Жар бабьего лета

Понедельник – день тяжелый. Эта поговорка оправдывала себя уже много раз.

Я проснулась часов в девять и была приятно удивлена тем, что в окно ярко светит солнце. Пришло бабье лето. Кончились слякотные, не по сезону холодные дни с противными затяжными дождями и пронизывающим ветром. В голове у меня роились радужные мысли о том, как можно приятно провести эти последние погожие деньки. Лето пролетело, как всегда, быстро и закончилось неожиданно, а толком отдохнуть так и не удалось.

Я включила телевизор. Передавали новости, но то, что в них сообщалось, грозило испортить мой благодушный настрой. Чтобы этого не случилось, я тут же ящик выключила и решила начать понедельник с хорошего завтрака и в первую очередь с чашки настоящего, свежесваренного кофе по-турецки. Как заправская домашняя хозяйка, я нацепила тапочки, влезла в банный халат и направилась в кухню.

Из открытого окна доносились птичьи трели, детский гомон, а кухня была залита чудесным ярким светом, который при всей своей приятности обнаружил далеко не столь уж приятную необходимость хорошей, а лучше генеральной уборки. Что ж, для разнообразия не помешает заняться и домашними делами. Это даже можно включить в программу отдыха.

Выпив кофе, я энергично принялась за дело. Управилась как раз к обеду. Мне захотелось надеть легкое платьице и отправиться в кафе. Но осуществить я успела лишь первую часть задуманного мероприятия. Я была уже в прихожей и перед зеркалом наносила последние штрихи в макияже, когда раздался звонок в дверь. По тому, как екнуло мое сердечко, мне сразу стало ясно, что отдых мой, скорее всего, завершен. Понедельник-то – день тяжелый!

На пороге стояла молодая, очень миловидная женщина. Миниатюрная, хрупкого сложения, со светлыми волосами и огромными лучистыми серыми глазами.

Видно было, что она смущена и сильно волнуется.

– Здравствуйте, – сказала я, – вам кого?

– Добрый день, вы Татьяна Иванова?

Голосок под стать внешности – нежный и приятный.

– Да, это я. Проходите, пожалуйста.

Мы прошли в мою только что убранную гостиную. Я пригласила посетительницу присесть на диван, по которому дважды прошлась пылесосом, и внутренне порадовалась, что такое неземное создание попало в мою квартиру не до, а после генеральной уборки.

– Я даже не знаю, с чего начать. Дело в том, что у меня произошло несчастье. Я оказалась совсем одна, и мне необходима помощь. А о вас я слышала как об очень хорошем частном детективе.

– Вы не волнуйтесь, просто расскажите, в чем ваша проблема. А для начала предлагаю познакомиться.

– Ах, да-да. Меня зовут Наталья Колесникова.

– Очень приятно, Наташа. А меня называйте просто Таней. Давайте теперь поговорим о вашем деле.

– Да, дело… Понимаете, мой муж Сергей позавчера утром погиб при взрыве бомбы. Но я пока не буду на этом подробно останавливаться, потому что надо рассказать еще о многом. Иначе я не смогу…

Она умолкла, глубоко вздохнула и сжала руки в кулаки. На лице ее отразилось громадное горе, а в глазах появилась такая жуткая тоска, что у меня даже комок к горлу подступил, хотя чего я только ни нагляделась.

Но через минуту ей удалось с собой справиться, и она снова заговорила, только чуть глуше и отрывистей.

– Следователь мне сразу сказал, что надежды раскрыть дело практически нет. Свидетелей не было. Взрыв произошел на задворках десятой школы, это в Волжском районе, около семи тридцати утра. Занятия еще не начались, детей там не было. А когда учителя сбежались к месту взрыва, они никого там не обнаружили… Кроме Сережи. Он уже был мертв. Кстати, никто не имеет ни малейшего представления о том, что Сергей делал в семь тридцать утра на задворках школы.

Наташа снова немного помолчала, затем вдохнула побольше воздуха и продолжила.

