Книга: Легенда эпохи
Назад: ГЛАВА 10
Дальше: ГЛАВА 12

ГЛАВА 11

Когда мы пришли ко мне на конспиративную квартиру, я прежде всего напоила мою гостью кофе, приправленным коньяком. Она несколько расслабилась, и я задала ей важный вопрос:
— Антонина, вот вы говорили, что ваш сын кому-то задолжал крупную сумму. Вы знаете, кому именно и за что?
— Как вам сказать, задолжал даже не сам Илюша, а его отец, — сказала Ершова и погрузилась в раздумья.
— А конкретнее вы что-то знаете об этом?
— Валерий Иванович Тришевский, Илюшин папа, был врачом в следственном изоляторе. Ему дали деньги, взятку, за то, чтобы он положил одного подследственного в изолятор и рекомендовал его лечение в городской больнице. Валерий вроде бы взял эти деньги и согласился помочь, но не выполнил своего обещания, потому что… умер. Сразу после похорон к Илье пришли какие-то люди и стали требовать деньги обратно. А мальчик ни о чем таком понятия не имел, но стал искать деньги. Он не нашел в квартире ни наличности, ни банковских карт, ни сберегательных книжек, зато нашел кое-какие документы, из которых узнал, что я не умерла, как ему сказали…
— Понятно, — вставила я в образовавшуюся паузу.
— Таня, я должна вам кое в чем признаться, — вдруг заявила Антонина. — Я ведь родила Илюшу на зоне. Да, вот так. Вас это шокирует?
— Ну это, конечно, неожиданно, но моя профессия преподносит мне много сюрпризов.
— Таня, мне с вами так просто общаться, — заметила Антонина. — Я могу вам полностью довериться.
— Спасибо за доверие. — Я скромно потупила взор.
— Поверьте мне, если бы я знала, что мой сын жив, то, освободившись, обязательно нашла бы его. Но я этого не знала. Понятия не имею, зачем Валерий скрыл от меня Илью. Ведь даже после моего освобождения он интересовался мной. Нет, мы не общались. Он следил за мной исподтишка.
— Откуда тогда вы это знаете?
— Тришевский наблюдал за моей жизнью, а я ни о чем таком даже не подозревала. Об этом нетрудно догадаться по фотографиям, которые он делал издалека и складывал в одну папку вместе с письмами, полученными от меня с зоны. Я писала ему недолго, ведь сын перестал нас связывать. Я же не знала, что мальчик жив. Наверное, Валерий решил, что ребенку лучше жить с ним, чем в тюрьме, а потом в детском доме. Но разве я была бы против, если бы он со мной посоветовался? Хотя не знаю… Да, у нас был с ним небольшой тюремный роман, но так, ничего серьезного с моей стороны. Знаете, Таня, женщине очень тяжело там… Мужчин среди персонала много, и все имеют над тобой власть. Честно говоря, я думала, что из-за беременности мне скостят срок, но этого не произошло. Со мной обошлись очень сурово… Сосед, он ведь сам во всем виноват, к тому же не так уж серьезно от меня пострадал… Но дело не в нем, я о Лункине вообще говорить не хочу. Меня Илья беспокоит. Один раз я пережила смерть сына, второй раз не переживу. Таня, как вы думаете, неужели у Ильи взяли деньги, а потом все равно его…
— Давайте будем надеяться на лучшее.
— Давайте, — согласилась она.
— Антонина, я так понимаю, вы что-то придумали, чтобы раздобыть деньги? — осведомилась я, чтобы проверить степень ее искренности.
— Конечно, придумала. Тут и думать особенно не надо было. Мы с Юрой люди не бедные. У нас имелись дома деньги и другие ценности. Я организовала квартирную кражу, — опустив глаза, говорила Ершова. — Это было не так уж сложно. Мы собирались с мужем в санаторий. Я просто перед отъездом отдала Илье ключи, сказала, где что лежит, и все. Тогда мне казалось, что муж ни за что меня не заподозрит. А теперь кажется, что это очевидно. В общем, я запуталась…
— Давайте будем восстанавливать хронику событий, — сказала я.
