Глава 5
Утром я напряженно ждала звонка от Папазяна — время было дорого. Он позвонил только в одиннадцать часов и, не дав мне разразиться упреками, начал с места в карьер:
— Танюша, мне все меньше нравится эта история. Я боюсь тебя оставлять в этом доме. Слушай, твоему Алексееву не требуется случайно личный шофер? Или дворник какой-нибудь, а? Я бы согласился. Давно мечтал поработать под прикрытием. И к тебе поближе, что скажешь?
— Гарик! Ты когда-нибудь видел дворника-армянина? Это неправдоподобно.
— Видел. В Армении.
— Ладно, брось. Мне не до шуток. Никто ему больше не требуется. Я прекрасно справлюсь одна. И не в таких переделках бывала. Лучше скажи, ты нашел адрес?
— Нашел. И не только адрес, но и кое-какую любопытную информацию. В радиусе ста сорока километров от Тарасова была только одна частная клиника наркологического профиля, в районе Красногвардейска, на берегу Волги. Но, во-первых, она временно закрылась четыре месяца назад — собираются расширяться. Во-вторых, там никогда не было никакого психиатрического отделения. И, в-третьих, — самое интересное. Я созвонился с главврачом. У него никогда не было пациентки Доры Викторовны Алексеевой. Ну как, я здорово облегчил твою задачу, правда? Теперь тебе не придется катиться в такую даль.
— Ничего себе облегчил! Нет, Гарик, я не в этом смысле. Спасибо тебе огромное за такую информацию! Но только дело-то теперь еще больше запутывается. Мне надо все обдумать. Когда мои планы прояснятся, я тебе позвоню.
— Обещай, что будешь осторожна. Хотя нет, не обещай — все равно не поверю. Ты же ненормальная. Ай, зачем же я тебя так люблю?
Поговорив с Гариком, я отправилась в сад, чтобы заняться своими прямыми обязанностями и хорошенько все обдумать на свежем воздухе. Информации свалилось много. Кто эта загадочная женщина, которая так настойчиво пытается пробраться во владения Алексеева? Ведь третий раз — это уже не случайность. И где мне искать Дору? Последний вопрос в настоящее время занимал меня больше всего. С той назойливой гостьей разберутся наблюдатели. Мы с Гариком выработали новый план действий на случай моего отсутствия. Если ребята засекут, что она пробралась в сад, то сообщат об этом охраннику, в конце концов, его забота — обеспечивать безопасность. Можно, конечно, просто заделать лаз. Но такой выход претил моему охотничьему инстинкту — это спугнет незнакомку. А так, может, мне все-таки удастся поймать эту птичку. Ладно, сейчас речь не о том. Что с Дорой? Алексеев сказал, будто она находится в клинике три месяца. А клиника уже четыре месяца как закрыта. Он этого не знает. И еще он не знает, что в ней нет никакого психиатрического отделения. Значит, он взял эту клинику с потолка. Слышал когда-то о ней или видел рекламу. Так что же, Доре удалось скрыться от него? Или он ее уже убрал? Я вспомнила о письмах. Как же я не додумалась сразу посмотреть на даты, указанные на штемпелях? По ним я по крайней мере смогу узнать, когда произошел конфликт и когда Дора еще точно была жива и свободна. Ведь не исключено, что Алексеев просто запихнул ее в другую больницу, а в Тарасов приехал по неведомым мне причинам, которые не хочет разглашать. Итак, первым делом необходимо снова взглянуть на письма. Не хотелось бы дожидаться ночи. Надо урвать момент, когда Максим куда-нибудь отлучится из дома. Чтобы не пропустить его, я переместилась на клумбы около парадного входа. В кармане комбинезона у меня наготове лежали отмычки. Я возилась час и другой, а Алексеев все не выходил. Терпение мое лопнуло, и я решила ускорить события. Бросила тяпку и перчатки и направилась в дом, прямиком к алексеевскому кабинету. Постучала и в ответ на приглашение вошла.
— Добрый день, Максим, ты не очень занят сейчас?
— А, Танюша, присаживайся. Как настроение?
— Отличное. Но только, прости за назойливость, я все же хотела бы поговорить о саде. Уже почти середина мая. Еще немного, и приобрести рассаду будет невозможно. С деревьями и кустарниками мы и так опоздали, теперь придется отложить до осени. Но нельзя же, чтобы сад остался без цветов. Тюльпаны отцветают. Из многолетников — только пионы и георгины. Одни отцветут в начале июня, вторые начнут цвести лишь в конце августа. Практически все лето клумбы будут пустыми. Когда ты найдешь время, чтобы выбрать цветы? У меня есть каталог, если хочешь, я сейчас его принесу.
— О, Танечка, милая! Я понимаю твое профессиональное рвение. Но прости, мне сейчас действительно не до того. Давай знаешь как поступим? Я убедился, что у тебя прекрасный вкус, и всецело на него полагаюсь. Выбери по своему каталогу все, что сочтешь необходимым. Подбирай цветы как будто для собственного сада. Я уверен, что мне понравится все, что ты придумаешь. Скажешь потом, какая нужна сумма, и я все оплачу. Прости, что так мало принимаю в этом участия. Но мне и правда некогда. Ну что, договорились?
— Ну смотри, ловлю на слове.
Я поднялась, чтобы выйти, но вдруг схватилась за голову, закатила глаза и рухнула на диван.
— Что такое? Танюша, что с тобой? — Максим испуганно выскочил из-за стола.
— На солнце… перегрелась, наверное… в глазах темно…
— Лежи, не двигайся! Я принесу лед и нашатырь. Сейчас! — Голос Максима прозвучал так искренне, с такой неподдельной заботой, что я на миг вновь усомнилась в своих жутких подозрениях. Однако, как только он скрылся за дверью, я моментально вскочила и в несколько мгновений открыла потайной ящик бюро. Быстренько выхватила конверты и рассмотрела даты на штемпелях. Затем вернула все на место и улеглась на диван. На все у меня ушло не более двух минут. Еще через пару минут в кабинет вернулся Алексеев, а следом за ним Туся со льдом, завернутым в полотенце, и пузырьком нашатырного спирта. Она тоже была обеспокоена.
