ГЛАВА 8

Дача Брехманов оказалась двухэтажным строением солидных размеров, возвышавшимся на окраине дачного массива, одной своей стороной выходившего к Волге. Я видела справа от себя ее похожую на жидкую смолу воду, которая тускло переливалась при свете звезд.

Я вышла из машины и огляделась. Отошла от забора и стала обозревать верхний этаж дачи. Света в окнах не было. Я снова приблизилась к забору и, подтянувшись на руках, влезла на него. О чудо! Все во мне напряглось и засияло. Окна первого этажа были освещены. Я спрыгнула во двор и неслышно подбежала к стене дома. До меня донеслись обрывки фраз, произнесенных Брехманом.

— Ты полный идиот, если рассчи… Я не намерен нести ответственность за…

К моему полному удивлению, Брехман находился в мужской компании, а не в обществе красивых и глуповатых девиц, как рисовало мне воображение. Я заметила открытое окно, соседнее с тем, из которого неслись голоса, и влезла в него. Комната выходила в коридор. За стеной шла оживленная беседа. Интуиция подсказывала мне, что разговор, происходящий в соседней комнате, имеет касательство к смерти Спиридонова. Я вышла на цыпочках в коридор и приблизилась к заветной двери. Она была приоткрыта, и мне удалось различить несколько фраз, из коих я поняла, что Брехману кто-то угрожает. Брехман, судя по голосу, не до конца утратил присутствие духа. Он даже иронизировал над обидчиком. Я хотела заглянуть в узкий проем, но боялась оказаться замеченной.

— Это все, что у меня есть, — пренебрежительным тоном произнес Брехман, — знаешь, сколько это в пересчете? Почти девять тысяч рублей…

— Пиши расписку на оставшуюся сумму, — холодно сказал угрожавший.

— Давай договоримся по-хорошему, — Брехман старался говорить спокойно, — эта расписка…

— Пиши! — крикнул мужчина, и вслед за этим раздался звук битого стекла — точно кто-то запустил в стену вазой или еще каким-нибудь хрупким предметом. — Мне не надо указывать. Я тебя грохну и даже не перекрещусь.

— Послушай… — не отступал камикадзе-Брехман, — эта расписка… А-а, ладно.

— Вот так-то оно лучше, — удовлетворенно процедил «собеседник» Брехмана, — вы у меня знаете где сидите!

— Не пойму, — почти невозмутимо произнес Брехман, — почему лично я должен все расхлебывать?

— Потому что, — раздался оскорбительный смешок, — твой шеф уже не может мне помочь. Он бесполезнее прошлогоднего снега. Есть все-таки на свете бог. А вот ты жив и поэтому должен восстановить баланс.

— Считаешь себя десницей карающей? — нервно рассмеялся Брехман.

— Ничего я не считаю. Вы меня кинули… — возмущенно кричал незнакомец, — кинули и хотите, чтобы я молчал, чтобы к вам не приставал. А вы будете на «мерсах» разъезжать! В то время как у меня брат под следствием. Я, дурак, поверил тебе, друг все-таки…

— Да какой ты мне друг, — неприязненно усмехнулся Брехман.

— Теперь-то конечно, — с нотой сожаления и горечи в голосе ответил мужчина, — сейчас я тебе не нужен. Более того, ты от меня избавиться хочешь.

— Ты освободишь Клару? — спросил Брехман.

— Пусть еще немного подождет. Ты думаешь, я тебя вот так отпущу? — противно хихикнул мужчина.

— Если ты в меня выстрелишь, — дрогнул голос Михаила, — то тебя посадят. Ты будешь первый, если не единственный подозреваемый.

— Ну это мы еще посмотрим! — запальчиво крикнул мужчина.

— Деньги ты свои получишь, — принялся его убеждать Брехман, — а убивать-то зачем? — Послышался натянутый смех. — Не глупи, лучше проваливай. Все останется между нами, я обещаю.

— Ты мне уже обещал, что поможешь, а сам наколол! — обиженно и раздраженно возразил брехмановский «гость». — И потом — подумай, кто меня станет искать? Я сюда на своих двоих приканал, не пожалел трудов. И времени тоже не пожалел. Никто не узнает, что я здесь был. А ты и твоя шлюха будете раков кормить.

