Глава 4
Алена на мой звонок и предложение встретиться отреагировала категорическим отказом. Она была у друзей за городом. В трубку я слышала чей-то звонкий смех, музыку и пьяные мужские голоса.
– Татьяна, я завтра утром точно буду в офисе и отвечу на все ваши вопросы, за ночь ситуация не изменится. – Голос Алены был несколько резковат, или она просто пыталась перекричать окружающих.
Мария моему звонку и предложению встретиться почему-то обрадовалась и сразу стала объяснять, как доехать. В очередной раз я столкнулась с тем, чем отличаются пешеходы от автолюбителей. Пешеходы объясняют маршрут, называя улицы и названия остановок общественного транспорта, а автолюбители ориентируют на светофоры, перекрестки, подсказывают, где удобнее перестроиться и лучше парковаться. Мария относится ко второй группе, поэтому на родном и понятном автоязыке описала мне самый удобный путь.
Нужная мне новостройка была очень приметной, двор огорожен витиеватым кованым забором, въезд закрыт полосатым шлагбаумом. Никто не бросился мне его открывать, да и кому это было сделать – двор был пуст, если не считать несколько машин за высоким бордюром и женщину поодаль, выгуливающую то ли кошку, то ли собаку. Я выбралась из машины и, подойдя поближе, увидела, что шлагбаум не заперт и легко поднимается и отводится в сторону. Путь открыт. Я въехала во двор и вернула полосатую трубу на место. Неудобно, но зато чужие не лезут.
Подкатив к единственному подъезду, я заметила, что гуляющая с животным женщина спешит ко мне.
– Здравствуйте, Татьяна! – услышала я и увидела рядом с собой Марию. – Мы с Изольдой решили вас встретить, – она кивнула на свою спутницу.
Я присела, чтобы разглядеть существо поближе. Все-таки это была собака. Размером с кошку. Я провела рукой по тельцу – голая, точнее, лысая. Нет, не совсем лысая – кисточка волос на хвосте, мохнатые тапочки на лапках и залихватский чуб с заколкой между ушей.
– Это китайская хохлатая, – пояснила мне Мария, видя, с каким неподдельным интересом я разглядываю чудо природы.
В моем представлении собака – это овчарка, сенбернар или лабрадор. Преданная, способная защитить, помочь, спасти, поиграть, порезвиться. В детстве мне казалось, что собаки – ближайшие друзья человека. И как самые верные друзья, они всегда находятся рядом. Они все прекрасно видят и так чувствуют хозяина, что их не надо просить о помощи, им не надо ничего рассказывать, они сами все понимают без слов и жестов. Собаки умеют слушать, как никто из людей, и оставаться со своим хозяином-другом до самого конца. Сколько об этом писали и снимали фильмов! Я бы даже сказала, что собаки – самые человечные существа на планете. Передо мной же сейчас сидела и помахивала кисточкой на хвосте игрушка, только живая и, наверное, избалованная и капризная.
Мы поднялись на лифте на самый верх. На площадке было всего две двери. Я услышала, как сработало устройство отключения сигнализации и щелкнул дверной замок.
– Сергей очень любил всевозможные технические новинки, – пояснила мне Мария, распахивая дверь и приглашая меня в дом. – Проходите.
Свет в прихожей, хотя эту часть квартиры надо называть холлом из-за просторных размеров, включился сам. «Датчики движения», – догадалась я. Женщина поставила свою Изольду на пол, и она даже не двинулась с места. Хозяйка быстро принесла тазик с водой и сполоснула собачьи конечности. Обсушив лапки полотенцем, Мария отпустила собачку, и она потрусила в комнату.
Комнат было четыре, я из любопытства обошла все. По размеру все они были примерно одинаковыми, но совершенно разными по дизайну. В гостиной меня заворожили черные зеркальные потолки с неоновой подсветкой, которая замерцала как таинственный далекий космос, едва я перешагнула порог. С такой же подсветкой висела на стене огромная плазма, а напротив стоял большой диван в виде буквы П. За ним оставалось место для массивного обеденного стола со стульями и красивого буфета со столовой посудой. В детской было много света, много игрушек и много ярких красок. Спальня была выдержана в спокойных цветах – льняные шторы, льняное, чуть более насыщенного оттенка покрывало на круглой кровати и зеркальный шкаф-купе. Натяжной потолок рельефом повторял контур кровати. Четвертая комната оказалась кабинетом. Вдоль всех стен от пола до потолка стояли стеллажи с книгами, а возле окна красовался письменный стол с большим удобным креслом.
– Вот вы где! – услышала я голос Марии позади себя. – Пойдемте в кухню пить чай.
Кухня была достаточно традиционного дизайна. И в ней не было такого абсолютного порядка, как во всех остальных комнатах.
– Кухня – это моя вотчина. Сергей с ума сходил по порядку. Если я не успевала, то он наводил его сам.
Стол был красиво сервирован. Чайные чашки стояли на блюдцах с кружевными салфетками, в небольших вазочках лежали конфетки, печенье и еще что-то красивое. В розетках были разложены янтарные кусочки меда. И не захочешь, а все выпьешь и съешь.
– Завтра мне сообщат результаты вскрытия и выдадут тело мужа, – вдруг сказала Мария, – можно будет заняться похоронами.
Я наблюдала за ней, и у меня не было ощущения, что эта женщина только что потеряла близкого человека. Может, Ольга Васильевна тоже это чувствовала, поэтому и выводы поспешные сделала.
– Вы в тот вечер приезжали к мужу в офис. Была какая-то причина для этого?
