Книга: Праздник теней
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Клавдия Новикова сегодня заснуть никак не могла. Что-то саднило в груди. Страшно ей было уже давно, но сегодня особенно. Слишком в дурное дело она ввязалась. Теперь ничего не изменишь. Ругай себя — не ругай…
Началось все в тот момент, когда она увидела, как этого пацаненка засовывают в машину. Видела и видела, так нет же, приспичило ей потащиться в эту милицию… И чего бабе дома не сиделось?
Именно в этой ихней милиции она ведь и встретила того мужика, который ей в машине увиделся. Пацана, который с ним сидел, не запомнила, а эту харю запомнить проще простого. Лысый, как Фантомас. Глаза сощуренные, рожа неприятная…
Так ладно, дура баба, успокойся. А она решила шантажом заняться… И вот тебе результат. Теперь покоя ни днем, ни ночью.
Клавдея открыла окно. На нее печально уставилась луна. Сегодня луна была круглая и большая. И отчего-то повышала в Клавдеиной душеньке тревогу и тоску. Что-то и жизнь не задалась, и с умом незадача вышла… А ведь Клавдеина-то мать на рабфаке училась. Только ей Боженька мозгов не дал.
— Клавдия…
Господи, что это? Клавдея перекрестилась. «Ладно, — решила она, прислушавшись. — Почудилось. Перепила ты, Клава». Она постояла еще немного и успокоилась. За окном царила полная тишина. Клавдея собралась от окна уйти.
— Клавдия, за что ты нас?
Тьфу, дьявольщина! Голосок был тоненький, как у той девчонки убиенной… «Дак ведь я ж тебя не убивала», — подумала Клавдея и почему-то вслух добавила:
— Я ж тя кормила… За что ж ты ко мне-то явилася? Ты к лысому иди.
— А лысый меня из дому не пускал, — ответил тоненький голосок. — Ты бы, Клавдия, сходила к нему, сказала бы, чтоб он мою куклу Лике вернул.
Ни про какую куклу Клавдея не знала. И Лики никакой там не было. Ну да душеньке ребенка виднее.
— Схожу, — пообещала Клавдея, — ты уж меня, дитятко, прости… Не я погибели твоей желала.
— А ты Марику помоги, — опять тихонечко попросил голосочек.
Тут вдруг зазвенели колокольчики, и голосочек исчез. Грустнее еще стало Клавдее, будто кто проклятие на нее наложил или сглазил. Однако она решила от окошка отойти, а то еще чего привидится.
Прошла на кухню. Включила свет — все не так страшно со светом-то.
— Кукла кака-то… Кака еще кукла-то? — спросила она невесть кого.
Тут вдруг взгляд ее уперся во что-то, лежащее под столом. Она нагнулась и побледнела. Трясущимися руками она достала из-под стола маленькую куклу Барби.
— Батюшки, — простонала Клавдея, — батюшки святы…
Она вскрикнула, подхватила куклу и, отчего-то крепко прижав красотку к щуплой своей груди, выбежала на улицу.
* * *
Она выбежала во двор. Было совсем уже поздно. Никого на улице, как назло, не было. Даже разгульных подростков. Клавдея посмотрела на луну. Ей показалось, что луна ей подмигнула. Она вздрогнула. Сразу захотелось домой. Она даже сделала шаг в сторону дома, но вспомнила, как там было страшно, решила все ж таки остаться на улице.
Присев на лавку, немножко успокоилась. И услышала опять звон колокольчиков. Она резко обернулась на их звук, но никого не увидела.
— Ерунда все, — попыталась успокоить себя несчастная, — мамка говорила, нету никаких призраков…
Со страху Клавдея начала думать, как ребенок. Тихая и пустынная улица подействовала успокаивающе на Клавдею. Где-то вдалеке прогрохотал трамвай.
