Глава 6
Вам когда-нибудь приходилось странствовать в пустыне и несколько суток подряд испытывать жажду под палящим солнцем?
Мне, например, нет. Однако подобные малоприятные ощущения довелось испытать, когда солнечным летним утром я очнулась на диване в своей квартире. Во рту как будто ночевала вся пустыня Сахара. О Боже!
С трудом приподняв голову, я обнаружила две вещи: во-первых, то, что я лежу полностью одетая. А во-вторых, что рядом с диваном, на полу, тоже одетый, лежит лицом вниз некий мужчина.
Так, так. Ну-ка, Татьяна, сбегай на кухню, попей водички и вспомни, что же такое вчера было.
К счастью, в холодильнике, куда я, честно говоря, давно ничего не загружала, отыскалась бутылка минеральной воды.
Ее я выпила буквально залпом и поплелась в ванную.
Контрастный душ сделал свое дело, и голова несколько прояснилась.
Значит, так. Мужчина возле дивана — это Петя Губченко, с которым мы вчера ужинали в ресторане. А еще с нами были Андрей Чистяков и Иван Крепцов.
Помню почти весь разговор, помню, что пили многовато. Но ведь и закусывали неплохо! С чего бы такое состояние?
Ах да, я же под конец вообще «поплыла» и, судя по всему, потеряла сознание. Петр, кстати, тоже, помню, сползал со стула.
Ну нет, не могли мы так напиться! Тем более Губченко мужик крепкий, боксер-чемпион. Что-то здесь не то.
Отравили, что ли? Но кто и зачем?
Я заварила себе крепчайший кофе, закурила и задумалась. Отравление исключалось, потому что вот я, живая и почти здоровая.
Может, подсыпали сильного снотворного? Но, опять же, кто и зачем? Чистяков или Крепцов? Какой им смысл? Ведь явно это они доставили наши бесчувственные тела ко мне домой.
А, кстати, как же дверь-то открыли? Я пошла в коридор и увидела на тумбочке свои ключи, которые лежали поверх листа бумаги.
Это оказалась записка от Андрея Чистякова и Ивана Крепцова. Они извинялись, что им пришлось вытащить из моей сумки ключи и открыть дверь, но их к этому принудили обстоятельства. А обстоятельства, как было сказано в записочке, были таковы, что мы с Петром то ли сильно «перебрали», то ли чем-то отравились… Но идти самостоятельно до дому не могли. Поэтому была вызвана служба безопасности «Джек-пота», и с помощью этих парней нас транспортировали в мою квартиру.
Записочка заканчивалась просьбой Андрея, как только мы с Петром придем в себя, позвонить ему в фирму, так как надо немедленно делать то, о чем вчера договорились.
Я вспомнила, что договорились мы ехать брать «логово зверя», то есть Алексеевского. Это и вправду следовало делать срочно, к черту хреновое физическое состояние! Надо будить Петра.
Я с трудом растолкала Губченко и направила его в ванную. Сама же пошла к телефону и, найдя визитку Чистякова, набрала номер фирмы.
Секретарша, осведомившись о моей личности, быстро соединила нас с Андреем.
— Доброе утро, Татьяна, — услышала я его бодрый голос, — надеюсь, с вами все в порядке?
— Утро доброе, — откликнулась я, — сами понимаете, что порядок относительный. Что же с нами было?
— Ну не по телефону же мы станем это обсуждать, — хохотнул Андрей, — собирайтесь побыстрее, через сорок минут мы за вами заедем и отправимся сами знаете куда. По дороге все и обсудим.
Он положил трубку, а я в задумчивости побрела на кухню, чтобы сделать нечто вроде завтрака. Хотя, честно говоря, ничего не хотелось, кроме холодной минеральной воды. А она, увы, кончилась.
Петр вышел из ванной, подтянутый и бодрый как ни в чем не бывало и пожелал мне доброго утра. И только потом, потрогав свою голову, осведомился:
— Татьяна, а ты случайно не помнишь, что вчера с нами было под конец ресторанных посиделок?
Я вымученно улыбнулась, наливая ему кофе и пододвигая тарелку с бутербродами:
— Об этом помнят наши вчерашние собеседники, которые скоро за нами заедут и, надеюсь, помогут нам полностью восстановить картину происшедшего.
