Глава 9

Подойдя к машине, я увидела дядю Сашу. Он мирно спал на заднем сиденье. Ожидание явно утомило его.

– Подъем, мой Санчо Панса, нас ждут великие дела! – громко продекламировала я.

Дядя Саша открыл глаза и, сладко потянувшись, вышел из машины.

– В какие края в этот раз мы направимся, мой бесстрашный Дон Кихот? – подхватил он шутку.

– В Актобе, дядя Саша, причем прямо сейчас!

– Какая нелегкая тебя туда несет?! Ты ведь уже с матерью девушки встретилась. Видел я, как вы обе в подъезд заходили. Или это не она была?

– Она, дядя Саша. Нужно еще брата девушки навестить. Женщина очень просила. – Я сделала вид, что мне лично это не так уж нужно.

– Вот ведь еще морока. Второй день на колесах, поесть толком не успеваем. Так нет – вези ее в город!

– Не ворчи, дядя Саша. Заводи мотор. Быстрее поедем – быстрее вернемся.

Заняв переднее сиденье, я принялась размышлять. Все мои попытки отыскать в прошлом Алисы некоего недруга, способного переступить через моральные нормы и расквитаться с девушкой, не дали результата. Поездка в Актобе к Константину, скорее, привычка доводить дело до конца, чем надежда обнаружить там виновных в смерти девушки. Если окажется, что Лиза действительно находится в Актобе, алиби ей обеспечено. Конечно, можно предположить, что девушка осуществила месть не своими руками. Такое возможно, но мне это казалось маловероятным. Наемник, даже если он и непрофессионал, не станет налаживать такие близкие отношения с жертвой. Светиться в офисе, чтобы его потом каждый второй опознать сумел?! Увольте! Да и причина смерти Алисы указывает скорее на сведение личных счетов, нежели на выполненный заказ. Можно предположить, что мать Лизы, Надежда, приложила руку к внезапной кончине Алисы. Но факты говорили против этой версии. Начнем с того, что Егорова в агентстве не работала. Это подтверждает отсутствие ее личного дела в кабинете кадровика Юрика. К тому же Надежду Алиса сразу узнала бы. А Лиза повзрослела, когда уже Алисы не было в родном городе. Ее внешность по сравнению с их детскими годами вполне могла претерпеть существенные изменения. Иной стиль, всевозможные аксессуары и косметика весьма способствуют. А Надежда так сильно измениться не могла бы. Если бы женщина в ее возрасте вздумала замаскироваться, надевая парики, неподходящую возрасту одежду, она скорее вызвала бы подозрения, нежели отвела бы их от своей персоны. В любом случае, если визит к Константину не даст результатов, нужно будет вернуться к Егоровой-старшей и побеседовать снова.

Думая обо всем этом, я не заметила, как мы въехали в черту города. Очнулась только тогда, когда по обеим сторонам дороги выстроились многоэтажки. В отличие от Жема, город Актобе был очень красивым. Мы ехали по улицам, и я не переставала удивляться его зданиям и всему остальному. Нурдаулет – место, сочетающее, казалось бы, несочетающиеся вещи, где торговый центр соседствует с мечетью. Памятник хану Абулхаиру. Хан был изображен на лихом коне. Дворец спорта и центральный стадион, знаменитый на всю страну. Красоты «Белого холма», что в переводе с казахского и означает слово Актобе, Мои восторги прервал дядя Саша:

– Красавица, адрес назови, а то так до ночи по городу можно кататься, достопримечательности рассматривать.

Я сказала, куда мне нужно, дядя Саша немного подумал и уверенно свернул на боковую улочку. Минут через двадцать прибыли по назначению. Двигаясь медленно вдоль домов, отыскали нужный номер. Оставив дядю Сашу в машине, я прошла к подъезду. Выяснив, какой этаж мне нужен, вызвала лифт. Поднялась на седьмой этаж, позвонила в звонок. Дверь открыл молодой мужчина.

– Константин Оськин? – спросила я.

– Да. Чем могу…

– Татьяна Иванова, – представилась я. – Меня прислала ваша мать, Анастасия Павловна Оськина. Могу я войти?

– Мама? С чего это вдруг? С ней все в порядке? – забеспокоился Константин.

– Анастасия Павловна в порядке, – успокоила я его, – у меня для вас другие новости. Так могу я войти? – проявила я настойчивость.

– Проходите. У нас, правда, не убрано… Мы визитеров не ждали, – предупредил меня Константин и крикнул в комнату: – Лизок, к нам гости. Выйди, пожалуйста.