– Вам все равно Ольга уже рассказала, – в голосе Марии я услышала нотки оскорбленной женщины. – У Сережи была любовница, – женщина отвела взгляд и замолчала. – Я не сразу поняла кто, но догадывалась. Однажды их увидела вместе одна знакомая, и мои догадки подтвердились. Сергей, естественно, сказал, что это была деловая встреча. Но, согласитесь, по делу директор со своим юристом могут поговорить в офисе. – Мария опять замолчала, отпивая чай и откусывая кусочек печенья. – В тот вечер не было необходимости задерживаться, эти торги не были для нас такими важными. Мы сейчас и так едва справляемся с заказами, чтобы не срывать сроки. – Она опять сделала глоток, запивая свою обиду. – Я подъехала и сразу увидела машину Алены. Очень разозлилась, думала, что поговорю с ней, устрою настоящий скандал обоим, но в офисе ее не было. Когда я зашла к мужу в кабинет, он рассорился с замом и разговаривал по телефону с бывшей женой. Она часто доставала его своими проблемами, а он чувствовал себя обязанным ей помогать, хотя на алименты, которые она получала, можно жить, вообще не работая. Я Сергею устроила небольшую сцену на тему: «Я дома одна с ребенком, а ты всегда пропадаешь на работе». А он меня отругал за то, что дочь одну оставила, и велел ехать домой. Мне пришлось послушаться, развернуться и уехать.
– А Алену вы так и не увидели? – поинтересовалась я.
– Нет. Странно, но когда я вышла из здания, ее машины уже не было, а ведь она мне нигде не встретилась, и кабинет ее был закрыт. От мужа я вышла в половине одиннадцатого и сразу поехала домой, я же спящую дочку одну оставила.
Я пила чай и раздумывала о том, где могла быть в это время Алена и почему мне с ней никак не удается поговорить. Я посмотрела на часы. До встречи с друзьями пропавшей девушки оставалось совсем немного времени.
Домой к Надежде подниматься не пришлось. Юлины мама и друзья ждали меня на лавочке у спортивной площадки. Надежда выглядела нездоровой и собиралась уйти домой, оставив меня с ребятами. Женщина мне всех по очереди представила:
– Я начну с девушек. Ангелина, – Надежда кивнула в сторону невысокой блондинки, она приветливо улыбнулась и привстала с лавочки, – одноклассница Юли, живет в соседнем подъезде.
– Виктория, – произнесла Юлина мама и показала на девушку, разговаривающую по мобильному телефону чуть в стороне. – Живет этажом ниже Ангелины, уже студентка.
Вероятно, это та самая девушка, которая последней видела Юлю.
– Ольга, – Надежда подала руку миловидной девушке и помогла ей подняться, – лучшая подруга Юли, бывшая одноклассница, мы раньше, до развода, жили в одном доме. Рада видеть тебя. – Женщина чмокнула Ольгу в щечку, и девушка опустилась на место. – Они с Юлей давно не виделись, общались в «Вконтакте» и по аське.
– Даниил, – Надежда назвала имя высокого парня, который протянул мне руку и некрепко пожал, – общий друг, он тоже живет в нашем доме, уже студент.
– Никита – Юлин одноклассник, – женщина легонько хлопнула по плечу невысокого атлетичного молодого человека. – Они еще вместе в языковую студию ходят.
Виктория закончила разговор и присоединилась к нам, а Надежда извинилась, попрощалась и ушла.
– Как я поняла, Юлю я видела последней? – спросила девушка, откровенно разглядывая мой наряд. – Она ушла от меня, домой уже не вернулась и мобильный отключила.
– У вас есть какие-нибудь предположения? – обратилась я ко всем. – Может, слышали о ссоре или конфликте Юли с кем-то?
– Ну, характер, конечно, у нее не сахар, – пожал плечами Никита, – но не до такой степени, чтобы бесповоротно разругаться.
– Она умеет твердой быть, и в то же время обижаться на нее долго невозможно, – попыталась объяснить Ангелина, – вот с матерью они не очень ладили.
– Юля очень переживала из-за отца, – вставила Ольга, – мне даже казалось, что она в гости ко мне приезжала только для того, чтобы вернуться в дом, где была счастливой с мамой и папой.
– Вика, а с каким настроением она от тебя из офиса ушла? – обратилась я к девушке.
– Да с обычным. Правда, уставшая была и немного расстроенная. – Вика задумчиво провела рукой по своей короткой стрижке. – Ей денег на платье для выпускного не хватало, поэтому она подзаработать пыталась. Мать сказала, что выбранное платье – слишком дорогое и бестолковое, и денег на него она не даст.
– А мне Юля сказала, что на выпускной вечер идти не собирается, потому что не в чем, – сказала Ангелина и развела руками, – она во всем так – или все, или ничего. В классе из-за этого у нее тоже вечные проблемы были и с учителями, и с одноклассниками.
– А кто такой Толик? – спросила я неожиданно, глядя на ребят.
– Картингист. Был инструктором по вождению, нас всех учил. Но он не из нашей компании, – сказал Никита и посмотрел на Вику: – Ты же с ним встречалась.
– Это было давно, когда я картингом занималась, – ответила Вика, – сейчас мне некогда – учеба, работа. И вообще, мне пора, всем пока. – Она поднялась и пошла в сторону своего подъезда.
– А я Вику с Толиком на прошлой неделе видел в сквере у драмтеатра, – сообщил Даниил сиплым голосом и виновато пояснил: – У меня ангина.
