Глава 9
…Мне снилась женщина со старинным ключом. Она несла его, то поднимая над головой на вытянутой руке, то прижимая обеими руками к груди. Он сиял на солнце и слепил глаза, а мне очень хотелось разглядеть лицо женщины. Я прикрывала глаза рукой от ярких лучей и старалась всмотреться в лицо, но видела только темное пятно среди сияющего света, исходившего от ключа…
Я открыла глаза и дотянулась до мобильного – вставать еще рано, но и спать уже не хотелось. Утро ответственное, поэтому, быстро договорившись с организмом, я повела его под душ. Теплые упругие струи приятно массировали тело. Грейпфрутовый запах любимого геля для душа создавал настроение и мирил с ранним утром. Строить планы на завтрак тоже было приятно – холодильник оставался полным из-за моего практически постоянного отсутствия, и я задумала побаловать себя сложными горячими бутербродами. Завернутая в полотенце, я уже была на кухне, когда услышала, как пискнул мобильный, принимая эсэмэску. Кто это так рано? От рекламных рассылок мой телефон заблокирован. Я посмотрела на экранчик. Ленка? Странно. Она обычно вылеживается до последнего, а потом еще долго сонная бродит, не в состоянии даже детей своими именами назвать, не то что связный текст послания составить и набрать. Даже в гимназии ее уроки последними ставили, чтобы она уже в полном сознании приходила к ученикам. Я открыла текст: «Таня, у меня серьезная проблема, я тебя жду, срочно приезжай». А позвонить и объяснить по-человечески нельзя? Я тут же набрала Ленкин номер. «Абонент вне зоны доступа или отключен». Что за ерунда?
Сложный завтрак временно отменяется! Я сунула в рот кусок колбасы, залила его йогуртом и помчалась одеваться – если у Ленки ничего серьезного, то в «Ресурс» не опоздаю, а если… Стоп! Чего гадать! Будем решать проблемы по мере их поступления. Я выбрала летний костюмчик, убедилась, что он не мятый, и натянула узкую юбку. «Молнию» застегну, когда обуюсь. Пиджачок отлично смотрелся и без топа. Пусть будет такой летний вариант на жаркую погоду. Я наклонилась к зеркалу, чтобы понять, соблюдены ли офисные приличия. Соблюдены, белья не видно. Так, все, порядок. Легкий макияж, и я готова. В прихожей мне пришлось чуть задержаться в поисках подходящих туфель. Ну, где же вы? Я лихорадочно открывала коробку за коробкой. Фотографии, что ли, на них наклеить? В последней коробке туфли наконец-то обнаружились. А могло быть иначе? Теперь можно застегивать юбку – я дернула «молнию» и тут же зажевала собачкой подкладку. О! Ладно, заколю булавкой, под пиджаком не видно. Подхватила сумку и понеслась выручать подругу.
В подъезде я вспомнила, что машину пришлось поставить на парковку возле банка, и обрадовалась этому, потому что идти ближе и выезжать удобнее. Но радости поубавилось, когда я увидела, что автомобиль стоит, слегка накренившись на одну сторону. Оба колеса с водительской стороны были сильно спущены. Странно. Вчера, когда я парковалась, было все нормально. Запаска, естественно, одна, и сменить я смогла бы только одно колесо. Придется ехать на такси. Тогда я еще не знала, что удача подло от меня отвернулась на несколько часов.
Я вышла на дорогу и тут же увидела свободную машину с шашечками.
– Командир, подвезешь? – спросила я в открытое окно.
– Куда прикажете? – любезно улыбнулся молодой парень, выходя из машины и открывая мне заднюю дверцу.
Я назвала Ленкин адрес и юркнула в салон. Водитель плюхнулся на свое место, что-то достал из кармана, повернулся и направил струю из баллончика мне в лицо. От неожиданности я не успела задержать дыхание. Последнее, о чем я смогла подумать, что я кретинка и меня провели как последнюю идиотку…
Яркий свет слепил глаза через сомкнутые веки. Я качнула головой, попыталась открыть глаза и увидела яркое сияние от большого старого ключа… Опять сон? Я зажмурила тяжелые веки и потерлась щекой о подушку. Щека поерзала по влажной шершавой поверхности, в нос ударил резкий кислый запах плесени. Я осторожно потянула воздух носом, и к аромату плесени добавились запахи сырости и грязи. Вместе с вонью в мою голову медленно вползла и постепенно заполнила каждую клеточку противная ноющая боль. Вместе с болью возвращалась способность чувствовать. Думать было пока и больно, и страшно, и я просто лежала с закрытыми глазами, давая организму полностью вернуться в околонормальное состояние.
Я прислушалась. Не было привычного городского шума. Я за городом? Не пели птицы. Может, у меня что-то со слухом? Мне захотелось сильно потереть уши, и я пошевелила руками. Что-то звякнуло. Ага, значит, слышу! Но руки меня не послушались. Я еще раз ими шевельнула и убедилась, что они за спиной и в наручниках. А вот это уже интересно! Я осторожно пошевелила ногами. Каблук уперся в твердую поверхность. Открыть уже глаза, что ли?
Опираясь на локоть, я села. Ныл правый бок, ныли вывернутые назад руки. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула – кажется, и на этот раз ребра целы. Отлично! Я подвигала ногами – все нормально, даже туфли на месте. Я осмотрелась. Похоже на колодец. Кирпичная кладка круглых стен выглядела очень старой, дно ямы было завалено прелой листвой, тряпьем и размякшим от влаги картоном. Я прикинула глубину – метров пять, не меньше. В самом верху сохранились три железные скобы. Видимо, это они напомнили мне старый ключ. Рядом с моей коленкой торчал кусок арматуры. У меня в желудке тут же завозилась парочка холодных лягушек. Удачно я, оказывается, приземлилась. Могла бы и как кусок мяса на шампур… Пришлось пару раз очень глубоко вздохнуть, чтобы желудок не вывернулся наизнанку.
Надо выбираться. Но сначала необходимо освободить руки. Нужна или скрепка или тонкая проволока вместо ключа от наручников. Пришлось встать на колени и присмотреться к мусору. Ничего подходящего. Я поползала по дну, тщательно изучая сантиметр за сантиметром. Ничего! Только без паники! Я прислонилась спиной и затылком к стенке колодца. Кирпич приятно холодил через ткань пиджачка. И тут я вспомнила, что моя юбка держится на булавке. Я нащупала металлическую детальку и непослушными пальцами расстегнула с первой попытки. А дальше? Я завалилась на левый бок и, стараясь не выронить драгоценный предмет, протащила себя через руки в наручниках. Мои усилия сразу сказались на голове – усилилась ноющая боль, запульсировала жилка на виске и пришлось немного переждать, прежде чем сосредоточиться на открытии замка.
И только тут меня в первый раз посетила мысль о том, как я тут оказалась. Потом я вспомнила, что должна была помочь подруге. Что с Ленкой? Сколько я здесь валялась? И почему так раскалывается голова?
Итак. Голова болит, потому что я вдохнула нервно-паралитический газ из баллончика таксиста. Кстати, что-то с этим таксистом было не так, но об этом потом. Мой желудок не был пустым, значит, не прошло трех-четырех часов, как я вышла из дома. А из дома я вышла около восьми. Между прочим, Ленка никогда мне раньше не посылала эсэмэсок, она, может, даже и не знает, как это делается. Во всяком случае, компьютером она пользуется только с помощью детей, сама к клавиатуре не притрагивается и панически боится техники сложнее утюга или стиральной машины-автомата. Но эсэмэска пришла с Ленкиного номера телефона. Так, нужно выбираться и разбираться со всем этим!
Я недолго ковырялась в замке наручников, прежде чем освободить руки и отшвырнуть блестящие железки. И теперь, растирая запястья, осматривала стенку и прикидывала возможность выбраться. В детстве я видела в фильме про агента 007, как он вылезал из коллектора, упираясь спиной и ногами в стенки. Мой колодец больше по диаметру, и такой трюк не пройдет. Я поковыряла ногтем со свежим маникюром раствор между кирпичами. Он был влажным и легко крошился. Я добрым словом помянула рабочих, которые явно не доложили в него цемента по норме.