— Вот и ладно, — обрадовалась его шуму Клавдея, — раз трамваи ходют, призраков точно нету…
Стоило ей только это произнести, как рядом раздалось пение. Пели несколько тонких голосочков. Жалобно. И пели-то гимн церковный. Клавдея этот гимн слыхивала по телевизору. Красивый, аж плакать хочется. Сейчас особенно захотелось. Три детских голоска пели «Иже херувимы»… У Клавдеи защипало в носу, как при насморке…
— Ой, никак Боженька-то есть? А я его, родимого, гневлю…
Клавдея начала тихонько ныть. Со страху в ней проснулись давно утраченные человеческие чувства. Она глянула в глубь улицы и увидела…
* * *
Он стоял в белом хитоне. Его волосы развевались на ветру. Ноги не касались земли.
— Кто это? — не поняла Клавдея и внутренним наитием поняла кто… Как поняла, мелкою дрожью затряслись колени. А Он будто Клавдеин страх уловил, погрозил ей пальцем и начал вверх подниматься. Больше Клавдея ничего не видела. Она начала медленно оседать на землю в глубоком обмороке.
* * *
Очнулась Клавдея, как это ни странно, не на улице, а в комнате. Над ней склонилось бородатое лицо. Клавдея даже не знала, стоит ли ей пугаться. Тем более что человек, склонившийся над ней, был в рясе.
«Святой отец, — подумала Клавдея, — убьют, не иначе… Священника уже вызвали…»
Впрочем, пораскинув мозгами, она подумала, что душегубы к жертвам священников не приглашают.
— Вам было плохо, — пояснил священник, — я нашел вас лежащей. С вами что-то произошло?
— Бесовщина, батюшка, — прошептала отчего-то хриплым басом Клавдея, — призраки одолели.
И она поведала старцу о своих ночных видениях.
— Да тебе это, верно, во сне приснилось, — не поверил ей он.
Да и кто в это поверит? Сама Клавдея, не случись с ней этого, вовек бы не поверила…
— Ей-Богу, не вру…
— Не божись… — сурово ответил тот, — ты, верно, в грехе погрязла. Раз тебе призраки покою не дают.
— Ох, батюшка, погрязла, — радостно согласилась Клавдея, — самой, батюшка, страшно, как погрязла…
— Исповедаться тебе нужно, — решил он. Она была готова расплакаться от его доброты. Схватила руку и прижала ее к губам. Он кивнул.
— И немедленно. Меня тебе сам Господь, видать, послал…
Она кивнула торопливо, и он накинул на ее голову епитрахиль.
* * *
Отец Андрей сидел в это время со мной на кухне. Я слушала, что рассказывает Фреду Клавдея. Через наушник. Отцу Андрею это слышать было нельзя — исповедь есть исповедь. Он не имеет права раскрывать Клавдеины тайны. И так ему, бедному, предстоит исповедоваться в том, что он отдал на время свою рясу Фреду.
* * *
Исповедь была закончена. Клавдея смотрела на отца Фреда благодарными глазами. Она чувствовала, как ей полегчало.
— Ох, батюшка, — аж зажмурилась от этакого облегчения Клавдея, — до чего ж полегчало… Слов нету.
— Теперь, дочь моя, будешь в этом доме весь завтрашний день, — сказал отец Фред. — Это тебе будет епитимья. Из дому не выходить, в окна не выглядывать.
Клавдея несколько раз кивнула — для верности. Она сейчас согласилась бы и на большее наказание.
— А теперь — прощай, и впредь не греши.
С этими словами добрый священник вышел из комнаты, оставив Клавдею в твердом убеждении, что целую неделю она пить не будет. После этакого чудного чуда Клавдея решила очиститься от греха пьянства.
* * *
— Все? — спросила я у Фреда.
Он кивнул.
— Заснула. Спит, как невинное дитя.
— А она точно не уйдет отсюда до вечера?
— Ни за что… — засмеялся Фред.
Мы вышли на улицу. Ангельский хор поджидал нас у меня дома. Девчонки пили чай, и по их рожицам я поняла, что приключение их развлекло.
— У нас получилось? — встретили они нас вопросом.
— Вас, лапушки мои, хоть завтра можно в церковный хор, — улыбнулся отец Андрей, — поете как ангелы…
Они рассмеялись, довольные собой. Даже покраснели — кто от смущения, а кто от удовольствия.
