способом отвести от себя подозрения. Таких ситуаций я терпеть не могу, поэтому по возможности стараюсь избегать подобных дел. Но это, как вы понимаете, чаще всего не удается.
— Это понятно, но зачем мне, как убийце, я имею в виду, нанимать детектива с такой репутацией, как у вас? Ведь если бы я нанял кого-нибудь менее известного и менее способного, шансы на то, что он не раскроет это дело, были бы гораздо выше. Я же, напротив, нанимаю вас, одного из самых известных частных детективов, лучше которого, судя по рекомендациям, найти трудно. Зачем мне все это, скажите, где тут логика? Почему я нанимаю вас, рискуя, что вы раскусите меня на следующий же день, ведь это попросту неразумно? Это вы можете объяснить?!!
— Не горячитесь. Я все могу объяснить. Скорей всего, если допустить, что убийца вы, то вы действовали так из-за чрезмерной самонадеянности. Логично было бы допустить, что вы рассуждали следующим образом, повторяю, если… если вы убийца: «Я все отлично продумал, преступление совершено идеально, против меня нет никаких улик, кроме нескольких косвенных, ничего не значащих фактов, значит, я неуязвим, меня никто не сможет заподозрить, так почему же мне не нанять хорошего частного детектива, ведь он все равно не в силах ничего обнаружить, зато я потом смогу с полным правом сказать, что сделал все, что мог, чтобы найти настоящего убийцу, но, увы, раз даже такой детектив не смог во всем разобраться, что же еще можно предпринять. А моя совесть чиста». Приблизительно так.
— Да, с вами бесполезно спорить. Я все понимаю, у вас железная логика. Мне больше нечем оправдываться, хотя я не совсем понимаю, зачем вообще должен это делать. Постойте, вы говорили, что улик, недавно обнаруженных, было несколько. Вы мне назвали только одну.
— Ну, остальные более скромные. Во-первых, на зажигалке обнаружен отпечаток большого пальца вашей правой руки, а во-вторых, на рубашке, в которой вы были в тот день, остались следы Надиной крови. Теперь вы понимаете, что трех этих фактов, вместе взятых, вполне достаточно для того, чтобы милиция начала вас подозревать.
— Но ведь я пользовался этой зажигалкой довольно часто, так что, естественно, на ней могли быть отпечатки моих пальцев, и даже странно, что только одного. А кровь, здесь и гадать нечего, я очень хорошо помню, что испачкался, когда пришел к Наде домой вместе с Ольгой Петровной. Вам не кажется, что это более чем разумные объяснения?
— Вполне вероятно, что это именно так. Скажу больше, я даже думаю, что это верно.
— Тогда в чем же дело, Таня, в чем дело?!
— Ну уж, во всяком случае, не во всех этих уликах. Я звоню вам лишь для того, чтобы предупредить о предстоящем довольно неприятном разговоре со следователем. Ну и еще для того, чтобы услышать ваши объяснения вновь открывшихся фактов. Следовательно, все, что необходимо, я сделала и теперь хочу попрощаться с вами.
— Значит, вас удовлетворили мои ответы?! — Костя облегченно вздохнул.
— Об этом еще рано судить, я должна все обдумать, — мне уже не терпелось поскорее положить трубку, — да, и вот еще что, не говорите Астаховой о нашем разговоре. Ведь я не должна была рассказывать вам о ее подозрениях.
— Я все понимаю и ничего не скажу, — мне показалось, он обиделся, — вы можете принимать меня за убийцу, но, пожалуйста, не держите меня за дурака!
— Ну и отлично! Если что-то выяснится, я вам позвоню. До свидания.
— До свидания, Таня! — Он повесил трубку.
Я еще несколько секунд слушала гудки и тоже положила трубку. Все прошло даже лучше, чем я думала. Костя теперь знал, что он подозреваемый номер один, и хотя по его реакции на мое сообщение трудно было понять, насколько он был искренним, но зато теперь, если он, конечно, виноват, он начнет нервничать и непременно где-нибудь допустит ошибку. Так что теперь нужно быть начеку, но при этом не оставлять попыток найти виновного, исходя из предположения, что Костя все-таки не убийца. Да! От такой катавасии у кого хочешь голова пойдет кругом!
Вот ведь как получается, всякий раз расследуя очередное дело, я устаю как последняя собака и всякий раз обещаю себе, что вот закончу это дело и отдохну, но еще ни разу не выполнила обещания. Ну да ладно, хватит жалеть себя! Нужно немного перевести дух и доесть оставшееся мороженое.
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6