Глава 6

Да, день кончился и превратился во вчерашний, присовокупив к себе минувшую ночь.

Я проснулась, но глаза не открывала, полежала так, вспоминая телом прикосновения и движения Костиных рук. После вчерашних приключений нас хватило не на многое. Какая досада!

Моего мужчины рядом со мной не было. Костя, как и полагается мужчине, сильному телом и духом, проснулся раньше меня и покинул спальню, не разбудив. Что-то чудно даже. Может, это позавчерашнее утро, и скоро придет к нам Аякс?

Я открыла глаза и рывком села на кровати. Нет! И кровать поуже, и спаленка поменьше. Хотя обе — мои. Мы там, куда прибыли вчера, уйдя от милиции во второй раз, — на моей нелегальной квартире.

После того как мы сменили номера на трофейной машине, прикрутив вместо родных снятые по дороге, и, стараясь не сильно шуметь, вывели ее со дворика на улицу, произошел у нас короткий, но с демонстрацией трофейного оружия спор по теме — куда направить стопы свои. Я предлагала сюда. Константин звал меня к себе. Не было речи только об основной моей квартире — не безопасно там стало. Костя заявил, что еще пара возражений с моей стороны, и он просто похитит меня, не обращая внимания на пистолет с глушителем в моей руке. Надо же! Все сразу — убийство, пленение, похищение — и все не состоявшееся. Хорошее дело! Он сдался, вняв моему железобетонному доводу: ехать следует туда, где нас не знают по фамилиям и почти не знают в лицо, сюда то есть. Мы, дурачась, и ехали сюда, потому что машиной управляла я.

Машину бросили за два квартала, покинули, поклонившись ей в колесики, и дошли пешком, прихватив номера и пистолеты. А здесь — ванна, полная горячей воды, холодильник, полный классных концентратов, кровать, полная наших тел. Земной рай! И вот я одна…

Из кухни доносились шорохи и постукивания. Нет, все-таки человек — создание общественное, а женщина, какой бы она ни была и кем бы себя ни считала, еще и семейное существо. Приятно, проснувшись, чувствовать себя не в пустом доме. Мужчинам это свойственно меньше.

Гадая, какое зрелище ждет меня на этот раз, я прошлепала к Косте, лишь на секундочку задержавшись перед зеркалом для того, чтобы убедиться в том, что вчерашние переживания и легкий недосып не отразились губительно на моей внешности.

Вот уж не предполагала, что фантазия моя настолько немощна! Дальше бутербродов, кипящего чайника и вытертого стола она, бессовестная, не двинулась.

— Танечка, доброго тебе утра! — улыбнулся мне Костя и лязгнул затвором лоснящегося от свежей смазки пистолета.

— Не принято чистить оружие растворителем и мазать оливковым маслом!

Я поцеловала его в висок, он обнял меня, не вставая с табуретки.

— За неимением лучшего! — оправдался. — Зато теперь в полном порядке! — И полюбовался делом рук своих, вертя машинку перед глазами.

Редкий мужчина равнодушен к оружию, это у них в крови и генах.

Он отложил пистолет, встал и обнял меня так, что хрустнули мои дамские косточки. Вот это я понимаю! Одно такое объятие стоит половины утренней зарядки!

— Ну что ты смеешься! — проговорил грубовато. — Кто знает твои сегодняшние планы, может, ты войну господину Салазарову объявить захочешь, — он показал на пистолеты. — Так арсенал наш в полном порядке!

Милый мой сэнсэй, на все ты ради меня готов без лишних слов и колебаний. И шутишь сейчас всерьез, по глазам вижу. Ну как не отблагодарить тебя, хотя бы поцелуем!

— Спасибо! — говорю ему после ласки, к которой он отнесся с должным вниманием. — А смеюсь оттого, что впервые тебя не с костылями на веревочке и не с черенком от лопаты увидела, а с настоящим боевым железом.

— Напрасно! — отвечает, слегка задетый моим пренебрежением к единоборственной атрибутике. — Нунчаки и бокэн оружие мощное.

Я согласна с ним, но только все оно, мать его, включая и эти железки, пропало бы пропадом!

Распорядившись срочно ликвидировать с кухонного стола оружейную мастерскую, я занялась женским и самым что ни на есть приятным на сей момент делом — приготовлением семейного завтрака.

Утреннее чаепитие проведено было нами в лучших традициях — степенно, без спешки и почти без разговоров. Мое воображение добавляло к его облику домашние тапочки и газету, стольким женам дающую повод поворчать, размять с утра красноречие или хотя бы посопеть носом. Интересно, Константин газеты читает?