– Описать Толика сможете? Как его найти, знаете? – поинтересовалась я у ребят.
– Ему примерно двадцать три – двадцать четыре года, – начал почти шепотом Даня, прокашлялся и продолжил: – Рост, как у меня, только в плечах пошире, а волосы до плеч, немного вьются.
– Вика должна знать, где он живет, – сказала Ангелина, – или номер его мобильного.
– Его из нашего картинг-клуба выгнали за тотализатор, – нехотя сообщил Даниил, – но это так говорят…
Ребята притихли и смотрели на меня в ожидании очередных вопросов.
– Спасибо, ребята, что согласились встретиться. Если что узнаете – звоните, – я раздала свои визитки, попрощалась и пошла к машине.
Есть над чем подумать! У Вики о Толике спрашивать нельзя, есть вероятность спугнуть парня. Где его искать? Если про тотализатор – правда, то такие увлечения не бросают. Это большие легкие деньги. Их просто переносят на другую территорию. Всего-то и делов – выяснить, где могут собираться молодые люди за деньги погонять на картах.
– Надо искать Венчика, – сказала я вслух и додумала уже молча: «Лучше него Тарасов с его закоулками, помойками и промзонами все равно никто не знает». Я прикинула, с чего начать его поиски, и повернула ключ зажигания.
Закат над Волгой был замечательным. Широкий, мощный водный поток неспешно нес величественную красоту и очаровательную неповторимость. Я обожала смотреть на водную гладь и зеленые шапки волжских островов, подсвеченные лучами заходящего солнца.
Венчик уплетал вторую порцию шашлыка, запивая его гранатовым соком. Он принципиально не пил спиртного и вообще вел здоровый образ жизни. Мне он всегда помогал информацией, если, конечно, она у него была.
Мясо было таким сочным и ароматным, что я старалась не смотреть на то, с какой интеллигентной яростью Венчик набрасывается на каждый кусок, стараясь не заурчать от удовольствия. Так поздно я ела только в исключительных случаях, например, чтобы не умереть от голода или не захлебнуться своей слюной от подобного аппетитного зрелища.
Мы расположились на пляже в шашлычной под навесом. Было пусто. Бармен сложил всю вымытую посуду и ждал, когда мы закончим, слушая тихий джаз. На посетителей он не обращал никакого внимания. Хотя со стороны мы с Венчиком выглядели занятно – модно одетая молодая женщина рядом с видавшим виды мужчиной, чего уж там – с бомжом. Но я бы за такого друга и полцарства не пожалела: кладезь информации, житейской мудрости, жизненной философии и еще много чего другого полезного.
– Богатый человек всегда может поделиться с бедным своей едой, а бедный с богатым – своим аппетитом, – произнес Венчик, вытирая губы и руки бумажной салфеткой, и, видя, что я не притронулась к еде, добавил: – Я бы не отказался от добавки…
– Излишек пищи мешает логическому мышлению, – отозвалась я, улыбнулась и подвинула ему тарелку со своей порцией. – Ты догадываешься, что я не так просто кормлю тебя самым вкусным в Тарасове шашлыком, – конец фразы я сказала погромче, чтобы и бармен услышал.
– Эти догадки женщин гораздо точнее, чем несомненные факты мужчин, – деликатно заметил Венчик, – можешь излагать, я весь внимание.
– Существует тотализатор гонок на картах. Мероприятие не для тихих спальных районов, – начала я без особых вступлений, – собирается молодежь, там же должен быть и ангар, где машины хранят, чинят, готовят к гонкам. – Венчик внимательно слушал. – Идеальная поверхность для гонок – асфальт или бетон.
– Когда женщина перестает говорить, мужчина начинает думать, – многозначительно произнес мой собеседник и поставил на край стола еще одну освободившуюся тарелку.
– Есть тысяча способов разговорить женщину и ни одного способа заставить ее умолкнуть, – произнесла я с иронией и тут же добавила: – Все, все, молчу.
– Заводской аэродром; территория бывших военных складов на объездной; аэроклуб, он второй год не работает, – Венчик спокойно перечислял возможные места гонок и потягивал сок из высокого стакана.
Свой сок я сама выпью. Терпкий, кисло-сладкий, чуть с горчинкой вкус, насыщенный рубиновый цвет – то, что мне нравилось с детства в гранатовом соке. Я даже зажмурилась от удовольствия и большими жадными глотками мгновенно осушила свой стакан.
– Прикид смени, не рисуйся, – назидательно продолжил Венчик. – Так и быть, кое-что одолжу сейчас, но с возвратом. Поняла? – с этими словами он поднял свой рюкзак, покопался в нем и вытащил бесформенную футболку и линялую клетчатую рубашку.
Я приняла бомжовский наряд, удивилась, что вещи оказались чистыми, поблагодарила за помощь и распрощалась со своим информатором.
Я помчалась домой приводить себя в порядок, точнее, в беспорядок. Талант перевоплощения у меня был всегда, с самого детства. Я с удовольствием меняла внешность, пока не переставала сама себя узнавать в зеркале. Вот и сейчас я с интересом разглядывала свое отражение – тетка неопределенного возраста, слегка взлохмаченная, не совсем чистая и в одежде с чужого плеча. Не хватает только дезодоранта с запахом пота и вековой грязи.
На кухне меня дожидался кофе и кусок сыра с огурцом.
Венчик мне назвал три возможные площадки для картинга. Я сразу отмела заводской аэродром. Он находится в черте города, и рев моторов было бы слышно. Бывшие склады на объездной дороге решила проверить в первую очередь, они ближе находятся. Следующей моей целью был аэроклуб.
