Книга: Кости не лгут
Назад: Глава 9
На главную: Предисловие

Глава 10

Не успели мы пройти и пару кварталов, как оправдались худшие мои предчувствия — навстречу нам вышагивал милицейский патруль. Из трех человек. Вышагивают, демократизаторами как тросточками помахивают. А тут еще Василий затянул какую-то грустную песню.
— Заткнись ты, — толкнула я его в бок, — ты что, дурак, в вытрезвителе переночевать хочешь?
Вася приостановил свои вокальные упражнения, подумал и сказал, что не хочет. Тем не менее снова запел. Точно когда мы поравнялись с патрулем.
Милиционеры с готовностью обернулись.
— Нарушаем общественный порядок? — вкрадчиво спросил один из них.
Начинается!
— Товарищ старшина… — начала было я речь о том, что никто общественный порядок не нарушает, а вот мы, в частности, идем спать. Но была прервана на полуслове.
— Да еще в нетрезвом виде, — с удовлетворением произнес все тот же мент, жадно втягивая ноздрями ночной воздух, насыщенный алкогольными парами нашего дыхания, — придется гражданину пройти.
Василий протестующе замычал.
— Откуда это вы такие? — поинтересовался молоденький лейтенантик.
— Из «Л-леса»! — неожиданно выдал Вася.
Милиционеры заржали:
— Оно и видно! Гривастый какой!
— Ребята, — предложила я, — а давайте мы тут штраф заплатим и пойдем?..
Менты переглянулись, но третий — немолодой уже, с лицом партийного активиста — запротестовал:
— Никаких! Погуляли в ресторане, теперь — в трезвяк.
И со злобой посмотрел на меня. Вот она, классовая ненависть! Сейчас, падла, домой придет, в постель с женой спать ляжет и будет ей, захлебываясь слюной, шипеть, как он буржуев проклятущих наказал. Вот гад.
Он схватил бессильно трепыхающегося Васю и отволок в сторону. Два других мента устремились за ним. «Ты чего, Иваныч? — донеслось до меня. — Пусть бабки отдадут и валят домой… Охота тебе с ним возиться…» — «Никаких!»
На меня вдруг навалилась страшная усталость. Глупо как все получилось. Конечно, чтобы отмазать Василия от вытрезвителя, знакомств в милиции у меня хватило бы. Но беспокоить людей ночью из-за таких пустяков… А тут еще этот динозавр. Тьфу, черт, ну и вечерок!
Подъехала машина — успели уже вызвать.
Один из ментов, который помладше, подошел ко мне.
— Вы идите, девушка, а то он и вас еще прихватит, — мент оглянулся, — свалился козел старый на нашу голову, работать нормально не дает.
Василия, успевшего уже заснуть, грузили в машину. Неуемный Иваныч и в самом деле кровожадно посматривал на меня.
«Ладно, — устало подумала я, — все равно вечер уже испорчен. Что за жизнь такая — даже отдохнуть нормально, без приключений не получается! Нет, в самом деле замуж пора. Тихое семейное гнездышко, никаких бандитов и вытрезвителей…»
Я повернулась и пошла прочь. Ментовская машина отъехала, патруль продолжал свой рейд по улицам города. Из обрывков фраз, долетавших до меня, я поняла, что Иваныча дружно уговаривают не задерживать хотя бы меня. Ну и сволочь! Вот есть же люди…
Было половина второго. До дома моего примерно час ходьбы. Я решила пройтись пешком. Настроение паршивое, может, хоть развеюсь немного. Я закурила и побрела по совершенно пустынной улице.
Пару раз возле меня останавливались машины, и голоса, всегда почему-то с кавказским акцентом, предлагали подвезти. Я отказывалась, и они медленно ехали за мной, продолжая весело заклинать меня составить им компанию. Еще чего не хватало. Слава богу, что терпения у моих преследователей хватало ненадолго.