— А как мы это восстановим? — Антонина в недоумении пожала плечами. — Сын мне отзвонился, сказал, что все прошло гладко, и пропал…
— А что именно прошло гладко — кража или передача денег? — уточнила я.
— Не знаю, он просто сказал, что все прошло гладко и что он выезжает в Сочи, чтобы вернуть ключи. Муж вернулся в Тарасов раньше, но он не говорил мне по телефону про кражу. Сначала я думала, что Юра не хотел меня расстраивать, а теперь я думаю, что он обо всем узнал. Муж интересовался по телефону моим комплектом ключей, а к нашей двери не так-то просто их подобрать…
Антонина могла бы мне об этом и не рассказывать. Здорово бы она удивилась, если б узнала, что мне известно об этой квартирной краже почти все! Однако супруга моего клиента ни о чем таком не догадывалась, и в этом были свои преимущества. По крайней мере, пока я не поймала ее на лжи, и это обнадеживало.
— Давайте вернемся к моему первому вопросу. Вы знаете имена, фамилии или клички тех, кто требовал вернуть деньги?
— Нет, не знаю. Илья говорил, что они сами его периодически находили. Иногда приходили домой, иногда в колледж, подкарауливали на улице и угрожали.
— А фамилию того подследственного, за перевод которого в больницу Валерий Тришевский получил взятку, сын называл вам?
— Да, Илья как-то называл его, но я уже не помню.
— Надо постараться вспомнить. Это очень важно.
— Я постараюсь, — кивнула головой Антонина. — Что-то вертится в голове, я никак не ухвачу.
— Со мной такое тоже бывает. Силишься что-то вспомнить, напрягаешь мозги — и без толку, а потом это всплывает неожиданно, даже без участия мысли. Будем надеяться, что с вами тоже так произойдет… Антонина, скажите, а какую сумму должен был вернуть Илья?
— Первоначально — сто пятьдесят тысяч рублей, но потом его поставили на счетчик. И через полгода у Ильи требовали сумму, втрое большую первоначальной. Ему говорили, раз денег нет, то продавай квартиру. А квартиру можно было продать только через полгода после смерти Валерия… Ну вы понимаете, надо сначала вступить в наследство, потом найти покупателя и все такое…
— То есть благодаря вашей помощи Илья был готов отдать шантажистам четыреста тысяч рублей?
— Да. — Антонина согласно кивнула головой. — Около двухсот тысяч у нас дома было наличкой, в рублях и в валюте. Кое-что я заранее отдала ему из своих личных сбережений. Остальное Илья должен был выручить за реализацию ювелирных украшений и одной коллекции… По моим подсчетам, как раз должно было хватить, даже немного остаться.
— Как вы собирались реализовывать ювелирные украшения? — осведомилась я, полагая, что это был самый рискованный пункт криминального плана.
— Я заранее обо всем договорилась, — отмахнулась Ершова так, будто речь шла о каком-то пустяке.
— С кем? — удивилась я.
— Таня, я говорила вам, что отбывала срок. — При этих словах Антонина жутко покраснела. — Понимаете, мир тесен, однажды я встретилась с одной своей старой знакомой. У нее сейчас в Покровске один полулегальный бизнес. Так вот, я сказала ей, что один молодой человек интересовался у меня, где можно сбыть золото. Она сказала, чтобы я смело присылала к ней этого молодого человека, она его не обидит. Что касается коллекции автографов, то тут я тоже подсуетилась заранее. Я знала одного человека, который очень хотел их иметь. Юра даже собирался ему продать эту коллекцию, но они не сошлись в цене. В общем, я дала Илье его телефон. У меня не было никаких сомнений, что это дело выгорит.
— Вы можете назвать мне фамилию этого коллекционера и вашей знакомой из Покровска?
— Зачем? — насторожилась Антонина. — Вы хотите их привлечь к ответственности?
— Ну что вы, степень их законопослушности меня совсем не касается. Просто нам с вами надо выяснить, обращался ли к ним Илья. Чтобы найти вашего сына, надо понять, на каком этапе ваш план пошел наперекосяк, — пояснила я. — Может, у него уже с реализацией что-то не заладилось?
