Глава 7
На следующий день я отправилась осматривать место катастрофы.
Выехав из города по Разинской трассе, я довольно быстро достигла нужного мне места и только тут сообразила, что на таком узком участке дороги, ограниченном с одной стороны горой, а с другой — оврагом, мне абсолютно негде припарковать машину.
В растерянности снизив скорость, я медленно ехала по дороге, уже слыша раздраженные сигналы других водителей, которым очень неудобно было меня обгонять, и все думала, где бы мне пристроиться, чтобы не пришлось возвращаться потом к месту происшествия пешком за несколько километров.
Наконец я достигла того места, где заканчивалась колонна дорожной техники, неподвижно стоящей вдоль дороги без всякого надзора, и мне удалось нырнуть за эту колонну и припарковать машину под ее защитой на встречной полосе.
Итак, мне предстояло мысленно восстановить картину автокатастрофы и попытаться выяснить, произошла ли она естественным образом или была подстроена.
Я прошла по дороге в обратную сторону и довольно скоро обнаружила место, где машина Вадима вылетела в овраг. Дорожное ограждение там было разворочено, и виднелся очень четкий след на земле, который можно было истолковать только в одном смысле. Несомненно, автомобиль, сломав ограждение и пропахав землю, не удержался на краю обрыва и полетел вниз.
Внизу совершенно отчетливо было видно место, где произошел взрыв, земля там была черная, и повсюду валялись куски искореженного железа. Кроме того, по склону оврага, так же как и на краю его, виднелся след от падения автомобиля, и то тут, то там торчали изломанные ветки кустов и прочей растительности.
Что ж, с самим моментом аварии все предельно ясно. А вот что произошло до того? Что было причиной? Закончив с осмотром оврага, я переключилась на изучение дорожного покрытия.
Здесь сразу обнаружилось много интересного. Во-первых, метрах в десяти от того места, где были сломаны заграждения, я обнаружила очень четкий и очень черный след, несомненно двух автомобильных покрышек, как бывает, когда на большой скорости водитель пытается резко затормозить.
Это говорило о том, что Вадим видел угрожающую ему опасность и пытался избежать ее. Кроме того, это явно указывало на то, что опасность исходила извне, и предположения о том, что причиной аварии могли быть какие-то неполадки в автомобиле, здесь неуместны.
Во-вторых, след, ведущий к оврагу, хотя и не такой черный, но все-таки достаточно заметный, говорил о том, что машина сразу слетела с дороги, а не отлетела в противоположную сторону, ударившись об отбойник, как это иногда бывает при авариях. Если скорость не очень высокая, а свободное пространство невелико, автомобиль может несколько раз перебрасывать из стороны в сторону, и иногда, израсходовав на эти метания всю силу инерционного движения, он так и остается на дороге.
Но в данном случае, очевидно, все произошло не так. А как?
Стоя на краю обрыва, я курила и обдумывала ситуацию. Постепенно у меня сложилось два варианта возможного развития событий. Вадим мог заметить встречный автомобиль, который двигался таким образом, что это представляло опасность. Он резко затормозил, а потом, желая увернуться от столкновения, не рассчитал и вылетел в кювет. Второй вариант основывался на том, что машина Вадима столкнулась с препятствием, достаточно мощным, чтобы сам он слетел с дороги, и то, с чем он столкнулся, не получив никаких существенных повреждений, благополучно проследовало дальше.
Встречный автомобиль оказаться таким препятствием не мог. По крайней мере, легковой автомобиль. Не было никаких сомнений, что скорость движения Вадима была очень высокой, и если бы на такой скорости он столкнулся со встречной машиной, то и она, в свою очередь, не избежала бы серьезных повреждений. И не только легковушка, но и небольшой грузовик типа «Газели» наверняка пострадал бы в такой аварии. Однако во всех моих беседах на эту тему о втором участнике ДТП никто не упоминал.
Чтобы еще раз убедиться, я прошлась в обратную сторону, откуда должна была ехать встречная машина, если бы таковая имелась, и осмотрела дорожное покрытие и там. Но на встречном направлении не было ничего интересного, кроме обычных неровностей дороги. Ясно было, что никто здесь экстренно не тормозил, не пытался куда-то свернуть и вообще как-то отреагировать на предполагаемую аварийную ситуацию. Следовательно, если авария произошла в результате столкновения, то объектом столкновения мог быть либо какой-нибудь большегрузный монстр, который умышленно скрылся с места происшествия, либо…
Я посмотрела на соседнюю полосу, где в красноречивом молчании стояла никем не охраняемая дорожная техника, и поняла, что почти каждое из представших моему взору специальных транспортных средств вписывалось в мою схему в качестве предполагаемого непреодолимого препятствия.