— А у Фреда вышло лучше всех.
Мы обернулись и посмотрели на него. Он себя, по-моему, неважно чувствовал. Его лицо побледнело, глаза стали больше.
— Что с тобой? — спросила я, немного испугавшись за него. Он улыбнулся:
— Ничего. Немножко устал. Перенервничал. Такой, Танюха, у нас парад-алле получился, а? Как я по воздуху-то ходил!
И он рассмеялся. Я попыталась рассмеяться в ответ, но не могла. Фреду было плохо — я это видела.
— Тебе нужно отдохнуть, — решила я, — иди приляг.
— Нет, — покачал он головой, — я домой пойду. Там арестантка. Вдруг ей удрать захочется. Доползу, Танюха, не бойся.
Он нежно погладил меня по щеке.
— Ты классный режиссер, — сказал он, — если тебе надоест сыск, могу спротектировать в Голливуд. Я ж у Паркера в массовке снимался.
— Ладно, — улыбнулась я, — может, ты все-таки останешься?..
Он отрицательно покачал головой.
— Завтра увидимся, — сказал он, — утром возле рынка буду тебя ждать. Ладно, милая? Ты уж не волнуйся.
И ушел.
* * *
Через полчаса девчонки тоже ушли. Остались мы вдвоем с отцом Андреем. Я чувствовала себя выжатой, как лимон. И тем не менее мне казалось, что я нахожусь на первом свидании с возлюбленным.
Мой возлюбленный смотрел на меня.
— Наверное, твоя работа не из легких… Как ты это выдерживаешь?
— Твоя тоже, — ответила я.
— Ну, у меня не работа.
Служение. Я усмехнулась. Моя работа иногда тоже напоминала служение. Например, сейчас.
— Тебе, наверное, пора… — Я очень не хотела, чтобы он уходил… Очень. Только наши с ним отношения вредны. Бесполезны. А любовь вообще не отличается излишней общественной пользой.
Он не спешил.
— Не ходи туда одна, — попросил он. — Это опасно.
— Я пойду с Фредом, — улыбнулась я. — Рядом с Фредом нечего бояться. Он последний Дон-Кихот.
Андрей посмотрел на меня так, что я поняла: ему до смерти хочется, чтобы я назвала так его. Или мне все это показалось?
— Я понимаю, что Фреду можно доверить все, даже тебя, — сказал он тихо, — но мне было бы спокойнее, если бы я был рядом с тобой сам. Понимаешь?
Я кивнула. Мне тоже было бы так спокойнее.
По моему плану, Фред должен был следовать за машиной, везущей меня по Клавдеиному маршруту, в некотором отдалении. Выяснив, куда мы с Ильясом направимся, ему надо было быстро найти Андрея и вместе на машине подъехать к месту нашего пребывания.
— Ты все-таки больше доверяешь Фреду… — грустно констатировал отец Андрей.
— Нет, — пожала я плечами, — просто не хочу вешать на тебя лишние грехи.
Он промолчал.
— Ладно, — поднялся он с места, — мне уже пора. Да и тебе нужно хоть немного поспать.
Я кивнула. Когда я поднялась, чтобы проводить его, мы оказались так близко друг к другу, что у меня перехватило дыхание. Я опустила голову, чтобы выражением глаз не выдать чувства, но он смотрел на меня очень пристально. Я не смогла не отреагировать на его взгляд. Он звал меня к себе. Сам боялся собственного вызова, но не мог больше противиться.
Я подняла глаза. Он смотрел на меня, проникая внутрь, пытаясь понять, что же все-таки нам с этим делать?
— Иди, — хрипло попросила я, — пожалуйста, иди…
Он понял мою мольбу.
— Прости меня, — отрывисто сказал он и вышел. Дверь за ним захлопнулась. Я осталась одна.
Завтрашний день мог стать последним в моей жизни. Я прекрасно отдавала себе в этом отчет. От усталости у меня даже не было сил на страх. Плевать. Пусть убьют, если им так этого хочется. Лучше уж умереть, чем жить, как крыса в норе, боясь высунуть нос от ужаса неизбежности столкнуться со злом. Лучше пусть пристрелят. Все равно я не смогу все время писать в штанишки от страха. А именно этого такие, как старший Лабутец и Шахмин, добиваются от нас. Рабства и страха. Признания их силы. Признания их мощи. Признания их непогрешимости.
