Утро понедельника началось для меня очень рано: будильник прозвенел в пять утра. Мне предстояло загримироваться, прихватить мой воровской инструмент – отмычки, потом наскоро перекусить и, наконец, одеться и сесть в арендованную машину, стоящую у подъезда.

Эммы Павловны в коттедже уже не было, я начала уборку, а повариха Галя, как обычно, гремела кастрюлями и сковородками на своей кухне. В десять она предложила мне сделать перерыв, мы с ней попили чайку с только что испеченными ею плюшками, потом я продолжила уборку, а она – готовку обеда.

В половине первого я, убрав зал и заглянув в кухню, убедилась, что Галя увлечена чисткой рыбы. Не теряя времени, я нащупала в кармане фартука отмычки и быстро рванула в холл. Вот и лестница, ведущая на второй этаж. Вот и дверь подвала…

Я быстро вставила в замочную скважину первую отмычку. Так, туда-сюда, чуть глубже… Нет, не подходит. Следующая. И эту – туда-сюда, чуть глубже… Тоже не подходит. Третья… Четвертая… Черт! Уже четвертая! У меня же их не сотня штук, а всего семь. Если ни одна не подойдет…

Что там нам говорили кости? «Кажется, на вашем пути есть препятствие, но непредвиденная задержка в достижении цели пойдет лишь на пользу. Не следует слишком рваться вперед».

Это точно, препятствие есть, да еще какое! Так, пятая отмычка. Сейчас мы ее – туда-сюда… Чуть глубже… Все равно открою, не такие еще двери приходилось брать! Я чутко прислушивалась: вот сейчас раздастся щелчок…

За этим занятием меня и застал Гена. Я так увлеклась, что даже не заметила его прихода. Гена грубо схватил меня за руку выше локтя и рявкнул мне в самое ухо:

– Что, попалась, воровка? Ах ты, тварь! Вот я тебя в полицию-то сдам!

Ничего себе ситуация! И что мне теперь делать? Нет, ну, насчет полиции, это он, конечно, загнул, никуда он не заявит, но тем не менее надо было как-то выкручиваться. Я быстро собрала мозги в кучку. Ага, придумала! Сделав заговорщицкое лицо, я огляделась по сторонам, якобы для того, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, и выдала:

– Геннадий Петрович, вы не так поняли… Я не воровка, у меня есть сведения, что в одном из коттеджей в подвале зарыт клад – старинные золотые монеты доисторической эпохи.

– Че ты несешь, дура? – поморщился Гена, при этом еще сильнее стиснув мою руку.

– Нет, нет, дело верное! Мне один человек сказал под большим секретом: он эти коттеджи и строил! Он клад в земле нашел, но делиться со своими товарищами-строителями не захотел, решил все себе взять, вот и припрятал ларец в подвале одного из коттеджей. В стене замуровал!

– А я сразу догадался, что ты – засланный казачок, – самодовольно усмехнулся Гена.

– Давайте найдем клад вместе, а деньги пополам, а? – предложила я.

Я смотрела в глаза Гене самым наивным и чистым взглядом, на какой только была способна. Он мне не особо верил, это было видно. Хватку не ослабил, держал мой локоть своими ручищами, как клещами. Конечно, мне ничего не стоило одним из своих приемчиков освободить свою руку, свалить его на пол и даже вырубить на несколько минут. Этого было бы мне достаточно, чтобы унести отсюда ноги, но я ведь пришла сюда не за этим. Ну, унесу я ноги, а дальше что? В подвал-то все равно придется как-то проникать, а как я это сделаю, если доступ в дом мне будет закрыт? Взять коттедж штурмом у меня вряд ли получится.

– А что за монеты-то? – вдруг спросил «Геночка Петрович» с неподдельным интересом в голосе. – Точняк, дело верное? Может, туфта это все, кто их проверял, монеты твои?

Ага, засомневался, уже хорошо! Я мысленно потерла руки.