Действительно, самым миниатюрным из всего, что стояло на дороге, были асфальтовые катки, а всякий знает, что такое асфальтовый каток. Не только легковую, а и среднюю грузовую машину такой агрегат может потеснить с дороги как нечего делать. А уж об остальных чудовищах на колесах, которые выстроились вдоль дороги, нечего было и говорить. Многотонные нагромождения железа, в сравнении с которыми сам асфальтовый каток казался не больше, чем детская игрушка, лично на мой взгляд, могли послужить непреодолимым препятствием даже для танка. Что уж тут говорить о какой-то легковушке, пускай даже «Ауди».
Кстати, вот интересно, сколько их, этих «Ауди», у четы Сарычевых? Помнится, когда мы разговаривали с Сергеем в джипе, нас охраняла белая, Вадим разбился на черной… Какие еще у них есть? Хотя, в общем-то, к делу это не относится, но все-таки интересно…
Размышляя о дорогих иномарках и их владельцах, я неторопливо направлялась к самому началу колонны дорожной техники, понимая, что работа сыщика предполагает не только интересные приключения и поездки, но наряду с этим зачастую довольно нудные, однообразные и утомительные поиски иголки в стоге сена, чем я сейчас и занимаюсь.
Поскольку из всех выдвинутых мною версий для проверки на данный момент была доступна только одна, мне предстояло облазить, осмотреть и обнюхать всю длиннейшую колонну на предмет обнаружения на каком-либо из ее объектов следов столкновения с автомобилем Вадима. На сей раз, если не ошибаюсь, «Ауди» была черная. Что ж, прекрасно. Значит, если имело место столкновение с чем-нибудь из того, что находилось в колонне, то на нем непременно должны иметься следы черной краски.
И тут мне пришла в голову еще одна интересная мысль. Ведь если подтвердится, что препятствием для движения Вадима послужило именно дорожно-строительное техническое средство, значит, авария совершенно однозначно была подстроена. Кто, скажите на милость, будет раскатывать здесь на асфальтоукладочных катках в три часа ночи? Нет, дорогие товарищи, если Вадим наехал на одно из этих чудищ, то нет никакого сомнения в том, что оно было поставлено на его пути специально.
Но кем? И как?
Впрочем, говорить об этом было еще рано. Сейчас мне необходимо вооружиться лупой, запастись терпением и приступить к очень продолжительному и не очень интересному осмотру.
Я нашла его уже к вечеру. Почти в самом конце колонны стояли друг за другом три асфальтовых катка, на третьем я и обнаружила следы черной, и, несомненно, автомобильной, краски.
Конечно, то, что она автомобильная, я могла сказать только предположительно — для пущей уверенности краску еще предстояло сдать на анализ в лабораторию, но процентов на девяносто я была уверена, что это краска с автомобиля Вадима.
Я собрала частицы краски в пакетик для образцов и довольная, что мое терпение было вознаграждено, поехала домой.
Испытывая острейшие приступы голода, я поднялась в квартиру и прежде всего закинула в микроволновку первый попавшийся мне на глаза полуфабрикат из холодильника, уж потом в процессе поглощения пищи начала обдумывать последние события, так неожиданно менявшие ход моего расследования.
Итак, предположения о том, что Вадим вылетел в овраг, пытаясь увернуться от встречной или в результате столкновения с большегрузом, отсеивались. Совершенно ясно, что причиной катастрофы было столкновение с асфальтовым катком и, учитывая время аварии, это столкновение было подстроено.
Тут снова меня остановило сомнение. Кого же все-таки мне искать? Убийцу Сергея или убийцу Вадима? Ведь теоретически любой из них мог оказаться в злосчастной машине, и шансы их на кандидата в жертву были практически равны. Да, убит действительно Вадим, но ведь покушались до этого на Сергея. У меня в руках не было ни единого факта, который давал бы преимущество кому-то из них. А ведь от того, кто именно в действительности был назначен жертвой, зависел весь план нового расследования.
