ГЛАВА 5
Утро выдалось хмурое. В такую погоду хорошо поваляться в постели, но мне сегодня не лежалось: родилось предчувствие чего-то очень плохого. Главное же – появилось ощущение, что это плохое я предотвратить не смогу. Может, пакостное настроение развеют мои милые косточки? Объяснят, что творится в душе? Бросок.
33+19+8 – «Вас ожидает чья-то ранняя смерть».
Итак, мои хорошие, тревога, похоже, у меня не из пальца высосана. Но кому угрожает опасность? Ребенку, которого я ищу? Едва ли. Похоже, он не в чужих руках. Ольге? А почему бы нет? Но насколько это возможно при условиях, в которых она находится? Наталье? Пожалуй, она стала возможным кандидатом, но неужели Борис Леонидович способен на убийство? А почему бы нет? Насколько я понимаю, дело связано с большими деньгами, не с одним десятком тысяч долларов. Ольгу он «кинул», но с новых родителей денег наверняка не забыл взять. Приличная сумма для такого города, как Тарасов, осела в его кармане. Что ему выгоднее? Заплатить Наталье или устранить ее? Скорее второе. И дело даже не в тех шести тысячах рублей, которые она запросила на дорогу, а в том, что Наталья тоже разгадала грязную игру врача с ее племянником и при определенных условиях может держать его на коротком поводке. Левушку он купил, но молчание Натальи с ее характером купить едва ли удастся... Вот что я должна предотвратить! Нужно приводить себя в порядок и мчаться к клиническому городку. Лучше успеть туда до десяти часов. Если все-таки Наталью попытаются убить, то где? В больнице? Маловероятно. Не камикадзе же он, чтобы засветиться у себя на работе? Скорее всего там, где меньше людей, – за городом, Алтынка для этого идеально подходит. Сам Борис Леонидович, конечно, этим заниматься не станет, тогда кто? Мое вмешательство необходимо, чтобы предотвратить беду.
Быстро приняв душ, позавтракав и взяв с собой все необходимое, чтобы в случае чего помочь Наталье, я отправилась на стоянку за своей «девяткой».
* * *
В клиническом городке на сей раз пришлось искать место для парковки: вчерашнее было занято. Но судьба сжалилась надо мной, предоставив очень милое местечко в самом конце незапланированной стоянки. Только будет ли здесь такая же хорошая слышимость, ведь расстояние от кабинета Берсутского значительно увеличилось. Время до появления Натальи еще оставалось, и я решила проверить. Когда мои уши включились в работу, «пиджак» в кабинете, судя по всему, еще не появился. Разговор шел по телефону, и вела его грымза. Малопонятный, он меня вначале не заинтересовал, главное, аппаратура не подводит, а Муза Петровна была мне скучна. И, как оказалось, зря. Любопытство мое было разбужено подобострастностью голоса грымзы. Оно еще более усилилось, когда я поняла, что разговор идет о моем вчерашнем посещении. Эта мадам не скупилась на эпитеты в мой адрес, называя то подозрительной особой, то просто мымрой. Меня назвать мымрой?! Это уж слишком! Похоже, наши «симпатии» были взаимны. Приятный мужской баритон на другом конце провода вдруг спросил:
– Ты уверена, что меня самым примитивным образом не кидают?
– Нет, Герман, не уверена, уж очень шеф разозлился, когда я ее выгнала.
– Значит, клиентка... Ладно, разберемся... Ты повнимательней там, за ценную информацию я не скуплюсь, сама знаешь. Если что новенькое, звони на сотовый. – И голос назвал номер, который я автоматически зафиксировала в памяти.
– Не могу больше говорить, сейчас придет начальник.
– Давай, я ему перезвоню, прощупаю. – Гудки отбоя.
На горизонте появился новый персонаж. Какое отношение он имеет к Борису Леонидовичу? А вот и сам «метр с кепкой» появился в зоне моего прослушивания, хотя разговор был едва различим, то ли расстояние до него велико, то ли разговор умышленно велся приглушенными голосами.
– Ребятки, я вас понимаю, но поймите и вы меня... Подлечиться я вам дам, а основную дозу после услуги. Баба к десяти придет ко мне в кабинет, так вы уж постарайтесь ее запомнить. Вы на колесах?