— Она-то тут при чем? — горячо воскликнул Брехман.

— Ей не повезло, скажем так… — скрипуче рассмеялся мужчина, — я не позволю себя пинать, понятно?

В его голосе была такая сумасшедшая ненависть, что я не могла просто так оставаться на месте. Я поняла, что еще мгновение — и Брехман распрощается с жизнью. Я ринулась в комнату, с силой толкнув ногой дверь, и налетела на мужчину в сером плаще. Он успел выстрелить в Михаила и отпрянул к стене. Потом метнулся к окну и с ловкостью пантеры выпрыгнул во двор. Я даже не успела увидеть его лица. Михаил издал протяжный стон и, зажимая плечо, повалился на пол.

— Миша! — я кинулась к нему, по дороге сшибая бутылки со спиртным и фото в рамках, расставленные на небольшом столике.

Брехман был бледен и полуодет. Очевидно, гость застал его в наиболее приятный момент. Он лежал с перекошенным от боли лицом, беззвучно шевеля губами. Я склонилась над ним, убрала его руку и осмотрела рану. Потом рванула тюль, замотала ему плечо и, обнаружив на диване его заблокированный сотовый, набрала «03».

Потом влезла на окно, спрыгнула вниз и обежала двор. Рискованное предприятие, если учесть, что посетитель Брехмана мог спрятаться в любом темном углу и спокойненько уложить меня из своего «ПМ». Но, видно, он не ожидал такого энергичного вмешательства с моей стороны и решил быстренько ретироваться. Бегать за ним по лесу и берегу реки было бы занятием неблагодарным, тем более что Брехман мог снабдить меня необходимой информацией. Я вернулась к Михаилу и помогла ему устроиться в кресле.

— Дай мне чего-нибудь выпить, — попросил он, — и там наверху…

— Клара? — догадалась я.

— Да, — слабо произнес он, — связанная…

Он снова застонал, глухо и как-то покорно. Я подняла с ковра бутылку виски и плеснула в стакан граммов пятьдесят. Поднесла стакан к сухим горячим губам Михаила. Я почему-то решила, что они горячие…

Он с трудом сделал несколько глотков и кивнул. Я подложила ему под голову диванную подушку и пошла наверх. На втором этаже располагалась спальня. Я зажгла свет. На огромной кровати, в окружении пышных подушек лежала нагая, связанная по рукам и ногам девушка. Рот ее был заклеен скотчем. «Милая картина, — усмехнулась я, — этакая плененная одалиска в ожидании своей участи». Столик на колесиках был уставлен разнообразной снедью и выпивкой. Два фужера — один на треть, другой наполовину — были наполнены розовым вином.

Девушка была очень даже недурна — вкус у Михаила был. Рыжеволосая, белотелая, с широко распахнутыми зелеными глазами. Худенькая и испуганная. Мое сердце едва не истекло кровью при виде этой симпатичной особы, подвергнувшейся акту вандализма. Не хуже доброй самаритянки я отодрала скотч и принялась развязывать ее. Едва пластырь был снят, рыжеволосая принялась жадно глотать воздух.

— Этот псих ворвался, — волнение мешало ей говорить, — с пистолетом… Заставил Мишу связать меня и повел его вниз… Я чуть с ума от страха не сошла!

— Ты его знаешь? — по-сестрински нежно посмотрела я на девушку.

— Нет, — мотнула она головой, — понятия не имею, кто он. Клара, — робко представилась она, кое-как сев на кровати и потирая затекшие руки.

— Очень приятно, — улыбнулась я, — Татьяна. Ты давно знакома с Михаилом?

— Недавно.

— Я так и предполагала, — усмехнулась я.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась девушка.

— Ничего особенного. Просто сочувствую тебе, он разобьет твое сердце, — вылепила я фразу, по своей банальности не уступающую лучшим образцам дешевого любовного чтива.

Я аж сама поморщилась, услышав от себя такое затасканное речение. Клара непонимающе заморгала своими невинными зелеными глазами.

— Ну да ладно, мне пора. Сейчас приедет «Скорая».

— Михаил? — встревожилась Клара. — Что с ним?

— Жить будет, — улыбнулась я, — небольшое ранение в плечо.