Столкнувшись с такой безысходностью, я даже перестала жевать. Ну вот как, как мне здесь выбрать?! И тут я вспомнила о своем гадании. Как там говорилось? «Обратитесь к очевидности»? Хм… То есть не уноситесь в заоблачные дали и не придумывайте какие-то слишком замысловатые объяснения, а принимайте дело так, как оно есть. Хм… Ну если принимать дело так, как оно есть, значит, вывод будет такой: убит тот, кого и хотели убить. То есть Вадим.
А если убить хотели именно Вадима… У-у-у… В один момент я стала чувствовать себя отвратительно. Во-первых, если убить хотели Вадима, это означало, что силы и время, потраченные мной на поиск убийцы Сергея, были потрачены зря. Более того, если настоящей жертвой изначально был Вадим, Сергея я даже не могу пока исключить из списка подозреваемых и, следовательно, все его рассказы о покушениях следует серьезно проверить.
Все нужно начинать сначала. С самого что ни на есть начала, и проверять уже не тех, кто мог бы организовать покушения на Сергея, а то, существовали ли эти покушения в действительности.
И тут я поняла, что проверить это будет непросто. В случае, когда Сергея кто-то преследовал на автомобиле, свидетеля, кроме самого Сарычева-младшего, нет. В машине он был один, и не было никого, кто мог бы что-то подтвердить или опровергнуть.
Что касается взорванного мобильного телефона, обломки которого, помнится, были выброшены в мусорное ведро, то подтвердить этот случай может разве что отец, который, приехав на зов испуганного сына, мог еще краем глаза увидеть последствия взрыва. Но в связи с открывшимися новыми обстоятельствами дела под подозрением оказывались все родственники, в том числе и отец Сергея, мой уважаемый клиент Дмитрий Евгеньевич Сарычев. А если он здесь замешан, его показания ничего не значат.
Оставался мусорный контейнер. По словам все того же Сергея, первое покушение произошло на улице, значит, если это на самом деле было, должен найтись хоть один человек, который бы это видел. Тем более что взрывы мусорных контейнеров на наших улицах явление, к счастью, пока не такое уж частое.
Итак, первым делом необходимо ехать к магазину, возле которого стоял этот самый контейнер, и проверять, видел ли кто-нибудь, как он взорвался. Взорвался больше трех недель назад… Ах ты, чтоб тебя!
Я испытывала большое раздражение. Если бы с самого начала мне знать! А теперь… одного времени сколько потеряно, не говоря уже о возможных свидетелях, которые и через два дня уже путаются в показаниях, чего же можно ожидать от них через три недели!
Хотя, с другой стороны, сначала все действительно указывало на Сергея, на то, что именно он должен выступить в качестве жертвы, и, если только не сам он это все придумал, виноватых в моем потраченном времени нет. Единственное, что я могу сделать сейчас, — это ухитриться найти того, кто помнит, не взрывался ли тут неподалеку контейнер с месяц назад, и тем самым получить хотя бы косвенное подтверждение или опровержение самого факта существования покушений на Сергея Сарычева. Да и насчет взорвавшегося телефона можно будет как-нибудь ненавязчиво расспросить у Сарычева-старшего. Хоть он и под подозрением.
Я раздумывала обо всем этом, дожевывая свой незатейливый ужин, но в глубине души уже была твердо уверена, что настоящей, действительной целью загадочного злодея был именно Вадим. Инстинкт детектива и немалый опыт говорили мне, что нужно искать того, кому именно Вадим был неудобен и кто хотел устранить его таким образом, чтобы все выглядело как неудавшаяся попытка покушения на другого человека. То есть сделать все так, чтобы отвести от себя подозрения в принципе, изначально. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло.
И что говорить, ее ни у кого и не возникло, этой мысли. Не возникло поначалу даже у меня, несмотря на весь мой опыт. Да, следовало признать, что здесь я имею дело с человеком очень и очень неглупым и мне нужно быть предельно осторожной.
На другой день, отправившись проверять версию с взорвавшимся контейнером, я, памятуя об осторожности, оставила машину в глухом переулке почти за квартал от фирмы «Сарсан», чтобы никто даже случайно не мог обнаружить, что я нахожусь близко от нее и проверяю достоверность рассказа Сергея Сарычева.
Уже в первое свое посещение я отметила, где расположен тот самый магазин, куда Сергей заходил за сигаретами и возле которого находился пресловутый контейнер. На сей раз в радиусе ста метров я не обнаружила ничего, что хотя бы отдаленно напоминало емкость для сбора мусора. Это дало мне неплохую идею, как получить нужные сведения.
