Глава 3
«Виктор, Виктор, где же работаешь ты, Виктор?» – думала я, медленно продвигаясь вдоль нескончаемого ряда дверей, почетным караулом стоящих по обе стороны от меня.
Конечно, было бы очень хорошо, если бы разговорчивый дедок поточнее указал, где именно находится комната Виктора или хотя бы его девушки, но сам он не догадался, а мне так подробно расспрашивать было бы, пожалуй, неловко. В конце концов, я ведь ищу комнату, а не ухажера.
Перебирая всевозможные абсурдные варианты того, под каким предлогом можно начать заглядывать во все двери, я вдруг услышала из-за одной из них истеричное:
– Да не знаю я! Он разве скажет… Я уж к нему и так, и этак, Витя, Витенька, – все как об стену. «Не твое дело», – вот и весь разговор… А кому я буду звонить?.. Начальству… Больно оно захочет разговаривать со мной, начальство это… Нет, он в «Соколе». Там у них несколько групп… Вот ты говоришь начальству звонить, а они и не поймут, о чем речь идет. Витя на Проезжей работает, а кроме этого у них еще несколько адресов. Как они узнают, какая группа, какой такой Виктор?.. Ну что я там объясню?! Они и слушать не станут. Если уж сам он… Да мне тоже жалко, а что делать? Колю-то уж не вернешь, а этот… он если узнает, что я справки навожу, вообще убьет. Ладно, Свет, мне уже уходить надо. Потом еще поговорим. Может, что узнаю, тогда позвоню тебе, расскажу… Ага… ага… Ну ладно, давай… до связи.
Разговор смолк, и я почти бегом отбежала от двери, чтобы не оказаться в ненужное время в ненужном месте.
Но подслушанный монолог прибавил мне энтузиазма. Во-первых, теперь я знала, в какой комнате проживает девушка Виктора. Во-вторых, и это самое главное, я выяснила, где он работает, а это очень облегчает мою насущную задачу.
«…вообще убьет»… Кажется, так она сказала? Да и говорливый дедок недвусмысленно намекал на взрывной характер Виктора.
Среди множества версий, возникших у меня вчера на базе полученной разнообразной информации, версия о любовном треугольнике как-то не приходила на ум. Между тем, учитывая вполне активный возраст потерпевшего, такая версия имела все права на существование.
Кто знает, какими были взаимоотношения этого Виктора с Николаем. Тот, конечно, если верить соседу, в шашнях с чужой девушкой не признавался, но… сердце-то, оно чует. Может, терпел-терпел Виктор всю эту неопределенность досадную, да и решил по-своему поступить. Дескать, ты исподтишка мне гадишь, так и я незаметно сделаю. Подослал дружка какого-нибудь, чтобы довел соперника до нужной кондиции, а потом и сам явился довершить месть…
В общем, как бы оно там ни было, главная моя задача сейчас – выяснить, где находился в ту ночь этот самый Виктор и, если с местонахождением его имеются нюансы, тогда… Тогда версия о любовном треугольнике выступает на первый план и становится основной.
Фирма «Сокол» являлась одной из трех наиболее крупных охранных организаций в нашем городе и была мне хорошо известна. В число создателей и собственников ее входил один мой давний знакомый, с которым мы когда-то посещали одну секцию карате. Так что с тем, куда обратиться за консультацией, у меня не было проблем. Проблема была в том, что про Виктора, который так меня интересовал сейчас, я не знала ничего, кроме имени. Впрочем, что это я… есть еще адрес… как минимум, улица.
Но даже зная так много, увы, прежде чем задать интересующие меня вопросы, пришлось ехать домой. С Игорем, этим самым моим знакомым, общались мы очень редко, и координаты его не были забиты в мой телефон. Они находились в записной книжке, вместе с еще миллионом адресов и телефонов тех, кто не входил в круг моего повседневного общения, а записная книжка лежала дома.
Надавив на газ, я поспешила в обратном направлении.
Взлетев к себе в квартиру, достала книжку и, быстро перелистав страницы, нашла необходимый номер.
– Здравствуйте, Игорь, как ваши дела? – вежливо-официальным тоном осведомилась я.
– Здравствуйте… А кто это?
– Не узнал?
– Нет.
– Отлично! Значит, не зря старалась. Значит, разбогатею. Татьяна беспокоит тебя, Таня Иванова, помнишь такую?
– Танька! Да ну тебя! Вечно придумаешь что-нибудь. А я уж было испугался, что опять из налоговой.
– Ага! Вот мы и раскрыли твою неприглядную подноготную. Скрываешь доходы от любимого государства?
– Твоими бы устами… То не доходы, а слезы одни.
– Ладно, ладно, не прибедняйся. Знаем мы вас, уклонистов. Игорек, у меня дело.
– Валяй.
– У тебя в «Соколе» на Проезжей товарищ один работает. Зовут Виктор.
– Все может быть.
– Он должен был дежурить в ночь с четверга на пятницу.
– И?..
– Мне нужно как-то выяснить, что он делал все это время. В смысле, во время дежурства. Был ли на месте, выходил ли куда, кто его видел, кто слышал…
– Хм… В общем-то, не слабо это ты прямо с порога заряжаешь.
– Игорь, пожалуйста, помоги!
– А зачем это тебе?
– Ну, ты же знаешь, на какой ниве я тружусь. Нужно установить алиби.
– Это ты хочешь сказать, что у меня преступники работают? Благодарю, не ожидал.
– Да нет, Игорек. Я, наоборот, хочу доказать, что этот человек непричастен, – бессовестно врала я. – Подозреваемый у меня имеется, но ты же знаешь, я человек добросовестный, пока все варианты не отработаю, не успокоюсь.
– Хм… Виктор, говоришь?
– Ну да.
– А фамилия?