Тут Петя хлопнул себя по колену и выругался:
— Эх я, скот, ведь мать волнуется! Обещал ей вчера позвонить, если задержусь.
Он отправился в комнату звонить, а мне пришла в голову странная (хотя и вполне справедливая) мысль проверить кассету в тайнике. Все-таки в квартире, пока я была невменяемой, находилось несколько посторонних людей. И совпало это с нашей «отключкой»…
Странно все получилось, странно. Я не могла четко сформулировать свои подозрения, но где-то в глубине сознания нечто подобное копошилось.
Быстро вскрыв тайник, я с облегчением обнаружила, что кассета лежит на месте. Это на сегодня главное.
Кстати, помнится, Чистяков просил меня захватить ее с собой на «разборку» с Алексеевским…
Ну уж нет, утро вечера хоть и тяжелее, но мудренее. Таскать, с собою в сумке главный козырь, когда неизвестно, что там ждет впереди? Увольте.
В кухню вошел Петр:
— Хорошо, что мама такой понимающий человек. Стыдно, конечно, врать ей, но что делать. Сказал, что мы с тобой по известному ей делу срочно уезжали в Бакалейск и вернулись только под утро. А сейчас опять ждут срочные проблемы. Ладно, главное, что она успокоилась.
Я шутливо-укоризненно покачала головой:
— Эх, Петя, а еще спортсмен. Пил вчера, как сапожник, даже закурил под конец…
Он так смутился, что я пожалела о своей шутке:
— Да перестань ты! Все шло на пользу делу, я это чувствую, хоть и не могу точно сейчас сформулировать. Единственные вопросы, о которых серьезно стоит задуматься, следующие: что и куда нам вчера подсыпали, кто это сделал, зачем сделал и что с этого поимел?
Петр удивленно поднял брови:
— Так ты уверена, что нас усыпили?
— А ты нет?
Он покачал головой:
— Не могу сказать точно, но я тоже чувствовал во вчерашнем вечере какую-то фальшь…
Я кивнула и заметила:
— Однако практически невозможно подозревать в чем-либо ни Чистякова, ни Крепцова. Ведь Тиана спокойно работала и даже процветала именно в их фирме. В данном случае у них с нами общий интерес — выручить девушку. Понятно, что на Алексеевского им, по большому счету, плевать, ну разве что у Крепцова с ним намечались какие-то финансовые шуры-муры.
Петр прошелся по кухне, нахмурившись:
— Слушай, а как же они нас вчера к тебе доставили, если не знали адреса и не имели ключей от квартиры?
— Утром я прочитала записку, в которой они извиняются, что залезли в мою сумочку за ключами, а там у меня и паспорт с пропиской лежит… Ничего страшного во всем этом я не нахожу. Другой вопрос, в каком веселеньком виде нас с тобой транспортировали на глазах почтеннейшей публики!
Петя вздохнул и пригладил свои слегка вьющиеся волосы.
— Да, история не из приятных. Чтоб свалить с ног меня — это надо очень постараться.
— Я тоже так думаю, вопрос только в том, кто именно постарался?
Наши размышления прервал настойчивый звонок в дверь.
— Это наверняка Чистяков, — сказала я и пошла открывать.
На пороге действительно стоял Андрей в безукоризненном светло-сером костюме, при шикарном галстуке и даже… держал в руках чайную розу.
Я слегка обалдела и промямлила:
— А… у нас… что — свидание?
Андрей, улыбаясь, переступил порог и сообщил:
— Нет, у нас ответственное и опасное дело, которое, кстати, может стоить кому-то жизни. Вот я и решил сделать даме приятное… Ведь вы, Танечка, не очень хорошо себя ощущаете после вчерашнего?
— Да, плясать от радости канкан я не могу. Ну, как мы поступим: едем сразу или выпьем по чашечке кофе?
Я сделала приглашающий жест рукой в сторону кухни.
— А где ваш верный телохранитель, он, надеюсь, проснулся?
Андрей продолжал улыбаться с некоторой ехидцей.
— Доброе утро.
Подтянутый, бодрый Петя вышел в коридор и крепко пожал Чистякову руку, что само по себе явилось лучшим ответом на заданный вопрос.
Андрей ответил на приветствие и сказал, что пора ехать, а кофе и ликеры будем пить по исходу дела.
— Кстати, Таня, — обернулся он, выходя за порог, — не забудьте взять кассету.
