Глава 5
Утром, приняв душ и слегка подкрасив ресницы, я первым делом решила вернуть Сеньку законной хозяйке. Представлять себе реакцию Гарика на выходки обожравшегося шоколадными вафлями пекинеса я даже не старалась: у Папазяна никогда не было собак, поэтому способов ухода за животными он не знал.
Но и прощаться с жизнью заранее я тоже не стала, поэтому купила бутылку хорошего коньяка и смело завела мотор отдохнувшей за ночь «девятки». В самом паршивом расположении духа и с мрачными предчувствиями о конце нашей дружбы, но с ослепительной улыбкой на устах я позвонила в дверь Гарика.
Он вышел в подъезд, прижимая к груди мирно посапывающего пекинеса. Я, едва не падая в обморок, замерла на пороге, созерцая эту идиллию.
— П-привет… — еле выдавила я после минутной паузы.
— Говори потише, — громким шепотом предупредил меня Гарик, пропуская в квартиру. — Почему так рано пришла?
Хм, я и не знала, что восемь часов утра для сотрудника милиции, который, между прочим, должен быть на посту днем и ночью, это «рано». Но возражать не стала, потому что все еще никак не могла угадать реакцию друга на «подкидыша». Чтобы не затягивать неизвестность, я решила действовать напрямую:
— Как ты тут с Сенечкой управлялся? — протянула я руки, чтобы забрать псину, пока она спит.
— О-ой, — горестно вздохнул Гарик, передернувшись от неприятных воспоминаний. — Представляешь, заболела твоя собака. Я до тебя не дозвонился, ты, наверное, на задании была. Пришлось ветеринара вызывать… — объяснил мне Папазян, продолжая держать пекинеса на руках.
Я удивилась: такой нежности от сурового милиционера я даже не ожидала! Но, надо отдать ему должное, он с честью выдержал это испытание, не пытаясь свалить на меня вину за произошедшее. Чтобы окончательно не выбиться из роли «заботливой мамаши», я начала тихо причитать, попутно выспрашивая Гарика, чем же он умудрился накормить «бедненького Сенечку».
Папазян совершенно искренне принял на свой счет мои обвинения в злых намерениях относительно внезапно захворавшей собачки:
— Танечка, мамой клянусь, ничем не кормил! — горячился он. — Только дал колбаски, но совсем немного. Неужели ты думаешь, я твою собаку погубить хотел?
Ничего такого я не думала, мне просто надо было как можно скорее отвязаться от Гарика. Поэтому с обиженным видом я подхватила Сеньку в охапку и направилась к двери. Конечно, мой друг в это время пытался перекричать лай пекинеса и объяснить свою непричастность к собачьему несварению желудка, но мне сейчас было выгодно, чтобы после моего ухода в душе Гарика осталось чувство вины за то, что он не оправдал доверия. Иначе он так никогда и не оставит своих намерений затащить меня в постель. А крутить с ним любовь в мои планы на ближайшее десятилетие никак не входило.
Всю дорогу до Леркиного дома пекинес ожесточенно лаял, видимо, вспоминая вчерашний неприятный запах от моих рук. Но я не обращала на это решительно никакого внимания, с нетерпением ожидая того момента, когда передам Валерии из рук в руки надоевшую псину.
Фисенко ждала нас возле открытой двери квартиры, потому что Сенькин лай был слышен еще с улицы. Я осторожно вручила ей громогласное сокровище и поспешила ретироваться:
— Лер, у меня еще куча дел, я тебе попозже перезвоню.
Теперь надо было срочно мчаться домой, чтобы успокоить Гришу. Открыв дверь своим ключом, как и обещала, я не сразу нашла его и даже начала беспокоиться, не ворвались ли и правда ко мне в дом вооруженные бандиты и не похитили ли они самое дорогое, что было в нем на тот момент, — моего друга.
Вопреки опасениям, друг мирно спал на кухне, где я его наконец и обнаружила. Я заглянула в холодильник и довольно улыбнулась: под прозрачной крышкой был виден салат из крабов.
— Как прошла ночь? — спросила я, когда Гриша открыл глаза.
