Глава 8 ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА
— Девушка, можно вас на минутку? — торопясь догнать только что вышедшую из ворот особняка Ананьева молоденькую девицу лет восемнадцати, которая направлялась в сторону магазина, почти прокричала я ей вслед.
Девушка — она несколько раз мелькала во дворе дома, а потому и запомнилась мне — кажется, была дочерью одной из служащих особняка и выполняла какие-то мелкие поручения. Она остановилась и выжидающе обернулась. Через минуту мы поравнялись. Я улыбнулась и спросила:
— Вы работаете в том доме?
— Нет. Там работает моя мама, а я ей помогаю, — ничего не заподозрив, ответила девица.
— И вы часто там бываете? — снова спросила я.
— А зачем вам это знать? — насторожилась девушка.
Я на мгновение задержала свой взгляд на ее юном личике: года через три, а может, и меньше, девушка расцветет окончательно, и тогда отбоя от парней просто не будет. Лицо девушки было покрыто множеством задорных веснушек. Взгляд ее огромных синих глаз сразу выдавал ее доверчивость и наивность. Как правило, именно такой взгляд притягивает к особам слабого пола различных прохиндеев и аферистов вроде меня.
Вспомнив про вопрос, но еще не решив, как на него ответить, я предложила:
— Давайте куда-нибудь отойдем. Я хочу вам кое-что сказать и кое о чем расспросить.
Девушка некрасиво сморщила свой маленький, очень аккуратненький носик и, недовольно покосившись на меня, пробурчала:
— Меня ждут.
— Я не отниму у вас много времени и, если хотите, даже заплачу за полученную информацию.
Сомнения все еще одолевали девицу. Понимая, что в ближайшие секунды их нужно как-то развеять, я достала из сумочки свое ментовское удостоверение и, развернув его перед лицом девушки, произнесла:
— К нам поступили сведения, что какой-то человек обманом желает завладеть богатством хозяина этого дома, Василия Архиповича Ананьева, а потому мы пытаемся его вычислить. Сами понимаете, появляться в доме нам нельзя. Это спугнет афериста. Так вы уделите мне несколько минут?
Не знаю, насколько я была убедительной, но девушка слегка расслабилась, согласилась отойти со мной в сторону и поговорить. Мы перешли под большое ветвистое дерево и, оказавшись в его тени, продолжили наш разговор. Первым делом я спросила:
— Есть ли у Василия Архиповича среди работников дома или его заведений любимчики? То есть вы, конечно, наверняка этого не знаете, — понимая, что мой вопрос излишне прямолинеен, тут же поправилась я, — но все же вы могли слышать разговоры работников дома, возможно, даже часто видели этого человека.
— Ну, не знаю, — пожала плечами девушка, — к старику, — не совсем корректно отозвалась она о начальстве матери, — постоянно какие-то мужчины приходят. Я к ним не слишком присматриваюсь.
— А есть такие, что бывают чаще всего, с кем, может быть, Василий Архипович закрывается у себя в кабинете? Или, возможно, кто-то вызывает у прислуги в доме чувство неприязни, кажется подозрительным? О таких вам приходилось слышать?
— Ну, есть один, — снова наморщила нос девица. — Вот его никто не любит.
— А кто он такой, знаете? — не слишком-то рассчитывая на удачу, все же спросила я.
— Нет, — как и следовало ожидать, ответила девица. — Я здесь не так давно, но и остальные, кажется, не знают, кто он и откуда. Этот мужчина замкнут и неразговорчив. Он общается только с хозяином, говорит шепотом. Когда уходит, в руках у него всегда чемоданчик. Мать думает, что там деньги.
— То есть хозяин ему за что-то платит? — уточнила я.
— Ну да, — кивнула девица. — После этого он вновь исчезает на несколько дней.
— Можешь его описать? — с надеждой спросила я.
Девица ненадолго задумалась, а затем стала характеризовать внешность этого подозрительного типа. Я очень внимательно ее слушала, стараясь запомнить все отличительные черты и важные особенности. Однако особых примет не обнаружилось. По словам девчушки, мужчина был среднего роста, темноволос, не особенно молод, но и не стар, лицо имел обычное, почти не запоминающееся. Голову держал гордо, спину — прямо.
Выслушав это описание, я почему-то решила, что оно откуда-то мне хорошо знакомо, что точно такое же я от кого-то уже слышала. Для того чтобы вспомнить, от кого именно, много времени не понадобилось. Я буквально вскрикнула:
— Черт, да это же, кажется, он!
— Тот, кого вы ищете? — поинтересовалась девица.