Примерно через полчаса после того, как мы расстались с Василием, я свернула на Чернышевскую, вышла, так сказать, на финишную прямую. Скоро дома буду. Вернее, на конспиративной квартире. Конечно, можно было уже и возвращаться на свое обычное место проживания, но… кто его знает? Петрович, возможно, еще на свободе, так что осторожность не повредит.
На часах уже десять минут третьего. Машин на дороге совсем нет. Как и прохожих. Я оглянулась. Впрочем, кто-то еще гуляет — далеко позади меня шел какой-то человек. Я обернулась еще раз, и мне стало немного не по себе — точно так же шел за мной маньяк тогда, в парке. Да и силуэт похожий…
Да что это со мной? Ведь не может же быть так, чтобы я снова на него нарвалась. Снаряд, как известно, в одну и ту же воронку не попадает. Да и далеко он очень. Не успеет, если что, догнать. Я немного успокоилась, но тем не менее ускорила шаг.
Минут через пять я вновь решила посмотреть на одинокого прохожего позади меня. Так, ради интереса, ведь не мог же он быть… Я оглянулась и едва не вскрикнула — он был уже в ста метрах от меня.
Как ТОГДА.
У меня перехватило дыхание. Как ни боролась я со своим страхом, ни призывала на помощь свое благоразумие, справиться с противной дрожью было выше моих сил. Хотелось броситься со всех ног домой, запереть за собой все двери, лечь на постель и зарыться в одеяла и подушки. Все это было похоже на повторяющийся кошмарный сон.
Да если бы сон!
«Не может этого быть, — шептала я про себя, — просто не может этого быть. Такую дрянь уже в кино-то не показывают — не модно. Не может этого быть на самом деле…»
Я едва сдержалась, чтобы не укусить себя за руку. Мне казалось, что тогда я сразу же проснусь и весь этот кошмар исчезнет.
Что же делать?
Хотя за спиной можно уже было различить шаги, я все еще не могла поверить, что ЭТО — снова. Разумнее всего было броситься со всех ног бежать — благо до дома было уже недалеко, но в каком-то дурацком ступоре я только повторяла про себя: «Этого не может быть…»
Побежать — значит признать, что за моей спиной действительно смерть.
В моей памяти возник изуродованный труп Витька. Я даже отчетливо почувствовала запах крови, смешавшийся с устойчивым ароматом подъездной мочи…
Обернувшись, я не удержалась от крика — та же фигура, несмотря на душную ночь, в длинном плаще, в нескольких шагах от меня. Смертельный ужас захлестнул меня и толкнул вперед. Я изо всех сил кинулась бежать. Не замечая ничего вокруг, держа в глазах только приближающийся мой дом. Ни одного окна не светилось. Было тихо, но в ушах у меня звенело так, что если был бы какой-то звук, я все равно не услышала бы. Оглядываться еще сил не было.
Платье путало мне ноги, сковывало движения, больше всего я боялась сейчас упасть. Я влетела во двор, передо мной замаячила открытая дверь подъезда.
Туда! Скорее!
Мои губы сами собой разжались, и с них сорвался полукрик-полувсхлип. Я совершенно не владела собой. Выбивалась из сил. Бежать по лестнице было все равно как карабкаться по дереву. Казалось, мне чем-то заткнули горло — легким недоставало воздуха.
На третьем этаже кто-то стоял. Мужчина в грязном спортивном костюме. С криком я бросилась к нему. Все равно — пусть принимают меня за сумасшедшую, пусть видят меня, профессионального частного детектива, в таком состоянии, лишь бы не было этого надсадного хрипения за спиной, лишь бы я не ощущала больше всей кожей прикосновение смерти.
Внизу грохотали шаги.
Мужчина обернулся ко мне. Лицо его смутно показалось мне знакомым, но в подъезде было темно, и я почти теряла рассудок, чтобы еще вспоминать, кто бы это мог быть. Я кинулась к нему, прижалась к рыхлому, пахнущему потом телу. Мужчина вскрикнул, оторвал меня от себя. Оттолкнул к стене.
Теперь я разглядела его лицо.
