Глава 6
Вернувшись домой, я с удовлетворением констатировала, что Гарик сдержал-таки свое слово: на автоответчике было оставлено сообщение с нужным мне адресом. Правда, к нему прилагалась довольно продолжительная тирада о том, что услуга оказана не за просто так и я буду обязана расплатиться свиданием в самом скором времени, причем отказы не будут действительны, приравняются к кровной обиде и далее в том же роде… В общем, Гарик был в своем репертуаре. Но главное, у меня теперь имелся адрес любовного гнездышка Василовской. Что касается какой-либо другой информации, то тут мне пришлось временно разочароваться: Гарику пока не удалось добыть ее, но он обещал сделать все, что в его силах.
Проверку официальному подозреваемому — Алексею Соленику — нужно было устроить обязательно, хотя лично я не особенно верила в то, что он причастен к убийству. Дело в том, что у него имелось алиби, подтвержденное моей клиенткой, а предположение, что она солгала мне, совершенно не укладывалось в голове: если бы Василовская не была уверена в невиновности любовника, зачем тогда стала бы нанимать меня? Чтобы я докопалась до сути и разрушила единственный козырь, который в перспективе мог быть использован для спасения Соленика?
В любом случае преждевременно сбрасывать со счетов подозреваемого официальным следствием человека не стоило. Сначала нужно убедиться в том, что он действительно был в тот вечер с Викторией Валентиновной. Возможно, удастся найти какого-нибудь свидетеля, который видел Соленика входящим в квартиру вместе с ней часиков эдак около девяти, тогда можно будет со спокойной совестью переключиться на другого подозреваемого.
Я прослушала адрес, продиктованный на автоответчик звучным голосом Папазяна, переписала данные на бумажку и радостно присвистнула. Оп-па, да ведь это совсем рядом! Любовное гнездышко моей клиентки и ее милого находилось буквально в двух шагах от моего жилища. Это было тем более великолепно, так как хотелось поберечь силы — мало ли что может произойти в связи с расследованием — и по возможности вести работу с минимальными потерями внутренних ресурсов.
Утром следующего дня, наскоро выпив крепкого ароматного кофе, я оделась и отправилась по указанному адресу. В тот момент я оптимистично надеялась, что вездесущие и всезнающие бабушки, проводящие массу времени на лавочках во дворах, смогут рассказать мне о парочке, вошедшей в подъезд примерно в половине девятого вечера, как утверждала моя клиентка. Тогда бы мне не пришлось искать еще какие-либо пути для проверки алиби ее любовника.
Нужный дом я нашла в рекордно короткие сроки. В нем жил один мой приятель по имени Костик, к которому я пару раз заглядывала на чай, а заодно во время этих визитов изучала распорядок дня некоего господина, живущего в доме напротив. Разумеется, это мне требовалось для расследования: господина я подозревала в связи с преступной группировкой, и нужно было выяснить, в какое время он принимает гостей. Визиты эти с завидной четкостью происходили в одно и то же время… Но, в общем, это не столь важно, это совсем другая история.
Первым человеком, к которому я отправилась, конечно, был не кто иной, как Костик, услуги которого однажды уже оказались для меня весьма полезными. Он работал продавцом-консультантом в дорогом продуктовом супермаркете, где мы и познакомились, когда он попытался меня «клеить». Сдержав первоначальное желание отшить его, я впоследствии не пожалела об этом: парень оказался что надо. Сейчас я вновь вспомнила об этом в связи с одной особенностью Костика, которая могла помочь в нынешнем расследовании. Дело в том, что он был заядлым собачником, и в его малогабаритной квартире постоянно проживала какая-нибудь псина. По странному стечению обстоятельств животные в его доме постоянно менялись, и я уже начала подозревать, что Костик регулярно обменивает их в клубе собаководов. Иначе как можно объяснить тот факт, что каждый раз, когда мы с ним случайно встречаемся, он ведет на поводке новую собаку?
