Глава 7 Голубая кровь
Звонок в мэрию по мобильному телефону не дал никаких результатов.
Господин Подгайнов буркнул в трубку, что он не может отвечать за нашу безопасность в том случае, если в Спешнево будет вызван наряд милиции.
И бросил трубку.
Мол, выбирайтесь, как знаете.
Получится — молодцы.
Нет — так у нас незаменимых людей не бывает, заметьте это себе.
Приблизительно так можно было трактовать состоявшийся разговор.
Судя по крикам Бержье, раздававшимся из телефонной трубки, вся компания находилась в прежнем составе и была занята сверхважным делом — перекройкой сфер влияния в сверхдоходном бизнесе.
— У вас есть автомобиль? — спросила я тогда в бункере.
— Да, новенький «Родстер», — радостно отозвался Денис Абрамович.
В его голосе чувствовалась нескрываемая гордость.
— И наверняка такой же рыжий «Харлей» для полноты комплекта? — спросила я машинально.
— А как же! — весело подтвердил Макогоненко.
— Тогда будем прорываться! — решительно заявила я.
Через несколько минут я уже выводила из гаража новехонький мотоцикл.
Как хорошо, что эти снобы блюдут все предписанные им правила!
Дело в том, что в последнее время стало модным разъезжать по дорогам старушки Европы в рыжем «Родстере» — дамское средство передвижения, а кавалерам следовать за своими красавицами на «Харлей-Дэвидсоне» такой же окраски.
С разбега взяв скорость, я вырулила по колее, параллельной тропинке, и понеслась по шоссе.
Вслед за мной немедленно отправился похожий на злого таракана джип.
Разумеется, он бы никогда не смог меня догнать, если бы я этого не захотела.
Через пять километров я круто развернулась и резко рванула в обратном направлении.
Позади меня послышался пронзительный визг тормозов и звон разбитого стекла.
На секунду оглянувшись, я увидела, как автомобиль, врезавшийся в рекламный щит коммерческого банка «Сталкер», что украшал обочину, беспомощно вертит колесами, задранными к небу.
А еще через минуту послышался глухой взрыв.
До меня даже успели долететь хлопья гари, и волосы обдало дыханием огня.
Один готов.
Теперь оставалось разобраться с «БМВ».
Только бы они не вызвали подкрепление.
Впереди уже маячил силуэт автомобиля.
Так. Теперь главное — это правильно сгруппироваться.
Когда до машины оставалось метров двести, я собралась с духом и высоко подпрыгнула над седлом, широко расставив ноги в стороны.
«Харлей» стрелой пролетел подо мной и на бешеной скорости врезался в «БМВ».
А я?
А я упала на копчик прямо посреди шоссе.
И если бы асфальт не был так нагрет летним солнцем, плохо бы пришлось моим косточкам.
Но я сумела еще и сгруппироваться при падении, так что отделалась лишь синяком.
Правда, раздавшийся впереди взрыв слегка опалил мою прядь.
Но это так, пустяки.
— …Путь свободен, господа! — торжественно произнесла я, появляясь в особняке.
— А где же «Харлей»? — поинтересовался Денис Абрамович как ни в чем не бывало.
Я даже не удостоила его ответом.
Весь путь до города мы проделали в рейсовом автобусе.
Даю голову на отсечение, что для четы Макогоненко это было экзотическим путешествием.
Они вели себя, как богатые туристы в отсталой стране, не стесняясь комментировать вслух одежду и манеры пассажиров.
Все это меня порядком бесило, и я отвернулась к окну.
— Ой, это вы! — раздался за моей спиной хриплый женский голос.
Позади меня стояла Муся с длинным высоким ведерком, испачканным землей.
— Тоже на огородик ездили? — спросила Муся и, не дожидаясь ответа, стала жаловаться на судьбу.
Время, деньги, еда, любовь — всего этого, судя по ее словам, Мусе явно не хватало.
— Впрочем, нет, что это я? — вдруг оборвала она свой рассказ. — Зачем судьбу гневить? Немчура этот ваш очень даже мне глянулся. Мы каждый день встречаемся. А иногда и по два раза, если он не очень пивом накачается. Беседуем о жизни, о судьбе…
— А Витя? С Витей, которого мой Семен побил, ты часто видишься? — спросила я.
— Ох, и не говорите! — махнула рукой Муся. — Все пьет да бьет. Не мужик, а горе одно. А то и вовсе целыми днями пропадает. И странности какие-то за ним пошли. Сегодня, к примеру, вижу — его машина к гаражу направляется. А оттуда вроде как ребенок выглядывает. Что ли у него на стороне жена есть? Прямо не знаю, что и думать!
