Глава 5
— Венди? — переспросил он.
Я кивнула, пытаясь совладать с появившейся дрожью в руках. Почему-то именно сейчас я отчетливо видела, как Венди стоит, дожидаясь кого-то, а сзади слышатся шаги. То, что она не боялась возможного убийцу, показывала ее застывшая на устах улыбка.
Родни понял, что сейчас я говорить не в состоянии. Поэтому быстро втащил меня в дом и, накрыв пледом, протянул мне бокал, до самого верха наполненный бренди. Я храбро глотнула. Горячительный напиток обжег мое горло, и я простонала:
— Черт возьми!
Он усмехнулся, явно забавляясь моей способностью быстро приходить в себя.
— Там, на пляже, лежит Венди, — сообщила я, сама удивляясь появившемуся хладнокровию.
Он продолжал смотреть на меня, ничего не понимая и никуда не собираясь.
— Я же тебе сказала, — повторила я, начиная терять терпение. — Венди. Там. На пляже. Убитая. Понимаешь?
Он наконец-то понял. Вскочил и растерянно потер лоб:
— Я понял.
— Тогда какого черта ты сидишь со мной, а не летишь туда? — взорвалась я. — Или тебя эта новость не удивляет?
Он помолчал, глядя на меня. Потом спросил:
— Как ты ее нашла?
Только сейчас я поняла, что допустила оплошность, как радистка Кэт во время родов. Начала говорить на хорошем английском! Искренне смутившись, я все-таки попыталась спасти положение:
— Я потом тебе все объясню. Сейчас — пожалуйста, сделай так, чтобы полиция не знала о том, что ее тело нашла именно я. Потому что сам знаешь, как ко мне отнесутся! Туристка, приехала по гостевой визе. Меня же обвинят в этом идиотском убийстве!
— Считаю, что ты не права, — покачал он головой, — но я что-нибудь придумаю… Единственная просьба — дождись меня тут, никуда не уходи, и потом мы обо всем поговорим. Хорошо?
Я кивнула. Честно говоря, мне и самой не хотелось уходить отсюда. Я прекрасно помнила о неотступно следовавшем за мной человеке. Поэтому я с радостью согласилась.
Он быстро вышел. Кстати, умение не приставать с лишними вопросами в неурочный час показалось мне довольно симпатичной чертой его характера.
* * *
В тепле и уюте тревога отошла на задний план, моя голова снова получила возможность соображать и заработала со страшной силой. Хорошо, что я никогда не расстаюсь со своим драгоценным мешочком с гадальными костями! Честно говоря, они иногда служат мне талисманом. Сейчас я собиралась использовать их для того, чтобы моя мозговая деятельность приобрела хоть какое-то подобие логики. В целом поток сознания вещь полезная, ежели сумеешь выудить оттуда «золотую рыбку» здравого смысла. Вот для этого я иногда использую свои магические косточки.
Конечно, полагать, что можно прямо в лоб спросить их, где эта несносная Лика, из-за которой я притащилась в Америку и теперь натыкаюсь на своих убитых тезок, в высшей степени наивно. Так же как и спрашивать, кто из встреченной мной троицы (я имею в виду и моего навязчивого преследователя) убил Венди. Но прояснить эту ситуацию с помощью их советов вполне можно. Достаточно задать вопрос и бросить кости. Можно это делать один раз, обычно я так и поступаю, но в случаях критических, наподобие теперешнего, лучше бросать двенадцатигранники три раза подряд.
Я чувствовала себя, признаться, далеко не лучшим образом. История, в которую я вляпалась, не нравилась мне. Создавалось впечатление, что я вишу на тонкой веревочке над пропастью, веревочка раскачивается и я вот-вот упаду. Поэтому первый мой вопрос касался именно моего шаткого положения.
«23 + 1 + 32».
«Ваше прошлое дает о себе знать. Вы всего видели понемножку: горе и радость, неприятности и удовольствия. Появятся ваши старые враги».
Честно говоря, получив такой ответ, я совсем не почувствовала удовлетворения. Какой-то он пространный и непонятный. Насчет анализа моего жизненного пути — думаю, что он лишен оригинальности. К тому же в том, что касается неприятностей, косточки явно были не правы. Неприятностей я видела не «немножко», а огромное, просто баснословное количество. Если бы все мои неприятности волшебным образом превратились в доллары, я бы была Ротшильдом.
