ГЛАВА 4

Паша появился в Тарасове на следующий день и… снова запил. Даша по телефону сказала, что он «никакой» и разговор с ним по этой причине совершенно невозможен. Конечно, вы можете сказать, а с какого перепугу я так привязалась к этому Паше? Вроде бы в Пензе он не сказал ничего путного, да и вообще в деле был сбоку припека. Но… вот ведь удивительное дело! Комбинация костей, которые я бросила уже в спокойной обстановке, в своей квартире, показала, что я не только на правильном пути, но и что мне следует продолжать по нему двигаться. Комбинация 5 + 8 + 22 гласила: «Ваше упрямство будет вознаграждено».

Конечно, это можно было понимать и в более широком смысле, например, упрямство вообще в этом расследовании, но, поскольку я и раньше выразила недоумение, почему кости послали меня в Пензу за Пашей, я подумала, что косточки имеют в виду именно Усольцева. Оставалось понять, где здесь, что называется, фишка.

И фишка уже была в том, что Павел Усольцев, который ранее не был замечен в особом пристрастии к алкоголю, просто запил. Ни его пензенские знакомые, ни Даша не характеризовали его как горького пьяницу. Я даже позвонила Кассандре, чтобы уточнить этот момент. Женщина-медиум заявила мне, что из всех мужчин, которые тогда находились на даче, Паша был самым малопьющим.

Оставалось только ждать, когда Павел наконец придет в себя. Что касается остальных участников событий, то вроде бы со всеми я уже познакомилась и обо всех составила свое мнение. Но мнение — это одно, а факты — другое. Слова — одно, действия — совсем другое. В этом смысле большое значение имел бы так называемый следственный эксперимент. Насчет участия в нем главного подозреваемого Кирилла я с Мельниковым уже договорилась. Оставалось опять же ждать, когда придет в себя Паша.

Следующий день я посвятила изучению документов, в которых прописывалось, что кому отходит в случае смерти другого, и так далее. И тут я узнала, что Кириченко, оказывается, был компаньоном Кирилла в строительной фирме! Почему мне никто не сказал об этом? А Ольга вообще утверждала, что Игорь нигде не работал. Этот факт, который мог полностью поменять всю картину, необходимо было прояснить немедленно, и я набрала домашний номер Инессы. Можно было не сомневаться в том, что трубку возьмет Кассандра. Так и получилось.

— Алло! — послышался ее низковатый голос.

— Вы почему мне не сказали, что Игорь Кириченко был компаньоном Кирилла в фирме? — без предисловий набросилась я на нее.

Возникла небольшая пауза, после чего Кассандра быстро заговорила:

— Господи, неужели я вам не сказала? Так это просто я забыла… Я думала, что… Господи, понимаете, я-то это знаю — ну вот, видимо, и была где-то на подсознательном уровне уверена, что и для вас это само собой разумеющийся факт.

— Лучше было бы, чтобы вы побольше находились на сознательном уровне! — отрезала я. — А теперь рассказывайте мне, почему так получилось. Ехать к вам мне некогда, так что говорите по телефону.

Кассандра завздыхала, после чего сказала:

— Да я и сама толком не знаю, почему так получилось. Я-то к фирме не имею никакого отношения. Кирилл — владелец, Игорь его друг… Не так уж, наверное, это и удивительно. Ну сделал он его компаньоном и сделал, это его дело, разве я стану влезать? Одним словом, я не знаю.

— Никогда не поверю, что вы не интересовались этим у Инессы!

— Ну я спрашивала мельком, но…

— Зовите Инессу! — перебила я.

— Но она прилегла…

— Зовите немедленно! — решительно приказала я. — И хочу предупредить, уважаемые подружки, что если вы и дальше станете витать в облаках и забывать о таких фактах, то в дальнейшем злодея можете вычислять хоть по звездам, хоть вызывая дух графа Дракулы!

Кассандра наверняка обиделась, потому что лишь посопела в трубку и, ничего не сказав, пошла звать Инессу. Когда Инесса подошла к телефону, я повторила свой вопрос.

— Ну просто у Кирилла не было достаточно опыта, Аркадий погиб так внезапно, никто этого не ожидал… Кирилл растерялся, а Игорь сам предложил ему свою помощь.

— Помощь в обмен на то, чтобы стать главным управляющим компанией?

Инесса тоненько вздохнула, как котенок.

— Но Игорь и не собирался им становиться, это сам Кирилл так сделал… Разве Игорь мог бы им стать без согласия Кирилла? Ой, вы напрасно подозреваете что-то плохое, если бы Кирилл был дома, он бы вам сам сказал, что с Игорем они ладили и что альянс у них получился очень удачным, очень!

— Я непременно поговорю с Кириллом и постараюсь узнать его точку зрения, — заверила я. — И впредь — никаких секретов от меня.

