Киря листал пухлую папку, прихлебывая чай из граненого стакана, когда я заглянула к нему в кабинет.

– А, Иванова, герой дня… На ловца и зверь бежит. Привет. Проходи, голубушка. Давненько не имел чести видеть тебя лично. Садись. Чаю хочешь?

– Спасибо, Сергеич. Ты всегда очень заботлив. И никогда не отказываешь друзьям. Чаю не хочу. Я лучше сигареткой побалуюсь, если не возражаешь.

Я устроилась на диване, обитом черным дерматином. Достала сигарету и закурила.

– Как твои дела? – продолжил разговор Киря.

Я пожала плечами:

– С переменным успехом.

– Это я вижу. Кстати, ты не смотрела выпуск утренних местных новостей?

– Нет, а что?

Я покачала головой, пытливо глядя прямо в глаза своего бывшего однокурсника. Я знала, что он сейчас скажет, и не ошиблась.

Киря вздохнул, закрыл папку:

– Да ничего. Машину с двумя пассажирами чуть ли не в центре города подорвали. Ты что-нибудь об этом слышала?

Я вновь покачала головой. И тут Киря вплотную перешел к волновавшему его вопросу.

– А подорвали, между прочим, вишневую «десятку». Ту самую, которой ты интересовалась. Забавно, правда? Я тебе все утро звонил.

– Ты хочешь сказать, что данное преступление моих рук дело?! – Я искренне возмутилась. У меня даже пепел с сигареты на пол свалился.

– Нет, ну что ты. Конечно же, нет. Просто я подумал, вдруг ты сможешь сообщить какую-нибудь ценную информацию, которая поможет расследованию.

Что я могла ему сказать? Он мне все равно не поверит? А если и поверит, разве он возьмет эту версию в разработку? Зачем Кире неприятности? А с другой стороны – ему, вооруженному определенными знаниями, будет проще сориентироваться в обстановке. И я решила «расколоться».

– Короче так, Володя. Приготовься к тому, что услышишь нечто невероятное.

Киря невольно усмехнулся:

– Ой-ой, какие мы важные.

Но через несколько минут, после моего рассказа, у него напрочь отпала охота ерничать.

– Дела… Озадачила ты меня, Танюша.

Но тут я вынуждена была немного охладить разгоравшийся в Кире сыскарский пыл:

– Я тебе ничего не говорила. Если кто-то из твоей конторы будет меня спрашивать о Шлюпкине и обо всех событиях, имевших место в последние три дня, я откажусь. Не обижайся.

– Я тебя понимаю, – Киря закурил и откинулся в кресле. – И что мы намерены делать?

– Я не знаю, что намерен делать ты. А меня на данный момент интересует хозяин джипа, который умер, так и не доехав по месту назначения. Надеюсь, что ты в курсе. Ведь это на вверенной тебе территории произошло. У семнадцатой аптеки. Хотелось бы знать об этом все.

– Подожди немного, – Киря поднялся и вышел из кабинета. Через пару минут он положил передо мной тощую папочку с делом.

Вскрытие показало, что хозяин джипа Андрей Михайлович Кирюшин скончался от обширного инфаркта миокарда. Заявления о краже перстня в деле не было. Вдова умершего сообщила лишь о пропаже бумажника с солидной суммой денег.

Отпечатки на дверце автомобиля принадлежали некоему Жданкину Петру Андреевичу, три месяца тому назад вернувшемуся из мест не столь отдаленных.

Отложив папочку, я перешла к прояснению второго интересовавшего меня момента.

– Киря, в пятнадцатом отделении милиции есть один господин. Я про себя Мухомором его нарекла. Архипыч.

– Ну, Таня, про Архипыча ты зря так. Я его знаю. Он мужик хороший.

Я саркастически улыбнулась:

– Добрейшей души человек. Но речь не об этом. Убитый в квартире моей подруги парень вполне может оказаться тем самым Жданкиным. Как бы это проверить? Скоренько так, без промедления. Свяжись с Мухомором, а?