— Господи! — Клара поднесла ко рту свою маленькую ладошку.

— Легко, сказала бы я, отделался.

Я спустилась вниз и уселась в кресло напротив Михаила. Почти следом за мной, по-быстрому одевшись, сбежала Клара. Она подлетела к Брехману, вскрикнула, увидев окровавленный тюль, и опустилась на корточки рядом с креслом.

— Очень больно? — страдательно сморщив лицо, спросила Клара.

— Терпимо, — бросил Михаил, поглядывая на меня.

— Ничего не хочешь мне сказать? — я вопросительно посмотрела на него.

— Спасибо за помощь, — благодарно кивнул он.

— Пожалуйста, — ответила я. — А кроме этого?

Брехман пожал плечами. Видимо, это движение причинило ему боль, потому что он, стиснув зубы, застонал.

— Может, вы оставите его в покое? — подала вдруг голос Клара. — Он же плохо себя чувствует.

— Девушка, — я посмотрела строго и одновременно снисходительно, — скоро приедет «Скорая», так что позаботься собрать вещички, а то придется ехать полуодетыми.

Клара одарила меня не слишком любезным взглядом, но все-таки последовала моему совету и отправилась наверх.

— Кто это был? — не став дальше ходить вокруг да около, поинтересовалась я у Михаила. — Ты понимаешь, о ком я говорю.

— Да черт его знает, — брезгливо поморщился Брехман, — какой-то шизофреник. Вообразил, что я его должник.

— С чего бы ему нужно было воображать? — не поверила я.

— Я же тебе говорю, это какой-то ненормальный, — пытался убедить меня Михаил.

— Знаешь, — бесстрастно сказала я, — вчера какой-то маньяк, тоже в сером плаще, между прочим, пытался и меня вывести из строя. Тебе не кажется, что это уже выходит за рамки случайных совпадений?

— Он хотел тебя убить?

— Не знаю, — пожала я плечами, — может быть, просто припугнуть. Но мы несколько отвлеклись. Я уверена, что этот тип тебе знаком, и хочу знать, где я могу его найти?

— Уверяю тебя, — продолжал отнекиваться Брехман, — этот человек попал сюда скорее всего случайно.

— Тогда почему он называл тебя своим другом?

— Мало ли что может наплести ненормальный?

Ничего не скажешь, Михаил ловко увиливал от моих вопросов. Я закурила, положила ногу на ногу и откинулась на спинку кресла.

— Хорошо, — вздохнула я, — пусть будет так, хотя я тебе не верю.

— Это твое дело, — он отвел от меня взгляд и посмотрел на свое больное плечо.

— Мое, — согласилась я, — но тебя оно тоже, кажется, касается. Ладно, не хочешь выдавать своего приятеля — не нужно, — я попыталась зайти с другого конца, — может, тогда объяснишь мне, почему некий Клюкин О.В. получил за свою квартиру денег раза в полтора меньше, чем другие продавцы?

— Это-то ты откуда знаешь? — удивленно спросил Брехман.

— Только не нужно прикидываться, что это большой секрет, — улыбнулась я. — Так почему?

— Ну, вообще-то я не занимался денежными вопросами, — тоскливо протянул Брехман, — но могу тебе пояснить, что иногда бывают такие случаи, когда удается провернуть выгодную сделку. Например, когда человеку срочно нужны деньги. Тогда он соглашается и на меньшую сумму, лишь бы ему выплатили ее как можно быстрее. Скорее всего это именно такой случай.

— Значит, Клюкин согласился получить за свою квартиру почти на сто тысяч меньше только потому, что вы сразу отдали ему деньги?

— Да, очевидно, это было так.

— Слушай, Миша, — я посмотрела на него с нескрываемым раздражением, — я ведь все равно рано или поздно узнаю правду. Если ты имеешь какое-то отношение к убийству Спиридонова и скрываешь это от следствия и от меня, то поясняю, что это называется сокрытием фактов. Карается по статье…

— Только не надо меня пугать, — перебил меня Михаил и посмотрел на пол, туда, где лежали осколки разбитой вазы, — я ни в чем не виноват.

— Почему-то я в этом сомневаюсь, — вздохнула я, встала и выкинула окурок в раскрытое окно.

