Глава 12
— Ты не похожа сама на себя! — воскликнул Буренков, забыв поздороваться.
— Да? А на кого я похожа? — спросила я, находясь еще на лестничной площадке, потому что Витька не спешил пропускать меня внутрь.
— Трудно сказать… Я тебя такой никогда не видел. Скажи, у нас все плохо, да?
— Мы так и будем разговаривать через порог?
— Прости, — извинился Буренков и посторонился.
Честно говоря, я думала, что Витька встретит меня совсем иначе. Да, все эти дни я игнорировала его как мужчину, наши отношения носили скорее дружеский характер. Сегодня утром я практически спасла ему жизнь, но он даже представить себе не мог, чего мне это стоило! Он встретил меня так, будто в его проблемах была виновата я. «Стоп, — сказала я себе. — А может быть, за то время, что мы не виделись, произошло что-то еще?»
— Витя, что-то случилось? — спросила я Буренкова, который уселся на диван и уставился в старую газету. — Я же вижу, случилось… Не молчи!
— Тебя это не касается, — буркнул Витька, встал и вышел из комнаты.
Я хотела последовать за ним на кухню, но вовремя передумала и прислушалась к своему внутреннему голосу. Он мне говорил: «Зачем ты снова лезешь не в свои дела? Ты же хотела избавиться от этой вредной привычки! Вот и не искушай себя новыми головоломками! Тренировка мозгов — дело хорошее, но время для отдыха тоже должно быть».
Раздался телефонный звонок, и Витька опрометью прибежал из кухни, словно боялся, что я первая сниму трубку и услышу то, что он хотел от меня скрыть.
— Да, — крикнул Буренков, прижимая телефонную трубку к своему уху. — Что? А? Да… Нет… Да… Нет, работать у вас я не буду!
После этого разговора лицо Буренкова просветлело, он повернулся ко мне, раскрыл рот, но не успел ничего сказать, потому что раздался новый звонок.
— Да. Ирочка! С тобой все в порядке? Прости, это какое-то недоразумение… Я сам ничего не понимаю… Да, я сегодня же выезжаю в Москву… Да, все будет хорошо… Целую!
Я поняла, что звонила его московская пассия. Он ждал ее звонка, поэтому мой визит был не вовремя. Любопытство перестало терзать мою душу. Я поняла, что мне надо сказать на прощание несколько слов, отдать михайловские деньги и уйти. Но Витька меня опередил:
— Я не хотел говорить тебе…
— Ну так и не говори, — оборвала его я. — Лучше я скажу тебе, что все уладила и тебе можно возвращаться в Москву. Я пойду, у меня еще много работы на сегодня…
— Не уходи, Танюша! Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Ты уйдешь, и между нами останется недосказанность. Второй раз я этого не вынесу, тем более что теперь перед тобой в долгу.
— Не говори ерунды, ничего ты мне не должен. Если хочешь знать, решение твоих проблем было лишь составной частью одного расследования, которым я занималась. Оно хорошо оплачено, сразу двумя людьми, поэтому никакого долга за тобой нет.
— Нет, я имел в виду другое… Выслушай меня, пожалуйста, — сказал Буренков, заняв свою прежнюю позицию на диване. Правда, теперь он просто смотрел в сторону, а не в газету. — Вчера поздно вечером мне позвонил Михайлов, сюда, домой. Я очень удивился, что он узнал этот номер. Его знал только один человек — Ирина, она официанткой работает в ресторане. Короче, Михайлов сказал, что Ирина будет у него до тех пор, пока я не привезу в Москву то, что он заказывал. В противном случае, он сказал, мы никогда больше не встретимся. Потом он передал трубку Ире, она плакала…
— Почему ты не позвонил мне?
— А зачем? Вот ты сейчас сказала, что мои проблемы были составной частью твоего расследования. Я это понял и сам. Ты мне ничего не рассказывала, не посвящала в курс дела, но я догадался. Я понял, что вчера вместо меня эти диваны получил кто-то другой, из тех, с кем ты встречалась в соседнем здании. Деньги мне не вернули, и в этом вся проблема! Михайлов считает, если я пакет отдал, то должен получить товар. Он же не знал, что товар ушел. Я не спал всю ночь, я думал… о тебе, об Ирине… Я не находил никакого выхода… Я не забыл, что ты обещала мне помочь, но думал, что это в принципе невозможно, тем более обстоятельства осложнились, Михайлов взял Ирину в заложники…
— Да, этого обстоятельства я не знала…
— А знаешь, чей был первый звонок? Наверное, знаешь. Михайлова! Он извинился, потом сказал, что понятия не имел, что я — родственник какого-то Петра Ивановича, что он совершил самую большую в своей жизни ошибку, раскаивается и готов возместить мне и Ирине материальный и моральный ущерб. Каково!