Зачем же я наручники выбросила? Я быстро отыскала железки и принялась выскабливать ими раствор между кирпичами. Через несколько минут я почти без усилий вытащила брусок из стены. Первая ниша-ступенька к свободе готова! Воодушевленная, я принялась за второй, рассчитывая расстояние между нишами, которое смогу преодолевать. Вынутые кирпичи я складывала друг на друга и, вставая на них, дотягивалась до следующего бруска, который вытаскивать уже было сложнее. Приходилось сначала выскабливать щель, чтобы за нее держаться одной рукой, балансируя на сложенных кирпичах, и ковырять раствор вокруг очередного бруска другой рукой. Грязь летела на меня, попадая в глаза, в рот, за шиворот. Кто-то мне за это заплатит! Злость прибавляла сил, и я с ожесточением выворачивала и выворачивала кирпичи.
Я спрыгнула вниз, чтобы немного отдохнуть. Ниш мне удалось сделать в высоту примерно на три метра, дальше горки сложенных брусков не хватало. Я попробовала руками удерживаться на наручниках, наполовину засунутых в щель между кирпичами. Получилось. Жаль только, что шаг будет коротким – цепочка наручников была длиной в ширину одного кирпича. Значит, сначала по нишам, а потом в нишах останутся только мои ноги, а руками с помощью наручников, засунутых в щели, я смогу добраться до скоб. Таким был мой план. Взгляд остановился на торчащей арматурине. Вдруг свалюсь? Я покачала ржавую железку. Она поддалось, и я пригнула ее к земле. Этого мне показалось недостаточно, и я стала наваливать на нее слежавшийся мусор. Вдруг я увидела знакомый ремешок. Надо же! Моя сумка! Я расстегнула «молнию» и заглянула внутрь. Деньги лежали нетронутыми, документы тоже, не было только мобильного. Ну хоть так! Я повесила сумку через голову, чтобы она не свалилась, и полезла покорять отвесную стену.
Каблуки туфель были отличным дополнительным упором, и я, медленно переставляя ноги и руки из ниши в нишу, поднималась к горловине колодца. До заветной скобы осталось примерно полметра, а моя нога находилась в последней нише. А что, если прыгнуть? Должно получиться. Я чуть присела, вытянула вверх свободную руку, сделала мах свободной ногой и оттолкнулась изо всех сил другой ногой от ниши. Миг я провисела на скобе, даже не успев подтянуться. Ржавое железо не выдержало, с хрустом обломилось в месте сварки и полетело вместе со мной на дно колодца. Я успела сгруппироваться и шлепнулась боком на заботливо подстеленный мусор.
На оставшуюся скобу надежды нет. Падая, я придумала, что буду делать дальше. Не дав себе возможности отдышаться, я принялась выкорчевывать арматурину. Железка оказалась длиной почти в мой рост. Сложнее будет согнуть ее, чтобы сделать прочный крюк. Я уложила ровным слоем несколько кирпичей, на них – железный прут, сверху на прут пристроила оставшиеся кирпичи и, налегая всем телом, стала медленно сгибать железо. Оно поддалось, получилась большая петля, которую я опять положила на кирпичи и согнула еще раз. Будем считать, что мой вес выдержит. Теперь я разрешила себе немного отдохнуть перед следующим штурмом. Если не получится на этот раз, тогда придется еще кирпичей наковырять.
Я опять повесила на себя сумку, на ней закрепила железку и полезла, борясь с неуместной пока злостью и мысленно настраиваясь на победу.
Кирпичные ниши закончились, и я, балансируя на одной ноге и держась рукой, свободной рукой стала подтягивать железку. Иногда еще одной руки человеку явно не хватает. Только бы не уронить! Я прижимала арматурину коленкой к кирпичной стене и продолжала рукой проталкивать ее вверх. Эх! Надо было еще и на другом конце петлю согнуть, чтобы удерживаться легче было! Я поднатужилась и на вытянутой руке достала крюком до края колодца. Теперь передохнуть и понять, что делать дальше. Одна моя нога упиралась в нишу, второй я балансировала, одной рукой цеплялась за наручник, засунутый между кирпичами, а второй держалась за арматурину. Подтянуться из такого положения у меня может не получиться. Если только попробовать наручники пристроить как можно ниже и свободной ногой в них упереться, точнее, от них оттолкнуться. Я подняла голову и уловила слабое движение воздуха, которое принесло свежую струйку. Я сделала глубокий вдох и пообещала себе, что по вечерам обязательно буду гулять в парке и выполнять дыхательные упражнения.
Вытянутая рука затекла, но я старалась об этом не думать. Так же как и о том, что все манипуляции я провожу на отвесной стене, прижимаясь телом к грязным кирпичам, и любое мое неловкое движение может привести к падению на дно колодца. Я вытащила наручники и стала шарить ими в поисках щели пониже. Подходящее отверстие нашлось, и я почти без усилий затолкнула в него наручник. Попробовала опереться ногой на торчащую половинку – держится. Я осторожно, сохраняя равновесие, перенесла освободившуюся руку вверх и уцепилась за арматурину. Теперь я держалась за нее двумя руками. Кто-то мне ответит за вонючую грязь, испорченный костюм и мое ужасное настроение!
Я оперлась носком туфли о наручник и попробовала упор на прочность. Подошва скользила по гладкой поверхности стали. Попробовать босиком? А как же туфля? Я отцепилась одной рукой от железки и дотянулась до ступни. Попробую снять туфлю и выкинуть наружу. Я медленно стянула обувь, так же медленно размахнулась и бросила в круглое отверстие ямы.
Хоть что-то мое уже на свободе!
Моя босая ступня закрепилась на дополнительной ступеньке, и я стала медленно перебирать руками по железке, подтягивая все тело. Несколько крупных капель пота скатилось со лба, и глаза нестерпимо защипало. Пришлось на мгновение приложиться лбом к холодному грязному камню – промокнуть, как салфеткой. Пиджак на спине тоже был мокрый от пота и прилипал к лопаткам, стесняя движения. До края колодца осталось совсем немного, и что дальше? Хватит ли сил подтянуться на руках?
Снаружи совсем рядом послышался шорох и непонятное сопение. Я прислушалась, не переставая перебирать руками, но больше ничего не услышала. Вот и край! Я изловчилась, быстро перенесла вес на одну руку, немного подтянулась и ухватилась другой рукой за ржавый обод горловины колодца. В тот же миг что-то холодное и мокрое коснулось моей руки. Моя нервная система не сработала на уровне рефлексов, и я не отдернула высунутую конечность, а подтянулась на ней и зацепилась второй рукой. Краем глаза я увидела ржавые наплывы сварки на месте бывшей скобы и шляпки болтов. Если я смогу быстро подтянуть ногу и оттолкнуться от этой выпуклости, то вылезу. Точно вылезу! И ведь вылезла…
Я сидела в кухне и пыталась привести в порядок мысли.
Меня хотели убить или только попугать? За что? Кому и зачем это надо?
Что было не так с водителем такси, в которое я безбоязненно уселась?
Ленка была только приманкой, или с ней действительно что-то случилось?
Душ – сначала горячий, а потом холодный, и кружка обжигающего кофе привели меня в относительно нормальное состояние. Я старалась на время забыть, как выбиралась из вонючего колодца, как отгоняла от себя голодных собак с заброшенной стройки, пытаясь сообразить, где я нахожусь и как добраться домой в ссадинах и в грязном костюме. Хорошо, что изобрели влажные салфетки, я обтерла ими лицо и руки.
Забыть не очень получалось, злость мешала. Где бы поискать позитива для настроя?
Вдруг я вспомнила, что карта памяти фотоаппарата парня, который следил за мной и Александром, когда мы развлекались у пруда, лежит в карманчике чехла моего ноута. Я понеслась в комнату, забыв про разбитую коленку и поцарапанную ступню.
Особого смысла в этом не было, но кто ждет смысла от действий женщины, когда она в плохом настроении!
Пока ноутбук лениво просыпался, мигая лампочкой зарядки, я лихорадочно пыталась засунуть твердую пластинку в нужное гнездо. Не лезет! Успокойся! Наконец я сообразила, что пытаюсь воткнуть карту другой стороной. Когда комп сообщил мне, что обнаружил новое устройство, я привычно вооружилась мышкой и почти физически ощутила, как уходят суета и нервозность. Лихо меня выбил из равновесия проклятый колодец!