Я облегченно вздохнула.
Кажется, я знаю, где искать ребенка…
— Схватили ребятенка и тикать! — охала старушка. — А вот когда моя сноха позапрошлым летом чуть не родила, так у ее товарки цыгане ребенка увезли! Потом, правда, вернули. Но другого. И не ей.
И нянька пустилась в изложение запутанной истории, в которой было задействовано неимоверное количество родственников.
Впрочем, ее никто не слушал.
Тяжело дыша, мы сидели, раскинувшись в жестких креслах прохладного помещения приемного отделения в детском саду, расположенном на самом краю города.
И это была большая удача.
При ином стечении событий — лежать бы нам в придорожном кювете с массой лишних отверстий в теле.
В это отдаленное заведение вчера были срочно перевезены дети, предназначавшиеся для передачи иностранцам.
Именно за них должен был получить деньги Пустовой.
Но поскольку Семен яростно настаивал на немедленной передаче ему ребенка, для господина Игудина было сделано исключение.
К сожалению, работники персонала не нашли ничего лучше, как отправить дитя в сопровождении старушки-няни прямо в гостиницу к Игудину.
И вот результат!
Просматривая документы о приеме детей, я обнаружила, что параметры новоприбывших мне что-то напоминают.
И печально улыбнулась.
Конечно!
Колонку цифр, написанных карандашом на листе бумаги, который лежал в папке Подольского.
Теперь эти данные принадлежали фонду-монополисту, на руководящее место которого метил покойник.
И они никак не должны были попасть в руки бандитов или милиции.
Что, впрочем, в данном случае — одно и то же.
— Нужно срочно ехать в мэрию! — подала голос Ирина Макогоненко. — Дениска, звони Подгайнову!
Денис Абрамович отставил очередную банку с пивом, — несмотря на суматоху, он прихватил с собой упаковку «Навигатора», — достал из нагрудного кармана сотовый телефон.
— Кирилл Николаича мне, — проговорил он в трубку, дождавшись соединения.
Но больше Денис Абрамович не смог ничего сказать.
Его одолел приступ сильной икоты.
— Дай сюда, — в раздражении выхватила у него мобильник супруга.
Она тут же быстро затараторила, докладывая о диспозиции на этот час.
— Нас ждут! — заявила она, закончив разговор.
— Сема пойдет со мной! — решила я. — Мы вернем новому отцу его ребенка и присоединимся к вам. Постарайтесь не поубивать друг друга до нашего возвращения.
Макогоненко кисло улыбнулась.
— Я пойду с вами! — неожиданно объявил Иван.
— Похвально, молодой человек! Лишняя пара рук и крепкая голова нам не помешают! — ободрила я Скворцова.
Что касается Семена, то он просто изнывал от переполнявшей его ярости.
Вот и снова гаражный лабиринт.
Из-под двери с четырехзначным номером так же бьет луч света.
Кажется, мы успели.
— Я войду первой, — шепнула я Семе с Иваном. — А вы будете в прикрытии.
Достав из-за пазухи «макаров», я передернула затвор и пинком ноги раскрыла дверь.
— Тихо ты! Ребенка разбу… — начал было Витек, но, увидев меня с пистолетом в руке, обомлел.
Обстановка в гараже почти не изменилась.
Разве что мебели прибавилось.
В углу помещения примостилась грубая детская кроватка, из которой торчали свесившиеся ноги мальчика.
Он тихо посапывал, что-то бормоча во сне.
— Баба! — снова удивился красноскулый мужик. — Та же самая! А где же мужик?
Он обернулся к Вите, но тот уже медленно вставал из-за стола.
Я подняла ствол на уровень его груди.
— Стрелять будешь? — тихо спросил Витя.
— А как же! — ответила я.
— Ну давай, давай, — подзадоривал меня Витек, осторожно делая шаг за шагом в мою сторону.
Я опустила ствол на уровень его паха.
Тогда он остановился.
В углу гаража послышался шорох.
— Занавеску! — приказала я, не отрывая глаз от Вити.
— Чего? — переспросил он.
— Занавеску, говорю, отдерни, — внятно проговорила я, кивая головой в сторону, откуда раздавались явственные стоны.
Красноскулый хохотнул.
Витя медленно стал отступать, нащупывая рукой штору.
Резким движением руки он сорвал ее.