— Да мы и не собирались ничего скрывать, мы просто…

— До свидания, — оборвала я ее и положила трубку.

Скорее всего, расстроенная Инесса отправилась пить успокоительные капли, я же вернулась к просмотру документов и анализу их.

Сам Игорь денег вроде бы в фирму не вкладывал, но де-факто руководил фирмой. И это, судя по всему, стало основой для обвинения Кирилла в поджоге. Кроме, разумеется, того, что его видели с канистрой бензина в руках.

Оставались яхта, дача, коттедж. Это вроде бы была уже мелочь, но… Итак, яхта принадлежала Кириллу, дача была записана на Инессу, собственниками коттеджа являлись Инесса и Кирилл. Еще там что-то осталось в валюте, после смерти отца это было разделено между Инессой и Кириллом поровну.

Я выкурила две сигареты подряд, выпила две чашки кофе и… была вынуждена прийти к выводу, что явный мотив для устранения Игоря Кириченко и Инессы Вавиловой был только у Кирилла. Никуда не денешься. Остальные лица материального интереса от смерти этих двух персон не получали.

Кирилл, убирая Игоря, становился единовластным хозяином в фирме. С другой стороны, он мог просто уволить Игоря, и все. Другое дело, что Игорь вздумал жениться на его мачехе и на этом основании претендовать на доходы с акций. Но акции — одно, а фирма — другое. Дивиденды от акций — деньги Инессы. Но если бы погибли и Инесса, и Игорь, то Кирилл наверняка бы прибрал к рукам и эти самые доходы от акций.

Но есть неувязочка — Кирилл характеризовался всеми как порядочный молодой человек. На акулу бизнеса, помешанного на деньгах и лишенного моральных принципов, он не тянул. Но мотив устранить Игоря и Инессу у него, конечно же, был — это глупо отрицать. Вот милиция и не отрицает…

Да, была и еще одна персона, заинтересованная в смерти Игоря и Инессы, — Ольга, в силу того, что она жена Кирилла. Но ее с канистрой никто не видел, и ее отпечатков пальцев соответственно тоже никто не обнаруживал.

Любопытно все же было бы послушать самого Кирилла. Я с ним еще не встречалась и вообще о нем была только наслышана от других людей. А личная встреча значит для меня очень многое. От ментов, которые занимаются его делом, я ничего особенного услышать не рассчитывала. У них все просто: есть мотив, есть отпечатки пальцев — добро пожаловать!

Я набрала телефон знакомого мне Андрея Мельникова и поинтересовалась, кто занимается делом Кирилла Вавилова. И Мельников усталым голосом поведал мне, что этот человек — он сам. Это была удача, и я договорилась с Андреем о встрече. Мельников, судя по голосу, был не в восторге от этого — видимо, я отвлекала его таким образом от других, весьма многочисленных милицейских дел. Поэтому я сразу же объявила Мельникову, что уже выезжаю к нему, и через полчаса сидела перед ним в его кабинете.

— Я смотрю, Иванова, ты адвокатом заделалась, — хмыкнул Мельников, когда я изложила свою просьбу о встрече с Кириллом, который был арестован и сидел в камере, дожидаясь суда.

— Я, как всегда, Мельников, всего лишь хочу установить истину, — парировала я. — Я за справедливость, Мельников.

— Ну я вроде бы тоже еще никого невиновного не закрыл, — обиделся Андрей.

— Кирилл Вавилов, — коротко сказала я.

— Кирилл Вавилов, — вздохнул Мельников, — похоже, все-таки виновен. Ты думаешь, ты одна такая умная, что все мотивы, все-все-все проверишь за свои сотни баксов, а мы за милицейскую зарплату все тяп-ляп? Согласись, все же иногда думаешь так!

— Ну иногда… — усмехнулась я.

— Ну и зря, — поморщился Андрей. — Конечно, когда кто-то по морде кому-то заедет или украдет чего, мы стараемся все побыстрее рассмотреть. Но тут мотивы я проверил. Ни у кого мотивов нет. У Кирилла есть. Потом канистра, отпечатки пальцев… По-моему, все ясно, Танюша. Ясно! Ну как юрист посуди…

— Вроде бы ясно, — со вздохом согласилась я. — Но мне заказали расследование. Я должна пройти весь путь, пускай даже и не смогу найти другого виновника. К тому же, если преступник все-таки Кирилл, это тоже будет означать, что я выполнила свою работу.

— Ой, Иванова, твое словоблудие говорит о том, что ты все же заделалась адвокатом. Тогда уж открывай адвокатскую контору — и вперед!

— Меня мой статус устраивает, — сухо парировала я.

— Ты пойми, тут дело такое — четко и точно ты никак не установишь, поджигал Вавилов эту баню или нет. Никто не видел его поджигающим. Но больше просто некому. И поэтому будет разбираться суд. Поверит Кириллу и адвокату — значит, оправдает за недоказанностью, поверит прокурору — значит, влепит за убийство, и привет. Вот и все.