– Так вот, свидетелей не было, а мне о его делах ничего не известно. Сережа всегда придерживается… то есть придерживался мнения, что жену не надо посвящать в деловую жизнь мужа. Мы с ним поженились почти десять лет назад, я только что окончила институт. Мне тогда было двадцать два года, Андрею – двадцать шесть. У нас дочка Аня, ей девять лет. Жили мы очень хорошо. Сергей – замечательный муж и прекрасный отец. Вы только не подумайте, что это я только потому говорю, что… он… что его нет… Мы действительно жили счастливо. Он всегда старался, чтобы в семье был достаток, мы с ним ездили отдыхать каждый год. Только вот этим летом я не поехала: вывихнула ногу, месяц ходила с трудом. Муж отвез меня к моим родителям, а сам с дочкой на три недели уехал в Ялту. Аня так хотела поехать на море, весь год ждала этой поездки. Сережа не хотел меня оставлять, но мы с Аней настояли.

Обычно я стараюсь не перебивать человека, даже когда он отступает от сути дела, потому что иногда из потока словесных излияний удается извлечь и полезную информацию. Но я еще надеялась урвать хотя бы пару часов уходящего солнечного дня и поэтому деликатно поерзала в кресле. Этого оказалось достаточно. Наталья Колесникова явно была хорошо воспитана.

– Извините, я отвлеклась.

– Расскажите, чем занимался ваш муж?

– Он совладелец туристической фирмы «Лотос». Может быть, вы слышали, она работает уже третий год.

– Да, что-то слышала.

– У него два партнера: Андрей Терентьев и Антон Балашихин. Фирма не очень крупная, но организует поездки во все части света. И вот, после его гибели у меня возникла необходимость в деньгах. Все, что у меня было, я истратила на похороны. Я попыталась связаться по телефону с партнерами Сережи, но не смогла выяснить ничего определенного. Сегодня я решила пойти туда, в их офис, и узнать, могу ли я получить деньги, вложенные Сережей. Мои родители живут в Ярославле, и я хочу уехать к ним. Андрея Терентьева не было, и я говорила с Балашихиным. Я всегда его недолюбливала, а после сегодняшнего разговора просто ненавижу. Он был так груб, смотрел так, будто я пустое место. Когда я сказала ему о моем намерении, он так надменно усмехнулся и говорит: «А ты уверена, что тебе что-то здесь причитается?» Я сказала, что, по моим сведениям, Сергей вложил в дело около пятидесяти тысяч долларов. Я, разумеется, не претендую на всю эту сумму, но хочу получить хотя бы десять тысяч. Эти деньги я собираюсь отложить на образование дочери.

– Значит, вы обратились к компаньону Сергея за деньгами, и он вам отказал. А чем он мотивировал свой отказ?

– Антон сказал, что на прошлой неделе у них была налоговая инспекция. В ходе проверки финансовой деятельности фирмы выяснилось, что очень крупная сумма была сокрыта от налогов, теперь у них большие неприятности, фирме грозит банкротство. И еще Антон сказал, что все деньги на счетах в российских и зарубежных банках, принадлежавшие фирме и предназначенные для оформления заграничных паспортов, виз, покупки билетов, оплаты гостиниц и так далее, исчезли. То есть один из владельцев перевел все деньги на неизвестные счета. Это мог сделать любой из троих партнеров, и Антон заявил, что знает, кто это сделал. А напоследок он заявил, чтобы я не только не пыталась «добыть» у них деньги, а была готова расстаться со своим имуществом и квартирой, чтобы погасить долги фирмы. В общем, вы понимаете, Таня, они обвиняют Сережу в том, что он обворовал фирму. А я знаю, что Сергей не способен на это, он никогда не совершил бы ничего подобного. Сережа всегда старался жить и поступать по совести…

Ну а дальше бедняжка уже не смогла сдерживаться. Примерно через полчаса с помощью валерьянки и трех стаканов воды мне кое-как удалось успокоить бившуюся в истерике женщину. Она постепенно затихла и лежала на диване, вперив в потолок бессмысленный взгляд.

Я вышла на кухню, закурила и стала размышлять.

Жила-была счастливая семья. Причем счастливая во всех отношениях: и любовь была, и деньги водились. Прямо-таки сказка в наши-то смутные времена. Но было в этой женщине что-то такое, что не позволяло сомневаться в правдивости ее слов.

В конце концов, почему бы, хотя бы в виде исключения, не существовать в нашей России-матушке одной по-настоящему счастливой, благополучной семье?!

Но исключения не получилось – счастье-то закончилось.

Денег, как я поняла, у Натальи Колесниковой нет, и заплатить мне она пока не сможет. А сможет лишь в том случае, если все рассказанное ею правда, если муж ее действительно не вор. И если вдобавок я смогу найти настоящего вора и те деньги, которые он так нагло и бессовестно украл.