– Нет, нет, никакая не туфта. Мне отец сказал, это ведь он строил ваши коттеджи и клад он нашел, а потом вот замуровал… в стене подвала… Только какого именно, не помнит, но вроде как в вашем. Ну, так как? Папа сказал, что денежки эти старинные, он их даже оценивать ходил к знакомому нумизмату. Тот заявил, что монетки не менее… чем пять лимонов тянут!

Господи, как хорошо, что в субботу Мельников рассказал мне о том «чудиле из Нижнего Тагила», который в окна лазал и которого они недавно допрашивали. Что бы я сейчас плела Гене, как бы выкручивалась?

Услышав о баснословной сумме, господин Вострецов задумался. Ага, думай, думай, на то тебе и голова дана! Я продолжала смотреть на мужчину наивным взглядом. Тот через минуту немного ослабил хватку, но руку мою не выпустил.

– А откуда монетки-то? Говорю, папашка твой где их надыбал?

– Так у него один уголовник некоторое время кантовался, скрывался от ментов, а потом его все-таки взяли на улице. А папа мой его вещички посмотрел, а там – мама не горюй! Царские червонцы! Как в кино! А папа в это время здесь коттеджи строил… Он сначала хотел монетки в полицию сдать, а потом подумал: такое счастье раз в жизни бывает, зачем же его упускать, верно?

– Что же он их сразу не продал? – подозрительно посмотрел на меня Гена.

– Так я почем знаю?! Может, покупателя не было, может, еще почему… Он мне не говорил.

– И ты решила нас обчистить?

– Не обчистить, что вы, Геннадий Петрович! – пылко заверила я. – Я не воровка какая-нибудь. Вы же сами видите: у вас ничего не пропало. Я хочу только свои монетки забрать.

– Свои? – удивился Гена. – А кто сказал, что они твои?

– Так ведь мой папа…

– И что, что твой?! Папашка, может, и твой, хотя, кроме твоей мамки, про это никто точно не скажет. Ха-ха-ха!.. А вот денежки… Это вопрос спорный!

– Ну, пусть спорный, я же и предлагаю вам поделить их поровну.

– Ладно, – сказал, наконец, Гена более или менее миролюбиво. – Только наш подвал чист.

– Я помню, вы сами там убираете, мне Эмма Павловна говорила.

– Вот дура! – усмехнулся Гена.

– Ну, я бы про Эмму Павловну так не сказала, она, по-моему, женщина очень даже ум…

– Ты дура! – рявкнул Гена. – Я к тому, что надо соседей ночью пошерстить, когда те уедут на дачу с ночевкой.

– Каких еще соседей? Мне папа описал коттедж, где деньги припрятал, и он на ваш похож, очень похож. Давайте с вашего начнем…

Гена выпустил мою руку, взял у меня отмычки, повертел в руках.

– Хороший инструмент, фирменный… Где взяла?

– Папа нашел вместе с монетками.

– Значит, серьезный мастер работал, это хорошо…

– Так когда пойдем подвал осматривать? – настаивала я.

– Да нечего у нас осматривать, говорят тебе, у нас ничего нет, в вот наши соседи Левкины… Короче, так: ты сейчас иди, заканчивай уборку, а я… У меня дела. А подвал потом осмотрим.

– Вместе? – с подозрением в голосе спросила я.

– Конечно, вместе!

– И то, что найдем, пополам? Честно?

– Ты это кому говоришь? Ты кого подозреваешь в крысятничестве?! Да ты знаешь, кто я?! – распалялся Гена.

– А кто вы? – сделала я наивное лицо.

– Конь в пальто! Хавалку закрой! Иди, говорю, делай свое дело, а этим, – он кивнул на дверь подвала, – потом займемся. Все!

Гена направился к шкафу в прихожей и начал рыться в нем, упорно делая вид, будто что-то там ищет. Мне ничего не оставалось, как подняться по лестнице на второй этаж. Но на верхних ступенях я остановилась и погремела немного ведром, затем осторожно посмотрела сквозь перила вниз, в холл. Гена перестал рыться в шкафу и опрометью кинулся к двери подвала. А буквально через три секунды хлопнула дверь. Вот тебе раз! Как это он так быстро проник в подвал и даже ключом дверь не открывал? Во всяком случае, времени на это у него не имелось, да и звука поворачивающегося ключа в замке не было слышно. Я на цыпочках пошла вниз по лестнице.