Войдя в магазин, я безапелляционным тоном обратилась к продавщице:
— Здравствуйте, я из санэпиднадзора. Могу я поговорить с директором?
Наверное, это был мой счастливый день, потому что, на мое счастье, директора в магазине не оказалось и поговорить я могла только с молоденькой продавщицей, до смерти перепуганной моим решительным видом.
— А… он… его нет… он… в налоговую уехал, — беспомощно лепетала она, глядя на меня округлившимися от ужаса глазами.
— Что же это такое, девушка, — продолжала я свою атаку, — сколько раз мы писали вам, посылали предупреждения, а ничего не меняется! Все так и осталось, как было. Правила не соблюдаются, требования не выполняются. А?! Вы что же, хотите, чтобы вам выписали штраф? Или вообще закрыли вашу лавочку. А?!
— Какие предупреждения? Мы ничего не получали. Вот директор приедет…
— И еще директора на месте нет! Смотрите, доиграетесь вы! Несоблюдение санитарных норм — это вам не шутки. Вы ведь не цветами торгуете, а пищевыми продуктами. Пищевыми, понимаете вы это? А если люди из-за вашей антисанитарии потравятся, что вы тогда скажете, а?! Тоже будете говорить: «Вот приедет директор». Так ведь директор никого уже не воскресит.
— Да почему у нас антисанитария, пройдите, посмотрите, все чисто, каждую неделю генеральную уборку делаем, дезинфицируем все… — Кажется, бедная продавщица действительно готова была заплакать.
— «Дезинфицируем»… А мусор тоже дезинфицируете?
— Какой мусор?
— Да какой угодно. Сигаретные пачки, чеки, кожуру от фруктов, конфетные фантики… Все, что люди выбрасывают, когда намереваются использовать товар непосредственно после покупки. Куда, спрашивается, должны они все это девать, выходя из вашего магазина? А? Вам вообще известно, что по правилам возле каждого магазина, и продуктового в особенности, должен находиться контейнер для мусора? Где он у вас, этот контейнер? А? Покажите мне.
— Контейнер… хорошо вам говорить, — теперь в наступление, кажется, готова была пойти и девушка. — А известно вам, что в эти контейнеры могут бомбу подбросить? Был тут у нас контейнер. У самой двери стоял. А однажды как рвануло, чуть стекла не вылетели. Знаете, как мы перепугались? С тех пор и убрали. А вы говорите…
Собственно, это было все, что я хотела знать, но беседу нужно было закончить. Смягчив тон и сделав вид, что прониклась проблемами продуктового магазина, я уже с отеческой интонацией говорила девушке:
— Все равно контейнер или урну нужно поставить. Не обязательно у самой двери, поставьте там, где она не будет представлять опасности для окружающих, даже если взорвется. Но санитарные нормы необходимо соблюдать. На этот раз, так уж и быть, взыскание накладывать не буду, но в будущем — смотрите! Не выполните требований, будете иметь проблемы. Так и директору своему передайте.
Отчитав таким образом ни в чем не повинную девушку, я с чувством выполненного долга вышла из магазина и направилась в переулок, где оставила свою машину.
Итак, как минимум один из описанных Сергеем Сарычевым случаев покушений подтверждался. Вполне возможно, что и другие тоже были реальными. А это означало, что загадочный убийца хотел представить дело так, чтобы все думали, что его целью является именно Сергей, а не кто-нибудь другой. Почему?
Здесь могло быть два ответа. Либо этот человек хотел обеспечить себе стопроцентное алиби, либо он находился в таких отношениях с Вадимом, что на него в первую очередь должно было пасть подозрение. А в таких отношениях с Вадимом находились практически все его родственники, носящие фамилию Сарычев.
Несмотря на то что, по словам Дмитрия Евгеньевича, кроме него и его школьной подружки, никто не знал, что Вадим его сын, на деле все могло оказаться не совсем так. Ведь он сам говорил, что на протяжении многих лет опекал Вадима, снабжал его деньгами, поддерживал контакт с его матерью. Такие отношения не скроешь.