— Перетопчетесь, — сказала я, — со мной у вас это не пройдет. У меня много друзей. И с нами Бог…
* * *
Фред шел по вечернему проспекту. Грудь давила холодная рука. Дышать становилось с каждым шагом труднее. Он решил ненадолго присесть. Лавочек вокруг не было, но это ничего. Фреду не впервые сидеть на тротуаре. Он не видит в этом ничего предосудительного. Он медленно сполз вниз. Ничего не было видно. «Странно как, — подумал Фред, — ну и темные стали ночи…» И он провалился в пустоту.
* * *
Я сидела на полу, понимая, что заснуть мне уже не удастся. Последнее время игра с костями стала моим любимым развлечением. Что ж, тоже неплохой способ расслабиться.
31+3+20.
«Он влюблен в вас без памяти». Вашими устами да мед пить… Если бы на самом деле все было так хорошо! Но — увы, наша любовь из области несбыточных фантазий. Она нереальна.
17+12+30.
«Если между вами есть любовь, поживите друг без друга».
Комментарии, как говорится, излишни. Нет, не быть нам, милый, вместе… Вот так. Нечего вам, госпожа Иванова, предаваться нездоровым мечтаниям. Любовь любовью, а жизнь врозь…
31+9+20.
Я почувствовала холод внутри. Опять меня предупреждали. Опять пытались сказать мне об опасности, угрожающей кому-то близкому. Только теперь мои косточки были безжалостны:
«Вы получите печальное известие о близком вам человеке, который в данный момент отсутствует».
Я превратилась в комок нервов. Боже мой! Не допусти этого… Пожалуйста! Я думала об Андрее. Это с ним должно что-то случиться. Я не знала, отчего я была так уверена в этом, но именно за Андрея я испытывала патологический страх.
* * *
Фред приоткрыл глаза. Над ним склонились два лица. Он хотел сказать им, что с ним все в порядке. Сейчас он встанет и пойдет домой. Не надо о нем беспокоиться.
— Эй, отец, с тобой все в порядке? — спросил один из подростков.
Фред попытался кивнуть. Но отчего-то у него это не получилось. Движения замедлились. «Такое ощущение, что в мои мозги залили расплавленный свинец», — подумал Фред. Ничего себе ощущеньице. Он даже попробовал улыбнуться. Но вместо улыбки концы губ слабо дрогнули, лишь слегка обнажив десны. «Вряд ли это сойдет за улыбку в Голливуде, — подумал он. — Боюсь, с моей артистической карьерой навсегда покончено».
— Как ты думаешь, он подойдет? — шепотом спросил один из подростков друга.
Тот пожал плечами.
— Не знаю… Вроде бомж. Никто искать не будет…
Кажется, они говорят о нем. Фред не мог понять, что эти малолетки делают на улице глубокой ночью. Куда, черт побери, смотрят их предки? Мало ли что может случиться ночью на небезопасных тарасовских улицах…
— Ты, отец, потерпи, мы тебе сейчас поможем… Укольчик сделаем и «Скорую» вызовем. Лады?
Такие славные ребята, подумал Фред. Он за них испугался. Осторожно, хотел предупредить их он, полнолуние. Сегодня сатанисты готовятся к черной мессе. Они могут вас схватить. Причинить вам боль. Шли бы вы домой, малыши… Шли бы вы лучше домой!
Парень постарше закатал рукав Фредовой рубашки.
— Сейчас полегчает, отец… — Его лоб смешно наморщился. Как будто он не шприц наполнял, а решал мировую проблему. Второй смотрел завороженно. Иногда глотал слюну.
Фред хотел им сказать, что вполне обойдется без укола. Но язык не ворочался. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным. Отчего-то захотелось плакать. Но слез не было. «Даже слез нет, Господи», — устало подумал Фред и провалился в глубокую пропасть черного сна. 
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11