Глава 3

Я уселась в свою машину и задумалась. Из слов лейтенанта Петрова, а вернее сказать, из его недомолвок, выходило, что Харькова Алиса жила и работала под вымышленным именем. Дело принимало совсем иной оборот! Судя по всему, ни ее квартирная хозяйка, ни кто-либо из сотрудников агентства об этом не знал. А вот директор агентства Лисицкий знать должен был! В процессе приема на работу Алисе никак не удалось бы это скрыть. Для установления личности погибшей существовали два пути. Можно было встретиться с ее квартирной хозяйкой и убедить женщину дать мне разрешение на осмотр комнаты, в которой проживала девушка. Возможно, мне удастся обнаружить там нечто важное, что проглядели оперативники. А заодно надо попытаться вытянуть полезную информацию из хозяйки. Ведь, как известно, люди гораздо охотнее выдают свои и чужие секреты незнакомому человеку, даже если он и является частным детективом, нежели сотрудникам правоохранительных органов. Так уж повелось в нашей жизни.

Другой путь: попытаться встретиться с Лисицким, надавить как следует и вынудить его рассказать правду об обстоятельствах, при которых Алиса была принята на службу в агентство. Кроме того, мне необходимо встретиться с их местным асом-программистом, пресловутым Сенечкой, и выяснить, чем конкретно успела поделиться с ним Алиса. Второй путь был более уязвимым. Маячить в агентстве, не привлекая к себе внимания, нет никакой возможности: в фирме действует пропускная система. Значит, застать директора врасплох не получится. Лисицкий не так прост, каким пытается выглядеть. Он может попросту послать меня подальше вместе со всеми моими угрозами. Зная, что у меня нет клиента, чьи интересы я должна была бы сейчас защищать, он может даже обратиться в органы. Так, мол, и так: некая надоедливая особа мешает мне и моим сотрудникам спокойно жить! В данный момент клиента у меня действительно не было. А попадать под пристальное внимание наших доблестных органов мне не очень-то хотелось.

Взвесив все «за» и «против», я выбрала первый путь дальнейших действий. И сразу возник вопрос: как узнать адрес квартиры, в которой проживала погибшая? Решив попытать счастья у лейтенанта Петрова, я достала телефон и принялась искать в сумочке аккуратную новенькую визитку, которой он предусмотрительно меня снабдил. Но неожиданно мой телефон вдруг зазвонил. Номер не определился, значит, абонент мне незнаком. Я нажала на кнопку приема вызова и поднесла трубку к уху.

– Татьяна Александровна, – услышала я уже известный мне мужской голос, – вас беспокоит Анатолий Лисицкий. Нам необходимо встретиться. И как можно быстрее!

Лисицкий явно был чем-то взволнован. Я возликовала. На ловца и зверь бежит! Но ответила я ему весьма прохладно:

– Если мне не изменяет память, во время нашей последней – и единственной – встречи вы однозначно выразили желание, прямо противоположное нынешнему! Чем я, за столь короткий срок, успела заслужить вашу благосклонность?

– Татьяна Александровна, – устало произнес Лисицкий, – не надо ерничать! Я сожалею о своей недавней грубости. Мне действительно очень нужна ваша помощь. Дело в том, что я подозреваю: смерть Алисы хотят свалить на меня. Меня такое положение вещей не устраивает. Я хочу нанять вас, чтобы вы расследовали это злополучное дело!

Последнюю фразу Лисицкий почти выкрикнул в трубку. Я всегда чувствовала момент, когда нужно остановиться и не подкалывать больше человека. Прежде всего, я – профессионал.

– Когда мне к вам подъехать? – это я спросила уже серьезным тоном.

– Как можно скорее. Можете приехать немедленно?

– Через двадцать минут буду на месте. Не забудьте выписать для меня пропуск.

Я отключила телефон.

О пропуске Лисицкий не забыл. Кроме того, он, по всей видимости, специально проинструктировал охранника на мой счет. Услышав мою фамилию, тот даже паспорт предъявить ему не потребовал. Я сочла это хорошим знаком.

Поднявшись на лифте на восьмой этаж, я прошла к кабинету Лисицкого. Постучав и услышав короткое: «Войдите!», я открыла дверь. Лисицкий сидел за столом в напряженной позе. Со времени последней нашей встречи внешний вид Лисицкого претерпел заметные изменения. Нет, конечно, волосы его не были всклокочены, по лицу его не текли ручьи слез, он не глушил водку на рабочем месте. Его костюм и прическа выглядели безупречны. Но взгляд! Взгляд его безошибочно выдал мне информацию о том, что директор агентства находится на грани нервного срыва. Из его глаз словно вымыло прежнюю властность, сознание собственной непогрешимости, неуязвимости, присущие взгляду каждого успешного человека. «В подобном состоянии тебе, дорогой, лучше не показываться потенциальным партнерам: в один миг лишишься всех заказов», – подумала я.

– Здравствуйте, Анатолий… – я выдержала паузу, ожидая, что Лисицкий подскажет мне свое отчество.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна. Можете называть меня просто Анатолием, без отчества.

– Как вам будет угодно, – произнесла я, не предложив ему сделать то же самое, и замолчала. Предпочитаю, чтобы мои клиенты первыми начинали щекотливый разговор о найме меня в качестве частного детектива. Пусть инициатива исходит от Лисицкого.