Сразу было заметно, что в названное время суток он бодрствовал, потому что выглядел уставшим. Впрочем, в любом другом случае я бы нашла его утром где угодно, но только не в кресле на кухне. Гриша потянулся, оглядывая меня с головы до ног:
— У меня все в порядке, а как ты?
Я немедленно постаралась придать своему лицу кислое выражение, чтобы не вызвать никаких подозрений.
— Устала, как собака, — ответила я, с содроганием вспоминая одного из представителей этих животных. А потом загадочно улыбнулась: — Но кое-что все-таки сделала…
Можно было не бояться, что Гриша потребует подробный отчет обо всех моих действиях, потому что мы уже не раз говорили с ним о самостоятельности и личной независимости каждого из нас. Действительно, мой ответ его удовлетворил. Он только переспросил для верности:
— Ты холодный салат будешь?
Несмотря на то что почти всю ночь я провела на банкете, где царило обилие различных закусок, в данный момент я жутко проголодалась. Наверное, визит к Гарику этому только поспособствовал, потому что нервное напряжение всегда сжигает большое количество энергии.
— Если есть, то уж сразу слона, — пошутила я, отправляясь в ванную мыть руки после трудовых подвигов.
Очутившись в привычной обстановке, я решила сразу принять душ. Горячая вода и приятное жидкое мыло с малиновым ароматом положительно подействовали на мой уставший организм, так что через некоторое время я вновь обрела способность нормально думать.
В очередной раз подставляя лицо струям воды, вспомнила ночные события, и меня осенило: «А ведь кости мне правду сказали! Я, конечно, собственное дело открывать не собираюсь, зато „успех в предпринимательской деятельности“ мне прошлой ночью явно сопутствовал. В самом деле, ведь я не только познакомилась с коммерческим директором крупного строительного концерна и посидела в его предпринимательском кресле, но даже установила „жучок“ в его кабинете! Хм, это определенно можно расценивать именно как успех».
Через десять минут я вышла из ванной не только чистая и благоухающая малиной, но и полная решимости горы свернуть ради начатого дела.
Телефонный звонок заставил меня начать лихорадочно вспоминать, не давала ли я вчера кому-нибудь свой номер. Так, толстому дядьке с сальными глазками точно нет. А голубоглазому брюнету?.. Вроде бы тоже нет. Эдуарду я сказала, что позвоню сама. Значит, это может быть только…
Гриша бросил в мою сторону недоверчивый и даже, я бы сказала, подозрительный взгляд, но спрашивать ничего не стал. Я схватила телефон и отправилась в зал. Это на самом деле оказалась Валерия.
— Тань, извини, что я так сразу звоню, — затарахтела она, — но ты меня просила обо всех передвижениях тебе докладывать. Мне только что из брачного агентства звонили, просили прийти. Как ты думаешь, мне туда идти?
Уже по голосу я поняла, что вся спесь с Лерки слетела и замуж за иностранных бизнесменов она уже «почти» не собирается. За то время, когда ее Костик не звонил и не приезжал, Фисенко как будто заново по уши влюбилась в него. Но мне сейчас было невыгодно, чтобы подруга сидела и страдала в одиночестве. К тому же прерывать связь с «Эдемом» я пока считала несвоевременным. Поэтому начала вправлять «сестренке» мозги:
— Лер, ты прямо как маленькая девочка: то хочешь замуж, то не хочешь! Сходи, конечно, туда, раз уж все документы сдала, и своими глазами на все посмотри. В конце концов, отказаться никогда не поздно, а такой шанс в жизни ты еще едва ли получишь.
— Значит, думаешь, все-таки сходить? — все еще сомневаясь, переспросила подруга.
— Конечно, иди. Удачи, — безапелляционным тоном отрезала я и положила трубку.
Когда я вернулась на кухню, Гриша отворачивался от меня и прятал лукавую улыбку. Так, тут и ежу понятно: наш с Леркой разговор он хотя и не слышал полностью, но мои слова разобрал хорошо. Впрочем, объяснять ему что-либо я не собиралась. По крайнем мере, пока не спросит.