А между тем не стоит забывать, что Сарычевы богаты. Нет ничего невозможного в том, что кто-то из них, узнав, что Вадим — родной сын Дмитрия Евгеньевича, заподозрил в нем какие-то, предположим, финансовые претензии. Или сам Вадим сболтнул что-нибудь где не надо… А вот интересно, Вадим-то знал, кто его настоящий отец?
Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что, скорее всего, знал. Успешно обучаясь в математической школе, наверное, он был не глуп, ему было известно материальное положение их семьи, были известны суммы оплаты за обучение в школе и потом, в институте. Кроме того, живя со своей матерью, он имел полную возможность отследить ее контакты. Да, скорее всего, знал.
Это давало один мотив для убийства — финансовый. И по этому направлению в первую очередь необходимо было разрабатывать родственников. Но имелся и еще один возможный мотив.
Если верить рассказу девушки из отдела логистики, характер у Вадима Лагутина был не сахар и обидеть человека, задеть за живое ему ничего не стоило. А следовательно, нельзя исключать, что у Вадима-то, в отличие от Сергея, как раз и имелись те тайные недоброжелатели, которых я тщетно искала в начале своего расследования. Если учитывать, что основную часть времени Вадим проводил на работе либо в компании Сергея Сарычева, то логично будет предположить, что и недоброжелателей этих он нажил себе где-то там. Да вот хоть бы тех же Женьку с Сашкой, о которых говорила девушка.
Так или иначе оба намеченных мною мотива предполагали поиски убийцы в самом близком окружении Вадима Лагутина. Зная по опыту, что наиболее распространенным мотивом преступлений является мотив финансовый, я решила сначала отработать родственников.
— Алло, Дмитрий Евгеньевич? Добрый день, это Татьяна вас беспокоит.
— Здравствуйте. Какие-нибудь новости по делу?
— Сейчас я как раз проверяю одну версию, и, если это возможно, мне бы очень хотелось побеседовать с вашей супругой.
В телефонной трубке возникла небольшая пауза, и я поняла, что супругу Дмитрий Евгеньевич менее всего склонен был беспокоить по этому делу. Но сейчас было не до деликатности, и, даже если бы он вздумал отказать мне, я все равно настояла бы на своем. Однако Сарычев отказывать не стал.
— Если вы действительно считаете, что это необходимо…
— Совершенно необходимо.
— Ну что ж, тогда… я сейчас созвонюсь и узнаю, в какое время вам удобнее будет подъехать, хорошо?
— Да, пожалуйста.
Великолепный Дмитрий Евгеньевич был, как всегда, в своем репертуаре. Только он мог спрашивать у жены, когда мне удобнее будет подъехать. Но к особенностям своего клиента я уже немного привыкла, поэтому, усмехнувшись, терпеливо стала ждать, в какое же время жене господина Сарычева будет удобно меня принять.
Оказалось, вполне удобно мне подъехать прямо сейчас. Ну что ж, очень хорошо. Меня это тоже вполне устраивало, и, записав адрес городской квартиры Сарычевых, я поехала на встречу.
Квартира, вопреки моим ожиданиям, находилась довольно далеко от центра, но тоже в неплохом и довольно престижном районе. Это был небольшой особняк, старинной, еще дореволюционной постройки, капитально отремонтированный и отделанный по европейским стандартам. Проживало там всего несколько семей, как можно было догадаться, не бедных.
Особняк был двухэтажный, поэтому каждая квартира в нем имела два уровня, — богатые жильцы, выкупив у прежних владельцев их комнаты, могли не стеснять себя.
Я позвонила в нужную дверь, и мне открыла довольно молодая женщина, одетая намного проще, чем могла бы одеваться хозяйка подобной квартиры.
— Я к Виктории Львовне, — сказала я, догадавшись, что разговариваю с горничной, или как там это сейчас называется.
— Подождите одну минуту.
Женщина впустила меня и пригласила присесть в помещении, которое я определила для себя как гостиную. Несмотря на современную отделку, старинная постройка здания чувствовалась во всем, и особой формы окна, и трехметровые потолки придавали квартире особый шарм.
Хозяйка, довольно скоро появившаяся откуда-то со второго этажа, в общем-то, вполне соответствовала такой квартире, по крайней мере, солидностью форм и стоимостью наряда. Она села напротив меня в кресло, сказала, чтобы нам принесли кофе, и после первых приветствий сама начала разговор, так что мне не пришлось даже беспокоиться о вступительной речи.