— Да, да, конечно. Я как-то об этом сразу не подумала, — согласилась со мной Антонина. — Я, пожалуй, сейчас позвоню Эльвире и сама у нее уточню, был ли у нее Илья. Вы не против?
— Конечно, нет, — согласилась я, чтобы не потерять доверие клиентки. — Вы можете воспользоваться моим домашним телефоном.
— Я лучше позвоню ей со своего мобильника. — Антонина достала из сумки, которая лежала на диване рядом с ней, свою «раскладушку» и набрала номер. — Алло, Эльвира! Узнала? Как дела?.. Да, спасибо, тоже неплохо. Только сегодня вернулась из Сочи… Изумительно! Скажи, а мой протеже был у тебя? Он остался доволен? Ну и замечательно… Да, как-нибудь встретимся. Я позвоню. До свидания.
Ершова, оказывается, была неплохой актрисой. Она таким бодреньким, даже веселым голосом разговаривала со своей зэковской подружкой, хотя за минуту до этого никакой веселости не было и в помине. Только вот откуда мне знать, о каком протеже шла речь. Да и можно ли верить Эльвире? Нет, никому доверять нельзя, никому.
Таня, Таня, неужели ты думаешь, что Антонина пытается обвести тебя вокруг пальца? Хотелось бы верить, что это не так, но подозревать всех без исключения — это моя профессия. Когда я только узнала, что в краже замешана супруга клиента, мне сразу пришло в голову, что она готовит себе материальную почву, чтобы развестись с Юрием. Может, так оно и есть? Так, а какие еще возможны варианты? По-прежнему, остается актуальной версия о том, что Илья безжалостно кинул свою мамочку. А третий вариант — тот, к которому склоняется сама Антонина, — Илья при передаче денег попал в нехороший переплет.
Было бы удивительно, если бы учащийся полиграфического колледжа не попал в этот самый перепелет. Если допустить, что у него действительно требовали деньги, которые получил в качестве взятки его отец, да еще с большими процентами, то у кредиторов должен был возникнуть вопрос — где парень взял деньги, если не продал квартиру. Пожалуй, тем людям было интересно даже не то, где он взял немалые бабки, а то, можно ли через него там же взять еще. Если Илья не стал сразу колоться относительно того, каков источник его дохода, то к нему, по идее, должны были применить определенные меры воздействия. Это типичная криминальная схема, говорить о которой вслух я пока не решалась.
— Значит, золото Илья продал. А как насчет коллекции автографов? К кому вы рекомендовали обратиться сыну?
— К Рябову Владимиру Данииловичу, — призналась Антонина.
Это был тот самый человек, у которого я интересовалась коллекцией автографов на театральных и концертных билетах. Он сказал, что ему никто ее не предлагал, и обещал позвонить, если что-нибудь услышит об этом. То ли господин Рябов не был со мной откровенен, то ли Илья не успел загнать ему автографы. Лично я склонялась к первому варианту. Мне не хотелось говорить Антонине, что я знаю Владимира Данииловича, поэтому я для пущей важности попросила его телефон.
— Я на память не знаю, в мобильнике он тоже не записан, — сказала Ершова. — У моего мужа есть его визитная карточка, там я и посмотрела номер.
— Ладно, с этим я как-нибудь разберусь. Антонина, скажите, а у Ильи была девушка или близкий друг? Может, он временно у кого-то из знакомых остановился?
— Зачем? А как же я? Он же должен был как-то дать мне о себе знать, — растерянно пробормотала мать пропавшего парня. — Таня, с какой стати ему от меня скрываться?
Кажется, Антонина даже мысли не допускала, что сын мог ее кинуть. Я не рискнула прямо сказать о такой возможности, а отделалась общей фразой:
— Ну мало ли какой мог возникнуть форс-мажор…
— Ну если так… Про девушку я у сына спрашивала. Илья сказал, что у него пока ее нет. А что касается друзей, то в колледже у него, конечно, были товарищи, но я не знаю их фамилий. Кажется, одного звали Мишей, а второго — Никитой.