– С фамилией, Игорь, сложнее. Неизвестна фамилия. Но ведь не может быть так, что в группе все до одного – Викторы. Максимум, их окажется два, а то и вовсе один-единственный. А проверить, хоть даже и двух, были ли на месте, – не такая уж проблема. Согласись? – вкрадчиво закончила я, стремясь ласковостью тона погасить в зародыше мысль об отказе.
– Хм… ну, попробую… С четверга на пятницу, говоришь?
– Да, ночью. Точнее, даже ближе к утру.
– Угу… и где там… на Проезжей, говоришь?
– Ну да.
– Угу… Леша, в ночь на пятницу на Проезжей чья группа была? – закричал Игорь куда-то в пространство. – Угу… угу… угу… Ясно. Тань, слышишь?
– Слышу.
– Короче, в ночь на пятницу эта группа со всеми Викторами, Иванами и Степанами обслуживала корпоратив на одном из наших объектов. У нас там договор… с организацией одной… солидной. Так вот. Они отмечали какой-то там свой внутренний праздник и сняли целиком огромный кабак на Мира, знаешь такой, он в центре почти?
– Знаю.
– Ну вот. Кроме своих были разные важные приглашенные персоны, кто-то, кажется, из администрации даже, так что для надежности они попросили наших ребят подежурить. Знаешь, официанты официантами, а для серьезных персон и прикрытие должно быть серьезное, так что они на ресторанные-то кадры хотя и очень надеялись, но сочли, что подстраховаться будет не лишним. Группа была задействована полностью, причем у каждого была своя точка под личную ответственность. Так что можешь не волноваться, алиби у этого Виктора – стопроцентное. При таких условиях никто даже пописать сходить без доклада не может.
– Что ж, отлично, – без всякого энтузиазма проговорила я. – И что, они так-таки прямо до утра и праздновали? Неужто часов до шести сидели?
– Какое там! И после восьми-то не все еще разъехались. На дворе пятница. Впереди выходные… Чего им еще делать-то, как не праздновать?
– Ну это – да… Вот жизнь у людей! Счастливчики, да и только.
– Не говори. А тут… крутишься, как белка в колесе, и хоть бы денек покоя. Веришь, – неделю назад порыбачить с пацаном решил съездить. Ну, воскресенье же, ну выходной. И что ты думаешь? В пять утра выехали, в восемь – уже звонят. Все бросай, беги. Форс-мажор. Вот так вот и живем…
– Не хнычь, Игорь, ты же мужчина. Помнишь, чему нас инструктор учил?
– Ну, это когда было… Сейчас хоть заново всю эту науку проходи. У тебя-то как? Расследуешь?
– Расследую, куда деваться. Такая моя судьба. Вот видишь, и ты мне помог, тоже, так сказать, поучаствовал. Потихоньку движется.
– Ну, удачи тебе. Еще будут вопросы. – звони. Рад был пообщаться.
– Взаимно.
Я бодро попрощалась с Игорем, хотя в целом настроение мое было отнюдь не радужным. Любовный треугольник, а заодно с ним и версия о причастности к убийству соседей благополучно накрылись медным тазом. Навряд ли у кого-либо из соседей, даже донельзя измученных ночными концертами в комнате Коли, было больше оснований для мести, чем у осаждаемого неясными (а может быть, и вполне определенными) подозрениями Вити.
Так что если уж этот сосед ни к чему не причастен, то другие и подавно.
А жаль.
Реальная, с большой долей вероятности версия сошла на нет, и приходилось все начинать заново.
Что ж, не привыкать. В несчетном количестве проведенных мною расследований это был далеко не первый и наверняка не последний мыльный пузырь, так что, надеюсь, печаль моя не будет безутешной. Оставшихся версий – более чем достаточно. На очереди у нас, если не ошибаюсь, забегаловка – гостеприимный приют сирых и убогих, с раннего утра стремящихся к неиссякаемому источнику похмелиться.
Время подходило к часу дня и, раз уж я оказалась дома, то подумала, что перед визитом в это кафе не помешает немного подкрепиться. Кто знает, как сложатся обстоятельства, может быть, до вечера у меня больше не будет возможности поесть, а перекусывать в местах, подобных тому, куда предстоит мне отправиться, я всегда считала неоправданным риском. Кто знает, из чего там все это приготавливается…
Впрочем, и в холодильнике у меня не наблюдалось особых разносолов. Критически оценив наличный ассортимент продуктов, я достала замороженный полуфабрикат и, загрузив его в микроволновку, принялась грызть яблоко, попутно соображая, как лучше мне подать новую легенду, чтобы выудить из предполагаемых собеседников максимум информации.
Понятно, что подобное притягивает подобное, и если постоянный состав посетителей этого кафе представлен гражданами типа Коли, то и обслуга, то есть штат работников заведения, должна быть аналогична.
Я же, как недавно очень точно было подмечено, девушка видная, а значит, за свою не сойду ни в каком случае. А между тем разговор, который предстоит мне вести, должен быть максимально доверительным.
Что-то там такое мыслила я вчера про пропавшего брата?
Двоюродный брат, сбившийся с пути истинного… и зовут его… Коля? Нет, это, пожалуй, чересчур. Пускай зовут его… ну, скажем, Гена. Как крокодила. Гена постоянно пропадает в каких-то мутных местах, причем все время в разных, по несколько дней не бывает дома. А мама его – старенькая, она волнуется. И вот он не появлялся уже почти неделю. В полицию мы заявлять боимся, мало ли что… а искать брата нужно. Вот я и пришла.
А что, по-моему, нормально. Не шедевр, конечно, но… для заштатной забегаловки сойдет.
Подправив перед зеркалом боевую раскраску и внимательно осмотрев, не выбиваются ли из-под черного парика мои настоящие волосы, я снова спустилась к машине.
Дорога была знакомой, пробок не было, и довольно быстро я снова оказалась возле исходной точки своих сегодняшних изысканий.
Кафе с романтическим названием «Прибой» представляло собой типичный образец средней руки забегаловки, где, за редкими исключениями, обретаются одни и те же посетители.
