Глава 3

Закончив чаевничать, мы с Шиловым простились. На его предложение доставить меня на патрульной машине в любую точку земного шара, кроме Гороховки, я с радостью согласилась. Прежде чем решить, куда направить свои стопы, мне необходимо было сделать несколько звонков. Заявив, что буду ждать машину у входа, я вышла в коридор и первым делом попыталась связаться с Голубевым. Абонент был занят. Ну, хоть не выключен, уже хорошо. Еще бы перезвонить догадался – совсем замечательно было бы.

Увидев в окно, что к входу подъехала машина со знакомым лейтенантом за рулем, я поспешила ему навстречу.

– Майор приказал следовать вашим указаниям, – на полном серьезе сообщил лейтенант, когда дверь за мной захлопнулась.

– Правильно приказал, – подстраиваясь под его тон, ответила я. – Указание мое будет такое: доставьте меня на улицу «Южную», а то у вас здесь холодновато.

– Шутите? – улыбнулся лейтенант.

– Никаких шуток, – пряча улыбку, объявила я ему. – Остановка «Транспортная». Улица Южная.

– Вас понял, доставлю, куда прикажете, – отрапортовал водитель и покатил по дороге.

А я снова взялась за телефон. У Голубева по-прежнему было занято. Тогда я решила позвонить охраннику. По крайней мере узнаю, на месте ли машина Санька. Услышав в трубке голос дежурного, я, не здороваясь, спросила:

– Голубев вернулся?

– А, это вы, Татьяна? А я как раз собирался вам звонить, – произнес он. – Я тут случайно машину Голубева заметил. Выходит, он в город вернулся, а может, и не уезжал вовсе.

– В каком смысле – не уезжал? – переспросила я. – Вы хотите сказать, что все это время его автомобиль находился на стоянке, а вы об этом даже не догадывались?

– Нет-нет. Вы все неправильно поняли, – поспешил оправдаться Дмитрий. – На стоянке машины нет. Я же говорю: случайно увидел, как он мимо проезжал. С полчаса назад всего. Тут дорога до нашего дома только одна. Он дежурку миновал и во двор свернул. Я подождал немного, а потом решил вам позвонить. Вы меня всего на несколько минут опередили.

– Чего ж так долго с мыслями собирался, – отчитала я охранника. – Я ведь четко сказала: как только появится – сразу звонить!

– Ну, на стоянке-то он не появлялся! – резонно заметил Дмитрий.

– Ладно, дам вам возможность реабилитироваться. Смотрите в оба, как только снова увидите машину Голубева, выскакивайте на дорогу и держите его до моего приезда. Я скоро буду, – без зазрения совести приказала я.

– Ничего себе у вас запросы! – не выдержал Дмитрий. – Я что, похож на идиота? Делать мне больше нечего, как только под колеса бросаться. И чего это вы мной раскомандовались? Я к вам в помощники не нанимался.

– Людям, молодой человек, надо помогать, – не смутившись, продолжила я. – Жизнь – штука сложная. Сегодня вы мне поможете, а завтра, глядишь, я вам пригожусь. Ну, что сложного в том, чтобы на несколько минут задержать автомобиль? Не будет же он вас давить, в самом деле?

– А вдруг это он Аллу того, ну, убил, в общем? – высказал сокровенную мысль Дмитрий. – Тогда ему и меня задавить ничего не стоит.

– Скажете тоже! Никого Голубев не убивал. И с вами ничего криминального не случится, – успокоила я охранника. – Тем более что пока мы беседы ведем, я уже почти приехала. И помощь ваша мне, может статься, и не понадобится.

– Ну, хорошо. Пойду, на улицу выйду. Темнеет уже, могу пропустить бегуна вашего.

Звонить Голубеву я больше не стала. Теперь мне было понятно, что Санек по каким-то причинам не хочет со мной общаться. Поэтому и в назначенный час не явился, и на звонки не отвечает, и сам не звонит. А вот в чем причина, мне пока было неясно. Надеюсь, скоро я это узнаю. Только бы он снова сбежать не успел! Водитель патрульной машины искоса поглядывал на меня и улыбался.

Подъехав к стоянке, Дмитрия в дежурке я не обнаружила. Не тратя драгоценное время на его поиски, велела лейтенанту сразу двигаться во двор многоэтажки. У подъезда Санька лейтенант припарковал автомобиль. Я вышла и огляделась. Машины Голубева нигде не было видно. Странно! Неужели опять сбежал?

– Благодарю за доставку. Майору привет, – шутливо попрощалась я, и лейтенант, моргнув на прощание фарами, исчез за поворотом.

Я поднялась на четвертый этаж и позвонила в квартиру Голубева. Один звонок, второй, третий… Глухо, как в танке. Что же ты за субчик, господин Голубев? Блоху легче поймать, чем с тобой встретиться! Несолоно хлебавши, я отправилась восвояси. И снова путь мой лежал на стоянку. Замкнутый круг какой-то. Целый день сегодня только и делаю, что звоню да планы меняю! Как всегда, предсказание костей сбылось на все сто процентов.

Подходя к шлагбауму, я увидела одинокую фигуру Дмитрия. Он стоял, прислонившись к забору, и внимательно всматривался в даль.

– Задание отменяется, – вяло произнесла я и поплелась в дежурку. Дмитрий, опередив меня, рванулся в спасительное тепло комнаты, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее согреться.