— Да, да, — откликнулась я из глубины комнаты, куда пошла поставить розу.
…Через пару минут наша троица уже спускалась в лифте. При мне была сумочка, где лежала верная газовая «беретта». При Петре Губченко были его боксерские кулаки, а при Чистякове…
— Андрей, у вас есть какое-нибудь оружие?
Тон моего вопроса был абсолютно невинным.
Чистяков внимательно посмотрел мне в глаза и ответил:
— Неужели я на такое дело поеду с детской рогаткой?
А когда мы вышли из подъезда, он указал рукой на черный «Вольво», стоящий на дороге позади «Мерседеса», и добавил:
— Плюс к этому у меня в той машине пара крепких ребят из службы безопасности. Они с вами уже знакомы со вчерашнего вечера, вы с ними тоже… правда, заочно, — добавил он, не сдержавшись, и хохотнул.
Мы с Петром сделали вид, что пропустили намек мимо ушей.
Андрей открыл дверцу «Мерседеса» и сказал:
— Прошу.
Когда мы все удобно расселись в уютном салоне, Андрей закурил и сообщил:
— Значит, так. Крепцов на связи по мобильному, если понадобится, вышлет подмогу. Едем в Ягодную Поляну, это километров пятнадцать от города. Как найти дом, шеф мне подробно объяснил. Там действуем по обстоятельствам, но, сами понимаете, лучше без перестрелок и трупов.
Я тоже затянулась сигаретой и спросила:
— Ваши бойцы хорошо вооружены?
Андрей снисходительно покосился с водительского места на заднее сиденье, куда я по привычке села, и ответил:
— Не хуже американских морских пехотинцев.
Затем он включил мягкую музыку, и машина плавно тронулась, набирая скорость.
Когда минут через десять мы проезжали мимо вокзала, меня осенила мысль:
— Андрей, притормозите, пожалуйста, возле этого дома буквально на пять минут.
Он глянул на часы, показывающие половину десятого утра, пожал плечами и выполнил мою просьбу.
Я выскочила из машины и пошла к дому Тианы. «Идиотка, — ругала я себя по дороге, — совсем забыла про ее отца, мало ли что там могло еще произойти, вдруг у него появились какие-нибудь новые сведения?!»
…Профессор открыл мне дверь не сразу, видимо, наученный горьким опытом, долго всматривался в «глазок». Но зато, открыв, чуть не бросился мне на шею:
— Татьяна, Господи, я уже не знал, что и думать. Вот еще полчасика, и пошел бы в милицию! А вдруг и вас тоже похитили!
Я приложила руки к груди:
— Простите меня, ради Бога, совсем замоталась за вчерашний день. Дело оказалось очень сложным, но я заехала вас обнадежить: похоже, мы нашли место заточения вашей дочери и сейчас едем туда ее выручать.
— Я с вами!
Профессор кинулся надевать ботинки, но я остановила его энергичным жестом руки:
— Это исключено. Там, очевидно, предстоит то, что на современном языке называется «крутая разборка». А в вашем возрасте… поймите меня правильно.
Он как-то сник, помолчал, но потом с надеждой посмотрел мне в глаза:
— Танечка, я всецело доверяю вам, вы профессионал, сделайте, пожалуйста, так, чтоб Тиане не причинили никакого вреда.
— Я сделаю все возможное для этого! Кстати, а у вас уже прибрано…
Я хотела отвлечь несчастного отца, сменив тему разговора.
— Да… помогла моя хорошая знакомая… Сутки работали, не разгибаясь… Главное, мои научные бумаги и книги целы.
— Вот и отлично! Надеюсь, все образуется!
Я улыбнулась как можно шире и, выходя, даже помахала профессору рукой:
— Как только все разрешится, мы вам позвоним. Думаю, до обеда ситуация прояснится.
— Да хранит вас Бог.
Профессор разве что не перекрестил меня. Растроганная и еще более полная решимости сегодня закончить с этим делом, я спустилась вниз и села в машину.
Андрей нервно курил и хмуро взглянул на меня:
— Что так долго? Насколько я помню, это дом Тианы?
Я ответила вопросом на вопрос:
— А вы здесь бывали?
Он усмехнулся:
— Да провожал как-то до подъезда.
Он тронулся с места, а я прикурила и сказала:
— После похищения Тианы какие-то подонки перевернули квартиру ее отца вверх дном, а старика чуть не угробили. И все из-за этой проклятой кассеты!