— Таня, что с тобой?
— Тусенька, Максим, мне уже лучше. Простите, что устроила такой переполох.
Я села на диване.
— Вот, все прошло. Пойду на воздух. В тенечке где-нибудь посижу.
— Ты уверена, что все в порядке? Я думаю, тебе лучше полежать немного у себя в комнате, — предложил Максим.
— Да, наверное. Я пойду.
— Тусенька, голубушка, проводите Татьяну.
Туся взяла меня под руку, и мы с ней вышли из кабинета. Едва мы отошли на несколько шагов, как она прошептала мне на ухо:
— Слушай, неужели это правда так быстро проявляется?
— Что? — в недоумении спросила я.
— Ну, ты понимаешь. Ну… беременность.
Я чуть не расхохоталась в голос. Но решила не разочаровывать Тусю и поэтому ответила:
— Не знаю. Я еще не уверена. Надо сделать тест.
— А мне одна подружка говорила, что первые неприятные ощущения от беременности проявляются уже через восемь часов после этого… ну, ты понимаешь.
— Не знаю, — повторила я. — А вот мне одна подружка говорила, что первые двадцать секунд беременности прошли у нее просто восхитительно.
— Как это?
Я оставила озадаченную Тусю раздумывать, «как это», а сама удалилась в свою комнату. Там, закурив сигарету, я снова вернулась к размышлениям. Первое письмо было отправлено примерно два месяца назад. Последнее — чуть больше месяца. Значит, месяц назад Дора была еще жива-здорова. И успешно скрывалась от супруга. Он же говорил о трех месяцах. Видимо, три месяца назад она просто от него сбежала. Все эти сведения говорили опять-таки не в пользу Алексеева. Он лгал мне от начала до конца. Так как же мне найти Дору? Я решила позвонить Папазяну и посоветоваться с ним. Ведь, в конце-то концов, этот вопрос больше относится к его делу, чем к моему. Вообще, я слишком завязла в чужих тайнах. Мое дело — заниматься поисками «Танцовщицы». А со всем остальным пусть разбирается доблестная милиция. Я позвонила Гарику и приблизительно так все ему и сказала. Но он, к моему удивлению, нисколько не обиделся на мой резкий тон.
— Ты, как всегда, права! Можешь не беспокоиться. Всю информацию, которую ты мне передаешь, я предоставляю в ФСБ — теперь это дело забрали они. Но меня они, в связи с известными обстоятельствами, просили о сотрудничестве. Меня — это в первую очередь означает тебя. Но им требуется только информация. Поэтому спокойно занимайся своими делами и не бери в голову ничего лишнего. Только между прочим обращай внимание на контакты Алексеева. Ведь тебе это нетрудно, да? И по поводу Доры — они уже в курсе и прорабатывают все возможные версии. Попытаются разыскать ее по своим каналам. Обещали держать меня в курсе. Ну а я, конечно же, тебя.
Ну что у меня за дурацкий характер! Несколько минут назад я негодовала, что на мою голову так много всего свалилось. А после этих слов Гарика мне стало обидно, что во всем хотят разобраться без меня. Черта с два! Не разберутся. Кто у них главный информатор? И вообще… Но что «и вообще», я не знала. Понемногу остыв, я мило попрощалась с Гариком и подумала, что не стоит давать волю эмоциям. И, конечно же, не надо хвататься за все сразу. Вернусь к первоначальным планам. Продолжу поиски тайников. И еще следует наконец пробраться в хранилище. Но сейчас момент неподходящий — Максим у себя в кабинете. Надо выбрать время, когда его не будет дома. Ну не станет же он теперь повсюду таскать меня с собой, должны у него быть и свои дела. Зато можно сейчас пошарить в библиотеке. Это не вызовет подозрений, даже если кто-то меня там и застукает.
Час спустя я, разочарованная, вернулась в свою комнату. Самое тщательное обследование книжных полок ничего не дало. Это пустые хлопоты. Наверное, Алексеев просто еще не успел оборудовать тайники. Все содержится в хранилище.
Я решила воспользоваться тем, что сегодня не нужна своему «супругу», и съездить в питомник. Раз уж заикнулась об этом, надо для правдоподобия продолжать изображать рвение. Поэтому я переоделась и вновь заглянула в кабинет Максима.
— Извини, это опять я. Я точно тебе сегодня не понадоблюсь? А то мне не терпится отправиться выбирать рассаду.
— Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь?
— Да, я в полном порядке.
— Ну тогда поезжай. Сегодня вечером мы вдвоем с Виталием поедем на деловую встречу. А вот на завтра у нас с тобой есть планы. Мы приглашены к двум часам на ленч к директору Художественного музея — я познакомился с ним вчера. А ты, кажется, беседовала с его женой и очень ей понравилась. Так что будь готова продолжать покорять местный бомонд.
— Постараюсь.
Я вышла из кабинета. Известие порадовало меня. Нет, не о приглашении на ленч, а о том, что сегодня вечером ни Максима, ни Виталия не будет дома. Значит, я наконец смогу добраться до хранилища. Ну а пока я в бодром настроении отправилась за цветами.
— Татьяна, дорогая, как я рад снова вас видеть!
Разумеется, первым, кто встретил меня у входа в питомник, был милейший Степан Ильич. Когда перед выходом из дома я созванивалась с сотрудниками питомника и договаривалась, в какое время подъеду, я, разумеется, представилась. И мой славный старичок не упустил возможности повидаться со мной.
— А уж я-то как рада, Степан Ильич! Просто замечательно, что вы здесь. Мне потребуется ваша помощь.
— Все, чем могу, и с полнейшим удовольствием, поскольку…
В общем, его опять пробило на красноречие, что свидетельствовало о большом волнении.