— Хм, оперативно работает Иван Андрианович. Связь у него налажена.
— Кто такой Иван Андрианович? — поинтересовался Буренков. — Кто все эти люди?
— Зачем тебе знать? Главное, михайловские деньги я тебе привезла.
— Меньше знаешь — спокойней спишь… Это ты мне уже говорила. Спасибо тебе, Танюша.
— Пожалуйста! Только, ради бога, не делай больше никаких глупостей в Москве.
— Я подумал — может, мне в Питер податься? Не хочу в Москву возвращаться. Нет, не боюсь, просто не хочу. Заеду в Москву, отдам деньги, а потом рвану в Питер…
— Я тебя понимаю, ты пережил нервный стресс, тебе от всего этого надо отойти, пережить, переосмыслить. Главное, не делай скоропалительных поступков.
— Да, ты, как всегда, права.
— Ну что, я пойду. Провожать не надо.
— Прости, — услышала я вместо слов прощания и захлопнула за собой дверь.
Наверняка сосед дядя Лева услышал этот звук, бросил все свои дела, побежал в прихожую и прильнул к «глазку». Я улыбнулась ему и зашагала по ступенькам вниз.
* * *
Не увидев у подъезда Буренкова своей «девятки», я сначала подумала, что ее угнали. Но потом вспомнила, что приехала сюда на джипе, и с облегчением вздохнула.
Добираться домой предстояло на общественном транспорте, благо, после стихийного бедствия в виде ливня его движение уже наладилось. Мимо меня шли караваном в одну сторону троллейбусы, и я запрыгнула в один из них. Я сегодня весь день доверяла свою судьбу кому-то другому: сначала Саше, водителю Королева, потом самому Королю, теперь вот водителю троллейбуса — толстой тетке в красном аварийном жилете. Но самое главное, я намеревалась доверить исход своего расследования, а значит, свою репутацию, совсем зеленой девчонке, доказавшей мне пока только свою способность производить впечатление внешними эффектами. Но другого выхода я не видела.
Вернувшись домой, я прежде всего умылась. Мне не хотелось предстать перед Ксенией сильно «наштукатуренной», она наверняка бы решила, что у меня дурной вкус, и из ее кумира я, чего доброго, превратилась бы в объект для насмешек.
Имидж Снежной королевы сыграл свою роль, тут я была уверена. Иван Андрианович не так прост и благожелателен ко мне, как хотел показать. По моему мнению, встреча не случайно проходила не в его кабинете. Он охранял свои тылы от посторонних глаз и ушей, и правильно делал. Я ведь могла бы оставить там свой «жучок», да и просто подглядеть что-нибудь интересненькое.
«Так и Ксюша придет ко мне и будет здесь все высматривать, — думала я. — Впрочем, она в моей квартире уже была, и неизвестно, проходила ли она дальше прихожей или только оставила у входа блюдечко с голубой каемочкой. Да, напрасно я считала себя неуязвимой. Надо будет повысить секретность замков на дверях обеих квартир и поставить противоугонку на „девятку“. Хороший урок она мне дала».
Я извлекла из памяти номер телефона Ксении Терентьевой и позвонила. Мне никто не ответил. Я, наивная, полагала, что эта девчонка ничего другого не делает, кроме как сидит и ждет моего звонка. Нет, Ксюша занималась своими делами. Возможно, она уже и не надеялась, что я ей позвоню. Но я звонила, набирала ее номер снова и снова, потому что мне скорее хотелось закончить дело Вахрушева.
Наконец это занятие мне надоело, я отодвинула телефон в сторону и закурила. И тут кто-то позвонил в дверь. Я никого не ждала, поэтому ради любопытства посмотрела в «глазок». За дверью стояли Николай Константинович и Нина Федоровна. Я сразу поняла, зачем они пожаловали, и открыла им дверь. В голове промелькнула мысль: «Хорошо, что они не пересеклись здесь с Ксенией, иначе мой план превратился бы в примитивный шантаж».
— Это Нина, моя жена, — с гордостью заявил Вахрушев, поглядев на супругу. — Она захотела познакомиться с вами лично.