Прогуливаясь с очередной своей хвостатой четвероногой пассией, Костик мог заметить мирно бредущих любовников, направляющихся в конспиративную квартиру. Если бы я получила такую информацию, алиби Алексея было бы подтверждено и я спокойно оставила бы его в покое, начав определять другого кандидата на роль убийцы. Если нет… ну, тогда мне предстоит проверять Алексея до тех пор, пока он не обретет в моих глазах статус невиновного.
Погруженная в эти мысли, я звонила в дверь Костиковой квартиры. Вообще-то визиты я наносила ему нечасто, поскольку близкими друзьями мы не стали, поэтому, открыв дверь, Костик удивленно вытаращил глаза, что у него получалось очень комично.
— Привет! Я тебе не помешала?
— Да нет… Проходи. — Костик посторонился и пропустил меня в квартиру, где стоял отчетливый запах готовящейся холостяцкой пищи — яичницы. Тут же ко мне подбежал огромный ньюфаундленд и чувствительно ткнул мордой в колени, отчего я пошатнулась и приникла к двери.
— Знакомься, это Чарл, — представил Костик своего питомца. — Ты есть хочешь?
Лишать приятеля завтрака мне совсем не хотелось, поэтому я вежливо отказалась. Потом вкратце рассказала Костику о том, что меня привело к нему, и замерла в ожидании ответа, глядя, как он задумчиво гладит Чарла по загривку.
— Слушай… был там один мужик. Я как раз с Чарлом гулять пошел…
И Костик рассказал, что в тот момент, когда он прогуливался по двору с собакой, увидел незнакомого мужчину, который торопливо шел к соседнему подъезду, неся в руках большой букет роз.
— Я еще подумал, что мужик явно из крутых, — делился Костик своими впечатлениями, — из тех, кто у нас в магазине отоваривается. Одет хорошо, и сразу видно, что дорого. А внимание я на него обратил потому, что он мне незнаком был. И мне еще интересно стало, к какой бабе он пошел. Вот только лица его я не видел. Темно уже было. Да и далековато.
— Костик, а во сколько это было? — с замиранием сердца спросила я, изо всех сил надеясь на его пунктуальность.
— Ну, может, в полдесятого…
— Точно? — переспросила я неожиданно взволнованным голосом. Смерть композитора наступила примерно в половине одиннадцатого или даже немного позже. В первом часу ночи его нашла Виктория Валентиновна, и труп был еще теплым. Таким образом, если Алексей в половине десятого входил в конспиративную квартиру, то он физически не мог убить Василовского. От этого микрорайона до Чарующего никак не меньше полутора-двух часов езды на автомобиле.
Однако Костик меня «утешил», сказав:
— Не-а, не точно. Я с Чарлом долго гулял, да еще и пива выпил, домой не хотелось. Может, в полдесятого, может, раньше, а может, и позже.
— А может, в одиннадцать или в двенадцатом часу? — настаивала я, хотя особая точность мне в данном случае и не требовалась.
— Фиг его знает, — откликнулся Костик. — Не знаю, Тань, честно, не знаю. Ты у нашей бабы Маши лучше спроси, она-то тебе точно скажет.
Таинственная и вездесущая баба Маша чрезвычайно меня заинтересовала. По опыту знаю, что такие кадры оказываются очень полезными в расследовании, где дело касается стыковки времени. Хотя… и здесь были некоторые сомнения. Обычно такие «бабы Маши» ложатся спать в девять, максимум в десять часов, а уж никак не гуляют во дворе до полуночи. Об этом я и сказала Костику.
— Да нет, — возражающе махнул он рукой в ответ на это справедливое замечание, — ты бабу Машу не знаешь. Она по вечерам всегда свою внучку около подъезда ждет. Та на дискотеку убегает и раньше одиннадцати никогда не приходит, а баба Маша выйдет на лавочку, сядет и сидит, на часы посматривает. Ей все кажется, что внучку кто-нибудь обидеть может, а если она ее около подъезда ждать будет, то шанс такой неприятности снижается.
— А она вообще-то как? Нормальная бабулька, маразмом не одоленная?
— Да нет. Вполне нормальная женщина, даже еще не совсем старая. Ты к ней сходи, она по-любому дома.
* * *
— Сейчас, сейчас, — раздалось приветливое обещание в ответ на мой звонок, — я открою, подождите.