Поругав себя за излишнюю эмоциональность, я сдержанно кивнула и снова приступила к расспросам:
— Скажите, а в какие именно дни он приходит к Василию Архиповичу?
— Да в разные, — чуть-чуть подумав, произнесла девушка. — Наверное, когда ему самому надо. Я точно не знаю.
— Эх, жаль, что никто не знает, как его зовут, — посетовала я вслух и очень удивилась, услышав в ответ:
— Почему никто? Охранник у входа наверняка знает. Через него ведь все проходят, и он о каждом докладывает.
— Можете узнать у него? — мысленно благодаря девчушку за смекалку, торопливо спросила у нее я.
Девица кивнула. Я не стала откладывать выяснение этих данных на потом, а принялась договариваться с девушкой о том, чтобы она прямо сейчас все выведала у охранника, а затем сообщила мне.
— Хорошо, я попробую, — пообещала та немного нехотя.
Я поблагодарила ее и, отпустив выполнять порученное ей дело, вернулась в свою машину.
Как ни странно, девушка очень быстро выполнила мою просьбу и уже через полчаса появилась перед моей машиной. Я даже не сразу ее заметила, так как немного задремала на солнышке. Девушке пришлось стучать в окно. От резкого звука я вздрогнула, открыла глаза и немного испуганно посмотрела за окно. Впрочем, тут же успокоилась и открыла дверь, предлагая девушке присесть рядом. Та отказалась, сославшись на занятость, и торопливо заговорила:
— Узнала я и имя, и фамилию. Это оказалось совсем не сложно. Я в кухне разговор о нем завела, как бы случайно, одна из поварих сама и проговорилась. Я вот тут даже записала все. — Девушка протянула мне свернутый в несколько раз лист бумаги. — Боялась забыть.
— Большое спасибо, — в очередной раз поблагодарила я свою юную спасительницу. Затем, не спрашивая ни о чем, достала из сумки несколько сотенных купюр и протянула ей — я терпеть не могла оставаться в должниках и не скупилась, платя за предоставляемую информацию. В конце концов, девица потрудилась на славу и заслужила благодарность, а последняя в наше время все чаще выражается в денежных знаках.
— Ой, да не надо, что вы, — замахала руками девушка, видя, что я делаю. — Я же бескорыстно вам помогла. Просто помогать милиции — это долг каждого человека.
— Вы верно заметили, но увы… — вздохнув, продолжила я, — не все об этом помнят. Вы мне действительно помогли, а потому я хочу, чтобы вы приняли это в знак благодарности. Возможно, вскоре ваша помощь снова понадобится. Я предлагаю вам деньги не как работник милиции. Это лично от меня.
— Нет, я не возьму, — продолжала упорствовать девушка.
— Дурочка, дают — бери, — вспомнила я часто повторяемую Кирьяновым поговорку и, не дожидаясь ответа девицы, сама вложила ей в руку деньги и сжала ладонь. — Купишь себе какую-нибудь безделушку или просто в кафе посидишь, — перешла я на «ты». — Ну ладно, если понадобишься, я знаю, где тебя найти. А теперь иди, не нужно, чтобы тебя заметили у моей машины. И не говори никому обо мне, — захлопывая дверь, бросила я напоследок немного растерянной девушке.
Я еще не решила, что следует делать дальше, поэтому ехала туда, куда глаза глядели. Преодолев пару кварталов, свернула с дороги на обочину и остановилась. Достала из сумочки сотовый и набрала рабочий номер Кирьянова.
На этот раз Володька очень долго не снимал трубку, а когда снял, глухим и немного усталым голосом протянул:
— Да, слушаю.
— Володя, привет, — как можно бодрее откликнулась я, желая передать свое настроение и ему. — Как у тебя дела?
— Ты позвонила, только чтобы спросить об этом? Говори сразу, что нужно, — тут же поинтересовался Кирьянов.
Я честно призналась:
— Угадал. Нужна информация, — сразу определила характер работы я. — Об одном человеке. Фамилия — Щербаков, зовут — Олег Романович. Очень нужно узнать, где он проживает.
— И только-то? — язвительно переспросил Володька.
Я поняла, что он просто-напросто издевается, и с той же интонацией ответила:
— Нет, ну я, конечно, не буду против, если ты предоставишь исчерпывающее досье: какая музыка ему нравится, какие девушки, за какую команду болеет… Но согласись, нужно же иногда и совесть иметь.
— Странно, что ты вообще такое слово помнишь, — усмехнулся Киря. — По-моему, к тебе оно совсем никакого отношения не имеет. Ты ж без нее наверняка родилась. Или потом уже потеряла?
— Ну так что, пробьешь этого дружка? — напрямую спросила я.