Я с улыбкой вспомнила, как Мельников с Кирей уговаривали меня совершить настоящий мужской поступок – прыгнуть с парашютом. Мы тогда все вместе отправились в аэроклуб, но в последний момент я объявила, что останусь женщиной, и они без меня прыгать тоже расхотели. Мы полдня провалялись на теплой траве, удивляясь смелости приземлявшихся на поле людей. А инструктор по прыжкам потом байку рассказал, как его в первый раз с парашютом из самолета вытолкнуть не смогли, он мертвой хваткой в лавку вцепился, и ни в какую. Летчики долго над ним смеялись, когда самолет уже приземлился. Тогда парень решил, что просто обязан всем доказать, что он не трус, и на следующий день все-таки прыгнул.
Улицы не были пустыми, транспорт лениво двигался по всем направлениям. У горожан впереди были выходные с шашлыками и рыбалкой. Я влилась в поток машин и неторопливо потащилась из города.
Объездная дорога была новой, многополосной, и автомобильная пробка незаметно рассосалась. Я неслась с большим превышением скорости, но это совсем не чувствовалось на хорошей дороге. Свою машину я любила, любила скорость, любила дорогу, любила ощущать, как слушается меня механизм. Меня всегда удивляло то, что машину можно выбирать из-за кожаного салона или объемного багажника. Для меня на первом месте стояли комфорт в движении и безопасность – как быстро авто набирает и сбрасывает скорость, как слушается, как сообщает о неполадках.
Я перестроилась в правую полосу, потому что следующий поворот, судя по карте, вел к складам, и повернула. Асфальт теперь сменился на вполне приличную бетонку. Я включила дальний свет и поехала, поглядывая по сторонам. Склады должны быть слева. Там они вскоре и обнаружились. Я свернула к большим железным воротам с маленькой кирпичной сторожкой и фонарем над ними. Заброшенными склады, точнее, подъезд к ним, не выглядели. К моему удивлению, стоило мне заглушить двигатель, фонарь включился, а из сторожки ко мне вышел мужичок с огромной лобастой собакой. Я торопливо стянула с себя парик, чтобы выглядеть поприличней.
– Заблудилась? – заботливо поинтересовался он.
– Заблудилась, – кивнула я и улыбнулась, – я ночные гонки на картах ищу. Это не здесь? – спросила я, не лукавя и прислушиваясь к ночным звукам.
– Нет. Здесь стройматериалы и новая строительная и дорожная техника для муниципальных нужд, – заученно отрапортовал мужичок, с любопытством меня разглядывая. – Гоняться здесь негде, все техникой заставлено, два состава разгрузили, еле поместилось все на площадках. Нас, сторожей, усилили, мы теперь по трое дежурим и каждый час территорию обходим.
– Спасибо, – улыбаясь такой открытости мужичка, сказала я, – удачи вам.
Как же Венчик не знал, что тут все используется по назначению? Перепутать склады я не могла, тут других просто нет. Я вернулась в машину, помахала сторожу рукой и тронулась в обратном направлении. Но двигалась недолго. Как только свернула за поворот, съехала на обочину и остановилась. Надо уточнить. Вдруг мужичок как раз гонки и охраняет? Пешком я вернулась назад и пошла вдоль стенки крайнего склада. Стараясь не шуметь, осторожно ступая в удобных кроссовках, я наконец увидела небольшой просвет между складскими помещениями. Мужичок не соврал. Так и есть! Фонари слабо освещали забитое техникой пространство. «Неужели Тарасову грозит глобальное строительство и ремонт дорог?» – мелькнула приятная мысль в моей голове.
Я вернулась к машине, включила свет, чтобы прикинуть маршрут и не пропустить нужный поворот. В темноте заблудиться на наших дорогах – раз плюнуть. Я выехала на объездную и сбросила суточный километраж. Нужный поворот, судя по карте, будет через семнадцать километров, а указателя на повороте не было, даже когда аэроклуб вовсю работал.
К аэроклубу вела разбитая дорога, и мне пришлось снизить скорость. Машина, шурша резиной, медленно перебиралась через глубокие выбоины в асфальте. Я прикидывала, где бы оставить авто, чтобы не привлекать внимания, и пыталась что-нибудь разглядеть в темноте. На обочине фары высветили остатки указателя на аэроклуб, я выключила свет и остановила машину. Пусть глаза привыкнут к темноте.
Уже через пару минут я смогла различать темные силуэты кустов и деревьев и увидела узкий проселок. Осторожно скатилась по нему и притормозила, когда асфальт скрылся из виду. Брать с собой ничего не стала, сняла номера и сунула под запаску, машину оставила с включенной сигнализацией и пешком вернулась на дорогу. Лучше перестраховаться! До места оставался примерно километр, и я бодро зашагала по обочине.
Вечерний воздух, казалось, сам, без моего участия, до отказа заполнял легкие. Я вдыхала запах травы и полевых цветов, прислушивалась к стрекотанию ночных насекомых и звукам далекого шоссе. Никаких других шумов не было, хотя, по моим прикидкам, рев двигателей картов я бы уже должна была слышать. И через несколько шагов я действительно услышала шум моторов, но не впереди, а сзади. Я бросилась к кустам и едва успела пригнуться, как из-за поворота вырвался луч фар первой машины. За ней появилась вторая, третья, четвертая. Когда шум двигателей стих, я уже не рискнула идти открыто по дороге и стала неторопливо пробираться по посадкам. Как оказалось, не зря: проехали еще две машины.