К счастью, он ничего спрашивать не стал, а просто поставил передо мной салат из крабов, печеную картошку, которуя я очень люблю именно с морепродуктами, и заварил свежий чай. За столом мы обменивались ничего не значащими фразами, а в конце трапезы я так сладко раззевалась, что Гриша, на несколько минут вышедший из кухни, вернувшись, застал меня уже спящей. Сквозь сон я ощутила, что он на руках донес меня до спальни, но поблагодарить его хотя бы взглядом я не смогла, так как глаза просто не открывались, а уставший мозг и вовсе отключился от реального мира.
* * *
Проснулась я не как обычно — от будильника или телефонного звонка. Мне просто приснился страшный сон, в котором с громким лаем за мной гонялся лохматый пекинес. Подняв голову с подушки, я с облегчением выдохнула: тишина вокруг убедительно доказывала, что образ громогласного Сеньки — всего лишь плод моего воображения. Вообще-то отсутствие звуков в квартире было очень даже подозрительно. Я сразу почувствовала: рядом нет ни одной живой души. Но куда же в таком случае подевался Гриша?
Я встала и прошлась по комнатам: на диване обнаружила вчерашнюю газету, на кухне — теплый чайник. Хм, спала я часа два, потому что времени было около полудня, значит, после завтрака он успел бы остыть… Так ничего и не поняв, я уткнулась в найденную записку.
«Господи, это же я вчера писала Грише», — внезапно осенило меня после того, как наткнулась на собственную подпись. Так, мои дела плохи, раз я до сих пор встать встала, а проснуться не проснулась. Я быстро поставила на огонь турку и достала пакет с кофе. После первой чашки глаза перестали закрываться, а после второй — мозг в обычном режиме включился в работу.
В ходе мыслительного процесса я догадалась, что не мешало бы выяснить, навсегда ли меня покинул Гриша или просто вышел за хлебом. Впрочем, версия с хлебом отпала тут же — в пакете лежала целая булка. В прихожей не было ни ботинок, ни его дубленки, но все остальные вещи оставались на местах. Значит, еще вернется.
Как ни тягостно мне было в эти дни ощущать себя обязанной постоянно докладывать о своих делах и перемещениях, но мне все-таки не хотелось, чтобы от меня сбегали, даже не предупредив. Конечно, в собственной квартире я была полноправной хозяйкой, но все-таки к Грише я очень привязалась, поэтому через некоторое время даже начала скучать.
Для разнообразия я решила проверить работу установленного вчера «жучка» и послушать разговоры Эдуарда, которые, возможно, смогут пролить свет на непонятное исчезновение Константина Руднева и пропажу из Леркиной квартиры драгоценностей. Я быстро переоделась и схватила с журнального столика ключи от машины. Вот тут-то и наткнулась на записку от Гриши: «Скоро вернусь. Не волнуйся».
«Хм, этого и следовало ожидать, — начала я ругать себя, — ведь нормальные люди всегда оставляют сообщения на видном месте — на столе, например. И только я ищу их там, где обычно оставляю сама, — на диване или возле чайника…»
Теперь на душе стало значительно легче, потому что хотя бы Гриша не пропал внезапно и бесследно. Мысленно пообещав позвонить ему при первом же удобном случае, я не стала утруждать себя написанием ответной записки и через две ступеньки понеслась вниз по лестнице.
* * *
С утра и так было потеряно много времени, поэтому я занервничала: что, если все важные разговоры в кабинете коммерческого директора уже прошли в мое отсутствие? Я долго блуждала по улицам, укоряя себя за то, что вчера не удосужилась повнимательнее смотреть на дорогу. Но все-таки наконец выехала к знакомому зданию. Медленно проезжая мимо, разглядела мраморную вывеску, солидная надпись на которой сообщала всем, что здесь находится главный офис строительного концерна «Вавилон».
Вздохнув с облегчением и завернув в первый поворот, я остановила машину и включила приемник. Сначала ничего не поняла, но потом начала различать некоторые голоса и проводить параллели с моими вчерашними знакомыми. Ага, Валентин Сергеевич — огромный дядька в темно-синем костюме, — оказывается, был «олухом» и «идиотом». Ну что ж, с этим нельзя не согласиться.