Мельников посмотрел мне прямо в глаза.

— Так вот я и хочу выяснить, были ли у остальных мотивы. Да и с подзащитным, так сказать, познакомиться…

— Понятно, — улыбнулся Мельников. — Иванова устала от погонь за бандитами и пришвартовалась в спокойной адвокатской гавани.

— Ни фига себе спокойной!

— Ну уж поспокойнее, чем моя милицейская. Вчера вон только чуть пулю не получил от малолетки одного. Потом чуть не убил его, так перепугался… Ребята еле оттащили.

Я покачала головой в знак сочувствия к милицейским будням.

— Кстати, защитником у Вавилова некто Борщов, ты его должна помнить… — помолчав, произнес Мельников.

— А, этот бабковыжиматель?

— Баксовыжиматель, — поправил меня Мельников. — Этот предпочитает везде давать на лапу, нежели реально что-то копать. Запросит за свои услуги, наверное, мама не горюй. Судье, всем-всем-всем, вплоть до секретаря суда. И себя, конечно, не забудет. Короче, отмажет любого, но за деньги.

— За большие деньги, — согласилась я. — Так что видишь сам, Мельников, если адвокатом господин Борщов, следовательно, на кого надежда? — Только на Иванову!

— Здесь дело-то тухлое, Таня! — вздохнув, еще раз одарил меня скептическим взглядом Мельников. — Оправдают — значит, оправдают. Прямых улик нет, значит, деньги придется платить. А иначе не оправдают.

— А я хочу, чтобы без денег оправдали.

— Ты упрямая, как… — Мельников задумался.

— Как кто? Ты договаривай!

— Не буду, а то обидишься. Я только хочу тебе сказать, что ты ведь тоже за свою работу деньги берешь. Какая разница Вавилову — платить тебе или Борщову?

— Ну я-то никаким секретарям отстегивать не буду. И судьям тоже…

— А мне вот можно было бы. За организацию встречи с подследственным… Ты ведь за этим ко мне пришла?

— За этим.

— С тебя в таком случае коньячок. В случае, если оправдаешь своего Вавилова. Он, кстати сказать, смазливый такой паренек. Может, романчик с ним закрутишь — совместишь приятное с полезным.

— Посмотрим.

— Ну и смотри, — осклабился Андрей, вызвал к себе сержанта и приказал пригласить к нему для беседы подследственного Вавилова.

Кирилл оказался высоким худощавым брюнетом с короткой стрижкой, со спокойными серыми глазами и чуть длинноватым прямым носом. На нем были надеты светлая толстовка и темно-коричневые вельветовые джинсы.

«Ну в принципе ничего себе так», — оценила я его с женской точки зрения, вспомнив мельниковское выражение «смазливый паренек».

— Здравствуйте, — поздоровался Кирилл, посмотрев на меня с удивлением и интересом.

Наш разговор, естественно, мог происходить только в кабинете Мельникова в его присутствии. Андрей тактично зашелестел бумагами.

— Я частный детектив Татьяна Иванова, меня попросила разобраться в вашем деле Инесса, — сказала я.

— Инесса? — рассеянно переспросил Кирилл. — А чего она хочет? Найти, кто поджег баню?

— Да, настоящего виновника происшествия, — кивнула я.

— Странно… — проговорил Вавилов. — Я думал, что она уверена, что это я.

— Она-то как раз не уверена. А вот все остальные, похоже, думают, что это вы. — Я в упор посмотрела на Кирилла.

— Но я не поджигал баню, — спокойно сказал Вавилов. — И кто это мог сделать — ума не приложу.

— А вы подумайте, — рассудительно предложила я. — Прежде всего проанализируйте, что за человек был Игорь Кириченко, что за человек ваша мачеха, кто мог желать им зла, и так далее, и тому подобное. Потому что видимые мотивы, мотивы материальные, есть только у вас.

Кирилл вздохнул и забегал глазами по комнате. Потом нервно отодвинул лежавший на столе листок и спросил:

— Извините, а сигарету можно?

— Можно, — сказал со своего места Мельников и бросил мне по воздуху пачку сигарет.

Я положила пачку перед Кириллом. Он закурил, выдержал паузу и произнес:

— Если знать все досконально, то получается, что зла им мог желать только я.

— Что значит — досконально? — насторожилась я.

Вавилов еще немного помолчал, глядя в сторону, потом ответил:

— Я имел в виду, знать их настолько хорошо, как я.

— Извините, вы сейчас какую-то ерунду сказали, — поморщилась я. — У меня создалось впечатление, что вы имели в виду совсем другое, а мне ляпнули первое, что пришло на ум. Вам что-то известно? Что-то такое, о чем не знают остальные?