Поэтому появление в поле зрения такой девушки, как я, сразу взволновало это застойное болото. Но, озабоченная поисками любимого брата, я сделала вид, что ничего странного не заметила.
– Здравствуйте. Можно мне… чаю?
Я уже совсем было собралась произнести слово «кофе», но в последний момент вдруг подумала, что, заказав напиток, мне, чего доброго, придется его и попробовать, а вкусив кофию, приготовленного умелыми руками вот этой вот не в меру полнотелой неопрятной женщины, я, скорее всего, навсегда отвращусь от любимейшего продукта.
– Чаю… без сахара, – еще раз уточнила я.
Кроме меня и буфетчицы в забегаловке находилось еще трое посетителей. Два явно постоянных, уже, по всей видимости, начавших набирать дневную норму, сидели за столиком в глубине зала, чем-то очень довольные. Третий – морщинистый дедок, вроде того, с которым я разговаривала в общежитии, стоял возле стойки и внимательно меня осматривал.
Эта неприкрытая пытливость мне как-то совсем не понравилась, но раз уж дед сам нарывался, с него я и решила начать.
– Простите… а сюда не заходил на днях такой… молодой человек? Высокий, худой, с темными волосами?
– Нет… а что? – активно отреагировал дедок.
– Да вот… мой брат… двоюродный… Гена. Он куда-то пропал… мы просто места себе не находим. А в полицию заявлять… мало ли…
Услышав слово «полиция», двое за столиком прекратили беседу, и лица их приобрели скорбное выражение.
– А что, есть причины? В полицию-то?
– Ах, я уже не знаю… мы все так измучились с ним. Был вроде нормальный парень. А потом… Нашел каких-то дружков, стал играть в карты, вечно в долгах…
– Прямо наш Коля… – вскользь отметила дородная женщина за прилавком.
– Ты, Зина, это… не болтала бы лишнего-то, – осадил ее дед.
– Ну вот, – продолжала я как ни в чем не бывало. – И все время куда-то пропадает. Не сидится ему дома. Дня по три шляется неизвестно где, потом приходит весь грязный, в каких-то обносках… Нормальную-то одежду за долг отбирают… Ох… что это за болезнь такая, карты…
– Да уж, это…
– Зина! – снова призвал к порядку старик. – И что же, вы вот так вот каждый раз ходите, его ищете?
– Да нет, почему. Обычно сам приходит. Но сейчас что-то больно уж долго его нет. Неделя почти. Клара Михайловна все глаза проглядела… Это – мама Гены, – уточнила я. – У нее он – единственный сын. Муж умер, больше никого не осталось. Вот, по-родственному решила помочь. Такой высокий, худой молодой человек, – не заходил сюда? Темноволосый.
– Да нет, таких вроде не было, – ответил дед. – Зин, ты не видела?
– Нет, темных не было. Рыжий какой-то приходил, Кольку искал.
– Кольку? – обернулся к Зине дедок. – Когда это?
– Да вот в четверг как раз. Серый с Гришей ушли, тут и он пришел.
– А они разве не вместе ушли? С Колькой-то?
– Нет. Он сказал, что сейчас съездит, возьмет у матери денег и они продолжат… банкет-то. И ушел. И нет и нет, нет и нет. Ну, они посидели-посидели, да и пошли. Так и не заплатили.
– А ты чего ж смотрела-то? – набросился на Зину старик.
– А чего я сделаю? Драться, что ли, мне с ними? Да и что толку, денег у них все равно нет. Платил-то Колька. А потом уж в раж вошли – налей да налей, налей да налей. Я отдам. Так пристал, мочи нет. Ну, налила.
– Дура ты, Зина, сколько раз тебе говорил…
– А чего я? Пришел бы сам да разбирался с ними. Я уж и Арсену звонила. А он – ничего, говорит, запри, говорит, их в кабинете, Колька недавно картину продал, разбогател, он отдаст.
– Ага, дожидайся… Отдаст он, – с досадой проговорил дед. – Это Плешивому, ему – да. Ему, может, и отдаст.
– И отдал.
– И отдал. Жизнь-то, она всякому мила. А мы что… Мы – не люди…
– Вот Бог-то и наказал, – многозначительно проговорила Зина, и все замолчали.
– Так, значит, вы говорите, не видели здесь Гену… – сказала я, чтобы разрядить обстановку.
– Нет, девушка. Похоже, Гена ваш в другом месте осел, – ответил мне старик. – А что, он все по разным адресам тусуется, постоянного пристанища не имеет?
– В том-то и дело, что нет! – в притворной досаде воскликнула я. – Тоже вот… от долгов бегает. В одном месте проиграется, в другое идет… А сейчас… даже и не знаю, что случилось…
– В карты?.. – как-то неопределенно произнес мой собеседник.
– Спроси у Плешивого, может, был кто… новенький, – сочувственно посмотрела на меня Зина.
– Плешивый – это… это картежник? – собрав всю дарованную природой наивность, спросила я.
– Картежник, – косо усмехнувшись, ответил дед. – Только со стороны он никого не пускает, ты же знаешь, – обратился он к Зине.
– Ну, у Серого спроси. Этот-то уж с кем попало тусуется.
– Да пускай она сама спросит. Он уж придет скоро.
– Да, да! Я… конечно. Обязательно. Я обязательно спрошу. Если бы вы знали, как мы измучились!
Я почувствовала, что обстановка напряженного недоверия к пришлому элементу разрядилась, на меня перестали глазеть, как бараны на новые ворота, и, заказав у Зины к чаю еще и булочку, я окончательно здесь освоилась.
Двое за столиком тоже расслабились, и счастливое выражение вернулось на их лица. Дед, все это время стоявший возле стойки, присоединился к теплой компании, по-видимому, решив, что больше не будет ничего интересного.
Но для меня все самое интересное только начиналось.