— Да куда ж я денусь, — обреченно вздохнул Володька и, попросив меня перезвонить минут через двадцать, отключился.
Я же задумалась.
«Допустим, Киря сейчас раздобудет адресок этого самого типа. Я его найду, а что дальше? Если Щербаков так умен и осторожен, что мне до сих пор не удавалось на него выйти, сам он ничего рассказывать не станет. Устраивать пытки — не в моих правилах. Как же заставить его во всем признаться? Похоже, что никак, — через минуту решила я. — Остается одно: установить за ним слежку и ждать, когда он сам себя чем-нибудь выдаст. Другого выхода у меня нет».
Определившись с дальнейшими действиями, я посмотрела на часы: до звонка Кире оставалось еще пятнадцать минут — время почему-то двигалось ужасно медленно. Чтобы хоть как-то себя занять, я извлекла из бардачка косточки, несколько раз встряхнула бархатный мешочек и высыпала его содержимое на соседнее сиденье, затем взглянула на образованную двенадцатигранниками комбинацию. 30+16+11. Странно, при чем тут гости, — попыталась понять я расшифровку: «Незваный гость хорош тогда, когда вовремя приходит и не забывает вовремя уйти».
«Если я правильно понимаю, мое неожиданное появление в доме Щербакова позволит уличить его в преступных намерениях, а значит, и завершить работу над данным делом. Хорошо бы так и было. Тогда не пришлось бы ломать голову над тем, как вывести Олега на чистую воду, и выяснять, какие же цели он преследовал, доводя Христенко до помутнения рассудка и убив его жену. Неужели он все это сделал только ради призрачной надежды получить наследство, на которое, в принципе, не имеет никакого права? Эх, скорее бы узнать адресок господина Щербакова».
Не спеша собрав свои магические косточки в мешочек и убрав его в бардачок, я в очередной раз бросила взгляд на часы: до определенного Кирей срока осталось всего несколько минут. Я взялась за телефон, ждать больше не было никакого желания, да и терпения тоже. Кроме того, решила я, одна минута дела не меняет. Если Киря что-то выяснил, то сделал это уже давно и теперь ждет моего звонка.
— Володя, ну что? — едва только бедный Кирьянов снял трубку, торопливо спросила я. — Узнал что-нибудь?
— Ну, в общем-то, да, — нерешительно начал он. — Щербаков твой оказался не совсем чист. Не знаю, чем уж он занимается сейчас, что вдруг так заинтересовал твою персону, но пару лет назад паренек предпочитал не совсем законный, я бы даже сказал, криминальный способ зарабатывания денег.
— Это какой же? — терялась я в догадках.
— Он занимался скупкой краденых ювелирных изделий и перепродавал их на черном рынке, — пояснил Володька.
— И что, его уже сажали?
— Пытались, но каждый раз не находилось улик, — ответил Володя. А затем пояснил: — Он ведь сам редко когда за что брался, а если и брался, обязательно шел на дело не один, а еще с парочкой ребят, которые в случае чего все на себя и брали. На них заводили уголовное дело, но за неимением доказательств и за хорошие деньги обычно почти сразу же выпускали. Твой Щербаков — малый весьма верткий и сообразительный, такого непросто отправить в места не столь отдаленные.
— Он не мой, — заметила я. — А насчет того, что непросто… Знаешь, я в этом не уверена, — как бы к слову добавила я и перешла к самому главному: — А что там с адресом? Достал?
— Ну так наш же клиент, — усмехнулся Киря, — как же не достану? Записывай. — И он продиктовал координаты моего подозреваемого.
Я торопливо начеркала название улицы и номер дома на корке блокнота, а затем произнесла:
— Даже не знаю, что бы я без тебя делала.
— Терроризировала бы Папазяна, а затем бы от него отбивалась, — сразу нашелся Кирьянов, и мы оба рассмеялись. Отключив телефон, я отбросила его в сторону и завела машину. Теперь мой путь лежал к дому Щербакова, где, если верить моим мистическим помощникам, все и должно было разрешиться. По крайней мере я на это очень рассчитывала.
* * *
Хорошо зная район, в котором находился дом Щербакова, я очень быстро и без особых проблем добралась до нужной улицы. Поставив машину на небольшой стоянке, обнаруженной мной неподалеку, я покинула свою верную «девятку» и направилась в сторону памятника Гагарину. Девятиэтажка с квартирой Олега, по моим представлениям, располагалась поблизости от него. И действительно, не успела из-за деревьев показаться высоко поднятая рука космонавта, как я заметила небольшую табличку с нужным мне номером.