По-своему расценив мое молчание, Лисицкий сказал:

– Татьяна Александровна, я отдаю себе отчет в том, что в прошлый ваш визит я вел себя… недостаточно корректно. Возможно, теперь вам не очень-то хочется иметь со мной дело. Но поймите и вы меня! Я впервые в жизни столкнулся с подобного рода ситуацией. Она выбила меня из привычной колеи. Теперь же все еще сильнее обострилось, и я вынужден просить вас о помощи. – Он помолчал, но, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Поверьте, я достаточно состоятельный человек. Я могу себе позволить оплатить ваши услуги. Сколько бы вы ни потребовали.

Последние слова ввели меня в большой соблазн: воспользовавшись ситуацией, назвать Лисицкому завышенные расценки, вдвое большие моего обычного тарифа. Но профессиональные принципы быстро победили это искушение. В конце концов, нельзя сбрасывать со счетов и мой личный интерес в этом деле. А дело об убийстве Алисы зацепило меня не на шутку.

– Моя обычная такса – двести долларов за один день расследования, – начала я, – кроме того, я вовсе не собиралась отказывать вам в помощи. Прежде чем принимать решение – возьмусь ли я за ваше дело, – мне хотелось бы услышать больше о сути ваших проблем. Все детали можно будет обсудить позже.

Лисицкий вздохнул с явным облегчением:

– Спасибо! Большое спасибо – за то, что вы не отказали мне! Вы даже не представляете, какой груз упал с моей души.

– Пожалуйста, давайте перейдем к делу, – прервала я этот поток благодарностей, грозящий превратиться в полноводную реку.

– Да, да, конечно. Понимаю. Время – деньги, и все такое. – Наконец, собравшись с мыслями, он спросил: – С чего же мне начать?

– С начала, – банально ответила я и приготовилась слушать.

– Но я ведь даже не знаю, с чего все началось!

– Тогда расскажите о том, что вас больше всего беспокоит в данный момент.

Вид у Лисицкого стал серьезным, сосредоточенным.

– Дело в том, что я подозреваю – меня хотят подставить! – выпалил он.

– Кто и каким образом?

– Кто – я, естественно, не знаю. А вот как – попытаюсь описать. Во-первых, мне кажется, что за мной следят! Кто-то преследует меня, – Лисицкий выдержал прямо-таки театральную паузу.

В первый момент мне на ум пришло: Морковкина! Лисицкого преследует журналистка Стелла Морковкина. Ведь она же грозилась, что выследит владельца «Фибиуса» и заставит его дать ей интервью. Вот весело будет, если преуспевающего бизнесмена ввела в параноидальное состояние молоденькая журналистка!

– Поясните, – бросила я.

– Поясняю, – послушно, как школьник, повторил Лисицкий. – В субботу, после того как все… закончилось, когда увезли тело и все ушли из офиса, я оставил фирму последним. Я закрыл кабинет на ключ. Обычно помещение на сигнализацию ставит секретарь. Но, сами понимаете, в тот день сделать это было невозможно… Я прошел к пульту и включил сигнализацию. После этого спустился на лифте на первый этаж. Немного поболтал с охранником. Обычно я этого не делаю. Киваю в знак прощания и ухожу. Но день выдался… неординарным, поэтому я, изменив своим привычкам, вкратце обсудил происшествие с дежурным. Он выразил мне сочувствие, и я направился к своей машине. На стоянке тоже ничего необычного не произошло. Я включил зажигание и поехал к своему дому. Мысли мои были всецело заняты событиями этого дня. Я с трудом сосредоточился на дороге… В какой-то момент я заметил позади автомобиль. Почему я обратил на него внимание – сказать не могу. Дорога не была пустынной, тем более что ехал я по центральной магистрали. По ней едут тысячи машин… Но вот что было странно. Этот автомобиль, как показалось мне тогда, слишком уж упорно следовал за моей машиной. Если я притормаживал, пропуская чью-либо машину вперед, водитель той машины тоже замедлял движение. Стоило мне прибавить газ – и та машина начинала ехать быстрее. Одним словом, мне показалось, что ее водитель преследует именно меня. Я занервничал. Хотел даже изменить маршрут и направиться прямиком в ближайшее отделение полиции. Но усталость и все перипетии минувшего дня взяли верх. До дома мне оставалось проехать буквально пару кварталов. И я все же выбрал путь домой. Возле дома, выйдя из машины, я внимательно огляделся. Автомобиля, преследовавшего меня, нигде не было видно. Тогда я решил, что все это – плод моего возбужденного сознания. Я отмахнулся от дурных мыслей и пошел домой. Я не слишком-то подробно рассказываю, – вдруг спохватился он.

Я заверила его, что – в самый раз. Ободренный моими словами, Лисицкий продолжил:

– На следующее утро я приехал в офис очень рано. Еще не все сотрудники были на местах. Спал, знаете ли, плохо… Сначала все шло как обычно. Потом ко мне пожаловала журналистка из «Тарасовских новостей». Позвонила и потребовала дать ей интервью. Видите ли, общественность хочет знать подробности о жизни и смерти Алисы Харьковой! Мне бы и самому хотелось узнать эти самые подробности! От интервью я категорически отказался. По-моему, она обиделась. Потом – ваш звонок и последовавший за ним визит… Теперь, надеюсь, вы понимаете, в каком состоянии я пребывал во время вашего посещения? – Лисицкий умудрился смущенно улыбнуться.