Да, дверь заперта. Черт, как он умудрился это сделать?! Я постояла немного, прислонившись ухом к полированному дереву, но из подвала не доносилось ни звука. Ну, еще бы! Я вернулась наверх. Ладно, пока продолжу убираться, а там видно будет. Вскоре я увидела в окно, как машина Эммы Павловны выехала со двора. Ага, Геночка Петрович изволили покинуть нас. Йес!

Тут Галя позвала меня обедать. Мы с аппетитом уплели по тарелке вкуснейшей ухи, потом выпили по бокалу чая с утренними плюшками, затем Галя сказала, что пойдет принять душ, так как сильно вспотела, пока готовила обед. Я схватила швабру и принялась драить в кухне пол. Но едва повариха с полотенцем на плече скрылась за дверью душевой, как я бросила тряпку в ведро и рванула к двери, ведущей в подвал. Нельзя было терять ни минуты! Сейчас или никогда!!!

Вот она, эта заветная дверь. Я внимательно осмотрела ее – ничего особенного! Черт побери, как же Гена открыл ее? Я потрогала рукой косяк, провела по нему по всему периметру двери – никакого эффекта! Потом я потрогала никелированную ручку, прощупала ее всю и вдруг нащупала под пальцами кнопку, расположенную на скобе снизу. Нажав ее с силой, я едва не вскрикнула от радости: раздался щелчок, дверь чуть дернулась и приоткрылась. Распахнув ее, я шагнула за порог. Ура! Ура! Вот он – этот злосчастный подвал, в который я так стремилась попасть. Здесь горел свет – неяркий, но все было достаточно хорошо видно: серые оштукатуренные стены, деревянные ступени, ведущие вниз, бетонный пол. Небольшое помещение внизу, в котором белели три двери. Я открыла первую. Это была обыкновенная кладовка – полки вдоль стен, заставленные банками с квашеной капустой, соленьями, вареньем и компотами. Очевидно, Галина работа. Я заглянула в следующую дверь. Здесь было что-то вроде мастерской: на полу стояли какие-то станки, на полках лежал кое-какой инструмент, дрели, топор, наждак и тому подобное. Так, и это нам без надобности. А вот и третья дверь…

Увидев последнее помещение, я, не удержавшись, ахнула: это было то, что я искала! Небольшая комната, примерно три на четыре метра, в одном углу – душевая кабина, слева от нее – скромная самодельная кровать, застеленная старым матрацем и маленькой подушкой. Далее стоял старый деревянный стол на трех ножках, возле него – такой же старый табурет. Что это? Спальня? Для кого – для дворника? Возможно, поначалу так и было задумано… А это что на стене, над кроватью? Никак кровь! Да, мелкие красные брызги. На полу тоже пятна крови… Ну, если, конечно, это действительно она. Очень, очень похоже… Хотя, кажется, ее тщательно замыли. Так, а это что еще за народное творчество?

Я подошла поближе и увидела на стене рисунки – какая-то фантастическая птица, белый конь, точнее, единорог, черная змея. Еще было что-то, похожее на амурчиков, розовые облака…

А ведь я все это уже видела: Полина показывала мне рисунки Олега, снятые ею на мобильник, только на тех фотографиях они были четкими, а здесь – едва заметные, как видно их сначала нарисовали мелками на стене, а потом пытались стереть.

Итак, вот оно – то самое место, где Олег Кирсанов прожил свои последние дни и где его убили, считаю теперь этот факт доказанным. Здесь его держали, истязали, а эти бурые пятна – его кровь. Я достала из кармана фартука мобильник и сняла комнату, в особенности рисунки и пятна на полу, их я взяла крупным планом. Потом убрала телефон и направилась к двери. И тут я на что-то наступила. Я нагнулась и подняла этот предмет.