В прихожую выпорхнуло неземное создание. Худенькая невысокая девушка, напоминавшая девочку-подростка, с ангельским личиком, нежным голоском, тоненькими пальчиками. Я пыталась представить, как это хрупкое создание таскает за волосы над могильной плитой отца свою бывшую подругу. И – не смогла! До того вид девушки, приветливо посмотревшей на меня, не сочетался с образом, который сложился у меня в голове из рассказов двух женщин.

– Добрый день, или, скорее, вечер, – защебетала Лиза, – у нас не прибрано, уж простите! Просто у нас с Костиком сегодня у обоих выходной. Представляете, в кои-то веки мы с мужем совпали, вот и бездельничаем, наслаждаемся выпавшей нам удачей.

Видимо, подумав вдруг о том, что именно я могу представить под словом «наслаждение», девушка смутилась и, покраснев, посчитала необходимым пояснить:

– Мы просто телевизор смотрим. По хозяйству делать ничего неохота.

Я понимающе кивнула. Мне предстоял нелегкий разговор, и надо было собраться с мыслями.

– Простите, чаю не предложите? Знаете ли, проголодалась с дороги. Если вам, конечно, это не трудно, – поспешно добавила я.

– Что вы, совсем не трудно! Проходите пока в комнату, располагайтесь.

За время этого обмена любезностями Костя успел распихать по шкафам вещи и застелить диван ярким шелковым пледом. Константин предложил мне кресло и опустился на диван. Лиза принесла чай и присоединилась к нам. Пора было озвучить цель своего визита, но я вдруг – неожиданно даже для себя – спросила, в упор глядя на Елизавету:

– Когда вы в последний раз виделись с Алисой Оськиной?

Елизавета поперхнулась, Константин выхватил у нее из рук чашку с горячим чаем, поспешно поставив ее на стол.

– В каком смысле? – тупо переспросила ангелоподобная Лиза.

– В самом прямом! – повторила я. – Когда вы в последний раз встречались с Алисой?

– Вы рехнулись? – подал голос Константин, – Алиса пропала без вести! Много лет тому назад. Я пытался ее найти, но – безрезультатно. А Лиза тут совсем ни при чем!

– Может статься, очень даже «при чем», – выделив интонацией слово «очень», я наблюдала за реакцией девушки.

Лиза сидела, как из-за угла пыльным мешком пристукнутая. Костя засуетился вокруг жены:

– Лизок, успокойся, все хорошо! Женщина уже уходит, – и он красноречиво указал мне глазами на дверь.

Я не двинулась с места. Более того, откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди, всем своим видом давая им понять, что так легко они от меня не отделаются.

– Татьяна… так вас, кажется, зовут? – обратился ко мне Константин – Вам лучше уйти. Ваши глупые вопросы травмируют мою супругу.

– Может быть, они травмируют ее по той причине, что Лиза знает о вашей сестре гораздо больше, чем вы предполагаете? – Я пошла ва-банк.

– Я ничего не знаю, – подала голос «травмированная» Лиза, – я не видела Алису с тех пор, как она покинула Жем. И ничего не слышала о ней!

– Когда вы вернулись из Тарасова? – спросила я.

– Из какого Тарасова?! – возмущенно перебил меня Константин. – Лиза никогда никуда не уезжала, чтобы иметь возможность оттуда вернуться.

– Это правда, – подтвердила слова мужа Елизавета, – я не любительница путешествий. Я даже профессию себе специально выбирала, чтобы дом не нужно было покидать надолго.

– Где и кем вы работаете?

– В цветочном центре, флористом.

– Где находится центр?

– На улице Летчика-космонавта Пацаева. Это центральный офис. Есть еще филиалы.

– Название центр имеет?

– Конечно. «Городской флористический центр «Грандвилль».

– Послушайте, – вызывающе повысил голос Константин, – или вы немедленно объясняете, что все это значит, или я вызываю полицию!

– В прошлую субботу в городе Тарасове, в здании рекламного агентства, прямо на своем рабочем месте, была убита секретарь агентства Алиса Харькова. Ее отравили плодами ядовитого растения, в народе именуемого красавка.

– А при чем тут мы? – уже догадавшись, что я скажу дальше, по инерции спросил Константин.

– Выяснилось, что Алиса Харькова и Алиса Оськина – одно лицо!

В комнате повисло молчание. Хозяева пытались осмыслить эту новость.

– Алиса умерла, – тихо произнесла Лиза. – Как ужасно умереть вот так, вдали от дома, среди чужих людей… Мы так и не успели с ней помириться.

И девушка заплакала. Муж бросился ее утешать. Я ждала. Наконец хозяева вспомнили о моем существовании.