Я не улыбнулась в ответ, и он продолжал.

– День подошел к концу, и, верите, я был этому несказанно рад! Парадокс! Знаете, я отношусь к той категории людей, которые не мыслят себя вне работы. Обычно в конце рабочего дня я испытываю чувство удовлетворения от результатов своего труда. Даже, можно сказать, сожалею о том, что день уже закончился. Но выполнять рабочие обязанности, не имея под рукой толкового секретаря, – это настоящая пытка! Телефон звонит, не умолкая, в дверь постоянно ломится народ, жаждущий, чтобы всех приняли именно сегодня, а лучше всего – сейчас, и все в том же духе. То заказчики, то бренд-менеджеры, то Раечка – бухгалтер, то новая уборщица с ее дурацкой привычкой постоянно оставлять в проходе орудия труда… И так – целый день: то одно, то другое. В общем, к вечеру я утвердился в мысли, что не напрасно платил Алисе такую высокую зарплату. Она ее отрабатывала сполна! Закрыв кабинет и включив сигнализацию, я решил, что завтрашний день я начну с того, что позвоню в агентство по найму персонала и дам объявление о вакансии секретарши в моей фирме.

Садясь в автомобиль, я вспомнил о вчерашнем преследовании, но эта мысль меня не слишком обеспокоила. Видимо, сказывалось утомление истекшего дня. Однако подсознательно я все же думал об этом. А через несколько минут заметил позади вчерашний автомобиль!

Тут я решила прервать своего собеседника. Требовалось выяснить подробности.

– Какой марки был автомобиль?

– Что? Ах, да, автомобиль… «Ауди», темно-лилового цвета. Номера, как я ни пытался, разглядеть не смог.

А вот это уже было интересно! Мой недавний спаситель – Денис – разъезжал по городу на автомобиле именно такой марки! Только, в отличие от моего потенциального клиента – Лисицкого, я не только разглядела его номер, но и хорошо запомнила его. Мысленно я отметила в графе неотложных дел: пробить информацию о том, кто является официальным владельцем столь популярного в нашем городе автомобиля.

– Продолжайте.

– Продолжаю. Так… – прежде чем это сделать, Лисицкому пришлось заново сосредоточиться. – «Ауди» следовал за мной почти до самого дома. Подъезжая к повороту, откуда дорога идет к моему дому, я потерял его из виду. Спокойствия мне это не прибавило, но поделать я ничего не мог. Пришлось оставить все как есть и пойти домой. Я долго размышлял о том, кому могло понадобиться следить за мной. И пришел к единственно возможному выводу: кто-то хочет свалить на меня вину за убийство Алисы! Меня решили сделать козлом отпущения в этом деле! Других причин для преследования просто нет. Тогда я и решил обратиться за помощью к профессионалу, то есть к вам, – польстив моему самолюбию этой фразой, Лисицкий замолчал.

– Так какова же настоящая причина вашего беспокойства? – задала я ему вопрос в лоб. Мне было очевидно, что Лисицкий чего-то недоговаривает.

– А разве этого не достаточно? – Он изобразил удивление.

Именно – изобразил. То, что Лисицкий пытался от меня скрыть, и являлось истинной причиной его паники. Ладно, пока удовольствуемся тем, что есть. Временно.

– Думаю, достаточно. Но тогда почему же вы позвонили мне лишь в половине четвертого вечера? Почему не утром?

– Никак не мог решиться, – промямлил Лисицкий, – боялся, что вы мне откажете.

– Предположим, я принимаю ваши объяснения. Только предположим! Тогда возникает следующий вопрос: насколько откровенным вы готовы быть со мной?

Лисицкий изо всех сил пытался побороть смущение, чтобы я его не заметила. Видимо, ему действительно еще ни разу не приходилось оказываться в столь щекотливой ситуации. Кое-как справившись с эмоциями, он ответил:

– Я буду с вами откровенен настолько, насколько это мне позволят мои жизненные принципы.

– Довольно-таки пафосно высказано, – прокомментировала я, – но на первых порах сойдет. Теперь пойдут вопросы по существу. И в ваших интересах – отвечать на них как можно более правдиво. Надеюсь, вы это понимаете?

Лисицкий заверил меня: он полностью осознает серьезность положения, и я приступила к своему плану по добыче нужной информации.

– Каким образом к вам в агентство попала Алиса Харькова? – Я сделала упор на фамилии девушки, внимательно наблюдая за выражением лица Лисицкого. Оно не изменилось. – Расскажите об этом как можно подробнее, – добавила я.