Слегка прибавив шагу, я дошла до дома, глубоко вздохнула и прошла внутрь. Подъезд оказался невероятно грязным. Из давно забитого мусоропровода на площадку просачивался едкий, омерзительный запах гнили, вынуждающий вошедших не слишком задерживаться на лестнице, а как можно быстрее идти в свою квартиру. Стены в подъезде, как и в большинстве домов города, были наполовину выкрашены в синий цвет и густо покрыты самыми разнообразными шедеврами юных местных художников. В общем, дом как дом, ничего особенного. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы не задохнуться, я торопливо стала подниматься по лестнице, высматривая квартиру с номером сорок пять. Вскоре таковая обнаружилась. Решая, что предпринять, я остановилась перед дверью.
Раскрывать себя пока не хотелось. А узнать, дома ли сейчас хозяин квартиры и чем он занимается, необходимо. Вариантов выяснить это было два: первый — позвонить в дверь самой, но тогда Щербаков меня увидит, а значит, в нужный момент я не смогу его обмануть. Второй — достучаться до соседей и попытаться узнать у них, чем занимается Щербаков, кто бывает у него в квартире и дома ли он сейчас. В этом случае о том, что на него уже вышли, Олег вряд ли догадается, а стало быть, продолжит действовать без оглядки и рано или поздно наверняка себя выдаст. Итак, решено: иду к соседям. Я уверенно надавила на звонок соседней двери. Вскоре послышался шорох, защелкали задвижки, и дверь слегка приоткрылась. Я увидела чей-то внимательный глаз, обрамленный сеткой мелких морщин. Очевидно, что на меня смотрела старушка или старик — с этим я пока не разобралась. Довольно громко, предположив, что со слухом у соседей Щербакова может быть плоховато, я поздоровалась.
— Если вы будете просить за кого-то проголосовать, зря стараетесь — я против всех кандидатов, — хрипящим голоском промямлили из-за двери, хотя я ничего еще не сказала.
— Я из милиции, — отрезала я.
— Да? — удивился — или удивилась? — божий одуванчик. — А что случилось? Я даже ничего и не слышала. Украли что? Или попортили? Убили кого?
Итак, передо мной старушка. Я натянуто улыбнулась и сказала:
— Действительно, убили, но не в вашем доме. Впрочем, кое-кого из жильцов вашей площадки нам бы все равно хотелось проверить, поэтому я и побеспокоила вас. Мы можем поговорить?
— Можем, — закивала голова. — Только сначала покажите удостоверение, а то мало ли что. Всякие сейчас ходят. Обворуете еще.
Я спокойно достала из сумочки свое удостоверение и продемонстрировала его сердобольной старушке. На этот раз соседка Щербакова согласилась впустить меня в квартиру. Я вошла, и почти тут же в нос ударил стойкий запах каких-то лекарств — видимо, со здоровьем у бабки было плоховато.
— Ох и жизнь настала, — заперев дверь, посетовала старушка — видимо, вспомнила мои слова про убийство. — На каждом шагу бандиты, лишний раз на улицу выходить боишься. Мне уж и сын говорит, чтоб никуда не ходила, сам продукты, лекарства покупает. А как не ходить — воздухом-то подышать тоже хочется. Гуляешь, а сама боишься. Вот время-то. — Она вновь закачала своей седой головой.
— Скажите, а вы давно живете в этом доме? — поинтересовалась я у старушки, попутно рассматривая интерьер ее квартиры.
На стенах — обои, едва ли не старше самой хозяйки, порядком выцветшие и давно потерявшие яркость. На полу — зеленая ковровая дорожка с яркими волнообразными узорами по бокам. В углу — невероятно высокая пружинная кровать с массой матрасов. Постель покрывает какая-то светлая ткань, из-под которой видны связанные, наверное, самой женщиной кружева. Такие же накинуты поверх аккуратно взбитых и уложенных одна на другую подушек.
На окнах — множество цветов. У стены — старенький диван с деревянными подлокотниками, рядом с ним — стул, усыпанный лекарствами, еще один — напротив дивана у противоположной стены. Чуть в стороне — тумба, а на ней — новенький, скорее всего подаренный детьми цветной телевизор.
— Давно я здесь живу, — вздохнула между тем хозяйка. — Лет уж сорок будет.
— Значит, многих жильцов знаете, — предположила я.
— Ну, тех, кто давно живет, конечно, знаю, — приземляясь на скрипящий диван, ответила бабка. Затем она предложила сесть и мне. Я не стала отказываться и осторожно заняла единственный свободный, ужасно старый стул. — А новеньких-то нет. И молодежь не знаю. А вас кто-то конкретно интересует? — глядя на меня немного с прищуром, решилась все же спросить она.