— Ах, все это ужасно, — сказал она, сделав маленький глоток свежеприготовленного и, нужно признать, вполне приличного кофе. — Мы просто в отчаянии. Бедный мальчик! Что ему пришлось пережить!
— Я как раз об этом собиралась поговорить с вами, — вступила я в разговор, увидев, что момент как раз подходящий для моих целей. — Мне бы не хотелось сейчас беспокоить Сергея… поэтому я подумала: возможно, вам, как матери, самому близкому человеку, он рассказывал о том, что же все-таки произошло в тот роковой вечер?
— Ах… ну… что произошло… Собрались с ребятами отметить окончание холостой жизни… ведь знаете, Сережа у нас женится. Такая хорошяа девушка…
— Да, Дмитрий Евгеньевич говорил.
— Ну вот. А у них там традиция, что ли, такая… отмечать… Ну вот. Поехали куда-то за город в клуб. Потом там понадобилось привезти что-то, и Сергей хотел было сам ехать, а Вадим сказал, что съездит вместо него.
— А почему он предложил это, Сергей не говорил?
— Ах… ну, говорил что-то… кажется, вроде того, что Сергей, как виновник торжества, не должен уезжать, ну и… он съездит сам.
— И произошла катастрофа? — постепенно выводила я разговор на нужное мне направление.
— Ах… эта катастрофа… Как подумаю, что там мог оказаться Сережа… ах!
— Но вместо него оказался Вадим…
— Да… Вадим…
— Я слышала, они были очень дружны с Сергеем?
— Ну да… дружны. Впрочем… не знаю… видите ли… ах! — Супруга Дмитрия Евгеньевича закрыла глаза.
Ее манера общаться постепенно начала меня раздражать. Но что делать? Как-то же нужно было выяснить, насколько мадам Сарычева может быть причастна к смерти Вадима, и я терпеливо выслушивала все эти охи-вздохи, ожидая, когда сквозь них прорвется хоть одна законченная мысль.
— А сами вы хорошо знали Вадима? Наверное, как друг Сергея, он часто бывал у вас в гостях?
— Кристина, принесите нам еще кофе! И добавьте коньяк.
Такой поворот меня заинтересовал. Я молча сидела в ожидании новой порции кофе, на сей раз уж приправленного коньяком, и после того, как Виктория Львовна залпом выпила почти всю чашку, услышала и впрямь нечто довольно интересное.
— Видите ли, — сказала моя собеседница, подкрепив свои душевные силы, — дело в том… только вы ни в коем случае не говорите об этом Дмитрию Евгеньевичу! Дело в том… что Вадим… видите ли… Дмитрий Евгеньевич был отцом Вадима. То есть у него были там какие-то родители, отчим… но настоящим отцом был Дима. Я знаю, он хотел скрыть от меня, чтобы не расстраивать, но что уж тут… Я ведь все-таки его жена. И потом, он давал им деньги… та семья… они жили бедно… Но я не возражаю, нет! Наоборот, если есть возможность, почему же… все-таки сын…
Нельзя было не отметить, что после коньяка речь Виктории Львовны потекла более плавно, во всяком случае, междометий стало гораздо меньше.
— Но как вы узнали об этом? — изображая изумление, спрашивала я.
— Ну как… не знаю… Сейчас я уже даже и сама не помню как. Скорее всего, не сразу. Там слово, тут полслова… нечаянно что-то услышишь из телефонного разговора… А потом, когда я уже начала догадываться, то специально навела справки, и все подтвердилось. Вы знаете, оказывается, Дима с этой девушкой дружил еще со школы. Ну и… вот.
— Вы, наверное, рассердились на него?
— Да, поначалу… действительно. А потом, знаете, как-то все утряслось, вошло в колею. Я знала, что разводиться со мной из-за этого Дима не будет, тем более он так старался все скрыть… Ну и я не стала ничего говорить. А потом подумала и поняла, что это даже с лучшей стороны его характеризует. Ведь, согласитесь, не каждый стал бы помогать, а он сам вызвался. Нет, я на него не сержусь…
— А Вадим?
— Ах… Вадим, — лицо Виктории Львовны несколько передернулось, и на какое-то мгновение мне показалось, что сейчас она попросит еще коньяка, причем уже без кофе.
— Конечно, как сын Димы… — продолжала моя собеседница, — но лично мне он никогда не нравился, этот Вадим. Было в нем что-то такое… неприятное. И потом, он ведь мог в один прекрасный день потребовать свою долю.