Петрович!
Я даже не могла реально оценить обстановку — как это? Зачем он здесь? Ищет меня, чтобы?.. Я ударилась спиной о батарею и упала.
И тут же увидела склонившуюся надо мной долговязую фигуру, худое безбровое небритое лицо с горящими — именно горящими в темноте — глазами, услышала мерзкий запах старого кожаного плаща.
Закричав, я толкнула человека в плаще ногой. Он покачнулся. Потом вдруг, раскинув руки, резко рухнул на меня — я едва успела откатиться.
«Его сзади ударили», — сообразила я. И удивилась тому, что еще не утратила способность соображать. Я прижалась спиной к холодной стене подъезда, не в силах больше двигаться, и смотрела на то, что происходит на маленькой лестничной площадке.
Петрович, что-то крича, судорожно рвал пистолет из кармана. Человек в плаще — маньяк — как лягушка распластавшись на полу, в упор смотрел на него. Он не говорил ни слова. Петрович наконец вытащил ствол, но маньяк, неестественно изогнувшись, прямо с пола прыгнул на него. Гулко бахнул выстрел, пуля цвиркнула где-то под потолком и разлетелась фонтаном штукатурки.
Два сцепившихся тела рухнули к моим ногам. Трудно было разобрать, что происходит. Потом раздался страшный крик, я увидела, как маньяк вцепился зубами в нижнюю губу Петровича. Последний колотил кулаками по его голове, по полу. Пистолета в его руках уже не было. Лица у обоих были залиты кровью. Тонкая теплая струйка ударила мне по щеке.
Мой мозг застилала горячая волна безумия, но каким-то чудом я заставила себя думать — если Петрович уронил ствол, значит, он где-то здесь и валяется. Мне нужно подобрать его.
Я по стенке поднялась, встала на колени и начала шарить руками по полу в темноте. Внезапно ладони мои попали во что-то теплое и липкое.
Кровь.
Откуда столько?
Целая лужа хлюпала под моими руками.
Петрович снова мучительно косноязычно закричал. Он оторвался от своего противника, и на секунду я увидела его лицо — толстая нижняя губа была порвана наискосок, мелькнули обнаженные десны. Шея и грудь под спортивной курткой залиты кровью.
Человек, извивающийся под ним, не издавал ни звука. Он, как собака, пытался снова зубами схватить Петровича — руки маньяка были прижаты к полу.
Никогда в своей жизни я не видела страшнее картины — Петрович, мыча от боли, мотал из стороны в сторону головой, отчего кровь забрызгала все вокруг — мое лицо было мокрым и липким, а существо, которое никак нельзя было назвать человеком, лязгало зубами, стремясь отхватить кусок живой плоти.
На мгновение я закрыла глаза, но потом взяла себя в руки — мой потенциальный убийца и нечаянный спаситель Петрович долго не продержится. В рукопашной схватке он мог бы вполне сладить с человеком. Но тот, с кем он дрался, был каким-то черным сгустком смерти. Тогда я даже не была уверена, способна ли пуля умертвить его.
Под моей рукой лязгнуло холодное железо.
Пистолет!
Схватив ствол обеими руками, я отступила на несколько шагов вниз по лестнице и вытянула пистолет прямо перед собой.
Но выстрелить не успела — сзади что-то невероятной тяжестью навалилось на меня. Я закричала, но крика своего уже не услышала — у психики человека, пусть даже такого подготовленного, как я, есть свои пределы. Металлический шар гулко запрыгал у меня в голове, тело, вмиг лишенное костей, обмякло — я потеряла сознание.
* * *
— Таня, — тихо позвал склонившийся надо мной Петрович.
Я моргнула, его лицо стало неестественно худым, покрылось налетом черной щетины. Вскрикнув, я попыталась отмахнуться рукой от этого наваждения.
И очнулась.
— Таня, — повторил Петр Сергеевич, держа меня за руку.
Приподнявшись на кровати, я осмотрелась — вроде лежу в своей квартире. Конспиративной.