Я быстро нашла наши фотки и включила режим слайдов. На экране монитора появилась первая фотография: Александр поднял меня на руки. На другой он забросил меня на спину. Дальше было много кадров, на которых мы недвусмысленно обнимались, лежа на пледе. Просмотр остановился на фото, где я протянула мужчине губы для поцелуя, обнимая его одной рукой. Я отчетливо вспомнила свои ощущения в те мгновения, и приятная истома стала стремительно разливаться по моему уставшему телу.
Мысль о том, что я уже успела восстановить симку к мобильному и вставить ее в очередной аппарат, тоже была приятной. Я могу в любой момент позвонить мужчине с крепкими, нежными, надежными руками. Могу. Но не буду.
Я опять запустила просмотр фотографий, потянулась к телефону и быстро набрала номер домашнего телефона Ленки.
– Я вас слушаю, – услышала я после четвертого или пятого гудка недовольный Ленкин голос.
– Привет! – сказала я, стараясь вспомнить, как звучит обычно мой голос.
– Привет! Таня, ты чего звонишь спозаранку, да еще на домашний! – возмутилась подруга. – Дети вечно трубку куда-нибудь засунут, еле нашла.
– Одиннадцать часов утра – это уже почти середина дня, – назидательно сказала я. – А мобильный твой не отвечает, – проинформировала я Ленку.
– Ой, точно! Я уже забыла! У меня вчера то ли в маршрутке, то ли в супермаркете мобильник из сумки вытащили, – сообщила она. – Представляешь? Мой древний мобильник кому-то приглянулся! Я даже в полицию не пошла. Куплю себе наконец-то новый, – радостно объявила подруга.
– Когда купишь, не забудь позвонить, – буркнула я и отключилась.
На мониторе уже мелькали чужие фотографии. Я на них поглядывала и пыталась сосредоточиться на событиях последних дней.
Во-первых, Ленкин телефон использовали в качестве приманки. Знали, что я помчусь выручать подругу. Если узнали про Ленку, значит, следили за мной, а я не почувствовала. Во-вторых, я сегодня собиралась рассказать сотрудникам «Ресурса» о результатах проведенного расследования. Получается, что можно связать эти два события.
Не давал покоя таксист. Что же с ним было не так?
Стоп! А это еще что такое?
Я остановила просмотр, вернула предыдущую фотографию и уставилась на экран.
Не может быть! Я увеличила фотографию и отчетливо увидела знакомые лица, которые, видимо, случайно попали в кадр на задний план. Это меняет дело! События последних дней стали выглядеть совершенно по-другому. И тут я вдруг поняла, что меня зацепило в таксисте. Обувь. Туфли на нем были точно такие, как у Александра, очень известного и дорогого бренда. Таксисты обуваются скромнее. А еще в машине, в нише над бардачком, лежал журнал из ночного клуба «Миндаль-холл». И теперь я точно знала, кто мне ответит за испорченный в колодце костюм и плохое настроение. Это если не признаваться даже себе самой, что я по-настоящему испугалась.
Я выудила из сумки блокнот и поплелась на кухню. Требовалась еще одна порция крепкого кофе для упорядочивания мыслей.
Офис «Ресурса» встретил меня галдежом сотрудников, толпившихся в холле. Ольга Васильевна, увидев меня, нарочито громко поздоровалась, и все немного притихли. Быстро оценив обстановку, я решила слегка изменить привычную в таких случаях тактику. Я спокойно обвела всех доброжелательным взглядом и поприветствовала.
Мои разодранные коленки скрывали легкие брючки из жатки. Синяки и царапины на локтях прятались под батистовой туникой. Перед уходом из дома я убедилась, что все открытые участки моего лица и тела выглядят пристойно. Впрочем, лицо не пострадало, поэтому я смогла обойтись без слоя грима и косметики.
– Здесь будет удобно? – поинтересовалась офис-менеджер, указав на диваны и кресла, которые по случаю общего сбора выкатили из кабинетов.
– Да, конечно, – кивнула я и подошла к стойке Ольги. – Прошу всех садиться и по возможности не перебивать меня, даже если я сообщу что-то неожиданное или неприятное.
Народ стал рассаживаться, а я наблюдала за ними и прокручивала в голове все, что должна сказать этим людям. Мария Рамова присела в кресло рядом с Алексеем Родионовым. Он держался солидно. В этом ему помогал дорогой летний костюм из матового шелка в тонкую полоску. Родионова не было в холле вместе с другими сотрудниками, он вышел из своего кабинета позже, когда прозвучало мое приглашение. С другой стороны к Алексею на диван подсела его жена. Она выглядела усталой, хотя была только середина рабочего дня. На соседнем диване расположились водитель Николай и программист Андрей Воронин. Вид у Андрея был слегка подавленный, но он старался держаться равнодушно-спокойно. Алена Стрельникова поставила свое кресло чуть поодаль от всех, поближе к выходу. Серый сарафан с легкой драпировкой скрадывал очертания ее фигуры, лицо молодой женщины было свежим, на нем никак не сказывались ни потеря близкого человека, ни беременность. Ольга Васильевна дождалась, пока все рассядутся, но сама садиться не стала, а привалилась к высокой спинке дивана, скрестила руки и приготовилась меня слушать.
Я развернула приготовленный для меня стул и оседлала его, облокотившись на спинку.
– Хочу сразу предупредить, что я проводила расследование в частном порядке. Информацию, которую я изложу, вы можете использовать по своему усмотрению. – Я встретилась взглядом с Марией и чуть кивнула. – Часть ее мне придется предоставить в виде фактов, а часть – в виде моих предположений, которым при необходимости можно найти доказательства. Я не ставила перед собой такой задачи. При соответствующем заявлении будет кому этим заняться.
Я выдержала паузу. Никто ее не нарушил. Все смотрели на меня в ожидании.
– Поскольку все вы в курсе событий трехдневной давности, я не буду тратить время на ненужные воспоминания, – начала я, – я думаю, что стоит рассказать вам еще об одном расследовании, которое я была вынуждена вести параллельно, потому что речь шла о похищении несовершеннолетней девушки.
– Вы используете наше рабочее время, – произнес негромко Алексей Родионов, взглянув на настенные часы.
– Я бы даже не упомянула об этой истории, если бы речь в ней шла не о дочери Сергея Андреевича Рамова.
Гробовое молчание. Кто с ужасом, кто с недоверием смотрели на меня.
– Господи! Ее нашли? – спросила Ольга Васильевна, подавшись вперед и прижав руки к груди.
– Ее нашли, она в полном порядке, но ее исчезновение было не случайным. Это один из множества факторов, которые и привели к смерти Сергея Андреевича.
– Так это все-таки было убийство? – раздался хриплый голос, и я не сразу сообразила, что вопрос задала Мария Рамова.
– Я в этом абсолютно уверена, – согласилась я, – правда, напоминаю, что у меня есть только предположения и выводы. Я постараюсь всем событиям дать разумное объяснение или трактовку. – Я развела руками. – Итак, любое убийство совершается при наличии мотива, если только преступление совершено не маньяком. Но это не наш случай. – Я старалась держаться как можно спокойнее. – В нашем случае убийство могло быть совершено из-за наследства, из-за конкуренции или из зависти. По порядку: если из-за наследства. Кто будет наследником? Есть ли завещание? – задала я вопрос сама себе и тут же на него ответила: – Сергей Андреевич не планировал заканчивать свою жизнь, у него было много планов, он не жаловался на здоровье и завещание не составил, хотя советовался по этому поводу с юристом, – я перевела взгляд в сторону Алены.
– Он просто интересовался, как это делается, где завещание хранится, какую силу имеет, – грустно произнесла женщина, задумчиво глядя в огромное окно.
– При отсутствии завещания прямыми наследниками становятся жена и дети в браке. Но вся прибыль фирмы тратилась на ее развитие. Как таковых реальных денег, ради которых стоило лишить человека жизни, у Рамова не было. Его зарплата была не больше, чем у его зама, и все об этом знали, – заметила я и посмотрела на Марию, которая кивком подтвердила мои слова.
– Конкуренции как таковой тоже не было. У нескольких предприятий были партнерские соглашения по поводу распределения заказов. Все были довольны. Иногда споры, конечно, возникали, но руководители умели договариваться, и вражды не было.
– Что правда, то правда, – вставила свою реплику Ольга Васильевна.
– Что касается зависти, то тут все сложнее, и, возможно, именно она и послужила причиной смерти вашего директора. – Я невольно посмотрела на фотографию, запечатлевшую счастливые лица сотрудников.