Значит, я вовремя. Я уже не сомневалась, что попаду на гонки картов, и прибавила шаг. Я не знала, как была огорожена территория раньше при действующем аэроклубе, мы въезжали через ворота со шлагбаумом и сразу попадали на площадку между ангарами и учебным корпусом. Сейчас я подходила немного дальше ангаров.
Вдруг впереди резко вспыхнуло пятно белого электрического света. Я изменила направление и, как бабочка летит на свет пламени, пошла на свет прожекторов. Было слышно урчание работающих двигателей, какие-то крики, металлические удары и звуки музыки. Моих собственных шагов уже не слышала даже я сама.
Два прожектора хорошо освещали часть аэродрома. Прекрасно просматривалась трасса, огороженная в несколько рядов старыми покрышками. Пять разноцветных картов уже стояли на старте. Гонщики, готовые сорваться в любую секунду, подгазовывали и ждали команды. Судья в щегольском белом спортивном костюме держал флажок над головой и давал отсчет. Чуть дальше на небольших трибунах о чем-то шумно совещалась кучка людей, а возле большого черного джипа стояли еще несколько человек. Я огляделась. Вместо шлагбаума были наскоро сваренные из арматуры ворота, из открытых дверей ангара пробивался тусклый свет и были видны еще несколько картов.
Наконец старт был дан, взревели двигатели, и маленькие машинки сорвались с мест, теперь я смогла различить номера на спинках сидений и капотах. Свой наблюдательный пункт я устроила на бывшей метеоплощадке в будке без крыши для измерительных приборов. Сейчас в ней хранился инструмент для уборки. Я удобно уселась на столе, к которому, наверное, раньше крепилось оборудование, и, высунув голову наружу, наблюдала за происходящим, уверенная, что меня не видно.
Когда я еще буду зрителем на гонках? Я решила провести время с двойной пользой для себя и побыть болельщицей ярко-красной машинки. Она стремительно набрала скорость и неслась по кругу, ловко объезжая препятствия и плавно закладывая виражи.
Я достала свой мобильник и включила функцию ночного видео. Может, и пригодится такая запись. Я навела камеру на трибуны, на карты, на припаркованные автомобили, на джип и людей около него. Однажды мне очень помогла любительская видеозапись.
Пока я снимала, карты успели сделать по нескольку кругов по трассе, публика криками подбадривала гонщиков, у джипа же народ в черных костюмах не проявлял особого интереса к гонкам, разговаривая о чем-то между собой. По взмаху флажка я догадалась, что пошел последний круг гонки, люди сбежали с трибун и встали ближе к финишу, чтобы было видно, какой карт придет первым. Мой красный с номером «три» явно лидировал, шел с большим отрывом и первым пересек финишную черту. Судья взмахом флажка отметил победителя.
Мне было хорошо видно, как к остановившимся машинам бросились техники и стали их осматривать. К пяти картам добавился из ангара еще один, и они вновь выстроились на старте. Народ вернулся на трибуны и стал ждать очередной гонки. Я теперь болела за черненького новичка. На этот раз кругов было сделано явно больше, первой опять пришел красный. Потом все опять повторилось.
Из своего наблюдательного пункта я пыталась разглядеть болельщиков, но было далеко и темно. Как бы подобраться ближе к участникам? Абсолютно негде спрятаться!
В это время закончилась очередная гонка, и все карты порулили к ангару. Как! Уже все? Тут я увидела, что болельщики заспешили к джипу. На капоте уже были разложены какие-то разноцветные полоски бумаги, и один из обладателей костюмов, склонившись, что-то подсчитывал. Рядом замерли в ожидании болельщики. Наконец мужик в черном костюме повернулся, держа в руках несколько разноцветных бумажек. Подошел второй и выложил на капот три перетянутые резинками значительные стопки купюр. Вот теперь меня никто не заметит!
Я выбралась из будки, прихватив метлу, и не спеша пошла к ангару. Сойду за обслуживающий персонал? Скорее за Бабу-Ягу…
Среди болельщиков молодежи не было, видимо, ставки делались по-взрослому. Значит, стоит посмотреть на тех, кто в ангаре. А для этого надо преодолеть хорошо освещенный участок перед входом. Пока на меня никто не обратил внимания, я, не таясь, прошла мимо припаркованных машин и зашла в огромные ворота бывшего гаража для самолетов. В дальнем углу возле картов суетились механики и гонщики, посередине у длинного стола, заваленного сумками, спиной ко мне стоял мужчина с флажками старта и финиша, а рядом с входом стояли две большие бочки и высокий стеллаж. Раньше в его ячейках хранились шлемы, парашюты, сумки с полетными заданиями, карты и другая нужная и ненужная мелочь, а за ним находились стол и стул дежурного. Не бросая метлу, я юркнула за стеллаж. Стол оказался на месте, а вместо стула в углу было что-то навалено. Я присела на кучу тряпья и стала наблюдать через сквозные ячейки стеллажа за происходящим.
Снаружи раздались радостные возгласы и хлопки пробок от шампанского – везунчики получили свое вознаграждение, а в ангар вошел один из солидных в костюме, подошел к столу в центре и небрежно бросил несколько конвертов, один протянул судье.
– О следующем состязании сообщу позже, – процедил он и удалился.
Мне было слышно, как машины стали уезжать с территории аэроклуба.
