ЧЕТВЕРГ, 5 НОЯБРЯ
В четверг Екатерина Бережная продолжила опрос жильцов. Каждый раз беседа протекала по следующему сценарию:
— Добрый день, я представитель независимой службы по изучению общественного мнения Бережная Екатерина. — Обычно слово «независимый» действовало обезоруживающе, и Катя как можно чаще его произносила. — Городские власти утвердили новый перспективный план развития города до двухтысячного года, по которому предполагается ваш пустырь отвести под публичный дом. Но предварительно решено выяснить отношение жителей вашего микрорайона к этим планам.
Катя объясняла настолько убедительно, да и весь ее вид говорил, что врать она не умеет, что жильцы домов вокруг несчастного пустыря верили ей. Для недоверчивых она показывала удостоверение — без уточнения учреждения — сотрудника «очага культуры» и предлагала позвонить по ее рабочему телефону, чтобы выяснить, работает ли там Бережная Екатерина Юрьевна. После этого все вопросы снимались.
Часть жильцов — вся мужская половина — была обеими руками за строительство публичного дома, а часть — в основном женщины — отнеслась к этому отрицательно. При этом и те и другие в обоснование своей точки зрения приводили один и тот же аргумент — нынешнее ужасное состояние пустыря. После перечисления всех его «заслуг» — замусоренности и превращения в обитель бомжей — следовали более весомые аргументы типа «там грабят и убивают». На что Катя делала круглые глаза и недоверчиво спрашивала: «Неужели? Не может быть!» Ее собеседники начинали горячо убеждать в реальности их слов, говоря: «Как, вы не знаете?! У нас недавно здесь человека убили!» Катя заинтересованно выслушивала подробности. Многие жильцы начинали рассказ словами: «Сама не видела, но говорят…» — и пересказывали местные сплетни, далекие от реальности. Однако Кате удалось выяснить и кое-что ценное.
В этот день Костя твердо решил попросить Русанова Сергея, который после смерти Терновского сам отвозил его в лицей и забирал оттуда, показать ему место работы отца. Сергей согласился не сразу — дома их ждала Маргарита Витальевна.
Однако, чувствуя свою вину перед Костей за смерть Терновского и решив, что сыну вскоре придется занять место отца, согласился. Пока ехали в банк, Костик спросил:
— Сергей, почему ты не смог защитить отца в тот день на пустыре?
— Понимаешь, Костик, меня там не было. У меня самого случилась неприятность — кто-то залез в мою квартиру. Из-за этого мне пришлось уйти с работы.
— Так мой отец был в машине один?
— Выходит, так.
— Как же он оказался на пустыре? Что он там делал? . — Не знаю, — честно сознался Русанов. Потом шутливо добавил:
— Да, ты, я вижу, решил заняться расследованием?
Костик смущенно покраснел, но ничего не ответил. Остаток пути они ехали молча.
В кабинете с вывеской "Председатель Совета директоров банка «Реград» происходила смена хозяина — там вовсю кипела работа по перестановке мебели.
Меняли местами все: даже цветочные горшки и корзины для мусора. Как говорится, камня на камне не оставили. Руководил этим процессом непосредственно новый хозяин кабинета — Юрко. Увидев Костю, изумленно смотревшего на все это, он не менее удивленно посмотрел на мальчика. Его появление здесь было неожиданным.
Потом спохватился:
— А, Костик! Привет дружище! Проходи. Как поживаешь?
— Спасибо, хорошо. А вы уже переехали? — Да, вот, понимаешь, несолидно принимать клиентов в филиале. Он, конечно, вполне респектабельный, но принято, чтобы директор сидел в центральном офисе. Ты, надеюсь, не против, что я занял кабинет твоего отца?
— Нет, что вы. Я просто решил познакомиться с банком отца.
— Прекрасно тебя понимаю. Сейчас распоряжусь, чтобы тебя везде пропускали.
Выходя из кабинета отца, Костик увидел в коридоре папиного друга дядю Олега. Он был не один…
Утром я позвонила Серову:
— Олег, пора познакомиться с деятельностью банка «Реград». Ты не мог бы представить меня лично его председателю Юрко? И как можно скорее.