В ответ громкое ржание.
– А какие колеса вы имеете в виду? Одни закончились, а если авто, то тут тоже неважно. Аккумулятор сел, толкаем... Вдруг потеряем ее?
– А чего за ней по городу мотаться, она отсюда наверняка в дурдом поедет к сестре, а там – по обстоятельствам. Выясните, где ребенок, а ее припугните хорошенько, чтобы замолчала.
– А если замолчит навсегда? – И опять дурацкий гогот.
– Ну, это ваши проблемы. Главное, узнайте, где ребенок, мне нужен он. И не дай бог что с ним... Вот, возьмите пока, не рисуйтесь тут. Ко мне не приходите. Ее не трогайте, пока не узнаете, где малыш. Все.
Стрелки часов приближались к назначенному сроку. К крыльцу административного корпуса, где располагался кабинет Бориса Леонидовича, подкатило такси. С минуту оттуда никто не выходил, потом дверца открылась и из машины вышла Наталья. Она начала подниматься по ступенькам, а такси, сделав лихой разворот, двинулось назад, но, отъехав несколько метров, остановилось у обочины. Значит, будет ждать Наталью. Она почувствовала опасность или боялась потерять время?
А в кабинете Бориса Леонидовича разрывался телефон. Трубку сняла грымза и, услышав знакомый голос человека, с которым только что беседовала, громко произнесла:
– Здравствуйте... Да, он на месте. Борис Леонидович, возьмите трубочку, это вас, какой-то Герман, говорит, срочно нужно поговорить.
Голос шефа:
– Да, да, Муза Петровна, закройте, пожалуйста, дверь! Здравствуй, здравствуй!
– Мне нужен товар, Борис.
– У меня ничего, ни одной нет, даже на подходе.
– Крутиться ты что-то последнее время стал, смотри.
– Что ты, Герман, просто туго с этим стало. Молодежь контрацепцией пользоваться хорошо научилась, а у нас все ставки на нее, на золотую молодежь.
– Ты давай кончай втирать очки, понял? Я тут справки навел и много чего интересного узнал. Предупреждаю, удумаешь кинуть – убью. А где ты возьмешь сейчас, меня не волнует. Понятненько? Я не могу такого выгодного клиента из-за такого дерьма, как ты, терять. Все. Ищи.
– Я подумаю, что можно для тебя сделать.
Ответ был явно язвительным:
– Думай, Боренька, думай. Разминай мозги.
Отлично, судя по разговору, этот самый Герман имеет большое влияние на «метра с кепкой». Если понадобится в дальнейшем, этим можно будет воспользоваться.
* * *
А вот и Наталья. Она ворвалась, не дожидаясь разрешения грымзы, и с ходу начала:
– Здравствуйте, Борис Леонидович!
– Здравствуйте, Наталья Ивановна!
Я хихикнула про себя: «Начало очень культурное, посмотрим, каков будет финал».
– Вы приготовили, что я просила?
– Документы Ольги и деньги?
– Да.
– Вот. Все здесь. – Слышу шелест бумаги.
– Здесь шесть тысяч?
– Что, аппетит разгорается? Уже пожалела, что мало запросила?
– Нет, просто я не склонна вам верить после того, что вы сделали с моей сестрой. Все, что нам нужно, это на дорогу и на первое время, чтобы Ольгу на ноги поставить, я посчитала по минимуму, а лишнего нам не надо. Не привыкли мы чужое брать.
– А берете, ведь ты же шантажировала меня, выбивая эти деньги. – Вежливость эскулапа начала испаряться, тыкать он стал без перехода.
– Я?! И что вы называете шантажом?
– Милицией угрожала...
– Да такого, как ты... – Видно, Наталья задохнулась от злости, но потом все же взяла себя в руки. – Да я за эти деньги даже «спасибо» тебе не скажу. Это ты Ольгу изуродовал и, сдается мне, не одним ее горем попользовался. Сидишь тут, как паук, и сосешь кровь из маленьких глупых девочек.
– Воспитывать нужно лучше, чтобы шалавы такие не получались. Мамашке, поди, вашей тоже недосуг было, сама такая была.
– Ты... Ты, гадина! Гадина! Я еще думала увезти Ольгу и оставить тебя в покое, но теперь не дождешься! Эти деньги я возьму, они Ольгины по праву, ты ей сколько обещал? Забыл? Может, тебе напомнить?