А Роман Владимирович кто такой? Что-то я его не припоминаю… Хотя нет, вспомнила — молодой блондин с бриллиантовой булавкой. «Голос у него приятный», — по ходу дела подмечала я мелкие детали, вслушиваясь в разговор.
«Да это же Эдуард! — внезапно поняла я, уловив знакомые интонации в третьем голосе. — Но почему говорят на английском?»
Наконец я поняла, что в кабинете присутствует кто — то еще, не знающий «великого и могучего». И, сопоставив все собранные сведения, пришла к выводу, что четвертым в кабинете был тот самый иностранный компаньон, в честь которого фирма устраивала вчерашний прием.
Хорошо еще, что дела с английским у меня обстоят намного лучше, чем с французским, на котором я едва могу связать пару слов. Но на всякий случай я записала весь разговор на кассету, хотя и так поняла, что речь идет о срыве контракта, если иностранной стороне не будет в самое ближайшее время предоставлен какой-то отчет.
Ну, это уже кое-что… Я почти собралась уезжать, когда услышала слова прощания и звук хлопнувшей дверь. Но внезапно буквально приросла к месту, потому что разговор возобновился:
— Что же делать? Куда провалился этот идиот?
Вопрос был явно риторический, потому что ответа на него Эдуард так и не дождался, хотя кто-то еще находился в кабинете, кроме него. «Интересно, кто есть этот идиот?» — подумала я, подразумевая, что если эти слова произнести вслух, то обязательно надо сохранить тот акцент, на котором говорят все герои американских фильмов.
— Слушай, Эдик, а что Лерка говорит? — подал голос собеседник. — Может, она знает, где ее Костик, и просто никому не говорит?
«Так, это Василий», — сразу узнала я того самого мужчину, который и пригласил нас вчера на прием.
— Да нет, она сама переживает, — опроверг эту версию Эдуард. — Говорит, мать Руднева телефонными звонками ее достала.
— Слушай, а сестрица у нее очень даже ничего, — усмехнулся Василий, вспомнив, очевидно, про меня.
Представив выражение его лица, мне захотелось отключить приемник. Но еще больше хотелось узнать моральный облик моего вчерашнего спутника. Интересно, что он сейчас скажет? В конце концов, какой же мужик упустит возможность похвалиться победой на любовном фронте! Но Эдик ничего не ответил, а очень спокойно перевел разговор на другую тему:
— Нам сейчас во что бы то ни стало надо узнать, куда папка подевалась, а ты только о женщинах думаешь.
Стоп! Какая еще папка? Что-то я ни о чем похожем не слышала. И я стала прислушиваться к разговору еще внимательнее, но в кабинете зазвонил телефон, и мужчины попрощались. Через некоторое время я совсем отключила приемник, потому что слушать про цены на плиты и кровельные материалы было неинтересно.
По пути я мучилась над загадкой, что это за таинственная папка, которой так интересуются в концерне, и куда ее мог подевать Константин Руднев? Впрочем, куда подевался он сам, я пока тоже не знала, но в самое ближайшее время надеялась выяснить.
Пока же у меня было запланировано небольшое дельце. Я критически осмотрела свой прикид: черные джинсы, облегающая черная водолазка, на груди болтается металлическая подвеска на крупной цепочке. Так, все в норме. Теперь, когда внешний вид меня вполне устраивал, я подмигнула своему отражению в маленьком зеркальце и направилась по своим делам.
* * *
В университете, как обычно, было многолюдно, что, конечно, не являлось показателем присутствия в «храме науки» нужных мне людей. Но я не потеряла надежду даже тогда, когда не обнаружила нужной группы в указанной в расписании аудитории. В студенческие годы мы тоже часто переносили лекции или не посещали их вовсе, просиживая это время в «курилках» и коридорах.
Времени на то, чтобы обойти весь универ вдоль и поперек, у меня не было, поэтому я просто решила обратиться к стоящим рядом молодым людям. Стоило мне сказать, что я разыскиваю Марка, Романа и Диму, как многие из них вызвались мне помочь. Оказывается, лекцию по гражданскому праву, которое обязаны были знать и филологи тоже, почему-то отменили. Поэтому мои знакомые отправились на репетицию.