Нет, в больших количествах он мне противопоказан. На третий, а то и на второй день нашего с ним общения появляется желание выйти за него замуж.

— Так что мы имеем против господина Салазарова? — перешел он к делу, отставив в сторону пустой стакан.

Дело, Костя, дело! Боец для успешного взаимодействия с коллегами должен хотя бы в общих чертах разбираться в обстановке.

— У нас к нему крупный счет, — ответила я и для убедительности продемонстрировала забытый им на столе глушитель. — Первая попытка оказалась неудачной, значит, последуют еще. Салазаров от своего не отступится, просто не сможет.

— И выход?.. — Костя стал вдруг очень серьезным.

— Попытаться уничтожить его. Может быть — жестким шантажом, но это вряд ли даст результаты, а не получится — физически. Да! А что ты думаешь, я сочту более уместным свою голову под пулю подставить? — воскликнула при виде его расширившихся глаз. — Да пусть он сгинет!

— Пошли, красавица, — Константин встал и протянул мне руку, — кухня не для таких разговоров. Не та здесь энергетика.

И вправду, в комнате было лучше. Тюль на окне шевелился от ветерка из открытой форточки.

— Кто такой Салазаров?

— Официально — спонсор здешнего центра нетрадиционной медицины. Меценат этакий, благодетель, вложивший в него деньги для блага страждущих. На деле — воротила, через которого баба Рита обосновалась здесь и теперь успешно потрошит кошельки страждущих — для себя и своего спонсора.

— Кто такая баба Рита?

— Ведьма.

— Да? — Воцарилась пауза. — Прямо так вот? И чем же она еще славна, кроме своего шарлатанства?

— Убийством Жени Реутовой.

— Да ты что!

Ерничать Константин начал от неожиданностей не хуже Аякса. Язвить. Это ничего, простительно. Сейчас я ему все растолкую. Человек, взявшийся за оружие, имеет право, нет, он должен знать, за и против кого его направляет. Только тогда он действительно боец.

— Центр бабы Риты, Костя, это сборище людей, — я пока не знаю, сколько их там, да это и не важно, — исповедующих культ Сатаны и, похоже, здорово офанатевших на этом. А церковь Сатаны — наиболее злоносная религиозная организация, зарекомендовавшая себя так еще со средних веков.

— Звучит довольно сказочно, — в сомнении покрутил головой Костя.

— Мне сразу странным показался характер ранения, помнишь? Удар, разрез и извлечение ножа?

— Да, мы с тобой об этом говорили в машине, по дороге со свалки.

— Дома я все мучилась, припоминая, что мне это напоминает? Дошло — ритуал жертвоприношения в церкви Сатаны. По описаниям — очень похоже. Вчера за неимением лучшего я посетила центр этой «бабы». И по атрибутике, и по разговору, в основном с его хозяйкой, мне стало ясно — сатанисты, причем убежденные. А ведь девушка из Красноармейска приехала именно к ним, полечиться. Побывала на приеме, приняла сеанс, об этом запись в их регистрационном журнале есть, и на следующий день была убита известным тебе способом.

Предположение вроде бы получило обоснование, но предположением пока и осталось. Ни одного объективного довода для перевода его в разряд фактов у меня не было.

После этого я узнаю о Салазарове, покровителе сатанистского кобла и об изгнании бомжей со свалки. Бойцы отмороженные, постаравшиеся там, действовали не по своей инициативе. Городская помойка в область их интересов входить никак не может, им с нее просто нечего взять. И уж никоим образом их не интересуют обитающие на ней отщепенцы. Значит, если сами они не имели отношения к трупу, то, мордуя и прогоняя оттуда бомжей, они выполняли чей-то заказ. Человек, заказывающий отморозкам работу, должен иметь связь с их авторитетами и деньги для оплаты услуг.

— А если труп — дело рук самих отморозков?

— Не исключаю, но маловероятно. С какой тогда стати Салазарову после звонка Аякса организовывать на нас милицейскую облаву в подвалах?

Константин потерял нить, покрутил головушкой и потребовал:

— Нет, Тань, давай по порядку. Некто заказывает буйным молодцам удалить со свалки бомжей, чтобы те, если им случилось быть свидетелями выгрузки трупа, не помогли работе следствия, если уже не помогли к тому моменту. Дальше!

— При посещении «бабского центра», перед уходом уже, меня посетило вдохновение к импровизации. Пришла я туда в качестве пациентки, приняла, как полагается, сеанс их молельных услуг, очень мило побеседовала с самой бабой Ритой, а перед уходом осведомилась у ее подручницы — не поступят ли они со мной после повторного сеанса как с Женей Реутовой — не приготовят ли из меня жертву во имя, так скажем, их неординарных целей.