– А ты докажи, что я обещал!
– А я и доказывать не буду, пусть этим прокуратура занимается, а уж мы им пораспишем, постараемся. Я трупом теперь лягу, но тебя, гниду, на чистую воду выведу. Не надо было касаться имени моей сестры и памяти нашей матери. Встретимся. Я сейчас уйду, хотя нет, документы вначале просмотрю, а то от тебя всего ожидать можно.
– Ну гляди, гляди. Читать-то хоть умеешь?
– Умею, не волнуйся. А это что за справка?
– О смерти ребенка.
– Гляди-ка, все предусмотрел... Возьми ее себе, по большой нужде сходишь, козел вонючий, а нам она ни к чему.
Похоже, терпению «метра с кепкой» пришел конец, и он взревел, как раненый бык:
– Вон! Пошла отсюда!
Наталья, наверное, была удовлетворена такой реакцией, потому что сразу успокоилась и вежливо, с иронией ответила:
– До свидания, Борис Леонидович. Увидимся в прокуратуре, если меня вызовут для дачи свидетельских показаний, а уж я расстараюсь, чтобы тебя, сморчка поганого, протащили через все круги ада.
Резкий хлопок двери. Шаги по кабинету: похоже, он заметался, как зверь в клетке, и возмущению его не было предела.
– Вот сука так сука! Ну ты еще у меня попрыгаешь! Я тебе все припомню!
И вот тут случилось то, чего я меньше всего ожидала. Что намеревался предпринять Мальчиш-Плохиш, можно только предполагать, я была лишь слушательницей. Зачем ему понадобился пиджак? Куда он собрался идти? Но, поправляя воротник пиджака, он вдруг взвыл:
– А это еще что здесь такое?
Мои барабанные перепонки чуть не лопнули от такого рыка.
Ну, уколол пальчик, ну, микрофон нашел, а чего орать-то? Не зря его Наталья так приголубила. Итак, мой «клоп» засветился, поэтому делать здесь больше нечего, надо когти рвать, пока Борис Леонидович не догадался, откуда его прослушивают. Да и Борина оппозиция на своем такси умчалась.
Теперь опять предстояло побывать в психиатрической клинике. Все мои помыслы занимала теперь Наталья. Надо было спасать ее во что бы то ни стало. Я помнила предостережения косточек, которые, как правило, не подводили. Эх, Наталья, Наталья! Своей чрезмерной прямолинейностью она накликает на себя беду. Ей ли тягаться с сильными мира сего, у которых «все схвачено, за все заплачено»?
Еще сидя в машине около роддома и слушая переговоры с шестерками, происходящие в кабинете главврача, я решила, что противника нужно знать в лицо, поэтому зафиксировала в памяти все стоящие рядом машины. Какая-то из них обязательно должна появиться на Алтынке: приказ шефа – закон, а мальчики-то, похоже, хорошо завязли и крепко сидят на крючке Бориса Леонидовича. Речь шла о дозе, так что парни, скорее всего, наркоманы, а Мальчиш-Плохиш снабжает их за определенные услуги наркотиками, которые, конечно же, есть в любом роддоме.
Въезжая на Алтынную гору, я надеялась, что, добираясь кратчайшим путем, сумела опередить Наталью. И, подъехав к клинике, пристроила свою «девятку» за шикарной иномаркой: мне пока не хотелось светиться, и я надеялась, что она отвлечет внимание любопытных. Сегодня в клиническом городке, в отличие от вчерашнего вечера, было довольно многолюдно. Это меня устраивало, потому что давало хоть какие-то гарантии неприкосновенности Наталье.
Буквально через пару минут подъехали те, кого я ожидала и чью машину засекла у роддома. Их не лучшим образом выглядевшая «шестерка» (я улыбнулась: так и должно быть – шестерки в «шестерке») начала пристраиваться возле моей машины, на что я никак не рассчитывала. Вот это, называется, спряталась! Ну что ж, придется терпеть их соседство, дергаться уже поздно. Однако что делать? Сидеть в машине и ждать, когда появится Наталья, а потом пойти за ней? Нет, это может насторожить. Так... Пожалуй, пора поближе познакомиться с «друзьями» Бориса Леонидовича. Я забрала огромную сумку, в которой лежало все необходимое для осуществления моего плана, и вышла из машины. Подойдя к «шестерке», постучала водителю в окошко. Стекло опустилось вниз, и парень, сидевший за рулем, грубо спросил:
– Чо надо?