«Странно, у Лерки пропали деньги, а они все еще не теряют надежды попасть во Францию… — удивилась я. — А может, это все-таки они?» Несмотря на благоприятное впечатление, которое парни произвели на меня в предыдущую нашу встречу, верить людям на слово или по первому ощущению я не привыкла. Принцип «доверяй, но проверяй» был основой моей профессии. Поэтому я мило улыбнулась невысокому парню, который вызвался проводить меня до общежития, в котором жили и творили непризнанные — пока еще! — гении из группы «Белая кость».
— Андр-р-рюха, — представился мой спутник, широко улыбнувшись.
Я тоже не смогла удержаться и улыбнулась в ответ: он так сильно картавил, что мне от души стало жаль парня, над которым поглумились родители. Конечно, они не могли предвидеть наличие дефекта речи у собственного ребенка, но вполне могли бы заняться его исправлением, нанять логопеда, например. Но, как бы вопреки моим горестным раздумьям, парень совершенно свободно, не комплексуя вовсе, начал рассказывать об общежитии, о группе, не обращая абсолютно никакого внимания на раскатисто-фрикативный звук.
— Пр-р-редставляешь, они даже во Фр-р-ранцию собир-р-раются, — сообщил он по дороге.
В общем, за те несколько минут, пока мы дошли до общежития, я успела узнать много интересного. По сути дела, я уже поняла, что никаких денег мои знакомые взять не могли, потому что репетиции обычно проходят при большом скоплении народа и отсутствие всего лишь одного члена команды автоматически их срывает. По словам Андр-р-рюхи, такого за последние несколько месяцев не было ни разу.
Увидев меня в повидавшей виды общаговской «учебке», Роман даже смутился:
— Какими судьбами?
Я небрежным жестом убрала с лица упавшую прядь и улыбнулась.
— А, надоело все, — махнула я рукой и с сомнением произнесла: — Между прочим, складывается впечатление, что мне здесь не рады…
— Нет, что ты! — вмиг поднялся мне навстречу Марк. — Мы просто не ожидали увидеть тебя в нашей скромной обители, — обвел он руками обшарпанные стены.
Ну, хотя помещение выглядело, мягко говоря, неважно, я на своем веку видала и худшие. Поэтому невозмутимо уселась на один из стульев, который мне быстренько освободил один из поклонников группы, и настроилась послушать что-нибудь из репертуара «Белой кости». Было видно, что парни сразу напряглись:
— Татьяна, не суди нас слишком строго, — изысканно раскланялся Марк, видимо, взяв на себя роль парламентера.
— Напротив, нужен же вам кто-нибудь объективный, — невозмутимо ответила я. — Тем более, если вы в другую страну собираетесь. Там с вами сюсюкать не будут.
Смысл моих слов дошел до парней мгновенно, и мой юмор они оценили по достоинству. Поэтому они настроили инструменты и «для гостей из солнечного Дилижана» исполнили одну из своих композиций. Честно говоря, я и не надеялась, что пойму ту музыку, которую ожидала здесь услышать. Но, как ни странно, мне было хорошо сидеть здесь вместе с другими поклонниками и слушать баллады на французском. К тому же я искренне радовалась за Ленку — ее уроки не прошли даром!
Заслушавшись мелодией, я почти забыла о главной цели своего визита сюда — поставить «жучок». Сейчас для этого предоставлялась прекрасная возможность: я сидела на стуле, постоянно и безвылазно стоявшем в комнате для учебных занятий, которая временно была переоборудована в репетиционный зал. Именно здесь Роман, Марк и Дима проводили наибольшее количество времени, и самые задушевные разговоры, я уверена, велись именно в этих стенах.
Но сейчас я решила отказаться от первоначального плана не потому, что дорогой подслушивающий аппарат мог быть найден и попросту уничтожен кем-то из студентов. Просто я окончательно убедилась, что парни из «Белой кости» — настоящие фанаты музыки, одержимые только ею и презирающие материальные ценности. К тому же еще по пути Андр-р-рюха успел просветить меня, что все студенты общежития собирают деньги на поездку группы во Францию.