Как всегда в минуты сомнений, я решила прибегнуть к совету моих добрых, старых друзей – гадальных костей.

Я достала из шкафа в спальне свой заветный замшевый мешочек с тремя двенадцатигранниками, подошла к кровати и бросила на нее «кости».

«25+7+17» – «Ваши действия должны определяться вашими идеями».

Так-так. Какие же у меня идеи?

Я подошла к окну. Под жарким солнцем уже успели высохнуть лужи. На детской площадке резвились ребятишки всех размеров и возрастов. На лавочках у подъездов восседали, стрекоча, старушки. И даже они в этот славный солнечный денек выглядели приветливее и милее.

Возможно, всему виной и был этот самый славный солнечный денек, сподвигнувший меня на совершение хороших поступков.

Вообще-то я по натуре далеко не альтруист. Но через четверть часа, когда Наташа начала наконец приходить в себя после истерики, я, даже не дождавшись ее просьбы как таковой, уже знала, что возьмусь за это дело.

Не придется ли мне пожалеть о своем великодушном порыве? Ах, ладно, поживем – увидим.

Наташа ушла от меня около половины третьего. Когда я сказала ей, что согласна работать без предварительной оплаты, наградой за мое великодушие стало ее просветленное лицо и надежда, затеплившаяся во взгляде.

Конечно, не в моих правилах расходовать при расследовании свои кровные денежки, но пока я на этот счет не слишком переживала. Во-первых, я только что заработала неплохую сумму за ерундовенькое дело и еще не успела начать ее тратить. А во-вторых, особо крупных расходов вроде бы не предвиделось. И все же я составила приблизительную смету: мой альтруизм не простирался до намерения безвозмездно отдавать собственные, заработанные нелегким трудом частного детектива баксы.

Поскольку до визита Наташи у меня было намерение прогуляться, я решила от него не отказываться и пройтись – до фирмы «Лотос». Со слов Наташи было ясно, что это займет минут пятнадцать ходьбы от моего дома.

Было почти три часа дня. На небо набежали облачка, и солнце уже не так пригревало. Поэтому поверх легкого шелкового платья я надела свой любимый замшевый жакет бирюзового цвета, который, как мне всегда казалось, самым выгодным образом подчеркивал цвет моих глаз. Последний взгляд в зеркало показал, что мое приподнятое настроение замечательно отразилось на внешности. Не буду скромничать, мне понравилось увиденное в зеркале отражение.

Туристическая фирма «Лотос» располагалась на первом этаже старинного и довольно живописного пятиэтажного здания. Прежде чем войти, я прошлась вдоль всего дома.

Помимо «Лотоса», здесь арендовали помещения адвокатская и нотариальная конторы да пара магазинчиков. Верхние этажи занимали квартиры.

Помещение «Лотоса» представляло собой две большие комнаты. В приемной стояло два стола, за одним из них сидела молоденькая девушка. Хозяин второго стола отсутствовал. Вдоль стены стояло несколько черных кожаных кресел, разделенных между собой кадушками с экзотическими растениями. Как и положено в турфирме, стены пестрели красочными призывными плакатами с изображениями самых привлекательных мест на нашей голубой планете. Особенно впечатлил меня плакат, изображающий великолепный закат солнца где-то на тропических островах Тихого океана.

Застекленная двустворчатая дверь с жалюзи вела в другую комнату, где, по всей видимости, должно было находиться начальство.

Девушка подняла голову от журнала, и на ее свеженьком личике заиграла профессиональная улыбка.

– Добрый день! Добро пожаловать в наше бюро! Вас интересуют путешествия? Вы сделали точный выбор! – заверещала девушка.

Вид у нее был такой, словно она все это время ждала именно моего появления, наконец дождалась и поэтому несказанно счастлива. Пришлось ее немного расстроить.

– Нет, к сожалению, я не по поводу путешествия, хотя на будущее буду иметь в виду вашу фирму.

Девушка осеклась. Улыбка сползла с ее лица, сменившись настороженной миной.

– Вас беспокоит корреспондент газеты «Губернские вести», – заявила я и протянула девушке одно из своих многочисленных удостоверений – липовых, разумеется. – Я пишу статью о криминале в деловом мире нашего города и хотела бы побеседовать с вами о гибели одного из учредителей вашей фирмы.

Девушка нахмурила брови и ледяным тоном произнесла:

– К сожалению, ничем не могу вам помочь. У нас нет информации, связанной с криминалом.