— Да, — задумчиво произнес Андрей, прибавляя скорость, — из-за какой-то пластмассовой фигни столько заморочек. Интересно было бы посмотреть и послушать, что там записано.
— Ничего интересного, сплошное скотство и свинство!
Это подал голос Петр, мрачно глядящий в окно на проносящиеся мимо городские пейзажи.
— Порою подобное завораживает, — философски заметил Чистяков.
…Ожил мобильный телефон. Андрей приложил трубку к уху, другой рукой уверенно держа руль:
— Да, да, Иван, все в порядке. Едем в полном составе, скоро будем за городом… Нет, не получилось… Да не волнуйся, сделаем, как договорились.
Он отключил связь, а я спросила:
— Это Крепцов волнуется?
Андрей, немного помолчав, ответил:
— Понимаете, Татьяна, у него двойственное положение. С одной стороны, он не меньше меня и вас хочет выручить Тиану. С другой стороны, у него с этим Алексеевским-Никифоровым серьезное дело, и ему было бы очень обидно, если бы все сорвалось! Поэтому шеф поставил мне задачу добиться освобождения Тианы, не прибегая к крайним мерам.
Мы уже ехали за городом, среди полей и небольших лесочков, согреваемых ярким летним солнцем. Пейзажи, надо заметить, поднимали настроение. Я с удовольствием слушала передаваемый по радио концерт Пугачевой. Один только Петя был по-прежнему молчалив и мрачен. Его можно было понять: не каждый день едешь «разговаривать» с убийцей твоего родного брата.
Вскоре мы свернули у поворотного указателя «Ягодная Поляна» и через пять минут въезжали в дачный поселок, состоящий в основном из «крутых» двух — и трехэтажных коттеджей.
— Оставим машины на каком-то расстоянии от нужного нам дома, чтобы не спугнуть его обитателей, — проронил Алексей и остановил свой «Мерседес». Вслед за ним остановился и «Вольво».
Мы практически одновременно вышли из двух машин, и я наконец воочию увидела тех, кто, по словам Чистякова, транспортировал вчера нас с Петей до самого дома.
Да! Меня один их них вообще мог нести, перекинув через плечо. Ну а другой мог бы дотащить на руках Петра.
В любом случае, если предстоит стычка, эти танки хорошо прикроют нас, пехоту.
Андрей представил амбалов как Колю (с огромным вытатуированным якорем на правом бицепсе, короче, Коля Якорь) и Витю (его коротко стриженные волосы были огненно-рыжего цвета, короче, Витя Рыжий).
Далее Чистяков устроил маленький военный совет, на котором предложил простой и ясный как день план.
Он заключался, как я и предполагала, в том, что Коля с Витей идут вперед. Звонят, спрашивают хозяина Федора Никифорова и, если он на месте, проводят с ним «профилактическую беседу». А мы, по идее, должны войти уже на все готовенькое.
— В принципе, правильно, что тут еще можно изобрести, — согласилась я, — только Коле и Вите следует помнить, что хозяина надо брать живым и что в доме находится заложница.
Коля с Витей согласно покивали, насколько это позволяли их бычьи шеи.
— Я пойду с ними!
В тоне Петра Губченко была такая непреклонная решимость, что глупо было бы с ним спорить.
— Возражений нет.
Андрей вопросительно посмотрел на меня.
— Мне тоже кажется, что делу это не повредит, мы ведь не знаем, сколько там народу на стороне противника.
Я пожала руку Петру и попросила:
— Пожалуйста, будь благоразумен. Сдерживай эмоции.
Он задумчивыми глазами посмотрел на меня и глухо проронил:
— Постараюсь, Танечка. Очень постараюсь…
На этом военный совет был закрыт, и наша весьма живописная группа двинулась вслед за Чистяковым к искомому объекту.
Нужный нам коттедж обнаружился через пару минут буквально за поворотом поселковой улицы.
Этакий трехэтажный мини-замок со шпилями, черепичной крышей, окнами в виде бойниц на третьем этаже и балконами на втором. Словом, классика архитектурной мысли придворных архитекторов современных нуворишей.
Ворота, открывающие путь к дверям замка, оказались запертыми. Надо было как-то преодолевать это препятствие.