— Степан Ильич, у меня в этом году пока не получилось с собственным садом. Но один мой хороший приятель предложил мне попрактиковаться у него. Он имеет прекрасный сад в прекрасном районе. Правда, сад несколько запущен. Я понимаю, что сейчас уже поздновато. Поэтому нужна ваша консультация — что вы порекомендуете приобрести, чтобы этим летом хотя бы цветники порадовали глаз.
— С огромным удовольствием, Татьяна, дорогая! Пойдемте в мой кабинет, вы расскажете мне немного о планировке, и я помогу вам подобрать все самое стильное и самое интересное. У нас много новинок.
Это немного напоминало разговор в модном салоне. Но я не удивлялась, поскольку успела усвоить, что в мире цветоводов высокого ранга мода создается и меняется так же часто, как в мире кутюрье.
Мы побеседовали, потом долго бродили по питомнику, выбирая цветы так, чтобы они последовательно цвели все лето. Причем одни клумбы будут выдержаны в одной цветовой гамме до самой осени, другие, напротив, каждый месяц станут менять свою палитру. Это занятие так увлекло меня и развеяло! Оказалось, что выбирать рассаду в питомнике ничуть не менее приятно, чем дорогие наряды в бутике. Наконец мы составили полную коллекцию. Степан Ильич сделал мне невероятные скидки, хотя я и пыталась убедить его, что мой друг — человек весьма и весьма состоятельный.
— Татьяна, дорогая, меня это не интересует. Вы занимаетесь цветами для своего удовольствия. Позвольте же и мне получить свое.
Мы договорились о дне, когда все мои заказы будут доставлены. Степан Ильич обещал даже выделить мне в помощь несколько квалифицированных специалистов, которые помогут в течение дня высадить всю рассаду. На этом мы простились самым нежнейшим образом.
Вернувшись домой, я увидела, как Максим с Виталием выезжают за ворота. Замечательно. Самое подходящее время, чтобы пошарить в запертой комнате. Надеюсь, что никого не занесет в гостиную, пока я буду там вскрывать замок. Я взяла из подсобки все необходимое, поднялась на второй этаж, переоделась в своей комнате. Потом выглянула на веранду. Туся с Олегом Петровичем о чем-то увлеченно болтали и даже не заметили меня. Варвара же Семеновна все свободное время проводила на кухне у телевизора. Можно действовать. Оставив на всякий случай на лестнице «жучок», я спустилась вниз и прямиком направилась к хранилищу. Минут пятнадцать у меня ушло на то, чтобы подобрать подходящий блокиратор к видеокамере. Затем я занялась замком. В одном ухе у меня был наушник, прослушивающий «жучок». На другое я надела наушник от портативного диагностического аппарата, с помощью которого предстояло установить, какие цифры входят в комбинацию кода. Присоединила аппарат к замку и начала работу. Установив цифры, я составила все возможные композиции из них. Таких композиций оказалось всего 120. Работы еще на полчаса. К счастью, из «жучка» не доносилось звуков, свидетельствующих о том, что кто-то спускается по лестнице. Я начала перебирать композиции. Как это всегда бывает, верное сочетание оказалось почти в конце списка. Наконец раздался долгожданный щелчок — замок был открыт. Я быстро зашла в комнату и плотно затворила за собой дверь. Было еще достаточно светло, и мне не понадобилось прибегать к помощи неверного света фонарика.
Войдя, я огляделась. Комната была уставлена стеллажами. Большая часть из них оказалась уже пуста. На нескольких же лежали штабелем футляры, напоминающие тубусы для переноски чертежей. Я поняла, что в них и хранятся свернутые полотна. Рамы для картин стояли отдельно, в другом углу. Были еще застекленные стеллажи с бронзовыми статуэтками и ювелирными украшениями. Но разглядывать их не было времени. Моя цель — полотна. На каждом футляре имелась бирочка с названием картины. Но, не доверяя написанному, я открывала каждый тубус, чтобы посмотреть, не хранится ли «Танцовщица» под другим названием. На осмотр ушло не менее часа. Некоторые полотна были мне знакомы по каталогам и альбомам Завадского. Некоторые я видела впервые. Но увы, к моему глубокому разочарованию, среди них не оказалось искомого шедевра Эдгара Дега. Да что за чертовщина? Насколько я могла судить, среди осмотренных мною картин было несколько ничуть не менее ценных, чем «Танцовщица в голубом». Зачем Алексееву понадобилось так тщательно ее прятать? Ведь только для Завадского она обладала несказанно высокой ценностью, но это же была субъективная оценка. Я решила поискать, не запрятана ли картина где-то отдельно. Обшарила все углы комнаты, простучала все стены, пол, словом, тщательнейшим образом исследовала хранилище. Тайников не было. И «Танцовщицы» тоже. Неужели мне придется огорчить Бориса Дмитриевича сообщением, что картина вновь уплыла в неизвестном направлении? И где же мне ее искать? Выход оставался только один — попытаться использовать на все сто свое положение подставной жены и каким-то образом подвести к разговору о картине самого Алексеева. Но как это сделать, чтобы он ничего не заподозрил? Ведь я, по его мнению, не разбираюсь в живописи, да и не особенно интересуюсь ею. Как же мне на самом деле стать конфидентом этого непонятного человека, которому я с равной готовностью могла приписать как все положительные, так и все отрицательные черты, до сих пор не разобравшись в том, где правда, а где ложь?