— Понятно. А фамилию человека, за которого Тришевскому дали взятку, вы случайно не вспомнили?
— Что-то такое простое, типа Кольцов… Колесов… нет… Колосков… тоже нет. Колесников. Точно, Колесников!
— Вот это уже кое-что, — сказала я, — над этим уже можно работать. Пожалуй, сейчас мы с вами расстанемся, а завтра я вам позвоню. Продукты в холодильнике в вашем распоряжении, а вот ключи от квартиры.
— Таня, сегодня я уже никуда не пойду, а завтра проверю доступный остаток на пластиковой карточке. В крайнем случае мне придется продать последние украшения, — сказала Антонина и с грустью посмотрела на свое широкое обручальное кольцо с инкрустацией. — Только вы найдите сына, пожалуйста. Моя жизнь только с ним обрела какой-то смысл…
Слезы выступили на глазах моей квартирантки. Я заверила Ершову-Козельчик, что приложу все усилия, чтобы найти Илью, попрощалась с ней и ушла.
* * *
Вернувшись домой, я первым делом позвонила Кирьянову.
— Я почему-то так и думал, что это ты, — сказал Володька. — Ну кто еще может звонить в субботу в десять вечера? Только ты, дорогая. Ну и как продвигается твое расследование? Зашла в тупик?
— Не совсем. Володя, мое расследование получило весьма неожиданный поворот. Ты даже представить себе не можешь, как там все переплелось. Но дело не в том, я звоню тебе для того, чтобы кое-что уточнить. Скажи, ты наверняка знал Тришевского Валерия Ивановича, так?
— Это какого Тришевского, врача СИЗО, что ли? — не на шутку удивился Кирьянов.
— Да, именно его, — подтвердила я.
— Ну, разумеется, я его знал. Только никак не пойму: он-то каким боком-припеком касается твоей квартирной кражи? Валерий Иванович уже полгода как покинул нашу грешную землю. Таня, ты ничего не перепутала?
— Ничего я не перепутала, и мне известно, что он умер. Пришел со службы домой, тромб неожиданно так оторвался и попал в сердце, так?
— Вроде так, — подтвердил Кирьянов.
— Володя, скажи, ты его лично хорошо знал?
— Ну как тебе сказать? По долгу службы мне с ним, конечно, частенько приходилось сталкиваться. Трудный он был человек, скажу я тебе, слишком принципиальный и еще себе на уме… А почему ты у меня Тришевским интересуешься?
Я вкратце рассказала Кире о взятке, которую он получил перед своей смертью, и о сыне, которого он всю жизнь воспитывал один.
— Значит, этот долг переадресовали его сыночку. Ну не знаю, — протянул Володька. — Что-то мне с трудом во все это верится. Тришевский потому так долго и работал на том месте, что был неподкупным. Не думаю, чтобы он взял деньги. Да и где они, если сын их не нашел? Что-то один конец с другим не сходится.
— Где деньги — это вопрос, конечно, интересный… Но я на него пока ответить не могу. Володя, а как насчет Колесникова, ты не знаешь случайно, что это за деятель?
— Нет, так с ходу сказать не могу. Фамилия распространенная, но лично я ни с каким Колесниковым полгода назад не работал. Завтра у нас воскресенье, а значит, выходной, а вот в понедельник я, пожалуй, смогу что-нибудь про него разузнать, — нехотя сказал Кирьянов.
— Нет, до понедельника я ждать не могу. Володя, я тебя очень прошу, потеряй завтра часок, сходи в свою контору и выясни мне все про Колесникова. Понимаешь, не исключено, что жизнь мальчишки висит на волоске…
— А я думаю, что его уже того… отправили к папаше. Деньги взяли, и все концы в воду, — пессимистически заметил Киря. — Ну зачем он им еще сдался? Разве что выкуп за него хотят взять. Но тогда бы уже позвонили мамаше…
— Там все очень сложно. Мать и сын только полгода назад встретились. Но всякое, конечно, может быть… Но меня вот что очень волнует — у парня были ключи от квартиры моего клиента, а Козельчик сейчас лежит в больнице. Вдруг к нему еще кто-нибудь наведается?