— Очень приятно. Татьяна, — из вежливости сказала я и пригласила неожиданных гостей пройти в зал.
Нинель стала рассыпаться передо мной в любезностях.
— Вы оказались доброй волшебницей, — пела она. — Я не верила, что кто-то сможет освободить меня и моих родных от обязательств перед Алтынбековым. Знаете, Танечка, а ведь я не позволяла Коле обращаться к вам за помощью. Какое счастье, что он все-таки меня не послушал, а это бывает, надо сказать, очень редко! Теперь наконец-то все успокоится, никакой груз прошлого не будет довлеть над нами, и мы ощутим свободу!
«А вот здесь ты не отгадала, — мысленно сказала я. — Груз твоего прошлого, может быть, и не будет довлеть над вами. А вот прошлое Николая Константиновича как раз теперь встанет первым вопросом на повестку дня».
— Да, Танюша, у вас такая неженская профессия, — продолжала Нина Федоровна, которая взяла всю инициативу разговора на себя. — Вы такая молодая, красивая, стройная, умная, но вам приходится общаться с преступниками и просто непорядочными людьми. Поэтому у меня возникла идея сделать вам подарок, и Коля со мной согласился…
Я впервые заострила свое внимание на спортивной сумке, с которой пожаловали Вахрушевы. «Молния» была открыта, но что в ней лежало, я разглядеть не могла.
— Простите, но оплату за свои услуги я беру только деньгами. Никаких ценных подарков! — категорично заявила я.
— Конечно, конечно, мы принесли оставшуюся сумму денег. А наш подарок — это, так сказать, бонус. Вы даже представить себе не можете, что это такое… точнее, кто это такой…
Последние слова Нинели меня насторожили. А она дала знак Николаю Константиновичу, тот полез в сумку и извлек оттуда плетеную корзинку. Я подошла ближе и заглянула в нее. В корзинке шевелилось что-то белое, похожее на морскую свинку. От удивления я даже потеряла дар речи и ошеломленно посмотрела сначала на Николая Константиновича, потом на Нину Федоровну.
— Это щенок бультерьера с очень хорошей родословной, — ответила на мой молчаливый вопрос Нинель. — У нас у самих дома бультерьер — отец этого щенка, и мы, как никто, уверены, что в нашу квартиру не залезут никакие воры.
Я едва сдержалась от смеха. Именно мне, сумевшей сделать в квартире Вахрушевых все, что мне было нужно, а главное, выйти оттуда живой и невредимой, они пытались теперь доказать, что это невозможно! Ирония судьбы, да и только! Я едва не вышибла своим каблуком мозги из головы Лорда, и теперь Вахрушевы давали мне на попечение его отпрыска. Это был уже перебор!
— Нет, — сказала я и замахала обеими руками. — Я не могу принять от вас такой подарок.
— Почему? — удивилась Нинель. — Посмотрите, какая прелесть!
При ее словах щенок радостно заурчал и попытался встать на коротенькие ножки. Несомненно, в ясельном возрасте он был еще мил, но уже через несколько месяцев должен был превратиться в наипротивнейшее для меня создание. Я повторила свой отказ принять бультерьерчика.
— Нет, собаке нужен режим. А я живу без всякого режима: возвращаюсь домой поздно, иногда вовсе уезжаю в командировки. Вот и сейчас я собралась в Сочи. На кого я его оставлю?
— Это отговорки, — не сдавалась Нина Федоровна. — Танечка, вы видите только небольшие проблемы, которые могут у вас возникнуть с появлением нового члена семьи, и упорно не хотите замечать его огромных достоинств…
Я поняла, что Нинель способна и мертвого уговорить, но только не меня.
— К тому же у меня аллергия на собак, я сыпью покрываюсь и начинаю чесаться…
— Это порода гладкошерстная, она аллергии не вызывает. К тому же ученые доказали, что аллергия — просто ответная реакция на что-либо. Вот вы настроены против собак, поэтому у вас сыпь и появляется. А будете к нему относиться как к члену семьи, никакой аллергии не будет.
— Пусть так, но все равно вы меня не уговорили. Я оценила вашу щедрость, но щенка взять не могу.
Нина Федоровна хотела привести новые аргументы, чтобы уговорить меня, но телефонный звонок сбил ее с мысли. Я сняла трубку.
— Татьяна Александровна, вы мне звонили, да? Это Ксения. Мой телефон запомнил ваш номер.