– Она пришла ко мне, можно сказать, прямо с улицы. Дежурный охранник позвонил и доложил, что меня хочет видеть девушка – он назвал ее имя и фамилию – по поводу приема на работу. В тот момент у меня как раз была вакантна должность секретаря. Как я недавно вам сказал, работать в отсутствие секретаря ужасно утомительно. Человека, отвечающего за кадровые вопросы, в тот день не было на месте. Точно не помню, но, по-моему, я предоставил кадровику отпуск по семейным обстоятельствам. Я решил принять кандидатку лично. Попросил охранника пропустить девушку. Когда я ее увидел, усомнился – стоит ли вообще тратить время на беседу? Уж слишком она была молода и красива для того, чтобы быть хорошим, а главное, опытным работником. Тем не менее я ее выслушал. Задал ряд стандартных вопросов: возраст, место регистрации, образование, опыт работы, рекомендации… Не поверите, но на все эти вопросы я получил отрицательные ответы. Кроме вопроса о возрасте, естественно. Регистрации в нашем городе у нее нет, специального образования – нет, опыта секретарской работы, а соответственно, и рекомендаций, – тоже не имеется. Я как можно более тактично объяснил девушке, что в фирму нашего уровня невозможно устроиться без всего вышеперечисленного. Мне казалось, я ясно дал ей понять, что фирма в ее услугах не нуждается, но Алиса все не уходила. Почему-то мне было неловко указать ей на дверь. Я попытался дать девушке пару советов о том, на какие места работы она может претендовать при своих возможностях. Алиса, казалось, совсем меня не слушала. В конце концов я замолчал. Подождав еще немного, я произнес: «Не смею вас больше задерживать», – и привстал в кресле, намереваясь проводить посетительницу до двери. И вдруг девушка разрыдалась! Не заплакала, а именно разрыдалась! Я бросился ее утешать. Налил воды в стакан, подал ей… Предложил бумажные салфетки. Девушка никак не могла успокоиться. Она сбивчиво заговорила: мол, приехала издалека, жилья нет, работы нет, куда ей идти – она не знает. И постоянно твердила, что я – ее последняя надежда! В итоге ей – каким-то непостижимым образом – удалось меня уговорить. «Вы хоть оргтехникой владеете. Компьютер, принтер, факс?» – спросил я. На что она ответила – работа секретаря ей более или менее знакома. Оказывается, в школе, где она училась, секретарша частенько отсутствовала. В эти дни завуч позволяла девушке ее заменять. Мы условились, что я возьму ее на работу с испытательным сроком. Если справится – останется у нас на постоянной основе. Если нет – то на нет, как говорится, и суда нет. Понимаете, я просто пожалел девушку. Может же человек проявить жалость, в конце концов! – последние слова Лисицкий, по всей видимости, адресовал своим воображаемым оппонентам, так как я-то сидела, не произнося ни слова.

– Попытайтесь вспомнить: Алиса называла город, откуда она была родом, или номер школы, в которой училась? Какие-то имена, фамилии своих знакомых – из ее прошлого?

– Нет. В нашу первую встречу она обмолвилась, что приехала из небольшого, бывшего некогда военным, городка. Говорила, что там нет никаких перспектив. Но название города я не припоминаю. Номер школы, если и называла, я не запомнил. Алиса вообще не была болтливой. Мы общались с ней только на производственные темы. Так уж сложилось.

– Скажите, в вашей фирме имеется какая-то документация на сотрудников?

– Да. У кадровика хранятся личные дела всех, кто у нас работает.

– Там тоже отсутствует подобная информация?

– К сожалению, да. Когда с Алисой случилось несчастье, мы пытались связаться с ее родственниками, но оказалось, что подобной информации в личном деле нет. Кадровик уже получил нагоняй за небрежную работу, – заверил меня Лисицкий.

Я оставила его реплику без внимания.

– Во время устройства на работу Алиса предъявляла вам свои документы?

– Нет. В первую неделю она вообще никаких документов не принесла, а я не требовал. Знаете, в самом-то деле я не думал, что Алиса надолго у нас задержится, и не собирался оформлять никаких бумаг. Я знаю – это незаконно. Но вся эта бумажная волокита… Многие бизнесмены так поступают, понимаете?

Я заверила его, что все понимаю.

– Выходит, Алиса справилась с обязанностями секретарши и осталась здесь работать. Ну а позже-то она должна была принести, наконец, свои документы? Ведь впоследствии девушка работала уже на законных основаниях?

– Алиса работала по договору найма. Когда нам понадобился ее паспорт, она принесла ксерокопию, сославшись на то, что оригинал документа в настоящий момент она отдала в паспортный стол – для регистрации.

– Умно! – одобрила я действия Алисы. – В ее личном деле сохранилась копия того документа? Хотелось бы на нее взглянуть.

– Да, конечно. Я распоряжусь, чтобы вам выдали личное дело Харьковой.

– Личное дело мне нужно сегодня, – подчеркнула я.

Лисицкий нажал кнопку на селекторе, отдал распоряжение и вновь повернулся ко мне.

– Зайдете в кабинет номер три. Документы будут готовы.

– Также мне необходимо побеседовать с каждым сотрудником агентства. Это возможно?

– Вполне. Завтра я проинструктирую коллектив относительно вашего присутствия.

– Замечательно. Еще: мне нужен адрес квартиры, в которой проживала Алиса.

Лисицкий открыл записную книжку, выписал адрес и телефон квартирной хозяйки девушки и протянул листок мне.

– На сегодня достаточно, – заключила я, – о времени своего следующего визита я вас оповещу.

– А что делать мне? – заволновался Лисицкий. – Как же мои… преследователи?

– Не думаю, что в ближайшее время они решатся на что-то конкретное, но все же постарайтесь быть осторожным. Старайтесь не оставаться в одиночестве, на дорогах будьте внимательнее. При малейшем изменении ситуации звоните мне или, на худой конец, в полицию.