— Ты меня озадачила. Я освобожусь только в десять минут шестого, когда этого Юрко и в помине не будет на работе. Минуточку… А что, если встретиться в обеденный перерыв? Я заеду за тобой домой. Устроит?
— Вполне.
— Тогда до встречи. Увидимся в двадцать минут второго.
Когда Серов позвонил в дверь, я уже была готова. Разговор в машине стал продолжением утреннего:
— Как идет расследование? — спросил Серов.
— Идет своим чередом, — неопределенно ответила я.
— Какие-нибудь мысли есть по этому поводу?
— Пока более или менее уверенно можно сказать лишь одно — Терновский действительно был убит преднамеренно. Следов крови на пустыре я не обнаружила.
Скорее всего тело банкира туда подбросили.
— То есть Терновский был убит в другом месте?
— Уверена в этом.
— Я об этом догадывался, — вздохнул Серов.
— А на кейсе обнаружили чужие отпечатки?
— Нет. Убийца явно был в перчатках.
— Это еще одно доказательство в пользу преднамеренного убийства. Теперь предстоит выяснить, кто убил или кто заказал. Я подозреваю вдову убитого.
Во-первых, она знала о существовании любовницы у мужа. Во-вторых, Маргарита Витальевна могла значительно потерять в материальном плане, если бы Терновскому пришло в голову развестись с ней. А это вполне реально, поскольку отношения между мужем и женой были далеки от идеала. Ты ничего не знаешь о разводе?
— Впервые слышу. А что касается причастности Риты к убийству собственного мужа — мне это кажется нереальным.
— Почему же?
— Она его подозревает в измене или уверена? И с каких пор? С прошлого четверга?
— Нет, Терновская сказала, что давно об этом догадывалась.
— Вот видишь. Все эти годы терпела его измены, а теперь решила с этим покончить? Что-то нелогично.
— Но она же женщина. А женская логика недоступна мужскому пониманию.
Кроме того, у Маргариты Витальевны нет алиби. По свидетельству соседей, в день убийства она уехала из дому утром, а вернулась лишь после пяти часов. Вот так-то! Вернемся к разводу. Кому Терновский мог об этом сказать? С кем у него были хорошие отношения? С Юрко?
— Вряд ли. Они были просто деловыми партнерами.
Женька очень ценил Юрко за предприимчивость, «непотопляемость», деловую хватку.
— С кем еще мог поделиться планами, сомнениями Терновский?
— Пожалуй, кроме меня и еще нескольких человек, ни с кем. Женька был очень разборчивым в друзьях, коих у него было немного. Все мы друг с другом общаемся, но никто ничего не говорил о разводе Евгения.
— А любовница, она действительно существует?
Серов на несколько секунд замялся, затем с неохотой произнес:
— Была у него какая-то Люда. Но я не знаю, встречался ли Евгений с ней последнее время…
За разговорами мы не заметили, как оказались у дверей банка «Реград».
Серов, знавший местные порядки и будучи вхожим в это заведение, провел меня через охрану. На лифте мы поднялись на нужный этаж и на выходе столкнулись с темноволосым мальчиком в очках.
— О! Привет, Костик! Какая неожиданная встреча, — обрадовался Серов.
— Здравствуйте, дядя Олег, — уныло произнес Костя.
— Что нос повесил?
— Нечему радоваться.
— Ничего, — подбодрил его Серов. — Скоро станет легче вот найдем убийцу твоего отца, — и он загадочно подмигнул Косте. — Кстати, познакомься, Татьяна Александровна Иванова — частный детектив. Ведет расследование убийства твоего папы.
— Частный детектив! — у Кости загорелись глаза. — Самый настоящий?
— Самый настоящий, — подтвердила я и протянула ему визитку.
— Я хочу вам помочь! — с жаром произнес Костя. Мы с Серовым весело переглянулись.
— Твоя помощь нам понадобится чуть позже, — заговорщически сказал на ухо Косте Серов и опять подмигнул.
Костик понимающе кивнул и отошел в сторону, делая вид, что частное расследование его вообще не интересует.
Мы зашли в приемную председателя Совета директоров банка. Серов учтиво поздоровался с секретаршей, не забыв сделать ей комплимент. Сказав несколько слов, он скрылся за дверью кабинета. Я осталась ждать в приемной, разглядывая секретаршу.