— Да, я очень хотела с тобой поговорить…
Нинель достала из своей сумочки конверт и положила на журнальный столик. Николай Константинович убрал корзинку со щенком обратно в спортивную сумку, и супруги Вахрушевы направились к выходу. Я хотела их проводить, но Ксюша заявила мне, что у нее есть для меня сногсшибательная информация, и я осталась у телефона. Через несколько секунд послышался стук закрывающейся двери. Вахрушевы ушли, и я могла разговаривать с Ксюшей Терентьевой напрямую, без всяких иносказаний.
— И что же за новость у тебя? — спросила я, предполагая, что девочка каким-то образом пронюхала про наркотики, зашиваемые в диваны.
— А, я вас все-таки заинтересовала? Или вы хотели по просьбе моего братца сделать мне внушение?
— Нет, я хотела сделать тебе одно деловое предложение. А что касается твоего брата Владимира, то я сама с ним общего языка не нахожу.
— Да, он такой скучный! Не знаю, как с ним Ольга уживается…
— Ксюша, ты можешь сейчас подъехать ко мне домой?
— Да, могу.
— Ну тогда я тебя жду. Здесь все детали и обсудим.
Перед столь ответственной встречей я решила попить кофейку и отправилась на кухню. В прихожей меня ждал сюрприз — корзинка с бультерьерчиком. Бросаться вдогонку за Вахрушевыми было бесполезно, наверняка они уже успели уехать далеко отсюда.
В корзинке находились также пузырек с молоком и пособие по уходу за собаками бойцовских пород. Меня охватило жуткое чувство досады, и я едва не выбросила корзинку со щенком в окно. Но «морская свинка» посмотрела на меня такими преданными глазами, что я прониклась к беззащитному пока, крохотному созданию теплым чувством. Я поняла, что с этой минуты ответственность за судьбу щенка лежит на мне.
«Конечно, нельзя думать только о себе, нельзя всегда срывать розы успеха, иногда надо вскапывать грядки и сажать кусты, чтобы на них выросли эти самые розы», — подбадривала я сама себя.
Я покормила щенка молоком, потом полила кактус и только затем сварила себе кофе.
Я задавала себе вопрос, правильно ли сделала, сдав Алтынбекова Королю? С точки зрения закона я совершила преступление. Моя вина была в том, что я не сообщила правоохранительным органам о преступной деятельности целой группы лиц. Но я ни на секунду не колебалась в том, делать мне это или нет. Свою «невинность» по отношению к законам я потеряла давно, практически сразу, как пришла работать в эти самые правоохранительные органы. Порой не нарушать законы просто невозможно. Законы не имеют души, а человек ее имеет.
Ну рассказала бы я милиции о наркотиках из Таджикистана… Алтынбекова бы менты все равно не достали, Михайлова тоже. Пострадали бы за чужие грехи Вахрушевы да Буренков. Да, я отдавала себе отчет, что наркотики — страшное зло, что они даже больше чем вредная привычка. Вот поэтому-то душа моя все-таки болела.
«Вредная профессия — частный детектив, — думала я. — Если я скажу об этом Ксюше, она мне не поверит, пока сама не прочувствует это на своей шкуре».
* * *
Ксения заставила себя ждать. От скуки я звонила своим знакомым и предлагала им щенка. Некоторые даже согласились, но, услышав, какой именно породы щенок, мгновенно отвечали отказом. Однако оставить его у себя я тоже не могла, зато придумала ему кличку. «Отца щенка зовут Лордом, я — частный детектив, значит, бультерьерчик будет Шерлоком», — такую логическую цепочку выстроила я в своей голове. Я была уверена, что Холмсу мое решение понравилось бы.
Я всячески старалась отвлечься от нараставших негативных эмоций по поводу опоздания Ксюши. Попросту я была зла на девчонку, которая томила меня ожиданием. За два часа можно пересечь весь Тарасов, проехать из Заводского района в Ленинский, но Ксюша третий час добиралась до меня практически с соседней улицы. Она либо набивала себе цену, либо занималась самодеятельностью, чтобы снова сразить меня внешними эффектами.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Выдержав значительную паузу, я открыла. Ксюша залетела в квартиру, как ураган, едва не сбила меня с ног и уселась в мое любимое кресло.
— Ты от кого-то бежала? — спросила я.