— Ты провоцировала их! — моментально сообразил Константин.

— Вот именно! — Его сообразительность меня радовала. — А как же еще я могла заставить их раскрыться? И вечером меня попытались убить.

Константин поднялся, прошелся взад-вперед по комнате. Мала ему комната. Ему бы в его спортзал сейчас, размяться.

— Получается, что эта самая баба Рита, возможно, так обеспокоилась твоей догадкой, что послала к тебе убийцу?

— Баба? Едва ли. Нет. Она из Питера, центров у нее по России несколько, этот, похоже, новый, не раскручен еще как надо, вот и торчит здесь. Корней в Тарасове не имеет, связей глубоких, скорее всего, тоже, а заказать убийство, да в такие сроки, это суметь надо!

— Что же, Салазаров? — Костя нахмурился, оценил мысль. — Сомневаюсь!

— Это твое право. Только как по-иному ты объяснишь появление милиции в подвалах?

— Рассказывай! — потребовал, подтверждая свое бессилие к самостоятельному анализу ситуации.

Ну, не развит он в этой области, так она ему и не нужна. По-другому он зарабатывает. И в его сфере деятельности, по-моему, ему равных нет.

— Милицию, пытавшуюся накрыть нас в подъезде, могли вызвать сами киллеры, не исключаю, но для них это опасно, может произойти накладка, и менты, приехавшие раньше времени, повяжут их у моего теплого трупа. Да и ход такой для убийц, согласись, уж слишком нетрадиционный. Зачем это им надо, в конце концов? С двумя-то пистолетами да бояться бабы! Ведь если бы не ты, он бы меня застрелил с гарантией, потому что сопротивляться я уже не могла. Даже если иметь в виду, что на профессионалов они не похожи, класс игры не тот, топорная работа, шансов уцелеть у меня не было. Все это, Константин, наводит на мысль, что кашу заварили наспех.

— Кашу — ладно, а что же милиция? Ее появление ты не объяснила.

— Милиция не вписывается в картину случившегося, если не принять единственного предположения, не имеющего вариантов и альтернатив — убрать киллера. Убрать его так, чтобы исчез он для всех и навсегда, и с ним исчезло бы имя заказчика убийства. Но для этого нужны очень плотные связи в верхах милицейских эшелонов. А сам процесс исчезновения можно обставить и не в Тарасове, это уже техника.

— Что-то уж больно изощренно все!

Сомневайся, Костя, сомневайся, милый! Чем больше сомневаешься, тем большая потом будет у тебя уверенность.

— Пока ты в комнате с убийцей разговаривал, я в ванной тряслась, умывалась и очень напряженно, прямо-таки лихорадочно думала, прикидывала со всех сторон — кому выгодно сбыть Танечку Иванову с воза, какой кобыле от этого полегчает, и ничего в тот момент меня больше не интересовало, потому что повторения происшедшего мне не хотелось до поросячьего визга! До ванной и после нее я тоже головой работала, и вот как у меня выстроилось.

Жене Реутовой вспороли живот твердой рукой и с хирургическим хладнокровием. Не хирургическим, правда, инструментом. И ее тело попадает на свалку. Хладнокровные люди, они что, не могли скрыть его как-нибудь по-иному, надежнее? Не думали, стало быть, об этом всерьез, другим были заняты.

Характер умерщвления, вид раны, предполагаемое орудие, пол и возраст жертвы навели на мысль об обрядовом убийстве, и сатанисты отыскались тут, неподалеку, и очень испугались прямо поставленного вопроса, потому что никак его не ожидали. Позвонив после телепередачи, в которой на весь город показали фотографию Жени, они считали себя застрахованными от неожиданностей и рассудили верно — позвонить надо, следствие рано или поздно все равно на них выйдет, а так они долг свой исполнили, что же еще? И вдруг — на тебе!

Запаниковала баба Рита, обратилась к своему компаньону и спонсору — к господину Салазарову, рассказала ему все. Тот понял быстро, насколько его подшефные замазаны черными делами, понял, что под угрозой оказывается само существование центра, а с ним и очень приятный источник доходов и, что самое главное, его репутация.

Что делать? Звонить в милицию и сдавать ведьм со всей их атрибутикой? Или зачищать следы их деятельности, защищать их, себя и деньги? Салазаров, оценив свои возможности, выбрал второе. Действовать начал быстро и решительно. Убрал отморозками бомжей со свалки — на всякий случай — и убил меня. То есть попытался убить. Заметь, Костя, если бы это ему удалось, как и нейтрализовать киллера, то уже сейчас, с его точки зрения, все было бы просто великолепно!

— Да, но еще Горчаков есть! — протестует Константин.