На пороге возникла женщина лет шестидесяти пяти в переднике и яркой косынке. Она, слегка улыбаясь, посмотрела на меня, а потом сообщила, что Викуся еще не проснулась. Очевидно, приняла меня за подружку своей внучки.
— Можно с вами поговорить? — спросила я.
Бабулька суетливо развернулась и побежала на кухню, предварительно пригласив проходить в комнату. Мне пришлось выждать примерно минут двадцать, пока она наконец не вернулась, торжественно неся перед собой блюдо с пирожками как вознаграждение за мое ожидание.
— Вот, все пережарила, — сообщила баба Маша с довольным видом. — Викуся проснется, покушает. Да и вы тоже уж не обидьте.
Я готова была расцеловать бабульку. Со своей суматошной работой я уже забыла, что такое нормальное питание, а уж тем более каковы на вкус домашние пирожки. Сама-то я не слишком знатная кулинарка, особенно в плане выпечки, достаточно вспомнить злополучный торт «Старый замок», который так и пришлось выкинуть.
Поглощая с аппетитом необыкновенно вкусный очередной пирожок, я представилась и рассказала, зачем пришла. Бабулька выслушала меня очень внимательно, нахмурившись от сосредоточенности, а затем начала рассказывать. В тот вечер, когда произошли известные мне события, она как раз сидела на лавочке, ожидая свою ветреную семнадцатилетнюю внучку, ушедшую на день рождения к подружке.
— Я где-то полдесятого вышла, — говорила, вспоминая подробности, баба Маша. — Как раз по телевизору фильм кончился, «Полеты во сне и наяву» называется. К тому времени я уж беспокоиться начала — нет внучки и нет, а ведь говорила, что вернется не поздно. Родители-то в командировке в Заполярье, вот я за ней и слежу в их отсутствие. Ну вот, значит, вышла я на улицу, погуляла немного, потом на лавочку села и жду. Слышу, вроде как вдоль подъездов машина едет. Ну, я приподнялась посмотреть, а она неподалеку от дома остановилась. Не наша машина, импортная, из новых, сразу видно, что дорогая.
Далее баба Маша поведала мне о том, как она осторожно подобралась к машине и наблюдала за ней из-за кустов, думая, что какой-то приятель привез ее Викусю и специально остановился подальше от родного подъезда, чтобы не встретиться с бабушкой. Однако из машины вышел какой-то незнакомый мужчина с букетом роз и направился к соседнему подъезду. Выходило, что это случилось в десять вечера, а может быть, даже чуть позже.
Алексей Соленик — а по описаниям бабы Маши и Костика это был именно он — никак не мог совершить убийство. По времени не сходилось. Таким образом, его алиби было доказано.
* * *
Пока суд да дело, мне не мешало бы вспомнить о том, кто и какое место сейчас занимает в рейтинге подозреваемых. Так вот — высоко взлетевший Александр Иванцев, имя которого всплыло в связи с убийством композитора, настойчиво требовал проверки своей личности. Вернее, конечно, не он требовал, он бы наверняка отказался от нее. Однако разум и логика, которых я всегда слушаюсь, советовали мне, не мудрствуя лукаво и не откладывая дела в дальний ящик, осуществить следующий этап расследования. Разумеется, я не смела ослушаться.
Александр Иванцев обитал в ужасно старом, даже древнем, доме, относительно которого можно было лишь удивляться, как он вообще еще держится на этой грешной земле. Двухэтажное строение явно было памятником старины, и я подумала, что, может быть, еще предки Александра обитали здесь в прошлые времена и что его собственная тяга к дому как раз этим и объясняется. А еще говорят, что в наше время молодые совсем не испытывают уважения к старшему поколению…
Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи. Предательские свидетельства старины, причем далеко не той, которая считается ценной, ничем нельзя было скрыть. Да и бесполезно было пытаться делать это: наверняка каждый день в доме отваливался очередной кусок штукатурки, и стены давали новую трещину. Поднимаясь по лестнице, я чувствовала себя настоящей героиней, которая смело преодолевает трудности, не боясь последствий. А ну как свалюсь сейчас с этой обветшалой конструкции?