— Нет, просто я торопилась к вам, чувствовала, что заставляю вас ждать, и бежала от остановки почти бегом. Дайте мне что-нибудь попить, умираю от жажды…
Я принесла Терентьевой-младшей стакан с водой. Она выпила его залпом, отдышалась, а потом сказала:
— Ну, я вас слушаю. Какое задание вы хотите мне дать? Оно касается Вахрушевых, да?
— Да, — степенно сказала я. — Я оставила в их квартире «жучок» для прослушки, но теперь необходимость в нем отпала. Я хочу, чтобы ты аккуратно извлекла его из их телефонного аппарата и вернула мне.
— Это не проблема, — не задумываясь, ответила Ксюша. — Я думала, что задание будет посложнее. А тут всего лишь «жучок»! Мелочь!
— Возможно, ты не знаешь, что в квартире у Вахрушевых живет злая собака — бультерьер. Поэтому надо найти благовидный предлог, чтобы туда зайти, и улучить момент, чтобы его, то есть «жучок», вынуть.
— Хорошо, — послушно ответила Ксения. — Я сделаю. Неужели это все?
— Нет, не все. Прежде чем я дам тебе еще одно задание, я должна убедиться, что ты не наделаешь глупостей. Мы обговорим с тобой каждый твой шаг, все возможные варианты ответной реакции Вахрушева, и только после этого ты сможешь приступить к выполнению моего задания.
— Тоска! Обговорить каждый шаг! Да мне в голову может прийти любая импровизация! Я никогда ничего не планирую заранее, а полагаюсь на обстоятельства.
— Вот и зря! Никаких импровизаций при выполнении моего задания быть не должно. Лучше скажи мне, что тебе известно о Вахрушеве, мы это обыграем.
— Деловую игру хотите устроить, да? Я в институте уже наигралась в деловые игры, я живой работы хочу, когда действия противника не знаешь заранее! — высказывая свое мнение, Ксюша широко махала руками. Казалось, она учится в театральном институте, а не в юридическом.
Я решила дать ей возможность выплеснуть эмоции и только после этого приступить к серьезному разговору. Я не отвергала Ксению, но и не соглашалась с ней.
— Я думала, что вы, Татьяна Александровна, из числа тех немногих людей, которые не связывают себя различными условностями и стереотипами. И вдруг вы говорите, что нужно обсудить каждый шаг, который мне предстоит сделать. Это в принципе невозможно! Между прочим, вы знаете, почему я задержалась и где я была?
— Нет, — односложно и без особых эмоций ответила я.
Я была уверена: стоит проявить интерес, Ксения далеко не сразу начнет выкладывать, чем занималась перед тем, как прибежала ко мне. А так она вся горела от желания чем-то сразить меня наповал.
— Я была в фотостудии и сделала такие сногсшибательные фотографии! Я вам сейчас их покажу… — Ксения стала копаться сначала в своей сумке, затем в полиэтиленовом пакете, но нужные фотографии все не попадали ей под руку. — А, вспомнила…
Девушка вынула из пакета журнал, полистала его и отыскала заложенные в него фотографии.
— Вот, посмотрите, — с гордостью сказала Ксения и протянула мне несколько снимков. — Уверена, увидеть такое вы не ожидали.
Я понятия не имела, что могло быть изображено на фотографиях, и взяла их без особого интереса. Но первый же снимок меня действительно удивил! На нем была изображена обнимающаяся и улыбающаяся, словно для рекламы зубной пасты, влюбленная парочка. Я заинтересовалась и другими фотографиями. На следующем снимке он и она смотрели друг на друга влюбленными глазами, как подростки, и держались за руки. На третьем она была обнажена по пояс, а он просто стоял рядом, правда, одетый. Я не стала смотреть дальше и спросила:
— Что это такое? Как это понимать?
— А как это можно понять! Только так, что у этих двоих роман, страстный и продолжающийся уже очень давно. Вы о нем не знали, нет? — Ксюша смотрела на меня испытующим взглядом, но я чувствовала, что где-то кроется подвох.
— Роман, говоришь? — переспросила я. — По-моему, никакого романа не было и нет. Да, Вахрушев в далеком прошлом был влюблен в Ольгу, но она никогда не отвечала ему взаимностью. Они скорее враждовали, чем находили общий язык. Эти фотографии — фотомонтаж.
— Ну и что с того? — не хотела сдаваться Ксения. — Вы посмотрите, какого они прекрасного качества! Представляете, если их показать Николаю Константиновичу, выдвинуть свои условия и пообещать в случае отказа послать их Нинели…
— Тогда он точно ни за что не согласится! — охладила я пыл Ксюши.