– Ну что, встретились с Саньком? – присев около масляного обогревателя и прижимаясь к нему максимально возможным количеством частей тела, спросил охранник.

– А вы как думаете? – пробурчала я.

Поняв, что поход мой не увенчался успехом, он с опаской спросил:

– Что, и машины нет? – Я отрицательно покачала головой, а охранник задумчиво произнес: – Как же это мы его упустили?

– Вот и мне интересно, как же это вы его упустили? – делая ударение на слове «вы», задала я встречный вопрос.

– Неувязочка вышла, – виновато потупил взгляд Дмитрий. – Клиент повалил, вот я и отвлекся. Наверно, пока «Форд» парковал, место ему показывал, Санек мимо и проскочил.

– Что, «Форд» твой сам дороги не знает? – просто, чтобы что-то сказать, спросила я.

– Да он из «плавающих». На денек всего тачку пристроил.

– Ладно, Димка, не кисни, – отставляя официальный тон, сказала я. – Никуда от нас Санек не денется. Знаешь, что нужно делать с проблемой, которая не решается?

Димка отрицательно покачал головой.

– Ее нужно оставить! Пройдет немного времени, и проблема эта решится сама собой. Вот такая философия.

– Получается, мне больше не нужно вылавливать Санька? – обрадовался Димка.

– Это мне не нужно его вылавливать, а ты продолжай в том же духе! – весело проговорила я. – Ну, я пошла. Как говорится, семеро одного не ждут. Звони, если что, я буду поблизости.

Пришло время заняться нудной и неблагодарной работой, которая, пользуясь оперативными терминами, именуется «поквартирный опрос». Если учесть, что в доме, окна которого выходят на автостоянку, насчитывается больше двухсот квартир и добрая половина из них смотрит окнами на интересующий меня объект, работенки тут хватит недели на две. Но ведь существует еще элемент везения! Вот на него и надо полагаться в таких ситуациях. И еще один нюанс. Следственная бригада, которая выезжала на место преступления, наверняка работу эту уже проделала, а я, как говорится, пойду по их следам. А это в большинстве случаев бывает даже полезнее. Все дело в том, как устроен мозг человека. Пришел оперативник, задал вопросы соответствующие. Что отвечает на них среднестатистический гражданин? Ничего не видел, ничего не слышал. Оперативник уходит, а гражданин невольно начинает думать про то, о чем его спрашивали. А думать – значит, вспоминать. И вот тому, кто идет вторым, он свои мысли и выкладывает. И этим вторым в данном случае буду я.

Начать обход квартир я решила с той части дома, которая находится ближе к месту преступления. Первые две квартиры оказались пустыми. Но я и не рассчитывала на то, что за каждой дверью меня будет поджидать «ценный свидетель». Скорее всего, большая часть жильцов сейчас отсутствует. Еще и пяти часов нет, день будний, люди на работе. В записной книжке напротив номеров этих квартир я поставила прочерк и поднялась на следующий этаж.

Тут мне повезло больше. Сухонькая, улыбчивая старушка гостеприимно распахнула дверь и пригласила войти, даже не спросив о цели визита. Ну что у нас за народ такой! Вот ведь учат их, учат. И по телевидению передачи показывают, и по радио транслируют про то, как сильно разрослась сеть аферистов и грабителей всех мастей, которые, кстати, в большинстве своем специализируются как раз на пенсионерах. А они все равно пускают в дом каждого встречного-поперечного! Вслух я, разумеется, ничего подобного высказывать не стала. Вместо этого, представившись и стребовав со старушки имя-отчество, приступила к опросу.

– Варвара Андреевна, вы слышали о том, что произошло на автостоянке? – задала я наводящий вопрос.

– А как же, об этом все знают. Девчушку там убили, голуба моя, голову проломили и сбежали! – принялась выкладывать старушка. – А деньги-то не успели взять. Спугнул их, видать, кто-то. Хотя ей-то теперь что за радость с того? Вот, поди ж ты, бумажки целы, а человека нет.

– Про деньги от кого узнали?

– Да Витальна из сорок шестой рассказала. У нее внук на этой стоянке машину держит. Теперь, поди, на другую перейдет. Витальна ему строго-настрого запретила туда даже нос совать. Он у нее один, внучек-то, остальные девки. Не хватало, чтобы и его там покалечили!

Я мысленно улыбнулась, поражаясь логике старушки. Девчонок много, их, мол, не жалко, а внук один, так поберечь надо.

– Ваши родственники тоже там свой транспорт держат? – снова спросила я.

– Да нет у меня родственников. А были бы, так я им тоже запретила бы этим вертепом пользоваться. Костьми легла бы, а своего добилась! – с горячностью произнесла Варвара Андреевна. – Я Витальне так и сказала: «Хоть ночуй в машине, а внука своего от этой заразы огради!»

– Что же вы из-за единственного случая так на местную парковку ополчились? – спросила я.

– Если бы из-за единственного! Это они конспирировались долго, все под порядочных маскировались, а как с девушкой несчастье произошло, так такие истории всплыли – страшно подумать. И наркоманы у них по углам пакостями своими занимаются, и воровство процветает, и много чего такого, что язык не поворачивается произнести, – перечисляла «грехи вертепа» старушка. – Как подумаю о том, сколько лет вблизи этого рассадника зла прожила, так оторопь берет!

Все понятно. Местные кумушки нашли себе новое развлечение и сочиняют небылицы одна круче другой.