— Горчаков отстаивает не свои жизненные интересы, а занимается расследованием только по служебной необходимости. Да и в оккультизме он, скорее всего, разбирается слабо, поэтому наверняка ловит рыбку не в том озере.

— Ну да, на тебя накатил! — соглашается Костя.

— Так вот, — возвращаюсь я к рассказу, — менты, прибывшие «по вызову» киллера — будь земля ему пухом, — очень меня насторожили. Неужели, спросила я себя, Салазаров настолько могуч, что может манипулировать милицией? И не каким-то участковым, а целыми подразделениями? Ой, едва ли это в возможностях даже такого воротилы, как он. Тут власть нужна, и власть реальная, а не только деньги. Салазаров же делец.

— Может быть, знакомства, связи? Сама говоришь — воротила не из слабых.

— Знакомства — едва ли. Связи! Тут ты в точку попал! Причем связи настолько плотные, что они обязывают к содействию даже в таких грязных и опасных делах.

— Обязывают! — Константин задумался, а я дала ему время, не торопила. Как-никак, это был очень важный момент во всем построении версии, я сама пришла к нему не сразу, через тревожное недоумение.

— Какие связи могут так обязывать власть имущего воротилу? Деньги?

— Мало, Костя. Деньги и страх! Страх за благосостояние и страх за благополучие.

— Страх потерять деньги и страх за собственную шкуру, — расшифровал он мою фразу.

— Вообще, власть, страх и деньги — вещи в нашем мире взаимосвязанные. Но это лирика! Итак, мы предположили…

— Предположили? — перебил меня Костя.

— Мы, за исключением малого, предположениями только и занимаемся, которые тем не менее вчера очень хорошо сработали — в подвале!

Костя немного порычал, прочистил клапаны, поерзал и разрешил мне продолжать.

— Мы предположили, что у Салазарова есть некто во властных структурах, скорее всего, городских или губернских, который, скажем, репутацией и благосостоянием настолько от него зависит, что готов поддерживать Салазарова буквально во всем. Он-то и способен распоряжаться милицией. Его стараниями убран, да, убран, мой киллер. И как быстро работает эта связь! Минут тридцать прошло, как Аякс пошел звонить Салазарову, а они уже приехали. Это, Костя, проверка была, проверка предположений и связей, и я ее произвела блестяще! А если бы вместо ментов отморозки явились, картина была бы иная.

— А я-то подумал, что ты у Аякса убежища просишь, будто нам податься некуда!

Я напомнила ему о тушканчике, и он повеселел.

— Хороши тушканчики, — расцвел немного даже хищной улыбкой, — с этакими зубками! — И согнутым пальцем показал, как нажимается курок.

— Зубки-то хороши, — согласилась я, — да мы среди такого зверья находимся, что выбьют нам их на раз, так что и воспользоваться ими скорее всего не успеем. Тут действовать нужно не так!

— Да, это тебе не рукопашная! — пожалел он. — Когда до драки дело дойдет, будешь слушаться каждого моего взгляда, а сейчас тебе решать, мне подчиняться.

— Первым делом надо попробовать сбросить все это с плеч долой теперь же, сбросить всю информацию и суету следователю. Нашему Горчакову. Для него дело закончить — только пальцами шевельнуть, с таким-то материалом. Только еще один пробел заполнить надо — узнать имя салазаровского дружка из власть имущих. Тут, я уверена, нам захотят помочь ведьмы.

— Разбежались! — хмыкнул Костя, но мотнул головой. — Ведьмы так ведьмы, поехали к ним.

Собрались мы быстро. Голому одеться — подпоясаться.

Поспорили насчет оружия и к единодушию не пришли. Я полушутя предложила ему прихватить «макаров», так, страховки ради, сунуть его куда-нибудь ближе к нижнему белью. Он ответил, что сумеет обойтись, не страхуясь, с двумя, а если дрючок какой в руку, то и с тремя, и с четырьмя более-менее подготовленными бойцами. Тогда я напомнила про выстрел, которым отморозки привели в послушание бомжовую братию перед мордобоем, и Костя замолчал, задумавшись.

Он размышлял, пока я набирала номер телефона центра бабы Риты, а когда услышала в трубке постный голос подручницы, расстегнулся и принялся пристраивать ствол под ремень брюк. Во мне ожил дух противоречия, и, пока я объявляла подручнице о своем желании приехать на повторный исцелительный сеанс, он вырос и набрал силу. Положив трубку, попросила Константина оставить железку дома — опасно с ней по улице ходить, но он только фыркнул и взглянул искоса, застегиваясь. Ну что ж, рискнем. Не зря же он их чистил.