Уже подойдя к двери, я обернулась и задала самый главный вопрос:

– Анатолий, вы знали о том, что Харькова – не настоящая фамилия девушки?

Увидев вытянувшееся лицо Лисицкого, я не стала дожидаться ответа – просто закрыла за собой дверь.

Забрав из кабинета номер три папку с личным делом Алисы, я получила возможность наконец-то поехать домой. По дороге мне пришлось заглянуть в ближайший супермаркет, так как питаться все-таки иногда надо, а терять время в каком-нибудь кафе мне не хотелось.

Оказавшись дома, я наскоро поела и взялась за папку. Как я и ожидала, в ней практически ничего не имелось. Заявление о приеме на работу, написанное рукой девушки, один экземпляр договора найма и ксерокопия паспорта. Все! Больше – никаких документов. Бланк автобиографии отсутствовал. Я на это и не рассчитывала. Меня интересовала копия паспорта. При ближайшем рассмотрении мне стало понятно, почему оперативники заподозрили, что Алиса Харькова жила под чужим именем. Подобный документ, вложенный в личное дело, мог бы состряпать любой школьник, пользуясь безграничными возможностями технического прогресса и сети Интернета. Пожелай Алиса назваться хоть королевой Англии, ей не составило бы труда изготовить документ, подтверждающий сей факт.

Отложив папку в сторону, я занялась другим, не менее важным делом. Мне предстояло выяснить всю подноготную своего недавнего спасителя – Дениса. Помнится, он представился мне именно этим именем. Так ли это – узнаю в скором времени. Я отыскала в записной книжке номер моего давнего знакомого, сотрудника Тарасовского ГИБДД. Когда-то я помогла ему разобраться в одном щекотливом вопросе, и с тех пор, когда в этом возникала необходимость, беззастенчиво пользовалась его услугами.

Трубку сняли, и я сказала:

– Привет, Ром, это Иванова. Слушай, мне информация кое-какая понадобилась. Поможешь?

– Привет, Тань, рад тебя слышать. Какого рода информация?

– Твоего рода, Ром. Сможешь пробить одного человечка по номеру автомобиля? Только очень срочно!

– У тебя всегда все срочно, – засмеялся Ромка, – диктуй данные.

Вот за что я люблю Ромку, так это за оперативность. Я продиктовала все имевшиеся у меня сведения. Ромка отключился, мне осталось только ждать результата. Он перезвонил ровно через десять минут.

– Признайся, Иванова, ты что, влюбилась? Собираешь информацию о своем ухажере?

– Влюбилась, влюбилась, – в тон ему ответила я, – только он еще ни о чем не догадывается. Хочу преподнести парню сюрприз. Приглашу его прямо в ЗАГС! Диктуй координаты.

– Записывай. Ничего криминального за твоим возлюбленным не водится. Вполне добропорядочный гражданин. Селиванов Денис Андреевич, двадцать девять лет, холост. Проживает по адресу: Степная улица, дом двенадцать, квартира восемь. Владелец иномарки «Ауди», номерной знак тебе известен. Работает во втором таксопарке. Занимается частным извозом. Не судим. Психически здоров.

– Все записала, спасибо за помощь.

– На свадьбу не забудь пригласить!

– Приглашу, если сама на нее прийти не забуду.

Я отключилась. Так: что же ты за субчик, Денис Андреевич? И какова твоя роль в этом деле? И что означала твоя фраза: «Еще увидимся»? Желание продолжить знакомство с понравившейся девушкой, или эта уверенность относительно нашей будущей встречи исходила из твоих тайных замыслов? Придется придумать подходящий предлог для встречи с моим спасителем. Но это – завтра, а сегодня – спать!

На следующий день я запланировала сразу три дела: посетить квартирную хозяйку Алисы, побеседовать с сотрудниками рекламного агентства «Фибиус», встретиться с Денисом Селивановым. За завтраком я решала сложную задачу: с чего начать? Какая из ниточек окажется самой важной для развязки этой истории?

После вчерашнего посещения агентством «Фибиус» я была сыта по горло. К тому же рабочий день у работников фирмы заканчивается в пять часов вечера. Так что они от меня никуда не уйдут. Для встречи с Денисом я еще не придумала благовидного предлога. Следовательно, в первую очередь нужно посетить квартирную хозяйку Алисы. Она два года жила бок о бок с девушкой. Не могли же они за все эти годы ни словом не обмолвиться о детских и девичьих годах Алисы!

Я достала листок, где Лисицкий записал адрес и телефон квартирной хозяйки. Прежде чем ехать, я решила позвонить и договориться о встрече. Нина Дмитриевна – женщина пожилая, люди в возрасте нуждаются во внимании и уважении. Она сняла трубку после первого же гудка, как будто сидела возле телефона и ждала звонка. Я поздоровалась, представилась и объяснила ей суть своей просьбы. Нина Дмитриевна охотно согласилась меня принять. Сообщив, что я буду через час, я положила трубку.

Сверившись с картой, я обнаружила, что дом квартирной хозяйки Алисы находится почти на самой окраине города. Нелегко, наверное, ей было ежедневно добираться до работы из такой глуши! Интересно, почему же она, после того, как стала неплохо зарабатывать, не сняла отдельное жилье поближе к работе, а продолжала жить в квартире вместе с хозяйкой?