Все сошлось. Ленкин «подарок судьбы», Костя, оказался обыкновенным мошенником. Его пальчики хранились, как я и предположила, в банке данных. Стиль работы Петра Андреевича Жданкина не нов. Он тусовался по элитным кафе и ресторанам, присматривал себе подходящую пассию. Входил в доверие, дарил цветы, окружал вниманием свою очередную избранницу. В подходящий момент, когда дама сердца начинала ему полностью доверять, обчищал ее и исчезал в тумане.

То есть, не случись этой глупейшей истории с перстнем, быть бы моей подруге обворованной. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Смех да и только.

– Швах дело, однако, – задумчиво произнес Киря.

– Я тоже очень хорошо тебя понимаю, Володя. Но ведь вы с чистой совестью можете искать пока исполнителей. А мой удел – вывести на чистую воду заказчика. Мне деваться некуда. Как мне это удастся, не знаю. Но точно знаю, что сделаю все, чтобы он ногти на ногах грыз. Иначе мне самой не сносить головы. И моим друзьям тоже.

Сказала я это все вслух, а про себя подумала: погрозить кулаком слону, конечно, можно. Только испугается ли этот слон?

Вернувшись в машину, я достала из «бардачка» свои магические двенадцатигранники и тщательно перемешала их. Очень хотелось знать, повезет ли мне сегодня, смогу ли отыскать этот таинственный перстень и разом покончить со всеми приключениями.

8+4+4 – «Ваши мысли заняты одной почтенной особой, от которой многое зависит».

Вот это верно, мои милые. От нее, от этой «почтенной особы», действительно, многое зависит. Жаль только, что вы не дали окончательного ответа: повезет или нет.

Я завела движок и отправилась на Садовую, где проживала вдова покойного Андрея Михайловича Кирюшина, бизнесмена, владельца нескольких кафе.

Маргарита Сергеевна выглядела довольно неплохо для своих сорока пяти лет. Высокая, подтянутая – ни жиринки лишней. Крашеные волосы цвета «баклажан» гладко зачесаны и собраны в тугой узел. Минимум косметики на лице. Вместо домашнего халата брючный костюм серого цвета.

– Проходите, – коротко бросила она, пропуская меня внутрь квартиры и даже не поинтересовавшись, кто я и зачем пожаловала.

Вдова провела меня в просторную гостиную, обставленную со вкусом, усадила на мягкий диван и только потом спросила:

– Вы, наверное, из газеты?

Немного поколебавшись, не зная, кем бы лучше в данный момент себя назначить, я отрицательно покачала головой и решила все же сказать правду:

– Нет, я частный детектив. Меня зовут Татьяна Иванова.

Брови женщины удивленно взметнулись вверх:

– Вот как? А что вас, собственно говоря, привело в мой дом?

Я вновь подумала, что лучше бить не в бровь, а в глаз, и прямо заявила:

– Перстень, который пропал с руки вашего мужа в день его смерти.

Кирюшина вздрогнула. Поднялась и вышла из гостиной. Вернулась с пачкой «Парламента» и пепельницей.

– Вы курите? – и протянула мне пачку.

– С удовольствием.

Мы закурили и несколько минут молчали. Я не могла придумать, как направить беседу в нужное мне русло и вызнать все, что меня интересует. Над чем размышляла Маргарита Сергеевна, я не знала.

Очень бы хотелось, честно говоря, услышать от нее, что перстень в момент смерти ее мужа был у него на руке. Если она скажет правду, это будет значить, что я получила некий кредит доверия и смогу выяснить для себя еще кое-что. Хотя я и сама пока точно не знала, что именно.

– Возможно, Андрей Михайлович перстень потерял, а я об этом не знала, – неуверенно сказала Маргарита Сергеевна, задумчиво стряхивая пепел с полуистлевшей сигареты.

Тогда я решила взять инициативу в свои руки.

– Пожалуй, мне придется рассказать вам кое-что, чтобы вы поняли, что со мной вы можете быть откровенной. Очень рассчитываю на благородство вашей души. Я стараюсь для себя и своих друзей. Из-за перстня мы попали в водоворот событий, из которого сможем выбраться живыми только в том случае, если я отыщу этот перстень. Предполагаю, что в перстне что-то спрятано. И я должна знать, что. Иначе мне не понять, почему на меня и моих друзей открыли охоту. Перстень я, разумеется, верну вам.

Возможно, именно это обещание подкупило ее: перстень – вещь дорогая.