– А не могли бы вы рассказать мне о Колесникове? Это нужно для статьи.

Девушка замялась и слегка подалась в сторону кабинета начальства. Видно, растерялась.

– Я здесь не очень давно работаю и ни про кого ничего не знаю. И вообще, извините, у меня мало времени.

– Тогда проводите меня к вашему директору.

Все это девушке порядком надоело, но грубить она не решалась. Журналист все-таки. Как бы я не пропечатала в газете о хамящих служащих фирмы «Лотос».

– Они сейчас очень заняты и никого не принимают.

– Надо же, как вы о своем начальнике уважительно говорите!

Оказалось, что девушке не чуждо чувство юмора – она чуть хохотнула и сообщила, объясняя:

– У меня два шефа: Андрей Васильевич и Антон Николаевич.

– Ну разрешите мне поговорить хотя бы с одним! – продолжая шутку, взмолилась я.

Поколебавшись, девушка встала, подошла к стеклянной двери и, тихонько постучавшись, вошла в кабинет шефов.

Через несколько секунд двери распахнулись, и в них появился высокий плечистый мужчина лет примерно тридцати, шатен, с голубыми глазами, красивым лицом и жутко обаятельной улыбкой.

– Здравствуйте, так это вы журналистка из «Губернских вестей?» А я, признаться, вас еще на улице заприметил. Смотрю в окно, а там… девушка красоты немыслимой да с фигурой изумительной. А глаза ваши зеленые, русалочьи, меня совсем добили!

Да, кажется, не зря я надела свой любимый жакет.

– Только мне показалось, что вы не сюда направляетесь.

– Именно сюда. А вы что, всегда в рабочее время прохожих в окошко разглядываете?

– Вот в том-то и дело, что никогда. А в этот раз мне, видно, сам бог велел: «Андрюха, посмотри в окно – там идет твоя судьба».

Я рассмеялась и подумала, что беседа обещает быть приятной.

– Ну что ж, проходите, давайте знакомиться. Меня зовут Андрей Терентьев.

– Я – Таня Иванова.

– Таня, Танечка, Танюша! О чем же вы, Таня, желаете меня спросить?

Он провел меня к столу, стоящему у окна, галантно пододвинул стул и уселся напротив, всем своим видом выражая готовность проинтервьюироваться.

Метрах в четырех, у противоположной стены, стоял еще один стол. За ним сидел рыжеватый, неказистого вида субъект, по всей вероятности, третий совладелец – Антон Балашихин. Он ударял по клавишам компьютера, сосредоточенно уткнувшись в экран, и, казалось, совершенно не интересовался происходящим.

Андрей почему-то не счел нужным представить нас друг другу, и я не стала пока заострять на нем внимание.

– Я пишу статью о криминальных происшествиях в среде тарасовских бизнесменов. И хочу поговорить с вами о Колесникове.

Улыбка на лице Андрея погасла, он мгновенно посерьезнел. И щелканье клавиш на клавиатуре компьютера на секунду прекратилось. Боковым зрением я увидела, что Антон Балашихин поднял голову и стрельнул в меня глазами.

– Так, значит, вы собираете информацию о Сереге? Мы все до сих пор в шоке от его гибели. Вчера были похороны. Обычно на следующий день после смерти не хоронят, но в этот раз иначе нельзя было. Как сказали эксперты, бомба, скорее всего, взорвалась у него в руках. От тела мало что осталось.

Когда Андрей произносил все это, голос у него завибрировал, как это бывает у человека, рассказывающего о пережитом большом потрясении. Он немного помолчал и продолжил:

– Что я могу вам рассказать о Сереге Колесникове… Он был одним из моих лучших друзей. Конечно, покойников принято хвалить, но я говорю от чистого сердца – он действительно был отличным парнем. Человеком слова, никогда не подводившим друзей. Любил свою семью. Ума не приложу, кому и зачем понадобилось его убивать.

– Значит, вам ничего не известно о причинах его убийства?

– Нет, абсолютно ничего. Он нам не говорил, что у него есть какие-то проблемы. Вообще, это было в его натуре, он никогда не прибегал ни к чьей помощи в решении своих проблем и не любил о них распространяться. А ты, Антон, что скажешь?

Антон Балашихин оторвался от компьютера и не слишком любезно ответствовал:

– Что скажу? Да ничего не скажу. Ты сам все сказал.

Ничуть не смутившись таким ответом, Андрей обратился ко мне:

– Да, кстати, Таня, познакомьтесь с Антоном – это еще один учредитель нашей фирмы.