Это была зажигалка желтого цвета, на ней красовался логотип «Zippo». Точно такую же я нашла недавно в лесу на месте обнаружения трупа. Отправив находку в тот же карман, я направилась к выходу. Все, господа, финита ля комедиа! Фокусы с переодеванием закончились, теперь это ни к чему, еду домой!

По дороге к себе я вернула «Оку» в фирму проката, потом заскочила в универмаг и прикупила кое-что из продуктов, затем наконец-то доехала на маршрутке до дома. Попив кофейку с бутербродом, я набрала номер моего друга Мельникова.

– Слушаю! – голос у Андрюши был очень недовольный.

Не успела я сказать и двух слов, как услышала в трубке женский голос. Он говорил на повышенных тонах, временами кричал и что-то требовал. Я поняла, что в кабинете Андрея какая-то скандальная посетительница, перекричать которую я вряд ли сумею. Я ждала, пока дамочка перестанет наезжать на моего друга, но тут Андрюша сам не выдержал:

– Девушка, идите домой, я же вам русским языком говорю: нет пока сведений о вашем муже, не-ту! Как только что-то выяснится, я вам сам позвоню… Что вы сюда все ходите?!. Что?.. Да помню я вас, и телефон ваш уже наизусть помню!.. Да, Захарова вы… Все, идите!.. Да, да, до свидания… Фу-у… еле отвязался!

– Андрюша, а ты с какой Захаровой там сейчас разговаривал? – тут же поинтересовалась я.

– Да с женой одного «потеряшки», у меня тут парень пропал…

– Я помню, что ты говорил мне про «потеряшку». Как его фамилия?

– Захаров.

– И зовут его Захар. И пропал он около месяца тому назад, а супругу, которая только что требовала найти его, зовут Марианна.

– Ну да… А ты, мать, откуда все знаешь? – удивлению Мельникова не было предела.

– Я много чего знаю. Так, будь на месте, я сейчас к тебе подъеду.

– Зачем? – напрягся Андрей, но я уже отключила телефон и начала собираться.

– Значит, наши дела пересеклись, – Мельников задумчиво постучал пальцами по столу.

– Да ведь такое уже бывало, – улыбнулась я. – Давай заключим пари, что я первая назову убийцу.

– Назовешь! – усмехнулся Андрей, доставая из своего стола два бокала.

– О! Чаевничать будем, – обрадовалась я.

– Да, сейчас только сахар найду, с этим у меня, кажется, туго…

Андрей сходил в соседний отдел и вернулся с пол-литровой банкой сахарного песка, потом включил электрический чайник, стоящий на окне.

– А ты, значит, не знаешь, где искать этого пропадущего Захара? – спросила я.

– Не знаю, мать, – невесело признался Мельников.

Он выключил закипевший чайник, положил в наши бокалы по пакетику дешевого зеленого чая и налил кипяток.

– Понимаешь, я уже всех его друзей опросил, никто не колется! А я чувствую, кто-то из них что-то знает, но молчат, гады, молчат, как партизаны на пытке!

– А это потому, Андрюша, что не умеешь ты вести работу со свидетелем, нет у тебя весомых аргументов, – сказала я, прихлебывая чаек.

– А у тебя есть?

– У меня – есть. Вернее, у одного моего знакомого боксера.

– И что же вы нарыли со своим знакомым боксером и его весомыми аргументами?

Я рассказала моему другу события последних двух дней.

– Вот черт, я же этого Гошу тоже допрашивал, он, гад, мне ничего не сказал! – вскипел Мельников.

– Ты что, не рад? – возмутилась я. – Допивай быстрее свой чай и отправляйся в населенный пункт Сморчки. Да не забудь сказать Захарову, что полиция не подозревает его в смерти Олега.

– А почему ты считаешь его невиновным?

– А ты не считаешь?

– А на хрена ему тогда скрываться? Человеку с чистой совестью нечего бояться полиции! – Мельников посмотрел на меня.

Затянувшаяся пауза недвусмысленно дала понять Андрею, что его выводы, мягко говоря, не совпадают с моими.

