ГЛАВА 2
Наутро я поднялась ни свет ни заря, раньше всех, полная сил и здорового оптимизма. И не только проведенный на природе день был тому причиной, хотя он, конечно, влияние свое оказал. Пассивно-криминальное дело, взятое мною недавно в руки, звонком Веры Филипповой поворачивалось неожиданной, будоражащей воображение стороной. С этой мыслью я вчера заснула и с нею проснулась.
Представьте себе состояние художника, изучающего шероховатости на чистом, только что натянутом на подрамник холсте и воображающего, сколь поразителен будет родившийся благодаря его стараниям шедевр. Представьте себе его состояние, и вы меня поймете, если имеете хоть маленькую толику воображения.
До того как поднялись мои друзья, я успела продышать легкие, хорошо размяться и как следует поработать над суставами и связками. К моменту, когда в дверях занимаемого Кирьяновыми номера появились их мятые, заспанные физиономии, я выглядела бодрой и свежей, как дитя после прогулки.
— Танюха, да ты ложилась ли? — удивился Володя моему виду, зная, как бережно я отношусь к утреннему сну.
— Нет, на шабаш ездила! — рассмеялась я.
— Мам, что такое шабаш? — спросил один из сорванцов, теребя Нину за полу халата, в то время как другой одаривал меня круглощекой улыбкой.
— Съезд нечистой силы, — пояснила она, стараясь отделаться от его рук.
— Слет! — поправил ее Володя, хлопая глазами.
— А почему нечистой? Тетя Таня вот же какая чистая, даже блестит!
— Это она перед вами вид делает, — пояснил им отец и, шутовски подняв плечи, затрусил по коридору с полотенцем на шее в сторону умывальника. Мальчишки с криками бросились вдогонку.
Выехали мы позже, чем мне хотелось бы, но все же раньше, чем планировали вчера. Мне было неудобно перед Кирьяновыми за спешку, они радовались этой поездке, особенно малыши, но делать нечего — так было надо.
Мальчишки, быстро потеряв интерес к созерцанию однообразных зимних пейзажей за окнами машины, открыли на заднем сиденье боевые действия, используя в качестве границ суверенных территорий материнские колени, Владимир сидел рядом со мной и слушал новости, транслируемые по приемнику, а я управляла машиной, сосредоточившись на дороге, перегороженной кое-где небольшими снежными заносами.
Нет, я не ломала голову над звонком Веры Филипповой, я приняла его как факт, как обстоятельство, оживляющее дело. Ни к чему страдать над вопросами, ответов на которые не отыскать от нехватки информации.
Утро разгоралось, неся с собой солнце и легкий, веселый морозец.
Вдалеке от дороги, на отлогом пригорке, открылись взгляду гроздья крохотных от расстояния домишек с занесенными крышами. Кое-где над ними поднимались вверх столбики дыма. Люди печи топят. Проехали укатанный до блеска проселок, ведущий в ту сторону.
Нина откуда-то достала пластиковую бутылку со свежезаваренным чаем, зашуршала пакетами, и возня сзади затихла.
— Володя, место то самое?
Он глянул на деревеньку, прикинул что-то про себя.
— Да, Нинок, оно. Повернулся ко мне:
— В этой деревне у мужа Нинкиной подруги родители живут. Как ее звать? Наталья. В начале лета повезла Наталья сына к свекрам, на козье молоко. Оставила. Не в первый раз, дело проверенное, а он там через две недели клад нашел, в лесочке. Что? У пруда? Ну пусть у пруда.
Дело было так. Ушел этот оболтус к своим местным друзьям из избы с утра пораньше, а к обеду не вернулся. Дед с бабкой суетиться начали, по соседям забегали. Что? Опять не так? Ну рассказывай сама, а я уточню потом.
Нина охотно взяла на себя инициативу:
— Девять лет мальчишке, в третий класс перешел. Наташка его в деревню забросила, а сама ремонтом занялась дома.
— Да ты к делу давай! — перебил ее Владимир. — Она сейчас сообщит, кем ее Наташа работает и сколько получает!
— Вы рассказывать-то будете? — прервала я начинающуюся перепалку.