Честно говоря, меня такая забота очень тронула. Конечно, в успех предприятия я не поверила ни на секунду — при всем желании у бедных студентов не могло найтись двух-трех тысяч долларов, необходимых хотя бы для скромного проживания за границей трех одаренных молодых людей. Но зато я поняла, что ставить «жучок» в этом убогом помещении просто глупо.
— Ну как? — отвлек меня от мыслей голос Димы.
Очнувшись, я сообразила, что молчала слишком долго.
— Извините, замечталась, — улыбнулась я и повернулась к ребятам: — Классно!
Не знаю, поверили ли они, но я такой музыки не слышала давно. «Будет обидно, если во Францию они так и не попадут», — грустно подумала я, даже не предполагая, кто сможет выложить крупную сумму денег на раскрутку студенческой группы, кроме Лерки. Похвалив себя за предусмотрительность — по дороге я удосужилась купить в супермаркете пачку полуфабрикатных котлет и вафельный торт, — я напросилась в гости.
Честно говоря, жилая комната тоже ни роскошью, ни особой чистотой не отличалась, зато в углу красовался новенький музыкальный центр. Заметив мой недоумевающий взгляд, Марк пояснил:
— Это подарок Валерии.
«Да, старость — не радость, — мрачно констатировала я, — явно теряю квалификацию, потому что и сама могла бы догадаться». Впрочем, некоторый бардак на столе и обилие дисков под кроватью не могли испортить общего хорошего впечатления о группе товарищей, данную комнату заселявших. Мы быстро слопали котлеты, попили чай с тортом, и я, отказавшись от настойчивых попыток проводить меня до троллейбусной остановки, покинула гостеприимное общежитие.
На этот раз «жучок» остался невостребованным, потому что я окончательно и бесповоротно вычеркнула троицу Роман — Марк — Дима из списков подозреваемых. «Значит, — резонно рассудила я, — надо срочно приниматься за поиски очередной кандидатуры на роль преступника».
Я полистала блокнот: так как нищие студенты исключались, далее шли имена людей довольно обеспеченных. Хотя, впрочем, может быть, только на первый взгляд. И это тоже мне предстояло проверить.
На первых порах не помешало бы узнать, как обстоят дела с финансами у близкого Леркиного друга Константина Руднева. Где его искать, я не представляла, потому что на работе он уже пару дней не появлялся, а встречаться с его родителями у меня пока не было желания — основания для этого должны быть более вескими. «Засветиться» лишний раз без повода мне не хотелось.
Оставался еще один вариант — узнать о пропавшем адвокате из источников компетентных, надежных и безопасных. Такими, без всякого сомнения, являлись мои друзья в милиции. Я набрала на всякий случай рабочий номер Кири, но секретарша сообщила, что он еще не выздоровел.
И все-таки я решила не сдаваться.
Еще утром я поняла, что в наших отношениях с Гариком еще не все потеряно, поэтому мне просто надо сделать шаг к нашему примирению. Конечно, поощрять его ухаживания я вовсе не собиралась, но позвонить ему и сообщить, что зла на него не держу, все — таки решила. Сотовый телефон как всегда находился под рукой, так что никаких препятствий в осуществлении плана примирения не возникло.
— Танечка, свет очей моих, как я рад! — первое, что услышала я в трубке. — Надеюсь, ты меня простила?
— Почти, — сухо ответила я, чтобы с самого начала Папазян не расслабился. — Мне нужна информация об одном человеке, которую ты вполне можешь мне предоставить… — нарочно медленно произнесла я.
Как и ожидалось, Гарик тут же перебил:
— Да только прикажи, моя королева!
Конечно, ничего приказывать я не стала, а просто попросила разведать что-нибудь про жизнь и деятельность известного в Тарасове адвоката Константина Руднева.
— А с чего это ты им так внезапно заинтересовалась? — вдруг насторожился Гарик. — Он у нас по одному делу проходит…
Когда я услышала последние новости, у меня едва хватило сил, чтобы правильно припарковать машину. Пока я гонялась за призраками, подозревая Константина во всех смертных грехах, кто-то другой преспокойненько убил его! И как мне теперь сообщить об этом Лерке?