– Ладно, я вижу, мне придется доказывать его невиновность, а для этого я должна найти настоящего убийцу, – сказала я. – Так что, пари заключаем?

– А давай!

– На что?

– На ведро шампанского и ящик черной икры!

– А если серьезно?

– На упаковку фирменного, самого дорогого пива. А за сведения, мать, спасибо тебе большое! Неужели сегодня закрою это дело?!

Мельников в темпе допил свой чай и позвонил дежурному, попросил выделить ему машину. Я доже допила безвкусный чай и, попрощавшись с моим другом, отправилась восвояси.

Я сидела на диване, доедая очередной бутерброд и допивая вторую чашку кофе. Итак, теперь у меня есть доказательства того, что преступление было совершено в доме Эммы Павловны. Я подняла трубку и набрала номер следователя Кузнецова.

– Евгений? Здравствуйте, это Татьяна Иванова.

– Здравствуйте, Татьяна Иванова. Чем порадуете на этот раз?

– Порадую, порадую…

Я рассказала следователю, как проникла сегодня в подвал коттеджа, что нашла там точно такую же зажигалку, как и в лесу, что у меня есть очень интересное видео на телефоне. Он терпеливо выслушал меня, затем задал вопрос:

– Что вы от меня хотите?

– А вам что, не нужно это видео?

– Какое видео? С наскальными рисунками? Амурчики-огурчики?

– А кровь? Там на стене пятна бурого цвета…

– Вы что, сделали анализ этих пятен?

– Я думаю, это ваша работа – делать анализы.

– На каком основании я проникну в дом этой Полянской? Кто мне даст постановления на обыск?

– Как на каком основании? А моя запись?! Пятна… зажигалка… Там комната, где насильно удерживали человека… Возьмите обе зажигалки и…

– Послушайте, Татьяна Иванова, зажигалки я, возможно, возьму, но…

– Опять «но»?! Послушайте, Евгений Кузнецов, у меня такое впечатление, что вам преступник совершенно не нужен!

– Хорошо, не кричите. Вы можете сейчас подъехать ко мне в отдел?

– Могу, – буркнула я и нажала на телефоне «отбой».

Через час я сидела в кабинете следователя. Он просмотрел видео на моем телефоне, переписал его себе на компьютер, затем забрал у меня зажигалки.

– Вы же понимаете, что они изъяты с нарушением УПК, и потому я не смогу приобщить их к делу, – вздохнул следователь.

– Вообще-то, я изъяла их для себя, – напомнила я, – где бы я там в подвале искала понятых? А вы, если вам нужно, ищите свои доказательства. Без нарушения Уголовно-процессуального кодекса.

– Вы так и думаете на сестру и брата?

– Да, это кто-то из их семейки. Олег отказался спать с мадам Полянской, он любил свою невесту, и, в отличие от других ловеласов, ублажающих ее за деньги, был человеком честным. Дамочка сильно огорчилась и, думаю, приказала братцу доставить непокорного массажиста в ее владения. Геночка, кстати, бывший уголовник, держал Олега в подвале, избивал по просьбе сестры, заставлял его… заниматься с ней любовью. Да, я считаю, так и было.

– Тогда зачем они его убили?

– Возможно, они не собирались убивать его, и все получилось нечаянно. Или Геночка побоялся, что их игры зашли слишком далеко. Как теперь отпустить истерзанного массажиста? Он, естественно, заявит на них. Кому охота мотать срок по сто двадцать шестой статье, это же до двадцати лет?!

– Ну, хорошо, я попробую оформить постановление на обыск. Хотя мое начальство будет сильно против, – тихо и печально добавил Евгений.

– Начальство против? Почему? – удивилась я.

Но мой вопрос повис в воздухе.