Я на всякий случай составила список картин, хранящихся под замком. Может, это пригодится Папазяну со товарищи? Потом вышла из комнаты, заперла замок, вынула блокиратор и отправилась к себе в комнату, не переставая размышлять. Мне не хотелось сообщать Завадскому о неудачных поисках и подозрении, что картины больше нет у Алексеева. Мне просто жаль было нанести ему такой удар. Сначала надо раздобыть хоть какую-то информацию о картине, чтобы этим подсластить пилюлю. А для этого мне нужно в первую очередь раздобыть информацию о самом Алексееве, чтобы найти к нему верный подход. Гипотетически на настоящий момент существовали два источника такой информации: Дора и Краузе. Конечно, Дора была номером первым, но где ее искать? С профессором встретиться проще, но неизвестно, насколько полной и достоверной информацией он обладает. И потом, выглядело бы странно, если бы жена расспрашивала о подробностях жизни своего мужа какого-то постороннего человека. Разговор с Антоном Эдуардовичем может состояться лишь в том случае, если я открою ему все карты. Но стоят ли его сведения такого рискованного шага? Хотя выбирать мне пока не из чего.
Я устала сегодня и улеглась спать пораньше — утро вечера мудренее.
И правда, наутро я проснулась отдохнувшая, бодрая, и вчерашнее уныние улетучилось. Да у меня еще полно шансов! Ну подумаешь — хранилище. Ведь сам же Завадский говорил, что нельзя класть все яйца в одну корзину. Я же еще не обследовала массу помещений в доме. Может, в них спрятано не меньше шедевров, чем находится в запертой комнате. А Дору должна найти ФСБ. Уж тогда, я надеюсь, Гарик сообщит мне все полученные от нее сведения. Еще надо сногсшибательно выглядеть на сегодняшнем ленче — ведь не железный же Алексеев, рано или поздно он не устоит перед моими чарами. Вот с этого и следует начать. И я всерьез занялась подготовкой. Выбрала платье из своего нового гардероба. Сделала маникюр. Придумала себе шикарную высокую прическу — все же годы общения со Светкой не прошли даром, я у нее кое-чему научилась. Ну а украшения мне подберет «любящий супруг». За такими приятными занятиями время пролетело незаметно. В 13.00 я была уже при полном параде. Вскоре в мою дверь постучали. Я открыла. На пороге стояла Туся. Увидев меня, она тихонько ахнула и с грустью в голосе произнесла:
— Что, опять куда-то собираетесь? Как я тебе завидую! А платьице это он тебе подарил, да? Миленькое какое!
Туся восторженно щебетала еще минут пять. Потом спохватилась:
— Да, Максим Леонидович просил узнать, готова ли ты.
— Готова, как видишь. Уже иду.
Я легко сбежала вниз по лестнице. На мне было открытое синее платье, а на плечи наброшен легкий шифоновый палантин. Я постучала в кабинет Алексеева. Он осмотрел меня оценивающим, но явно довольным взглядом.
— Ты сегодня просто великолепна. Иди садись в машину, а я подберу что-нибудь из украшений.
На этот раз он принес мне золотой гарнитур, украшенный бриллиантами: подвеску, серьги и браслет. Они не были старинными, как колье с изумрудами. Но, полагаю, ценность их от этого меньше не стала. Представляю, как лопнут от зависти все дамы, приглашенные на сегодняшний ленч. Я на какое-то мгновение почувствовала себя настоящей супругой столичного магната.
Ленч прошел очень приятно. Большинство приглашенных были мне уже знакомы. В том числе, к большому моему удовольствию, среди них оказался и «аристократ» Антон Эдуардович. Правда, поговорить с ним о том, в чем я была заинтересована, здесь было невозможно. Но он, проникнувшись ко мне большой симпатией, сам предложил встречу, на которую я хотела напроситься:
— Вы очень интересная личность, Дора Викторовна! Какая жалость, что теперь, когда мне довелось наконец познакомиться с вами, нам никак не удается пообщаться в спокойной обстановке. А мне ведь скоро надо возвращаться назад.
— Я тоже очень рада нашему знакомству.
— Так, может, вы позволите пригласить вас в один из ближайших дней на чашечку кофе?
— С большим удовольствием!
— Тогда назначайте место и время. У вас уже есть в этом городе любимый ресторан?
— О, Антон Эдуардович, если бы вы знали, до чего мне надоели походы по ресторанам. Знаете, бог с ним, с кофе, давайте лучше погуляем где-нибудь в парке, на воздухе. Я слышала, в Тарасове красивый Городской парк, но мне еще не довелось там побывать. Встретимся утром, чтобы народу было поменьше.
— Принято! Завтра я, к сожалению, занят весь день. Как насчет послезавтра?
— Я только уточню у Макса.
Алексеев сказал, что на утро послезавтра никаких планов у него нет. И мы с Антоном Эдуардовичем договорились встретиться у главного входа в парк.
Во время ленча мне пришло сообщение от Гарика: «Срочное дело. Перезвони». Я послала ответ, что сейчас занята и перезвоню при первой возможности. Больше ничего знаменательного не было. После ленча Максим сказал, что хозяин дома — директор музея — пригласил его и еще нескольких друзей к себе на дачу до завтрашнего утра, попариться в сауне в чисто мужской компании.
— Я вызову тебе такси. Ты сегодня просто великолепна. Спасибо.
— Я начинаю понемножку входить во вкус.
Я была слегка разочарована. Опять мой «супруг» покидает меня. Околдовать его никак не удается. Ну да ладно. Зато вечером будет время заняться делами.
Домой я вернулась часов в шесть. Добравшись до своей комнаты, первым делом позвонила Гарику. Меня разбирало любопытство. Он, похоже, тоже с нетерпением ждал моего звонка.
— Танюша, ну наконец-то! У меня к тебе дело на миллион. Только ты можешь помочь. Конечно, я понимаю, у тебя свои заботы…
— Брось, Гарик. Это я тогда так, от усталости, лишнего тебе наговорила. Разумеется, помогу.
— Да? Ты моя умница! Вообще я подумал, что тебе и самой будет интересно. Понимаешь, фээсбэшники нашли местонахождение Доры.
— Да ты что? Серьезно? Так быстро? Вот это, я понимаю, оперативность!
— Погоди, ты сейчас еще больше удивишься. Она в настоящее время проживает в Тарасове.
— Что?! Не может быть! И как же ее нашли?