Моим взорам предстала кровать, на которой возлежали обнаженные Вика и Пустовой.
И что она нашла в этом лысом чудовище?
Похоже, мой визит прервал их любовные игры.
Но парочка не расслаблялась даже в такие ответственные моменты, как соитие.
Вика держала небольшой автомат, уперев приклад в обнаженную грудь, а в руках у Пустового был внушительных размеров «люгер».
— Вот и все, голубка, — тихо проговорил он. — Там тебя не достал — тут достану. Сейчас ты последуешь за своим американским дружком.
— Брось валять дурака, Пустовой! — громко сказала я, давая моим товарищам за дверью понять, что ситуация изменилась не в лучшую сторону. — Ты давно проиграл! И, по-моему, это уже ясно всем, кроме тебя!
— Кончай ее, Вика! — приказал Пустовой.
Автоматная очередь ударила в стену.
Как раз в то место, где секунду назад находилась моя голова.
Я прыгнула спиной назад и укрылась за стеной гаража, держа вход под прицелом.
— Быстро на крышу, — скомандовала я Семену. — А мы с Иваном будем на входе.
Игудин, как кошка, одним ловким прыжком вскочил на крышу и замер, слегка нагнувшись над дверью.
Черт возьми!
Если бы не ребенок…
Я даже не могу открыть огонь наугад!
На мое счастье, бандиты не подозревали, что я пришла в их логово не одна.
Вика с автоматом осторожно подкралась к двери, не переступая, однако, за ее порог.
Но для Семена этого было достаточно.
Он проделал все с такой быстротой, что я даже не успела понять, что произошло.
Схватив рукой за ствол автомата, Сема резко дернул его вверх.
Да так, что при этом немного приподнял над землей Вику.
Как раз настолько, чтобы та смогла как следует шарахнуться головой о кирпичный потолок гаража.
Ее палец, само собой, нажал на спусковой крючок, послав куда-то вверх автоматную очередь.
Пули растаяли в знойном летнем небе.
Из гаража послышалась матерная брань.
Пустовой выстрелил, целясь в меня, но угодил в плечо Вике.
Я не осталась в долгу и выстрелила в его блестящую лысину.
— Что же ты делаешь, сволочь такая! — завыла Вика. — Куда ты палишь, лысая срань!
Но ей уже никто не мог ответить.
Пуля, выпущенная из «макарова», попала прямехонько в лоб Пустового, и теперь мафиози лежал на гаражном полу с головой, похожей на разбитый мощным ударом игрока биллиардный шар из поддельной кости.
Вика, завывая, опустилась на землю.
Я ворвалась в гараж, готовая выстрелить в любое движущееся мне навстречу тело.
Красноскулый стоял возле стола и мучительно морщил свой маленький лоб.
— Баба… — бормотал он. — А где же тот мужик?
Иван поднял валяющийся на полу кирпич и в сердцах шмякнул им по голове красноскулого.
Тот немного покачался, как бы примериваясь, куда лучше упасть, и рухнул на кровать, сдернув на себя планку со шторой.
Сказать, что он потерял сознание, было бы неточным.
Вернее будет так — он отключился.
Ведь для того, чтобы потерять сознание, им надо как минимум обладать.
Но самое интересное, что младенец даже не проснулся.
Малыш продолжал причмокивать во сне, катая рукой упавшую в его кровать пистолетную гильзу.
Наверное, она была еще теплой.
Мы заперли оставшихся в живых бандитов в гараже и направились прочь из этого бетонного лабиринта.
— Где ты так наловчился драться, Сема? — поинтересовалась я по дороге. — Вроде в институте ты не отличался особой воинственностью.
— Я же отслужил в израильской армии, — нехотя ответил Игудин, осторожно прижимая к груди малыша. — А там выучка отменная. Потом был в спецподразделении… И даже посетил в этом качестве Ливан. Понятно?
— Понятно, — ответила я с уважением.
На повороте к выходу мы нос к носу столкнулись с Колькой-Комодом.
Он возвращался из винной лавочки, бренча водочными бутылками.
Увы, они разбились прямо у его ног, когда Комод был вынужден поднять руки под дулом моего пистолета.
— Иван! — скомандовала я. — Свяжи-ка его по новой! Тебе не привыкать.
Пришлось возвращаться назад и водворять Комода к его сообщникам.
Сема наотрез отказался ехать в мэрию.
— Я уже свое получил, — сказал он, глядя на ребенка. — Мы сейчас в гостиницу и первым же самолетом домой. Хватит с меня.