– Вы думаете, что Лиза причастна к смерти моей сестры? Из-за детских угроз? – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Константин. – Но это невозможно! Лиза никуда не отлучалась. Это легко проверить. И потом, мы же искали Алису. Делали официальный запрос в Федеральную службу. Этому тоже легко найти подтверждение. Стала бы Лиза пытаться отыскать Алису с помощью властей, если бы вынашивала планы мести? Подумайте сами, такое поведение лишено всякой логики!

– Факт остается фактом. Девушку убил человек, хорошо осведомленный о ее прошлом. И этому тоже есть множество подтверждений.

– Но ведь это может быть кто-то другой! Мало ли в Жеме живет людей, посвященных в трагические подробности жизни нашей семьи? Жем – маленький городок. Там все друг друга знают.

– И у каждого из них были причины мстить Алисе? – Я не сдержала сарказма.

Константин покачал головой, но вслух сказал:

– Тем не менее вам придется поискать другого козла отпущения. Проверьте то, что мы вам сообщили. У Лизы, что называется, железное алиби.

Я поняла, что нужно уходить. Ниточка оборвалась. Придется тебе, Танюша, постараться и отыскать другую… Я поднялась, хозяева последовали моему примеру. Неловко потоптавшись на месте, мы втроем двинулись в прихожую. По пути мне на глаза попалась свадебная фотография молодых в резной самодельной рамке. «Как у Алисы!» – мелькнуло у меня в голове.

– Красивая фотография, – задержавшись у портрета, сказала я. – И рамка оригинальная. Где-то я уже видела такую…

– Отец сам сделал эту рамку. Одну – для меня, другую – для сестры, – пояснил Константин.

– Как странно, – задумчиво произнесла Лиза, – совсем недавно я уже слышала точно такую же фразу. Только не могу вспомнить, кто ее произнес… Дежавю!

Мои инстинкты заработали в полную силу. Я почувствовала, что наступил ключевой момент. Главное, не упустить удачу!

– Лиза, мне необходимо знать, кто и когда произнес фразу, показавшуюся вам знакомой. Это очень важно, поверьте!

Лиза задумалась, вспоминая. Мы с Константином нетерпеливо ждали.

– Вспомнила, – радостно сообщила девушка, – я вспомнила, когда слышала эту фразу про рамку.

И Лиза поведала мне о событиях не столь отдаленных, которые сразу расставили все по местам в этом деле. Я, наконец, поняла, кто именно был виновником смерти Алисы! И как же я раньше об этом не догадалась?! Столько фактов говорили о правильности моей догадки! Теперь нельзя терять ни минуты, иначе преступник может запаниковать и скрыться. Спешно попрощавшись с хозяевами, я на всех парах понеслась к машине.

Дядя Саша снова дремал. Растолкав его, я заявила, что мне срочно нужно попасть в Тарасов. Не теряя ни минуты.

– А как же твои вещи? – напомнил мне дядя Саша. – За ними заехать придется.

– Нет времени, дядя Саша. Каждая минута дорога. Вещи ты мне потом посылкой вышлешь. Поехали!

– Беда с тобой, Татьяна! И что только у тебя в голове творится? – проворчал он, заводя мотор.

А в голове у меня уже зрел план действий. Дорога предстояла дальняя, времени на обдумывание – предостаточно, чем я и занялась. Так… Сейчас около четырех дня. До Тарасова, если ехать с хорошей скоростью, примерно часов двенадцать-тринадцать. Значит, в город я попаду рано утром. В это время обычно все еще дома, последними минутками сна наслаждаются. И тот, на кого я охочусь, тоже. Застану его тепленьким, прямо в постели. Отлично! У него меньше останется времени, чтобы сообразить, что игра проиграна.

Где-то на полпути к Тарасову зазвонил мой мобильный. Я посмотрела на экран. Баба Дуся! Неужели я просчиталась и с Морковкиной стряслась настоящая беда? Мне казалось, что журналистка в безопасности. Телефон ее в полиции, а больше Стелла ничем интереса у убийцы вызвать не могла.

– Слушаю, – ответила я.