– Очень приятно, меня зовут Татьяна, – приветливо проворковала я.

– Уже в курсе, – сухо обронил Антон и, не среагировав на мою лучезарную улыбку, снова погрузился в компьютер.

На мой вопрошающий взгляд Андрей сказал:

– Простите Антона, Танечка! Он сейчас очень занят, он у нас ведет бухгалтерию и сейчас как раз подводит баланс.

Я понимающе кивнула:

– Но, может быть, у вас, Антон Николаевич, найдется минутка для интервью?

– Какое еще интервью? У меня дел по горло, мне некогда ерундой заниматься.

– Антон, ну право же, нельзя быть таким грубым, тем более с журналистом, а тем более с таким очаровательным, как Таня. Да оторвись ты на пять минут от своих подсчетов, поговори с девушкой, – принялся увещевать его Андрей.

Тот нехотя отодвинулся от экрана и не слишком приязненно на меня посмотрел.

– Ну, что вы хотите спросить?

– Что вы можете сказать о Сергее Колесникове как о вашем деловом партнере?

– Все, что я могу сказать, вы уже выслушали от Андрея. Добавить мне нечего.

– Скажите, на ваш взгляд, Сергей был конфликтным человеком?

Вопрос Балашихину не понравился. По тому, как он засопел и выдвинул нижнюю челюсть, я поняла, что он-то уж точно конфликтный человек.

– Колесников был неумным человеком. Совался куда не надо и делал чего не надо.

– А поконкретней можно?

– Не можно.

– А что вы скажете о причинах его убийства?

– Знаете, девушка, без причины только кошки родятся, значит, была причина, если так вышло.

– Что-то ты совсем раскипятился, Антон, – сказал Андрей, вставая. – Ты полегче на поворотах – еще ничего не доказано.

Антон вскочил и вышел из комнаты, что-то злобно бормоча сквозь зубы.

«Да, пренеприятнейший типчик», – подумала я.

– Вы на него не обращайте внимания. У нас сейчас не самые лучшие времена, так сказать, финансовый кризис. Не хотите закурить?

– А вас это не волнует? – спросила я и взяла предложенную им сигарету.

– Ну, у меня не так много причин для волнений. Во-первых, у меня всегда не лежала душа к туристическому бизнесу. И теперь представился шанс попробовать себя на другом поприще. А во-вторых, моя доля, если честно, самая маленькая и доходы не ахти какие. Так что для уныния особых причин нет. Одно только меня огорчает – Серегина гибель. Знаете, Таня, у него остались жена и дочка лет девяти. Жена Колесникова, Наташа, женщина чудесная, но к жизни не приспособлена совершенно. Сергей относился к своим девочкам, как к тепличным растениям. Теперь тяжело Наташе придется. Вы с ней не знакомы?

– Нет, пока не знакома.

– Она очень страдает сейчас, – сокрушенно произнес он.

– Большое спасибо, что уделили мне время, – сказала я после недолгого молчания, – пожалуй, мне пора уходить.

– Это вам спасибо, Танечка, что осветили своим блеском наши убогие стены!

Определенно, этот молодой человек был весьма забавен.

– Таня, а как бы вы отнеслись к тому, если бы я предложил вам встретиться в более приятной обстановке?

Несмотря на всю заманчивость предложения, я решительно отказалась, сославшись на страшную занятость.

Визит в «Лотос» мало что дал, хотя на многое я и не рассчитывала.

Было почти четыре. Если повезет, еще застану в школе если не учеников, то хотя бы кого-нибудь из учителей.

Прежде чем войти внутрь, я по своему обыкновению обследовала окрестности школы. Это было большое четырехэтажное здание, окруженное довольно большим, усаженным деревьями двором. По соседству с ней располагалась фабрика по обработке древесины «Набат». Школьный двор от фабричного отделялся высокой бетонной стеной. Я прошла вдоль нее и очутилась в небольшом тупичке, хорошо закрытом со всех сторон. Подходящее местечко для сотворения всяких хулиганских выходок.

Я вошла в школу. На первом этаже обнаружила кабинет с надписью «Учительская», снова достала удостоверение журналиста и направилась туда. Но, к сожалению, горячего желания обсуждать происшедшее в субботу никто из педагогов не изъявил.