– Хэлло, мальчики, – игриво начала я, – вы не за больным?
– Нет, – коротко ответил он, и стекло поползло вверх.
– Подождите, мне нужно поговорить с вами, – настаивала я, – вы мне не поможете сумку донести, а то племянницу сегодня выписывают, а у нее вещей полно... Так поможете?
– Да пошла ты...
Дальше последовало конкретное указание, куда я должна пойти. Их взгляды были прикованы к дороге. Я тоже взглянула вдаль и увидела приближающееся такси.
– Ты что, псих, что ли, так дурдом рядом! – возмутилась я, зная, что им сейчас не до меня и свару они затевать не станут.
И в самом деле, второй миролюбиво попросил:
– Слушай, свали, а... У нас тут дело.
– Ладно, удаляюсь, джентльменами здесь, оказывается, и не пахнет. – Гордо подняв голову, я уверенно пошла по дорожке, сворачивающей за корпус: входная дверь в комнату посещений находилась с другой стороны здания. Я вспомнила, как вчера чуть ли не два раза обошла корпус, дергая все двери подряд, пока мне не подсказали, как попасть в эту крепость.
На углу я оглянулась и увидела, что из такси вышла Наталья с ребенком. Вот это да! Я и не могла предположить, что она привезет сюда малыша. Это значительно осложняло дело. Теперь главное, чтобы эти придурки не пошли за ней. Я подошла к двери и остановилась. Из-за угла вышла Наташа, хвоста пока не было. Нужно было срочно что-то придумать: ее нельзя было допускать в комнату для посетителей, иначе ситуация может выйти из-под контроля. Вспомнив, как она прямолинейно разговаривала с главврачом роддома, я решила играть в открытую. Так можно быстрей установить контакт, а он мне был сейчас необходим.
– Вы Уварова Наталья? – остановила я ее.
– Да, а в чем дело? Кто вы? – Она удивленно смотрела на меня.
– Наташа, мне нужно с вами срочно поговорить. Вы сейчас не должны идти к сестре: вам и ей грозит опасность.
– Кто вы? Откуда вы знаете меня и почему я должна вам верить?
– Я – частный детектив и хочу вам помочь, но сейчас нельзя терять ни минуты. Я все объясню потом, в машине.
– Но я должна забрать сестру, она меня ждет! – с отчаянием в голосе проговорила она.
– Мы с вами вместе подумаем, как это сделать, но позже. В данный момент вы должны подумать о собственной безопасности и безопасности ребенка. На стоянке вас ожидает синяя «шестерка» с двумя придурками, которым небезызвестный нам Борис Леонидович поручил обезвредить вас. Как они собираются это сделать, сказать трудно, но надо быть готовыми ко всему. Наташа, поверьте, раздумывать некогда.
– Что я должна делать? – все еще сомневаясь, спросила она.
– Для начала переменить свою внешность. У меня для этого все есть.
Я быстро достала черный парик и пуховик ярко-малинового цвета, будучи уверенной, что этого вполне достаточно. Борины посланцы не могли запомнить досконально внешность девушки, которую видели два раза: в кабинете и только что. Но что она не яркая брюнетка, какой ее сделает парик, они знают точно. Кроме того, малиновая куртка – это далеко не кожаный плащ.
Наталья все еще раздумывала, пришлось привести ей последний довод:
– Поверьте, я знаю о вас все, и если бы не желала вам добра, то еще сегодня утром сдала бы вас в милицию за кражу ребенка. И пусть бы этот гордиев узел развязывали правоохранительные органы – прокуратура и суд. Наташа, я хочу помочь вам и вашей сестре.
Последние слова, по-моему, убедили ее в моих добрых намерениях, во всяком случае, она приняла решение.
– Ладно, давайте я переоденусь и поеду с вами, только пообещайте, что мы сегодня же вернемся за сестрой: она очень хочет домой и ждет меня.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнула я, – давайте подержу ребенка.