Поняв, что с уходом старика словоохотливую Зину некому стало контролировать, я, прихлебывая отвратительную, безвкусную жидкость и давясь пирожком, подступила к ней вплотную.
– А вот этот… как тут сказали… Серый. Он… он тоже в карты играет? – вполголоса доверительно спросила я у Зины.
– Играет, играет. Все они тут… играют. Вон, один уж и доигрался.
– Ой! Не пугайте меня, пожалуйста. Мы и без того… Клара Михайловна ночей не спит.
– Понятно. Такой сын – не подарок. Вон, у Кольки тоже… мать. С утра до ночи вкалывает. А деньги все сынок в карты проигрывает.
– Этому… Серому?
– Да при чем тут Серый! – как-то даже в сердцах проговорила Зина. – Серый – мелкая сошка. Да и Гришка тоже. Всем здесь Плешивый заправляет, я думаю, даже Арсен под ним. Владелец-то наш, кафе этого… Да, вам, наверное, не интересно.
– Нет, почему. Мне очень интересно. Вдруг я как-то смогу найти того, кто видел Гену. Вы говорите, этот Плешивый – главный? Он что, какой-то… типа… типа притон держит?
– Ну да. Типа… Только если Гена твой к нему в лапы попал… смотри… – Зина бросила быстрый настороженный взгляд в сторону столика, за которым мирно отдыхало гармоничное трио. – Плешивый, пока до нитки не оберет, не выпустит. Вот и Колька… Тот тоже… Поначалу вроде хорошо было, – когда проиграет, а когда и выиграет. Радовался. А потом, как втянулся, тут они и начали… обрабатывать его.
– Как это? – наивно округлив глаза, спросила я.
– А так это. Серый этот да Гришка, они постоянно с ним играли, а они у Плешивого вроде шавок, на кого покажет, того и затравят. Так что ты смотри. Если Гена этот твой с Серым играл – хватай его за шкирку и увози, куда глаза глядят. Иначе все до копейки они из него высосут.
– С Колей этим так же было?
– А то как? Довели мужика до точки, долгу на нем столько было, что хоть в петлю.
– Да ну?!
– Вот тебе и «да ну». А Плешивый-то знай свое твердит – когда отдашь да когда отдашь. В конце концов, не выдержал Коля – спер картину какую-то, вроде ценную. Да что толку. У самого-то у него связей никаких нету, к нему же, к Плешивому, и принес продавать. Ох, думаю, они его там надули! Но долг зачли. Здесь же Колька и отмечал сидел. С ними же, с Гришкой да с Серым.
– С теми самыми, которые его обыгрывали?
– Ну да. Напились – страх. Пришлось даже ночевать их оставлять. А утром, чуть прочухались – дай похмелиться. А платить-то кто будет? Он уж и так всем здесь должен, Колька-то. И мне, и Ваньке вон, – кивнула она на старика. – Даже Арсену умудрился задолжать.
– А что, с той продажи не хватило отдать?
– Да кто его знает… Мне ведь не рассказывали. Только, думаю, денег-то он и не видал. Колька-то.
– Как так?
– А вот так. Картину забрали, сказали, что он больше ничего не должен. На том и порешили. А сколько чего и кому досталось, это уж – извини. Не твое дело.
– А что, так могут?
– Плешивый-то? Да запросто. Колька, он кто? Никто. Его, как клопа, ногтем раздавить… да так они, похоже, и сделали.
– В смысле?
– В прямом смысле, – хмуро проговорила Зина. – Колька-то, как после праздника-то их утром в четверг ушел, так больше никто его и не видел. Ну, то есть из наших. А в пятницу гляжу – ментов целая бригада тащится. Куда? Зачем? Ан, оказывается, Николая нашего мертвеньким нашли.
– Да вы что? – в ужасе округлив глаза, сиплым шепотом прохрипела я.
– Вот тебе и «что». Поэтому я и говорю, – хватай за химок своего Гену и уводи отсюда, пока не поздно. Если он у Серого на крючке, – точно здесь Плешивый завязан. А этот, пока до кости не обсосет, не отпустит.
– Ах… я тоже… так боюсь, так боюсь. И то, что вы сейчас рассказали… это… ужасно. Так вы думаете, его, Колю-то этого, его за карты убили?
– А кто их знает… долг ему зачли вроде… Не зря же праздновал-то. Может, еще что было… Не знаю. Только этот рыжий… не просто так он приходил. И повадки все… Явно, что не из местных…
– Ах, я так боюсь… А что он спрашивал? Рыжий этот?
– Рыжий-то? Да вот, не здесь ли, говорит, обретается такой-то и такой-то, Николаем зовут. Я, говорит, друг его старый, из другого города приехал, повидаться хотел. Описал тоже его, Кольку-то. Ничего, похоже. Только не понравился он мне… друг. Сразу не понравился. Но мне что, мое дело маленькое. Сказала, что ушел, через какое-то время обещал прийти, а больше ничего не знаю. Пускай сами разбираются.
– И он ушел?
– Ушел. Больше не стал расспрашивать. Я даже перекрестилась. А то – одна здесь, эти – никакие, под столом валяются… долго ли до греха.
– Да-а… У вас тоже работа… опасная.
– А что ты думаешь? И опасная. Еще какая! Это только так с виду кажется, – чего там… буфет. А здесь тоже… всякое бывает.
– Вот поэтому я и боюсь. Так боюсь, так боюсь! Кто его знает, с кем в этот раз Генка связался. Если вот с такими, как вы рассказываете, так это… это просто катастрофа какая-то! Что я Кларе Михайловне скажу… Так вы говорите, Плешивый… А где у них этот… притон-то сам, вы не знаете?
– А тебе это зачем, дурочка? Хочешь следом за Колькой угодить?
– Нет… Нет, что вы! Я просто… я просто думала, походить там, поспрашивать… может, видел кто… Гену.