– Варвара Андреевна, в тот день, когда девушку убили, вы дома были? – спросила я.

– Где ж мне еще быть? Я по ночам по округе не шастаю, – ворчливо ответила Варвара Андреевна.

– Скажите, вы случайно ничего подозрительного на стоянке или около нее не заметили?

– Вроде ничего. Да я, голуба моя, в окна не особо смотрю. Вот если бы там кричал кто или авария случилась, тогда, может быть, и заметила бы, – рассуждала Варвара Андреевна. – А так, чего мне на нее смотреть? Чай, не телевизор.

– Значит, ничего подозрительного в этот день не происходило, – подытожила я. – Скажите, а может, в вашем доме есть жильцы, которые по вечерам природой любуются? Не подскажете, к кому лучше обратиться?

– Если кто и видел чего, так это Витальна, – задумчиво проговорила Варвара Андреевна. – Она в тот день внука высматривала, сама потом говорила. Он у нее в конторе служит, возвращается поздно. Только если бы она углядела кого, так давно растрезвонила бы на весь дом.

– Полное имя Витальны не подскажете?

– Нина она. Ступайте в соседний подъезд, на третий этаж поднимайтесь, там ее и застанете. Она сейчас дома должна быть, минут сорок как от меня ушла. Сериал, говорит, начинается, пойду смотреть, – охотно поделилась Варвара Андреевна.

– Большое спасибо за помощь, – поблагодарила я старушку. – Пойду, с Ниной Витальевной пообщаюсь. Всего вам доброго.

– И тебе, голуба моя, всего доброго, – повторила за мной старушка.

Я перешла во второй подъезд, поднялась на третий этаж, позвонила в сорок шестую квартиру и почти сразу же услышала торопливые шаги. Дверь открыла еще не старая женщина. На вид ей можно было дать не больше пятидесяти пяти лет.

– Вы из милиции? Мне Варвара Андреевна позвонила, велела встречать, – продемонстрировала свою осведомленность женщина.

– Нина Витальевна? – уточнила я.

Женщина кивком головы подтвердила мою догадку и сразу приступила к делу.

– В комнату проходите, там удобнее будет беседу вести, – стягивая с меня верхнюю одежду, предложила Нина Витальевна. – Я со слов Варвары Андреевны не особо поняла, чем вам полезной могу быть, да уж на месте разберемся.

Я послушно прошла в комнату. Нина Витальевна указала рукой на кресло, предлагая мне присесть. Сама заняла соседнее и снова спросила:

– Чем же я вам помочь могу? Тут до вас паренек приходил, так мы с ним тот вечер вдоль и поперек изучили, а подозрительного ничего не выудили.

– Варвара Андреевна сказала, что вы весь вечер внука в окно выглядывали, так? – начала я допрос.

– Верно, высматривала. Холодина стоит, как в Антарктиде, что случись с человеком – замерзнет в момент, а внучек мой в легонькой курточке из дома ушел. Вот я и волновалась. Звонить он мне не велит. Не любит, когда я его за рулем отвлекаю.

– Скажите, вы время от времени к окну подходили или непрерывно за стоянкой следили? – остановила я женщину.

– Да почти непрерывно. Я ужин готовила, а из окна кухни стоянка хорошо просматривается. Не вся, конечно, но внук мой под самым фонарем место себе выбил, так что, когда машина его подъезжает, мне сразу видно.

– В котором часу вы начали ужин готовить? – спросила я.

– В начале седьмого. У меня в кухне телевизор стоит, так по Первому каналу как раз шестичасовые новости передавали.

– А внук во сколько приехал, запомнили?

– Его долго не было. Я и мясо в горшочках приготовить успела, и салат нарезать. Часов восемь было. Точно, восемь, – вспоминала Нина Витальевна. – Я после новостей канал переключать не стала. «Давай поженимся!» смотрела, передача есть такая на Первом, видели?

Я кивнула, а Нина Витальевна продолжила:

– Вот эта передача только-только закончилась, я к окошку поближе подошла, смотрю – машина внука по проходу едет. Значит, восемь и было.

– В эти два часа ничего подозрительного на стоянке не происходило?

– Если и было что, я не заметила, – вздохнула Нина Витальевна.

– Где внук машину ставит, покажете? – попросила я.

– Отчего ж не показать? Давайте в кухню пройдем, из того окна лучше видно.

Мы прошли в кухню. Нина Витальевна отодвинула тюлевую занавеску, ткнула пальцем в стекло:

– Влево смотрите. От края забора отсчитывайте третий фонарь. Видите, место пустое? Туда внук машину и ставит.

Я внимательно разглядывала открывшуюся панораму. От места парковки внука Нины Витальевны до места убийства расстояние получалось приличное. Вряд ли внук мог заметить что-то подозрительное. Зато из окна вся стоянка была видна как на ладони. Вдоль тыльной стороны забора были густо насажены деревья. Вероятно, для того чтобы их корневая система укрепляла склон. Летом они наверняка ухудшали видимость, но зимой обзору ничто не мешало. Неужели никто ничего не видел? Ведь не за одну минуту злоумышленник совершил свое черное дело? Я решила сделать еще одну попытку разбудить память женщины.

– Попытайтесь вспомнить, около забора вы никого не видели? Может быть, не со стороны стоянки, а снаружи?