Полчаса спустя я сидела в своей машине и наблюдала за клубом. Они были здесь, и Геночка Петрович, и его любезная сестрица: белая «Тойота» красовалась у крыльца. И тут я снова увидела его, этого хилого юношу по имени Митенька. В этот раз он был в обновке – новой красивой ветровке, хотя ботинки его были прежними. Странное сочетание. Не хватило денег на обувь? Митенька сидел на скамейке, курил и поглядывал на крыльцо клуба. Вот Эмма Павловна показалась в дверях, и парень вскочил со своей скамейки, вот она подошла к машине, и он тоже подошел к ней. Я приоткрыла дверцу и высунулась из своей «девятки», стараясь услышать хоть что-нибудь.

– …Ты понимаешь, что мне сейчас не до тебя?!..

– Но я семнадцать лет ждал этого!

– Пойми же, идиот: у меня своя жизнь, ты мешаешь мне!

– Я не буду мешать вам, я только хочу иногда…

– Держи дистанцию, говорят тебе!

– …Но я…

Тут Эмма Павловна села в машину и сердито хлопнула дверцей. Митенька остался стоять возле машины с поникшей головой. На крыльце появился Геночка, он быстрым шагом подошел к юноше, что-то сказал ему на ухо. Потом сел в белую «Тойоту», которая тут же рванула с места. Митенька остался стоять и с тоской смотреть ей вслед. А меня вдруг озарила страшная догадка. Какой у них состоялся разговор в прошлый раз, когда Эмма Павловна так же отказывала юноше в своем внимании?

– Ба! Эмма Павловна! – как-то неестественно вскрикнул Митенька, увидев ее.

Да нет, не так он сказал. Он сказал: «Ба-а… Эмма Павловна!» То есть он начал говорить слово «бабушка», но, встретив недовольный взгляд женщины, быстро осекся. Вот именно! Вот где разгадка. Она его бабушка! А он ее внук, а не претендент на звание любовника. Упасть – не встать!

Но Маргарита говорила, что у дочери Эммы родилась девочка. Стоп. Нет, она сказала неуверенно: «кажется, девочка». Кажется! Она не помнила точно, а значит, мог быть и мальчик. Он сказал Эмме: «…я семнадцать лет ждал этого!» То есть, его грудного отдали в детдом, он был там семнадцать лет, а потом, что называется, вышел на свободу, разыскал бабушку и теперь пытается обрести хоть какую-то семью. Конечно, если ты круглый сирота, то бабушка и двоюродный дедушка – это совсем даже неплохо! Но родственнички, похоже, не торопятся кинуться в объятия к внезапно обретенному внуку, напротив, держат его на расстоянии. Почему? Боятся, что придется поделиться с ним деньгами? А что говорила наша бабушка в прошлую их беседу? «…Сейчас ты не можешь быть с нами, со мной! Ты что, забыл, что… Нет, Ген, я с него фигею!» Что же забыл Митенька? «И квартиру мне купите, вы ведь не передумали?» За что это она обещала купить ему квартиру? Теперь-то понятно, что не за амурные дела, но тогда за что? «…Конечно, и работу тебе со временем подыщем нормальную. А пока… Вот тебе от меня… тысяча… да, пока хватит, потом дам еще…» Да, дамочка не прогоняет внука совсем, но держит его на дистанции и деньгами особо не балует.

И еще одна ее фраза, очень, на мой взгляд, странная: «…Ты видишь, что здесь из-за тебя творится?! На вот тебе еще… пятьсот, только не путайся под ногами, не до тебя мне сейчас…» Из-за тебя творится…

Значит, наш Митенька натворил что-то такое… Но додумать мысль мне не дали: зазвонил телефон. Это был Игорь.

– Татьяна, привет. Ты сейчас где?

– Возле фитнес-клуба.

– А что ты там делаешь?

– Слежу за одним молодым человеком. А что?

– Нам надо встретиться…

– Только не сейчас!

Я выключила телефон и бросила его на пассажирское сиденье. Как это Игорь умудряется звонить так не вовремя?! Итак, о чем я думала? Ага, наш Митенька натворил что-то такое, что заставляет бабушку стараться держаться от него подальше. Она даже пугается его появления, это же видно! Я посмотрела на Митеньку: он снова сел на лавочку и закурил, глядя перед собой каким-то невидящим взглядом.

В этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз мешать мне работать решил Мельников:

– Привет, мать! Мы тут привезли в отделение Захарова… Не хочешь поприсутствовать на допросе?

– Нет, – отрезала я.

– А-а… ну, извини. Может, я тебя отвлекаю?

– Отвлекаешь. Я возле клуба наблюдаю за убийцей.

– Да? Брать будешь?

– Не знаю, как получится…

– Бог в помощь!

Андрюша отключился. Я продолжала наблюдать за Митенькой из своей машины. Он ничего не делал, просто сидел на лавочке и тупо смотрел перед собой. Не знаю, сколько времени это все продолжалось, наверное, долго, потому что был уже вечер. Я не хотела уезжать, чувствовала, что развязка близка. И интуиция меня не обманула. Внезапно из-за угла дома показалась машина Эммы Павловны. Странно, зачем они сюда приехали? Может, передумали и решили-таки пригласить его в гости? «Тойота» остановилась практически около юноши, из нее вышел Гена и сел на лавочку рядом с ним. Они начали о чем-то шептаться, но, к сожалению, мне ничего не было слышно. Но надо быть начеку: от этого уголовника можно ожидать все, что угодно!

Вот они оба встали и подошли к машине. Гена распахнул пассажирскую переднюю дверцу, подтолкнул к ней парня. Я увидела, что Эммы Павловны в салоне нет. Митя не торопился садиться в машину, что-то говорил Гене, тот недовольно жевал губами, по-моему, даже злился. Ой, что-то мне все это совсем не нравится. Куда этот уголовник собирается отвезти парня и почему приехал за ним один?

– Да не поеду я! – вдруг донеслось до меня.

– Еще как поедешь, щенок! Будешь еще здесь выделываться! – Гена грубо схватил юношу за шиворот, начал заталкивать в машину.

Так, а это уже похищение человека, та самая 126-я статья Уголовного кодекса. Кажется, пришло время мне вмешаться.

– Не трогайте меня! – кричал Митя, сопротивляясь. В его голосе я услышала неподдельный испуг.

– Заткнись, урод! – Гена ударил парня в бок, тот ахнул, обмяк, и двоюродному дедушке, наконец, удалось затолкать его в машину.

Я быстро выскочила из своей «девятки» и подбежала к родственничкам.

– Что здесь происходит? Похищение человека? Я – свидетель!

– Ты кто такая? А ну, пошла вон, идиотка! – рявкнул на меня Гена и захлопнул дверцу.

Но сесть ему самому в машину я не дала: преградила ему дорогу.

– Отпустите молодого человека! – приказала я.

– Что?! Ты кто вообще? Беги отсюда, пока жива, коза!

Он попытался обойти меня, но я снова преградила ему дорогу. Тогда Гена попробовал меня ударить: он занес кулак над моим лицом, я уже начала автоматически уклоняться от удара, и в этот момент его руку схватил… Игорь! Другой рукой он врезал Гене, отчего тот потерял равновесие и упал на асфальт. Игорь быстро схватил его за грудки, поднял и… снова врезал ему по физиономии. Из носа Гены потекла кровь. Он пытался уклоняться, но профессиональный боксер снова и снова наносил удары.

– Игорь! Перестань! Все, хватит с него! – кричала я, но он, кажется, меня не слышал.

Левой рукой он держал врага, а правой продолжал дубасить его по физиономии.

– Игорь! Оставь человека в покое, не видишь, ему и так плохо: он сознание потерял! – закричала я.

Игорь разжал кулак, тело безжизненно рухнуло на землю.

– Да я его особо и не трогал…

– Что тут у вас происходит? – вдруг раздался у меня за спиной голос Андрея.

– Ничего, – бодро ответила я. – Все живы и… относительно здоровы.

Андрей с сомнением посмотрел на лежащего на земле Гену. Тот выглядел так, словно его стая горилл отмутузила.

– Наконец-то ты отвел душу, – шепнула я Игорю, подмигнув, и повернулась к моему другу: – А ты как здесь оказался?

– Ты же сказала, что наблюдаешь за убийцей и, возможно, будешь его брать, – пожал плечами Мельников.