До места я добралась быстро. Рассудив, что к Нине Дмитриевне лучше идти не с пустыми руками, я по дороге заехала в магазин. Купила пирожные и, на случай, если Нина Дмитриевна пирожных не ест, прихватила еще и печенье. Нужный дом нашелся быстро. Им оказалось двухэтажное строение времен царя Гороха. Выглядел дом так, будто его когда-то снесли, но потом передумали и кое-как «слепили» заново. Стены покосились, листовое железо на крыше было сплошь покрыто ржавчиной. Что за штука такая – краска, в домоуправлении, по всей видимости, никогда и не слыхали. Крыльцо некогда было деревянным. Теперь же, после неумелой починки ступеней, определить, из какого материала его давным-давно соорудили, не представлялось возможным. Я с сомнением взглянула на адрес, сравнила название улицы и номер дома. Табличка чудом сохранилась на этом доме-динозавре. Все правильно. Ну и дела! Оказывается, Алиса была большой оригиналкой. Домик для проживания выбрала – закачаешься!

Стараясь не делать резких движений, чтобы дом не развалился прямо под моими ногами, я поднялась на второй этаж. Нажала на кнопку звонка и приготовилась увидеть нечто, напоминающее изнутри убранство избушки Бабы-яги из советских сказок, и, под стать этому интерьеру, – бабушку-старушку.

Дверь открылась, и я в очередной раз удивилась. На пороге стояла дама средних лет, весьма элегантно одетая, с салонной прической и ярким макияжем.

– Нина Дмитриевна? – уточнила я на всякий случай.

– Я, милочка, я. А вы, должно быть, Татьяна? – произнесла дама хорошо поставленным голосом.

Я кивнула. Дама приглашающим жестом распахнула дверь. Интерьер квартиры соответствовал внешнему виду дамы. Прихожая была отделана в золотистых тонах, в комнатах стояла современная мебель. На стене в большой комнате висела плазменная панель. То ли телевизор, то ли моноблок. Пол от стены до стены был застелен бежевым ковром. Ноги приятно утопали в его ворсе.

– Располагайтесь, милочка. Осмотритесь, а я пока поставлю чайник. Вижу, разговор нам с вами предстоит серьезный, – и она указала на коробку с пирожными, которую я все еще держала в руках.

– Это вам, – спохватившись, я протянула сладости хозяйке, – гостинец…

– Благодарю, милочка. Люблю, грешным делом, сладенькое, – и она легонько похлопала себя ладонями по пышным бокам.

Хозяйка удалилась, а я принялась рассматривать обстановку. В комнате повсюду – на стенах, на столе, на полках шкафов – имелись фотографии хозяйки. В основном изображавшие ее на сцене. Наверное, Нина Дмитриевна – оперная певица. Или когда-то ею была. Судя по снимкам, дама пользовалась успехом у публики. На некоторых фотографиях Нина Дмитриевна буквально утопала в цветах. Кроме фотографий, больше ничего примечательного в комнате не было. Я подумала, что хозяйка намеренно так задумала, чтобы ничто не отвлекало посетителей от процесса созерцания ее персоны.

Вернувшись, дама принесла небольшой раскладной столик. Ловко раскрыла его и застелила скатертью. Ушла обратно и вернулась уже с подносом, на котором красовались элегантный чайный сервиз и принесенные мною пирожные. Мы обе сели на диван. Нина Дмитриевна разлила чай по чашкам. В отличие от приверженцев современной моды, Нина Дмитриевна не пользовалась чаем в пакетиках, заваривала его по старинке, в заварном чайнике. Я этому обстоятельству лишь порадовалась. Уж если пить чай, то только не из пакетиков! Я решила начать разговор с темы, которая могла оказаться приятной для дамы.

– Нина Дмитриевна, вы – актриса? – Я специально употребила это слово, чтобы польстить ей.

– Была когда-то, в далекой, далекой молодости, – кокетливо произнесла хозяйка, – когда я еще была молодой. Я пела в оперном театре. Я, милочка, заслуженная оперная певица! В те времена у меня от почитателей моего таланта не было отбою. Как видите, публика обожала меня, – она артистичным жестом указала на фотографии. – Моим творчеством интересовались даже за границей! Но в те годы у меня не было возможности выезжать в заграничные гастроли. Наше правительство не приветствовало связи своих граждан с капиталистическими странами. Мы усиленно строили коммунизм. А жаль! Так хотелось показать себя миру. Увы, мечтам обычно не суждено сбываться. К тому времени, когда заграничные поездки стали обычным делом, моя сценическая звезда уже закатилась.

– Почему же вы сейчас не поете? – сумев, наконец, вклиниться в монолог актрисы, спросила я.

Дама рассмеялась серебристым смехом:

– Милочка, где же вы видели оперных певиц, которым уже восемьдесят три года?!

Я неприлично поперхнулась и вытаращила глаза на собеседницу:

– Восемьдесят три?! Вы обманываете меня! Пятьдесят три, и то с большой натяжкой! – Я слегка преувеличивала, но – только слегка. Я ни за что не дала бы своей собеседнице больше шестидесяти лет!