— Денис действительно с утра ушел, сказал, что на пруд собирается, купаться, и чтоб к обеду его не ждали. Его и не ждали, а он вернулся. Молчаливый такой, таинственный! Бабка его за стол усадила, подала что у нее было, присмотрелась и ахнула! На шее у мальчишки цепь золотая в палец толщиной, с крестом! Я и тебе, говорит, бабанька, подарок принес, и деду тоже! У деда с бабкой глаза повылезали, когда увидели, чем у него карманы набиты. Оказывается, купались они с дружком и нашли в камышах сумку. Ногами нащупали, на дне, в грязи притопленную. Еле выволокли — для веса в ней еще булыжник здоровенный был. Взяли себе из нее понемногу, что понравилось, а остальное под деревом в землю зарыли, как пираты поступали.
Дед с бабкой кинулись было к родителям Денискиного дружка, глядь, а те сами навстречу по улице чешут.
Золото вырыли, вымыли, разложили на полу, на газетке, и собрали совет. Хоть и выпили во время него для ясности, но решили все же по-деревенски здраво, что, во-первых, такое количество, да в одном месте, да еще спрятанное в воду — это, ой, неспроста. А раз так, то и не к добру. Во-вторых, что со всем этим делать? В городе в скупку отнести? Там спросят, где взяли. Ларечникам по частям продавать постепенно? Так это в городе жить надо, иначе не управишься. В-третьих, а может, грабленое золото-то, может, кровь на нем? Попадешься с продажей — на тебя же и навесят. Кто же сказочке поверит, что клад нашли! Короче говоря, сдали все это властям, к величайшему огорчению мальчишек. Деревенские потом долго гадали — откуда сумка в пруду взялась? И милиция ничего не поняла. Да, Вов?
Володя покачал головой:
— Дело о клещиховском золоте, так его называли между собой. По инстанциям поднялось оно быстро, дошло до областной прокуратуры и там осело.
Уж больно значительная сумма получалась даже просто с количества металла. В сумке его было около четырех килограммов, если мне память не изменяет. Экспертиза установила примерное время пребывания этого груза в воде. Стали смотреть, что произошло странного в деревне близко к этому сроку. Выяснилось — да, было, убийство деда одного одинокого. Жил-был старик, никого не трогал, никого не обижал. В огороде копался, рыбку для кота в пруду ловил и в ус не дул. Но с некоторых пор повадился к нему из Тарасова, это за тридевять земель, заметьте, один крутой бизнесмен, делающий деньги на перепродаже маковой соломки. Ездил, ездил, да и пришиб деда. Как вырвавшийся на улицу цепной пес. За что и посадили его. На следствии объяснялся: мол, под «дурью» был, не знал, что творит.
Теперь, с находкой золота, мотив убийства прорисовался. Может, дед являлся хранителем его сбережений, да не удержался, себе взять захотел, спрятал на дне в камышах? Съездили к тому гангстеру в зону, спросили. Отказался, глаза вылупил: вы что, мол! На том все и кончилось.
«Плохо кончилось! — подумала я про себя. — Ни за что бы на этом не остановилась, будь у меня в руках это золото». Быстро прикинула — есть несколько вариантов действий, и один из них представился мне наиболее перспективным. Его детали сами начали поступать в голову, будто книгу листала. Увлечься как следует помешал Володя:
— А у тебя на памяти есть что-нибудь подобное?
— Я сейчас тоже клад ищу. Сбережения, как ты выразился. Заначку одного покойника, хранящуюся в неизвестном для всех месте. Чем не клад?
— Романтика! — бурчит Володя. — Клад, покойник, частный сыск, звонки по вечерам, после которых надо мчаться сломя голову, как «Скорая помощь» на вызов.
— Вчера звонила дочка покойника, чью заначку надо разыскать. Рэкетиры за дочку взялись, и, похоже, всерьез.
— Вот, плюс ко всему еще и разбойники, — смеется Володя, — я ж говорю — романтика!
Помолчал, подумал, сделал вывод:
— Видно, та еще семейка. Да?
Я отвела взгляд от дороги, глянула вопросительно.