Баба Дуся, как выяснилось, звонила по важному поводу. Старушка решила проявить рвение, записавшись на все ночные дежурства. До сегодняшнего вечера ничего особенного не происходило. А утром журналистка окончательно пришла в себя. Начала есть самостоятельно, общаться с врачами. Даже с бабой Дусей немного поболтала. Приятную новость по просьбе главврача сообщили двум мужчинам: Вагапову и Лисицкому. Оба приезжали в больницу, беспокоились о состоянии Морковкиной. И вот сегодня поздним вечером, когда все врачи давно разошлись по домам, в приемный покой заявилась девица и потребовала пустить ее к пациентке Морковкиной. По всей видимости, посетительница надеялась, что уставшие за долгий трудовой день санитарки не станут чинить ей особых препятствий. Просто поленятся это сделать. На ее беду, баба Дуся уже успела заступить на свой пост возле приемного покоя. Она принялась с пристрастием допрашивать девицу: кем, мол, приходишься, какова цель визита, есть ли разрешение главврача? Девица отвечала уклончиво. Сказала, сестра она Стеллы, а имя свое назвать отказалась. Сообщила, что принесла личные вещи больной, а никакого пакета в руках у нее не было. Заявила, что разрешение главврача имеется, а когда баба Дуся предложила пригласить врача в приемный покой, якобы для того, чтобы он сопроводил девицу в палату, начала отнекиваться. А уж когда баба Дуся притворилась, что якобы лично отправится на поиски врача, девица и вовсе исчезла. Вот так – взяла и просто удрала. Только пятки засверкали. А еще баба Дуся сообщила, что девица эта была одета престранно. Пепельного цвета парик, большие солнцезащитные очки – это в вечернюю-то мглу, и длинное, черное драповое пальто.

Конечно же, пальто! Я взяла с бабы Дуси слово, что до моего возвращения она глаз с Морковкиной не спустит, посулив ей за старания сумму в пять раз превышающую уже полученную ею ранее мзду. Баба Дуся заметно оживилась и вновь заверила меня в своей преданности делу спасения людей в целом и больничным порядкам в частности.

До Тарасова мы добирались дольше, чем я предполагала. Ночью начал накрапывать дождь, а под утро на дорогу опустился туман. Ехать быстро стало опасно, и дядя Саша снизил скорость. В итоге, когда я оказалась на пороге квартиры номер восемь по улице Степной, стрелки часов показывали десять утра. Дверь открыл заспанный Денис – собственной персоной. Он воззрился на меня, вытаращив от изумления глаза.

– У меня рога выросли или ты настолько рад меня видеть? – саркастически произнесла я.

Отодвинув Дениса с прохода, я прошла в кухню. Денис – следом. На его лице теперь читалось понимание.

– Она в офисе? – задала я вопрос, не уточняя, кого имею в виду.

Денис кивнул.

– Добилась, чего хотела?

Снова кивок.

– Будешь молчать или поделишься подробностями?

– Докопалась-таки до сути, – беззлобно произнес Денис, – я говорил ей, что рано или поздно ты все равно узнаешь правду. Только она самонадеянная очень. Всех, кроме себя, дураками считает!

– Что же ты с ней жил, с такой гадкой? – Я почувствовала, как в душе моей вскипает обида за всех обманутых женщин.

Вот ведь козел! В ресторан водил, в любви клялся, а сам в это время за моей спиной преступнице помогал!

– Любовь зла. Сначала она совсем другая была. Мягкой, покладистой. Во всем мне угодить старалась. А потом, как на работу устроилась, будто подменили ее. Только убивать она не собиралась, случайно это вышло. Кто же знал про аллергию.

– Это вы в суде объяснять будете, – зло сказала я.

– Почему – мы? – испугался Денис. – Я в этом деле не замешан!

– Еще как замешан! По самые помидоры! И выпутаться из этой истории у тебя ни одного шанса нет.

– Да что я-то сделал?! Я всего лишь следил за Лисицким – по ее просьбе. Она боялась, что шеф мог что-то заподозрить. Я просто следил, не поедет ли тот в полицию. Вот и все!

– А про Морковкину кто ей рассказал? По чьей вине ей голову проломили?!

– Так я же не знал, что она задумает такое! Я только сказал ей, что она могла попасть в кадр… Ругал за неосторожность. Зачем она к дому Лисицкого пошла?!

– О том, что Морковкина пользовалась фотоаппаратом, ты ей сообщил по телефону?

– Да. Раньше – не получилось. У меня ночное дежурство было. Когда домой вернулся, ее уже не было. Пришлось позвонить… Она в тот момент на кладбище была, на похоронах, чтобы подозрений не вызвать. Шипела на меня в трубку. Сказала, что ты на похороны заявилась. Потребовала выведать, что тебе известно.

– И ты поспешил выполнить ее приказание, – в моем голосе прозвучала горечь.

– Я хотел сказать ей после встречи, что тебе все известно. Хотел, чтобы она испугалась разоблачения и уехала. Далеко и навсегда!