Конспиративной, черт возьми!
Как Петр Сергеевич попал сюда? Ведь он же вроде не знал этой квартиры?
— Как, — выговорила я, — вы узнали, что я здесь живу?
Петр Сергеевич присел на краешек кровати.
— Как узнал? — с улыбкой переспросил он. — Очень просто, так же, как и наш общий знакомый Петрович…
При упоминании этого имени меня передернуло. Я сразу в красках вспомнила недавнее происшествие.
Петр Сергеевич достал из кармана какую-то смятую бумажку и протянул ее мне. Моя потерянная платежка за квартиру! Значит, я выронила ее, когда кувыркалась во дворе Петровича. А он уже…
Понятно!
— Вот по ней он тебя и нашел, — подтвердил мою догадку Петр Сергеевич. — Вчера мне все-таки выделили наряд спецназа, чтобы взять Петровича и всю его банду. Братки сдались почти без сопротивления, а вот сам Петрович успел сбежать. Дальше все ясно — зная твой адрес, он решил отомстить, ну и заодно разжиться всем необходимым для дальнейшего бегства.
— А тот… в плаще? — спросила я.
Петр Сергеевич усмехнулся:
— Ты, Тань, прямо как паучок какой-то — только не обижайся. Я к тому, что в твои, так сказать, сети попались два особо опасных преступника. Этот в плаще — тот самый знаменитый Тарасовский Чикатило.
Я кивнула. Конечно, это он.
Еще добавила негромко:
— Ничего себе паучок! Я, Петр Сергеевич, скорее червячок, а не паучок. Наживка.
Он засмеялся. Я улыбнулась тоже. Потом вдруг заметила на своих запястьях характерные неглубокие ссадины. Такие получаются, когда на человека грубо надевают наручники.
— А это что?
Собеседник мой слегка замялся:
— Да это… соседи, понимаешь, наряд вызвали. Ну и менты тебя как со стволом в руках увидели, так и… Не разобрались, в общем, слегка. Можно сказать, тебе еще повезло, сразу пристрелить могли. При задержании…
— Нормально, — произнесла я, — вот так и помогай родной милиции.
Я поднялась с постели. Больше никаких повреждений, кроме разве что нескольких синяков, я у себя не обнаружила. И то неплохо.
Мы прошли на кухню, я поставила джезву на плиту и закурила. Интересно, чем потасовка-то закончилась?
— Петр Сергеевич, — спросила я, — а кто кого?
— Чего? — не понял он.
— Ну, кто кого, Петрович или этот… Чикатило?
— А-а… Можно сказать, победила дружба. Хотя, несомненно, Петровичу больше досталось. Извращенца-то всем нарядом от него отдирали. Он Петровичу все лицо изорвал. Зрелище, что и говорить, отвратное…
— Да, — согласилась я, — действительно отвратное.
Мы выпили кофе. Петр Сергеевич собрался уходить. Я проводила его до дверей и перед тем, как попрощаться, попросила никому не сообщать этот мой адрес.
— Конспиративная квартира? — усмехнулся он. — Ну-ну. Эх ты, майор Пронин… А кстати, Тань, что бы тебе на самом деле не пойти к нам работать? Я бы устроил.
— Я же вам говорила уже, Петр Сергеевич, не хочется мне. Уставы там всякие… Зарплаты…
— Ну, зарплаты — это не самое плохое, что есть в милиции, — сказал он. — Как хочешь. Ежели надумаешь — всегда пожалуйста.
Я снова прошла на кухню. Уже половина двенадцатого, а от Василия ни слуху ни духу. Я, конечно, не специалист, но, по-моему, к этому времени из вытрезвителя уже выпускают. Где он шляется?
Тут я почувствовала смутное беспокойство. Вчера кости предрекли мне чью-то раннюю смерть. Все участники недавнего побоища на моей лестничной площадке живы. Я, как ни странно, тоже. Обычно пророчества сбываются уже через короткий период времени.
Василий?