А насчет врагов я вообще была озадачена: у меня их, конечно, было ровно столько же, сколько неприятностей, но мысль о том, что все они немедленно поедут в Штаты и начнут в едином порыве разыскивать меня, навязывая мне ненужную встречу, была довольно глупой.
Наверное, кости действовали по принципу, каков вопрос, таков и ответ. Поэтому я уже более обстоятельно сформулировала вопрос. Что произошло с Ликой, жива ли она и какое у нее настроение?
Ответ поступил странный.
«10 + 36 + 17».
«С женщинами шутить глупо и неприлично».
Я фыркнула от негодования. Если уж здесь с кем и шутят, то это со мной. Я сама не собираюсь шутить с Ликой.
Уже отчаянно, не веря в то, что получу нормальный, достойный совет, я кинула их в третий раз. Кажется, мои советчицы потрясены увиденным не меньше меня, подумала я. Вот и получаются у них загадочные ответы на мои вопросы.
«15 + 25 + 10».
«Вы внезапно окажетесь в чрезвычайных обстоятельствах. Внимание, как бы не было беды! Только посредством духовного развития вы можете изменить судьбу».
Ну вот. Сама себе и напророчила, уныло подумала я, пряча кости обратно в мешочек. Духовным развитием у меня сейчас времени заниматься нет, значит, судьбу изменить мне никак не удастся. Придется шагнуть навстречу чрезвычайным обстоятельствам.
Я взглянула на часы. Ого, присвистнула я, увидев, что стрелки приближаются к половине первого ночи. Я совсем забыла про Розалию. Бедная пышка сейчас, наверное, пребывает в тревоге, поскольку я даже не сообразила ей позвонить!
Оглядев комнату, я убедилась, что телефона здесь нет. Значит, надо поискать его в спальне или на кухне.
Я поднялась с кресла и включила верхний свет. Комната моментально озарилась. Прямо напротив меня, на письменном столике, стояла фотография Лики. Она улыбалась, глядя мне в глаза. Как будто бросала вызов. Или — просила о помощи?
* * *
В Тарасове у меня в детстве была подруга, с которой мы любили рассказывать друг другу страшилки. И как-то раз, когда запас трагических историй — частично выдернутых из творений Эдгара По, а частично представляющих собой выдержки из народного фольклора про пирожки из дочерей — иссяк, Милка вдруг округлила глаза и страшным голосом произнесла, что по фотографиям можно определить, жив человек или умер. Я, почувствовав холодок подступающего страха, спросила, как это?
— У них лица не такие, — авторитетно заявила Милка, глядя мне в лицо, — они омертвелые.
Честно говоря, я не поняла этого слова. Потому как мне все фотоснимки казались омертвелыми, а люди на них всегда производили немного ненатуральное впечатление. Но, как всякий ребенок, коснувшийся тайны, я начала специально присматриваться к фотографиям умерших родственников в поисках этой самой омертвелости. Что-то в них и правда было. Не знаю. Но вот глаза смотрели так, как будто из них вынули жизнь. Поэтому, глядя на фотографию Лики, я пыталась обнаружить в ее глазах жизнь.
И внезапно поняла, что с ней творится что-то странное. Не в том плане, что появилась омертвелость, а выражение Ликиного лица было неуловимым, отстраненным. Как будто она находилась и здесь, и еще где-то, куда нам не добраться. У меня почему-то сложилось ощущение, что Лика боялась. Вот сидит обычная хорошенькая девочка перед фотоаппаратом и боится. Напряжение, наконец-то нашла я определение этому состоянию. Она очень напряжена. Вот и создается впечатление испуга.
Облегченно вздохнув, я пошла разыскивать телефон. Для этого мне пришлось пройти по всем комнатам, подняться на второй этаж и в очередной раз удивиться тому порядку, который царил в доме Рода. Мне бы его на недельку в Тарасов, мечтательно подумала я, он бы разобрался в кошмарном хаосе моей квартиры.
Телефон я обнаружила в спальне. Подняв трубку, начала набирать номер Розалии.