— Да здесь скорее везенье. Они наметили массу мероприятий — разослать запросы по всем наркологическим клиникам, в Москве опросить служащих всех почтовых отделений — не получала ли Дора там письма до востребования, попытаться отыскать ее родственников. Представляешь, сколько на все это могло уйти времени? Ну и мы на всякий случай по городу разослали данные на нее. И вдруг уже на следующий день звонок из паспортного стола Трубного района. А паспортные столы тоже наши сводки получают. Так вот, к ним обратилась некая Дора Викторовна Моршанская с заявлением об утере паспорта и просьбой его восстановить по свидетельству о рождении. Имя достаточно редкое, и такое совпадение практически невозможно. А фамилию она указала девичью, ту, что значилась в свидетельстве о рождении. Ну и, конечно, предоставила справку о прописке. Она проживает в Третьем Заводском тупике, дом три, квартира девять. Вот так! Забралась на окраину города, чтобы не маячить в центре.
— Потрясающе, просто супер! А я могу ее навестить?
— В этом как раз и заключается моя просьба. Понимаешь, формально никакого дела на ее мужа не заведено за отсутствием улик. Вызвать ее для дачи показаний никто не имеет права. Разговаривать с сотрудниками ФСБ или МВД она, с большой вероятностью, может отказаться — ты же знаешь, какое осторожное отношение у наших граждан к органам. И потом, если бы она хотела, давно бы обратилась к нам сама. Поэтому нужен человек нейтральный и обаятельный. Лучше женщина. Еще лучше — частный детектив. Одним словом — ты, Танюша. Согласна?
— Спрашиваешь! Конечно, согласна.
— Адрес запомнила?
— Да. Постараюсь сегодня же выбраться к ней. Разумеется, сразу все сообщу. Целую тебя, Гарик!
Я так вдохновилась предстоящей встречей, что и правда готова была расцеловать Папазяна. Информация была потрясающей. Ведь если мне удастся разговорить Дору, она наверняка что-нибудь расскажет мне о «Танцовщице». Судя по тому, что у нее имелся материал для шантажа Алексеева, муж ничего не скрывал от обожаемой когда-то жены. Таким образом я убью сразу двух зайцев. Помогу и Гарику, и самой себе.
Ехать к Доре надо вечером, часам к десяти. Так больше вероятности застать ее дома. Алексеев, принимая меня на работу, помнится, говорил, что вечерами я могу располагать на свое усмотрение. Думаю, не будет ничего удивительного, если я скажу Виталию (он ночевал сегодня в доме и вообще в отсутствие хозяина был у нас за старшего), что хочу навестить свою квартиру, а завтра, в субботу, во второй половине дня вернусь. Ведь я еще не брала выходного. Я спустилась вниз к Виталию. Он без лишних слов отпустил меня. Сказал, что Варвара Семеновна и повар тоже отпросились у него на завтра на весь день.
Итак, я теперь могла спокойно, никуда не торопясь, съездить к Доре, а потом переночевать в своем заброшенном гнездышке.
Еле дождавшись девяти часов, я отправилась на такси к Доре искать выход из своего следственного тупика. Когда мы подъезжали к Трубному району, было как раз около десяти вечера. Водитель, немного поплутав среди нескольких Заводских тупиков с разными порядковыми номерами, наконец привез меня по нужному адресу. Да уж, ну и райончик выбрала себе супруга магната. Улица состояла из полуразвалившихся двухэтажек, выстроенных еще годах в сороковых. Однако для человека, желающего затеряться в не слишком большом городе, место было идеальное. Я нашла дом номер три, нужная мне квартира была на первом этаже. Нажала на кнопку звонка. Он не работал. Стала стучать. К моему удивлению, дверь подалась — оказалось, она не заперта. Странно. В нынешние времена не то что у нас, но и в самой глубокой провинции не оставляют двери отворенными. Что-то здесь неладно. Я осторожно вошла. В коридоре было темно. Я для приличия покричала:
— Дора Викторовна, вы дома? Можно войти?
Никто не отзывался. Ой-ой, не нравится мне это. Я на всякий случай достала из сумочки пистолет и заткнула его за пояс юбки. Потом в темноте нащупала на стене выключатель. Загоревшаяся лампочка осветила картину неприглядную и зловещую. В гостиной, вид на которую открывался из маленькой прихожей, все было перевернуто вверх дном. На полу валялись книги, ящики стола, треснувшее настенное зеркало. Створки платяного шкафа были раскрыты, и одежда разбросана по полу. Мне стало совсем нехорошо от ужасного предчувствия. Я осторожно зашла в гостиную. Из нее вела дверь в еще одну комнату. С сильно бьющимся сердцем я направилась туда. Только бы не самое худшее, только бы ее не было сейчас дома… Но, увы.
Во второй комнате, оказавшейся спальней, царил тот же разгром. И посреди этого хаоса, привязанная к опрокинутому стулу, лежала женщина с простреленной головой. Я включила свет, чтобы лучше ее рассмотреть. Сколько лет я уже занимаюсь этой чертовой работой, и все равно каждый раз от вида жертвы по коже пробегают мурашки. К этому нельзя привыкнуть.
У убитой женщины были короткие темные волосы. Она была одета в брючный костюм. Ничего не понимаю — кто это такая? И где длинноволосая блондинка Дора? И тут до меня дошло. Ну конечно, все просто, как дважды два. Разумеется, это и есть Дора. Что первым делом предпринимает женщина, когда хочет стать неузнаваемой? Она меняет прическу и цвет волос. А поскольку такие совпадения практически невозможны, я почти уверена, что покойная Дора и есть та таинственная гостья, которая неоднократно проникала на территорию Алексеева через потайной лаз.