Возня с картами закончилась, и люди стали молча стягиваться у стола. Гонщики на ходу стали расстегивать «молнии» своих ярких костюмов и стягивать их с себя, оставаясь в одних трусах и обтираясь полотенцами. На столе появилась большая коробка, из которой судья стал извлекать бутылки с водкой, пакеты с помидорами, тарелки с люля, курицу-гриль и батоны хлеба.
Я всматривалась в незнакомые лица. Кроме судьи, все остальные были не старше восемнадцати лет. Лица судьи мне пока не было видно, но, когда он снял с головы бейсболку, по плечам рассыпалась красивой волной копна волос. Толик? Он быстро сервировал незатейливый стол, разливал по пластиковым стаканам водку и вручал подходившим бумажные конверты. Тостов не было, просто залпом выпивали содержимое и хватали с тарелок еду. Пустые стаканы опять наполнялись. Я смотрела, по сути, на подростков, которые, не морщась, глотали обжигающую жидкость, и думала, какая пропасть между ними и такими, как Илья.
Судья не пил, наверное, он за рулем. Я подсчитала состав компании – пять гонщиков, два механика, судья, всего получается восемь человек. Значит, где-то есть еще один непьющий.
– Все, ребята, сворачиваемся. – Я сначала услышала голос, а потом увидела мужика, стоявшего рядом с моим укрытием. – Через пять минут вырубаю свет. – С этими словами он вышел из ангара.
– Я сам выключу, – крикнул ему вслед судья.
Щиток с рубильниками находился прямо над моей головой. Нужно срочно менять диспозицию или раскрываться и нападать. Я подобрала метлу и укрылась под крышкой стола. Мне, естественно, хотелось, чтобы машина, которую поведет судья гонок, отъезжала последней.
У стола слышался пьяный хохот, парни уже переоделись и распихивали по сумкам свои гоночные костюмы и мокрые полотенца. Послышались шаги, и я увидела перед собой ноги в белых спортивных штанах.
– Толик, – тихо позвала я, выбираясь из-под стола и на всякий случай не выпуская из рук черенок метлы.
– Кто здесь? – Человек дернулся от неожиданности.
– Не бойся, мне нужно с тобой поговорить, – твердо сказала я, но встать в полный рост не решилась.
Сейчас я хорошо видела смазливое ухоженное лицо молодого парня. Оно выражало откровенный испуг и полное непонимание происходящего. Рука, не дотянувшаяся до щитка, так и висела в воздухе.
– Толян, ты где? – Пьяный голос раздался совсем близко. – Вырубай, поехали.
– Атас! Чужой! – заорал Толик и бросился к выходу, забыв про свет.
«Двое трезвых мужчин и семеро пьяных подростков против меня одной – таков расклад на ближайшую перспективу», – успела подумать я, прикидывая, где и как лучше атаковать.
Я дернула ручку одного рубильника, и погас свет только в ангаре. Удачно! То, что нужно! Я находилась в темноте, а мой вбегающий с освещенной прожекторами улицы противник был как на ладони. Я хорошо знала, что находящиеся в алкогольном опьянении подростки не очень восприимчивы к боли и агрессивны. Пугать таких бесполезно – у них нет страха, а желания выпендриться друг перед другом – хоть отбавляй. Пьяных подростков даже менты стороной обходят, пока численного перевеса нет. Калечить молодежь, пусть и пьяную, тоже в мои планы не входило.
Все семеро стояли в воротах ангара. В руках одного я увидела монтировку, в руках другого – бейсбольную биту. Хорошо подготовились, мальчики! Я запаслась хорошей бечевкой со стеллажа и складным ножом.
– Ну, привет! – крикнула я и немного выступила из темноты на свет, – семеро против одного.
Они остолбенели и двое даже попятились к выходу. Патлатая, грязная, в рванье с чужого плеча и с метлой в руках! Этим я и воспользовалась. Одним хорошим взмахом черенка я выбила и монтировку, и биту из рук подростков и ногой отшвырнула подальше в темноту. Другим ударом черенка двоим подломила колени и сбила с ног, тут же еще двоих, которые подпрыгнули ко мне, свалила с ног, подкатившись рывком и перекинув их через себя, а руками подтаскивая ноги очередного и тоже валя его на землю. Пятеро барахтались друг на друге, пытаясь встать, двое убежали, а мне нужен был Толик.
Я выскочила из ангара и увидела разворачивающиеся автомобили и несущихся к ним подростков. Я выждала момент, когда машины будут проезжать по освещенному участку мимо ворот ангара, и, разглядев за рулем Толика, бросилась наперерез его набирающей скорость «девятке», на бегу поднимая черенок метлы как копье для удара в лобовое стекло. Машина резко затормозила, я отбросила метлу и с водительской стороны подскочила к дверце.
– Двигайся! – приказала я.
Толик послушно перетащил сначала длинные ноги, а потом себя всего на пассажирское сиденье, а я быстро влезла на его место. Парень, вжавшись в сиденье, дико смотрел на меня и молчал. Я оглянулась. Вторая машина остановилась у ангара и преследовать нас не собиралась, поэтому я не спеша тронулась, покинула территорию аэроклуба и поехала в сторону города.
Голова нестерпимо чесалась под париком, но раскрываться перед Толиком мне не хотелось. Пусть думает пока, что ненормальная бомжиха захватила его вместе с машиной.
– А ты кто? – услышала я невнятный шепот.