– Если Гена твой у Плешивого на примете, тебе Серый все расскажет. Если скажет, что играл с ним, с Геной-то, – не сомневайся. Хватай за шкирку и…
– Куда глаза глядят?
– Да! А если не играл, значит, в другом месте ищи. Значит, не у наших. А туда, где играют они, соваться тебе незачем. Если жизнь дорога. Туда кто попало с улицы не приходит. Эта хата у Плешивого – вроде шпионской явки, – только для своих, проверенных.
– Понятно. Вы извините, если я что не так сказала, я ведь… я только Гену найти хочу.
– Да ладно, чего уж. У меня вон и у самой оболтус подрастает, не знаю, как уберечь его. Сюда, к алкашам-то этим, и близко не подпускаю. Слежу. Да разве углядишь… Ты вон, я смотрю, из приличных тоже, чай, и Гена твой не крапивное семя. А видишь как… И такие попадают.
– Да… вы так правы, так правы! Я просто не знаю… не могу понять, что случилось, где мы недоглядели. А теперь пожинаем… плоды. Невнимательности своей. И вот, Николай этот, про которого вы рассказывали. Такая история… трогательная. Пропал человек ни за что.
– Это ты точно подметила. Именно – ни за что. Он пропал, и деньги мои пропали, так и не отдал, что брал. Только Плешивый, как обычно, в прибылях. Этот и на смерти чужой сумеет нажиться.
– А что, много он задолжал-то вам, Николай?
– Да как тебе сказать… Другому, может, и немного оно покажется, а для меня – сумма. Зарплаты-то у нас здесь, сама понимаешь, не министерские.
– Ну да. А вот этот… владелец… ему, вы говорили, он тоже задолжал. И тоже не отдал, наверное. Он очень сердится?
– Арсен-то? Да нет… Думаю, нет. Он ведь знал, что Колька за фрукт. На отдачу-то, может, и не рассчитывал. Так… только из-за того, что тот с Плешивым тусуется да клиент постоянный. Понемногу прощал ему. Рюмашку там, пирожок… Много-то он тоже не даст, Арсен-то.
– То есть здешние кредиторы на него не в обиде?
– Ну… как сказать. Если бы вернул, мы бы, конечно, не отказались. Да теперь что уж… На том свете угольками.
Порадовавшись на такой оптимистичный настрой Зины, зарплата которой действительно была явно не министерской, я поспешила прикусить язык, поскольку заметила, что от столика в глубине помещения к нам направляется порозовевший и изрядно повеселевший Иван.
– О чем это вы тут все судачите, кумушки? – улыбаясь, спросил он, но глаза, даже несмотря на воздействие хмельных паров, смотрели беспокойно и настороженно.
– Да вот, я расспрашивала у Зины о посетителях, кто как выглядел. Думала, может, припомнится что, может, заходил сюда Гена. Все-таки он исчез-то давно, за неделю мало ли кто мог приходить, может, видела… Видела, да забыла.
– Ну и как, вспомнила?
– Да нет, по описаниям никто не похож. Может быть, вот этот ваш… Серый… может, он что подскажет. Серый – это что, кличка такая?
– Серый-то? Ну, вроде того. Зовут его Сергей, вот и повелось – Серый да Серый. Так и прицепилось к нему. Сергеем-то и не помню, когда звали. А вот, кстати, и сам он, собственной персоной ползет. Слышь, Серый, айда к нам, тут с тобой красивая девушка пообщаться желает.
В дверях забегаловки показалась личность, настолько выцветшая и невыразительная, что слово «серый» подходило к ней как нельзя более кстати.
Личность подошла к стойке и жаждущим взором уперлась в ряды блистающих этикетками бутылок.
– Слышь, Зин… – вырывались хриплые звуки из напрочь пересохшей гортани.
– Зина, поправь человека, будь другом, – отечески заботливо проговорил Иван.
– Заплатит пускай сначала, – решительным тоном произнесла непреклонная Зина, и все поняли, что поблажек не будет.
Серый полез в карманы и после долгих поисков извлек наружу железный рубль, несколько монет по пятьдесят копеек и три десятикопеечные.
Этого было явно недостаточно, и я поняла, что настал мой звездный час.
– Зина… налейте ему, пожалуйста. Я заплачу.
Серый посмотрел на меня, как евреи смотрели на мессию. Поняв, что этот человек – мой со всеми потрохами, я отвела его за свободный столик и в течение двадцати минут подвергала допросу с пристрастием.
Но Серый знал еще меньше, чем Зина. Единственное, что он мог сказать совершенно точно, это то, что с человеком по имени Геннадий он в ближайшее время в карты не играл и вообще не встречался.
Что до остального, то, учитывая, что в кафе Серый, по-видимому, приходил либо для того, чтобы опохмелиться после попойки, либо для того, чтобы в попойке поучаствовать, в качестве свидетеля он оказался совершенно непригоден. Постоянное пребывание в полубессознательном состоянии препятствовало четкому восприятию окружающей действительности, и Серый не то что не мог кого-то припомнить и описать, а по-видимому, даже не замечал приходящих и уходящих. Поэтому ни о каких рыжих разговаривать с ним я не стала.
Расспрашивать же о притоне, где происходила игра в карты, побоялась. Об этом-то Серый как раз, наверное, мог рассказать, но, уже предупрежденная Зиной, я понимала, что слишком заметная любознательность в отношении этого вопроса ни к чему хорошему не приведет.
Очень четко уловив слово «хата», я догадывалась, что притон скорее всего находится на частной квартире, и если уж мне действительно будет необходимо установить его адрес, проще и безопаснее проследить. За тем же Серым.
Поэтому мучить пациента до бесконечности я не стала и, поблагодарив за содействие и соучастие, начала прощаться, не позабыв при этом обменяться многозначительным взглядом с поведавшей мне так много интересного Зиной.
Выйдя на улицу, под яркие солнечные лучи, я ощутила себя восставшей из склепа. Атмосфера забегаловки не принадлежала к числу жизнеутверждающих, и, убравшись восвояси, я чувствовала радость.