Эта девочка снова пыталась блефовать, только теперь не со мной, а с Вахрушевым. «Так она мне все дело загубит, — подумала я. — Пора ей немножко прочистить мозги».
— Ну почему? — не унималась Терентьева-младшая. — Это почти беспроигрышный вариант.
— Я объясню тебе, почему, — я старалась быть спокойной. — Николай Константинович прекрасно знает, что это неправда, поэтому твои фотографии его не испугают. А в следующий раз, когда ты захочешь привести ему реальный компрометирующий его факт, он просто-напросто не станет тебя слушать и выставит за дверь. И потом, неужели тебе не жалко Ольгу? Ты хочешь выставить жену брата в обнаженном виде. Это переходит все границы!
— Она сама любит позировать! Это во-первых, а во-вторых, ни Ольга, ни Володька об этом не узнают, — оправдывалась Ксения. — Ну, если вы считаете, что такой вариант не годится, то я могу предложить другой…
— Ксения… — сдержанно процедила я, хотя в душе нарастало раздражение.
— Помните, я сегодня сказала по телефону, что узнала нечто экстраординарное. Уж это сработает на все сто! Потому что это — правда. Вы, конечно, Татьяна Александровна, можете мне не поверить, доказательств у меня нет, только устные свидетельские показания одного человека, грузчика с фабрики…
Ксения не спешила сразу раскрывать свой секрет, но я догадалась, к чему она ведет. И меня это не радовало.
— Так вот — Вахрушев торгует наркотиками, в частности героином. Ну, что вы скажете?
— Я скажу тебе, что это — тоже неправда, — внушительно проговорила я. — Ксюша, я ведь тоже не сидела без дела, твой грузчик и мне наговорил то же самое. Но когда я все перепроверила, оказалось, что это — туфта. Никакой наркотой Вахрушев не торгует, просто он хотел того грузчика уволить, вот тот и наплел в отместку невесть что, — сочиняла я на ходу, выгораживая Николая Константиновича и спасая Ксюшу от необдуманных поступков.
— Нет, он не мог мне соврать… — не сдавалась Терентьева-младшая, — нет…
— Мог, — опровергла Ксюшино заявление я. — Сейчас никому верить нельзя, обманут по счету «раз». К нам с тобой это не относится. Поэтому давай будем думать дальше.
— А я пока больше ничего не придумала, — призналась Ксюша и недовольно скривила губки. — Я столько работы проделала, и выходит, что зря…
Между той Ксенией, которая залетела в мою квартиру, как тайфун, и этой, которая сейчас сидела в моем кресле, едва не плача из-за своей несостоятельности, не было ничего общего. Мне, честно говоря, не нравилась ни та, ни другая. Я всегда считала пессимизм такой же отрицательной чертой характера, как и одержимость какой-то идеей. За какие-то полчаса девушка продемонстрировала оба этих качества. Однако, несмотря на это, я видела в Терентьевой-младшей много тех черт, которые должны быть в характере частного детектива, поэтому решила работать с ней дальше.
— Ксюша, давай я расскажу тебе о том, что удалось сделать мне. Пока разбираем это…
Девушка вскинула на меня глаза, в которых мигали огоньки ревности, и сказала:
— А зачем тогда я вам нужна? Похвалиться передо мной хотите?
— Ну что за глупости ты говоришь!
— Нет, не глупости, — надулась Ксюша. — Все, что я ни сделаю, на ваш взгляд, плохо. Вы даже выслушать меня не хотите, — от плаксивого тона Ксюша перешла к обвинительным упрекам.
И в ответ на это послышалось гавканье моего щенка. Щенок выбрался из корзинки, неуклюжей походкой приковылял в комнату и залаял на Ксюшу.
— Это что такое? — удивилась Ксения. — Откуда он? Ничего не понимаю.
— Щенок бультерьера, — спокойно сказала я. — Хочешь, я его тебе подарю?
— Нет уж, спасибо, — ответила девушка, с опаской посмотрела на Шерлока, подняла ноги с пола и подобрала их под себя.
Щенок уселся между моими ногами как гарант спокойного разговора. Я все больше и больше проникалась к нему теплыми чувствами. «Такой маленький, а уже бросился на защиту хозяйки, — думала я. — Вот так поживет у меня несколько дней, и я уже не смогу с ним расстаться».