Раздались длинные гудки. Я сидела возле окна и терпеливо дожидалась, когда Розалия поднимет трубку. Окно было немного приоткрыто. Когда я услышала шаги, я не придала этому большого значения. Только удивилась, что Род так быстро вернулся. Розалия почему-то не отвечала. Я положила трубку и задумалась. От мыслей меня оторвали опять те же шаги, заставившие меня замереть.
Потому что тот, кто разгуливал по саду, явно хотел остаться незамеченным. И уж, конечно, это был не Род.
Я, повинуясь инстинкту, потушила свет и затаила дыхание. На минуту мне показалось, что внизу тоже затаили дыхание и начали двигаться на цыпочках. Я осторожно подошла к самому окну и выглянула, стараясь оставаться не замеченной за занавеской.
В саду было пусто. Во всяком случае, кто-то хотел, чтобы я убедилась в этом. Мне же именно эта наступившая тишина и безмолвие показались подозрительными.
Выход у меня был только один. Выйти и посмотреть, кто это разгуливает по саду.
Стараясь не шуметь, я спустилась по лестнице. Открыла дверь и оказалась в саду.
Луна освещала экзотические растения, придавая им легкий налет таинственности. Я сразу представила себя охотником, крадущимся в джунглях за тигром. Если я и помнила о печальной участи Венди, это меня не останавливало. Любопытство всегда одерживало у меня верх над осторожностью.
Поэтому я не стала включать освещение в саду и выползла наружу, в темноту, напрягая зрение и слух.
Тишина… Я сделала еще один шаг в ту сторону, откуда раньше доносилось движение.
Сейчас там царила полная тишина.
Что ж. Значит, я ошиблась. Может быть, мои нервы истрепаны куда больше, чем я могла предположить.
Я повернулась, решив, что надо возвратиться в дом, и в этот момент ветки хрустнули, точь-в-точь как на пляже.
Резко обернувшись, я увидела мелькнувшую черную тень.
Я рванулась за ней, пытаясь догнать или хотя бы рассмотреть, кого так занимает жизнь помощника шерифа.
Вылетев на улицу, я поняла, что преследуемая мною личность двигается быстрее.
Во всяком случае, на улице уже никого не было.
* * *
Я постояла немного, вглядываясь в темноту, в тщетной попытке обнаружить таинственного незнакомца.
Затем я вернулась в дом, стараясь успокоиться. Возможно, следили вовсе не за мной. Значит, кто-то интересуется жизнью мистера Эванса? Вполне возможно. С чего я взяла, что его жизнь интересует только меня?
Я еще раз посмотрела в окно. Конечно, неприятно, когда за тобой подглядывают, — но не бегать же по ночным улицам с криками «Держи его!».
Я вернулась к телефону и снова набрала номер Розалии. На этот раз она взяла трубку довольно быстро.
— Алло?
— Розалия, это Таня.
— Таня?
Она закричала в трубку так, что я поморщилась.
— Роза, говори тише, а то я оглохну.
— Таня, где ты? Я волновалась, Танечка… С тобой все в порядке?
— Все нормально, я надеюсь, что скоро приду и все расскажу.
— Слава богу. А то мимо носятся полицейские как ошпаренные, а тебя все нет и нет… Ты обиделась на Дениса?
— Нет, — заверила я ее. — Кстати, он дома?
— Еще нет, — сообщила Розалия. — Какая-то из его ободранных подружек привела мотоцикл. Сказала, что ему срочно нужно было уехать в Темпо-Рок. Наверное, к утру вернется.
— А что это за Темпо-Рок? — поинтересовалась я.
— Это наша дача, — сказала Розалия. — Немного проехать по шоссе, потом по лесу. Я тебя туда свожу, если хочешь.
— Посмотрим, — сказала я, хотя эта «дача» меня заинтересовала.
Зачем Денису так срочно туда понадобилось?
И почему Венди за ним следила?
Мой взгляд упал на портрет женщины, висевший на стене. Прямо напротив кровати Рода. Фотография была большая, и женщина смотрела на меня как живая. Я была готова поклясться, что кожей ощущаю этот взгляд — немного напряженный, как у Лики, но в то же время не напуганный. Руки, сложенные на коленях, удивляли своей аристократичностью. Красивые зеленые с удлиненным разрезом глаза. Темные волосы, гладко зачесанные назад, делали лицо открытым и спокойным. Вся ее фигура была преисполнена достоинства. Я назвала бы ее истинной леди-южанкой. Воплощением остепенившейся Скарлетт, отвоевавшей свое место под солнцем. Сказать, что она была красива, было все равно, что не сказать ничего. Наверное, ее внешность не соответствовала классическим нормам красоты, но эта тонкость черт наравне с решительностью взгляда были неординарны. А неординарность для меня больше, чем красота. Я видела перед собой личность, и эта личность требовала от меня уважения.