Но не только сам факт ухода оттуда внушал мне оптимизм. Все-таки не совсем зря там побывала, кое-что в своем клювике унесла.
Во-первых, теперь я знаю, как выглядит один из постоянных карточных партнеров Николая, и, если окажется необходимым, могу с его помощью определить, где находится злачное место.
Во-вторых, понятно, что если и были у потерпевшего какие-то еще серьезные долги, кроме карточных, то точно не в кафе, где он был завсегдатаем. Из беседы с Зиной вполне ясно следовало, что, хотя он и задолжал там, но вовсе не столько, чтобы это послужило мотивом для такого серьезного преступления, как убийство.
В-третьих, как выясняется, с продажей иконы были нюансы. То есть продажи-то как таковой и не было. У Коли просто забрали вещь в обмен на обещание списать долг. Ну, или не совсем на одно обещание, а на обещание с небольшой доплатой. На что-то же пил он с друзьями в среду. И судя по тому, как оперативно все это произошло, можно сделать вывод, что особо тщательных экспертиз иконы не проводилось. Отсюда – возможность ошибки и, соответственно, – претензий. То есть версия о накладках с иконой – рабочая.
Ну и в-четвертых и в самых интересных. Загадочный рыжий. Кто бы это такой мог быть? Зина говорит – не из местных, но гораздо важнее, что и сам он, по ее словам, не скрывал этого. Говорил, что приехал из другого города. Из какого, хотелось бы знать… Уж не из мест ли не столь отдаленных?
Да, вопрос с рыжим представлял немалый интерес. И что-то подсказывало мне, что не случайно он возник на моем пути и еще подаст о себе весточку.
Сейчас же, думаю, правильнее всего будет продолжать раскручивать клубок, ниточку от которого дал мне рассказ Зины. Всевозможные устрашающие намеки, которые то и дело слышались в ее эмоциональной речи, вполне определенно показывали, что круг, в котором большую часть своего времени вращался Николай, – весьма специфический, и поблажек там никому не дают.
Сам ли по себе или действительно с помощью этих товарищей, Гриши и Сережи, но проиграл Коля очень много, и наверняка ему угрожали. В счет долга у него согласились принять икону – принять, как древний подлинник, стоящий немалых денег. Если в каком-то звене этой цепочки оказалась малейшая нестыковка, Колю совершенно свободно могли раздавить, как клопа, по образному выражению той же Зины.
Итак, каким же будет следующий этап? Что я должна сейчас установить?
Несомненно, один из важнейших вопросов – кто такой этот рыжий? Откуда он взялся и для чего искал Колю? И нашел ли?
Не менее важно выяснить в мельчайших подробностях, как там обстояло дело с этой иконой. Кто знает, а вдруг два этих вопроса окажутся как-то связанными между собой? Предположим, с иконой оказалось что-то не так, Плешивый увидел, что его подставили, рассердился и захотел убрать Колю, а чтобы не светиться, нашел какого-нибудь дружбана со стороны. Правда, слишком уж явно, слишком в лоб вот так вот приходить и просто спрашивать – а где? Самое смешное будет, если в результате окажется, что этот рыжий, – действительно старый друг.
Впрочем, делать выводы еще рано.
Я подошла к месту, где была припаркована моя машина, и села за руль.
Куда направить стопы?
Подождать, пока выйдет из кафе Серый, и проследить, куда он отправится? Сомнительно. Судя по началу, Серый, скорее всего, выползет, а не выйдет (если и на это-то достанет сил), и, если и пойдет куда-то – явно не на секретную явку играть в карты. Для этого нужно все-таки пребывать в рассудке более-менее здравом.
Искать рыжего? Но к нему ни одной ниточки.
Пожалуй, самое реальное из всех направлений сейчас – это проверка версии с иконой. У меня в руках два важных звена этой цепи – посредник и оценщик, и я буду не я, если не приберу к рукам все остальные звенья.
Только вот с какого бока зайти…
Мне были известны имена и адреса участников сделки, но наивно было бы думать, что можно вот так вот просто явиться по этим адресам и начать задавать вопросы. Даже следователь, облеченный всеми полномочиями, действующий вполне официально, и тот не посчитал лишним ни осторожность, ни конспирацию. Только на определенных условиях и с большими ограничениями согласился гражданин Стряпухин – самая мелкая сошка в этой игре – дать ему информацию для протокола. Да и то далеко не всю.
Кстати, не лишним будет отметить, что в обоих случаях проводимого мной повторного опроса оказалось, что полицейским говорили не все. Дедок из общаги доброжелательно умолчал про Витю, Зина ничего не сказала о рыжем… Только Дарья Степановна и мне, и под протокол говорила все, как есть, но ей-то уж терять нечего.
Нужно будет отзвониться Андрюше, поделиться добытыми сведениями. Он мне помог – нехорошо оставаться неблагодарной.
Впрочем, звонок другу я решила отложить на попозже. Вдруг мне понадобится еще что-нибудь от него. Тогда уж заодно… Как говорится – баш на баш.
А сейчас необходимо срочно придумать, под каким соусом мне подать свое появление в кругах у антикваров.
Колю, человека, неизмеримо далекого от вечных ценностей, кривая вывела на эту специфичную сферу деятельности благодаря иконе. Почему бы мне не использовать тот же путь?
Мелькнувшая у меня еще во время чтения дел мысль о том, что «Троеручица» – не единственный раритет, имеющийся в коллекции Хромовых, и при случае это можно использовать для пользы дела, представлялась вполне здравой. Ведь икон несколько, и, что самое важное, если верить Наталье, все они – подлинные.