Нина Дмитриевна была невероятно довольна произведенным эффектом. Дамы преклонных лет обычно стараются скрывать и приуменьшать свой возраст, но в случае с Ниной Дмитриевной этот вариант не сработал. Вот она и сообщала всем и каждому свой истинный возраст. Впечатление получалось поистине шоковым. На это и был ее расчет.

Получив полную порцию восхищения с моей стороны, Нина Дмитриевна перешла к интересовавшей меня теме:

– Вы хотели поговорить со мной об Алисочке, не так ли?

– Да, если можно. Расскажите, каким человеком была Алиса? Как вы с ней познакомились?

– Алисочка была чудесной молоденькой девушкой. Добрая девочка, отзывчивая, всегда такая внимательная. И такая трагическая судьба! Вы знаете, мы встретились с ней совершенно случайно. Она только-только приехала в наш город. Я гуляла в городском парке. Дышала свежим воздухом, наслаждалась жизнью. Немного устав, я присела на скамейку отдохнуть. На ней сидела молодая девушка. Я человек одинокий, оттого – общительный. Завязался у нас разговор. Оказалось, что девушке негде жить. До того дня я никогда не пускала к себе квартирантов, а тут вдруг предложила ей поселиться у меня. Сказала, что в моей квартире есть свободная комната, и, если девушку все устроит, за символическую плату я готова пустить ее пожить какое-то время у меня. Алисочка была на седьмом небе от счастья! Мы вместе доехали до вокзала, забрали ее нехитрые пожитки и приехали ко мне домой. В то время моя квартира выглядела совсем иначе, но девушку это не смутило. Это Алисочка превратила мою квартиру в то, что вы теперь видите! Очень внимательная девушка. Даже не знаю, как я теперь буду без нее обходиться, – при этих словах из глаз хозяйки потекли слезы и сразу стало очевидно, что она – глубоко одинокая пожилая женщина.

Подождав, пока Нина Дмитриевна успокоится, я спросила:

– Из какого города приехала Алиса?

– Не знаю, милочка. Милиция… то есть полиция тоже меня об этом спрашивала. И они очень сердились на меня из-за того, что я не могу ничего им ответить. Алисочка очень редко рассказывала о себе. Видимо, в ее жизни произошла какая-то трагедия, и она старалась не вспоминать о прошлом. А я не настаивала. Зачем? Не хочет человек прошлое ворошить, так и незачем к нему в душу лезть! У каждого – свои секреты.

– А вы считаете, что у Алисы были секреты?

– Секреты – не секреты, но о себе она не любила говорить. Только отшучивалась.

– Но все же, за те два года, что девушка прожила у вас, она могла случайно обмолвиться о своих родственниках, друзьях, школьных годах. Постарайтесь вспомнить! Это очень важно – в первую очередь для самой Алисы.

– Для нее уже ничего таким уж важным не может быть. Смерть, она, знаете ли, ко всему равнодушна.

– Обычная смерть, может, и равнодушна, а вот убийство равнодушным быть не может. – Я решила вывести пожилую актрису из состояния апатии, встряхнуть ее, заставить начать, наконец, думать.

– Милочка, о чем вы говорите? Полицейские сказали, что Алисочка по ошибке выпила отвар ядовитого растения, на которое у нее была аллергия. Вот и все. Это был несчастный случай. В наши дни все девушки помешаны на похудении. Нет ничего удивительного в том, что Алисочка пострадала, желая стать еще красивее.

– Нина Дмитриевна, есть ряд обстоятельств, позволяющих предположить, что Алису убили! За день до смерти она обратилась ко мне за советом. Я ей этот совет дала. К сожалению, Алиса им не воспользовалась. В результате чего и пострадала. Теперь я пытаюсь восстановить справедливость. Убийца должен быть уличен и наказан! Помогите мне – в память об Алисе. – Я понимала, что пускаю в ход тяжелую артиллерию, но другого способа растормошить пожилую даму у меня не было.

Расчет оказался верным. До хозяйки постепенно дошел смысл моих слов. Она как-то иначе посмотрела на меня, более внимательно, что ли, и сказала:

– Ради памяти Алисочки я сделаю все возможное.

Какое-то время она молчала. Я не мешала ей думать. Потом в ее взгляде промелькнула искра надежды. Она не по годам резво вскочила с дивана и побежала в соседнюю комнату. Поискав там что-то, вернулась. Нина Дмитриевна торжествующе протянула руку. На ее раскрытой ладони лежал детский самодельный браслет. Маленькие бусины были выточены из дерева. Но Нина Дмитриевна явно отчего-то ликовала.

– Это Алисочкин браслет. Как-то я увидела его у Алисочки и поинтересовалась – зачем она хранит его? Алисочка печально улыбнулась и ответила, что это память об одном очень хорошем человеке. Об ее отце! Этот браслет отец подарил ей в пять лет. Видно было, что вещь эта Алисочке очень дорога.

Я взяла браслет из рук хозяйки, повертела в руках и убрала в карман. Чем мне способна помочь эта детская безделушка – непонятно. Чтобы не расстраивать женщину, я не стала высказывать свои сомнения вслух.