— Кого вы подразумеваете под словом «остальные»? — посмотрел на меня Кирилл усталым взглядом, и я разозлилась.

— Слушайте, я вам сразу сказала, зачем я здесь — разобраться в вашем деле. Зачем вы уводите разговор в сторону? Почему вы не хотите помочь сами себе? Вы что, хотите, чтобы вас признали виновным и осудили? Или на адвоката надеетесь? Так вот, я вашего адвоката знаю и могу вас уверить, что он сейчас не делает ровным счетом ничего, чтобы выяснить все обстоятельства вашего дела. А деньги далеко не всегда помогают избежать наказания. Знаете, сколько вы получите за убийство, совершенное с особой жестокостью да еще представляющее опасность для окружающих? Пятнадцать лет — это как минимум. А может быть, и все двадцать. Причем в колонии строгого режима. А когда вы выйдете оттуда — если, конечно, не умрете от туберкулеза или еще чего похуже, — строить жизнь заново будет уже поздно. Так что можете считать, что она у вас уже закончена, если будете молчать. У вас, молодого, красивого, умного и богатого.

Кирилл молчал. На лице его блуждала полуулыбка-полуусмешка, и я никак не могла понять, что она означает. Одно я видела точно: он действительно что-то знает, что-то такое, что могло бы помочь вычислить убийцу. Но почему он молчит, неужели покрывает кого-то? Кого и почему? Боится? Но чего еще бояться, когда ему светит такой срок, и он это прекрасно понимает. Или убийца ему настолько дорог? Можно, конечно, предположить, что это Ольга, но стал бы он так ее выгораживать? Особенно если учесть, что она сразу же заговорила о разводе. Кирилл Вавилов представлялся мне достаточно умным и прагматичным человеком, не склонным к подобным «завихрениям».

Я чувствовала, что диалога не получится. И одновременно понимала, что рано или поздно нужно вынудить Кирилла на него пойти. Необходимо найти подход к нему, чтобы он стал откровенным. Но сейчас я не сумею заставить Кирилла раскрыть передо мной душу. Да еще тут этот Мельников, который своим пусть и молчаливым присутствием, а все равно смущает! Не меня, конечно, — меня смутить трудно, — а Вавилову мешает быть откровенным до конца. И поэтому я решила ограничиться определенным кругом вопросов, не затрагивая других тем:

— Скажите, почему на канистре с бензином обнаружены ваши отпечатки пальцев? Вы брали ее?

— Брал, — кивнул Кирилл. — Я и не отрицал этого. И Пашка не врет, когда утверждает, что видел меня с канистрой. Но я хотел заправить мотоцикл. Ромка не мог не заметить, что бензобак был полным, когда он собрался ехать за самогоном.

— А зачем вы заправляли мотоцикл, ведь тогда еще не знали, что Ромка соберется за самогоном? Или знали?

Вавилов вздохнул.

— Я его для себя заправлял, — пояснил он. — Только я не за самогоном собирался, а за молоком, чтобы утречком из холодильничка… Самое то с похмелья. А потом передумал. Вернее, просто лень стало. Все это я сразу объяснил, но меня и слушать никто не стал.

— Хорошо, допустим, — задумчиво сказала я. — От души надеюсь, что вы говорите правду, потому что в противном случае мне будет неимоверно трудно докопаться до истины, если еще и вы станете вешать мне лапшу на уши. А куда вы дели канистру?

— Я ее поставил возле сарая, — припомнил Кирилл.

— На улице?

— Ну да, — он пожал плечами. — Я же не думал, что так все получится.

— И канистрой воспользуется преступник. Бензин ведь в ней еще оставался?

— Ну да, оставался. Но мне и в голову не могло прийти, что… Да и какая разница, где стоит эта канистра? Ну а если бы я занес ее в сарай — что, ее нельзя было достать оттуда? Мы сарай и не запираем, пока находимся на даче. В любой момент может что-то понадобиться.

— Ладно, теперь расскажите, как вы увидели пожар и кто находился в тот момент во дворе?

Кирилл еще раз вздохнул.

— Похоже, пожар первым увидел я, — признал он. — Мы ходили купаться на пруд, но я вернулся первым, у меня что-то голова разболелась, я хотел таблетку принять. Вышел из леса и вижу, что баня горит. В первый миг я остолбенел, потом инстинктивно схватил шланг, затем вспомнил, что воды нет… Тут, кажется, остальные стали подтягиваться, Пашка с Дашкой, Владимир Ефремович. Ну он-то не растерялся, благодаря ему Инесса и осталась жива.

— А вот вы почему-то сели за стол и просто сидели, — напомнила я.

Кирилл снова посмотрел на меня каким-то загадочным взглядом, который я никак не могла понять.

— Я ничего не мог сделать, — пробормотал он и как-то нервно засмеялся.