Тогда я отправилась к директору. Им оказалась маленькая сухонькая женщина лет пятидесяти пяти, с энергичными движениями и проницательными глазами. Я не стала менять имидж и снова представилась журналисткой из «Губернских вестей». На сей раз мое липовое удостоверение было подвергнуто детальному изучению. Но я была спокойна: мои ксивы изготовляются мастером своего дела.

– Что же вас интересует? Хотя, впрочем, я догадываюсь. Вы по поводу взрыва в нашем дворе?

– Да. Я пишу статью о криминале в нашем городе и, в частности, о гибели удачливого предпринимателя Сергея Колесникова. И хотела бы узнать подробности происшедшего.

– Вы уже не первый журналист, который обращается к нам по этому делу, к нам даже с телевидения приезжали.

– Я понимаю, как вам все это неприятно и как надоела вам эта нервотрепка. Но, видите ли, у меня не столько профессиональный интерес, сколько личный. Вдова погибшего бизнесмена – моя близкая приятельница. Она очень просила меня попытаться разобраться в обстоятельствах его гибели. К сожалению, на следственные органы надежды слабые. У меня есть некоторый опыт в криминальных расследованиях. И я хочу помочь попавшей в беду женщине найти преступников и не оставить безнаказанным это убийство.

– Я не думаю, что здесь, в нашей школе, вы сможете найти полезную информацию для вашего журналистского расследования. Но тем не менее я расскажу вам то, что видела сама. Взрыв произошел в половине восьмого утра, а занятия в нашей школе начинаются в восемь двадцать. То есть, как вы сами понимаете, учеников еще не было. В тот момент в школе находились много учителей, завуч, уборщицы и я. Когда прогремел взрыв, мы все кинулись к окнам на левую сторону, где расположен деревообрабатывающий комбинат «Набат». В первый момент мы подумали, что это у них произошла какая-то авария. Мы выбежали во двор и подбежали к бетонному забору, отделяющему школу от «Набата», и попытались сквозь щели заглянуть на территорию фабрики. А через минуту из дальнего угла двора истошно закричала наша уборщица. Мы бросились к ней и увидели труп мужчины, вернее, даже не труп, а части человеческого тела, разбросанные на несколько квадратных метров. Все стены вокруг были в подтеках крови. В общем – жуткое зрелище. Тут прибежали рабочие с «Набата». Наш завуч Лидия Викторовна побежала вызывать милицию, а Людмила Николаевна, преподаватель русского, упала в обморок, пришлось нести ее в медпункт. Приехала милиция. Занятия в школе мы были вынуждены отменить, тем более что взрывной волной выбило несколько стекол на первом и втором этажах. Вот, собственно, и все.

– Скажите, вы не видели никого из учеников, пока были во дворе, сразу после взрыва?

– Нет, не видела, было слишком рано. Хотя иногда мальчишки приходят пораньше, собираются на задворках, курят. Но это бывает уже после восьми. В тот день мы никого не видели.

– А не было ли у вас ощущения, что кто-то из ваших учеников был хотя бы косвенно причастен к взрыву? Ведь это место сбора именно здешних ребят, и вряд ли кто-то посторонний, не связанный со школой, стал бы использовать этот закуток на задворках для своих дел.

– Знаете, я не хочу даже думать, что кто-то из наших детей может иметь отношение к этим, как сейчас говорится, мафиозным разборкам. У нас, конечно же, есть хулиганы, но таких вещей не было и быть не могло.

– Вы не будете против, если я опрошу ваших учеников?

– Да нет, не буду, но очень сомневаюсь, что это вам что-нибудь даст. Да и как вы одна сможете опросить всех? Их ведь в нашей школе около шестисот.

Да, опросить шестьсот школьников – дело нереальное для одного частного детектива. Но у меня родилась идея, и я спросила:

– А что, если мы сделаем по-другому?

– В чем дело?

– Разрешите вывесить на стенде объявление о том, что если есть желающие поделиться информацией, то они могут позвонить мне по телефону. Придется гарантировать вознаграждение и анонимность. Вы не возражаете?

Директриса немного помолчала, потом сказала:

– Ну что же, попробуйте. Но обещайте мне, что, если вы и отыщете свидетелей среди учеников, их участие действительно будет анонимным.

– Конечно, конечно. Только при условии, разумеется, что никто из них не окажется замешанным в преступлении.

Мы с ней вместе составили объявление, в котором я дала свой домашний телефон, написали его крупными буквами на большом листе ватмана и вывесили в вестибюле школы на первом этаже.