Это была миловидная женщина лет пятидесяти, одетая несколько старомодно, но аккуратно. На ее лице лежала печать усталости и растерянности. В секретарше я узнала одну из дам, бывших на похоронах Терновского.
— Вы, наверное, никак не привыкнете к тому, что вашего шефа нет в живых? — не выдержала я.
— Да, это так. Я с ним работала с самого основания банка. Евгений Николаевич был очень вежливым и пунктуальным человеком. Он никогда не повышал голоса. А теперь…
— Что теперь? У вас другой начальник. Секретарши всегда нужны.
— Вот именно, всегда и везде. Для этого годятся только молоденькие и длинноногие. Наверное, я дорабатываю последнюю неделю.
— Как все молодые мужчины, ваш новый шеф, возможно, увлекается красивыми женщинами. Но он, несомненно, сумеет оценить ваш профессиональный опыт.
— Что вы! В филиале Юрко менял секретарш как перчатки, даже имен не успевал запомнить. Он всех их называл Наташами. Когда начинался новый месяц, мы вспоминали Юрко — опять секретаршу меняет.
— А вы хорошо помните день, когда был убит Терновский?
Секретарша с недоверием посмотрела на меня.
— Не волнуйтесь, я частный детектив — Иванова Татьяна Александровна.
Расследую дело об убийстве вашего шефа. Вот моя визитка. Если мне не доверяете, спросите у Серова. Или ему тоже не доверяете?
— Ну, что вы, — смутилась она. — Олег Александрович такой человек…
Договорить она не успела, я ее перебила:
— О нем поговорим позже. А сейчас вернемся к вашему шефу. Во сколько он ушел с работы в тот день?
Секретарша задумалась:
— Часа в четыре… — и, устремив взгляд в потолок, стала вспоминать. — Так… Где-то без двадцати четыре я вернулась из бухгалтерии. Не успела напечатать документ, как на прием пришел сантехник. Я доложила о нем Евгению Николаевичу, но тот его не принял, потому что уже собрался уходить. Я еще взглянула на часы. Да, это было около четырех.
— Какие документы могли оказаться в кейсе у Терновского в день убийства?
— Этого я не знаю. Но вряд ли важные. Евгений Николаевич их никогда домой не брал. Хранил на работе, в сейфе. Так, наверное, малозначащие.
Через несколько минут Серов вышел и пригласил меня войти.
— Познакомьтесь, Игорь Дмитриевич, — сказал он. — Это Иванова Татьяна Александровна. Она частный детектив. Ведет расследование убийства Терновского.
При виде меня Юрко расплылся в загадочной улыбке. «Настоящий чеширский кот» — первая ассоциация, которая пришла мне в голову. Хотя я уже видела Юрко на похоронах, вблизи рассматривала впервые. Он был невысокого роста, сухощавый мужчина. Его маленькие карие глаза непрерывно бегали. Его возраст трудно поддавался определению. Игорь Дмитриевич относился к немногочисленной категории мужчин без возраста.
Юрко тоже смотрел на меня с интересом, не скрывая желания познакомиться поближе.
— Здравствуйте, Игорь Дмитриевич, — я протянула руку для приветствия. — Надеюсь, вы поможете мне в расследовании и предоставите необходимую информацию.
Юрко широко улыбнулся:
— Буду очень рад помочь вам, — и попытался поцеловать мою руку. Но я перехватила его ладонь и крепко пожала ее. Серов, от взгляда которого ничего не ускользнуло, озабоченно поинтересовался у меня:
— Надеюсь, ты справишься тут без меня? Моя помощь тебе не потребуется?
— Он выразительно показал глазами на Юрко.
Я поняла его намек:
— Не волнуйся. Все будет в порядке. Серов взглянул на часы и со словами: «О-о, мне пора на работу. Я вас оставляю» — вышел. Когда закрылась дверь, Юрко засуетился:
— Для начала давайте выпьем по чашечке кофе или, может быть, что-нибудь покрепче?..
— Нет, спасибо, я предпочитаю чай.
— Хорошо, будем пить чай. — Он снял трубку и произнес:
— Наташенька…
Ах, черт! Забыл… — на секунду Юрко задумался, что-то вспоминая, потом махнул рукой. — Неважно. Принесите нам две чашки чая и какое-нибудь печенье.