— Понятно, — констатировала я. Понятно мне было лишь то, что парень никак не идет на откровенность. И все же я попробовала задать еще несколько вопросов: — Кто сейчас руководит вашей фирмой? Ведь, насколько я поняла, вы с Игорем были там главными?

— Да, — согласился Кирилл. — Мы с Игорем и руководили.

— Так кто же там теперь главный?

Кирилл подумал, потом махнул рукой:

— Сергей Кузнецов, он менеджером у нас был.

— У вас с этим человеком какие были отношения?

— Обычные, деловые, — не задумываясь, ответил Вавилов. — Сергей вообще настолько незаметен как человек, что общаться с ним можно только как со специалистом. Работу свою он выполнял хорошо, а больше нас ничто не связывало, домами мы не дружили.

— А он мог испытывать желание руководить фирмой единолично?

— Желания он может испытывать какие угодно, я к нему в голову залезть не могу. — Тон Вавилова почему-то становился все суше. — Если же вы хотите знать, мог ли он ради этого пойти на преступление, то, скорее всего, нет. Он не тщеславен и не честолюбив. Просто этакий скромный трудяга. Ему куда спокойнее получать достойную зарплату за свою работу и мирно спать. Далеко идущие наполеоновские планы и интриги не для него.

— А вы хорошо разбираетесь в людях. — Я пристально посмотрела на него. Вавилов ничего не ответил на это. — Хорошо, я понимаю, почему вы держите у себя Кузнецова и за что платите ему деньги. Но вот зачем вам был нужен Кириченко, у которого не было ни специального образования, ни опыта работы в строительной фирме? Только потому, что он ваш друг? Неужели единственный и настолько близкий?

Вавилов молчал, поигрывая скулами. Потом ответил:

— У него была особая напористость, порой это качество очень ценно.

— Вы опять так ответили, только чтобы я отвязалась от вас, — спокойно улыбнулась я. — Скажите, а яхтой своей вы пользуетесь?

— Нет, не пользуюсь! — вдруг резко ответил Вавилов и даже оттолкнулся ладонями от стола, откинувшись на стуле. — И могу объяснить почему, если уж вам так интересно. Чуть более трех лет назад на ней погиб мой отец. Можете считать меня мистиком, эзотериком, кем угодно, но меня охватывал страх, когда я представлял себя на ней на воде.

— И что же, она так и стоит неприкаянная?

— Почему же. — Вавилов вроде бы стал спокойнее. — Ею пользовались Инесса вместе с Кириченко, Ольга, Ромка…

— И именно из-за вас день рождения вашей матери всегда отмечался на даче, а не на яхте?

Кирилл удивленно посмотрел на меня:

— Вам, простите, какая-то чушь в голову лезет. Какая разница, где отмечать день рождения? Где привыкли, там и отмечали. Кстати, когда мама была жива, яхты еще не было. Так что никому и в голову не приходила такая идея. У вас есть еще вопросы?

— У меня их много, но я не стану вам их задавать, — покачала я головой. — Все равно честно вы не ответите, только меня можете направить по ложному следу. Так что я лучше пойду разбираться сама в вашем деле, а вы подумайте хорошенько. Может быть, надумаете рассказать все искренне, тогда Андрей Александрович, — я кивнула на Мельникова, — обязательно мне сообщит, и я сразу же приеду. А пока всего хорошего.

Вавилова увели. У двери он, правда, обернулся и сказал мне:

— Если вы сами все узнаете, тогда все и поймете…

— Логично, — усмехнулась я.

— Ну что, ты довольна? — хмуро спросил Мельников, когда мы остались одни.

— Вполне, — кивнула я.

— Чем? — не понял он. — Он же врет, это ясно. Он тебе толком ничего и не рассказал.

— Именно этим я и довольна, — пояснила я. — Теперь мне понятно, что он что-то скрывает. И мне остается лишь узнать, что именно. И тогда разгадка у меня в кармане.

— Да уж, легонькая задачка, — хмыкнул Мельников. — Только я разгадывать его загадки не буду. Не станет давать правдивые показания — пускай идет под суд, и пусть у судьи голова болит, а не у меня! Я свою работу сделал!

— Ты не горячись, Андрей, — попробовала я успокоить давнего приятеля. — Не забывай, что за дело все-таки взялась Татьяна Иванова, а значит, головной боли у тебя должно поубавиться как минимум вполовину. Не горюй, прорвемся, и не такие крепкие орешки попадались.

— Да меня злит этот упрямый баран! — с досадой сказал Мельников. — Чего воду мутит? Рассказал бы все честно, может, давно бы дома у себя был, пиво потягивал да музычку слушал. Нет, он в камере парится и молчит!

— Он не просто так молчит, — со вздохом поделилась своими мыслями я. — Не потому что упрямый баран. Он далеко не дурак, и для молчания у него есть причины.