С сумкой в руках вниз спустилась Клара. Вскоре спокойная, как болото, темень была разорвана сиреной «Скорой помощи». «Какого черта будоражат пустынные берега диким воем? К чему здесь эта пронзительная помпа?» Я сидела в кресле, мучаясь скукой и сознанием абсурда происходящего. Бывают у меня такие приступы. Вдруг взглянешь на все, что тебя окружает, какими-то новыми, незамутненными глазами — и содрогнешься: что я здесь делаю?

Да, Михаил меня разочаровал. Не понимала я причины, побуждавшей его врать мне, если только не представить его причастным к расследуемому мною убийству. Он был слаб, сидел с закрытыми глазами и даже вызвал у меня минутный приступ жалости, явившейся спасительным якорем в море того абсурдного беспредела, что бушевал в моем сознании.

— Ничего, — приободрила я его, — через неделю будешь как огурчик.

Он попробовал усмехнуться. Усмешка у него вышла какая-то кривоватая и обреченная.

— Я навещу тебя в больнице. Завтра, — уверенно и в тоже время с живой искрой милосердия произнесла я. — Там мы и побеседуем.

Я сострадательно взглянула на него. Он открыл глаза и поморщился, непонятно, от боли или от перспективы обещанного разговора.

Клара уехала на «Скорой» вместе с Михаилом. Свою машину ему пришлось оставить в гараже на даче. Я в двух словах объяснила доктору, что здесь произошло, а он, выпятив нижнюю губу, сказал, что об этом необходимо поставить в известность милицию. Это мне было известно и без него, и я знала, что они сами обязаны докладывать обо всех происшествиях.

Я двигалась следом за «РАФом» «Скорой помощи», на крыше у которой включился синий проблесковый маячок, и вскоре въехала в город. У меня уже почти не оставалось сомнений в том, что Олег Вадимович, с которым я познакомилась возле «Небоскреба», мой вчерашний обидчик с газовым баллончиком, человек, ранивший сегодня Брехмана, и Клюкин — это одно и то же лицо. Только вот он ли убил Спиридонова? Из его разговора с Брехманом это было не ясно. Если же убийца все-таки он, то мне понадобятся доказательства. Где их искать, я пока еще не знала. Ясно было одно: я должна найти Клюкина. Поэтому я на одном из перекрестков свернула в сторону от своего дома и отправилась на Камчатскую.

Во дворике было тихо и темно, только над одним из четырех подъездов горела тусклая лампочка. У соседнего дома вообще не было света. Обойдя дом кругом, я убедилась, что света в квартире Олега Вадимовича нет. Либо он еще не вернулся после вылазки на дачу к Брехману, либо уже спит сном праведника. Поднявшись на несколько ступеней на площадку первого этажа, я позвонила в его квартиру. Через простую деревянную дверь трель звонка была очень хорошо слышна. Я надавила на кнопку звонка несколько раз, но дверь мне так никто и не открыл. Придется ждать, ведь не будет же он всю ночь где-то ошиваться, хотя и этого тоже нельзя было исключить.

Я снова села в машину, запустила двигатель и, выехав со двора, пристроилась в тени большого дерева, откуда мне были хорошо видны окна квартиры Клюкина. Если я вдруг пропущу его, когда он будет входить в подъезд, то уж свет в окнах не заметить не смогу. Смоля одну сигарету за другой, я через открытое окно вдыхала свежий ночной воздух, как вдруг вдали мелькнул свет мощных фар. По дороге двигался какой-то автомобиль. Я потушила сигарету в пепельнице, чтобы ее огонек не привлекал внимания, и приготовилась к встрече.