Я взяла малыша на руки, посмотрела на него, и мои губы невольно растянулись в улыбку умиления. «Похоже, пора тебе, Танюша, замуж и детьми обзаводиться», – мелькнуло в голове. Розовые щечки, вздернутый носик и пухлые губки делали его похожим на ангелочка. Левушка крепко спал, видимо, укачало в машине, а свежий воздух довершил дело. Этот маленький человечек и не подозревал, какие вокруг него разыгрывались страсти.
Наталья переоделась. Теперь ее, наверное, и родная сестра не признала бы. В довершение к новому облику она не стала надевать свою вязаную шапочку. Яркая брюнетка в мешковатой малиновой кутке совсем не походила на стройную блондинку в кожаном плаще, которую бандиты поджидали на стоянке. Но что делать с ребенком? Идти с ним опасно – это теперь лишняя примета. Единственный возможный вариант – положить его в сумку, благо ее габариты позволяли это сделать. Но предложить Наталье засунуть туда племянника я считала кощунством, и пока мысленно искала выход из положения, она предложила сама:
– Давайте попробуем устроить его в сумке, только закрывать на молнию не надо. Нести удобно за обе ручки, и ему там вполне комфортно будет, и из машины не увидят: мы зайдем к машине с другой стороны. Хорошо хоть преследователи, будучи уверенными, что их жертва никуда не денется, не вышли из машины. Как бы все усложнилось, если бы они поступили иначе!
Мы аккуратно положили Левушку на кожаный плащ и мягкую шапочку.
«Малыш! Теперь дело за тобой, поспи еще немного, а главное – не заплачь у машины», – мысленно молила я.
Мы подошли к моей «девятке» со стороны водителя. Открыв заднюю дверцу, аккуратно поставили на сиденье сумку. Из окошка «шестерки» высунулся водитель и, ощерясь, спросил:
– Ну что, забрала свою придурочную? Сумку-то и без нас доперла?
И жеребячий гогот. Я не сочла нужным отвечать, лишь иронично улыбнулась. Опять вспомнилась издавна любимая в народе пословица, но современно осмысленная: «Смеется тот, кто смеется без последствий», а для этих двух лопухов последствия будут самые крутые – это я знала наверняка.
* * *
Плавно тронувшись с места, я предложила своей попутчице:
– Наташ! Вы не против, если мы перейдем на «ты», возраст-то у нас примерно одинаковый.
– Да, конечно, и пора бы нам познакомиться, а то мы не в равных условиях: вы меня по имени называете, а я даже не знаю, как к вам обратиться.
Я улыбнулась, вспомнив вчерашнее общение с Борисом Леонидовичем. Он весьма непринужденно перешел со мной на «ты», я же упорно говорила ему «вы», а с Натальей у него все сложилось наоборот.
– Меня зовут Татьяна, – представилась я, – и мы уже договорились, что будем на «ты»?
– Да, конечно.
Отъехав с полкилометра, я остановила машину, и Наташа извлекла своего драгоценного племянника из временного пристанища. Заботливо взяв его на руки, она стала расспрашивать меня, откуда я узнала о ней самой, обо всей этой истории. И что я намерена предпринять дальше, ее интересовало больше всего. Понимая, что это не простое любопытство, а скорее беспокойство за собственную судьбу и судьбу близких, я вкратце рассказала ей обо всем, начиная с заказа четы Заманских, не вникая, конечно, в профессиональные тонкости. На второй же вопрос было ответить гораздо сложнее, потому что я и сама еще не знала, как можно достойно выйти из всей этой истории. Вряд ли получится так, что будут «и волки сыты, и овцы целы». Перед заказчиком я оставалась в долгу: его интересы, если уж браться за дело, были превыше всего. Долги я привыкла отрабатывать, иначе грош цена моей репутации. Но и Ольгу с Натальей мне было по-человечески жалко.
Сейчас все мои мысли занимал вопрос, куда везти своих пассажиров. После недолгих раздумий я свернула на конспиративную квартиру. Нам необходимо было поговорить и решить все в спокойной обстановке.
* * *
Едва мы вошли в квартиру, малыш открыл глазки и, смешно скорчив мордашку, заплакал. Наташа склонилась над ним и заворковала. Меня очень интересовал один вопрос, и я задала его:
– Наташ, а с кем же был мальчик вчера и сегодня утром?