Я кивнула:
— Да. Ваш сосед, Олег Романович Щербаков. Вы что-нибудь можете о нем рассказать?
— Ой, да неужто его в чем подозреваете? — эмоционально всплеснула руками бабка и, закачав головой, тут же принялась причмокивать губами, а через несколько минут произнесла: — Вроде нормальный парень, не грубит, уважительный. На днях мне даже картошку помог донести, что я на рынке купила. До подъезда-то я ее доволокла, а тут, как назло, лифт сломался, уж думала, наверх и не заберусь. Годы-то не те. А он увидел, сам предложил помочь, донес и ничего с меня за это не взял. Сказал, что соседи должны друг другу помогать.
— А давно ли здесь живет Щербаков? — опять задала я вопрос.
Старушка почему-то покачала головой и задумчиво произнесла:
— Ой, давно, дочка. Я еще родителей его и сестру, упокой господи их душу, помню. С родителями-то мальчонке не повезло, пили они шибко. Отец все, что мог, из дома тащил, продавал, а деньги пропивал. Да и мать такая же была. Оба от перепою и умерли — траванулись какой-то гадостью. А вот сестра — девица умненькая у них была. Она ж, можно сказать, Олега-то и вырастила, родителям ведь ни он, ни она не нужны были — главное, брюхо гадостью какой-нибудь наполнить.
Старушка в очередной раз вздохнула, видимо, от нахлынувших на нее тяжких воспоминаний. Я немного помолчала, а затем уточнила:
— Так сестра Олега умерла?
— Умерла красавица, — уныло кивнула бабка. — Молодая совсем была, а вот бог прибрал ее к себе. А все медицина наша виновата, недоследили они там чего-то, вот и заболела она.
— Чем? — осторожно спросила я.
— Этого я не знаю. Говорили только, будто после аборта у нее что-то там воспалилось. Долго она, бедняжка, мучилась, по врачам да лекарям таскалась. И Олег чем мог помогал. Да что с него тогда взять-то было, с пятнадцатилетнего. Ему бы учиться еще, а не на заводе вкалывать.
— А он, значит, на заводе работал, — подтолкнула я к продолжению рассказа старушку.
— Работал. Недолго, правда. А как сестра умерла, замкнулся, неразговорчив стал. Тут уж никто даже и не знает, чем он себе на жизнь добывал, что делал. Думаю только, что в бизнес он подался, иначе где еще денег на такую дорогую одежду нынче взять? Ну, да это уже его личное дело, я в чужую жизнь не лезу.
Я решила выяснить еще кое-что.
— Олег жил с родным отцом? И он, и сестра были детьми одного отца?
— Одного, — уверенно откликнулась бабка. — Даже и сомнений не было, как на него похожи были. Особенно Олег — и походка его, и выправка. Только вот не пьет. Ну и молодец, что не признает этой гадости, иначе и его бы та же судьба поджидала.
— А его сестра была замужем? — вновь спросила я, хотя еще сама толком не знала, зачем мне нужны подобные мелочи.
— Нет, не была, — вздохнула старушка. Затем она подняла стоящий на стуле рядом с лекарствами стакан с водой и жадно отпила из него, после чего продолжила: — Ходил тут к ней один щупленький. Вроде как встречались они. Мне-то он сразу не понравился, хоть и видела я его пару раз всего. Когда забеременела, думала, что женится на ней, а он, как узнал, сразу денег ей сунул на аборт и в больницу отвез. А вот забирал уже Олег. Тот парень больше и не появлялся в этом доме.
Старушка замолчала, а я даже порадовалась этому, получив возможность немного подумать. Все добытые факты почему-то не желали складываться в единую картину, но я не унывала.
«Итак, Олег — круглый сирота. Его родители и сестра умерли. Он вынужден был искать возможность выжить в этом жестоком мире и, конечно же, сунулся в криминал. Начал скупать и перепродавать краденое. Когда понял, что может попасть за решетку, скорее всего, забросил это дело и начал искать иной способ обеспечить себе безбедное существование. Случайно, а может, и нет, в каком-нибудь казино он познакомился с Ананьевым. Тот заметил, что у парня есть хватка, и предложил ему работу. Олег не отказался, но и довольствоваться ролью управляющего не захотел.
Возможно, он пробивал родственные связи старика и, неожиданно обнаружив, что у того никого, кроме сына и его супруги, с которыми Ананьев, что очень кстати, отношений никаких не поддерживает, нет, задумал недоброе. Добиваясь все большего и большего расположения больного старика, он мог повлиять на текст ананьевского завещания. Подозреваю даже, что в последнем, несмотря на ссору с сыном, состояние поделено надвое: одна половина — законному наследнику, а вторая — тому, кто заменил Василию Архиповичу близкого человека. В этом случае вполне понятно, почему Олег решил убить жену Христенко. Затем он наверняка планировал убрать и Ивана».