— Что ж, ты заслужил свое сокровище, — поцеловала я Сему на прощанье.
Перед тем как поймать машину, чтобы выбраться в центр города, я решила позвонить госпоже Подольской.
Доложив ей о событиях последних дней, я предположила, что выполнила возложенное на меня поручение.
— Я тоже так думаю, — согласилась Подольская. — Я открою на ваше имя счет в шестом отделении сбербанка. Вы сможете воспользоваться им через час. Заглянете ко мне?
— Сейчас нет, мне нужно в мэрию, — торопливо ответила я.
Иван вроде бы уже поймал на шоссе машину и махал мне рукой, чтобы я поторапливалась.
— Ну, может быть, там и увидимся, — загадочно произнесла Подольская и повесила трубку.
А в мэрии нас уже ждали.
Ирина Петровна и Денис Абрамович, перешедший на бутылочный «Монарх», о чем-то нежно ворковали с мэром.
Сергей Иванович Комаров тихо беседовал с хмурым Шебалиным.
Бержье, как подобает истинному хозяину, сидел за рабочим столом и перелистывал бумаги.
— А! Вот и вы! — обрадовался француз.
Бержье подошел ко мне и поднес к губам мою руку.
Мне от всей души хотелось смазать его по физиономии, но я сдержалась.
— Благодарю вас за удачную операцию! Вы избавили нас от лишних хлопот. Теперь никто не станет вторгаться в наш маленький бизнес, извините за каламбур, — радостно проговорил француз. — Не так ли, господин Подгайнов?
— О да! — обернулся ко мне кудрявый городской голова. — Теперь стороны пришли к взаимовыгодному сотрудничеству. Былые распри забыты. От лица города объявляю вам благодарность. Смею вас заверить, что мы позаботимся и о материальном ее выражении.
— А моральная сторона вопроса? — полюбопытствовала я.
Кажется, мэр понял меня несколько превратно.
— Если вы об этом, — он указал на Шебалина, — то мой подчиненный готов принести вам любые извинения.
В ответ на мой недоуменный взгляд Подгайнов пояснил:
— Теперь мы больше не враги, подчеркиваю. Война закончена, работа продолжается.
— Вы полагаете? — раздался тихий женский голос со стороны двери в кабинет.
Все повернулись к входу.
На пороге стояла невозмутимая Подольская с пистолетом в руке.
— Мой дед был польским графом, и в моих жилах течет благородная кровь, — начала она издалека.
— Но, сударыня… — начал убеждать ее Подгайнов.
— Вы убили моего мужа. Пусть не вы лично, но он умер из-за вас, из-за вашего проклятого бизнеса. Ваши руки по локоть в крови, и теперь вы пожимаете такие же кровавые руки настоящих убийц! И вы думаете, вам это сойдет с рук? Извините за каламбур, как сказал месье Бержье.
И, подняв пистолет, она выстрелила в Франсуа.
Бержье упал, схватившись за левую руку.
Рядом с ним стоял Комаров, и ему досталась следующая пуля — в правую ногу.
Похоже, Подольская не умела стрелять и палила куда попало.
Но она явно поставила перед собой задачу выстрелить в каждого хотя бы по разу.
Не успевший прийти в себя Шебалин открыл рот от ужаса, и туда залетела третья пуля, выпущенная Подольской.
Она уже перевела свое оружие на Подгайнова, но тут ее подкосила автоматная очередь подоспевшей охраны.
…Добравшись домой, я в изнеможении рухнула на диван.
Меня мутило.
На редкость мерзкая история.
Бедный Стивен!
Стивен…
SK…
Стивен Камински или Сергей Комаров?
Что именно искал американец в нашем городе?
Странно, если в него стреляли с порога, то почему его тело оказалось в гостиной?
Я встрепенулась.
Что-то тут не так.
Думай, Ведьма, думай.
Я оглядела комнату.
После обыска я даже не смогла как следует прибраться.
Может, оно и к лучшему.
Какое-то малюсенькое несоответствие резануло мне глаз.
Но что именно?
Я еще раз оглядела комнату и в беспомощности откинулась на диванные подушки.
Так, нужно расслабиться, тогда ответ придет сам.
Если мои чувства не хотят служить мне напрямую, попробуем пойти в обход.
Тяжесть, тепло, дыхание, сердце, солнечное сплетение, лоб…
Теперь пусть передо мной возникнет образ моей комнаты…
Черт, почему негативное изображение?
Ладно, пускай хоть так.