Почему бы мне не позаимствовать какую-нибудь на время и не попытаться продать? Ну, то есть, разумеется, только в виде эксперимента. Во-первых, тогда я получила бы вполне уважительный предлог для того, чтобы проникнуть в нужные мне сферы, во-вторых, в ходе ознакомительных бесед смогла бы задать самые разные вопросы (а если обстоятельства будут благоприятствовать, – то и установить в незаметных местах «жучки»), ну и, в-третьих, я смогу узнать реальные цены на подобные вещи и гораздо четче ориентироваться в том, кто сколько выиграл и проиграл при сделке с «Троеручицей».
Идея мне понравилась, и, не откладывая в долгий ящик, я взяла телефон, чтобы звонить Хромовой.
– Наталья Леонидовна? Добрый вечер! Это Татьяна.
– Рада вас слышать. Уже есть какие-то результаты?
Ух ты, быстрая какая! Не успела расследование заказать, уж и результаты ей подавай. Самый реальный мотив пока так и остается у Хромова – этот, что ли, результат ей сообщить?
Но я не стала огорчать клиентку и ответила по-другому.
– На сегодняшний день основной результат – это отсутствие результатов. Возможно, для вас это прозвучит не слишком оптимистично, но, на мой взгляд, это даже к лучшему. Если исходить из того, что ваш муж невиновен, значит, нужно искать кого-то, кто имел реальный мотив для этого убийства. А таких вариантов оказалось более чем достаточно. Выяснилось, что многие имели к покойному претензии, кто-то более, кто-то менее серьезные, и сейчас я разрабатываю несколько версий, каждая из которых имеет определенную долю вероятности.
– Вот как… Так, значит, Коля умудрился насолить многим, не только нам.
– Ну, не то чтобы совсем уж по-настоящему насолить, но вы ведь и сами говорили мне, образ жизни, который он вел, был далек от идеального.
– Да, тут вы правы.
– Так вот, Наталья Леонидовна, для проверки следующей версии мне понадобится ваша помощь. Но это не телефонный разговор, и, если сейчас это удобно, я бы хотела подъехать к вам, пообщаться лично.
– Да, вполне удобно. Андрей приедет только к восьми, а сейчас… сейчас, кажется, что-то около пяти. Мы свободно успеем поговорить.
– Хорошо. Тогда я стартую прямо сейчас и буду у вас где-то через полчасика.
– Жду.
Закончив разговор и определившись с дальнейшей стратегией, я включила зажигание и нажала на газ.
На территории элитного коттеджа все было так же ухожено и аккуратно подстрижено, как и в первый мой приезд сюда. Газон зеленел, клумбы благоухали, и какой-то мужчина на заднем плане деловито стриг огромными ножницами какие-то кусты.
Хозяйка тоже была по-прежнему доброжелательна, но глаза оставались грустными, и я догадывалась, с чем это может быть связано.
– Здравствуйте еще раз! – стараясь вложить в свой голос максимум оптимизма, проговорила я. – Постараюсь объяснить вкратце, думаю, это не займет много времени, и ваш муж не застанет нас врасплох.
– Да нет, вы можете не торопиться. Андрей будет еще не скоро.
– Хорошо. Тогда мы точно все успеем. Видите ли, дело в том, что среди прочих мотивов убийства, которые я сейчас отрабатываю, имеется версия, связанная с тем, что могли возникнуть какие-то нюансы при продаже иконы.
– В самом деле? Какие же?
– Вот это мне и хотелось бы выяснить. Либо, наоборот, удостовериться, что с этой стороны все было чисто. Но торговля антиквариатом – достаточно закрытая сфера, и сойти там за своего человеку постороннему нереально. А мне ведь необходимо будет задавать вопросы…
– И какой же выход?
– Я как раз с тем и приехала, чтобы мы попытались вместе его найти. Вот о чем я подумала. Николай – фигура, весьма далекая от подобных кругов, сумел выйти на нужные контакты потому, что имел у себя вещь, интересную с точки зрения продажи и покупки. Почему бы мне не воспользоваться тем же приемом?
– То есть?
– Ведь у вас, если не ошибаюсь, имеются еще некоторые экспонаты, подобные «Троеручице»? Что, если мы попробуем выйти с предложением о продаже одного из них?
На лице собеседницы читалось недоумение, настолько явное, что я поспешила объяснить:
– О, разумеется, это будет блеф. Все, что нам нужно, – это выйти на контакт с определенными людьми и задать им определенные вопросы. Предложение о продаже – только повод, и, узнав все, что нам нужно, мы под любым благовидным предлогом сможем тотчас же отказаться. Я же, со своей стороны, гарантирую полную сохранность раритета и обещаю, что никто, кроме меня, не получит его в руки даже на самый непродолжительный период времени. Если это необходимо, гарантии можно оформить письменно.
Я старалась быть убедительной, но Наталья Леонидовна заметно колебалась.
– Поймите, это – единственный шанс. Я больше не вижу способов, как мне – человеку со стороны – внедриться в этот весьма и весьма закрытый круг, да еще вызвать такое доверие, чтобы там кто-нибудь стал отвечать на мои вопросы. А между тем версия эта – одна из самых основных, и проверить ее необходимо.
– Не знаю… – медленно и очень неуверенно произнесла моя собеседница. – Возможно… Возможно, сама я и согласилась бы, но Андрей… Он ведь в любом случае заметит отсутствие одного из экспонатов, и боюсь… боюсь, что я не смогу объяснить ему…
– А вы скажите, что хотите повесить икону на место украденной. Скажите, что пустое место угнетает вас и вам не по себе от постоянных напоминаний о случившемся. Ведь, надеюсь, Андрей Васильевич не составляет ежедневную опись всего, что находится в вашей спальне?
– Нет… нет, конечно, но… все это довольно рискованно.
– Простите, вы не могли бы уточнить, что именно вас беспокоит? То, что об отсутствии иконы узнает муж, или ее сохранность в то время, когда она будет находиться в моих руках?
– Нет, о сохранности я не волнуюсь. Прежде чем обратиться к вам, я наводила справки, у вас прекрасная репутация, и отзываются о вас даже восторженно…
– Спасибо.