– Может, и крутился кто, я не присматривалась, – разочарованно объявила Нина Витальевна. – Если бы знать, что такое случится, я бы специально приглядывалась. А так – ничего вспомнить не могу, уж простите.

– И внук ничего не говорил? – допытывалась я.

– Ничего. Пришел, поел и в компьютер уставился, – ответила женщина.

– Я вам номер телефона оставлю, если вдруг что-то вспомните, обязательно звоните, – попросила я, выводя цифры в записной книжке.

Пообещав звонить, Нина Витальевна проводила меня до порога.

Хождение по мукам продолжалось уже часа полтора, а результатов никаких не было. Вот вроде бы и обзор стоянки хороший, а свидетелей толковых нет. Удивительно нелюбопытные жильцы в доме подобрались. Ни молодые, ни пожилые квартиросъемщики по окнам не глазели, чужой жизнью не интересовались. В единственной квартире сухонький старичок уверял, что видел, как ближе к восьми часам у забора стоянки парнишка крутился, но примет его не запомнил. Даже то, во что тот был одет, описать не смог. «Во что-то темное», вот и все описание!

Нажимая кнопку звонка очередной квартиры, я уже не особо надеялась услышать от хозяев что-нибудь полезное. За дверью послышались торопливые шаги. Я приготовилась отвечать на стандартный вопрос о цели своего визита, но вопроса не последовало. За дверью установилась тишина. Видно, хозяин разглядывал меня в глазок. Я терпеливо ждала. Ожидание затягивалось. Похоже, открывать мне не собирались. Позвонив еще раз, я достала из сумочки удостоверение частного детектива, поднесла его к дверному глазку и громко произнесла:

– Детектив Иванова. Уделите мне, пожалуйста, несколько минут.

За дверью возобновилось движение. Звякнули ключи, замок отщелкнулся, и в дверном проеме показалась испуганная физиономия.

– Вы ко мне? – тоненьким голоском спросил ее обладатель.

– Я провожу опрос свидетелей, – сообщила я физиономии. – Разрешите войти?

– Вы из милиции? – снова пискнула физиономия.

– Я веду расследование параллельно с полицией, – ответила я, пытаясь определить пол обладателя писклявого голоса.

– Ах да! Теперь же у нас милиции нет, – более уверенным голосом пропищала физиономия. – Все время забываю об этом факте. Милиция как-то привычнее звучит.

Все это физиономия выложила, не выказывая намерения впустить меня внутрь. Пришлось повторить просьбу.

– Так могу я войти или вы предпочитаете беседовать на лестничной площадке? – строго произнесла я.

– Нет, что вы! Конечно, проходите. Я и не собирался держать столь очаровательную девушку на пороге, – галантно произнесла физиономия, чуть шире открывая дверь.

«Ну, хоть с полом определились!» – облегченно вздохнула я, протискиваясь в узкую щель между косяком и дверью. Как только я оказалась в квартире, странный жилец захлопнул дверь и закрыл ее на все замки. Я опасливо покосилась на него. Странный он какой-то. На четыре оборота ключ повернул, да еще предохранитель вдавил, чтобы ни снаружи, ни изнутри замок не открывался. Боится чего-то? Только бы душевнобольным не оказался. Мне сейчас только шизофреников недоставало!

– Можете оставить пуховик в прихожей, – бодро предложил хозяин квартиры. – А беседовать лучше в кухне. Я как раз ужинать собирался. Не составите компанию?

– Для начала неплохо было бы познакомиться. Паспорт предъявите, – все так же строго потребовала я.

– Да-да, конечно. У вас ведь строгие инструкции, – понимающе кивая головой, заявил он и отправился в комнату за документами.

Я осталась стоять в прихожей. В дверной проем мне было видно, как хозяин квартиры прошел к комоду, порылся в верхнем ящике и, выудив оттуда паспорт, заспешил обратно.

– Вот, пожалуйста, можете проверять, – вежливо предложил он.

Я прочитала фамилию, вгляделась в фотографию и спросила:

– Имя, отчество назовите, пожалуйста.

– Жемчугов Твердислав Венедиктович! Уроженец города Тарасова, последние десять лет проживаю по этому адресу, – приосанившись, четким, хоть и писклявым голосом продекламировал он.

«Прямо как на театральных подмостках», – отметила я про себя. Полистав страницы, отыскала штамп регистрации. Все сходилось. И жуткий подбор имени отчества. И кричащая фамилия. И прописка. Фотография, правда, выглядела немного странно, но со снимками на документах такое часто случается. Мне иногда кажется, что фотографов специально обучают, чтобы они для документов делали ужасные фото. Другого объяснения не придумаешь. Ну, надо же было так изуродовать человека! Он и в жизни-то не «ах», а на этой фотографии и вовсе на мужчину не похож. Лицо вытянутое, волосы сосульками, и глаза какие-то больные, да еще навыкате. Об улыбке я вообще молчу! Злобный оскал гиены и то краше! Посмотрев дату рождения и произведя нехитрые вычисления, я поняла, почему на фото парнишка выглядит иначе. Досточтимому Твердиславу Венедиктовичу только-только исполнилось девятнадцать, следовательно, на фото ему четырнадцать. Да, будучи мальчиком, ему наверняка пришлось пережить не одну неприятную минуту. Мало того, что физиономия подкачала, так еще и родители постарались, наградили мальчишку таким именем, что только и успевай обидные дразнилки запоминать.