– А с девчонками, Олиными подружками по общежитию, я ведь у них остановилась, больше у меня знакомых в городе нет. А подружек ее я хорошо знаю: они к нам на лето отдыхать приезжали. У меня же, кроме Ольги, никого нет. Наши родители погибли, когда ей было десять лет, а мне – восемнадцать. Из-за этого я и учиться не смогла, пошла работать: Ольгу надо было тянуть, пенсия-то за погибших отца с матерью не очень велика... – Ах ты, маленький, – прервала она свой рассказ, – наверно, кушать захотел. Таня, если не трудно, принеси, пожалуйста, бутылочку из сумки. Где здесь можно подогреть молоко?
Мы пошли с Натальей на кухню, подогрели детское питание, и она стала кормить малыша.
– Я как получила деньги с этого гуся лапчатого, так сразу заехала и купила Левушке памперсы, – похвалилась она, – а то пеленок мало, а ему постоянно менять надо. У девчонок все батареи завесили. А с памперсами-то милое дело: два часа проездили, и сухой.
После кормления мальчик немного погулил и уснул, а мы сели пить кофе с бутербродами. Хорошо, что я вчера немного пополнила холодильник. Наташа продолжила свой рассказ:
– Когда Ольга стала учиться в техникуме, мы с ней вели довольно активную переписку. Я знала о ней, в общем-то, все. Знала и о каком-то появившемся супермене – это я его так назвала, – потому что ее восторженные письма были все в восклицательных знаках: ах, какой он внимательный! Ах, какой он красивый! Ах, какой он умный! Ах, какая у него престижная работа!.. Вот только, ах, какой он негодяй, она ни разу не написала. А я ведь и не знала, что он женат, да и она-то сама узнала, только когда забеременела. Правда, надо отдать должное: он позаботился об Оле, хотя теперь я уверена, что не о ней, а о своем наследнике. Он отвел ее к знакомому главврачу роддома и оставил на его попечение. Предполагаю, что это все было заранее продумано. «Добрый дядя» уговорил молоденькую девчонку не делать первый аборт, который может привести к бесплодию, а родить ребенка в нормальной обстановке, которую он создаст, и передать малыша ему на воспитание. Все идеально: юная мама от ненужного ребенка так и так избавится, своему здоровью вреда не нанесет, да еще и деньги за это получит.
– Наташ, а откуда ты все это узнала?
– Мне Ольга рассказала. Я уже чувствовала, что происходит что-то не то. Письма ее стали суше, Ольга ушла из общежития, объяснив, что там к экзаменам готовиться невозможно. Это только сейчас я узнала, что квартиру снял все тот же Борис Леонидович. А потом письма вообще перестали приходить. Я написала девочкам в общежитие. Они ответили, что с тех пор, как Оля ушла от них, они ни разу не виделись. Хотела уж подавать было в розыск, но от врача психиатрической клиники пришло письмо. Узнав, что с Ольгой, я сразу же приехала сюда.
– Ты, наверно, от всего этого была в шоке?
– Не то слово! Когда я впервые увидела Олю в больнице, у меня чуть не остановилось сердце. Она всегда была веселая, жизнерадостная, с огоньком в глазах, а тут... – Наталья горестно вздохнула. – Короче, я дала слово, что отомщу за нее этому супермену.
– А как ты узнала о ребенке?
– А я и не знала сначала. Просто начала следить за Альбертом, постаралась все узнать о нем, найти его уязвимые места и отомстить. Утром к Оле, а потом весь день – у его дома дежурила, даже в фирме у него была. – Она улыбнулась, видимо, вспомнив свой дерзкий поступок. – Ты знаешь, я хоть и неученая, так уж получилось, не судьба мне было учиться, хоть в школе и отличницей была, но как и о чем говорить с людьми, знаю. Я с соседками этого супермена поговорила и вроде бы невзначай о его семье все узнала, да так, что никто ничего не заподозрил.
От них и стало известно, что в семье Альберта долго не было детей и вроде как не могло быть, а три месяца назад родился ребенок. Я помчалась в детскую поликлинику, узнала там дату рождения Левушки, она совпала с Олиными родами. Ну не может быть такой случайности, я не верю в такие совпадения, что жена, не рожавшая восемь-девять лет, родила в один и тот же день, и тоже мальчика, и в том же роддоме! Я поняла, что это Олин ребенок, и захотела вернуть его сестре.