А кроме того, я не дала ей опомниться и вывалила все, что произошло с нами в последние три дня.

– Я просто уверена, что это работа Шлюпкина и его подручных. Я права? Вы можете не волноваться. Никто и никогда не узнает о нашем с вами разговоре. Я честно открыла свои карты.

Она вздохнула и достала из кармана носовой платочек. Промокнула им внезапно навернувшиеся слезы и прошептала:

– Я не знала, что люди могут так сильно меняться, когда начинают рваться к власти. Не зря Андрей в последнее время так категорично был настроен против него. Он – непорядочный человек.

Лед тронулся, господа присяжные заседатели, как говаривал сын турецкоподданного Остап Ибрагимович.

– Значит, я все же права? Они вам угрожали?

Она кивнула.

– Перстень – семейная реликвия Кирюшиных. Андрей ведь выходец из дворянской семьи. Он этой вещью гордился. Шутил иногда, что, мол, возьмет да и, как Лукреция, подсыплет своему врагу яд в вино, – Маргарита Сергеевна грустно улыбнулась.

Как я и думала для себя, перстень оказался с секретом, то есть под камнем имелся резервуар, в котором вполне могла уместиться микропленка с компроматом.

– Если они узнают, что я с вами разоткровенничалась, мне несдобровать.

– Ну что вы! Если я даю слово, я его обязательно держу. Чего бы мне это ни стоило.

– Верю. Мне приходилось слышать о вас. Именно поэтому я и поверила вам. Думаю, Таня, мой муж имел компромат на Шлюпкина и хотел его продать Мурляеву.

– Вот как? – Я сделала удивленное лицо, хотя не скажу, что была очень сильно удивлена. Я ведь предполагала нечто подобное. – Почему вы так считаете?

– Я однажды совершенно случайно услышала обрывок разговора мужа по телефону. Он в тот момент сказал, что за такой материал Мурляев охотно выложит круглую сумму.

Вот, собственно говоря, все и встало на свои места. Все очень ясно и понятно. О том, что у Кирюшина есть компромат на Шлюпкина, узнали люди Луки Ильича. Как? Откуда мне знать. Но точно знаю, что у людей такого ранга есть своя разведка. Ведь следили же за Кирюшиным «близнецы», когда он вез материал. Но Костя-Петр этот материал похитил, не ведая, что впутывается в игру со слишком крупными ставками.

От Федорыча «близнецы» узнали о краже в джипе. От своих людей в милиции они получили информацию о том, что перстень похитил некий мошенник Жданкин, выискивающий жертв по элитным кафе. А дальше дело техники. Армия «близнецов» отправляется по элитным кафе. Двум приятелям повезло – они вышли на Костю-Петра. И вместе с ним на нас, ни в чем не повинных.

Откуда они знали, где спрятан компромат? Догадались, так же как и я. Ведь, по словам Маргариты Сергеевны, многие знали о секрете перстня с бриллиантом. Тем более что именно перстень похитили. Люди Шлюпкина не могли знать, что похититель – человек совершенно посторонний, не подозревавший о начинке перстня. И сделали однозначный вывод: перстень украли не случайно.

Все логично. Стройная версия. Дело за малым – отыскать перстень. А потом – как карта ляжет.

Где Костя-Петр мог спрятать перстень? Дома? Вряд ли. Где-то у него есть лежбище. И его мне надо отыскать, чего бы это ни стоило. Поскольку перстень может быть именно там. Не в квартире, где Жданкин прописан и где живет его мать, а «на дне», куда парень забирался после удачно проведенных «операций». Но мать может знать это лежбище.

На трех подъездах девятиэтажного дома, в котором проживает Нина Петровна Жданкина, мать Петра Андреевича, впутавшего нас в дрянную историю, не было табличек с номерами квартир. Так в каком же из этих трех находится нужная мне квартира?

Я приблизилась к дворнику, орудовавшему снеговой лопатой. Рядом с ним крутилась пестрая маленькая собачонка с лисьей мордашкой. Тут же около дома на газоне несколько девчонок лепили снеговика.

– А скажите, пожалуйста, где проживает Нина Петровна Жданкина?