– Что-то не так с документами? – ворвался в мои мысли тоненький голосок.

Спохватившись, что слишком долго изучаю паспорт, я поспешно заверила его владельца:

– Все в порядке, Твердислав Венедиктович. Скажите, вы один в квартире проживаете?

– С мамой, но она сейчас находится на излечении в санатории в Туапсе, – сообщил парень.

– Проблемы со здоровьем? – сочувственно спросила я.

– Нет, что вы! Со здоровьем у мамы все в норме. Просто в целях профилактики она ежегодно проходит курс общеукрепляющих процедур. – Он испуганно замахал руками, отметая мое предположение.

– Значит, временно вы проживаете один? – уточнила я. – Справляетесь?

– Это несложно. Готовить я умею, стирает за меня автоматическая стиральная машина. Забежать в магазин не проблема, – отчитался он.

– Прекрасно, – подытожила я. – Давайте перейдем к интересующим меня вопросам. Вы предлагали пройти в кухню?

– Да-да, пойдемте, – согласился парень.

Мы прошли в кухню, в которой царил идеальный порядок. «Менякиной не мешало бы брать пример с Твердислава. Вон как у него все блестит», – подумала я. Твердислав выдвинул табурет из-под стола и, указав мне на него, спросил:

– Что вы предпочитаете на ужин? У меня есть тушеные почки в сметане, маринованные грибы, немного куриной лапши, макароны, котлеты, отварной картофель, салат «Зимний» и овощные закуски.

Я обалдело уставилась на молодого человека. Ничего себе меню! Как в ресторане, три смены блюд. Нет, определенно с этого парня не только Менякиной можно пример брать. Да он может служить образцом доброй половине домохозяек Тарасова!

– Все это вы приготовили сами? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Я люблю готовить, – просто ответил парень. – Особенно когда есть для кого. Вот когда мама дома, я всегда придумываю что-нибудь особенное. Лучше всего мне удаются блюда французской кухни. Гратен дофинуа, соте из куриных грудок с томатами, маслинами и белым вином, рататуй Мишеля Герара, куриное фрикасе с уксусом и зеленью, жюльен из птицы.

Мечтательно закатив глаза, Твердислав перечислял любимые блюда французов. У меня слюнки потекли от этих соблазнительных названий. Но долг требовал вернуть разговор в деловое русло! С сожалением я вынуждена была отказаться от заманчивого предложения разделить с молодым человеком трапезу.

– К сожалению, у меня очень мало времени, – искренне сказала я. – При других обстоятельствах я непременно попробовала бы каждое из предложенных вами блюд. Но сейчас есть более важные дела.

– Жаль, – опечалившись, ответил Твердислав. – Надеюсь, от чашечки чая вы не откажетесь? Это же не отнимет у вас ни минутки! Будем пить и разговаривать.

Я не стала в очередной раз отказываться, тем более что мы действительно могли совместить эти два дела. Твердислав сразу оживился, включил электрический чайник и начал выставлять на стол всевозможные вазочки, бочоночки, розеточки, наполненные вареньем, джемом, медом и другими лакомствами. Плетеная корзинка с домашним печеньем причудливой формы источала восхитительный запах. Когда приготовления подошли к концу и в чашках дымился ароматный чай, я задала свой первый вопрос:

– Твердислав Венедиктович, вы что-нибудь слышали о происшествии на автомобильной стоянке, расположенной за вашим домом?

– Называйте меня Слава. Так вам будет гораздо удобнее, – предложил он. – А по поводу происшествия я, естественно, в курсе. Об этом весь дом говорит.

– Кто именно обсуждал с вами это? – поинтересовалась я.

– Нина Витальевна. Она во втором подъезде живет, но общается со всеми жильцами. Разговаривала она с моей соседкой, а я случайно стал свидетелем их разговора.

– Когда и как это произошло? – спросила я.

– Вчера моя соседка попросила наладить ей компьютер. Я пришел из института часа в четыре, поужинал, немного почитал, а потом она пришла и увела меня к себе. Пока я с ее железом возился, Нина Витальевна прибежала с новостями. Тогда я все и узнал, – ответил Твердислав.

– Значит, к вам оперативники не приходили? – уточнила я.

– Нет, до вас со мной никто на эту тему не разговаривал, – сообщил он. – Я собирался до понедельника подождать и самостоятельно идти в милицию.

– Для чего вы собирались туда идти? – насторожилась я. – У вас имеются какие-то сведения по этому вопросу?

– Думаю, да. Понятное дело, утверждать я не могу, но, по-моему, то, что я видел, относится непосредственно к убийству девушки, – полушепотом сообщил Твердислав.

– Вы что-то видели в тот день? – в нетерпении спросила я.

Твердислав, преисполненный важностью своей миссии, многозначительно округлил глаза и коротко кивнул. Я ожидала, что он начнет рассказывать о том, что видел, но он продолжал загадочно молчать. Я дала ему возможность насладиться моментом, а потом снова спросила:

– Так что же вы видели, Твердислав?

Он открыл рот, готовый выложить все, но вдруг в его глазах появился страх, он остановился и не произнес ни слова. Я досадливо поморщилась и спросила:

– Что случилось? Вы передумали говорить?

– Я боюсь, – шепотом признался Твердислав. – Ведь они могут узнать, что это я дал информацию. И тогда меня ожидает та же участь, что и убитую девушку! Нет, я не могу умирать, у меня мама!