К счастью, я благополучно добралась до второго этажа. Очень высокая дверь с номером три открылась, едва я приблизилась к ней, и на пороге возник заспанный молодой человек в помятом тренировочном костюме и с ведром в руках. Он хмуро оглядел меня, потом бросил мимолетный взгляд на ведро и неуверенно спрятал его за дверь, после чего вновь воззрился на меня.
— Кого-то ищете, девушка?
Лицо парня было чрезвычайно знакомым, но я отказывалась поверить в то, что передо мной тот самый красавец Иванцев. Слишком разительно было отличие между образом, который я привыкла видеть на экране телевизора, и обликом парня, который старательно прятал сейчас дырку на коленке штанов.
— Да, — откликнулась я. — Вы не скажете, где я могу найти Александра Иванцева? Мне сказали, он здесь живет…
В последней моей фразе явно прозвучали растерянность и неверие, что было замечено и правильно истолковано парнем. Очевидно, в тот момент он захотел поддержать свой престиж, сказав, что Иванцев здесь уже не живет или что его просто нет в настоящий момент. Но любопытство относительно того, кто я и зачем пришла, взяло верх, в результате чего парень обреченно выдал:
— Правильно сказали… Я и есть Александр Иванцев.
Немая сцена явилась занавесом этого своеобразного знакомства.
* * *
Спустя несколько минут, когда я уже сидела в гостиной квартиры Александра, ко мне пришло понимание того, что кумир современной молодежи выглядит столь непотребным образом по довольно банальной причине. На столе стояли пустая бутылка из-под водки, полная пепельница окурков и довольно грязный стакан, лежал кусок недоеденной вареной колбасы. Когда Александр пригласил меня пройти, он старался закрыть собою стол, но потом, очевидно, поняв тщетность этого намерения, в буквальном смысле махнул рукой и предложил устраиваться в кресле.
Кстати, мебель в квартире была более чем приличная. Кожаные кресла и диван, полированный стол, домашний кинотеатр «Самсунг» и стереосистема… Короче, здесь имелось все, что и полагается иметь обеспеченным людям. На полу лежал красивый бежевый ковер с большим ворсом. Правда, сейчас он был очень грязным и на нем валялись свидетельства беспутной жизни Иванцева: окурки, семечки и прочий мусор. Я осторожно прошла по дорогому настилу, стараясь не наступить на что-нибудь и не испортить его еще больше. Александр заметил это.
— Удивлены, наверное, чего это Иванцев так опустился?
— Дело житейское, — пожала я плечами. — А, кстати, действительно, с чего это вы? — Я сделала неопределенный жест в сторону стола.
— Творческому человеку нужен всплеск, — начал вдохновенно объяснять Иванцев превратности судьбы, глядя на меня с явным интересом. — Когда в делах наступает застой, это не приводит к хорошему мироощущению. Вы меня понимаете?
— Ага, — кивнула я, переменив положение ног. Под одной из них оказалось что-то скользкое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся еще одним куском колбасы. — Понимаю, да. Только… как же вы в таких условиях работаете? Или настоящий мастер должен быть привычен ко всему?
Иванцев усмехнулся и проследил глазами за моими действиями. Я как раз пыталась отцепить колбасу от каблука, на который она оказалась надетой. Очевидно, эта картинка так подействовала на моего собеседника, что он перестал пускать пыль в глаза и обреченно махнул рукой:
— Эх, работа… А где она, работа? Я даже, понимаете ли, из дыры этой выбраться не могу, не говоря уж о чем-то другом. Думаете, почему я в этой хибаре, построенной во времена царя Гороха, поселился? Я ж не археолог, чтоб на старину западать. Просто на приличную хату денег нет. Пришлось вот в этом бабушкином наследии осесть.
— Странно слышать, что у вас нет денег, — подала голос я, когда Иванцев погрузился в задумчивое молчание. — Жители города гордятся, что их земляк в люди выбился, со знаменитостями работает.