– Какая зависть! О чем вы? – Голос жены Родионова прозвучал неожиданно жестко. – У Сергея Андреевича просто не выдержало сердце.
– У абсолютно здорового мужика в расцвете лет, – заметила я.
– Так было же вскрытие!
– Подожди, Жанна, – попросила Мария, – если Татьяна такое говорит, значит, у нее есть доказательства.
– Маша, ты что, не понимаешь? – вскричала Жанна. – Она же тогда и убийцу должна нам назвать!
Все уставились на меня. Зазвонил телефон на стойке офис-менеджера. Никто не шелохнулся. Даже Ольга Васильевна не отреагировала на звонки и не бросилась к телефону. Я встала со стула, подошла к аппарату и сняла трубку.
– Кто пиццу заказывал? – спросила я, но никто не ответил. – Возможно, произошла ошибка, – сказала я в трубку, – извините.
Я вернулась к своему стулу, развернула его и уселась, удобно устроив спину на мягкой эргономичной спинке. После длительного напряжения в колодце мышцы ныли и требовали полноценного массажа или хотя бы просто отдыха.
– Я могу только предполагать, кому нужна была смерть Рамова. И своими предположениями готова поделиться, поэтому и попросила вас меня выслушать.
– Насколько я понимаю, – Родионов встал со своего места и повернулся ко всем, – полномочий у Татьяны нет никаких. Мы все здесь только потому, что нам важна информация о нашем погибшем директоре. В любую минуту каждый может уйти, задерживать никто никого не имеет права. – Он повернулся ко мне: – Верно?
– Конечно, – согласилась я. – Сначала Жанна, а потом Мария просили меня выяснить обстоятельства смерти Рамова, поэтому им я просто обязана предоставить информацию, за поиски которой мне заплатили. Все остальные – кто в большей, кто в меньшей степени – просто стали участниками событий.
Родионов сел на свое место, скрестил руки на груди, отвернулся и стал разглядывать сложный геометрический рисунок настенного календаря. Остальные, как загипнотизированные, смотрели только на меня.
– Чтобы прояснить обстоятельства смерти Сергея Андреевича, мне придется начать издалека. – Я окинула взглядом собравшихся и убедилась, что меня все слушают. – Рамов раньше был женат и имеет взрослую дочь от первого брака. Она очень красивая и целеустремленная девушка. Как я уже говорила, ее похитили. Но сначала в тот злополучный вечер она поссорилась с отцом и ушла из дома пожить взрослой жизнью. Как юрист, могу сказать, что, если человек не склонен к бродяжничеству, такой способ привлечь внимание к себе и своим проблемам не выбирается им самостоятельно. Был старший советчик, которому Юля доверяла и которому ее уход из дома был очень нужен.
– Кто же это? – спросила Ольга Васильевна.
– Потерпите. Обо всем по порядку.
– Только не говорите, что смерть Сергея Андреевича была заранее спланирована, – вмешалась Жанна.
– Как раз к такому выводу и привело расследование, – ответила я Родионовой и продолжила: – Первый брак распался. Рамов женится во второй раз. В браке рождается ребенок, опять девочка. – Я посмотрела на Марию, и она медленно отвела взгляд. – Рамов хочет сына, но вторая жена, как и первая, не соглашается на вторую беременность. Возможно, неспроста в офисе «Ресурса» появляется очень привлекательный юрист, и Рамов обращает свой мужской взгляд на новый объект.
– Вы можете все рассказывать, – перебила меня Мария, – теперь уже все равно.
Взгляды с меня переместились на Алену. Она встала и, глядя на Андрея Воронина, тихо сказала:
– Сергей был удивительным человеком, мне было лестно его внимание. – Она взглянула на Марию: – Но я бы никогда не решилась разбить ваш брак. Маша, ты прости меня, если сможешь.
Андрей сидел с низко опущенной головой, густые вьющиеся пряди скрывали лицо, но я чувствовала, что он плачет. Плачет злыми мужскими слезами. Его широкая накачанная спина ссутулилась, он вызывал жалость.
– Итак, продолжу, – объявила я. – Новый объект забеременел, и Рамов с радостью узнал, что будет мальчик. Он очень хотел наследника. Но радовался он недолго. По срокам беременности получалось, что зачатие произошло…
– Может, уж об этом-то не надо… – опять вмешалась Жанна.
Я лишь взглянула на нее и стала рассказывать дальше:
– Зачатие произошло во время отпуска Стрельниковой, который она провела совсем с другим мужчиной.
Все дружно повернули головы в сторону Алены и с неподдельным интересом ждали, что я скажу дальше, но программист опередил меня.
– Алена провела его со мной, – глухо отозвался Воронин.
– Ну дела! – не удержалась Ольга Васильевна. – Прямо Санта-Барбара!
– Сергей Андреевич решил нанять детектива, которому поручил выяснить, с кем была Алена, – я дотянулась до своей сумки, вытащила директорский ноут и открыла файл с фотографией Алены и Андрея.
Все, кроме Родионова и Воронина, вытянув шеи, смотрели на фото счастливой пары.
– Это пропавший ноутбук Сергея Андреевича, – проинформировала я всех, – его вынес из кабинета директора Андрей Воронин, чтобы удалить эту фотографию.
Воронин пружинисто встал и подошел к Алене.
– Я не знал, как ты к нему относишься, и сейчас знать не хочу. – К парню вернулся дар речи, и голос звучал твердо и решительно: – Я по-прежнему люблю тебя, и мое предложение остается в силе.
Алена погладила его руку и чуть улыбнулась. Воронин выкатил из-за стойки кресло офис-менеджера и уселся рядом с Аленой. Они очень хорошо смотрелись вместе, как и на этой злополучной фотографии.
– Разрешите взглянуть? – попросила Жанна и подалась вперед, близоруко щурясь.
Я повернула экран ноутбука так, чтобы было видно всем.
– Это фото и полный отчет по расследованию в тот вечер, а точнее, ночь, детектив предоставил Рамову. Сергей Андреевич решил тут же все выяснить и вызвал Воронина.
– Мы сильно поссорились, – сказал Воронин и повернулся к Алене, потом к Марии, – он унизил меня, я не сдержался, сорвался и нагрубил.
– Так отчего он умер? – все-таки задала вопрос Мария.
– Я как раз к этому все подвожу, – я поерзала на стуле, разминая мышцы спины. Предстояло самое главное – обвинить человека в убийстве. Нет, меня не терзали сомнения, я была на сто процентов уверена в своих выводах и умозаключениях, но я не судья. Я могу лишь высказать свои предположения о возможных причинах смерти и возможном виновнике. – Кстати, детектив обратил внимание на плохое самочувствие Рамова и даже предложил помощь, но получил отказ, взял свой гонорар и удалился.
– Просто все навалилось на мужика за один вечер, вот сердце и не выдержало, – задумчиво проговорила Ольга Васильевна.
– Я тоже так думала на протяжении какого-то времени, и вскрытие это вроде подтвердило, – отозвалась я и оглянулась на закрытую дверь в кабинет директора. – Но некоторые обстоятельства заставили меня думать по-другому. – Я открыла свой блокнот на нужной странице и прочла вслух: – «…развитие инфаркта миокарда произошло при отсутствии органических изменений венечных артерий». Это значит, что они были абсолютно здоровыми. Патологоанатом объяснил мне, – пришлось опять заглянуть в блокнот, – что инфаркт может провоцироваться эмоциональным стрессом, погодными изменениями, переутомлением, повышенными физическими нагрузками, кардиотоксинами.
– Значит, все-таки это был эмоциональный стресс? – уточнила Алена.
– Э нет, – возразила я и встала со стула, чтобы положить ноутбук на стойку администратора. – Все не так просто. Сначала я не обратила внимания на слово «кардиотоксины». Но обстоятельства навели меня на мысль, что в случае с Рамовым как раз мог быть использован подобный препарат.
– А помните ту непонятную бутылку? – обратилась ко мне Ольга Васильевна. – В кабинете Рамова?