Мельников скептически покивал головой и махнул рукой. Я попрощалась с ним, сказав, что обязательно буду звонить.

Прямо из милиции я поехала в фирму «Стройинвест» — ту самую, которая после событий на даче была фактически обезглавлена. Хозяин фирмы находился под следствием, а главный управляющий больше не числился жильцом на этом свете. Главной моей целью было познакомиться с теперешним главой «Стройинвеста» — «скромным и незаметным» человеком.

Сергей Кузнецов действительно оказался таким, каким его расписывал Кирилл. Но сказать, что он совсем уж серая личность, было нельзя. Это был худощавый, с вытянутым, немного унылым лицом человек лет сорока пяти.

Я нашла его за столом в кабинете, который, по всей видимости, раньше занимал Кирилл Вавилов. Господин Кузнецов был одет в джемпер сине-серой расцветки, в вороте которого виднелись рубашка и галстук. Никакого лоска, свойственного современным руководителям, в облике Сергея Владимировича не наблюдалось.

Мое появление было встречено Кузнецовым доброжелательно и вместе с тем как-то равнодушно. И еще я заметила следы досады на его лице. Взглянув на него повнимательнее, я сделала предположение, что человек этот, скорее всего, страдает каким-то хроническим заболеванием.

— Сергей Владимирович, вы, как человек, работавший вместе с Кириллом и Игорем, что можете сказать об их отношениях?

— Нормальные отношения, — как бы через силу улыбнулся Кузнецов. — Один хозяин, другой управляющий.

— А неприязни не замечали?

Кузнецов пожал плечами:

— Да вроде нет. Ну в работе всегда бывает, что кто-то с кем-то не согласен. Бывало такое и между Игорем и Кириллом. А так, чтобы сильная вражда — нет, такого припомнить не могу.

— А вы давно работаете в фирме?

— Как она образовалась, так и работаю. Я был знаком с Аркадием Леонидовичем, он меня и привел сюда. И сначала работал в основном под его руководством. Потом, когда он умер, мне пришлось взять дополнительные обязанности, потому что и Кирилл, и Игорь не знали многих нюансов.

— То есть Игорь пришел в фирму после смерти отца Кирилла?

— Ну да, — ответил Кузнецов. — Кирилл оканчивал институт, когда это все случилось. Он уже приходил, вникал в курс дела. А Игорь появился вместе с Кириллом потом, поскольку вместе им было проще работать.

— А насчет семейных взаимоотношений что вы можете сказать?

Кузнецов долго молчал, потом достал из ящика стола лекарство. Мои предположения оправдывались — менеджер был болен, и лекарство всегда находилось при нем. После того как Сергей Владимирович выпил лекарство, я повторила свой вопрос.

— Да я как-то никогда не лез в их дела. Аркадий Леонидович не был моим другом, мы просто работали вместе. К тому же я на десять лет моложе его.

— Сергей Владимирович, вы ведь знаете о трагедии, случившейся на даче Вавиловых этим летом. Так вот, есть ли у вас какие-то соображения по этому поводу?

Кузнецов развел руками и даже слегка улыбнулся:

— Откуда они у меня могут быть? Я не был вхож в круг их семьи, друзей и никогда к этому не стремился. Я же говорю, мы только работали вместе.

— У вас в фирме никто не мог, что называется, иметь зуб на Кириченко?

Кузнецов чуть подумал, потом отрицательно покачал головой:

— У нас не так уж много сотрудников в офисе. С Кириченко они пересекались только по работе. И иметь зуб настолько, чтобы сжечь его… Нет, это абсурд. Единственный человек в фирме, который общался с Игорем вне работы, это Кирилл. Он больше может рассказать об их отношениях.

«Может-то может, — со вздохом подумала я про себя. — Вот только, собака такая, почему-то не хочет!»

— А Игорь был толковым руководителем?

Кузнецов в задумчивости отклячил нижнюю губу.

— Самым лучшим руководителем был Аркадий Леонидович, — проговорил он. — У Кирилла есть экономическое образование, ум, но… ему недостает определенных качеств для настоящего бизнесмена. Нет напористости, порой граничащей с наглостью. А у Игоря не имелось ни образования, ни опыта, а вот с наглостью как раз все было в порядке.

— И что? Этого хватало, чтобы быть управляющим?

Кузнецов внимательно посмотрел на меня.

— Я не знаю, почему именно он стал управляющим, — признал он. — Это тоже нужно спрашивать у Кирилла. Игорю явно не хватало знаний, это чувствовалось. Иногда он пытался настаивать на проектах, которые заранее были обречены, это понимали и я, и Кирилл. И когда мы ему возражали, Игорь даже порой психовал. Правда, потом приходил в себя, веселел и, махнув рукой, говорил — мол, делайте как знаете.

— То есть управляющим он был чисто номинально?