Я не успела получить ответ. Из ниоткуда выскочил конопатый пацан в расхристанной куртке. Он пулей бросился к игравшим малышкам и ногами уничтожил шедевр скульптурного искусства. Те дружно разревелись, обзывая шкодника дураком. Мальчишка показал девчушкам язык и предупредил, что все равно не даст им играть под окнами его квартиры.

Дворник замахнулся на хулигана лопатой, ворча:

– Ах ты, ирод. Я вот уши-то тебе пообрываю.

Тот отскочил на безопасное расстояние, снова показал язык, запустил в собачонку камнем. Бедное животное, совершенно не ожидавшее подлости, жалобно взвизгнуло и поджало хвост.

– Ну, проклятый…

– Дядя Паня – нянька тараканья! Мэ-э, – мальчишка опять показал язык.

Не люблю несправедливости в жизни. Если оставлять зло безнаказанным, то человек постепенно убеждается в том, что ему все можно. А если чувство безнаказанности появляется еще в детском возрасте, то еще хуже – может вырасти отпетый мерзавец.

Короче, через пару минут я за ухо привела шкодника на место преступления, заставила извиниться перед девчонками, перед дворником.

– И снеговика поможешь им слепить. Через полчаса проверю. Ты сам сказал, где живешь. Не выполнишь – пеняй на себя.

Мальчишка молчал, надув губы, и потирал раскрасневшееся ухо.

– Ты понял?

– Понял, – недовольно пробормотал безобразник.

– Вот и отлично. Можешь приступать.

За всей этой кутерьмой я и забыла, что хотела спросить у дворника номер квартиры Жданкиных, а сразу направилась к одному из подъездов, надеясь наугад попасть в нужный. Подходя к лифту, я услышала голос:

– От какие дети пошли, это ж наказанье господне. Вы меня подождите, милая девушка. Я ж как раз тоже на последний этаж, как и вы.

Дворник, только что убравший инвентарь в подсобку, вошел вместе со мной в лифт, держа свою псину на руках.

– Нина Петровна-то – соседка моя. Бог знает, сколько друг друга знаем. А вас я что-то раньше не видел. Вы не родственница, часом, ее?

Я отрицательно покачала головой и улыбнулась. Любознательный дедушка. Что ж, начнем прояснять обстановку.

– Павел… – я остановилась, вычислив из выкриков маленького негодяя во дворе имя дворника, но не зная отчества.

– Семеныч, – подсказал он.

– Павел Семенович, а вы Петра Жданкина давно в последний раз видели?

– Так вы к нему?

– В общем-то да.

– Его сейчас нет. Да он тут и не живет, можно сказать.

– А где живет, случайно не знаете?

– Да кто ж его знает, где живет. Он мне не докладывал.

Глаза дедка стали хитрыми. Мне показалось, что если его потрясти как следует, то кое-что можно вытянуть.

– Вы не ответили мне, давно ли видели его в последний раз?

– Видел-то? А давно-недавно ль, не могу точно сказать. Память-то стариковская, сами небось понимаете, какая непрочная. Склероз проклятый. А для чего он вам нужен?

Ну и дед. Шерлок Холмс. От него информации ноль, зато меня раскрутить пытается.

Лифт, вздрогнув, остановился. Я вышла и надавила кнопку звонка. Дед долго возился с замком и все с любопытством посматривал в мою сторону.

Дверь открылась. На пороге возникла грузная женщина лет пятидесяти с седыми, коротко остриженными волосами.

Павел Семенович поприветствовал соседку и вошел в свою квартиру, выпустив на лестничную площадку поток несвежего спертого воздуха, характерного для не слишком чистых, редко проветриваемых помещений.

– Здравствуйте. Я подруга вашего сына, Петра. Он дома?

Женщина молчала, пристально изучая меня. В квартиру она меня не пригласила.

– Мне надо вернуть ему некоторую сумму денег. Долг. А еще я должна передать ему письмо от одного человека.

– Его нет.

Судя по всему, Нина Петровна пока еще не знала о гибели своего непутевого сыночка. И я продолжила расспросы:

– А когда будет?

– Не знаю. Оставьте письмо и деньги, я передам.

– Нет. Я сама должна передать. Особенно письмо. Лично в руки.

Лицо женщины осталось непроницаемым.