— А что с Хирургом? — осведомился Киря.
— Откровенно сказать, я не знаю его диагноза. Не исключено, что онкология. У Козельчика случилось обострение, когда он узнал, что его супруга замешана в квартирной краже.
— Да, жестокая ты, Таня. Не могла его как-то подготовить к этому. — В голосе Кирьянова отчетливо слышались саркастические нотки.
— Ну знаешь, говорят, что тот, кто задает вопрос, сам же несет ответственность за ответ. Если он ему вдруг не понравится, то это только его личная проблема, — сказала я, потом применила ту же формулу к себе. Мне не нравился ответ Кирьянова на мою просьбу. Надо было еще поработать над конечным результатом. — Володечка, я тебя очень прошу, ты, пожалуйста, выясни для меня, по какой статье Колесникова взяли и кто за него мог хлопотать. Если речь шла о лечении в городской больнице, значит, он не убийца и не насильник. Такого точно бы под залог не выпустили даже по состоянию здоровья.
— Ладно, — сдался Кирьянов. — Ты ведь все равно не отстанешь. Придется завтра на пару часиков сходить в горуправу. Хотя… не тот ли это чиновник из антимонопольного комитета, которого месяца три или четыре назад за взятку осудили? Что-то я сразу про него не вспомнил. В газетах такая шумиха вокруг его имени была…
— Может быть, — сказала я. — Но сам же сказал, что фамилия распространенная. Вдруг полгода назад в СИЗО «отдыхал» еще один Колесников?
— Хорошо, все, что будет в моих силах, узнаю. Но с тебя дополнительно коньяк.
— Пять звезд, — подтвердила я.
Поговорив с Кирьяновым, я призадумалась. Кое в чем Владимир Сергеевич был прав. Если Валерий Тришевский получил взятку, то где эти деньги? От ста пятидесяти тысяч рублей не осталось ни копейки. По словам соседей, деньги на похороны собирали всем домом, да и сослуживцы помогли. Потом гадальные двенадцатигранники говорили о наступлении голодных и трудных времен. Несомненно, эта трактовка касалась Ильи, в его жизни действительно могли бы настать голодные и трудные времена, если бы добрая мамочка не придумала, где раздобыть деньги для возврата отцовского долга. Но еще неизвестно, какие именно последствия имел ее план, а сама Антонина Никитична тоже на пороге не самых лучших времен. Если муж ее бросит, то она может остаться на улице с одним чемоданом летних тряпок, а впереди — зима.
Я вспомнила о том, как в машине «Скорой помощи» Козельчик просил меня встретить Антонину. Он был так плох… В любую минуту Антонина могла стать вдовой. И что интересно, она даже не предположила, что Юрий мог оказаться в больнице. Ершова была уверена, что супруг обо всем узнал, а потому, униженный и оскорбленный ее поступком, решил на время куда-то исчезнуть, заставив жену мучиться неизвестностью. Только она, кажется, не слишком переживает из-за исчезновения мужа. Ее более всего волнует, где сын и что с ним.
Я курила одну сигарету за другой и думала о том, где может находиться Илья Тришевский. Квартиру он взял, золото сбыл. Наверняка и коллекцию автографов продал Рябову. Несмотря на поздний час, я решила позвонить Владимиру Данииловичу. Но вот что ему сказать? Неужели учить дяденьку, который по возрасту мне в отцы годится, что врать и заниматься скупкой краденого нехорошо? Наверняка он об этом догадывается, но желание обладать эксклюзивными автографами заставляет его держать язык за зубами. Нет, надо разговаривать с ним в другом ключе. Я взяла в руки мобильник, подумала, что коллекционер по номеру сразу узнает, кто его беспокоит, и стала звонить с домашнего телефона.
— Алло! — ответил Рябов.
— Здравствуйте, Владимир Даниилович! Это Татьяна Иванова, частный детектив. Не ожидали?