Кузнецов снова слегка улыбнулся:

— Он очень хотел быть им фактически, очень. Но… не получалось.

— Зато это получилось у вас. — Я смотрела Кузнецову прямо в глаза, не отводя взгляда.

Тот спокойно выдержал этот взгляд и пожал плечами:

— Заметьте, мне не пришлось ничего для этого делать. Да и вообще это временное положение вещей.

— Почему вы в этом так уверены?

Кузнецов пригладил свои давно не стриженные темно-русые волосы:

— Потому что даже если Кирилла признают виновным — а я все-таки думаю, что нет, — то наверняка появится другой руководитель. У него же есть родственники: жена, мачеха… Я не знаю… Но наверняка они найдут своего человека. Да и вообще… Я по натуре исполнитель, а не руководитель. Да и со здоровьем у меня… не очень. Мне проще выполнять свою работу и, как говорится, не париться, не нести ответственности, не испытывать стрессы… Так что, если вы решили, что это я задумал убить Игоря и засадить Кирилла, вы ошибаетесь. Да и не было меня там.

«Не было, это верно, — думала я в своей машине, уже покинув „Стройинвест“, — это, конечно, алиби. Но… не стопроцентное». Ведь Кузнецов мог приехать туда никем не замеченный. И выбрать подходящий момент, когда во дворе никого не было. Но для осуществления этого плана нужно было постоянно следить за дачей. И где гарантии, что подходящий момент все же подвернется? Замыслить такое и надеяться на авось? Возможно, человек, склонный к авантюрам и риску, и мог бы пойти на такой шаг. Но Кузнецов был совсем иным по натуре.

Далее. Можно предположить, что у Кузнецова был сообщник из числа присутствовавших на даче, который и осуществил его план. Но кто им может быть? Не считая Кириченко и Инессы, которые сами явились жертвами, он мог знать только Ольгу. И что, выходит, они могли быть в сговоре? Где, когда и на чем они могли договориться? Кузнецов — любовник Ольги? Или они сошлись, что называется, чисто на финансовом вопросе?

Версии мне в голову лезли, конечно, фантастические, но все же я должна была их проанализировать, и вот почему: после Кирилла Кузнецов был единственным человеком, который имел реальную выгоду от устранения Кириченко. Да и самого Кирилла. Но масса противоречий, масса! И характер не тот, и фирмой он руководить, оказывается, не хочет. А Ольга?.. Зачем ей менять молодого, здорового и красивого Кирилла на Кузнецова? Разве ей так плохо жилось с ним? Она не работала, в деньгах ее не ущемляли… Так что тандем Кузнецов — Ольга, скорее всего, не существовал вовсе. И Кузнецов все же не причастен к пожару на даче Вавиловых.

Я еще не беседовала с Ромкой и Тамарой, оставив их на потом по двум причинам: оба они материально ничего не выгадывали, да и не только материально. И во-вторых, их обоих не было на даче в момент совершения преступления: Ромка ездил за самогоном, а Тамара уже отбыла восвояси.

Конечно, и здесь оставалось место сомнениям. И Ромка мог вернуться, поджечь баню, а затем, что называется, свалить и после сделать вид, что только что явился. И Тамара могла украдкой вернуться… Предположим, что Ромка действительно вернулся со своим самогоном раньше, чем представил потом. Увидел, что во дворе никого нет. Инесса и Игорь в бане. Возле сарая стоит канистра с бензином. Остается только плеснуть хорошенько и бросить спичку — минутное дело. А затем снова на мотоцикл — и назад. И отсутствие его отпечатков пальцев на канистре вполне объяснимо: садясь на мотоцикл, обычно надевают перчатки. Конечно, не все и не всегда, но думаю, что у Вавиловых они должны были быть. Однако и здесь есть ряд неувязок: шум мотоцикла слышен далеко, на него не могли не обратить внимания. Второе: Ромка мог и не знать наверняка, что в бане находятся именно Игорь и Инесса, если только они не высовывались оттуда. И третье, опять же — отсутствие мотива. Можно, конечно, предположить, что Ромка рассчитывал, что его сестра Ольга, став владелицей всего имущества, будет ему помогать материально. Но уж больно хлипок мотив для столь жестокого убийства.

Так или иначе, а встретиться с этими людьми хотя бы для очистки совести мне необходимо. Да и не только для очистки совести — частный детектив не может игнорировать никого из свидетелей происшествия.

Для начала я позвонила домой Ольге, но та резко ответила мне, что брат не ночевал дома, не звонил и вообще неизвестно, когда придет.

— Он взрослый человек, — бросила она мне. — Может ночевать где хочет.

Я не стала с этим спорить, лишь попросила Ольгу в случае, если ее брат появится, позвонить мне на мобильный. Буркнув «хорошо», Ольга повесила трубку.