– И долго ты готовилась к похищению?
– Дня три ждала удобного случая. Жена Альберта и няня все время гуляли с малышом вместе; я уже строила планы, как из квартиры украсть, а тут повезло: няня вышла с Левушкой одна. Я была на восьмом этаже. Когда она с коляской вышла на улицу, заклинила лифт, положив кирпич между дверками. Я читала где-то, что так можно сделать, чтобы лифт не работал. Потом сбежала вниз... А дальше ты говорила, что все знаешь. Хорошо, у них троллейбусная остановка рядом, и мы с мальчиком уехали сразу. Мне только девушку эту, их няню, жаль было, наверно, от хозяев ей досталось.
– Да нет, не слишком, но они, конечно, очень волнуются за малыша, – ответила я и подумала, что пора переходить к самой тяжелой части нашего разговора. Необходимо убедить Наталью вернуть ребенка, другой развязки трудно себе было и представить. – Наташ, а ты не подумала, как твоя сестра прореагирует на малыша? А не начнется ли у нее повторный приступ психоза? И еще... Нужен ли ребенок Ольге?
– А как же? – в недоумении глядя на меня, спросила она. – Ведь это же ее кровиночка!
– Но ведь она от него отказалась?! Может, не надо создавать ей сейчас новые проблемы, она ведь только что вышла из стрессового состояния.
– Ты это говоришь, потому что тебе надо выполнить заказ?
– Нет, не только поэтому, я хочу уберечь тебя. В уголовном кодексе есть сто двадцать шестая статья: там – все о похищении человека. Так вот – подобное преступление тянет на срок от пяти до десяти лет.
Она сделала протестующий жест, но промолчала, а я продолжала:
– Понимаешь, тебя уже вычислили и знают, что ребенок у тебя. Что это Ольгин малыш – никому не докажешь. А если на тебя заведут уголовное дело и упекут за кражу ребенка, тогда уже ты ничем не сможешь помочь ни сестре, ни себе. Наташа, поверь, той идиллии, что ты нарисовала в своих мечтах – ты, Оля и малыш, – не будет. Вас не оставят в покое. У них деньги, которые в нашей жизни занимают, увы, не последнее место. И потом, не забывай: Альберт – отец ребенка и по документам и физически, так что у него тоже есть права на ребенка. И мальчику в семье будет хорошо: там его любят и заботятся о нем. Что касается Ольги, то она еще встретит хорошего парня и, даст бог, все у нее наладится в жизни. Наташа, как мне ни тяжело это говорить, но ребенка необходимо вернуть.
Наталья долго молчала, видно было, что в ней боролись противоречивые чувства, наконец она медленно произнесла:
– Возможно, ты и права, мы ничего не сможем доказать... Наверное, действительно хорошо, что Ольга не видела ребенка. Тань, но ведь зло все равно было совершено, и его надо наказать, ведь, как я поняла, Ольга не первая и не последняя, попавшая в такое положение...
– Я тоже так думаю, но еще твердо знаю, что этим должна заниматься не ты. Это грязное дело не для дилетантов. Тут нужны не предположения, а только факты, а их добыть – очень сложно. Сама понимаешь, все это не афишируется, участники подобных сделок заинтересованы в молчании, так как с юридической точки зрения по сто пятьдесят второй статье и продающий, и покупающий детей – преступники. Так что тут и Ольга, если ее сочтут вменяемой, может пострадать. Наташа, единственное, что я могу тебе пообещать, – это то, что не оставлю это дело без последствий. У меня есть знакомые в милиции и прокуратуре; я наведу их на роддом, думаю, они там накопают много чего интересного. Я согласна с афоризмом Арканова, что «добро надо сеять, а зло сажать». Так и должно быть. Наташа, а твоя задача сейчас – помочь сестре. Ты когда собираешься ехать домой?
– Хотела сегодня забрать Ольгу из больницы и уехать. У нас автобусы каждый час ходят до восьми вечера.
– А вещи у тебя в общежитии?
– Да.
– Тогда давай так: я позвоню сейчас подруге, попрошу посидеть с ребенком, а мы с тобой съездим в общежитие за вещами, потом за Ольгой в больницу, и я вас посажу на автобус...