– И бутылка эта хорошо вписывается, – согласилась я. – Как мне объяснила свое удивление Ольга Васильевна, Сергей Андреевич никогда не пил из горлышка, только из одноразовых стаканов, но такого мы не нашли. Его, например, мог забрать тот, кто не хотел, чтобы у экспертов была возможность проверить содержимое стакана и отпечатки пальцев. – Я опять сверилась со своими записями и проинформировала сидящих: – Некоторые виды кардиотоксинов не имеют вкуса и запаха, легко растворяются в воде, еще быстрее – в газированной воде. Эффект наступает постепенно, а любое нервное возбуждение или состояние алкогольного опьянения усиливает неотвратимую реакцию организма. – Я помолчала, наблюдая за реакцией, и продолжила: – Кто-то был хорошо осведомлен о таком действии препарата.
– Отравили? – прошептала Жанна. Она во все глаза смотрела на меня и пыталась что-то еще добавить, но губы ее не слушались, а глаза быстро наполнялись слезами.
Я перевела взгляд на Марию. Черный ободок немного сбился в сторону на ее волосах. Руки беспомощно теребили носовой платок. По бледным щекам текли слезы и капали на грудь, но она не замечала этого. Взгляд женщины был обращен на меня, но вряд ли она меня видела в этот момент.
Я посмотрела на остальных, они казались подавленными или просто молчали.
– Какой ужас! – первой нарушила тягостное молчание Алена.
– Так что же все-таки произошло? Почему вы не расскажете нам все по порядку, в конце концов! – возмутилась Ольга Васильевна.
– Стоп! – негромко сказала Алена офис-менеджеру и повернулась ко мне: – Но ведь если это правда, то Сергея Андреевича убил кто-то из нас, кто был в тот вечер в офисе.
– Ехи-матрехи! – не удержался водитель и виновато оглянулся на Родионова, своего нового начальника: – Извините, Алексей Викторович, вырвалось.
Остальные тоже посмотрели на Родионова.
– Кроме нас, в офисе были и посторонние, – веско произнес Родионов, – мы вместе с Татьяной просмотрели видеозапись службы охраны. Напомню, что к Сергею Андреевичу приходили его дочь и частный детектив.
Я покачала головой.
– Визит дочери был спонтанным, а детектив честно выполнил свою работу и сразу ушел, как только получил заслуженный гонорар.
– Это ни о чем не говорит, – заметил Родионов, – у каждого из них была возможность и подсыпать в стакан с водой отраву, и взвинтить Сергея Андреевича.
– А стакана у шефа не было, – вдруг произнес водитель. – Когда я папки принес, он вышел ко мне с бутылкой в руках и попросил найти стакан, но в кулере ниша была пустой.
– Как это не было стакана?! – удивилась офис-менеджер, – Коля, да я ему перед уходом, как обычно, два стаканчика на поднос поставила и бутылку с водой из холодильника принесла. А кулер я всегда с утра стаканами заправляю.
Николай пожал плечами и развел руками: «Мол, говорю, что видел и что знаю».
– До Николая в кабинете директора были только Алексей Родионов и Мария Рамова, – напомнила я собравшимся.
– Вы в этом уверены? – спросила Жанна.
– Не на сто процентов, конечно, – буркнула я, – но и никакой информации о том, что кто-то еще мог зайти к Сергею Андреевичу, тоже нет.
– Я пойду кофе сварю, – неожиданно сказала Ольга Васильевна и удалилась. Из кухоньки послышался ее голос: – Кому с чем варить?
– Мне с валерьянкой, – тихо вздохнула Жанна и поменяла позу.
– Мне показалось, или вы действительно даете нам понять, что человек, убивший Сергея Андреевича, сейчас здесь, среди нас? – Родионов уставился на меня, и мне пришлось выдержать его долгий пристальный взгляд.
Естественно, что после такого вопроса Алексея никому уже не хотелось шутить или обсуждать тему кофе, и раздался чуть дрожащий, но абсолютно ясный и четкий голос Марии:
– Я прошу вас, не тяните.
– Раз такое дело, может, нам полицию вызвать? – громко поинтересовался Родионов и посмотрел в сторону кухни, как будто, кроме офис-менеджера, никто не в состоянии снять трубку и набрать нужный номер.
– Что ж, можно и вызвать, – спокойно ответила я, – но решать это будет Мария Рамова, хотя уголовные дела могут возбуждаться и без заявления, по факту.
Из кухни с подносом, уставленным чашками с кофе, появилась Ольга Васильевна. Она грациозно прошла к столику между диванами, поставила поднос, взяла себе чашку и вернулась на свое место к дивану. Кофейный аромат моментально заполнил все помещение и сломил наше вялое сопротивление.
– Я предлагаю всем небольшую кофе-паузу, – она с видимым удовольствием сделала глоток и договорила: – А то время уже давно обеденное, а к концу наша встреча еще не подошла.
Все, не сговариваясь, потянулись за чашками. Это было слишком. Отказаться от кофе для меня даже в такой непростой ситуации не представлялось возможным, и я подошла к столику, взяла чашку и сделала большой глоток. Горячий напиток быстро наполнил приятным теплом пустой желудок, и жизнь уже казалась не такой суровой и мрачной.
За окном жил своей неторопливой жизнью залитый солнцем миллионный мегаполис. Машины медленно преодолевали пробки в центре, редкие пешеходы старались выбирать теневую сторону улиц или прятаться под деревьями, которые сверху нещадно палило солнце, а снизу припекал раскаленный асфальт. Не помню, кто называл мегаполис каменными джунглями…
Я усилием воли вернулась в реальную действительность, убедилась, что чашки опустели, и попросила Ольгу Васильевну унести поднос. Все. Пора.
– Я предлагаю пока не называть имя человека, который, по моим предположениям, является виновником смерти Рамова. Это поможет выслушать меня спокойно, без лишних и никому не нужных эмоций. – Я в очередной раз обвела взглядом сидящих передо мной сотрудников «Ресурса». – Договорились? – Мне молча покивали, и я продолжила: – Помните, я уже говорила о том, что Юлия Рамова сначала ушла из дома, а потом была похищена? – Я сделала многозначительную паузу. – У нее был советчик из присутствующих. Мол, родной отец просто обязан выполнять капризы брошенного ребенка, а еще, что Юлия уже взрослая и может самостоятельно принимать решения. Вот Юля и «приняла решение, как взрослая». Советчик ей накануне позвонил и сказал, что отец задержится на работе и у нее будет возможность с ним поговорить наедине. Дело в том, что для себя этот человек решение уже принял и начал действовать. Ему нужно было не только подсыпать препарат в стакан Рамова, но и создать соответствующую нервную обстановку, чтобы кардиотоксин подействовал наверняка. Давайте вспомним все события того вечера, – предложила я и стала загибать пальцы: – Разговор на повышенных тонах Рамова и Родионова – это раз. Неприятное общение по телефону с бывшей женой – это два. Ссора с дочерью из-за платья к выпускному – это три, – я продолжала загибать пальцы. – К тому же сами по себе непонятные взаимоотношения с Аленой и ожидание встречи с детективом – это четыре. А уж встреча с детективом – это и пять, и шесть.
– Почему? – поинтересовалась Ольга Васильевна.
– Ведь Рамов не только получает подтверждение измены Алены, но и узнает, с кем ему изменила любимая женщина. Дальше – выяснение отношений с Ворониным.
– Вы про Марию забыли, – опять вставила Ольга Васильевна, – они ведь тоже отношения выясняли.
– Я не забыла, – заверила я женщину, – эта ссора для супругов была рядовой, то есть обычным делом. Верно? – Я посмотрела на Марию, дождалась кивка и продолжила: – Все или почти все события того вечера, казалось, были срежиссированы чьей-то умелой и решительной рукой. Все факторы, которые даже поодиночке обеспечили бы человеку с более слабым сердцем гарантированный инфаркт, были тщательно собраны в одну кучу.
– А ведь, кроме Сергея, я только одному человеку показывала свою амбулаторную карту, – очень тихо, почти шепотом сказала Алена и свободной рукой прикрыла свой рот, – больше о точных сроках моей беременности не знал никто. – Она испуганно посмотрела на Воронина, а он крепче сжал ее руку и спросил:
– Кто же это?
– Не может быть! – Алена смотрела на Воронина широко открытыми глазами. – Не может быть!
Я посмотрела на человека, вокруг которого неумолимо сужался круг подозрений. О чем он сейчас думает? Внешне его беспокойство никак не проявлялось. А что творилось внутри?