Тамара Васильевна Ревзина оказалась невысокого роста кругленькой пышечкой, вся в темно-каштановых кудряшках, с простоватым, но миловидным круглым лицом.

«Конечно, госпожа Вавилова выглядит куда привлекательнее и моложе», — вспомнив о том, будто эта женщина хотела составить конкуренцию Инессе, подумала я.

На Тамаре были надеты просторная домашняя блуза и длинная юбка, и эта одежда делала ее зрительно еще короче и шире.

— Здравствуйте, здравствуйте, — качая головой и вздыхая, встретила она меня. — Надо же, люди частных детективов нанимают! А я думала, такое только в кино бывает. Хотя, когда денег куры не клюют, почему бы не нанять. Это что же, Кирюша вас нашел?

— Меня наняла Инесса Вавилова, — коротко ответила я.

— Инесса? — Тамара Васильевна неподдельно удивилась. — Но платит-то Кирилл небось?

— Насколько мне известно, платит Инесса, а у Кирилла сейчас вообще нет денег — его счета заблокированы, — сквозь зубы процедила я.

— И много платит? — продолжала выспрашивать любопытная бабенка, но этот вопрос я проигнорировала.

— Тамара Васильевна, я вообще-то к вам по делу, и раз уж вас так интересует денежный момент, хочу напомнить, что время — деньги.

— Поняла, поняла, — засуетилась Ревзина, пододвигая мне стул. — Спрашивайте, все расскажу, что знаю. Разве же я не помогу Кирюше? Да я его с рождения знаю! Я еще Сашеньке всегда помогала, советовала, как его правильно купать, пеленать, как кормить — я медсестра по образованию.

— Вы во сколько уехали тогда с дачи? — спросила я.

Тамара Васильевна наморщила лоб:

— Ой, дай бог памяти… Кажется, уже около восьми было. Ну да, последний автобус отходит в восемь тридцать, вот я сразу после восьми и пошла на станцию, потихонечку, чтобы не опоздать.

— Вас кто-нибудь провожал?

— Нет, — покачала головой Ревзина. — Кирюша предложил, но я отказалась. Зачем? У него гости, веселье, что ему со старой теткой тащиться? — Она меленько засмеялась. — Народу много на станцию идет, светло еще было — что мне сделается?

— У вас случайно билета не сохранилось?

— Нет, — опешила Ревзина. — А зачем вам?

— Так, на всякий случай.

— Вы что же, подозреваете меня? — Глаза ее расширились.

— Тамара Васильевна, — я старалась говорить с улыбкой и доброжелательно, — ну вы же детективные сериалы смотрите, так что человек грамотный, знаете, как все в нашей работе происходит: проверяем буквально каждую мелочь. Если бы все на нас обижались, нам бы уже давно от депрессии лечиться нужно было.

Видимо, я нашла верный тон, потому что Ревзина быстро успокоилась и заулыбалась мне в ответ.

— Знаете, — призналась она, — а ведь я не раз в фильмах отгадывала, кто настоящий преступник! Вот не могу объяснить, почему он, а словно чувствую!

— У вас превосходная интуиция, — похвалила я ее. — Может быть, и в данном деле она вас не подведет? Есть у вас какие-то подозрения?

— Нет, — вздохнула она. — Я и представить себе не могла, что такое вообще может случиться! Я и не видела ничего, я же уехала…

Мне показалось, в голосе Ревзиной звучало сожаление, что она пропустила такое зрелище.

— Я же вас не по фактам спрашиваю, а на интуитивном уровне, — подбодрила я ее.

— Ну… — Тамара Васильевна замялась. — Если только одного человека… Но у меня ничего против нее нет, — тут же добавила она.

— Так кто же это?

— Кассандра! — выпалила вдруг Ревзина. — Она же… Простите, но она просто сумасшедшая! Сумасбродка!

— А ей-то какой резон убивать?

— Как какой? — фыркнула Тамара Васильевна. — Обозлилась на Инессу, что у той мало того что денег много, так еще и жених молодой. Сама-то она одинокая. Вот и решила уморить подругу! Я, знаете ли, не верю в их дружбу!

— Почему?

— Потому что мне эта Кассандра доверия не внушает, — покачала головой Ревзина.

«Понятно, — с грустью подумала я. — Просто личная неприязнь, и никаких разумных доводов. Ничего полезного она мне не скажет».

— Вы просили на интуитивном уровне, вот я вам и ответила, — словно прочитав мои мысли, заявила Тамара Васильевна.

— Да-да, спасибо, — поблагодарила я.

Дальнейший разговор наш продолжался очень недолго и ничего нового мне не принес. Я распрощалась с Тамарой Васильевной, не забыв сказать ей, что, возможно, ее присутствие на даче скоро понадобится, и в связи с этим попросила пока никуда не уезжать из Тарасова.

— Да мне и ехать-то некуда, — пожала она плечами. — К тому же у меня работа.