— Работал, — грустно поправил меня Александр. — Работал, да. Но сейчас я в вынужденном отпуске. Вы не думайте, — продолжал он, заметив, каким взглядом я оглядела предметы на столе, — это я от отчаяния несколько дней назад запил. Увидел товарища своего бывшего, мы вместе в группе были, он вам должен быть знаком, если вы «Небом Вселенной» интересовались. Вспомнил былое, вспомнил, как уходил от ребят несколько лет назад… И тоска навалилась. Тогда мне казалось, что все будет как в сказке, с моим-то талантом и внешними данными… А может, и будет еще, а?
Он снова замолчал как-то потерянно, с отвращением посмотрел на пустую бутылку и заговорил:
— Знаете что, вы забудьте все это. У каждого человека слабости бывают, а у меня так впервые. Просто я привык к легкой жизни, а в течение последних месяцев мне никаких предложений не поступало, вот я и впал в депрессию. Но ничего, я встану на ноги. Обязательно встану!
Я тихонько поднялась с кресла и проговорила:
— Вы подниметесь, мы в вас верим. Кстати, я тоже хочу… встать на ноги, поэтому и пришла к вам. В вашей помощи я нуждаюсь…
— В моей? — удивленно переспросил Александр, смотря на меня снизу вверх. — А чем же я могу вам помочь? Да еще сейчас…
— Я — начинающая певица, — принялась вдохновенно врать теперь уже я, стараясь при этом не внедряться в глубокую сферу музыкального искусства, дабы не быть разоблаченной. — Я окончила консерваторию, и преподаватели говорят, что у меня хорошие данные для того, чтобы сделать карьеру. А я хочу на эстраду. Я ею грежу. Помогите мне! Я вас очень-очень прошу…
Это горячее восклицание подействовало на Иванцева, как допинг на спортсмена. Он вдруг оживился, вскочил со своего места и вскричал:
— Но как? Вы же видите, в каком положении оказался я сам!
— Это ничего, — успокоила я его. — Ведь у вас есть знакомства с нужными людьми? Например, ваш продюсер, с которым вы работали последние несколько месяцев. Он не сможет вам отказать, так как наверняка еще находится под влиянием вашего обаяния.
Выпятив грудь, как генерал в отставке, оказавшийся на показном параде, Иванцев благодарно улыбнулся.
— А, Денис… — протянул он. — Вот такой мужик! К сожалению, сейчас у него дела тоже плохи. Не знаю, поможет ли он вам… Но на всякий случай дам его телефон.
* * *
От Иванцева я уходила, унося чувство остаточной надежды, постоянно истлевающей от растущей уверенности в том, что я напала не на тот след. Мне не составило труда договориться с продюсером Александра о встрече, позвонив ему из машины. Я назначила ему деловое свидание в летнем кафе, куда подъехала уже через пятнадцать минут и, сделав нескупой заказ, принялась ждать.
С удовольствием умяла порядочную порцию сливочного мороженого. Это несколько подняло мне настроение, несмотря на то что данный этап расследования скорее всего является бессмысленным. Скоро состоится концерт, а на следующее утро будет объявлено о смерти композитора. Если через два дня после этого я не смогу назвать истинного убийцу Василовского, то дополнительная премия мне не светит…
Ладно, в конце концов это не самое страшное. Расследование ведь только начинается, и, когда я окончательно выясню, что Иванцев не имеет отношения к убийству, нужно будет определить новое направление для поисков, вот и все.
Солнце нещадно жарило немногочисленных посетителей кафе, и они пытались от него защититься, прячась в зонтичной тени. За соседним столиком спиной ко мне сидел молодой парень и читал газету, отгородившись ею от всего мира. Что-то смутно знакомое почудилось мне в его облике, в клетчатой бежевой рубашке, воротник которой победно торчал вверх перпендикулярно земле, в черных всклокоченных кудрях, которые по велению ветра иногда приобретали то же положение, что и воротник. Я еще не успела подумать о чем-то конкретном, как парень поменял положение и посмотрел в сторону входа. Таким образом я смогла увидеть его гордый профиль…
Вот так так! Опять он! Интересно, что все это значит? Как, спрашивается, мне следует понимать тот факт, что за соседним столиком сидит не кто иной, как мой знакомец Афанасий собственной персоной?