— Игорь Дмитриевич, — начала было я.
— Можно просто Игорь, — поправил Юрко.
Но я настойчиво повторила:
— Игорь Дмитриевич, вы не знаете, были ли враги у Терновского?
— Не могу припомнить.
— Может, кто-то ему угрожал?
— Нет, не знаю. Он мне не говорил. А вот и чай. — Он взял поднос у секретарши. — Вам сколько ложек сахара?
.
— Спасибо, я сама положу. Вы не знаете, что делал Терновский в прошлую пятницу? Он никуда не собирался?
— Я звонил ему дважды около четырех часов. Евгений уже собирался уходить. Мы договорились с ним о встрече около Волжского филиала нашего банка на улице Цветочной. Терновский подъехал, получил документы и все.
— Во сколько Терновский обычно заканчивал работу?
— Где-то без пятнадцати шесть.
— Почему же он так рано уехал в минувшую пятницу?
— С чем это связано? — Юрко на минуту замешкался. — Не знаю, стоит ли вам говорить… Да ладно. У Терновского была подружка на стороне. Ну, вы понимаете. Только не говорите об этом Маргарите.
— Она в курсе.
— Тем лучше. Тогда не стоит скрывать. Хотя Евгений держал это в секрете не только от семьи, но и от друзей и коллег.
— Вы случайно не знаете, как зовут любовницу Терновского и где она живет?
— В это я не посвящен.
— Тогда как вы узнали о ней?
— О, несложно. Это невозможно скрыть. Терновский был до жути правильным человеком и действовал строго по расписанию. Он периодически, как правило, по пятницам уходил с работы в четвертом часу. Куда мог отправляться мужчина его лет в такое время.
— Может, на деловую встречу? — робко предположила я.
— Нет, на деловые встречи он всегда брал с собой референта. Кроме того, их никогда не назначают на конец дня, да еще в конце рабочей недели.
— Может, он спешил домой — провести время с семьей?
Юрко рассмеялся:
— Надо знать его семью. Евгений, наоборот, бежал оттуда, вернее, от своей жены. По всей видимости, они не очень ладили, причем давно. Надо признать, его жена Рита — очень красивая и обаятельная женщина. Я бы на его месте… — Он мечтательно закатил глаза, но, опомнившись, закончил фразу совсем по-другому:
— вообще не оказался.
Уточнять, что Юрко имел в виду, я не стала, посчитав это сугубо личным, и вернулась к делу:
— Вы не знаете, Терновский не собирался развестись со своей женой?
Глаза моего собеседника оживились и забегали с бешеной скоростью.
Казалось, они вот-вот выскочат из своих орбит.
— А вот этого я не знал! — то ли с досадой, то ли с удивлением произнес Юрко, как будто что-то важное прошло мимо него.
— Это лишь мое предположение, — успокоила я его. Юрко облегченно вздохнул и продолжил:
— Зачем Терновскому нужно было разводиться? Его все и так устраивало, как мне кажется. Если ты уже шестнадцать лет живешь с нелюбимой женой, почему бы еще столько же не прожить вместе. К тому же дети, особенно сын. Евгений не хотел с ним расставаться…
— Я вижу, вы в курсе всех семейных дел Терновского.
— А что здесь такого? Я все это видел собственными глазами, бывая у Евгения дома, хотя он тщательно скрывал.
— Вы очень наблюдательный человек, Игорь Дмитриевич, — попыталась я смягчить его перед следующим вопросом. — И последнее. Где вы были между четырьмя и шестью часами вечера в пятницу, тридцатого октября?
Юрко понимающе улыбнулся:
— С четырех двадцати до пяти у меня было совещание. Затем я разбирался с техникой в отделе по работе с частными вкладами. Там «зависла» рабочая программа, и часть оперативной информации пропала. Пришлось решать вопросы восстановления данных. Это заняло почти сорок пять минут. Все оставшееся время до десяти минут седьмого мы с референтом утрясали расписание встреч и важнейших дел на следующий месяц. После чего я отбыл домой. Этого достаточно?
— Вполне. Спасибо за чай.
— Извините за нескромный вопрос. Вы сегодня свободны?