– Вины с тебя это не снимает. Факт преступления ты от органов скрыл, заметать следы преступнице – помогал. На пятерик потянет!

– Что же мне теперь делать?! – беспомощно прошептал Денис.

– Идти сдаваться властям. За чистосердечное тебе срок скостят.

Он судорожно кивнул.

Перед тем как уйти, я на всякий случай уточнила:

– Сейчас она в офисе?

Денис понуро махнул рукой – да, мол, там она. Мысли его были заняты собственными проблемами. Судьба некогда любимой девушки его теперь нисколько не волновала.

На мое счастье, охранник агентства узнал меня. Я прошептала ему на ухо несколько слов, и он, понятливо кивнув, беспрепятственно пропустил меня в офис. Путь к отступлению моей красавице был отрезан. Довольная этим обстоятельством, я поднялась на восьмой этаж.

Дойдя до кабинета Лисицкого, я открыла дверь в приемную. Она восседала на месте секретарши, уверенная в своей безнаказанности. Похоже, красавица, тебя ждет неприятный сюрприз!

– Лисицкий на месте? – вежливо поинтересовалась я.

Преступница кивнула. Сказав, что докладывать обо мне не надо, я без стука открыла дверь и быстро прошла в кабинет. Лисицкий встретил меня радостным возгласом:

– Татьяна Александровна, рад вас видеть. Как продвигается расследование?

– Есть определенные сдвиги, господин Лисицкий. А вы, я вижу, секретаршей обзавелись?

– Повезло, знаете ли. Долго искать не пришлось.

– Может быть, вы попросите новую секретаршу подать нам ваш фирменный кофе?

– С удовольствием, – Лисицкий нажал кнопку селектора. – Риночка, приготовьте кофе для меня и моей гостьи.

Спустя короткое время перед моими глазами предстала Виорина Подольская, недавняя уборщица, ныне – секретарша шефа преуспевающей фирмы. В руках она держала поднос, на котором красовался кофейный сервиз.

– Спасибо, Риночка, вы свободны, – отпустил секретаршу Лисицкий.

– Может, Риночка присоединится к нам? Попьет кофейку? Послушает занимательную историю? – остановила я девушку.

Лисицкий удивленно посмотрел на меня, но возражать не стал.

– Присоединяйтесь, Риночка, – дал он добро на мое предложение.

Выражение лица девушки не изменилось, хотя я знала, как тяжело ей это дается.

– Схожу принесу еще один прибор, – произнесла она совершенно спокойно.

Я поразилась выдержке Подольской. Под твоими ногами, красавица, земля горит, а ты мило улыбаешься! Девушка вышла в приемную.

– Дверь можете не закрывать, – крикнула я ей вдогонку, – и бежать не советую, внизу вас уже ждет наряд полиции!

В первую минуту из приемной не донеслось ни звука, потом я услышала дребезжание оконной рамы. Я бросилась в приемную. Лисицкий за мной. Единственное окно было открыто, тюль трепало ветером. Выглянув из окна, я увидела, что Подольская стоит на узком выступе, огибающем здание, и пытается добраться до пожарной лестницы, спускающейся до первого этажа.

– Перестань дурить, Рина! Тебе все равно деваться некуда, – крикнула я в открытое окно. – Давай руку. Выступ мокрый. Ты же разобьешься!

– Я в тюрьму не сяду! Убирайся, откуда пришла! – крикнула в ответ девушка и продолжила движение.

До заветных ступеней оставались считаные сантиметры. Я повернулась к Лисицкому и скомандовала:

– Быстро! Звоните охране. Пусть мчатся к пожарной лестнице. Нельзя дать ей уйти!

Лисицкий, не задавая мне ни единого вопроса, бросился к селектору. Я вновь высунулась в окно. Краем уха я слышала, как шеф дает четкие указания охране. А Подольская тем временем почти добралась до лестницы. Еще пара шагов, и она окажется у цели. Надеясь, что охрана сработает оперативно, я прекратила попытки заставить вернуться девушку в приемную. Теперь добраться до лестницы было для нее более безопасно, нежели идти по карнизу обратно. Еще шаг, Подольская потянулась к перилам лестницы, но раздался крик:

– Вон она, шеф. Я вижу ее.

От неожиданности рука девушки дрогнула, и она потеряла равновесие. Несколько секунд Подольская балансировала на краю выступа, пытаясь обрести под ногами опору, но выступ оказался слишком скользким. Ноги девушки соскользнули, и она с диким криком полетела вниз.

– Ну, вот и все, – устало произнесла я, – дело закрыто…

Не закрывая окна, я медленно вернулась в кабинет.