— Нет, не ожидал. Мы же с вами договорились, я вам позвоню, если что-то услышу о билетах с автографами.
— Похоже, что вы меня обманули. Но это вы себя наказали, завтра вам придется проехать в отделение милиции и дать показания…
— Какие показания?
— О том, что вы давно собирались прикупить эту коллекцию, но не сошлись с Козельчиком в цене, потом на вас вышел один молодой человек, и вы…
— Гм, ну вышел, и что? Может, это розыгрыш был какой-то.
— Так, а поподробнее?
— Ну позвонил мне какой-то молодой человек, сказал, что хочет продать автографы, я и не понял, что это те самые, — стал юлить Рябов. — Козельчик ведь не собирался свои никому продавать. Мы договорились с парнем о встрече, а он не пришел.
— Позвольте вам не поверить! — патетично провозгласила я.
— Это ваше право, но так все и было. Он должен был приехать ко мне на дачу в Пристанище, но не приехал. Вот, собственно, и вся история.
— А почему вы сразу мне об этом не рассказали?
— А что тут рассказывать? Татьяна, понимаете, мы, коллекционеры, люди очень щепетильные и суеверные…
Отмазка Рябова показалась мне по-детски глупой, но настаивать по телефону на правдивом ответе было бессмысленно. Уже не надеясь на откровенность, я спросила:
— Скажите, какого числа и во сколько вы должны были встретиться?
— На прошлой неделе, в пятницу. Конкретное время мы не оговаривали, но в первой половине дня. Парень сказал, что после обеда у него какие-то важные дела. Тем не менее я прождал его до вечера и ни с чем уехал в город.
— А почему вы назначили встречу в Пристанище?
— Ну не в городскую же квартиру приглашать незнакомого человека? — резонно заметил Владимир Даниилович. — Еще вопросы у вас ко мне есть?
— Есть. Вы были на даче один?
— Нет, там сын живет со своей семьей, пока в его квартире ремонт идет. Так что алиби у меня есть.
— Спасибо, больше вопросов к вам у меня пока нет, а если появятся, я вас обязательно побеспокою, — тоном, не терпящим возражений, сказала я и повесила трубку. Даже не попрощалась.
Я не была уверена, что Рябов сказал мне правду, но пока проверить его слова не могла. Но, допустим, все так и было. Вечером Тришевский должен был сесть в поезд и уехать в Сочи, а утром того же дня собирался продать Владимиру Данииловичу билеты. Почему он этого не сделал? Может, без коллекции автографов набрал требуемую сумму или причина в чем-то другом? Надо бы выяснить, садился ли он в прошлую пятницу на поезд. Но это можно будет сделать только завтра.
Немного подумав, я склонилась к мысли, что Илья все-таки набрал требуемую сумму и передал ее каким-то неизвестным людям, которые сами к нему приходили то домой, то в колледж. Ладно, парнишка не понимал, что, даже заполучив четыреста пятьдесят тысяч, они не успокоятся, но Антонина должна была это понимать. Она ведь тертый калач, два раза уже сидела и, более того, поддерживает отношения со своими бывшими соседками по нарам, например, с Эльвирой.
Впрочем, все люди разные. Некоторые по сто раз наступают на одни и те же грабли и все равно ничему не могут научиться. Нельзя сказать, что Ершова всю жизнь допускала однотипные ошибки, но ее так и тянуло на скользкий путь. Согласно восточной мудрости, человек притягивает не то, что он хочет, а то, чем он является. Похоже, Антонина глубоко порочна по своей натуре, а потому любую проблему она пытается решить не в рамках законности, а преступив черту. О сколько-то отдаленных последствиях своих экспрессивных поступков она не слишком задумывается. Хотела отшить соседа — схватилась за нож. Надо долг отдать — организовала кражу, а что будет потом, это ее не заботило, а зря.
Может, Киря прав и Ильи уже нет в живых?
Как это ни печально, но сегодня я не могла больше ничего предпринять по этому делу.
Назад: ГЛАВА 10
Дальше: ГЛАВА 12