Луч сознания ощупывает сантиметр за сантиметром…
Есть!
Нашла!
Я вскочила с дивана и бросилась к маленькому портрету знаменитой теософки Елены Петровны Блаватской, висевшему возле книжной полки.
Так и есть!
Угол рамки чуть запачкан кровью.
Дрожа от нетерпения, я сняла со стены фотопортрет.
Что-то со стуком упало мне под ноги.
Я подняла с пола небольшой конверт.
Внутри его оказалась записка, адресованная мне умирающим Стивеном.
«Перешлите содержимое конверта по указанному адресу в Интерпол. Я уже не смогу…»
На мои глаза навернулись слезы.
Но я пересилила себя.
В конверте лежали несколько листов папиросной бумаги.
Углубившись в чтение, я поняла, с каким заданием прибыл в наш город Стивен Камински.
Эти бумаги уличали мэра города господина Подгайнова в «содействии в приобретении донорской почки годовалого ребенка незаконным путем».
Очевидно, Стивена раскрыли и решили убрать руками бандитов.
Да еще и свалить это дело на меня.
Я бросила взгляд на часы.
До самолета в Ганновер — единственный прямой заграничный рейс из нашего города — оставалось сорок минут.
Должна успеть.
Ведь этим рейсом должен сегодня улететь Семен с ребенком.
— …Ну вот, — проговорил Сема, прощаясь со мной в аэропорту. — Теперь не знаю, когда и увидимся.
Веселый мальчишка трех лет скакал вокруг господина Игудина на одной ноге.
Для него жизнь теперь была большим обещанием.
И обещанием только хорошего.
— Может, приедешь в гости? — с надеждой спросил Семен, заглядывая мне в глаза.
— Хочешь познакомить меня со своей женой? — усмехнулась я.
Семен потупился и виновато посмотрел на мальчонку.
— Впрочем, может, и загляну, если буду в ваших краях, — утешила я приятеля.
— Фрау Иванова?
За моим плечом возник Вольфганг Шиффер в обнимку с печальной Мусей.
Он едва держался на ногах, и от него за версту разило пивом.
— Как видите, моему другу Егуди повезло больше, — кивнул он на ребенка. — А гадалка ваша — дура. Так ей и передайте.
Мальчик уставился на дородного немца и исподтишка показал ему язык.
— Впрочем, еще не все потеряно. Вопрос времени, — заверил меня Шиффер.
Муся смахнула слезинку.
— Ну, давай прощаться, фашист, — грустно сказала она.
И они стали прощаться, то бишь целоваться взасос.
— Верно говорят, что лучше русских девушек нет на свете. Что-то в них такое особенное… — растроганно проговорил Шиффер, вытирая губы.
— Это потому, что мы всегда с любовью. Хотя и за деньги, — улыбнулась сквозь слезы Муся.
— Прощай, звезда моего сердца! — помахал ей рукой Вольфганг и, покачиваясь, словно камыш под осенним ветром, прошел к трапу самолета.
Стюардесса расстроенно покачала головой, увидев пьяного пассажира, но впустила его без разговора.
— А вы тоже улетаете? — обратилась Муся к Семену. — Счастливого пути. Я зря тогда вас обидела, возле кафе. Вы, наверное, тоже хороший человек, хоть и еврей.
— Святая простота, — вздохнул Сема.
«А Шиффер прав, — подумала я. — Ребенок — это только вопрос времени. Теперь у чиновников все должно пойти как по маслу».
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Сема, словно возражая моим мыслям.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, я говорил тебе, что немного занимаюсь журналистикой? — спросил Семен. — Я обязательно напишу об этой истории. Будь уверена, перепечатка моей статьи обязательно появится в ваших газетах… А будет ли резонанс — зависит уже от вас.
— Чуть не забыла! — хлопнула я себя по лбу. — Опустишь письмецо?
Я подала ему конверт, который спрятал в моей квартире умирающий Стивен.
— Поговори с адресатом обо всем, что произошло в этом городе, — предложила я. — Наверняка он сможет дать тебе дополнительную информацию.
…Медленно бредя от аэропорта к автобусной остановке, я смотрела на играющих детей.
Обидно, черт возьми, что я должна уличать мэра собственного города в преступлениях, используя свои заграничные связи.
Но это будет для него смертельным ударом.
За моей спиной послышался нарастающий гул моторов.
Самолет разворачивался на взлетной полосе.
Набрав скорость, он взмыл в небо и понесся ввысь, оставляя в воздухе тонкий белый след.