– Я продолжу? – поинтересовалась я у Алены. Она меня не слышала. Ее настолько шокировала догадка, что ей трудно было сразу осознать это. – Мне не давала покоя мысль о том, где обычный человек может взять кардиотоксин. Даже банальный клофелин продается в аптеках строго по рецепту. Помогли случайность и мое любопытство, – я открыла сумку и достала визитку врача-ветеринара. – Здесь написано: «Ветеринарная помощь. Вызов ветеринара. Гуманное усыпление. Кремация. Кастрация. Стерилизация. Вакцинация. Чипирование. Консультации». Я решила поинтересоваться, что подразумевается под гуманным усыплением. Хозяин визитки, врач-ветеринар Игорь Таранов, проконсультировал меня по возникшему вопросу. И я опять услышала слово кардиотоксин, который в этом случае использовался для физиологического ослабления деятельности сердечной мышцы животного.
– Но ведь вскрытие ничего не обнаружило! – Жанна растерянно переводила взгляд с меня на мужа и обратно.
– На вскрытии не искали наличие конкретного препарата, – объяснила я женщине. – Кардиотоксины распадаются в организме на отдельные химические элементы. Часть успевает полностью вывестись, но часть, причем определенный набор, остается в организме и при детальном изучении экспертами легко обнаруживается.
Родионов положил руку жене на коленку и чуть надавил, успокаивая.
Что ж, как говорится, где наша не пропадала…
– Теперь я уже готова ответить на вопрос, кто это сделал и для чего им все это затевалось. – Не давая никому опомниться после моего заявления, я быстро продолжила: – У меня есть фотографии, которые доказывают факт деловых отношений между Алексеем Родионовым и одним бизнесменом, деятельность которого в основном связана с недвижимостью, но и куплей-продажей мелких успешных предприятий он тоже промышляет. Став директором «Ресурса», Алексей рано или поздно уговорил бы вдову продать фирму на якобы выгодных для нее условиях или просто слил бы все деньги со счетов фирмы.
– Муж? – воскликнула Жанна, глядя на меня исподлобья. – Что вы говорите? Не верю! Вы просто завидуете ему. Завидуете, потому что он молодой, а уже сделал карьеру. – В голосе были злость и отчаяние. – Я жалею, что обратилась к вам за помощью. – Ее голос задрожал, и она потянулась к мужу, но Родионов грубо отстранил ее и резко поднялся с дивана.
– А доказательства? – поинтересовался Родионов и шагнул ко мне. – Вы можете это доказать?
– Нет, конечно. И не собираюсь. Я рассказала вам не то, что могу доказать, а то, что произошло в тот вечер, и еще поделилась своими предположениями и догадками. Доказательства будет собирать следователь, а обвинение предъявлять – прокуратура, – устало отозвалась я. Силы меня вдруг разом покинули вместе с напряжением, которое присутствовало во время рассказа.
– Я больше не хочу принимать участие в этой ерунде, всему есть разумный предел, – громко и четко произнес Родионов, демонстративно повернулся и без суеты, невозмутимо вышел из офиса. Жена выскочила вслед за ним.
– Это правда? Что же теперь делать? – спросила растерянно Мария.
– Срочно оформлять наследство и искать нового директора, – деловито ответила ей Ольга Васильевна.
Мария посмотрела в сторону юриста.
– Алена, поможешь?
– Я просто обязана тебе помочь, – откликнулась Алена, встала с кресла и подошла к Марии: – Прости меня, если сможешь. – Она неловко присела на корточки перед вдовой и положила руки ей на колени. Мария кивнула, чуть улыбнулась и погладила загорелые кисти девушки. Алена поднялась и присела рядом. Я почему-то подумала, что на моих глазах рождается настоящая женская дружба, делить теперь им нечего, будут помогать друг другу.
– Все? Можно идти? – спросил Воронин и, ни от кого не получив ответа, остался сидеть на месте.
– А что нам теперь со всем этим делать? – деловито поинтересовалась Ольга Васильевна, которая, как и шеф, любила во всем абсолютный порядок. – Маша, ты теперь опять в полицию пойдешь?
– Видимо, придется, – согласилась женщина, покопалась в своей большой летней сумке, достала конверт и протянула мне: – Спасибо за работу, здесь ваши деньги.
– А где же наши деньги? – воскликнула Алена. – Они что, не нашлись? Или вы их не искали?
– Искала, конечно, но пока не нашла.
Я убрала заработанный гонорар в сумку и многозначительно посмотрела на офис-менеджера:
– По кофейку?
– Покрепче?
Я кивнула и пересела на освободившийся диван, вытянув ноги и прикрыв глаза. Прошло всего три дня с той утренней встречи в кафе, а сколько событий произошло. Где же деньги? В голове опять прокрутились события того вечера. Ответ лежал где-то рядом, на поверхности, я это чувствовала, но он ускользал от меня, и я вновь и вновь возвращалась к случившемуся.
Холл офиса опустел. Мария с Аленой и водителем уехали в полицию. Воронин немного потоптался и тоже ушел. Непривычную для офиса тишину нарушала негромкая музыка, доносившаяся из динамиков Алениного компьютера.
– Кофе готов, – услышала я бодрый голос Ольги. – Печенье будете? Есть овсяное и песочное, Жанна пекла.
– Буду и овсяное, и песочное. – Я открыла глаза, ярко ударил солнечный свет. Мне не без усилий удалось оторвать свое тело от мягкого дивана. Нужно срочно взять себя в руки! Я быстро сделала несколько упражнений для поднятия тонуса и направилась в сторону кухни с безумными кофейными ароматами.
Ольга затейливо разложила на тарелочках кубики сыра, печенье и рафаэллки.
– Печенье Жанна пекла, а конфетки – мое творчество, – с явной гордостью произнесла Ольга Васильевна.
Я недоверчиво потрогала ложкой белый шарик. Ничем не отличается от магазинной конфетки, только без упаковки.
– Делается всего за полчаса, – стала делиться своими кулинарными секретами женщина. – Нужно обжарить фундук, потом сливочное масло взбить миксером со сгущенным молоком, затем скатать небольшие шарики, а в середину положить жареный орех. Шарики сначала ненадолго поставить в холодильник, а потом обвалять в кокосовой стружке и можно подавать на стол. Не хуже настоящих, и намного дешевле выходит. – Ольга виновато покосилась на меня: – Денег на все не хватает, а детям хочется вкусненького. Попробуйте.
Я откусила кусочек нежнейшего домашнего лакомства и обнаружила, что Ольгин шедевр даже лучше классических рафаэллок.
– Очень вкусно! – сказала я довольной Ольге и доела десертик. – Вы хорошая хозяйка и заботливая мама. Но почему вы рискнули взять чужие деньги?
Ольга Васильевна замерла с чашкой кофе в одной руке и рафаэллкой в другой. Кокосовая стружка с конфеты осыпалась на ее безупречную офисную юбку.
– Видеозапись службы охраны показала, что Воронин ночью последним был в кабинете директора. Он увидел лежащее тело Рамова, который, по всей вероятности, к тому времени был уже мертв. Воронин воспользовался этим, но для него важна была фотография в ноуте, поэтому он его и прихватил, в спешке забыв даже про сетевой кабель, который до сих пор торчит в директорском кабинете. – Я сделала глоток кофе. Ольга поставила свою чашку на стол, опустила голову и сложила руки на груди. – Уверена, что Воронин и не знал о деньгах в сейфе. А вот вы, Ольга Васильевна, не просто знали о них. Вы сами их туда положили и точно знали сумму. Получается, что, кроме вас, больше некому было взять деньги, ведь вы первая пришли утром в офис. – Я допила остывший кофе и откинулась на спинку диванчика. – Думаю, что события разворачивались примерно так, если буду ошибаться, поправьте. Вы увидели тело начальника и сначала просто испугались трупа, а потом поняли, что теперь в офисе будет полная неразбериха, приедет полиция, будут допросы. Затем – чисто женская реакция на ситуацию: надо остаться при своем интересе. Вдруг сейф опечатают? Вдруг деньги конфискуют? Вдруг… ну, не знаю точно, о чем вы еще могли подумать. Никого из сотрудников больше нет, и вы решаете повременить со звонком в полицию. Я, кстати, могу проверить журнал регистрации входящих звонков у дежурного. В полиции фиксируют всю информацию от звонившего и обязательно ставят точное время. – Высказывая свои предположения, я наблюдала за реакцией Ольги. Она сидела, ссутулившись, безвольно опустив на колени руки и не решаясь поднять на меня глаза. – Зная, как открывается сейф и где находится ключ от него, вы забираете деньги и только потом набираете номер телефона полиции. Скорее всего, другие сотрудники не знали о деньгах в сейфе. Поэтому, если бы стали производить обыск и нашли их, то вы бы с чистой совестью сказали, что это деньги, приготовленные для выдачи зарплаты. «Делающий постыдное должен прежде всего стыдиться самого себя». Так бы, наверное, сказал один мой знакомый. – Я замолчала. Кофе мне прибавил немного сил, но, видимо, они были на исходе. Ольга сидела молча. – Насколько я знаю, дело о похищении денег не закрыто, а сотрудники ждут зарплату.