По здравом размышлении наша компания решила не поднимать шум, а цивилизованно позвонить в имеющийся сбоку от ворот домофон.
Я и Чистяков отошли в сторонку, а троица авангарда выстроилась перед воротами.
Что ответил домофон после нажатия кнопки, я не слышала, но ворота медленно раскрылись, и все трое парней вошли внутрь.
…Прошло томительных пять минут, семь…
Вдруг до нас, стоящих в изрядном отдалении, донеслись из замка крики и глухие удары… Явно шла потасовка и, слава Богу, не дошло еще до пальбы.
Чистяков заметно побледнел и нервно закурил, предложив и мне свои любимые «Мальборо».
Через минуту все стихло. Об исходе сражения оставалось только гадать. Мы с Андреем молчали, курили и ждали.
Прошло еще минуты три-четыре, и из ворот вышел Коля Якорь, под левым глазом которого наливалось всеми цветами радуги то, что в народе принято называть «фонарем». Слегка прихрамывая, он приблизился к нам и сказал, глядя на Чистякова:
— Все как надо, начальник. Клиент готов.
Я бросила сигарету и спросила:
— В каком смысле «готов»? Вы что, убили этого Никифорова, то есть Алексеевского?
Амбал глянул на меня не очень добрым оставшимся глазом и пояснил:
— Нет, все живы. Он просто связан.
Чистяков довольно улыбнулся и решительно заявил:
— Хватит рассуждать, пошли смотреть, Татьяна.
Мы двинулись по дорожке к распахнутым дверям замка.
Коля-якорь ковылял впереди, я шла за ним, замыкал шествие Андрей Чистяков.
Переступив порог прихожей вслед за амбалом, я в первые секунды не могла понять, что за сцена предстала передо мной в полутемном помещении.
А когда разобрала, было уже поздно.
В спину мне весьма недвусмысленно уткнулось дуло пистолета, и знакомый голос Андрея спокойно произнес:
— Рекомендую не делать резких движений. С близкого расстояния я стреляю отменно.
Какие к черту резкие движения! Честно говоря, мне так поплохело, как редко бывало в жизни. Дура набитая, это же надо так лопухнуться! Тебя же и магические кости предупреждали, и вчерашнее сомнительное происшествие, и масса других мелочей, которые теперь мгновенно прояснились!
Все это вихрем проносилось в моей голове, пока, твердо ведомая дулом пистолета, я проходила к ближайшему уцелевшему после побоища креслу в прихожей.
Когда я рухнула в него, Коля Якорь быстро и ловко примотал меня бельевой веревкой к креслу и отошел приводить в чувство лежащего неподалеку Витю Рыжего. Этому гаду прилично досталось от отчаянно сопротивлявшегося Петра.
Сам Петя, туго спеленатый такими же веревками, лежал навзничь на кафельном полу прихожей. Степень нанесенных ему повреждений трудно было определить, да и не это, честно говоря, сейчас меня тревожило. Главное, что Петр жив, иначе зачем бы его стали связывать?
А волновало меня то, что я вляпалась по самые уши, и вместо того чтобы спасти Тиану, подвела Петю и сама сижу, спеленатая, как последняя дура. И передо мной стоит скотина Чистяков, ухмыляясь и поигрывая пистолетом.
— Не переживай, Танюша, — ласковым тоном кота, поймавшего мышь, начал Андрей. — Лично я не собираюсь лишать тебя и твоего дружка ни жизни, ни даже свободы. Я к тебе, кстати, хорошо отношусь, жаль, что в этой игре мы сыграли по разные стороны поля. Я вынужден подчиняться шефу, а он зациклился на этой чертовой кассете и требует достать ее любой ценой. Кстати, ну-ка давай откроем твою сумочку.
Чистяков нагнулся, поднял мою черную кожаную сумку и открыл ее. Лицо его вытянулось.
— Бля, я так и знал! — крикнул он и швырнул сумку в мою сторону. — Я же просил тебя захватить кассету!
Я презрительно фыркнула:
— Мало ли что ты просил и еще попросишь! Я, конечно, дура, что тебе поверила, но уж не такая конченая, чтоб таскать главный козырь с собою в рукаве… Дудки!
Чистяков нервно походил передо мной туда-сюда, явно что-то обдумывая. Потом подошел к лежащему без движения Петру, пнул его носком ботинка по ребрам и сказал:
— Ну что ж, будем выполнять приказ шефа любой ценой. Мне хочется жить, а вам, похоже, нет.