При воспоминании о моем клиенте как-то сам собой в голове возник вопрос: «А не Христенко ли был тем плохим парнем, что послал сестру Олега на верную смерть?» Понимая, что в этом случае причин превратить жизнь Христенко в ад у Олега было бы куда больше, я решила попытаться выяснить у старушки хоть что-то про того молодого человека.
— Скажите, а вы не помните, как звали молодого человека, с которым встречалась сестра Олега? Того, который заставил ее сделать аборт?
— Ой, дочка, мы, старики, такие забывчивые… Но вроде бы, — старушка покопалась в памяти, — имя у него простое было.
— А не Иван ли случайно?
— Может, и Иван, — не отрицала бабка. — Помню только, что темноволосый он был.
«Да уж, ценное замечание — таких у нас через одного», — подумала я, но все же поблагодарила старушку за помощь и, встав, направилась к двери. Бабка проводила меня, еще раз попыталась выяснить, что же такого натворил ее соседушка, но я посвящать никого в свои дела не собиралась, поэтому ответила:
— Ничего. Но проверить мы обязаны. Вы уж ему, пожалуйста, не говорите, что милиция у вас была, незачем жизнь человеку усложнять.
— Уж не скажу, будьте уверены, — пообещала бабка. — Я ведь его редко вижу, а специально отлавливать не собираюсь.
Попрощавшись со старушкой, я покинула дом и добралась до машины. Я не была пока твердо уверена в том, что именно Христенко был тем самым парнем, который обрюхатил сестру Олега. Необходимо было выяснить этот момент, а для этого нужно найти самого Ивана и задать ему парочку интимных вопросиков. Заодно и выяснить, не знает ли он Щербакова лично и не случалось ли им где-то сталкиваться.
Я набрала номер сотового Христенко.
— Христенко слушает, — как-то уж очень официально откликнулся мужчина.
Я поприветствовала его, представилась, а затем спросила:
— Вы сейчас не слишком заняты? У меня есть к вам несколько вопросов.
— Даже если бы и был занят, — давая понять, что для меня время в любом случае найдется, сказал Иван. — Где будет удобно встретиться? — тут же поинтересовался он.
— А где вы сейчас?
— У себя в офисе, — ответил он.
— Хорошо, я скоро подъеду, — пообещала я. — Тогда и поговорим.
Я завела машину и покатила к офису Христенко. Никаких препятствий на пути не возникало, но меня почему-то начинало мучить какое-то неприятное предчувствие. Поводов вроде не было, однако оно продолжало усиливаться, становясь все более и более навязчивым. Как-то незаметно для себя я прибавила скорость и понеслась к офису Ивана Васильевича почти со скоростью пули.
Вскоре показалась высотка, где снимал свой офис Христенко. Я не стала отгонять машину на стоянку, а предпочла втиснуться между несколькими стоящими почти вплотную ко входу в здание машинами. Все у меня внутри буквально напряглось, а сердце чувствовало неладное. Выскочив из машины так, будто меня ужалили, я с силой захлопнула дверцу и, даже не заперев ее на ключ, метнулась внутрь здания.
Приемная никаких подозрений не вызывала: здесь все было так, как и при первом моем посещении. Даже секретарша была на месте и в данный момент преспокойно готовила кофе. Услышав, как хлопнула дверь, она обернулась, увидев мою скромную персону, натянуто улыбнулась и сказала:
— А Иван Васильевич вас сегодня ждал.
— Почему вы говорите об этом в прошедшем времени? — все еще не веря в то, что интуиция меня подвела, переспросила я.
Женщина снова повернулась к столу, но на вопрос все же ответила:
— Ожидание показалось ему чересчур долгим. Он решил сходить в магазин за сигаретами. Скоро должен вернуться, так что можете подождать у него в кабинете, думаю, он не будет возражать.
— Хорошо, так и сделаю, — согласилась я и воспользовалась приглашением.
Открыв дверь в кабинет, я на минуту замерла на пороге: комната полностью преобразилась. Тот, кто собственными глазами не видел учиненный здесь когда-то погром, ни за что бы сейчас в него не поверил. Все вещи находились на своих местах, правда, стены пустовали — новые картины хозяин помещения еще не приобрел. Зато появился диван, которого раньше здесь не было. Причем на нем в данный момент лежали подушка и одеяло, это лишь подтверждало мою догадку о том, что Христенко до сих пор ночует в офисе.