— Свою долю?
— Ну да, как сын Дмитрия Евгеньевича.
— А что, Вадим догадывался, кто его настоящий отец?
— Ну… не знаю. Может быть, и не знал. А может, и знал. А в таком случае вы ведь понимаете, какими неприятностями это нам грозило?
— Признаюсь, не совсем.
— Ну как же! Он мог подать заявление в суд о том, что имеет право на часть капитала, пошли бы всякие разбирательства да выяснения… Ах, я и подумать об этом без ужаса не могу!
Такое беспокойство Виктории Львовны вполне могло указывать на мотив. Но слишком уж легкомысленно все звучало. Ах да ох. Добавьте коньяк. Как хотите, а не похожа была моя собеседница на хладнокровного убийцу, способного продумать и осуществить такой замысловатый план покушения. Впрочем, при ее средствах в этом, собственно, не было большой необходимости. Ведь подобную работу можно и заказать.
Чтобы исключить последние сомнения, я решила подробнее проработать вопросы, касающиеся финансового состояния четы Сарычевых, и, в частности, нюансы наследования капитала.
— То есть вы хотите сказать, что у Вадима была возможность нанести вам финансовый ущерб?
— Ну, это вряд ли.
Я поразилась, как изменилось в одночасье лицо моей собеседницы. Из расслабленного и рассеянного оно стало жестким и сосредоточенным. Теперь она говорила очень внятно и отчетливо, чуть ли не чеканя слова. Казалось, передо мной сидит другой человек.
— Все, что Дмитрий Евгеньевич получает от своего бизнеса, — это капитал, нажитый его трудами, и никто не может предъявлять на него никаких прав. Его родственники могли бы претендовать только на наследство, полученное им от родителей, но такового, увы, не имеется. Наоборот, Дмитрий Евгеньевич сам еще помогает родителям. Что же касается денег, предназначенных Сергею, то эти вопросы тоже давно урегулированы: все права закреплены нотариально, и попытки оспорить эти права не будут иметь ни малейшего успеха.
Ого-го! Вот что значит задело за живое! Так-так. Похоже, денежки-то наша Виктория Львовна любит. И подарки делать не склонна. Не поэтому ли так не нравился ей Вадим? И что интересно, в своей речи она ни словом не обмолвилась о своем личном капитале. А ведь именно он, если верить рассказу Сарычева, позволил ему подняться. Если все вопросы так хорошо урегулированы, то и нюансы раздела капиталов между женой и мужем тоже должны быть учтены, однако об этом мы ничего не услышали. Кажется, Виктория Львовна даже самой себе не хочет признаться, что ее Дима женился на ней из-за денег. Вишь ты как — «капитал, нажитый его трудами».
Тем не менее слова Сарычевой были вполне убедительным аргументом в пользу того, что бессмысленно было физически устранять Вадима, опасаясь его возможных финансовых притязаний, когда эти претензии, так сказать, априори не могли быть удовлетворены. Но чего же она тогда так беспокоилась?
— Виктория Львовна, если все юридические вопросы так хорошо урегулированы вами, стоило ли переживать из-за каких-то там возможных судебных исков?
— Ах… — передо мной снова сидела слабая и чувствительная женщина. — Вы знаете… это всегда так неприятно, эти хлопоты, суды… И потом, сами эти разбирательства… ведь они могут просто отравить жизнь… И даже хуже. Вы ведь знаете, сейчас у людей ни стыда ни совести нет, заплатят кому надо, наложат арест на счета, приостановят расчеты, а ведь для бизнеса это смерти подобно… Ах! Нет, даже не говорите мне. Эти суды… Упаси бог!
Позиция Виктории Львовны была предельно ясна. За свои кровные она, в случае необходимости, станет сражаться до последнего, но наиболее вероятным средством разрешения проблем здесь будет, скорее всего, взятка, а не киллер. Убивать же только из-за того, чтобы избавиться от призрачной перспективы хождения по судам, здесь и подавно никто не собирался. Реальные проблемы от мнимых Сарычева вполне способна отличить, а избавление от призрачных перспектив — это проблема, несомненно, мнимая.
Следовательно, Виктория Львовна выпадает из списка возможных кандидатов на убийцу. Точнее, на заказчика.
Обменявшись еще несколькими дежурными прощальными фразами, я покинула квартиру Сарычевой и спустилась к машине.