– Сказала.

– Ну, вот. Зная твой характер, я подумал, что ты его обязательно будешь брать, и решил подстраховать тебя.

– М-м… Спасибо.

– Так это и есть убийца? – Андрей посмотрел на лежащего Гену.

Игорь повернулся ко мне:

– Это убийца моего брата?

– Нет. Но имеет к этому отношение.

– А кто же убийца? – спросил Андрей.

– Думаю, это тот, кто сидит в машине.

– Тогда забираем их обоих… Привезем в отделение, там и будем разбираться. У тебя случайно нет второй пары наручников?

Андрей наклонился к Гене, застегнул на его руках наручники.

– Вторая пара не понадобится, – сказал я, – думаю, он и так поедет. Давайте, грузите этого в «Тойоту»…

– Это я убил того парня, Олега. Я ревновал бабушку к ее любовникам, пытался завоевать ее любовь, но все напрасно! Я думаю, что это парни виноваты в том, что бабушка любит их, а не меня. Я решил убрать их всех, тогда она обратит на меня внимание, а уж я сумею успокоить ее, и все у нас тогда будет хорошо. Начал с Олега, которого Эмма Павловна… бабушка держала в подвале дома, принуждала жить с ней…

Митя сидел в кабинете Андрея, пил горячий чай, который я ему приготовила, и рассказывал нам историю своей жизни.

– Она не разрешала тебе называть ее бабушкой? – спросила я.

Юноша кивнул:

– Эмма Павловна – не иначе! Она требовала, чтобы я никому не говорил, что я ее внук. А мне так хотелось, чтобы мы жили с ней одной семьей! Я так мечтал об этом там, в детдоме!..

Мы с Андреем переглянулись.

– Как ты убил Олега? – спросил он.

– Ударил его по голове палкой, – тихо и спокойно ответил Митя.

– А кто его бил и истязал?

– Геннадий Петрович.

– Понятно, – вздохнул Андрей. – Но это уже не мое дело. Давай, звони своему следователю, как его? Кузнецову. Пусть забирает этих орлов – это ведь его дело. Кстати, помнишь, я тебе обещал разузнать кое-что про этого Кузнецова?

– Как же я могла такое забыть?

– Подожди, сейчас расскажу.

Андрей вызвал конвоира, тот увел Митю туда же, где сейчас находился и Гена, – в камеру для задержанных.

– Так вот, – продолжил мой друг, когда мы остались одни. – Женька Кузнецов работает в отделе временно, сейчас ждет повышения: переходит в отдел по борьбе с наркотиками. Говорят, у него там какой-то родственник в начальниках. Так что ему стараться особо не хочется. Зачем? Завтра он уже будет под начальством дяди, а дело скорее всего передадут другому.

– Ну вот, теперь понятно, почему он тянул резину. Спасибо тебе, Андрюшенька, спасибо, дорогой!

– Да не за что! К тому же я твой должник: я проспорил тебе упаковку пива.

– А ты знаешь, на этот раз выигранный спор меня не радует: мне жаль этого Митеньку.

– Убийцу? Ну, ты, мать, даешь!

– Конечно, он убийца, преступник и все такое, но, Андрюша, подумай: ведь он очень несчастный человек! Он семнадцать лет в детдоме ждал возможности соединиться с бабушкой – единственным родным человеком, иметь хоть какую-то семью. И вот… Бабушке не до него! У нее личная жизнь, внук мешает ей. Она даже не разрешает называть ее бабушкой! Требует держать дистанцию! Какие-то парни ей дороже родного внука! Им она дарит дорогие подарки, а ему кидает жалкие подачки… У пацана с самого рождения отняли все: маму, семью, а отец и бабушка попросту предали его, бросили на произвол судьбы. Теперь еще он сядет в тюрьму… Ужас! А ведь он всего лишь хотел жить вместе с родным человеком – разве это такое уж преступное желание?! Каждый имеет право иметь семью. Нет, Андрюша, мне действительно его очень жалко! И у меня на душе сейчас гадко до омерзения…