Я снова презрительно фыркнула:
— Ты хочешь сказать, что убьешь нас здесь и закопаешь неподалеку в лесочке? И чего вы этим добьетесь?
Чистяков буквально заорал на меня:
— Перестань выпендриваться! Добьемся! Не получим кассету, так убирем всех свидетелей. И шеф чист, и мы вместе с ним.
— А Тиану вы уже убрали? — тихо спросила я.
Он плюнул на пол (куда только в таких ситуациях девается весь лоск этих бизнесменов) и зло заявил:
— Нет, она еще не пришла в сознание. Перестарались, когда вас долбанули тогда в машине. Но скоро оклемается, и, если не из вас, так из нее мы точно все вытянем.
Чистяков затянулся сигаретой, еще раз с каким-то болезненным наслаждением пнул лежащего Петра и заявил:
— В общем, сейчас я дам Коле приказ прикончить этого мудака. Надеюсь, на тебя это произведет впечатление, и ты все выложишь. Иначе следующей будешь ты.
Я тоже плюнула на пол и сказала:
— Логики нет, Андрюша. Плохо ты боевики смотрел. Если вы убьете Петра, то вне зависимости от того, скажу я про кассету или нет, вы должны будете убрать и меня как нежелательного свидетеля. А вообще, я не советую нас трогать.
Чистяков усмехнулся:
— Вы что, такие особо важные персоны?
Я скромно потупила глаза и произнесла:
— Как тебе сказать… Петр Губченко, которого вы так неосмотрительно избили, является чемпионом страны по боксу. Думаешь, из-за его убийства менты не станут рыть носом землю, пока до вас, козлов, не докопаются? Да и я с ментами в паре работаю, мое убийство они воспримут как плевок на их погоны. Так что вы сначала покумекайте.
Чистяков отошел куда-то в глубь помещения и через пару минут вернулся со стаканом, наполненным какой-то коричневой жидкостью, видимо, коньяком.
— Выпить хочешь? — поднес он его прямо к моему рту.
Я плюнула в стакан и сказала:
— Пила уже вчера с вами. Хватит.
Он выплеснул жидкость на лежащего Петра и заявил:
— Похоже, ты права. Убивать вас — себе дороже обойдется. Значит, займемся этим твоим чемпионом.
Чистяков хмыкнул и посмотрел на Петра, который начал шевелиться.
— А я-то думал, почему это ребятишки так долго не могли с ним справиться, Витька вон вообще вырубил… Ладно, чтобы мужик и дальше мог боксировать во славу родины, но при этом не болтал о том, что видел и слышал, сейчас Коля отрежет ему язык. Потом еще чего-нибудь…
Андрей глумливо хихикнул:
— Вот это, Танюша, тебя уж точно разговорит, и при этом все будут живы и относительно здоровы. Коля!
Коля Якорь, который все это время безуспешно поливал своего кореша водой, бил по щекам и совершал еще какие-то манипуляции, подошел к начальнику:
— Чего, Андрей Палыч?
Чистяков ткнул пальцем в сторону Петра и спросил:
— Хочешь этому мудаку отомстить за свой «фонарь» и за Витька?
— Спрашиваете тоже, — обиженно промычал амбал.
— Сможешь ему язык отрезать?
Коля задумчиво подвигал челюстью и сказал:
— Да я ему не только язык, была б моя воля…
Андрей глянул насмешливо на меня и заметил:
— Может, придется и не только язык. Все будет зависеть от нашей лучшей подруги Татьяны. Верно, Танюш?
— Скотина, — презрительно процедила я сквозь зубы.
Чистяков притворно изумился:
— Вот человеческая неблагодарность! Мы ей, понимаешь, жизнь, честь и здоровье сохраняем, а она еще нас непарламентскими выражениями кроет.
Он властно кивнул Коле Якорю:
— Можешь приступать, Николай! Только я тебе не помощник, меня мутит от вида крови…
— Экий вы, господин, циник и при этом баба, — с еще большим презрением в голосе сказала я. — Прекращайте этот гнусный балаган, отдам я вам кассету. Пусть подонок Алексеевский — ваш шеф, не так ли? — ее сожрет и всю оставшуюся жизнь — а осталось ему немного — будет какать пленкой.