Я проигнорировала вопрос, притормозила и стала медленно съезжать в сторону леса. Машина лениво переваливалась через колдобины, преодолевала кочки и чуть вязла в высокой траве. По моим прикидкам, до места, где я оставила свое авто, осталось не больше ста метров. Машина ткнулась бампером в большой цветущий куст, и я выключила зажигание.
– Ты быстро отвечаешь на вопросы, – резко сказала я, повернувшись к парню. – От твоих ответов будет зависеть, то ли ты везешь себя домой, то ли я везу тебя… – я сделала многозначительную паузу, – пока еще не решила куда, но про тотализатор там с интересом послушают и мое кино посмотрят, – я продемонстрировала кусок видеозаписи.
– А вы кто? – еще раз спросил меня Толик, не отрывая взгляда от моего навороченного мобильника. Но я и на этот раз проигнорировала вопрос, хотя уловила его переход на «вы».
– Ты знаешь Юлию?
– Я несколько знаю. Вы о которой?
– Из Садового переулка, подруга Вики, семнадцати лет. Ты ее учил на карте ездить, – выдала я почти всю имеющуюся у меня информацию о Юле и подумала, что до сих пор не знаю ее фамилии.
– Ну, знаю, – пожал плечами Толик.
– Где она? – задала я вопрос, глядя парню в глаза.
– Я не знаю, где она сейчас, – промямлил парень, отводя глаза в сторону.
– Отлично! – сказала я и повернула ключ в замке зажигания. – Значит, я везу тебя.
– Постойте. Что вы от меня хотите? – Он придержал мою руку на переключателе скоростей. – Честно, я не знаю, где Юля сейчас. – Он опустил голову и продолжил: – Два дня назад она ушла из дома, когда с отцом поссорилась. А до этого примерно дня за три она поссорилась со своим парнем, и у нас было, ну, почти свидание. Мы сначала катались в парке на картах, а потом на пароходике по ночной Волге. Я-то понимал, что Юля со мной назло Илье гуляет, и очень удивился, когда она мне среди ночи вдруг позвонила и сказала, что ей ночевать негде. Я как раз собирался на гонки, за ней заехал и привез с собой. Она в ангаре ждать не захотела и пошла на трибуны. А после гонок Юля уехала не со мной, а с Егором. Я сам не видел, мне ребята сказали.
– А кто такой Егор?
– Как сказать? – Толик немного подумал и продолжил: – На гонках я его всего два раза видел, хотя этот аэроклуб, точнее то, что от него осталось, у его отца в собственности. Он вместе с папашкой недвижимостью занимается. Они скупают в новостройках цокольные и первые этажи, а потом перепродают или сдают в аренду.
– А как его найти?
– Я его видел в ночном клубе «Миндаль-холл». Его отец соучредитель этого клуба.
– Мне нужно его описание. Не отца, Егора, – уточнила я.
– Я сейчас поищу, может, его фото есть в мобильнике, – сказал Толик и стал копаться в своем телефоне.
На дороге со стороны города появился свет фар. В направлении аэроклуба проехали две машины. Группа поддержки? Толик не обратил на машины никакого внимания, а я открыла свою дверцу, готовая скрыться в лесу в любое мгновение.
– Вот! Нашел, – обрадованно зашептал Толик и ткнул пальцем в экран телефона.
На фото на заднем сиденье машины сидели двое молодых людей. Толик показывал на красивого блондина в темных очках. Я постаралась запомнить отдельные элементы лица и уши. Они оказались большими, немного оттопыренными, с крупными, красиво очерченными мочками. В одной из них темнело пятнышко.
– Что это? – спросила я, увеличивая фрагмент уха с пятнышком.
– Сережка-гвоздик, – объяснил Толик, – с топазом серо-фиолетового цвета, у его отца точно такая же.
– Его рост?
– Выше меня, примерно метр восемьдесят. – Толик подумал и добавил: – Он всегда пальцами щелкает.
Я опять посмотрела на фотографию Егора в мобильнике. Поза его казалась напряженной, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены.
– А рядом кто сидит? – спросила я Толика, разглядывая второго молодого человека.
– Или друг семьи, или охрана. Точно не знаю, но он всегда с ними таскается.
– И по клубам? – уточнила я. Второй был без очков, его лицо проще запомнить.
– И по клубам, – подтвердил парень.
– Где живут?
– Квартира в центре, в высотке на проспекте у академии, два дома за городом.
– Откуда знаешь?
– Всех, кто в тотализатор играет, сначала проверяют на благонадежность и платежеспособность, – нехотя пояснил Толик, – а я в судьях с самого начала и обязан приглядывать за участниками, чтобы все было азартно, но пристойно. Иногда мне говорят, на кого пристальное внимание обратить и почему.
– Не проще охрану нанять?
– Лишние люди… Зачем? – пожал парень плечами и добавил: – У нас гонщики почти всегда в разном составе, а механики одни и те же, народ надежный.
– Ну, гонщики-то разные и по другой причине? – захотела проверить я свою догадку. – Чтобы честнее было?
– Почему? – удивился Толик. – До старта гонщики даже не знают, в какой карт сядут. Эти тоже по цветам в тотализатор играют.
– А сам играешь?
– Редко. Там ставки очень крутые.
– Как я тебя найти смогу? – спросила я. – Только по мобильному не в счет!
– У меня прописки здесь нет, живу на съемной квартире, с работы выгнали, машина по доверенности. Гонки каждую неделю, но в какой день, я точно не знаю. Обычно мне звонят накануне, а я собираю гонщиков и механиков.
– Все! Идешь пешком до дороги, считаешь до ста и возвращаешься назад в машину.