Твердислав вскочил с табурета и забегал по кухне. Я попыталась его успокоить.

– Слава, я не собираюсь выкладывать то, что вы мне расскажете, ни в полиции, ни родственникам жертвы, ни в каком другом месте. Все, что вы скажете, останется строго между нами. Это намного безопаснее, чем вы думаете. И уж точно безопаснее, чем ваш поход в полицию.

Мои слова не произвели на него никакого воздействия. Плюхнувшись на табурет со всего маху, он с горячностью зашептал:

– А я и не пойду в полицию! Я как-то не подумал о том, чем это может обернуться лично для меня. Но вот теперь я все понял, и меня туда ничем не заманишь! Нет, я не стану никому ничего рассказывать. Пусть полиция сама ищет преступника. В конце концов, это их работа. А мое дело маленькое. Ничего не видел, ничего не слышал!

Я поняла, что у парня вот-вот начнется истерика, и решила сменить тактику.

– Ну, ладно, не хотите говорить – не надо. Чай у вас больно вкусный. Вы позволите мне налить еще чашечку?

Твердислав подозрительно посмотрел на меня, но чайник включил. Я с невозмутимым видом взяла печенье из корзинки, откусила кусочек и похвалила:

– Печенье у вас бесподобное. Не дадите рецепт?

– Это старинный французский рецепт, – с осторожностью произнес Твердислав. – Я вычитал его в одном журнале. Правда, пришлось кое-что подкорректировать. В наших магазинах оказалось невозможно найти все ингредиенты.

– Правда? А я думала, что сейчас можно купить все, были бы деньги, – наивно хлопая ресницами, «удивилась» я.

– А вот и нет. Для изготовления данного вида печенья в оригинальном рецепте используется коричневый сахар вместо обыкновенного. И еще нужны патока, молотый имбирь, дижонская горчица, а самое главное – винный камень! Сами понимаете, такие продукты в обычном супермаркете не сразу отыщешь. Но мне повезло! Я отыскал почти все, кроме дижонской горчицы и винного камня. По-моему, получилось неплохо, как думаете?

– Печенье превосходное, так и тает во рту. У меня от него даже аппетит разыгрался.

Забыв о недавнем страхе, Твердислав завертелся на месте, нетерпеливо потирая руки.

– Так, может быть, все же поужинаете? Время позднее, когда вы еще домой попадете? А я, если честно, терпеть не могу ужинать в одиночестве. Неуютно как-то.

Я еще несколько секунд «поколебалась» и, будто только что решилась, произнесла:

– Ну, хорошо. Пожалуй, один раз можно и отступить от правил, как считаете?

– Конечно, можно! А ужин я вам обещаю вкусный и сытный. Вы сидите, отдыхайте, а я пока на стол накрою.

В кухне сразу стало тесно. Твердислав развил такую бурную деятельность, что мне казалось, что на шести метрах нас не двое, а по крайней мере шестеро. Он бегал от холодильника к микроволновой печи, от печи к духовому шкафу, от шкафа снова к холодильнику и снова к шкафу. У меня даже голова закружилась наблюдать за его передвижениями! Через двадцать минут угощение было готово, и мы с нескрываемым удовольствием принялись поглощать все то, что Твердислав успел выставить на стол. Сначала ели молча, потом, постепенно, Твердислав расслабился и принялся выкладывать милые семейные секреты. Как он приобщился к высокой кухне, как мама полюбила отдых в южных санаториях, как был выбран институт, в котором Твердислав в настоящий момент обучался. И еще куча всякой ненужной информации. Я набралась терпения и с заинтересованным видом слушала его болтовню, время от времени кивая головой или произнося фразы типа «Да что вы?», «Ну надо же!», «Вот здорово!».

Когда тарелки опустели, я, тяжело вздохнув, произнесла:

– Спасибо вам, Слава, большое! Я уже и не помню, когда в последний раз так вкусно ела. Да что там, я вообще ни разу не пробовала блюд лучше, чем ваши!

Твердислав зарделся. Моя похвала была ему приятна, чего, собственно, я и добивалась. Тогда я снова вздохнула и печально проговорила:

– Теперь хоть сытая буду по квартирам ходить. Кто знает, удастся ли мне найти еще одного свидетеля? Может, и до ночи процесс затянется.

С самым печальным видом, на какой только была способна, я нехотя поплелась к выходу. Надевая пуховик, я краем глаза наблюдала за Твердиславом. Он с виноватым видом стоял у стены в прихожей.

– Поймите, я бы с радостью поделился с вами тем, что знаю, но у меня мама! Я не могу так рисковать, – в отчаянии воскликнул он.

– Да, да, я все понимаю. Своя рубашка ближе к телу. Не каждый способен совершать поступки вопреки личной выгоде, – убитым голосом произнесла я. – Что ж, прощайте.

Я взялась за дверную ручку, мысленно подталкивая Твердислава: «Ну же, давай, решайся наконец!» И он решился. Схватив мою руку, он произнес срывающимся голосом:

– Хорошо, я все вам расскажу! Только в суд меня не вызывайте, и полиции я свои слова подтверждать не стану.

Я резко повернулась к нему лицом:

– Согласна. Никаких судов, никаких полицейских.

Возвращаться в кухню мы не стали. Историю Твердислава я выслушала на пороге в прихожей.