— Нет, занята. — Я пыталась запихнуть ручку с блокнотом в набитую сумку и не обращала на Юрко никакого внимания. — До свидания, Игорь Дмитриевич.
— Жаль, — со вздохом произнес Юрко.
В коридоре я столкнулась с сыном Терновского.
— Костя, ты еще здесь? — удивилась я.
— Вас жду, Татьяна Александровна.
— Я тебя слушаю.
— Вы хотели, чтобы я вам помог.
— Я? Что-то не припомню.
— Не вы, дядя Олег. Он сказал, что моя помощь потребуется позже.
— Костя, я обязательно с тобой поговорю, но действительно чуть позже. А сейчас мне надо выяснить одну вещь.
— Какую? Может, я смогу помочь? — с детской непосредственностью спросил Костик.
Подумав, что вопрос не представляет особого секрета, я решила удовлетворить любопытство ребенка, чтобы поскорее от него отвязаться:
— Необходимо выяснить, почему твой папа в тот день был без телохранителя.
Считая, что этим поставила точку в разговоре, я хотела было распрощаться, но Костик опередил меня:
— Потому что квартиру Сергея в тот день пытались обокрасть.
Услышанное заставило меня изменить свое мнение о детях как о существах неразумных, вечно плачущих, кричащих и чего-то просящих. Слова Костика меня заинтриговали и заставили остаться. Мой мозг сразу включился в работу.
— Вот как? Откуда ты знаешь?
— Он сам мне об этом рассказал.
— Мне остается только найти Сергея и расспросить его об этом, — рассуждала я вслух сама с собой.
— А зачем его искать? Он здесь, пошел в буфет за водой.
— Что?! — слова мальчика вывели меня из задумчивости.
Пришлось признать, что я зря отмахивалась от такого смышленого ребенка.
Вместе с Костиком мы пошли искать Русанова и встретили его на лестнице. Он нес бутылку колы с надетым сверху стаканом. Я представилась и спросила, где нам можно поговорить.
— Вы частный детектив? — Русанов недоверчиво посмотрел на меня и весело заметил:
— С такой фигурой работать не частным сыщиком, а… — Тут он спохватился, увидев мой испепеляющий взгляд.
А я уже бушевала:
— Если вы сейчас же не заткнете свой фонтан, то можете смело заказывать место на кладбище.
Моя гневная тирада произвела на Русанова нужное впечатление, и он с уважением, смешанным с удивлением, посмотрел на меня.
— Правда, правда, она частный детектив, — вмешался в разговор Костя. — Ее дядя Олег пригласил.
— Какой еще дядя Олег?
— Серов, — пояснила я.
— Понятно, — протянул Русанов. — Ну что ж, я готов ответить на вопросы.
Но сначала я отвезу Костика Домой, а потом поеду на мойку. По дороге и поговорим. Затем я вас доставлю домой.
Пока ехали к Терновским, говорили о всякой ерунде. Просто поддерживали разговор. Русанов оказался очень интересным собеседником. Этот коренастый парень с накачанными бицепсами обладал обаянием, несмотря на некоторую резкость. В его зеленых глазах постоянно играли озорные искорки. Несомненно, Сергей любил женщин и был любим ими.
Когда остались одни, сразу перешли к делу.
— Сергей, что же у тебя произошло дома в прошлую пятницу?
Русанов несколько удивился моей осведомленности, но охотно рассказал о происшествии.
— Ты не выяснял, кто именно звонил из соседей? — спросила я, когда Сергей закончил повествование.
— Выяснять не потребовалось. Это тетя Катя — соседка по лестничной клетке.
— Во сколько она звонила тебе на работу?
— Без десяти четыре.
— Ты сам говорил с ней или кто-то передал тебе?
— Сам.
— Терновский знал о том, что произошло у тебя дома?
— Нет, я ему сказал лишь, что дома что-то странное происходит.
— Милиция до сих пор считает, что это был ложный вызов?
— Не просто считает, а даже штраф содрали. Слава богу, не с меня, а с соседки.
— А был ли труп?
— О боже, ты тоже думаешь, что я сошел с ума?
— Я этого не утверждаю, но и не исключаю. Ты не возражаешь, если я как-нибудь заеду и осмотрю твою квартиру?