Машина, а это была какая-то иномарка вроде «Форда» или «Опеля», выхватывая фарами отдельные части пейзажа, свернула во двор. Я быстро вышла из машины и, разминая затекшие от долгого сидения ноги, двинулась следом. Из-за угла дома я видела, как въехавший во двор автомобиль (теперь я смогла рассмотреть, что это был «Фольксваген-пассат» темного цвета) остановился на небольшом пятачке, потушил фары, и из него, хлопнув дверцами, вышли два человека, которые направились к подъезду, в котором жил Клюкин. Они двигались неторопливо, о чем-то тихо между собой переговариваясь. Что это, совпадение? Кто-то приехал к себе домой? Или же это Клюкин с каким-то своим приятелем? Я чертыхнулась про себя из-за недостатка освещения, решая, что мне предпринять. Наконец я вернулась к своей «девятке», но садиться в нее не стала, а принялась наблюдать за окнами дома. Все они были темными, как вода в омуте, и мрачно поблескивали, отражая узкий серпик луны. Простояв так минут пять, я решила, что приятели, раз они пришли не в квартиру Клюкина, живут в другой квартире, окна которой выходят во двор. Я переместилась туда, но и на дворовой стороне дома не горело ни одного окна. Это было довольно странно: не могут же люди, только что вернувшиеся домой, моментально плюхнуться спать, ведь им нужно время хотя бы для того, чтобы раздеться. Собственно, на это надо не так уж много времени, так что пока я караулила на той стороне дома, они могли уже отойти ко сну.

Это предположение почему-то показалось мне маловероятным, и я решила войти в подъезд, чтобы проверить его (предположение, впрочем и подъезд тоже), в это время со стороны дороги послышался шум двигателя и снова запрыгал свет фар. Я отбежала к соседнему дому и притаилась возле высоких кустов. Машина, какой-то старый «Москвич», свернула в проезд между домами и остановилась. Из «Москвича» выбрался пассажир и быстро пошел в сторону двора, а «Москвич» развернулся, натужно заурчав двигателем, и уехал в обратном направлении.

Мужчину, который вышел из машины, я хорошенько рассмотреть не могла, но по его движениям и по тому, что он был в плаще, я заключила, что это не кто иной, как Олег Вадимович Клюкин. Видимо, ему не сразу удалось поймать машину, и он только сейчас приехал домой.

Мне нужно было действовать наверняка, чтобы не упустить его, поэтому я решила, что дам ему отпереть дверь в квартиру и тут его накрою уже тепленького. Бесшумно, словно тень, я скользнула вдоль стены и оказалась возле дома Клюкина. Выглянув из-за угла, я увидела, что он как раз заходит в подъезд. Это только еще раз подтвердило мою догадку. Клюкин, видно, что-то почувствовав (обычно у преступников обостренное восприятие), остановился у подъезда и огляделся по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, он загремел в кармане ключами и исчез в чернеющем проеме.

Не медля ни секунды, я двинулась следом. Я замерла в нескольких шагах от лестницы, готовая кинуться наверх, как только Клюкин отопрет дверь и шагнет в квартиру. Там-то он от меня не уйдет! Он в темноте начал вставлять ключ в замочную скважину (был хорошо слышен скрежет металла о металл) и, наконец, повернул его два раза.

И тут я поняла, что меня кто-то опередил. Нет, я почувствовала, что в подъезде я не одна, как только туда вошла, но списала эту почти неощутимую вибрацию на энергетику Олега Вадимовича. Как оказалось впоследствии, кроме нас с Клюкиным в подъезде были еще двое. Это их присутствие насторожило меня.

Как только Клюкин повернул ключ второй раз, сверху к его двери метнулась сначала одна тень, потом другая. Я уже поняла, что это была та самая «сладкая парочка», приехавшая незадолго до него.

Скорее всего Клюкин понял, что пришли по его душу, как говорится. Он сунул руку в карман, где у него лежал пистолет, но вынуть его не успел. Ему удалось только немного развернуться, он вскрикнул, но как-то сдавленно — парень ударил его ножом. Длинное узкое лезвие скользнуло по ребрам и пронзило сердце. Крик задохнулся в глухой вате мгновенной смерти. Клюкин выпустил воздух, словно старый дырявый мяч, и у него в горле забулькала кровь.

— Готов, — прошептал парень своему приятелю, осторожно поддерживая бездыханное тело. — Открывай.

Его голос показался мне знакомым. Я напрягла свою память и поняла, что это голос Вована, того нервического шизика, что сидел в офисе «Небоскреба».

Его напарник толкнул дверь в квартиру Клюкина и помог втащить тело внутрь. Они тут же вышли, бесшумно притворив за собой дверь, и, сдерживая дыхание, тронулись вниз.