Она молча кивнула.
Было около трех часов дня, так что Ленка, моя дорогая учителка, должна уже быть дома. Я взяла свой сотовый и набрала номер подруги. Ленка сама сняла трубку и кокетливо сказала:
– Алло!
– Лен, это я. Узнала? Как жизнь? Чем занимаешься? – завалила я ее вопросами.
– Танюша, привет! Ты что-то не звонишь, я уже соскучилась. Когда встретимся-то? У меня столько новостей, – практически не ответив ни на один из моих вопросов, затараторила подружка.
– Лен, подожди, – прервала я ее тираду, – мне нужна твоя помощь. Могла бы ты часок посидеть с ребенком?
Представляю, как после этих слов вытянулась от удивления ее физиономия. Кстати сказать, я ее всегда шокирую своими просьбами.
– Все шутишь? С каким ребенком?
– С маленьким, ему три месяца.
– Танюша, откуда у тебя ребенок?
– Лен, как ты понимаешь, – это не мой ребенок. Я тебе потом все объясню. Так сможешь подъехать?
– Танюш, ты же знаешь, я всегда с удовольствием, но раньше чем через два часа не смогу: заболел папа. У него температура, грипп, наверно. Должен подойти врач, и я не могу бросить его до прихода мамы с работы, а она придет где-то в половине пятого. В пять, если тебя это устроит, я буду как штык. Раньше, извини, никак не могу.
– Ну что ж, других вариантов у меня все равно нет. Передай от меня папе привет, и пусть быстрее выздоравливает. Да, Лен, я сейчас не в своей квартире, а в бабушкиной, адрес помнишь?
– Обижаешь, гражданин начальник.
– Ну ладно, Ленок, жду!
Я отключила сотовый. Пока в мои планы не входило общение с кем-либо. Альберту позвоню, когда Наталья и Ольга благополучно отбудут домой, тогда и договоримся о встрече и передаче ребенка.
Я передала содержание разговора Наташе, и она чуть не расплакалась, понимая, что сегодня не удастся забрать Ольгу, так как вечером никто ее не выпишет. Значит, отъезд домой переносится на завтра.
Поскольку наш выезд в общежитие откладывался, нужно было подумать о каком-то подобии обеда. Дневной кофе с бутербродами, увы, ненадолго обеспечил наши жизненные потребности. Будь я одна, просто заскочила бы в кафе и перекусила там, но вот о гостье необходимо позаботиться. Не хотелось выходить из дома, уж очень погода была мерзопакостная, однако долг гостеприимства обязывал. Оставив Наталью с малышом дома, я сходила в ближайший магазин и купила пельмени. На приготовление чего-нибудь более серьезного не было желания.
Когда я вернулась, малыш еще спал, а Наташа колдовала на кухне, разводя молочную смесь. Кормить ребенка нужно было в шесть вечера, но она, видимо, не хотела обременять постороннего человека, то есть меня, еще одной обязанностью. Мы отварили пельмени, но явно не рассчитали на свои желудки – осталась добрая порция, которую я, хорошо заправив маслом и встряхнув, закутала в одеяло; угостим Ленку, а то она, ухаживая за больным отцом, о себе могла и забыть.
Без пяти минут пять раздался стук в дверь. Молодец Ленка, сообразила, что ребенок может спать. Моей эмоциональной подруге пришлось сдерживаться при встрече, чтобы не разбудить Левушку. Я наскоро объяснила ей, что нам нужно съездить за вещами Наташи, а ребенка оставить не с кем, и тащить с собой по такой погоде не хочется.
Попутно мы наперебой инструктировали нашу «палочку-выручалочку», что требуется от нее: когда накормить, как уложить и так далее. Потом мы отправили ее на кухню есть пельмени. Я как в воду смотрела, Ленка действительно закрутилась и забыла поесть. Она на ходу пыталась рассказать какую-то школьную байку, но я взвыла:
– Леночка, милая, мы сейчас очень торопимся, а через денек, когда я освобожусь, мы с тобой наговоримся, и не только наговоримся. – Тут я многообещающе подмигнула.
Наивная, я представляла, что моя работа подходит к концу! Заказ почти выполнен, а остальное доделают те, кому за это платят деньги.