Я села на край кровати, пытаясь осмыслить происходящее. Значит, он каким-то образом все-таки выследил жену. У него было две цели — заполучить компромат на себя и затем убрать опасную свидетельницу своих махинаций, грозящую к тому же столь нежелательным разводом. Я попыталась мысленно воссоздать картину преступления. Вряд ли Алексеев стал прибегать к помощи наемника — дело слишком щекотливое. Ведь сперва надо было добыть компрометирующий документ. Скорее всего, Алексеев сам совершил это убийство. Видимо, угрожая несчастной женщине пистолетом, он потребовал, чтобы та сказала, где прячет документ. Но она отказалась. Тогда он покончил с Дорой. И учинил весь этот разгром в поисках злополучных бумаг. Все сходилось. И то, что Алексееву понадобился этот переезд в Тарасов, — он, видимо, узнал каким-то образом, что его супруга находится здесь, и решил ее отыскать. И даже то, что он после ленча заявил мне, будто отправляется с новыми знакомыми на «мальчишник», на дачу к гостеприимному директору музея.
Тело еще не совсем остыло, значит, убийство совершено всего пару часов назад. После этого Алексеев не меньше часа занимался поисками. Ну что бы мне не поехать сюда сразу после разговора с Гариком? Тогда все могло бы быть иначе. Но, увы, «нам не дано предугадать…». Надо вызывать милицию. Однако прежде мне хотелось убедиться, что это действительно Дора. Ведь оставалась небольшая вероятность того, что это другая женщина, и тогда дело может принять совсем иной оборот. А оперативники, разумеется, не позволят мне ни до чего здесь дотронуться. Надо найти какие-то документы Доры с ее фотографией, или просто фотографию, или паспорт убитой. Я, стиснув зубы, заставила себя пошарить в карманах покойницы. Они оказались пусты. Значит, нужно искать в квартире. Я решила начать поиски с гостиной, по которой было разбросано содержимое письменного стола и книжных полок. Когда я вышла туда, в глаза мне бросилась висящая на стене картина — аляповатая и совершенно безвкусная, из тех, какими бойко торгуют на улице художники-многостаночники, — зимний пейзаж со всеми надлежащими атрибутами: ночь, снег, лес, луна. Как трогательно! Вот он, истинный вкус супруги столичного коллекционера. Сбежав от него и обустраивая собственное жилище, она наконец позволила себе украсить его тем, что ей действительно нравится.
Ну хватит. Ерничанье неуместно. Я принялась осматривать разбросанные по полу предметы. Среди них валялась дамская сумочка. Ну-ка, глянем. Я аккуратно вытряхнула ее содержимое на пол. И тут же убедилась, что моя первоначальная версия была верна. Среди всего прочего в сумочке оказались три фотографии на паспорт и водительское удостоверение на имя Доры Викторовны Алексеевой. С фотографий на меня смотрело лицо женщины, чье тело остывало в соседней комнате.
Я еще сидела на корточках, склонившись над фотографиями, когда со стороны двери раздался какой-то шорох. Я вскочила, машинально выхватила пистолет и вжалась в стену. В комнату ворвались двое в милицейской форме. Их реакция была мгновенной — увидев в моей руке пистолет, они тут же выхватили оружие. Мы закричали одновременно.
— Постойте, это ошибка, я частный детектив! — вопила я.
Они же, не слыша моих слов, орали:
— Оружие на пол, руки подняла, быстро!!!
Разумеется, я бросила пистолет, подняла руки и уже более спокойным тоном повторила:
— Ребята, все в порядке, я частный детектив. В сумочке моя лицензия. И разрешение на ношение оружия.
Но они уже заметили труп, который был виден сквозь дверной проем у меня за спиной. Разговаривать стало бесполезно. Вот черт, ну я и влипла! Ребята были молодые и полные служебного рвения. Возможно, это первый труп за недолгое время их работы в органах.
— Серега, надень на нее наручники и вызывай оперов. Я посмотрю, что там, — скомандовал один.
Спустя примерно час я сидела все в той же квартире, в наручниках, напротив старшего опера, и пыталась объясниться.
— Я частный детектив, Иванова Татьяна Александровна. Находилась тут по делам расследования. Обнаружив труп, хотела позвонить вам. Но кто-то, похоже, меня опередил.
Опер записывал мои слова, молча кивая.
— Я прошу вас позвонить майору Папазяну из Октябрьского РОВД. Он в курсе дела. В справочнике моего сотового есть номера его рабочего и мобильного телефонов. Позвоните, и вы убедитесь в моей правоте.
— Гражданочка, — раздраженно отвечал мой визави, — у нас труп и разгромленная квартира, в которую вы проникли непонятно каким образом. И к тому же оказали вооруженное сопротивление сотрудникам милиции.
— Я не оказывала сопротивления. Выхватила пистолет, еще не видя, что это сотрудники милиции. Я имею разрешение на ношение оружия.
Это я повторяла уже бог знает в который раз, монотонным усталым голосом. Я понимала, что все бесполезно. Сейчас было уже около полуночи. Разбираться со мной начнут не раньше завтрашнего утра, когда назначат следователя по этому делу. И всю ночь Папазян будет не в курсе. А Алексеев за то же самое время успеет, говоря фигурально, добежать до канадской границы. Да, Иванова, сегодня явно не твой день.