Чистяков даже приоткрыл рот от моей неожиданной тирады:
— Ты это… что, не шутишь?
Я прямо-таки взбеленилась:
— Какие к черту шутки! Сколько можно вам, козлам, издеваться над нормальными людьми! Получите кассету, освободите нас и Тиану и отваливайте копошиться дальше в своем гнусном дерьме!
Чистяков расхохотался, Коля-якорь стоял, тупо хлопая глазенками и не понимая сути происходящего.
— Ты, Татьяна, успокойся, — сказал Андрей, просмеявшись, — давай кассету и можете быть свободны. Только к ментам не бегайте, бесполезно, у нас там крепкие тылы.
— Догадываюсь. Поэтому и взялась сама разобраться с вашим шефом. Жаль, не вышло.
Я притворно вздохнула.
— Ну, так где же она?
Чистяков нетерпеливо щелкал зажигалкой.
— Кто? — наивно спросила я.
— Кассета эта хренова, сколько можно по-пустому базарить!
Взбешенный Чистяков хряпнул ни в чем не повинную зажигалку об пол.
Я опять разыграла детское простодушие:
— Так вы же сами знаете, что она у меня дома!
Андрей в сердцах плюнул:
— Слушай, перестань издеваться, раз договорились по-хорошему. Нет у тебя дома никакой кассеты!
Я обиделась:
— Откуда ты знаешь, что у меня дома есть, а чего нет?
Он почти кричал:
— Да потому, что мы вчера всю твою квартиру перепахали, пока ты в отвязке с дружком валялась, и ничего там не нашли!
Я усмехнулась:
— Ясное дело, какой облом! Надо было тратиться на ужин в ресторане, сыпать нам в напитки какую-то снотворную дрянь, тащить на себе, разыгрывая дружеское благородство, и ничего не найти! Разбудили бы меня, я бы помогла искать…
Чистяков примирительно заметил:
— Мы до последнего хотели без насилия в отношении тебя, хватит того, что с Тианой перестарались. Мы могли бы «прижать» тебя и в городе, но там так тихо, как здесь, не обошлось бы.
— Да уж, тут было тихо!
Я усмехнулась и кивнула на шевелящегося Петра и по-прежнему бездыханного от нокаута Витька Рыжего.
Чистяков нетерпеливо топнул ногой:
— Тебе еще не надоело сидеть связанной?
— Ох как надоело!
Я искренне вздохнула и пошевелилась.
— Так говори, где товар, мы съездим за ним, чтоб убедиться, что ты не врешь. А потом вернемся и вас отпустим.
Терпение Андрея явно было на пределе, и я решила перестать тянуть время, поскольку все равно помощи ждать неоткуда.
— Я, Андрюша, хоть и попалась один раз на вашу удочку, но второго раза не будет. Ты предлагаешь «отдать тебе стулья утром, а деньги привезут вечером». Не надо здесь командовать парадом, не та аудитория. Кассета спрятана в тайнике, и только я могу ее достать оттуда. Так что ехать нам с тобою вместе. А еще лучше, если мы возьмем с собой Петра и твоего Колю, для гарантии обоюдной безопасности.
Чистяков покачал головой:
— Нет, боксера твоего я сейчас развязывать не буду. Чтобы он тут все разнес и нас передушил? Сейчас я подумаю, как сделать лучше.
Он начал расхаживать по разгромленной прихожей, что-то мучительно соображая. Прошло минут пять. Мое тело начало затекать и болеть, сколько же можно вот так восседать?
Наконец Андрей заявил:
— Мы поедем с тобой вдвоем. Ты будешь вести себя тихо и смирно и выдашь то, что обещала. Коле я даю команду: если через два часа мы не возвращаемся либо я не сообщаю ему по мобильному, что все в порядке, он твоего дружка Петю… сама понимаешь…
— А если мы возвращаемся с кассетой, и вы нас с Колей… сам понимаешь… — Я усмехнулась.
Чистяков нетерпеливо махнул рукой:
— Ну нет же, трупов не хочет никто, ни шеф, ни я, иначе мы вас всех давно бы ликвидировали. Вы отправитесь на все четыре стороны да еще и Тиану свою заберете.
— А она здесь?
— Пока тебе этого не следует знать.
Чистяков подошел ко мне вплотную и почти задушевно спросил:
— Что, наконец согласна?