Скрипнула калитка, в саду раздались шаги. На этот раз шаги принадлежали Роду. Дверь хлопнула.
— Таня? — позвал он из холла.
Я спустилась.
Он выглядел так, как будто его долго и старательно выжимали. Устало плюхнулся в кресло и вытянул ноги.
— Я сейчас отвезу тебя домой, если хочешь, — предложил он. По его лицу я поняла, что он не настроен говорить со мной.
— А прояснить ситуацию с Венди ты не хочешь? — попыталась я вызвать его на откровенность.
Он поднял на меня глаза и отрицательно покачал головой:
— Маленьким девочкам нечего соваться в эту темную историю. Хватит с тебя и выпавших на твою долю развлечений…
Он потрепал меня по щеке.
Вот идиотка, выругалась я про себя. Сама так тщательно создавала образ наивной дурочки, что теперь к тебе относятся как к ребенку.
— Ты ее знал? — спросила я.
— Да, — кивнул он. — Она была очень неплохим детективом. И не очень хорошим человеком. Но давай поговорим об этом завтра. Сегодня я просто не в состоянии это осмыслить…
Он поднялся. Я поняла, что мое дальнейшее пребывание в его доме было бы величайшей бестактностью.
Мы уже вышли к машине, когда я посмотрела на темные заросли рододендрона и вспомнила.
— Мне показалось, что в твоем саду кто-то был, — сказала я. Он удивленно вскинул брови:
— Как это?
— Кто-то следил за домом. Или хотел забраться. Я не знаю…
Он оглядел сад и пожал плечами:
— Ты просто перепугана. Поэтому поехали домой. Тебе необходимо выспаться и прийти в себя…
С этими словами он решительно двинулся к машине.
* * *
Мне показалось, что он расстроен больше, чем я ожидала. Хотя Венди и обладала способностью злить мужчин, она явно не входила в число врагов мистера Эванса.
Оставалось совсем чуть-чуть, усмехнулась я про себя. Обнаружить того самого человечка, который относился к ней до такой степени неадекватно, что ударил по голове тяжелым предметом. Но это уже не мое дело.
Эта мысль показалась мне ободряющей. Действительно, при чем тут я? Найду им Лику и отправлюсь домой, в милый и тихий Тарасов, где если и постреливают, то по делу. Они еще будут говорить, что у нас там разгул преступности! По крайней мере, у нас можно спокойно искупаться, зная, что тебя никто не шарахнет по голове!
Род обернулся и с интересом взглянул на меня. Я выдавила из себя беспечную улыбку и по его взгляду поняла, что ворчу вслух.
— Что, — поинтересовался он, — у вас действительно так спокойно?
Я рассмеялась.
— Конечно, нет, — честно призналась я. — У нас тоже можно получить по голове, принимая ночные ванны в реке.
— А я уже подумал, не уехать ли к вам.
Мы сели в машину.
На его дом я посмотрела с сожалением — сейчас он казался мне таким тихим и уютным… Единственное спокойное место на земле…
* * *
Пока ехали, мы молчали. Он смотрел на дорогу, а я думала, что зря согласилась на это дело. Найти Лику оказалось непросто, а тут еще и Венди. Ужасно хотелось спать, и еще хотелось, чтобы скорее наступило утро.
Потому что я очень устала от темноты.
Машина остановилась возле дома Розалии. Я подняла глаза на Родни.
— Не надо на меня так смотреть, — попросил он, — а то я попрошу тебя остаться здесь навсегда.
«Попроси», — чуть не сорвалось у меня с языка. Мне этого действительно хотелось. Но он вздохнул и открыл дверцу. Я вышла на свежий ночной воздух. Головокружение закончилось.
Машина отъехала в тот момент, когда я вошла в сад. Я быстро прошла по дорожке и остановилась как вкопанная.
В дверях стоял человек. В его пальцах дымилась сигарета. Он смотрел на меня немного удивленно, и его светлые глаза за толстыми стеклами очков не могли скрыть интереса к моей персоне.