– В тот вечер я был дома один, – начал он. – Мама уже три дня как уехала в Туапсе. Я не очень люблю одиночество, поэтому, когда наступает вечер, я частенько устраиваюсь возле окна в спальне, включаю телевизор, чтобы не сидеть в тишине, и наблюдаю за тем, что происходит на улице. Странное хобби, правда?

Я неопределенно пожала плечами. Твердислав продолжил:

– Окна спальни выходят на стоянку. Зимой она вся как на ладони. Летом обзор закрывают кроны деревьев, а когда листва опадает, становится видно каждую мелочь. К тому же у меня есть бинокль. Дорогой, с хорошей оптикой. Это мне мама подарила на шестнадцатилетие. Она мечтала, что когда-нибудь я стану капитаном морского судна. Но, увы, ее мечтам не суждено сбыться. Ни для морской, ни для армейской службы я непригоден. Врожденное заболевание сердца, и как следствие – сердечная астма.

Я невольно присвистнула. Вот это да! Болеет сынок, а по курортам мамаша разъезжает. Ну и семейка!

– Так вот, – продолжал Твердислав, – в тот день я освободился часов в шесть. Приехал домой, согрел ужин и сразу пошел к окну. Тоскливо как-то было. На стоянке было все как обычно. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Знаете, это даже интересно. Ты видишь людей, наблюдаешь за ними, а они даже не подозревают о твоем существовании. Голубой «Фиат» стоял на месте весь вечер. Про то, что это машина дочери хозяина стоянки, я раньше не знал. Просто мне нравилась эта модель. И хозяйка ее тоже нравилась.

– Вы были знакомы с Аллой? – переспросила я.

– Нет, конечно. Откуда бы мне ее знать? Я машины не имею. Только тех, кто пользуется стоянкой постоянно, я всех в лицо знаю. И привычки их мне тоже знакомы. Вот девушка эта, Алла, так она всегда после того, как машину поставит, лобовое стекло тряпочкой протирает и зеркала закрывает. Ну, знаете, поворачивает их так, чтобы никто случайно не задел. На стоянке такое иногда случается.

– Во вторник вы тоже за стоянкой наблюдали? – перебила я его.

– Наблюдал, только недолго. Час, а то и меньше. Во вторник я занят был сильно. Нужно было подготовиться к зачету, сессия ведь.

– И в тот день вы Аллу не видели? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Нет, ее машины не было. А утром в среду, я перед тем, как в институт уйти, в окно выглянул. Машина стояла. Наверное, поздно ночью вернулась. У нее такое случалось. Не особо часто, но бывало.

– Давайте перейдем к вечеру среды. Что в тот вечер показалось вам подозрительным?

– Я тогда не думал о том, что это подозрительно. Только после того, как про убийство узнал, стал вспоминать и тогда-то и подумал, что это может относиться к убийству.

– Твердислав, скажете вы наконец, что увидели на стоянке?! – не выдержала я.

– Пойдемте, я вам лучше покажу, – сказал он и повел меня в спальню.

Свет в комнате зажигать не стали, чтобы было лучше видно. Стоянка была хорошо освещена. Вся, кроме дальнего угла, где и произошло убийство.

– Видите, в паре метров от боковой стены забора тупичок есть? Туда по ночам молодежь на тачках заруливает. Ну, с дамами, – смущаясь, пояснил Твердислав. – Иногда и не поздно еще, а машина уже приехала. Туда разные автомобили приезжают. С дороги их не видно, кусты загораживают. Чтобы туда попасть, нужно почти до угла нашего дома доехать, потом в узенький проем свернуть и несколько метров обратно проехать. Место для встреч идеальное. А попасть туда может только тот, кто заранее про этот тупик знает.

– А как же стояночники, они что, не знают об этом? – спросила я.

– А им-то что за дело? Не на территории парковки, и ладно. Да это сверху тупик хорошо виден, а с земли его не особо разглядишь. Если темно, да еще машина темная, попробуй рассмотри.

– Понятно. Значит, в тот вечер тупичок не пустовал, так?

– Да, машина туда подъехала, когда еще и семи не было. Я только-только у окна устроился. Только в этот раз это была не парочка! В машине сидели двое мужчин, но не в том смысле, в каком вы могли подумать, – поспешно проговорил Твердислав, хотя я и не собиралась подозревать мужчин в порочных наклонностях. – Они чего-то выжидали. Причем явно старались остаться незамеченными.

– Как вы это определили? – полюбопытствовала я.

– Очень просто. Они подъехали с потушенными фарами. Обычно машины подъезжают, не таясь, а потом фары гасят, но небольшую подсветку в салоне оставляют почти все, а эти не так. Потом, они не курили. Можно, конечно, предположить, что парочка некурящая, но как-то не верится. Сидели в темноте, даже окон не открывали. Один раз только тот, что за рулем был, в телефоне что-то рассматривал, но недолго. Буквально полминуты, и сразу в карман его спрятал.

– Как же вы тогда определили, что в машине мужчины сидят? – поразилась я.

– Это уже когда машина во второй раз приезжала, – огорошил меня Твердислав.

– Они что, несколько раз приезжали?

– Ну да. Первый раз я проглядел, когда они уехали. Мне мама звонила, а она всегда стационарным аппаратом пользуется. Он у нас в прихожей стоит, так я пока с ней беседовал, машина уехала. А вернулась часов в восемь, ну или около того.

– Очень интересно. В котором часу звонила ваша мать?