Войдя в кабинет, я прикрыла за собой дверь и, не спеша пройдясь по комнате, присела на краешек дивана. Через несколько минут заглянула секретарша и вежливо поинтересовалась, не хочу ли я выпить чашечку кофе. Я не стала отказывать себе в удовольствии и попросила принести напиток прямо сюда. Женщина выполнила мою просьбу. Вскоре я уже вдыхала аромат только что сваренного кофе и наслаждалась его бархатистым вкусом.
Несмотря на то что пила кофе я довольно медленно, а когда он закончился, даже пролистала несколько журналов, Христенко все еще не вернулся. Это настораживало и порядком нервировало меня.
Не собираясь больше ждать, я вышла к секретарше и спросила, как давно ушел Иван Васильевич.
— Да минут уже десять-пятнадцать, наверное, его нет, — посмотрев на часы, спокойно ответила мне женщина.
— Пятнадцать минут ходить за сигаретами? — удивилась я. — Это слишком долго — все магазины расположены тут, под боком. Боюсь, как бы с ним чего не случилось.
Секретарша безразлично пожала плечами — видимо, в отличие от меня, ее ничего не тревожило. Я же торопливо покинула офис и, выскочив на крыльцо, с которого хорошо была видна вся округа, включая упомянутые ранее магазины, принялась вертеть головой по сторонам. Христенко нигде не было видно, зато недалеко от поворота на соседнюю улицу толпилось несколько человек. Все они смотрели вниз, жарко что-то обсуждая.
Не смея даже предположить, что произошло, я со всех ног помчалась к толпе. Поравнявшись с ней, растолкала зевак. На асфальте, жутко морщась и постанывая, сидела женщина средних лет. Она обхватила руками ногу, из которой широкой дорожкой вытекала кровь. Отчасти порадовавшись тому, что это не Христенко, я спросила у остальных зевак, что случилось. Мне пояснили:
— Какой-то хулиган по ногам ей металлическим прутом ударил и сумку спер. Вызвали «Скорую», но та почему-то все еще не приехала.
— Что же вы сами ей помощь не окажете? — удивилась я.
Большинство посмотрело на меня так, будто я ляпнула непростительную глупость. Кто-то и вовсе отвернулся, предпочтя сделать вид, что не слышал моих слов, и только один сердобольный дедок заметил:
— Нынче в школах этому не учат. Все на врачей надеяться привыкли. А те пока раскачаются, сто раз помереть успеешь.
Я решила сама помочь женщине. Склонившись над ней, я быстро прощупала окровавленную ногу. Так и есть — перелом. Я попросила стоящего рядом молодого паренька найти какую-нибудь ровную доску, других напрягла сбегать в аптеку и принести все, что потребуется для перевязки.
Под моим чутким руководством толпа ожила, и уже очень скоро на ногу женщины аккуратно наложили шину, а пострадавшую перенесли на лавочку. Тут и «Скорая» подоспела. Понимая, что об остальном врачи позаботятся уже сами, а значит, во мне необходимости больше нет, я повернула назад, к офису Христенко.
Но нет, Христенко в офис не возвращался: об этом мне сразу же доложила секретарша, едва я только вошла. Помимо этого, она сообщила:
— Какой-то молодой человек сейчас тоже Ивана Васильевича искал. Я предложила ему подождать в кабинете, но он почему-то отказался.
— Молодой человек? — насторожилась я. — Как он выглядел?
— Ну вы спросили, — усмехнулась секретарша, — я его что, изучала, что ли? Зашел, спросил, я ответила, и он сразу вышел. Человек как человек, ничего подозрительного.
— И все же — как он выглядел? — настаивала я, почему-то решив, что это был Щербаков. Возможно, Олег решил наконец добраться до своего недруга и отправить его на тот свет.
— Да не знаю я, — вспылила женщина. — Если вам так надо, сами посмотрите, он, наверное, еще у офиса отирается. На нем рубашка светло-зеленая, с каким-то амебным рисунком.
Последовав совету секретарши, я вышла на крыльцо и стала осматриваться. Что-то зеленоватое мелькнуло перед глазами, и я сосредоточила на этом свой взгляд. Стройный — это было видно и со спины — мужчина уверенной походкой шел в направлении ближайшего кафе, безостановочно вертя головой по сторонам и явно кого-то высматривая. И наверняка этим кем-то был Иван Васильевич Христенко.
Я решила проследовать за этим человеком и посмотреть, что он станет делать дальше. Быстро спустившись с лестницы, я вдруг вспомнила, что так и не заперла свою машину, а потому ненадолго притормозила возле нее, закрыла дверцу на ключ и только потом поспешила за удаляющейся стройной фигурой.