Тут женщина резко вскочила с места, повернулась и вышла из кухоньки. Мне пришлось ринуться за ней, я пока не понимала, что она хочет сделать. В холле Ольга Васильевна подошла к шкафу-купе для верхней одежды и дернула дверцу. Та плавно отъехала и застопорилась. Женщина присела на корточки, выдвинула ящик и достала красивую коробку из-под обуви.
Что это она? Я наблюдала и не вмешивалась.
Женщина выпрямилась с прижатой к груди коробкой, постояла, потом, как солдат, повернулась через левое плечо кругом и промаршировала к своей стойке.
– Вот, – хрипло сказала Ольга, снимая крышку с коробки, – это деньги. Здесь не хватает только моей зарплаты, я ее себе уже выдала.
Я подошла и убедилась, что в коробке действительно лежат деньги.
– Будете пересчитывать?
– Буду, – сказала я и взяла первую пачку денег.
Приятная музыка звучала из круглых динамиков. Я сидела одна за столиком в уютном ресторане, наблюдала, как официант красиво заставляет тарелками свободные места на скатерти, и потягивала через тонкую трубочку свежевыжатый апельсиновый сок. Мельников и Кирьянов были еще в пути. Заказ пришлось долго обсуждать втроем по телефону, чтобы им не пришлось ждать, потому что они смертельно голодные, а я должна захлебываться слюной. Мелькнула шальная мысль: «Если друзья прикололись и не приедут, то расплатиться за это кулинарное безобразие денег у меня хватит, а вот съесть одна я все это не смогу. Ну да ладно, хоть попробую».
Я поправила плечико нового вечернего платья и с тоской подумала, что буду выглядеть на фоне двух мужланов в погонах чересчур празднично. Но должна же я хоть иногда чувствовать себя красивой женщиной, которая имеет вполне конкретный повод упаковаться в маленькое черное платье и замшевые туфли на высоченных шпильках по последнему писку моды. Я потрогала прическу. Железобетон! По моей просьбе Светка согласилась повторить тот сногсшибательный образ Мэрилин Монро, в котором я стала практически неузнаваемой. Я достала из замшевого клатча зеркальце и критически осмотрела свое отражение. Блеск! Если не обращать внимания на исцарапанные локти и коленки, которые пришлось заштукатуривать тональным кремом.
В зал ввалились два крепких мужика в костюмах и галстуках с огромным букетом цветов и стали озираться по сторонам на пустующие столики. Я рассеянно наблюдала за ними через тонированное стекло небольшой перегородки. К ним подошел официант, выслушал и кивнул в мою сторону. Мужики пристально посмотрели в указанном направлении, и тут я с удивлением признала в них моих друзей-ментов Кирьянова и Мельникова. Вот так маскарад! В костюмах я их последний и, наверное, единственный раз видела на свадьбе Кири.
– Что это с тобой? – насмешливо поинтересовался Мельников, когда друзья подошли к столику. – Ты ли это? Не признал. У тебя что, проблемы?
– Это у тебя сейчас будут проблемы! – пообещала я, принимая от Кири букет и опуская его в вазу, заботливо принесенную официантом.
– Ты на задании? – серьезным шепотом спросил Киря.
– Убью обоих!
– Только после того, как мы все это попробуем, – проворковал Мельников, обводя взглядом нагромождение тарелок с едой и потирая руки, – тогда делай с нами что хочешь.
– Анекдот! – торжественно произнес Киря, беря в руки бутылку коньяка и разливая по бокалам. – Брюнет кавказской национальности вваливается в ресторан, садится за стол и ставит на белоснежную скатерть огромный грязный чемодан. Подошедший официант возмущается: «Как вам не стыдно? На чистую скатерть – грязный чемодан!» А брюнет ему в ответ с достоинством: «Слушай, дорогой, где ты чемодан видел? Это кошелек».
– А теперь я, – встрял Мельников, поднимая свой бокал для тоста. – Клиент спрашивает у официанта: «Это счет за обед, или вы пытаетесь продать мне весь ресторан?» – Тут он не удержался и хохотнул, а потом добавил вполне серьезно: – Так выпьем за то, чтобы наши кошельки всегда выглядели, как чемоданы, а купить мы могли любой ресторан в этом городе!
Мы звонко и от души чокнулись, выпили, и над столом воцарилась тишина, в которой на фоне музыки позвякивали столовые приборы. Мы дружно навалились на кулинарные изыски, и пока было не до разговоров. Официант не отходил от нас и вежливо обслуживал, подкладывая кусочки мяса в пустеющие тарелки или подливая коньяк, аккуратно придерживая при этом бутылку салфеткой. Я нисколько не уступала в ненасытности мужчинам и быстро поглощала подаваемые блюда, не забывая брать из тарелок с закусками балычок, сыр, овощи, крупные маслины, фаршированные непонятно чем, но изумительно вкусные и пикантные.
Зал постепенно заполнялся посетителями, а мы ели уже не так жадно, как в самом начале трапезы.
– А цветы по какому случаю? День рождения еще не скоро, Восьмое марта вообще не мой праздник, или вы меня заранее с Двадцать третьим февраля поздравляете?
– Это по случаю повышения процента раскрываемости в нашем отделе, – с набитым ртом промычал Мельников.
– А я тут при чем? – Я прикинулась удивленной, хочется ведь и лично дифирамбы в свой адрес послушать, а не только по телефону.
– Не скромничай, – назидательно произнес Киря, аккуратно промокая рот белоснежной салфеткой. – Когда я тебе звонил, начальник стоял рядом и суфлировал. Благодаря тебе мы прикрыли незаконную организацию азартных игр и дом терпимости с малолетками, задержали бизнес-аферистов или бизнес-мошенников, можно как угодно называть.
– Начальник даже грозился тебе почетную грамоту вручить и премию выписать, – вмешался Мельников.
– Я приму с удовольствием, пусть выписывает!
– А что ты так разошлась, по полной? – спросил Мельников, серьезно глядя на меня из-под широких бровей. – Ты же не всех своих клиентов сдаешь!
– Представляешь, Андрей, я разозлилась! Я из-за них два костюма испортила, и две сумки кожаные придется теперь новые покупать.
– Ладно, Таня, – вкрадчиво проговорил Мельников, – рассказывай, все свои.
– Я расскажу, а ты им устроишь смерть «через нехочучку»! – улыбнулась я, но лица моих спутников оставались серьезными.
– Как ты вышла на тотализатор? – спросил Киря, отваливаясь на высокую спинку массивного деревянного стула.
– Почти случайно, – уклончиво ответила я (ну не раскрывать же все карты) и тоже чуть отодвинулась от стола, давая официанту возможность навести порядок в сервировке, а точнее, заменить тарелки на чистые. – Я искала дочь Рамова, примерно зная, с кем она могла быть. На этого парня, кроме имени и рода деятельности, информации не было, искала на авось. Ночную съемку вела на всякий случай, вот и пригодилась.
– А Егора ты как вычислила? – допытывался Мельников, а Киря внимательно слушал, не пропуская ни одного моего слова.
– Так в процессе поиска Юли! – Я потянулась к бокалу, и Киря тут же мне его подал. – Толик, оказывается, проиграл ее Егору в тотализатор. Егор увез девушку в свой дом, который, как выяснилось, был борделем и местом порносъемок.
– Сколько мы в нем всего насмотрелись! – отозвался Мельников, сытый взгляд которого продолжал шарить по тарелкам: «Все ли я попробовал, может, впрок еще чего-нибудь съесть?» – Какое видео, а какие эротические постеры! Целая партия продукции, уже упакованной для магазина «Мир интима». А с маскировкой под проститутку ты прям в кон попала. Даже подозрений бы там ни у кого не вызвала. Соседи догадывались о бизнесе в этом доме, но молчали, кому связываться охота. Сейчас некоторые разговорились, когда узнали, что полиция этим занимается.