— Ну что ж, продолжим, — сказала я вслух. — Ты мне говорила, что хочешь стать частным детективом. Считай, это твое первое дело. Ты, Ксюша, знаешь, что ко мне обратилась первая жена Вахрушева — Лидия Петровна. Если бы Ольга не дала ей денег, то Лидия Петровна сама не смогла бы оплатить мои услуги. Да, я беру недешево. Но начинающий детектив может оказаться ей по карману, поэтому твоя кандидатура подходит для этого дела больше, чем моя. Тут ты согласна?
— Да, — поразмыслив, ответила девушка.
— Я тебе скажу даже больше. Мои пути с Вахрушевым когда-то пересекались косвенно, так же, как и с тобой. И мне было бы не совсем удобно использовать ту информацию, которую он сам мне дал. Это просто-напросто некорректно. Это все равно что я буду шантажировать тебя снимками, которые ты мне сегодня показала.
— Да, вы правы, — согласилась Ксюша. — Теперь я понимаю, что действительно нужна вам.
— Ну вот и хорошо, мы с тобой начинаем подходить к взаимопониманию. — В подтверждение моих слов Шерлок одобрительно заскулил. — Тогда продолжаем… Ты должна начать свой разговор с Вахрушевым с того, что тебе доподлинно известно, каковы его реальные доходы. Вот тебе документы, просмотри их. Видишь, в одних — «светлая» бухгалтерия и по этим документам у Николая Константиновича зарплата три тысячи рублей…
— Но ведь это даже смешно! — воскликнула Ксения. — Я иногда промоутером подрабатываю и то больше получаю!
— В «светлую»? — спросила я. — Наверняка в «темную». Вот и у него в «темную» намного больше выходит.
Ксюша молчала, углубившись в изучение бумаг. Я ей не мешала — именно этот вопрос девочка должна была знать от и до. «Чем уверенней она будет, тем меньше станет гоняться за внешними эффектами, — думала я. — Хотя я сужу по себе, а Ксюша непредсказуема».
— Документы можешь оставить ему на память, у меня есть дискеты. Переходим к следующему пункту обвинений. Все сотрудники мебельной фабрики «Нинель» при приеме на работу пишут сразу же заявление и на увольнение.
— Зачем? — удивилась студентка юрфака.
— Не устроил сотрудник, в заявлении ставится число, и он уволен по собственному желанию…
— Но это же мошенничество!
— Именно! — согласилась я. — Посмотри, вот распечатка приказов. Видишь, сколько уволилось за последний год по собственному желанию? Ты намекни Вахрушеву, что они могут и в суд на него подать, чтобы защитить свои права. И тогда будет проведена графическая экспертиза. Конечно, не он лично числа под заявлениями проставлял, но все равно — такая практика свидетельствует не в его пользу.
— Да уж штраф-то на него наложат обязательно, — Ксюша продемонстрировала мне свое знание административного права. — Татьяна Александровна, а можно я вам одну вещь скажу? По существу дела…
— Конечно.
— Ольга говорила, что Вахрушев не считает Катьку своей дочерью и говорит, будто бы ее отец — некий Юрий Кузнецов. Но Кузнецов не может быть отцом девочки, потому что он в то время служил в армии.
— Ну, если Вахрушев первый заговорит об этом, ты и опровергнешь его версию. Только смотри не проговорись, что ты Ольгина родственница, — испортишь все дело.
— Обижаете, Татьяна Александровна.
— Это я так, к слову. Вот, возьми медицинские справки, заключение кардиолога о том, что Кате необходима операция. Пусть Вахрушев почитает, может, стыдно станет.
— Да уж, ему станет стыдно! Он Ольгу чуть не утопил, а потом даже не извинился. Сволочь!
Щенок недовольно заворчал и приблизился к Ксении, но та в пылу своего возмущения не заметила Шерлока. А я подумала о том, что Ксюша как-то уж очень хорошо осведомлена о прошлом жены брата. Ольге следовало быть менее болтливой с юной золовкой, иначе она наживет себе неприятности.
— И это все, что у вас есть? — спросила меня Ксюша. — По-моему, этого недостаточно. Нужно обрушить на него что-нибудь такое, чтобы сразило наповал. Может, все-таки показать фотографии или взять с наркотиками на понт?
— Ксюша, мы же с тобой уже все обсудили — ни в коем случае! А ты опять за свое…
— Ну ладно, — вяло ответила Терентьева-младшая. — Нет так нет! По ходу дела сориентируюсь. Так, теперь объясняйте, где «жучок» сидит.