– Он тут не живет, адреса его я не знаю.

– А он в субботу не заходил? Мы с ним договаривались встретиться, но я не смогла прийти.

Нина Петровна неопределенно пожала плечами. Моя вдохновенная ложь ее ни капельки не тронула и не вызвала на откровенность.

– Я знаю, что у него возникли некоторые неприятности. Это из-за перстня, – я внимательно наблюдала за реакцией своей немногословной собеседницы. И мне показалось, что при упоминании о перстне у нее в глазах промелькнул испуг.

– За Петей следили два парня, одинаково одетых. Они к вам, наверное, заходили?

Упоминание о «близнецах» вывело Нину Петровну из себя:

– Я ничего не знаю, милая девушка, о делах своего сына. И не хочу неприятностей на свою голову. Могу вам сказать лишь одно: перстня в моем доме нет и быть не может. Его уже искали. Вам лучше уйти, – и закрыла дверь.

Вот так. Стратег Танька Иванова получила щелчок по носу. И поделом. Не надо считать себя умнее других людей.

Я стояла на лестничной площадке, как оплеванная. Чувство справедливого гнева прямо-таки распирало меня. Я от досады с силой хрястнула кулаком по стене шахты лифта и надавила кнопку вызова. Кабина пришла в движение.

И тут открылась дверь, вновь выпустив поток уже знакомых мне запахов.

– Девушка, зайдите ко мне, – тихонько позвал меня Павел Семенович.

Холостяцкое жилище Павла Семеновича выглядело довольно убого. Оборванные обои свисали грязными клочьями. В углах скопилась черная от копоти паутина. Облезлый пол, лет десять не видавший кисти.

В углу прихожки на старой меховой подстилке, свернувшись калачиком, дремала собачонка, вероятно, самое родное существо Павла Семеновича. По стенам без всякого риска для своей жизни разгуливали тараканы всех мастей и размеров.

Меня невольно передернуло.

Павел Семенович заметил мой непроизвольный жест и успокоил меня:

– Не бойтесь. Они же не кусаются.

Это я и сама знаю.

– Есть хорошие средства… – начала я, но хозяин квартиры перебил меня.

– А зачем? Тараканов все не любят, – забормотал Павел Семенович по пути на кухню. – А почему, спрашивается? Конечно, они существа неприятные. И экологическое равновесие Земли не нарушится, если они вдруг исчезнут. Вот если бы мухи исчезли, тогда бы вся планета была завалена трупами. Без них нельзя. А без тараканов можно. Пользы от них никакой абсолютно.

Павел Семенович пододвинул мне табурет сомнительной чистоты и предложил сесть. Я протерла его салфеткой, осторожно опустилась на краешек и согласилась:

– Вот именно, что можно. Только вы ж меня не за этим, надеюсь, не для разговора о тараканах позвали?

– Нет, девушка, не знаю, как вас величать…

– Таня.

– Нет, Таня, у меня своя философия. Люди понимают друг друга только в том случае, когда понимают жизненные устои друг друга. А я считаю так – если тараканы есть на Земле, значит, их послал нам бог.

Слов у меня не было. А дед продолжил:

– Тараканы – божья кара за людские прегрешения. И мы должны нести этот крест безропотно.

– То есть разводить тараканов? – не выдержав, совершенно непроизвольно съехидничала я.

– Не разводить, а терпеть. Если богу будет угодно, они сами уйдут.

Ага, дождешься. Теперь мне вполне понятно, почему тот хулиганистый мальчишка обозвал Павла Семеновича нянькой тараканьей. Я невольно улыбнулась и махнула рукой:

– Бог с ними, с вашими тараканами, пусть живут и процветают. И плодятся. Считайте, что вашу философию я поняла – вы принимаете все как есть.

– Правильно, Танечка. Именно так. Я сразу, как только вы вступились за девочек и за мою собачку, понял, что вы – хороший человек. Вы не обижайтесь на Нину Петровну. Она слабая женщина и не понимает, что все невзгоды, которые доставляет ей порой сын, она должна терпеливо сносить. Это от бога. Значит, она его прогневила вольно или же невольно.