— Ну это уже совсем никуда не годится, — с зародившейся злобой в голосе прошептала я сама себе. — Похоже, этот крендель далеко не так прост, как хочет казаться.
Жизнь показала мне, что я ошиблась. Крутанув головой, Афанасий наткнулся на мой немигающий взгляд, подобный тому, каким смотрит змея на свою добычу. Лицо его озарила искренняя широкая улыбка с легкими признаками недоумения.
— Ой! А ты что тут делаешь? — невинно поинтересовался он, приподнимаясь со своего места. Я упорно молчала, плотно сжав зубы, но, когда пауза стала слишком многозначительной, а недоумение с лица моего коллеги-соперника так и не слезло, выдавила из себя:
— Я здесь жду человека. А вот ты что здесь делаешь?
Афанасий улыбнулся еще радостнее и бодро сообщил:
— Тоже! Я тоже жду человека. По делу расследования… — последняя фраза была произнесена чуть приглушенным голосом — Афанасию явно нравилась атмосфера интриги.
И тут на территорию кафе, отгороженную тряпичной завесой с написанным на ней его названием, вошел холеный мужчина лет сорока — сорока пяти. Он был одет в стерильно белую рубашку и идеально отглаженные черные брюки. Ботинки его тоже блестели девственной чистотой, и казалось даже, что в них отражается весь окружающий мир. На поясе нового посетителя кафе был прикреплен сотовый.
Мы с Афанасием одновременно напряглись, разом зрительно сфотографировали мужика, и я была готова поклясться, что в голове конкурента стремительно пронеслась та же мысль, что и у меня самой: «Он!»
Сомнений больше не было: мы с Афанасием пожаловали в кафе по одной и той же причине. И эта причина сейчас стояла у входа и окидывала всех присутствующих пристальным взглядом. Очевидно, после того как я договорилась о встрече с продюсером Иванцева, та же мысль посетила Афанасия, и поскольку он позвонил позже меня, то ему было предложено приехать в это самое кафе, чтобы уладить все дела разом. В разговоре с Денисом я кратко описала себя, поэтому сейчас он уверенно направился в мою сторону.
Ситуация складывалась непростая. Становилось окончательно ясно, что нам с Афанасием необходимо выяснить отношения.
В тот исторический момент, когда я принимала решение насчет того, стоит ли менять тип наших отношений с Афанасием или снова втюрить ему какую-нибудь байку и в очередной раз провести на мякине, продюсер монументально возвышался над нами с застывшей улыбкой на губах. Причина его безмолвия заключалась в растерянности, которая навалилась на него вследствие абсолютного непонимания. Денис явно не ожидал, что два человека, которые вызванивали его по телефону и договаривались о деловой встрече, будут знакомы между собой, но не от этого возникло его удивление. Он полагал, что с ним сразу же заговорят о делах, тогда как мы молча взирали на него и друг на друга, не торопясь разрушить сковывающее нас всех напряжение.
В конце концов Денису надоело сверкать улыбкой чеширского кота, в результате чего он сел на свободный стул и вопросительно уставился почему-то на меня. Я поняла, что так мне не удастся ликвидировать Афанасия из поля зрения, и печально вздохнула.
— Денис, прошу вас, подождите буквально одну минуту. Нам с напарником нужно выяснить одну вещь.
«Напарник» посмотрел на меня как на слегка тронутую, но, побуждаемый хорошим моим толчком, был вынужден подчиниться и отошел в сторонку вместе со мной. Из-под очков смотрели недоуменные и немного испуганные глаза, ставшие за последние несколько минут круглее и больше раза в полтора, чем были на самом деле.
— Я не понимаю… — прокомментировал Афанасий свое состояние.
— Это я понимаю, — в тон ему отозвалась я, а потом начала просвещать нерадивого: — Ты у нас кто?
— В смысле?
— В смысле профессии кто?
— А… ну, это… радиомеханик.
— Какой еще, к черту, радиомеханик?! — Я постепенно выходила из себя, раздражаясь все больше и больше. Мое агрессивное настроение передавалось Афанасию и смешивалось с его предыдущей растерянностью.