Первым возле меня оказался тот, что был повыше. Выскочив ему наперерез, я провела серию ударов по корпусу и, когда он согнулся пополам, добавила коленом в то место, где должно было находиться его лицо. Действовать приходилось в условиях ограниченной видимости, но я, кажется, не промахнулась. Вован охнул, клацнул зубами и грохнулся навзничь. Леха, а напарником Вована был скорее всего он, суетливо метнулся на лестницу, потом, набрав скорость, попытался проскочить в дверь. Если бы я встала у него на пути, он, наверное, сбил бы меня с ног, поэтому единственное, что я смогла сделать, — подставить ему ножку. Он кубарем перелетел через порог и выкатился во двор.

— Стой, стрелять буду! — крикнула я, но ноги Лехи уже топали где-то вдали, и он вскоре исчез в темноте. — Ладно, черт с тобой! — прошептала я и вернулась к Вовану, который ворочался в самом низу лестницы.

Наручниками, которые всегда лежат у меня в сумочке вместе со всеми остальными причиндалами, я приковала Вована к перилам лестницы и обыскала его. Кроме сигарет и еще какой-то мелочи вроде ключей и небольшого количества денег, в карманах у него больше ничего не было. Я оставила его в покое на некоторое время, дабы он имел возможность немного очухаться, и поднялась к квартире Клюкина. Надев тонкие хлопчатобумажные перчатки, я открыла дверь, оказавшуюся незапертой. Я едва не споткнулась о тело хозяина квартиры. Я врубила электричество. Представшее передо мною зрелище было не для слабонервных. Раскинув руки, Клюкин лежал на полу, его серый плащ был задран почти до головы, а в боку между ребер торчала рукоятка ножа. Наборная рукоятка из цветных кусочков оргстекла. Вытекшая из раны кровь насквозь пропитала белую в полоску рубашку. Мне с первого взгляда стало ясно, что он мертв. Голова была повернута набок, а изо рта на крашеный пол текла бурая кровь.

«Черт бы тебя подрал, Клюкин!» — выругалась я. Осторожно, чтобы не испачкаться в крови, я обшарила его карманы. Я просмотрела записную книжку и, ничего интересного в ней не обнаружив, сунула обратно в карман. Все остальное барахло, которое было в карманах Клюкина, в том числе и «макаров», оставила на месте. Немного подумав, перешагнула через труп и прошла в квартиру. Что я там хотела найти, я не знала. Просто мне нужны были какие-то доказательства того, что Сергея Спиридонова убил именно он. То есть я хотела сказать, что мне нужны были доказательства только в том случае, если Спиридонова действительно убил Клюкин. Наверняка я этого еще не знала. И я их нашла.

Быстро просмотрев комнату, вся мебель которой состояла из полупустого шкафа, старого дивана да нескольких стульев, я заглянула на кухню, а затем, отодвинув немного тело Клюкина, в санузел. Полуметровый обрезок стальной трубы диаметром два дюйма был завернут в светлую рубашку, на которой я различила запекшиеся пятнышки крови, скорее всего крови Спиридонова. Труба тоже была в крови. Этот сверток я нашла под грязным бельем в стиральной машине. Не самое лучшее место для сокрытия улик, но другого Олег Вадимович, наверное, не нашел.

Как я уже, кажется, упоминала, непрофессионал поступает так, что его трудно просчитать. Но с другой стороны, если уж нападешь на его след, то можно накопать столько улик, что с лихвой хватит на несколько «висяков». Вот и сейчас я просто обалдела от такой наивности — орудие убийства и одежду со следами крови Клюкин хранил у себя дома.

Выйдя из квартиры, я услышала, как Вован гремит наручниками по решетке лестничного ограждения. Гремел он не слишком громко, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Гремел размеренно.

— Ну чего расшумелся? — я спустилась по лестнице и остановилась рядом с ним.

Не знаю, догадывался ли он, что это я его пристегнула, наверное, нет. Чтобы избавить его от мук неопределенности, я добавила:

— Как браслетики, не жмут? — Достав сигарету, я закурила, на несколько секунд осветив свое и его лицо пламенем зажигалки.

— Расстегни, — заканючил он, — гадом буду, потом с тобой рассчитаюсь. Я же знаю, ты не из ментовки.

— Кто велел убить Клюкина? — негромко, но весьма резко спросила я.