Странный разговор у нас происходит. Наверное, старик подслушал, как Нина Петровна выставила меня за дверь. Но я пока молчала и слушала. Не зря ж он завел разговор так издалека.

– Вы мне только честно скажите, друг вы Петин или враг? – поинтересовался дворник.

Забавно, подумала я. Будто бы Петин враг прямо так сразу и сознался бы, что он – враг. А дед словно мысли мои прочитал:

– Я по глазам увижу, лжете вы или нет. Мы с Петей очень дружны. И я не хочу, чтобы у него были неприятности.

Тогда вообще непонятно, при чем тут тараканы. Такая вот мелькнула у меня мысль.

А дед, просто ведьмак какой-то, поскольку опять угадал, о чем я подумала, продолжил:

– А про тараканов я к чему говорю-то? Нельзя их уничтожать, раз они – кара божья. Вот и люди, они тоже разные бывают. Иные как раз и посланы на землю только для того, чтобы других, согрешивших, наказывать. И их тоже надо, если не любить, так терпеть, как никому не нужных тараканов, стараться понять их и не осуждать.

Вот это философия! Это даже почище, чем хрестоматийное толстовское непротивление злу насилием.

– То есть, вы хотите сказать, что преступников наказывать не надо? Они специально посланы богом? – поинтересовалась я.

– Все-таки вы из милиции?

Ловко он меня… Тарака-аны, разные лю-юди, каара божья. А я еще психологией увлекалась. Этот придурковатый дед мне сто очков вперед дал. И расколол как орех.

Кто хоть раз соглашался погадать у цыганки и остался при этом без последних денег, тот очень хорошо знает, как потом, после таинства гадания, обнаружив пропажу, начинаешь недоумевать: почему тебя кинули, как последнего лоха. А все просто. Цыганки тоже своего рода психологи. Как и Павел Семенович.

– Молодая вы просто еще. Жизни не знаете. Поживете с мое – многому научитесь. Вы сказали, что являетесь подругой Пети…

– Я знала Петра всего несколько часов. Он погиб.

– Из-за перстня, – выдохнул старик.

– Да. Он его украл. И навлек неприятности не только на себя. Но и на других людей. В том числе и на меня.

– Господи, неисповедимы пути твои. Жаль непутевого. Сколько раз я спасал его. Ай, Петенька-Петенька, – старик сокрушенно покачал гловой. – А я ведь знал, что это добром не кончится. Позавчера, когда пришли эти ребята, о которых вы упомянули, он, как всегда, перелез ко мне.

– Не поняла…

– Через лоджию. Я потом покажу вам. Он-то ушел. А эти ребята так над матерью изгалялись… Все перерыли. Перстень искали. Но не нашли.

– Откуда у вас такие подробные сведения? Вы словно подслушиваете.

Дед, кряхтя, поднялся и поманил меня пальцем в прихожку. Я двинулась за ним. Он подошел к счетчику и отогнул кусок обоев, обнажив сквозную дыру, лишь закленную обоями со стороны квартиры Нины Петровны.

– Я собирался дыру заделать. Да Петро попросил оставить. Говорю ж, он у меня скрывался, ежели что. И слушал, что происходит в его квартире, кто пришел и зачем. Когда вы назвались его подругой, я подумал, может, вы его раньше меня увидите. Вот и хотел попросить вас передать ему, чтобы вернул чужую вещь. Я ведь понял, насколько все это опасно. Больно ребята серьезные.

– Поздно, дедушка, слишком поздно. Но получается, что теперь мы за его деяния расплачиваемся. Оно, может, и кара божья, а как-то все же не хочется с жизнью расставаться. Он к вам с перстнем зашел, когда ребята пожаловали?

– Да-а. Перстень я видел. Шикарный. Как я уже сказал, сразу сердце мое почуяло, что не принесет он ему счастья-то.

– А ушел тоже с перстнем?

Дед замялся:

– Не помню точно. Склероз опять же. Я ж говорил вам. Петро так спешно ушел, что я и не упомнил, с перстнем ли, без перстня.

– А во сколько это было?

– Часов в семь, – дед задумчиво поскреб подбородок. – Да, наверное, так.

Выходит, что Петр, выйдя через квартиру деда, тут же кинулся к Ленке. Заезжать в другое место, чтобы спрятать перстень, у него просто не было времени. Видимо, в качестве «дна» на сей раз была избрана квартира моей подруги.