Но я куда более была заинтересована им. Впрочем, в отличие от него я это постаралась не показывать.
У него были длинные волосы, прихваченные сзади резинкой. Сомнений у меня не было — именно эту фигуру я видела сегодня вечером удаляющейся от пляжа.
* * *
«Ну, вот, — подумала я, тоскливо оглядываясь вслед отъехавшей машине Рода, — это он за мной, значит, и ходил… Сейчас он даст мне по голове, и к Венди Джонс присоединится Танечка Иванова. Надеюсь, что я не послужу предлогом для начала новой холодной войны…»
— Добрый вечер, — приветливо поздоровался мой предполагаемый «убийца». Я выдавила ответную улыбку, раздумывая над тем, что в этих краях убийцы вежливые. Что ж, хоть это меня порадовало. — Наверное, вы — Таня?
Он перешел на русский язык. Получалось у него это хуже, чем у Рода, но все-таки…
— Да.
— А я — Билл Пэтчет.
Он протянул мне руку, показавшуюся мне холодной, и я облегченно вздохнула.
Оказывается, передо мной был всего лишь муж моей Розалии! Искренне удивленный моим нервным смехом, он смотрел на меня, поблескивая в темноте стеклами очков.
— Очень приятно, — сказала я и уже приготовилась открыть ему истинную причину своего замешательства, как новое подозрение коснулось моего сознания. Я застыла, пытаясь скрыть охватившие меня сомнения.
Потому что, прежде чем выложить свои карты на стол, не мешало бы узнать, что он делал ночью на пляже, когда там убивали Венди Джонс?
* * *
— Розалия очень волновалась за вас. Где вы были?
На одно мгновение мне показалось, что его взгляд слишком пристальный. Но, может быть, это всего лишь эффект толстых линз. Я пожала плечами, стараясь придать себе вид более-менее легкомысленный, и пробормотала:
— Как всегда, вляпалась в историю. Знаете, у меня потрясающие способности выбирать именно ту сторону улицы, где вот-вот свалится кирпич…
Он слушал меня с любопытством, которое не казалось мне праздным. Или я просто наделяла его чертами подозреваемого — не знаю…
— Танечка, вы потом поведаете свою историю. Думаю, если вы сейчас не появитесь перед очами Розалии, она сойдет с ума от волнения. Моя жена обладает большой фантазией, и ей показалось, что все эти полицейские машины, промчавшиеся в сторону пляжа, связаны с вами.
Ага, сейчас, голубчик! Начну немедленно рассказывать тебе про пляж? Интересно, что ты сам про него заговорил! Честное слово, меня так и подмывало сообщить ему, что на пляже я была. И видела там не только Венди Джонс, но и Билла Пэтчета. Интересно, какая у него была бы реакция? Удалось бы мне разрушить эту непоколебимую стену спокойствия и доброжелательности?
Поразмыслив, я решила пока подождать. Поэтому я постаралась придать своему лицу выражение полного раскаяния и лишь пробормотала, что ужасно сожалею, что доставила им столько хлопот.
После этого я зашла в дом. Честно говоря, я почувствовала себя большой свиньей. Розалия не спала и была весьма и весьма взволнованна.
— Танюша! — вскочила она с кресла. — Бог мой, как хорошо! Я так волновалась за тебя! Где ты была?
— Долгая история, — сообщила я Розалии. — Сначала пила пиво, потом прогуливалась по ночным…
«Пляжам», — почти вырвалось у меня, но я вовремя сообразила прикусить язычок.
— …улицам, а потом заглянула к Родни, но его вызвали. Пришлось подождать его возвращения, поскольку ходить ночью одной он мне не разрешил.
Изложив все это, я присела на краешек стула, как провинившаяся девочка-подросток.
— Ты очень на меня сердишься? — спросила я, затаив дыхание.
— Нет, — покачала головой Розалия, — просто все эти полицейские сирены… У нас ведь очень тихий город, поэтому, когда я услышала их завывания, я перепугалась. Родни не говорил, что там случилось?
Вопрос был задан в лоб. Розалия смотрела прямо в мои глаза, ожидая ответа. Я оглянулась на входную дверь, потому что говорить правду при Билле мне пока не хотелось. Кто знает, какой придурок пасет меня по пути моего следования? Есть гарантия, что это не он?