Вован решил поиграть в молчанку.

— Не хочешь — не говори, я и так знаю, что приказал тебе это сделать Тюлень, — усмехнулась я и, щелкнув зажигалкой, осветила ключи от наручников, которые вынула из кармана.

— Открой, — снова заныл Вован, — прошу тебя.

— Хочешь получить ключики?

— Да, да, ну быстрее.

— Сначала ты мне скажешь, кто «заказал» Клюкина.

— Не знаю, — ответил Вован после недолгого молчания.

Я не видела его глаз, но все равно знала, что он врет.

— Ну, как хочешь, — я бросила ключи в угол площадки, чтобы он не мог их достать, — тогда я пошла.

— Ладно, это Брехман, — заскулил он, — дай ключи.

— Зачем это ему надо? — удивилась я.

— Ну не знаю я, бля буду, — поклялся он, и на этот раз я ему поверила.

— Вот теперь ты говоришь правду, — я глубоко затянулась, — ну ладно, счастливо оставаться.

— Ты же обещала ключи, — завопил от отчаянья Вован, гремя наручниками.

— Я тебе их и оставила, — развернувшись, я вышла во двор.

В салоне машины я достала мобильник и, набрав «ноль два», сообщила адрес квартиры Клюкина.

— Труп хозяина в квартире, а его убийца ждет вас на лестничной площадке. Он вам сам все расскажет, — я отключила телефон, бросила его в сумочку и отправилась домой.

Если я и понадоблюсь следствию, они найдут меня самое раннее завтра. Сегодня с меня достаточно приключений.

Доблестные стражи порядка прибыли на «уазике» с мигалкой, беспардонно растревожив ночной сон обитателей этого глухого района. Дождавшись, когда они свернули во двор, я запустила двигатель и тронулась в обратный путь.

Дома я первым делом смыла с себя всю грязь сегодняшнего дня — и не только, так сказать, видимую, но и моральную. Есть мне не хотелось, поэтому я ограничилась чашкой кофе и сигаретой. К тому же, несмотря на поздний или уже, можно сказать, ранний час, мне не спалось. Казалось, дело было сделано, преступник найден, хотя и погиб… Можно подготовить отчет о проделанной работе и со спокойной совестью тратить полученные деньги, но что-то не давало мне покоя. Я не понимала, что это. Казалось бы, все четко и ясно. Брехман, не без помощи Спиридонова, нагрел Клюкина с продажей квартиры. У Олега Вадимовича брат под следствием, поэтому нужны деньги на адвокатов и множество других услуг, но даже если бы не это, с деньгами просто так он расставаться не захотел. Брехман когда-то был его приятелем, вероятно, он убедил Клюкина, что во всех его бедах виноват Сергей Петрович. Клюкин убивает Спиридонова как основного виновника своих бед и пытается получить деньги с его зама, но тот тоже не торопится рассчитаться с ним.

Вообще-то картина была ясна только с первого взгляда, при более же тщательном рассмотрении возникало множество вопросов. Зачем, например, Брехману потребовалась смерть Клюкина? Без сомнения, Михаил знал или догадывался, кто повинен в смерти его шефа, но почему-то молчал и до сих пор продолжает юлить. Что же это, выходит, он сам как-то замешан в убийстве? Но как? Понятно, что смерть Спиридонова была ему выгодна только в том случае, если Марина согласилась бы потом выйти за него замуж. Может быть, он на это рассчитывал? Или, если Марина по каким-либо причинам отказала бы ему в узаконивании их отношений, он бы все равно стал управляющим фирмой? В любом случае, теперь ему предстоит ответить за убийство Клюкина перед законом. Я не сомневалась, что Вован, чтобы спихнуть с себя часть вины, сразу же выдаст заказчика убийства. Впрочем, не очень-то меня это волновало. Мне хотелось до конца разобраться в обстоятельствах, послуживших причинами смерти Сергея Спиридонова.

Короче говоря, было о чем подумать. О завершении расследования я решила старшему Спиридонову пока не докладывать, а предпринять завтра с утра кое-какие действия. Проще говоря, мне нужно было разыскать кого-нибудь из соседей и родственников Клюкина и пообщаться с ними. Приняв это решение, я мгновенно уснула.