А перстень, очень возможно, Петр спрятал именно здесь, в квартире чудаковатого деда. Вот только где? Я вздохнула и осмотрелась.

Дед опять мысли мои «прочитал»:

– Можа, он и схоронил его где. Только я не искал. Мне ни к чему это.

Понятно, философия деда – оставлять все как есть. События должны идти своим чередом, без вмешательства со стороны. Только почему-то ему понравилось, как я за его любимую собачку и за девочек вступилась. И не задумался старик над тем, что в данном конкретном случае я вмешалась-таки в ход событий и изменила их.

Но я не стала вступать с ним в полемику. У него жизнь за плечами. И пытаться переменить его мировоззрение – дело пустое и неблагодарное.

– Подумайте, Павел Семенович, где Петр мог спрятать перстень?

– Не знаю. Он вошел, когда я лежал. Кино глядел, значит. А тут слышу, ручка-то поворачивается. И Петро появился. И палец к губам приложил: тихо, мол. «По мою душу, дед, пришли», – говорит. А потом сказал, что забыл заднюю стенку шкафа задвинуть как следует. У меня на лоджии шкаф стоит. За ним проем. Для пожарной безопасности их делают. А у Жданкиных тоже шкаф. Тоже задней стенкой к проему. Вот он и забыл стенку-то как следует замаскировать. И вышел опять на лоджию. Да пойдем, девушка, покажу.

Дед открыл дверь на лоджию. Я вышла, а Павел Семенович засуетился, увидев, что проснувшаяся собачонка увязалась за нами.

– Ой, Люська, кажется, есть просит. Люся, девочка моя, кушать хочешь, маленькая? Сейчас-сейчас. Уже иду. Ну, вы тут смотрите пока, а я собачку свою накормлю. Ага?

Старик удалился. Ох, и хитрый же дедуля. Мне показалось, что ему ужасно хотелось, чтобы я осталась наедине с двустворчатым шкафом. Ну, что ж. Не зря же старик старался. Проверим шкафчик на наличие перстня с сюрпризом.

И я принялась за тщательный осмотр шкафа.

В шкафу висели столетней давности вещи: старые пальто, пиджаки…

Начала я с карманов. Bay! Кажется, есть! В одном из карманов старого, выцветшего пиджака я нашла нечто, завернутое в обрывок газеты. Это нечто вполне могло оказаться тем самым перстнем, за которым охотилось столько людей.

Я аккуратно, словно опасаясь, что находка тут же исчезнет из моих рук, развернула бумажку. Камень, выбросив снопы разноцветных лучей, ослепил меня. Боже, конечно же, это он. Тот самый перстень, который мы видели на пальце молодого человека, представившегося нам в «Парижских тайнах» Костей. У меня даже руки затряслись и ладони вспотели.

Старик пока не появлялся. Ну и философия у него!.. Ничего не вижу, ничего не слышу… Пусть события развиваются так, как им угодно. Наверняка дед уже знал, что перстень у него в шкафу. Знал и молчал. Понятное дело, кому охота подвергать себя опасности. Тем более, он видел, как неучтиво обошлись с его соседкой из-за этого колечка. Зачем ему проблемы, раз теперь подружка Петина нарисовалась? Ай да дед! Каких только чудиков на земле не бывает. Всяких встречала, но такого впервые.

Я вошла в гостиную и закрыла за собой балконную дверь.

Дед мило беседовал со своей драгоценной собачкой, чесал ее за ушками и угощал куриными косточками.

– Павел Семенович, спасибо вам за все. Я ухожу.

– Таня, я думаю, вы найдете способ, как отвести беду от Нины Петровны. Не понимает она и понять не может, что сынок ейный – наказание господне за малые и большие прегрешения. Если найдете перстень, так верните по назначению. От него все беды. Нинке-то спокойнее сразу станет.

А в прищуренных хитроватых глазах деда я прочитала насмешку. Знает, чертяка, все знает, но ничего знать не хочет.

– Есть люди, Танечка, которые не видят очевидного. Вы не такая. Думаю, мы с вами еще встретимся. Судьба – индейка, а жизнь – копейка.