Нина Дмитриевна, сколько ни пыталась, больше ничего вспомнить не смогла. Я попросила разрешения осмотреть комнату покойной. Осмотр не добавил к портрету погибшей девушки ни одной новой черты. Комната оказалась на удивление безликой. Современная мебель. Шикарный диван, застеленный искусственным меховым пледом. В шкафу – «арсенал» всевозможной одежды и обуви. Одежда дорогая, стильная. Такая, какая и должна быть у секретаря престижного агентства. Но одежда слишком уж, на мой взгляд детектива, стерильная, если можно так выразиться. Ни в одном кармане я не обнаружила ничего. Даже транспортный талончик нигде не завалялся! И дамские сумочки Алисы, которые обычно бывают заполнены всевозможными нужными и ненужными предметами, демонстрировали абсолютную пустоту. Письменный стол в комнате отсутствовал, имелся только журнальный столик. На нем лежали несколько каталогов магазинов модной одежды – больше ничего. Книги отсутствовали. Компьютер – тоже. Чем же она занималась долгими зимними вечерами? Выслушивала устные мемуары старой певицы? Не особо надеясь на удачу, я перелистала страницы каталогов. И мое упорство наконец-то было вознаграждено! Когда я встряхнула последний каталог, из него выпал клочок бумаги. Я подняла листочек. На нем корявым почерком было нацарапано: «Позвони срочно. А то будет хуже! К.» – и цифры. Я спрятала листок в карман и поспешила к хозяйке. Здесь мне больше делать нечего. Пообещав сообщить Нине Дмитриевне о дне похорон Алисы, я покинула ее квартиру.

Сев в машину, я решила найти какое-нибудь уютное местечко типа кафе и внимательно рассмотреть свою находку. Вскоре мне позвонил Лисицкий. Поинтересовавшись, как продвигается расследование, он сообщил мне приятные, по его мнению, новости. Вчерашний вечер закончился без происшествий. Преследователя он не обнаружил, хотя специально высматривал его по дороге домой. Лисицкий предположил, что его все же оставили в покое. Но я посоветовала ему не расслабляться, наоборот, быть еще более внимательным. Возможно, его недоброжелатель просто сменил машину. По-моему, я его напугала. Ничего! Порою страх – очень полезное чувство. Лисицкий доложил, что все сотрудники агентства оповещены о функциях, возложенных их шефом на меня, и ждут моего визита. Пришлось похвалить его за оперативность. После чего, вполне довольный собой, Лисицкий дал отбой.

Заняв столик в кафе и заказав чашечку кофе по-турецки, я достала из кармана листочек. Записка, похоже, была старой, бумага сильно измята. Вероятно, Алиса смяла ее, чтобы выбросить, но потом почему-то передумала. Скорее всего, она хотела ее выкинуть по привычке. Именно по этой причине ни в карманах, ни в сумке, ни в комнате Алисы не было никаких личных записей и прочего. Она сразу же от них избавлялась. Почему? Странная привычка для молоденькой девушки! Похоже, что до ее приезда в Тарасов в жизни Алисы произошло нечто, что заставило ее сбежать из родного города, сменить фамилию, а может, и имя, оградить себя от любых контактов, приучить себя уничтожать любые следы своего взаимодействия с окружающими. Записка, которую я держала в руках, уцелела по той причине, что на ней был написан номер телефона. Не надеясь на свою память, Алиса оставила записку, чтобы не забыть номер, а потом просто запамятовала о ней. Или она забыла, куда спрятала записку? Что в очередной раз доказывает: вся наша жизнь состоит из случайностей и совпадений.

Непонятно, мужчина или женщина – автор записки? Если судить по почерку, я бы сказала, что он принадлежит мужчине. Да и формулировки… Непонятно и вот что: слова о том, что «будет хуже», – это угроза в адрес Алисы, или хуже должно было стать этому «К»? Рассмотрев цифры повнимательнее, я обнаружила, что две последние от времени стерлись. Было видно лишь, что когда-то они были написаны. Эх, Татьяна, ничего-то для тебя в аккуратном, законченном виде не приготовили! Придется мне попытаться как-то восстановить номер. Ясно было одно: номер не местный. В нем имелись всего пять цифр, значит, населенный пункт, где проживает владелец номера, относительно невелик. И еще, было ясно, что Алисе известен код города, без которого хранить номер чьего-либо телефона не имеет смысла, даже если знать его целиком. Следовательно, записку ей прислал некто, кого Алиса знала до переезда в Тарасов. Но позвонить она должна была не «К», а кому-то другому. Иначе – как бы он передал это послание Алисе, находясь в другом городе? И этот абонент каким-то образом связан и с Алисой, и с автором записки. Опять сплошные вопросы! Пока я не узнаю, откуда девушка родом, я так и буду ходить вокруг да около. Хотя могло оказаться и так, что прошлое девушки никак не связано с ее смертью, только мне в это верилось с трудом. Уж слишком много загадок было в этом прошлом!

Засунув листок поглубже в карман, я достала вторую находку. Детский браслетик. Так же, как и рамку для пропавшей фотографии, этот браслет отец Алисы смастерил лично. Должно быть, он был очень привязан к дочери. В том, что отец Алисы умер, я не сомневалась, хотя Алиса об этом в нашей беседе не упоминала. Если бы отец ее был жив, Алиса непременно с ним общалась бы. Или, по крайней мере, рассказывала бы о нем окружающим. А вот мать ее вполне может быть жива. Может, это ей должна была позвонить Алиса?..

Прекратив эти гадания на кофейной гуще, я расплатилась и поехала на встречу с сотрудниками «Фибиуса».