– Непонятно только, почему он Юлю не тронул? Испугался, зная, чья она дочь?
– Пусть это останется между нами, девочками, – перебила я Кирю и кокетливо повела плечом.
– Ага, девочка! – хихикнул Мельников. – Ну, я не в том смысле, – он опять глупо хихикнул и тут же получил от меня дружеский подзатыльник. – Попрошу без рукоприкладства и физического насилия.
– А про Родионова как догадалась? – спросил Киря, прерывая нашу дурашливую потасовку. – Тоже, типа, случайно?
– Ну что ты к словам придираешься, – возмутилась я, – естественно, случайностей в нашем деле не бывает.
– У Родионова была собака, – начала я.
– Он ее любил, – хохотнул Мельников.
– По-моему, тебе, Андрей, срочно жениться надо, – сказала я и повернулась к Кире: – У него все к одной теме сводится.
– Жанна уже дала показания против мужа, – сообщил Мельников, перестав дурачиться, – она после вашего собрания в «Ресурсе» побежала домой, убедилась, что собачьей отравы на месте нет, и – прямиком к нам в управление. Потом и Рамова со Стрельниковой прибыли. Группа сразу выехала и задержала Алексея Родионова в его собственной квартире. Сопротивления он не оказал и уже начал давать показания, причем закладывает всех подельщиков.
– Не знала! – Меня очень удивила информация о жене Родионова. – Она так его защищала.
– Все равно не понимаю, почему ты его сдала нам, – не отставал Мельников. – Карьеру ты ему и так сломала. С такой репутацией ни в одну приличную, да и неприличную фирму его уже не возьмут на работу, – он хитро посмотрел на меня, – в семье тоже явно начались бы проблемы, Жанна на декабристку не похожа. Ты его и так уже раздавила, как таракана. Колись!
– Что ты пристал к девушке! – вмешался Киря. – Она сама нам все расскажет, не вытерпит. Лучше бы на танец пригласил.
– Отстаньте! – Я оттолкнула протянутую руку Мельникова. – Танцевать я не хочу. Хочу напиться!
– На тебя, Танюх, это не похоже! – Киря переглянулся с Мельниковым и подвинул свой стул ближе к моему.
– Они прикончить меня хотели, – выдавила я из себя, – вывезли на территорию бывшего химкомбината и бросили в коллектор. Наверное, думали, что переломаются все мои кости, и я не смогу вылезти из этого колодца. Да еще и руки заковали в наручники, – добавила я и покосилась на своих спутников.
– Так это же покушение! И ты молчишь?
– Как же ты выбралась?
– Как видите, выбралась, – со злостью ответила я, – и хочу, чтобы человек, который к этому имеет непосредственное отношение, сел за преднамеренное убийство. – И уточнила: – За убийство Рамова.
– А если доказательную базу не соберем? – Мельников повернулся к Кирьянову: – Как думаешь?
– Думаю, что надо постараться собрать и посадить мерзавца надолго, а Таню не впутывать. Слишком высокая волна поднялась, – Кирьянов понизил голос, – нам бы с ней суметь справиться. Кстати, та фотография, на которой они втроем – Родионов и Егор с отцом – возле их ресторана, уже прошла экспертизу на подлинность и будет приобщена к делу.
– Слушай, Таня, а я так и не понял, откуда пропавшие деньги взялись? – не унимался дотошный Мельников. – Вроде их украли. Даже дело было возбуждено.
Я кивнула официанту, он мгновенно отреагировал и чинно обошел стол, наполняя наши бокалы.
– Потом нашлись, – ответила я, – в шкафу, в коробке из-под обуви. Ольга Васильевна, офис-менеджер, обнаружила.
Я не стала объяснять друзьям, что на самом деле произошло с деньгами. Как не стала я тогда, в офисе, упираться и доказывать Ольге Васильевне, что ее рассказ о том, что она просто переложила деньги в надежное место, чтобы, когда все утрясется, раздать зарплату сотрудникам, представляется мне детским лепетом.
Что она мне еще сказала? Что все собиралась рассказать о деньгах, но то мне было некогда, то она забывала.
Что еще она мне сказала? Что никогда в жизни не брала чужого.
Почему-то я ей не поверила, и она понимала это. Я предложила ей выбор: она или мне рассказывает правду, или Марии Рамовой. А там пусть Мария поступает как сочтет нужным.
Я подняла бокал:
– Послушайте теперь мой тост! – Я сделала многозначительную паузу. – Сосредоточились? Деньги то начинают кончаться, то кончают начинаться! Так выпьем же за то, чтобы деньги начали начинаться!
– Эк завернула! Помедленнее, пожалуйста? Я записуаю, – Мельников скорчил пьяную физиономию и удачно изобразил Шурика из любимой комедии.
Завибрировал мой телефон. Рамова.
– Татьяна, удобно говорить? Добрый вечер, – услышала я голос Марии. – Скажите, что делать? Ольга мне все рассказала, – короткая пауза, – она призналась, что действительно хотела присвоить деньги фирмы. Она их не уносила домой только потому, что не была уверена, что во время вашего расследования о них никто не вспомнит. Ольга думала, что сможет ими воспользоваться, только когда все о них окончательно забудут.
Я слушала Марию и пыталась разобраться в себе: жалко мне Ольгу или нет?
– Вам решать. Можете писать заявление в полицию, можете не писать, – посоветовала я, – если будет чистосердечное признание и суд учтет смягчающие обстоятельства, то срок будет условный.
– Да при чем тут полиция! – Мария даже повысила голос. – Я не об этом. Я не смогу теперь работать с этим человеком.
– Тогда увольняйте. Поживиться за ваш счет ей не удалось, еще и останется без хорошо оплачиваемой работы. Будет наука!
– У нее же дети!
– Мария, я вам ничего не буду советовать. Принимайте решение сами или соберите весь коллектив и подумайте вместе, – предложила я.
– Спасибо. Я никак не приспособлюсь к жизни без Сергея. Раньше ведь он все решал. Мне без него так трудно, – голос в трубке дрогнул, – спасибо. До свидания. – Я услышала гудки.
Я не успела убрать мобильный, как он опять завибрировал и громко затрубил. Это Ленка.
– Таня, где тебя носит? – возмущенно заявила подруга вместо того, чтобы поздороваться, как все приличные люди.
– Сижу в «Императоре», интеллигентно отдыхаю, – ответила я. – А что? Что-то случилось?
– Нет! Я просто так. Пока, – и отключилась.
Я пожала плечами.
Стол продолжал ломиться от еды, при этом мои спутники продолжали уплетать красивое и вкусное содержимое тарелок, не сбавляя темпа.
– Ну, братцы, вы даете! – изумилась я. – Ладно, Андрей, вечно голодающий холостяк, но ты же, Киря, человек семейный, или тебя дома не кормят?
– Угомонись и ешь, – пробурчал Мельников и подвинул к себе тарелку с горячим салатом.
– Или не ешь, – вставил реплику Киря, – если не хочешь, а нам не мешай. Напиться хотела? Пей! Вот еще один тост. – Он потянулся к наполненному фужеру. – Давайте выпьем за то, что, несмотря ни на что, пьем во что бы то ни стало!
– Давайте! – поддержал Мельников, который из всего сказанного уловил слово «выпьем», мигом опрокинул в себя содержимое бокала и вернулся к салату. Мы с Кирей последовали его примеру и тоже накинулись на горячий салат с фуа-гра, маринованными овощами и перепелиными яйцами.
Такси задерживалось. Киря и Мельников уехали в попутной патрульной машине. Официант принес мне чашку кофе и стал убирать со стола посуду. Было уже поздно. Ресторан пустел. Мне было грустно.
Пискнул мобильный – пришла эсэмэска. Я уткнулась в экранчик: «Скучаю ужасно». Мои пальцы тут же стали набирать ответ: «И я». Рядом тоже пискнул чей-то телефон. Я подняла голову. Передо мной стоял улыбающийся Александр с огромной белой розой на длинном толстом стебле.
– Я не люблю белые.
– Не ври, твоя Ленка сказала, что тебе нравятся только такие. Еле нашел.
– Меня?
– Розу!