– На часы я не смотрел, но она всегда в одно и то же время на связь выходит. У них в семь часов ужин по расписанию. В семь тридцать заканчивается, и она сразу звонить идет.

– Сколько длился разговор?

– Двадцать минут. Это я и без часов сказать могу. Мама всегда ровно двадцать минут на разговор тратит.

– Завидная пунктуальность, – прокомментировала я. – Так что было дальше?

– Ну, поговорили мы, я к окну вернулся. Мужчины, того, что из нашего дома, уже не было. И машины в кустах тоже не было.

– Подождите, какого мужчины? – переспросила я.

– Ну, что напротив «Фиата» паркуется. Он подъехал как раз в тот момент, когда у меня телефон зазвонил. Странный он какой-то. Машину поставит и еще полчаса вокруг нее ходит, высматривает чего-то. А иногда и по стоянке прогуливается, будто потерял что. А еще он каждый раз в дальнем углу нужду справляет. Ужасно, правда? Живет в двух шагах, а потерпеть не может. Можно подумать, у него в квартире унитаза нет!

– Так, значит, в этот вечер он по стоянке не разгуливал?

– Этого я сказать не могу. Но то, что его не было, когда я вернулся, это точно. Я бы заметил.

– И машины не было, так?

– Да, тупичок был пуст. Я посидел минут пять, не больше, смотрю – вернулись, голубчики. Тот, что за рулем был, дверь открыл и вышел, прошелся вдоль машины, по задним колесам ботинком постукал и обратно в салон залез. А пока дверь открыта была, я и увидел, что второй тоже мужчина. И девиц с ними точно не было.

– В этот раз долго они простояли?

– Проглядел я, – покраснев до корней волос, пропищал Твердислав.

– Что, опять к телефону уходили?

– Нет, по другой нужде, – еле слышно признался он.

– Понятно, – усмехнувшись его неловкости, произнесла я. – Ну хоть, сколько времени они после этого простояли, можете сказать?

– Я только как они приехали видел, а потом ушел. Когда вернулся, их и след простыл. Я еще немного понаблюдал и спать пошел.

– А как «Фольксваген» с соседней с «Фиатом» стоянки выезжал, видели?

– Это видел. Парнишка, что за руль сел, не мешкал. Не успел подойти, сразу за баранку, даже толком ждать не стал, пока движок прогреется. Чуть сцепилось, он и рванул. Я все думал, что движок в момент крякнет, а он ничего.

– Сколько времени прошло с того момента, как машина из тупика исчезла, и до того момента, как пришел хозяин «Фольксвагена»?

– Да не знаю я, – в сердцах воскликнул парнишка. – В туалете я был, желудок прихватило. Мне жирное есть нельзя категорически, сразу расстройство желудка, понимаете? А я помимо того, что съел большую порцию жареной свинины со сметанным соусом, так еще решил побаловать себя картофелем фри собственного изготовления. Результат не заставил себя долго ждать.

– Как долго вы пробыли в туалете? – напрямую спросила я. – Прошу вас, ответьте как можно точнее, без излишнего стеснения. Поверьте, сейчас не до жеманства и мнимой скромности.

Твердислав потупился и сказал:

– Полчаса.

Я вздохнула. Вот вам и свидетель. Весь нужный отрезок времени в сортире просидел.

– Давайте все же попробуем прояснить ситуацию, насколько это возможно. Вы покинули пост в восемь или около того, верно?

Твердислав кивнул.

– Машина в тупике стояла, так?

Снова кивок.

– Когда вы вернулись, было что-то около половины девятого, и машины уже не было, так?

– Не совсем, часы показывали восемь тридцать пять.

– Хорошо, восемь тридцать пять. Хозяин «Фольксвагена» подошел при вас?

– Тоже нет. Когда я вернулся, он уже крутился вокруг машины. С той стороны, где «Фиат» стоит. Потом быстро сел за руль, завел двигатель и минуты через три поехал.

– И двигатель у него с первого раза завелся? – поразилась я. – В такой-то мороз?

– По крайней мере так выглядело со стороны. Может, он у него уже работал, когда я подошел. Я не особо разбираюсь, просто предположил.

– Все ясно. Еще что-то подозрительное в тот вечер происходило?

– Не знаю. Я из-за желудка так плохо себя чувствовал, что все желание пропало у окна торчать. До десяти телик смотрел, а потом спать завалился.

– Номер машины вам не удалось разглядеть? – без особой надежды спросила я.

– Я не приглядывался, – ответил Твердислав.

– Ну хоть марку-то можете назвать?

– Джип какой-то. Большая такая машина, сразу видно, дорогущая. И цвет то ли черный, то ли темно-синий.

– Хорошо, Твердислав, на этом закончим. Если что-то дополнительно вспомните, пожалуйста, звоните.

Я протянула ему визитку и направилась к выходу. Беседа с обладателем столь твердого имени и столь бесхребетного характера отняла у меня последние силы. Продолжение поквартирного опроса я решила отложить на следующий день, а пока – собраться с мыслями и кое-что уточнить. Новые сведения, хоть и являлись расплывчатыми, требовали тщательного анализа. Как только я вышла на лестничную площадку, за спиной защелкал замок. Твердислав тщательно запирался на все засовы. Да, иной раз родители в своем желании как-то повлиять на формирование определенных черт характера слишком рьяно уповают на выбор имени. А ведь кисель хоть гранитом назови, он так киселем и останется!