— Разбойники наши впустую не работают, — пояснил он, — вхолостую усилия не тратят. Значит, папаша и нажил, и оставил после себя достаточно, чтобы заинтересовать их.
— Значит, так, — согласилась я. — Но дочка всегда была в стороне от его дел, а умер он внезапно. Чем ей расплачиваться — ума не приложу.
— Кладом и расплатится. Возьмет из него и отдаст.
— Его еще найти надо!
— Ситуация! — трет Володя небритый подбородок. — Горячая ситуация-то!
— Да. Со вчерашнего вечера, — соглашаюсь, — а до этого все мирно было. Видишь ли, незадолго до убийства ее папаши и ограбления их квартиры…
— Погоди! — Володя закрыл глаза и положил ладонь на мое плечо. — Тут целый букет, икебана, а? Убийство и ограбление недавно произошли?
— Да, на днях, можно сказать.
— Когда начинается такая полоса и события в ней идут одно за другим с высокой плотностью, то скорее всего они взаимосвязаны. Это нам с тобой известно из опыта. Подробней расскажешь?
Я еще раз посмотрела на него. Представила на его плечах синие, с красными просветами подполковничьи погоны. Я не простушка и излишней доверчивостью не страдаю. Мой род занятий и доверчивость — вещи несовместимые. Но Кирьянову верю. Знаю, что информацию, полученную от меня, он никогда не пустит в дело, не посоветовавшись со мной.
Владимир, угадав мои мысли, приложил руку к груди и шутливо склонил голову.
— Так как?
— Так вот. Некоему Филиппову Аркадию, ювелиру, работающему на дому «втемную», не так давно нанесли визит достаточно респектабельные граждане и напомнили о безопасности существования.
— Ну да, как положено, — понял Володя.
— Аркадий, человек вполне здравомыслящий, конечно, согласился, что существовать безопасно — это хорошо, и они пришли к соглашению о размеpax суммы, требующейся для этого, и сроке ее передачи этим гражданам. И все закончилось благополучно, на этот раз по крайней мере, но последовали убийство Аркадия и ограбление накануне истекающего срока. Грабят его квартиру, где уже могли быть деньги, приготовленные для разбойников, а самого, пьяного, это по экспертизе, жестоко бьют и оставляют в подъезде. Через несколько часов он погибает от общего переохлаждения.
Дочь покойного, Вера, ночь эту провела вне дома. Вернувшись под утро, все и обнаружила и вызвала милицию.
— Ой! Девчонке-то каково! — подала голос Нина.
— Таково! — оборвал ее Владимир, не любивший вмешательства жены в подобные разговоры, и подмигнул ей через плечо, чтобы не обиделась.
— О рэкете со слов Веры известно?
— Н-не только, — ответила я.
— Три варианта! — Владимир устремил вдаль загоревшиеся глаза. — Первое: конфликт с рэкетирами. Аркадий Филиппов по каким-то причинам отказался платить или попытался изменить условия. Причитающееся им «граждане» взяли сами, поучив при этом хозяина покладистости. Убивать не планировали, замерз тот сам по себе.
Второе: поработали посторонние ухари, «левые», так сказать. Тут обязана быть наводка. Причем наводчик может быть из числа рэкетиров, затеявший собственную игру. «Граждане» должны быть оскорблены до глубины своих душ. Им перешли дорожку, забрали «ихнее».
И третье. — Владимир задумчиво посмотрел на меня. — Дочка. Как ни в стороне она была от дел папаши, а знать обо всем могла. Вот и решила повернуть дело в свою пользу. Нашла лихих друзей и все организовала в самый денежный, подходящий для этого момент.
— Ну, ты вообще!.. — воскликнула Нина, но Владимир проигнорировал ее возмущение.
— Еще действующие лица есть?
— Да.
Я была согласна с ним по всем трем версиям, хотя вариант с Верой, уже немного зная ее, считала маловероятным.
— Есть еще компаньоны Аркадия, занимавшиеся сбытом его продукции.
— Ага! Значит, ювелир не сам занимался реализацией плодов труда своего, а сдавал изделия доверенным лицам.
Посмотрел на меня святыми глазами.
— А пробы на колечках он чеканил?
— Несомненно. Потому что продавалось все через торговую сеть.