– Но вот Андрей… Что я скажу ему, если он нечаянно войдет в спальню и увидит, что иконы нет?
– А он часто заходит в вашу комнату?
– Да нет… Нет, но вы сами понимаете, подобные посещения не регулируются расписанием. Когда вздумается, тогда и зайдет. И если он застанет меня врасплох, я даже не знаю, что отвечать ему.
– Скажете, что ваша подруга Стелла передала ее своей знакомой, чтобы та гипнотическими пассами «зарядила» ее от сглаза.
– Татьяна, у вас на все готов ответ, – улыбнувшись, проговорила Наталья. – Неудивительно, что вы снискали такую популярность.
Конечно, слушать положительные отзывы о собственной непревзойденной и гениальной персоне было очень лестно, но сейчас меня гораздо больше интересовало другое. Согласится ли Наталья? Убедили ли ее мои доводы и рискнет ли она сделать что-то втайне от мужа? Впрочем, во всей этой таинственности я лично с самого начала не видела ни малейшей нужды. Повышенный уровень секретности – инициатива клиента, так пускай сама и выкручивается. А мне нужно продолжать следствие, в ее же интересах, между прочим, и небольшая помощь, о которой я прошу, вовсе не относится к разряду чего-то фантастического и невозможного.
Между тем выражение лица моей собеседницы показывало, что ее внутренние боренья наконец-таки окончились.
– Что ж, хорошо… Хорошо, Татьяна, если это действительно необходимо, я сделаю так, как вы сказали.
– Крайне необходимо! – обрадованно воскликнула я, стараясь не слишком выказывать облегчение, которое я испытала при мысли, что больше не нужно искать решения для этой задачи. – Ваша икона – единственно возможный пропуск в очень закрытый круг, единственный шанс получить конфиденциальную и, возможно, решающую для расследования информацию.
На сей раз мой монолог, кажется, оказался вполне убедительным. Сомнения рассеялись, морщины на челе Натальи разгладились, она снова повеселела и заулыбалась.
Разумеется, я не преминула воспользоваться этой благоприятной переменой настроения.
– Наталья Леонидовна, еще один небольшой вопрос.
– Да, пожалуйста.
– Вы говорили, что пока хотите сохранить в секрете от мужа наши с вами действия, но мне необходимо получить ответ на один вопрос, который, возможно, сможет дать только Андрей Васильевич.
– Что за вопрос? – снова слегка сдвинула брови Наталья.
– Это тоже касается иконы. Точнее, икон. Всех экспонатов в целом. Мне нужно знать, с кем контактирует ваш муж при совершении подобных сделок, есть ли постоянные партнеры или это каждый раз разные люди. Если вы знаете что-нибудь об этом, пожалуйста, расскажите мне. Ну, а если не знаете, попробуйте как-то выведать у мужа, не вызывая подозрений. Эта информация тоже очень важна, и от нее многое зависит, так что если никак иначе не удастся получить ее, возможно, нам придется раскрыть некоторые секреты.
– Нет, – решительно ответила Наталья. – Секреты пускай пока останутся секретами, а что касается покупки икон, об этом я и сама могу вам рассказать. Продавцы всегда разные, и их Андрей ищет по каким-то там своим, никому неведомым частным каналам, но прежде чем покупать, он обязательно консультируется с экспертом, и он – всегда один и тот же, единственный и неповторимый. Фамилия его Борзов, и она настолько часто произносится в нашем доме, что иногда у меня складывается ощущение, что этот человек здесь живет. Хотя сама я его в глаза никогда не видела.
– Борзов?
– Да.
– И все? А имя?
– Представьте себе – не слышала ни разу. Даже не знаю, есть ли оно у него.
Но я-то знала, что есть. Обязательно, еще как есть! Сама того не подозревая, Наталья Леонидовна сообщила мне ценнейшую и наводящую на очень интересные размышления информацию.
Оказывается, посредник при продаже иконы Хромову и оценщик при продаже той же иконы, но уже украденной у Хромова, неизвестно кому – один и тот же человек!
Неудивительно, что в долгой экспертизе не было нужды. Ведь предмет торга был хорошо известен. Поэтому и цена… Кстати, о цене.
– Наталья Леонидовна, раз уж вы в курсе всех тонкостей, может быть, просветите меня еще в одном вопросе?
– Спрашивайте.
– Как насчет стоимости всех этих редкостей? Разумеется, я понимаю, что все это – подлинные раритеты и они очень недешевы, но хотелось бы поточнее знать конкретные суммы. Для того хотя бы, чтобы, когда я буду торговаться по поводу следующей вашей иконы, меня не облапошили шустрые антиквары.
– Увы! Как раз здесь-то и не смогу вам помочь. Муж не любит обсуждать финансовую сторону сделок, и самый верный способ испортить ему настроение – это начать расспрашивать о том, что сколько стоит. А в отношении икон – тем более. Мы ведь не рассматриваем их как вложение денег. Это – зов сердца. А после того, как к нам попала «Троеручица», Андрей вообще стал видеть во всем этом… собирательстве особый смысл. Поэтому я и говорила вам, что если след иконы отыщется, мы готовы заплатить любые деньги. Любые.
– Да, да, конечно, я помню. Кстати, вполне возможно, что мой контакт с антикварами, который я с вашей помощью надеюсь осуществить, поможет получить какую-то информацию и об этом. Мир тесен… Как знать, может, и отыщется след. Впрочем, не будем торопить события. Для начала икону нужно заполучить. Когда вы сможете поговорить с мужем?
– Да зачем откладывать, думаю, сегодня вечером и поговорю.
– Отлично. Тогда я позвоню завтра утром и, если все удастся, так же, часам к десяти подъеду. Хорошо?
– Да, разумеется. Думаю, у нас не возникнет проблем.
Попрощавшись с хозяйкой, я прошла живописными тропами в обратном направлении и, снова оказавшись в машине, поехала домой.