— Ну хорошо, — решилась я, — я расскажу тебе все. Но сначала…
Я посмотрела в ее невинные, широко распахнутые глаза.
— Сначала скажи мне, Розалия, что ты делала сегодня вечером на пляже?
* * *
— Откуда… — вырвалось у Розалии прежде, чем она успела подумать. Она осеклась и попробовала уйти от ответа, пробормотав, что никуда она не выходила, просто мне показалось, что я ее видела.
— Показалось? — переспросила я. — Хорошо. Мне показалось. Как показалось и то, что на пляже я видела мертвую женщину. Роза, я детектив. А для того, чтобы тебя немного напугать, сообщу тебе, что мне показалось еще, что за мной кто-то следил. И этот кто-то вполне мог… Прости, нарушила правила нашей игры. Так вот, этому кому-то могло показаться, что он тебя видит удаляющейся с пляжа. Что случится, если он свяжет это с лежащим там трупом?
Я блефовала, но Розалия поверила. Она судорожно глотнула воздух, сцепила пальцы и застыла.
— Роза.
На мой зов она не отозвалась. Так, подумала я. Нервы у нас никуда не годятся.
— Роза, очнись, — нежно похлопала я по пухлым щечкам, украшенным россыпью веснушек. Она дернулась и взглянула на меня так, как будто я не я, а ходячий труп Венди Джонс.
— Таня, это было так ужасно… Я подошла, а она там лежит. Я думала, что ей стало плохо, и дотронулась до нее… Я дотронулась до…
Она не договорила, начав бессмысленно раскачиваться на стуле. Из ее груди вырывались хриплые стоны. Налив в стакан воды, я плеснула ей в лицо. Она вздрогнула и сердито сказала:
— Что ты делаешь?
Вид у нее получился презабавный, я не удержалась от смеха. Мокрая, с возмущенными глазищами, она наконец-то забыла про свой ужас и теперь действительно начала приходить в себя.
— Привожу тебя в чувство.
Она вытерла рукой капельки воды с лица и сердито пробормотала:
— Спасибо. Лучше дай мне полотенце…
Я протянула ей салфетку и уселась напротив, достав сигареты. Одну я протянула ей.
— Дело в том, что мне жутко неудобно говорить, почему я там оказалась, — задумчиво сказала она, закуривая. — Ты можешь не понять меня.
— Попробуй, может, у меня это получится, — пожала я плечами.
— Хорошо. Мне сказали, что у Билла там назначена встреча с женщиной. Что он мне изменяет. Ох, как мне не хотелось тебе об этом говорить!
— Понимаю, — кивнула я. — Но так уж сложились обстоятельства. Кто тебе сказал?
— Позвонили по телефону. Голос — не поймешь чей. То ли мужской, то ли женский… И сообщил, что Билл мне изменяет. Сначала я не хотела туда идти. А потом — знаешь, как это бывает? Начинается внутренняя истерика, и ты уже не можешь оставаться на месте. Сначала я сказала себе, что просто пройдусь, поищу тебя, успокоюсь… Потом, когда я вышла, ноги сами понесли меня к пляжу.
Она замолчала. Несколько раз глубоко затянулась сигаретой и посмотрела на меня:
— Там была только она. Мертвая. И… Таня, я не могу избавиться от одной мысли — а что, если ее убил Билл?
— Думаю, что нет, — соврала я, вполне допуская такую возможность. — Ты же его там не видела…
— В том-то и дело, что мне показалось, что… Таня, ты ведь никому не расскажешь?
— Постараюсь, — пообещала я.
— Когда я стояла на этом чертовом пляже, уставившись на эту женщину, ветки хрустнули. Я подняла глаза и увидела удалявшегося человека. Он был очень похож на Билла.
Она сама испугалась, что сказала мне слишком много. Я постаралась сделать вид, что ничего страшного не произошло. Хотя на самом деле история-то была гадкая.
Мое подозрение она подтвердила. Билл Пэтчет там был. Именно его я и видела уходящим с пляжа. Оставалось выяснить, что он там делал.
И — как вся эта пакость связана с Ликой? А ведь связь была, в этом я уже почти не сомневалась. Вызвать бы на откровенность Дениса… Но эти мечты, увы, слишком иллюзорны.