Толик выскочил из машины, и в свете луны был виден его силуэт, приближающийся к дороге. Я тоже вышла и через лес стала пробираться к своей машине, поглядывая на дорогу и мысленно считая до ста. В темноте я видела уже не хуже кошки. Человеческий глаз адаптируется к освещению долго, но после часа, проведенного в темноте, да еще с легкими физическими упражнениями и глубоким дыханием во время ходьбы, ночное зрение существенно улучшается.
Я услышала звук работающего двигателя, значит, Толик уже в машине. Почему он мне все рассказал? Он вполне мог часть информации утаить. Глупого так долго рядом с деньгами не держали бы. В чем подвох? И почему по дороге не проехало ни одной машины? Они там ночевать остались? Толик тоже в аэроклуб вернулся?
Среди ветвей я уже видела бок машины, но сразу близко подходить не стала. Пригнулась и присмотрелась. Не зря нам инструктор на занятиях говорил, что вовремя закрытый или заранее привыкший к темноте глаз спас не одного разведчика и контрразведчика во время войны. На водительском месте на уровне руля был отчетливо виден чей-то темный затылок. Гости! И гости умелые! Ключ в кармане джинсов не издал никаких звуков, а ведь автомобиль вскрыли!
Не приближаясь, я обошла машину, осторожно оглядываясь по сторонам: вдруг еще и внешний наблюдатель есть. Хорошо, что номера сняла. Если их не нашли, то машину не пробили, и я для них пока остаюсь темной лошадкой. Со стороны заднего бампера я на четвереньках стала приближаться к водительской дверце. Только бы не заблокировали! Я успокоила дыхание, сконцентрировалась, рывком открыла дверцу левой рукой и практически одновременно наотмашь ударила правой. Удар пришелся точно в нос. Неожиданность – половина успеха! Не давая противнику прийти в себя, я за уши вытащила незваного гостя из машины и ударом коленки в солнечное сплетение выиграла еще несколько мгновений. Этого мне хватило, чтобы уложить его на живот и прихваченной из ангара бечевкой связать руки и ноги. В заднем кармане джинсов я увидела край носового платка, он был очень кстати. Я свернула кляп и вставила мужику в рот, чтобы не кричал хоть какое-то время. Я повернула голову своей жертвы и узнала парня с фотографии, которую мне показал Толик на своем мобильном. Что он про него сказал? Охранник? Шустрые ребятки! Какие же деньги в тотализаторе крутятся?
Я немного оттащила парня от машины, прислушалась. Тихо. Я смогу выиграть немного времени, если скорости хватит, вернувшись на объездную. Или попробовать проехать по этому проселку? Куда заведет? Я присела и осмотрела колеи дороги – укатанные. Но ведь и грибники могли укатать.
Я уселась в машину, проверила, все ли на месте, вставила ключ, повернула. Машина тихонько заурчала – пока все нормально, и мои опасения, что провода перерезали, или от аккумулятора отсоединили, или свечи зажигания выкрутили, оказались напрасными. Фары включать не стала, выехала на асфальт и, не обращая внимания на кочки и ухабы, понеслась к трассе. Включила свет, только когда увидела лучи фар редких ночных машин на трассе.
Домой ехать пока нежелательно, хотя и очень хочется, но пару часиков придется покружить, чтобы убедиться, что «хвоста» нет. Я не торопясь добралась до конца объездной дороги и въехала в ночной город с другой стороны, свернула в Тарасовскую парковую зону и проехалась по новой сквозной дороге через дачные поселки и дубовые рощи. Стекла я опустила, и салон тут же наполнился свежим и вкусным лесным воздухом. Дорога была пустой, дачники наработались на грядках и давно отдыхали, на конечной остановке одиноко стоял дежурный пассажирский автобус. Я вернулась в город и, поглядывая в зеркало заднего вида, направилась к дому.
Больше сюрпризов не было. Дома я осторожно сняла одежду, убедилась в ее относительной целости и забросила в стиральную машину. Венчик всегда ценил в людях ответственность и обязательность. Верну одежду – не буду разочаровывать. Как он мне в очередной раз помог!
Два часа ночи. Моему организму срочно нужны реанимационно-реабилитационные мероприятия. Я наскоро приняла душ, потом сполоснула ванну и наполнила ее теплой водой с розовой солью. В кухне сварила кофе и оставила его в термокружке доходить. А в микроволновку сунула тарелочку со шницелем. Вставила в музыкальный центр диск с музыкой Моцарта и залегла в ванну блаженствовать. Отодвинулись в другое измерение убийство, пьяные подростки, непонятная Юлия, обиженная на всех и вся, неуловимая Алена и чужой парень в моей машине… Моя реальность состояла только из ощущения приятного тепла, растекающегося по телу, и процесса дыхания. Я старалась четко проследить, как при вдохе воздух медленно входит сначала в мой нос, затем в легкие, а при выдохе, не переставая отслеживать движение воздуха, я старалась как можно больше расслабить все тело и привести ум в состояние покоя. Я поглядывала на часы. Сегодня мне потребовалось чуть больше времени для восстановления нормального ментального состояния. Мои физические кондиции восстанавливать можно только на кухне. К разогретому шницелю я накрошила помидоры с болгарским перцем и залила все оливковой заправкой. Полюбовалась долю секунды на это великолепие, моментально съела все до крошечки и запила крепким настоявшимся кофе. Осталось совершить последний подвиг – поменять постельное белье. Я знала, что завтра буду абсолютно бодрой и отдохнувшей только после сна на свежих простынях.