— На кухне у них телефонный аппарат в виде алых губок…
— У моей подружки тоже такой телефон дома. Очень прикольно! Правда, себе я бы такой ни за что не купила…
— Я тоже. Рекомендую сделать вид, что тебе надо позвонить по телефону.
Я стала давать Ксюше советы о том, в какой манере лучше разговаривать с Николаем Константиновичем и даже как одеться на встречу с ним. Мои нравоучения явно не нравились Ксюше, она только делала вид, что внимательно слушает меня и запоминает, а сама наверняка выстраивала в уме свою стратегию и тактику общения с Вахрушевым. А я, как и все преподаватели, надеялась, что после моей лекции в ее коротко стриженной симпатичной головке хоть что-нибудь да отложится.
— Ну, я все поняла, — заявила Терентьева-младшая. — С ним надо общаться с глазу на глаз, изолировать куда-нибудь его рыжую Нинель вместе с ее любимым бультерьером, а Николашу прижать к стенке.
Отпрыск Лорда недовольно заскулил. Казалось, он понимает содержание нашего разговора. Я глянула в сторону Шерлока, и на смену моему восхищению его умом немедленно пришло раздражение: посреди комнаты я увидела лужицу. О том, что с появлением в моей квартире щенка возникнут и такие проблемы, я даже не думала. Теперь я уже не сомневалась, что Шерлока надо срочно пристраивать в хорошие руки. Я взяла тряпку и вытерла пол. Ксюша брезгливо посмотрела в мою сторону, и я поняла, что ей собака не нужна. «Но ведь у Ксюши есть друзья и знакомые, — подумала я. — Может, кто-то из них мечтает о бультерьере!» Я спросила ее об этом.
— Я узнаю, — согласилась на мою просьбу Ксюша. — А откуда он у вас?
— Подкидыш, — ответила я.
— А он пока ничего, не слишком страшный… — из вежливости сказала Ксюша и поднялась с кресла.
Вероятно, девушка решила, что все ценные указания от меня получила и ей можно уже уходить, тотчас приступив к делу.
— Погоди, осталось самое главное, — остановила я Ксюшу.
— Что? — удивилась она.
— Тебе нужны документы, подтверждающие, что у тебя есть лицензия на ведение детективной деятельности.
— Но у меня такой лицензии нет, — испугалась Ксения. — Что же мне теперь делать? Разве это обязательно?
— Конечно, обязательно. Но мы с тобой пойдем на хитрость. Это будет единственный обман, на который я позволю тебе пойти. Мы подделаем документы.
Глаза Ксюши засветились от восторга. Я поняла, что любые авантюрные выходки заряжали ее энергией. Как знать, может быть я больше всего надеялась именно на эту черту ее характера, а не на собранный мной скудный компромат на Николая Константиновича Вахрушева! Только признаваться в этом Ксении я не собиралась.
Я копалась в своем шкафчике, но все не могла отыскать чистые бланки с печатями, хотя знала, что мастерски выполненные Димой Авельяновым ценные для меня бумажки еще должны у меня остаться. Однажды мне приходилось вести дело под чужой фамилией, и я попросила Диму отсканировать мои документы: лицензию и удостоверение, подкорректировать там кое-что и распечатать. Авельянов перевыполнил мою просьбу — сделал про запас несколько пустых бланков. Вот их-то я и искала.
— Ага, нашла. У тебя есть дома компьютер?
— Конечно! Как же без него?!
— А у меня нет, как видишь. Значит, потренируешься и забьешь сюда любую фамилию, а здесь напишешь ее от руки и приклеишь свою фотографию. Но слишком уж не обольщайся: после того как сделаешь дело, я у тебя эти бумажки отберу. Сама понимаешь, подделка документов преследуется законом.
— Это мы проходили. Статья триста двадцать седьмая Уголовного кодекса, — блеснула своими познаниями Терентьева.
— Ну вот, теперь все. Если где-то проколешься, я тебя, конечно, вытащу. Сделаешь все «чики-чики», получишь свой первый гонорар.
— Сколько? — не удержалась от вопроса Ксения.
— Ровно столько, сколько я получила за свое первое дело, — неопределенно ответила я, а потом добавила: — Только, пожалуйста, давай без глупостей!
— Хорошо, — не слишком уверенно ответила Терентьева-младшая. — Я постараюсь не подвести вас, Татьяна Александровна.