— Ну, специальность у меня такая — радиомеханик! И диплом есть сорок четвертого ПТУ! Я не понимаю, при чем здесь моя специальность?
— Я спрашиваю, — раздельно начала я, — какой деятельностью ты занимаешься в данный момент? Ты — частный детектив, так?
— Так, — подтвердил он.
— Ура! — победно выдохнула я. — Наконец-то! Так вот, ты — частный детектив, и значит, мы с тобой коллеги.
— Не понял… — окончательно добил меня Афанасий. Кажется, уговорить его убраться подобру-поздорову у меня не было никаких шансов, поэтому я мысленно плюнула и пошла по направлению к нашему столику, где уже томился в ожидании господин продюсер. Афанасий понуро поплелся вслед за мной.
— Простите, можно я буду называть вас просто Денисом? — спросила я, усаживаясь за столик. Он согласно кивнул. — Меня зовут Татьяна, я занимаюсь частными расследованиями. Хотелось бы задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
— Пожалуйста, слушаю вас.
— Сколько времени прошло с тех пор, когда вы работали с Александром Иванцевым?
— Подождите, я вспомню… Полтора месяца назад у него начался творческий кризис, и стало ясно, что Саше необходимо отдохнуть. Ничего удивительного, сказалось напряжение последних лет. В общем, я сказал, что временно прекращаю сотрудничество с ним и возобновлю его, только когда он придет в форму.
— Он не обиделся?
— Да нет, он и сам понимал, что ему нужно отдохнуть. Тем более что в то время он был занят одной работой, которая отнимала у него много времени, и моя помощь ему пока не требовалась.
— Что за работа? — сосредоточилась я.
— Ох… Это касалось Сашкиного сотрудничества с композитором Валерием Василовским. Я, собственно, не совсем в курсе дела, но кое-что знаю. Дело в том, что они начали записывать новый музыкальный альбом. Совершенно потрясающая вещь! Главное — неизбитая, оригинальная.
— В чем суть этой оригинальности?
— Вообще-то это тайна… Ну да ладно, не думаю, что моя информация сможет как-то повредить их работе. Суть состояла в том, что Василовский предложил Сашке записать не простой сборник его песен, для которых он напишет музыку, а такой музыкальный альбом, в котором каждая следующая песня будет являться как бы продолжением предыдущей.
— Как это?
— Ну представьте себе какую-нибудь песню. Она, безусловно, имеет некоторый сюжетный смысл. Возможно, даже законченный смысл. Так?
— Так, — была вынуждена согласиться я.
— Ну вот, вы эту песню услышали и забыли. Или же, наоборот, приобрели кассету, на которой она записана среди других исполнительских элементов.
— Да. Ну и что же?
— А замечали ли вы когда-нибудь, слушая тот или иной сборник, насколько тематика и общий настрой песен не соответствуют друг другу? Бывает, две совершенно разные по смыслу и содержанию композиции идут одна за другой, и вы ощущаете грубую необходимость переключаться с лирического настроения, в которое впали в результате прослушивания одной песни, на, скажем, танцевально-заводной тон. Особенно это актуально для альбомов с песнями одного исполнителя, который работает в разных жанрах.
— Пожалуй, вы правы. Так чем же отличается альбом Иванцева на музыку Василовского?
— Тем и отличается, что музыка и текст каждой песни непременно соответствуют предыдущей. Каждая последующая композиция продолжает предыдущую, повторяя ее настроение, тонкости музыкальной аранжировки. Предполагалось выпустить не один альбом, а целую серию, в которой каждый имел бы свою тематику, идею, которая выступала бы ключом в его создании. Например, та вещь, над которой они работали в последнее время, посвящена взаимоотношениям между мужчиной и женщиной.
— Любви?
— В том числе, но не только. Каждая песня в альбоме должна была затрагивать новую струнку отношений, и в соответствии с этим строилась и музыка.
— Скажите, — медленно произнесла я, тщательно подбирая слова, — а вы в курсе, что между Иванцевым и Василовским произошел конфликт, в результате чего композитор отказался сотрудничать с Александром?