— Зачем же как-нибудь? Можно это сделать прямо сегодня, за ужином.
«Слишком много приглашений за один день», — подумала я про себя. И не дожидаясь следующего вопроса, продолжила:
— Меня Серов уже пригласил.
Русанов улыбнулся и внимательно посмотрел на меня, ничего не говоря, словно хотел удостовериться в истинности сказанного.
— Сергей, а в каких отношениях с Терновским был ты?
— Ты что, и меня подозреваешь?
— Успокойся. Всех подозревать — нормальное состояние любого сыщика. Так как?
— Отношения были нормальными, даже, можно сказать, хорошими, поскольку шеф мне доверял. Пару раз он простил мой невыход на работу с похмелья.
Единственное, к чему я никак не мог привыкнуть, — так это являться на работу с точностью до минуты. Как говорится: «Что для немца хорошо, то для русского — смерть».
— Вот за это и укокошил шефа.
— Смеешься?
— Нет. Сам же сказал, что пунктуальность для русских — понятие, несовместимое с жизнью.
— За те деньги, что платил мне шеф, очень даже совместимое.
— Терновскому никто не угрожал? Или, может, быть, были у него враги?
— Насчет врагов не знаю. Но бизнес есть бизнес — здесь все возможно.
Угрозы были, но ни одну из них не осуществили. По-моему, все они были дилетантскими.
— А где живет любовница Терновского? Ты ведь наверняка в курсе таких дел.
— Хорошо поработала! Как тебе удалось раскопать? — восхищенно произнес Сергей. — Шеф был очень скрытным.
— Положим, не совсем, если об этом знают несколько человек.
— И кто же это?
— Неважно. Фамилию и адрес любовницы скажи, пожалуйста.
.
— Людмила Николаевна Серебрякова. Парижский переулок, дом шестьдесят восемь, квартира сорок пять.
— Отвезешь?
— Как скажешь.
Русанов резко развернул машину, и мы поехали к Серебряковой. Оказалось, что она жила недалеко от своего возлюбленного. В квартире Серебряковой, расположенной на восьмом этаже современного многоэтажного дома, никто нам на звонок в дверь не открыл.
— Картина называется «Не ждали», — в характерной ему манере пошутил Сергей. — Наверное, на работе, — предположил он.
— Сейчас мы это проверим. Давай осмотрим ее почтовый ящик.
— Зачем?
— Увидишь.
Спустившись вниз, мы с трудом нашли почтовый ящик с номером сорок пять, поскольку большинство из них были без опознавательных знаков. Я попыталась аккуратно через щель достать из ящика корреспонденцию. Это удалось мне не сразу. Русанов, с интересом следивший за моими действиями, время от времени отпускал ироничные реплики:
— Вскрытие частного почтового ящика — это уголовно наказуемое дело…
Как ты думаешь, может, мне сразу сдаться властям? Все-таки лучше проходить по делу свидетелем, чем соучастником…
Наконец, я достала журнал «Вояж без отдыха» и какой-то свернутый листок бумаги. Журнал был за октябрь и ничем примечательным не отличался. Больший интерес представляла записка. Она гласила: «Ушла к подруге. Буду завтра». Дата отсутствовала.
Откровенно говоря, содержание записки меня озадачило. Что это за подруга? И почему к ней Серебрякова ушла на сутки? Самое главное — кому предназначена записка? Я показала листок Сергею:
— Ты что-нибудь понимаешь?
Русанов хмыкнул:
— Похоже на любовное свидание.
— Вовсе нет. В любовные дела посторонних не посвящают. А если серьезно, ты не знаешь, о какой подруге идет речь?
— Понятия не имею. Саму Серебрякову я видел лишь пару раз.
— У нее есть телефон?
— Семьдесят три — восемнадцать — двадцать один.
— А на работе?
— Шеф обычно звонил ей домой.
— Зачем она написала записку, если есть телефон?
— Значит, тот, кому предназначено послание, не имеет таких «маленьких радостей жизни».
— Что означает отсутствие даты?
— Кто-то просто решил пошутить.
— Я и не знала, что день смеха отмечается в ноябре. Давай поищем ближайшее почтовое отделение, которое обслуживает этот дом.