— Статья сто восемьдесят первая Уголовного кодекса — до пяти лет. Жаль, наши на них не вышли. Был бы сейчас жив ювелир. Сидел. И компаньоны его с ним. До них-то разбойники еще не добрались?
— Не успели.
— Повезло! Вот беда!
— У Аркадия был человек, поставлявший ему металл для работы. Был связан только с ним. Компаньоны знали о рэкете, но занимали нейтральную позицию. Аркадий незадолго до случившегося сообщил им, что приезжает поставщик, везет заказанное добро. Те деньги собрали — свою долю, так у них заведено было. И вот — денег нет, Аркадия нет и поставщика тоже нет.
Владимир задумался, достал сигарету, оглянулся на жену и затолкал сигарету обратно в пачку.
— Может быть, конечно, что кто-то
Из компаньонов, сколько их, кстати? Двое?
— Трое.
— Если это кто-то из них организовал, то ведь должны быть у него причины, чтобы разрушить стабильно доходное дело ради разовой, пусть достаточно крупной суммы. Понаблюдать бы за ними, поинтересоваться. Может, кто новое что затеет, для чего капитал потребуется? Ниточка будет, хоть и тонкая, но попробовать потянуть можно. Все то же, что с компаньонами.
Варианты с ними со счетов сбрасывать нельзя, но они мне надежд не внушают. Вот так, Танюха! А что там насчет заначки? Или проехали?
В зеркальце заднего вида я наблюдала, как Нина клюет носом. Мальчишки, умостив белобрысые головенки у нее на коленях, каждый со своей стороны, спали. Угомонились, вояки.
— Заначка, Аркадий называл ее кассой, единственное, что до вчерашнего вечера меня и касалось, и интересовало больше всего. Видишь ли, у ювелира были свои запасы металла, купленного им или сэкономленного каким-то образом. Были и наличные, которые он и в банк не нес, и в дело до поры не вкладывал. Все это и было его кассой. Хранил он ее на стороне, в каком-то надёжном месте. А может, и не в одном, а в нескольких — частями. Никто ничего не знает. Ни Вера, ни компаньоны. Они-то, раздосадованные потерей денег, собранных для расчета с поставщиком, и заказали мне розыски кассы, надеясь из нее как-то компенсировать убытки.
— Так. Отсюда начинается история о поисках клада покойного ювелира.
Владимир произнес это шутливо-высокопарно.
— И Вере сейчас находка кассы не помешала бы, а?
Володя тоже приметил, что его семейство в полном составе отошло ко сну, и говорить пытался потише.
— Заметь, как наши разбойники справедливость понимают: «Долги отцов должны быть уплачены детьми!» И никаких сомнений!
На въезде в город, у поста ГАИ, после нескольких безуспешных попыток протолкнуться вперед пришлось пристроиться в хвост длинной веренице машин. Я предположила, что это какое-нибудь очередное милицейско-дорожное мероприятие по выявлению, обеспечению, повышению и тому подобному. Кирьянов отправился разбираться и в раздражении хлопнул дверцей чуть сильнее, чем следовало бы, разбудив всех своих разом. Сзади начались капризы и претензии, а я, в очередной раз примерив на себя роль матери, пришла в легкое уныние, найдя, что эта роль мне не совсем подходит.
Владимира не было довольно долго, а когда он наконец появился, вид имел довольный, даже важный. Положась на него, я вывела машину на левую сторону дороги и, уступая встречным экипажам, благополучно миновала это проклятое многими водителями место.
Включившись в городскую дорожную сутолоку, я везла Кирьяновых к их дому. Довезла и остановилась. Нина с детьми вышла, а Владимир, вырвав листок из записной книжки, записал на нем шесть цифр, имя и протянул его мне.
— Товарищество с ограниченной ответственностью «Изюм». Председатель — Жуков Валерий, это его телефон. Если ты правильно назвала район, где жил Филиппов, то Жуков, если захочет, сможет принять решение по рэкету его дочки. Представляясь там, упомяни мою фамилию, она Жукову хорошо известна.
Я поцеловала Володю за эту услугу. Благо Нины поблизости уже не было.