— О, вы и об этом знаете… Да, было такое. Но, думаю, ссора не является чем-то страшным. Сам я редко сталкивался с Валерием Аркадьевичем, но другие характеризовали его как человека тяжелого. Мало ли что ему могло не понравиться, вот он и взорвался.
— Настолько, что прекратил работу?
— Честно говоря, я думаю, что эта история просто-напросто была хорошенько раздута журналистами. На самом деле двум творческим людям всегда сложно работать вместе, потому что у каждого имеются свои представления о том, как и что надо делать и как должно быть. Василовский наверняка одумается и возобновит работу.
«Теперь-то уже точно не возобновит», — подумала я и глянула на Афанасия.
Во время всего этого разговора он ни разу не подал голоса, а теперь сидел ошарашенный, будто его хорошенько ударили по голове. Парень был явно непривычен к перипетиям детективной деятельности, поэтому сообщение о том, что он столкнулся с другим сыщиком, принял близко к сердцу. К тому же его явно расстроило, что я веду себя так уверенно и сразу же приняла ведущую роль. Пару раз Афанасий порывался задать Денису какой-то вопрос и перебить у меня инициативу, но каждый раз я опережала его, и он был вынужден молчать. Подозреваю, что вместо того, чтобы улавливать сообщаемую продюсером информацию, он придумывал план мести мне. Уж очень зверски сверкали глаза Афанасия, когда он обращал их в мою сторону.
— А может Иванцев обратиться к другому композитору с просьбой о сотрудничестве? Чтобы тот помог ему закончить альбом в обход Василовского?
— Нет, — без долгих раздумий ответил Денис. — Насколько я могу судить, такой вариант совершенно неприемлем. Это наверняка превратит замечательный проект в совершенно банальную вещь, потому что далеко не каждый композитор обладает столь выдающимся талантом, как Василовский. Тем более поскольку он сам предложил эту идею, то он, как никто другой, в курсе ее, то есть заинтересован в ее окончании.
— Несмотря на это, Александр, очевидно, потерял надежду вернуть расположение Василовского. Насколько я знаю, он пребывает в депрессии, и, возможно, причина ее кроется как раз в том самом музыкальном альбоме, который ему не удается закончить.
Денис озадачился и сокрушенно покачал головой, а потом нелицеприятно высказался о выбранном Иванцевым способе преодолевать депрессивный настрой. «Молодой еще» — таковым был вынесенный им вердикт. Тем не менее продюсер довольно убежденно еще раз заявил, что альбом непременно будет закончен, поскольку в него было вложено много сил и времени.
Итак, информация была получена. Иванцев никак не может иметь отношение к убийству композитора, ведь с его смертью он попадает в весьма незавидное положение. Музыкальный альбом, суливший ему большую славу и значительную прибыль, с кончиной Василовского так и останется незаконченным. Судя по всему, работа над ним была прервана в стадии максимального разгара. До тех пор, пока композитор был жив, здоров и невредим, оставался хоть какой-то шанс на то, что удастся уговорить его закончить начатую вещь. В пользу этого выступали и такие моменты, как деньги и почести, которые достались бы и Василовскому тоже. Я не верила в то, что он мог окончательно отказаться от столь заметной выгоды.
Глянув на хмурого Афанасия, я, как ни странно, повеселела. Ну и пусть предыдущая версия разбилась о реальность и не принесла мне искомого решения. В конце концов оно обязательно найдется. По крайней мере я беззаветно и оптимистично верила в положительный исход. Ведь есть же те, кому повезло еще меньше, чем мне. Взять хотя бы бедолагу Афанасия, действующего по обстоятельствам и наугад. Дело парень явно провалит.
И я решила устроить небольшой моральный пир для своей подуставшей натуры, отправившись на концерт. В конце концов, не зря же я приобретала билет по баснословной цене и тщательно подбирала себе наряд. Не для того это было сделано, чтобы в итоге лишить себя законного удовольствия. Как говорится, не дождетесь… хотя в данном случае я не представляла, кому могли быть предназначены эти слова.