Долго искать не пришлось. Недалеко от дома Серебряковой, на противоположной стороне, находилось здание с надписью «Почта». Его внешний вид никак не соответствовал наименованию переулка. Однако так было не всегда. За давностью лет мало кто уже помнил, что Парижский переулок когда-то назывался переулком Парижской Коммуны. Политические перемены и современные вкусы прочно закрепили за невзрачной улицей новое звучное название.
Сами окрестности, как считали местные жители, напоминали маленький Париж. Здесь была своя Эйфелева башня — труба котельной необычной конструкции, свои Елисейские Поля — бульвар, давно превращенный коммунальными службами в один сплошной окоп, и даже свой Центр Жоржа Помпиду — разваливающийся панельный дом, скрепленный стальными тросами вдоль и поперек, как рождественский подарок.
Эти достопримечательности заставляли тарасовских парижан с любовью относиться к своему переулку.
Когда я открыла дверь почты, в глаза мне бросился красный цвет, что несколько меня озадачило. Это очень напоминало известное заведение с красным фонарем. Сначала я подумала, что перепутала двери. Выйдя на улицу, я внимательно изучила вывеску, вплоть до того, кому принадлежит сие учреждение и, самое главное, его график работы. Таким образом я удостоверилась в правильности моего выбора.
Оказавшись в помещении, я испытала легкий шок. Часть стен была выкрашена в ярко-красный цвет, другая — в ядовито-фиолетовый. Это должно было вызывать у посетителей раздвоение личности, поскольку одно полушарие мозга приходило в возбуждение от кроваво-красных цветов, другое неумолимо клонило ко сну — от фиолетовых тонов. «Закон единства и борьбы противоположностей в действии», — промелькнуло у меня в голове.
Везде были разбросаны открытые банки с краской, что создавало дополнительные сложности гражданам пенсионного возраста, пытавшимся получить свою законную пенсию и буквально взявшим почту в плотное кольцо блокады. Не без труда одолев все препятствия, я оказалась у одного из окошек и спросила:
— К вам относится дом шестьдесят восемь по переулку Парижской Коммуны?
— И чтобы избежать недоуменных вопросов, добавила:
— Я недавно переехала.
Скажите, вы еще не получали октябрьский номер журнала «Вояж без отдыха»?
— Мы его уже разнесли. Вы из какой квартиры?
— Из сорок пятой. А когда вы разносили?
Сотрудница почты заглянула в свой журнал, полистала и подтвердила:
— Да, это было тридцать первого октября. Всем, в том числе и вам, разнесли.
— Спасибо. Наверное, сестра журнал забрала — меня несколько дней не было. После посещения почты Сергей отвез меня домой. На прощание он поцеловал мне руку и со вздохом сказал:
— Жаль, что ты не сможешь сегодня со мной поужинать.
— Не расстраивайся. Ужин можно перенести на завтра. В пять часов я нанесу тебе официальный визит и учиню в квартире обыск. Надеюсь, будешь дома?
— Ты же не знаешь моего адреса. Я сам за тобой заеду.
— Прекрасно. До завтра.
Поднявшись домой, я позвонила Серову:
— Привет, Олег! Это Татьяна.
— Давно не виделись.
— Недавно, но я уже успела соскучиться.
— Как прошла встреча с Юрко? Он случайно тебя еще не отбил у меня?
— Почти!
— Что это значит?
— А то и значит. Что ты, Серов, как честный человек, просто обязан сегодня пригласить меня на ужин. Потому что ради тебя я отказала в этом двум красавцам-мужчинам!
— И кто же они?
— Один — Юрко, а второго пока оставлю в секрете — на тот случай, если ты меня все-таки лишишь такого удовольствия, как ужин вдвоем.
— Красавцы-мужчины тебя вместе или по отдельности приглашали?
— По отдельности, разумеется, но это сути не меняет. Так ужин сегодня состоится?
— Придется соглашаться, когда такая очаровательная женщина просит. Но у меня есть идея получше. Сегодня у моих знакомых банный день. Приглашаю тебя в русскую баню.
— Очень заманчиво. Учитывая, что с начала недели меня несколько раз посылали в баню, то мне уже давно пора там оказаться. Ты за мной заедешь, как обычно, после работы? Тогда пока.