Я не знала, что и думать. Он ведь в казенном учреждении, там ментов пруд пруди. Что с ним приключиться-то может? Хотя…
Гадания мои никогда ведь меня не обманывали.
Нервно куря одну сигарету за другой, я ходила из комнаты в комнату. Черт возьми, уже первый час. Пожалуй, нужно выйти и добежать до Васиных друзей, может быть, он туда пошел? Не мог, что ли, мне позвонить? Хотя откуда он знает, что я так волнуюсь, я же ничего не говорила ему о предсказании?
Поспешно приняв ванну, оделась и собралась уходить. Взялась за дверную ручку. Тотчас раздался звонок. Я открыла — Вася.
«Ну что за дешевые театральные эффекты! — радостно подумала я. — Как будто он специально стоял за дверью…»
— Ты меня впустишь или нет? — сердито спросил он.
Ни тени раскаянья! Испортил мне вчера вечер, и ни в одном глазу. Вот подлец!
— Проходи, конечно, — сказала я и повисла у него на шее.
Он подхватил меня на руки и, натужно покрякивая, понес — не в спальню, чему я очень удивилась, а на кухню. Там он поставил меня на табуретку, опустился на колени и начал:
— Любимая — жуть! Когда любит поэт, влюбляется бог неприкаянный…
— Ты что, Васенька, не проспался еще после вчерашнего? — ласково поинтересовалась я, когда он закончил.
— Эх ты… — Он с притворной обидой быстро поднялся на ноги и стал сосредоточенно отряхивать колени. — Мы с ребятами через час уезжаем. Я попрощаться пришел.
— Попрощаться? — Я была искренне огорчена.
Нет, никаких мыслей о серьезных намерениях я, конечно, не допускала, но… Денька два с радостью потерпела бы Василия.
Да что уж теперь!..
— Матери привет передавай, — наставительно произнесла я. — Да, и еще — смотри не трепись особо при ней о нас. А то у Анжелы обо мне изменится мнение. В худшую сторону. Помнится, она всегда говорила, что я отлично умею выбирать достойных кавалеров…
Вася рассмеялся:
— Как скажешь.
Ему уже нужно было бежать. Мы стояли у открытой входной двери, не зная, как вести себя дальше. По крайней мере, я — не знала.
— Ну, — Вася неловко потоптался на пороге, — в гости приезжай. Пока!
И убежал.
Я закрыла за ним дверь и рассмеялась: адреса Василий почему-то не оставил. Вернувшись в комнату, я села перед телевизором. На канале местного телевидения строгий дяденька сосредоточенно докладывал о вчерашнем ночном происшествии.
— Девушка, которую Тарасовский Чикатило избрал своей последней жертвой, не пострадала. Отделалась лишь легким испугом, — закончил он.
«Ах ты, мудак! Тебя бы туда, посмотрела бы я на твой „легкий испуг“, — беззлобно подумала я.
А ведь так и не дождалась я „чьей-то ранней смерти“. Так что очень возможно, что Василий, уходя от меня, попадет под машину или в пути выпадет из поезда. А я об этом никогда не узнаю.
Снова я ощутила гложущее беспокойство.
— Только что мне сообщили новость, — поделился вдруг дяденька с экрана. Тот самый, что авторитетно заявлял, будто я отделалась легким испугом. — Тарасовский Чикатило покончил с собой в камере следственного изолятора. — Диктор помедлил, ему подсунули какую-то бумажку, и он прочитал: — Личность его пока осталась неизвестной. Идет опознание…
Вот она, „ранняя смерть“! Я же говорила — кости никогда не врут!
Сообщение про Тарасовского Чикатило кончилось, стали передавать сюжет о задержании преступной группировки, главой которой является самарский авторитет по кличке Петрович.
Я выключила телевизор, удобно устроилась в кресле и закрыла глаза.
Хотя можно было бы послушать прогноз погоды — вдруг пообещают, что жара наконец спадет!..
Назад: Глава 9
На главную: Предисловие