Вот так и вышло, что эту ночь вместо своего любимого гнездышка я провела в КПЗ. Спасибо, что меня хоть не запихнули в общий «обезьянник» к проституткам и алкоголичкам, а поместили в отдельную камеру, как «особо опасного подозреваемого». Несмотря на жуткую усталость и разбитость, я всю ночь не сомкнула глаз. Нет, за свою судьбу я не волновалась. Утром придет следователь, и все утрясется. Но мысли о происшедшем не давали мне покоя и вертелись в голове. По зрелом размышлении Дора представилась мне в несколько ином свете, чем раньше. Раз она и незнакомка из беседки — одно и то же лицо, то все опять невероятно запутывается, и моя стройная версия нуждается в корректировке. Я постаралась до мельчайших подробностей воспроизвести в памяти то, что мне удалось подслушать из разговоров в беседке. Что можно выудить из этих обрывков? Прежде всего то, что Дора страшно боялась какого-то Барона. И под этим прозвищем она вовсе не подразумевала своего супруга. Поскольку этот самый Барон, по ее мнению, никак не должен был находиться в Тарасове. Однако оказался здесь и требовал встречи. А о местонахождении Алексеева она была прекрасно осведомлена. Настолько прекрасно, что ей даже удавалось обходить камеры слежения и ни разу не появиться на экранах мониторов у охранника. Отсюда следовал второй факт — на территорию алексеевских владений проник некто, вполне осведомленный о расположении камер. И этот «некто» был мужчиной, поскольку я оба раза ясно слышала женский и мужской голоса. Какие возможны варианты? Один из охранников, повар Олег Петрович, Виталий, сам Алексеев или некто посторонний, но хорошо ориентирующийся на местности. Выбрать один из этих вариантов я пока не могла. Охранники исключаются — народ совсем не того круга, чтобы так интриговать. Олег Петрович? Не верю, очень уж симпатичен. Виталий? Не думаю. Нет никакого резона ему подводить богатого брата, он ведь человек прагматичный, насколько я успела заметить. Сам Алексеев? Тогда выходит просто театр абсурда. Посторонний? А откуда ему взяться и почему он никак не засветился? Подумав еще немного, я сочла более или менее приемлемыми две версии. Если Алексеев законченный лжец и махинатор, то он мог использовать в своих авантюрах жену. Тогда письма, найденные мною, — изящный подлог, хранящийся на всякий случай. Такая же ложь, как и его легенда о наркологической клинике. Либо это Виталий. Но тогда все должно выглядеть иначе. Ведь в подслушанных мною разговорах не прозвучало ни слова угрозы в адрес Алексеева. Быть может, брат взял на себя роль примирителя супругов, равно охраняя интересы и того и другого?
Если верна одна из двух версий, то кто же убийца? Все-таки Алексеев? Но каков мотив? При версии номер один — зачем ему избавляться от своей помощницы и сообщницы? При версии номер два — Виталий, посвященный в дела брата, не допустил бы подобной развязки. Он не создает впечатления наивного человека и заподозрил бы Максима в преступных намерениях. И еще одно соображение посетило меня. Если бы Алексеев приехал в Тарасов для того, чтобы расправиться с супругой (как я представляла еще несколько часов назад), вряд ли он стал бы покупать дорогой дом, вращаться в обществе, заводить знакомства. Он постарался бы остаться не замеченным никем.
Словом, чем дольше я думала, тем больше путались мои мысли. Наконец, уже под утро, я уснула.
Разбудили меня в девять часов. Велели, чтобы приготовилась к встрече со следователем. В 9.30 я уже сидела в его кабинете. Это был молодой парень, наверное, даже младше меня. Он разговаривал со мной совсем другим тоном, нежели мои вчерашние собеседники. Согласился позвонить Папазяну. После звонка стал еще более серьезным и сказал:
— Полагаю, Татьяна Александровна, мне придется принести извинения за действия моих сотрудников. Очень сожалею, что они не потрудились разобраться во всем на месте. Но надеюсь, вы войдете в наше положение и не откажетесь выступить в роли свидетеля.
— Да, конечно, — ответила я устало.
Еще во время моего задержания я горела от нетерпения изложить имеющуюся у меня информацию. Но по прошествии ночи размышлений все мои версии представлялись мне уже несовершенными, недостаточно подкрепленными фактами, умозрительными заключениями. Поэтому я изложила в подробностях лишь то, что произошло вчера вечером. И поинтересовалась, кстати, кто же вызвал милицию. Оказалась, что соседка напротив, старушка — божий одуванчик, любопытная, как все одинокие бабули, примерно за три часа до моего появления обратила внимание, что ее молодая соседка, где-то пропадавшая почти неделю, вернулась домой. Старуха увидела это в окно. Следом за соседкой в подъезд зашли двое неизвестных мужчин. Старушка, перебежав от окна к дверному «глазку», увидела, как мужчины бесцеремонно втолкнули соседку в раскрытую дверь ее квартиры. После этого бабуля услышала какой-то шум, громкие возгласы. Но так и не поняла, о чем идет речь. Шум продолжался. Потом мужчины вышли и быстро удалились. Все это показалось старушке чрезвычайно подозрительным, поскольку соседка ее жила уединенно и мужчин не водила. Через час появилась я. Старушка вновь прильнула к «глазку» и заметила, что вошла я в незапертую дверь, покричала хозяйку, но та не отозвалась. И вот только тогда она решила, что пора вызывать милицию.
Я спросила следователя, есть ли у него описание тех мужчин. Он зачитал мне их словесные портреты, записанные со слов соседки. Алексеев не подходил ни под одно описание. Те двое были мордастыми бритоголовыми качками. Поскольку версию о найме Алексеевым киллера я отмела с самого начала, мысленно я погладила себя по голове за то, что не стала вываливать следователю свои подозрения по поводу Максима.
Вскоре в кабинет влетел встревоженный Папазян. Он явно приготовил бурную речь в мою защиту, но я едва заметным движением глаз показала ему, что сначала нам надо переговорить с ним наедине. Он все понял и выдал следователю лишь самую общую информацию — о том, что этим делом занимается ФСБ, а детектив Татьяна Иванова добровольно оказывает посильную помощь следствию. После чего меня немедленно отпустили, не настаивая даже на более подробных свидетельских показаниях.
Мы с Гариком вышли наконец из унылого здания.
— Слушай, Папазян, тебе еще никогда не доводилось сидеть в КПЗ? — Это была первая фраза, которой я приветствовала Гарика. Но он явно не был склонен к легкому тону разговора.
— Танюш, скажи, куда тебя отвезти? Ты сначала отдохнешь, а потом расскажешь мне обо всем, что произошло. Мне очень жаль, что ты попала в такую переделку. Из-за меня.