Между тем неизвестный слегка притормозил у кафе, пристально посмотрел в одну сторону, а затем стал двигаться туда же. По его поведению я поняла, что мужчина, кажется, нашел того, кого искал. Быстро скользнув взглядом по тем посетителям кафе, что мне были видны, я буквально сразу же напоролась на задумчивую мину Христенко. Иван полностью погрузился в себя и, кажется, даже забыл, что мы договаривались с ним встретиться.
Мне стало невероятно интересно, подойдет ли тип в светло-зеленой рубашке к Ивану Васильевичу. Спрятавшись за расположенным неподалеку рекламным щитом, я стала внимательно следить за действиями обоих мужчин.
Недавний посетитель офиса Христенко достиг наконец столика, за которым сидел Иван Васильевич, и стал ему что-то говорить. Из-за гремящей в кафе музыки я ничего не слышала. У собеседников, похоже, были те же проблемы. Во всяком случае, Христенко встал и вместе с незнакомцем направился к выходу.
Даже если мужчина в зеленой рубашке хорошо известен Ивану Васильевичу, наблюдение прерывать не стоит — решила я и, продолжая оставаться вне зоны видимости, последовала за беседующими.
Покинув кафе, Христенко и его товарищ пошли вдоль по улице. Собеседник Ивана Васильевича все время что-то говорил, но очень тихо, и как я ни старалась, разобрать его слов не могла. Через пару кварталов мужчины свернули в арку и скрылись из виду. Я чуть быстрее достигла этой же арки, осторожно заглянула в нее, понимая, что мужчины могут остановиться прямо здесь и продолжить свой разговор в спасительной тени, но, никого не увидев, продолжила поиск во дворе.
Когда я появилась во дворе, Христенко и его товарищ как раз по крутой лестнице поднимались на третий этаж стоящего во дворе дома. Лестница не внушала доверия, да и располагалась снаружи, а не внутри, как обычно. Иван Васильевич тоже, видимо, понял, что на такой лестнице легко и ногу сломать, а потому двигался медленно, предварительно прощупывая ногой едва ли не каждую ступеньку.
Мужчины почти достигли верхнего этажа дома, когда я, наблюдая за всем снизу и не упуская из виду ни единого движения незнакомца, во все горло закричала:
— Иван Васильевич, держитесь за перила!
Мой крик Христенко, конечно же, услышал, но вместо того, чтобы исполнить просьбу, обернулся. В этот самый момент неизвестный решительно схватил Ивана Васильевича за плечи и с силой оттолкнул от себя. Христенко устремился вниз, туда, где словно специально какой-то заботливый хозяин сложил в кучу бетонные стеноблоки с торчащими из них во все стороны металлическими штырями.
С ужасом ожидая предсмертного стона Христенко, я отвела взгляд в сторону.
Но вот пролетела секунда, другая, а ни хлопка, ни характерного стука мягкого тела о прочную конструкцию так и не последовало. Я рискнула посмотреть на лестницу. Непонятно как Иван Васильевич повис на натянутой между лестницей и окном с одной стороны уже оборванной бельевой веревке. Он опасливо посматривал вниз, до смерти боясь сорваться или ослабить хватку.
Но и его враг не дремал. Видя, что задумка не удалась, неизвестный перегнулся через перила и попытался разжать пальцы Христенко, но безуспешно. Это вызвало в нем бурю негодования.
— Ну же, мразь, падай, — командным и к тому же ужасно ядовитым тоном рычал он. — Тебе уже давно пора к праотцам.
Понимая, что Христенко срочно требуется помощь, я бросилась наверх. Надеясь, что мой крик спугнет убийцу, я заорала:
— Оставь его, ублюдок!
Но не угадала, негодяй продолжил свою грязную работу с еще большим рвением и торопливостью. Правда, теперь он уже не пытался оторвать руки Христенко от веревки. Человек в зеленой рубашке просто старался поджечь веревку зажигалкой.
Я боялась опоздать, а потому перепрыгивала сразу через несколько ступеней. Неожиданно что-то загремело, и лестница закачалась, словно бы и не была прикреплена к дому. Торопливо глянув вверх, я заметила победную улыбку на лице преступника.
Негодяй метнулся еще на один пролет вверх и скрылся за деревянной дверью, ведущей на чердак. Я поняла, что уходить он будет по крышам, и на минуту растерялась, не зная, что делать — то ли вызвать «Скорую» и милицию, то ли все же попытаться догнать убийцу самостоятельно.
Последняя мысль показалась мне целесообразнее, и я, собрав все свои силы, бросилась за негодяем. Он должен заплатить за содеянное. И если я не заставлю его вернуть долг, то этого не сделает никто.