— Гарик, милый, брось! Я попала в нее по собственной глупости. Послушай, ты прости, но я сейчас хочу срочно вернуться в дом к Алексееву. У меня в голове полная каша, мне надо успокоиться. Я обещаю связаться с тобой, как только хоть что-то прояснится. А пока я боюсь, как бы все следы не оказались ложными.
— Ты опять хочешь все сделать сама?
— Гарик, это не честолюбие. Просто я запуталась. Ты ведь помнишь мои гадальные косточки? Они в последний раз посоветовали мне больше доверять сердцу и интуиции. А интуиция подсказывает, что мне сейчас нужно быть там.
Гарик безропотно согласился. Он довез меня почти до самого алексеевского дома. Два оставшихся квартала я прошла быстрым шагом, почти бегом. Неясная тревога стучала в мое сердце. Я подошла к воротам. Охранник встретил меня безмятежной улыбкой. Должно быть, в доме все спокойно. Отчего же так бешено колотится сердце?
Я вошла в дом и сразу направилась к кабинету Максима. Сейчас меня больше всего интересовал один вопрос — вернулся ли он со вчерашнего пикника? Если нет — то все остальные вопросы отпадают. Не доходя нескольких шагов до двери кабинета, почему-то распахнутой, я услышала мужской голос, грубо требовавший: «Ключи от сейфа, быстро, а не то…» Выхватив пистолет (к счастью, мне вернули его примерно час назад), я затаила дыхание и бесшумно подкралась к двери. Моему взору предстала картина, словно являющаяся продолжением вчерашнего кошмара. На полу кабинета сидели Максим, Туся и Виталий. Их держал под прицелом здоровенный амбал в маске. Несмотря на то что я не произвела ни звука, он почувствовал мое появление — наверное, кто-то из пленников заметил меня и не смог этого скрыть. Амбал резко подался вперед и, не дав мне возможности ничего предпринять, схватил первого попавшегося пленника — им оказался Виталий, — развернулся ко мне боком, прикрывшись им, как щитом, и, приставив пистолет к его виску, прохрипел:
— Брось оружие, а не то я прострелю ему башку!
Судя по точным движениям и скорости реакции, это был профессионал, что несколько упрощало дело. По крайней мере, он не начнет беспорядочную пальбу, чего можно было ожидать от какого-нибудь дилетанта, впавшего в истерику.
Виталий затравленным взглядом смотрел на меня.
— Спокойно, спокойно, Шварценеггер! — проговорила я, медленно опуская пистолет на пол (уже второй раз за эти сутки!). — Давай поменяемся. Парень останется здесь, а я пойду с тобой.
Амбал быстро подобрал мой «ПМ» и ответил:
— Я не собираюсь никуда уходить. А вот ты, детка, присоединяйся к компании.
— Не выйдет, крепыш! Если через пять минут я не отзвонюсь условным сигналом, сюда вломится отряд ОМОНа. Так что у тебя есть только пять минут форы. Уже четыре — я слишком долго объясняла.
— Ах ты, дрянь, — процедил он сквозь зубы и, таща за собой Виталия, бросился к выходу. Блеф сработал. Наверняка он побежит через лаз. Черт, я не знала номера Гариковых наблюдателей! Ну что за ерунда! Надо немедленно сообщить Папазяну, чтобы он предупредил их. Я выхватила свой мобильник. Но уж если не везет, так не везет. Моя трубка разрядилась. Я бросилась к столу Максима, на котором стоял телефон.
— Он неисправен, Таня! — прокричал Алексеев. — Возьми мою трубку!
Пока я дозвонилась и объяснила Гарику, что происходит, время, конечно, ушло. Мы с Максимом выскочили из кабинета. (Туся, совершенно оцепенев, продолжала сидеть на полу.) По коридору нам навстречу нетвердой походкой шел бледный Виталий. Казалось, он был на грани истерики.
— Этот тип убежал. Около выхода он ударил меня по голове, а когда я очнулся — его уже не было.
— Виталик, успокойся, все прошло, ты молодец, — утешал брата Максим, обхватив его за плечи и помогая дойти до дивана.
Я же ринулась к лазу в надежде, что наблюдатели схватили амбала. Выскочив из жасминовой изгороди, я бросилась к одинокому грибнику, который совершенно не по сезону был экипирован большой корзинкой и сосредоточенно ковырялся в земле.
— Я Иванова. Гарик звонил?
— Да. Но никто не проходил здесь.
— Черт! Он воспользовался главным входом!
Мы с грибником побежали туда. Сегодня дежурил Леша, флегматичный и невозмутимый парень лет двадцати пяти. Я стала расспрашивать его о том, кого он видел.
— Ну, минут пять назад вышел один мужик. Он пришел за полчаса до этого. Представился, сказал, что друг шефа, что Максим Леонидович ждет его. Я позвонил в кабинет шефу, но он не отвечал. Тот сказал, что Алексеев рассердится, когда узнает, что к его друзьям придирается какой-то охранник. Ну я его и пропустил. А что мне было делать? Он сказал, что его ждут.
— Номер машины?
— Да он вроде без машины был.
Точно, когда я подходила к воротам, рядом с ними автомобиля не было. Метрах в пятнадцати от ворот стояла черная «БМВ». Вне досягаемости наружной камеры наблюдения. Профессионал.
— Случилось что-нибудь? — наконец дошло до Леши.
— Ты уволен, вот что, — тихо сказала я, села на зеленую травку и обхватила голову руками. Со стороны дома к нам бежал Максим.
— Танечка, что с тобой? — еле переводя дыхание, спросил он. — Я уже вызвал милицию. А кто этот человек?
Алексеев показывал с недоумевающим видом на грибника.
— Максим, нам надо с тобой очень о многом поговорить, — ответила я. Потом, обращаясь к грибнику, сказала: — Простите, я не знаю, как вас зовут. Спасибо вам большое. И всем вашим ребятам. Когда подъедет Папазян, скажите, что Таня дала отбой. Больше в лесу дежурить не нужно.
