Глава 2

– Поднимайтесь, лежебока. Завтрак стынет, – просунув голову в дверь спальни, по-свойски сообщила тетушка Ида.

Вставать не хотелось, и причин тому было несколько. Легли вчера поздно. Свежий воздух небольшого городка, не испорченный заводами и избыточным транспортом, располагал к приятным сновидениям. Но главной причиной моего нежелания вылезать из-под теплого одеяла было то, что Ида оказалась ранней пташкой. Когда ее голова возникла в дверном проеме, часы показывали только половину восьмого утра. Эх, поваляться бы еще хоть часок! Но правила хорошего тона мне этого не позволяли.

Нехотя поднявшись с кровати, я поплелась в ванную комнату. Хозяйка предусмотрительно приготовила мне свежее полотенце, распечатала новый кусок банного мыла, достала два вида зубной пасты. И даже новую, в упаковке, зубную щетку выложила на случай, если бы я не позаботилась о средствах гигиены самостоятельно. Это было очень мило, и мое настроение, подпорченное ранним подъемом, слегка улучшилось. Когда же я, умытая и причесанная, появилась на кухне, настроение окончательно пришло в норму. Витающие в воздухе ароматы навеяли воспоминания детства. К запаху гренок и молочной каши примешивался едва уловимый аромат какао.

Тетушка Ида колдовала над плитой. Она приветливо улыбнулась и приглашающим жестом указала мое место.

– Садитесь, голубушка, потчевать вас буду.

В свете вчерашних открытий Ида вновь стала называть меня на «вы». Я же, мысленно, конечно, по-прежнему именовала ее тетушкой Идой. Завтрак прошел в непринужденной обстановке. По молчаливому согласию ни я, ни хозяйка не упоминали о вчерашнем казусе. Ида перестала притворяться немощной старушкой, что существенно облегчило наше общение. Покончив с кашей и гренками, я взглянула на часы и поразилась, как много времени мы провели за столом. Было уже почти десять часов. Все-таки тетушка Ида – порядочная болтушка.

Заметив, что я украдкой посматриваю на часы, Ида предложила перейти в гостиную. Я не возражала. Убегать от пожилой женщины прямо из-за стола неловко. Как и вчера, тетушка Ида расположилась на диванных подушках. Я присела рядом. Немного помолчав, она печально вздохнула.

– Жаль, что вы оказались не той Татьяной, которую я ждала. Признаться, мне было бы приятно иметь такую родственницу. За время нашего короткого знакомства я странным образом успела к вам привязаться. А теперь что? Ждать, когда откликнется кто-то из родни? Надеяться на приезд истинной Татьяны, Коровиной? Только что-то мне подсказывает, что ждать я буду ой как долго! Да и дождусь ли, в моем-то возрасте?

– Обязательно дождетесь, – обнадежила я. – Татьяна Коровина непременно приедет, как только получит ваше письмо! Я же приехала. И она приедет.

– Ох, голубушка! – Тетушка Ида начала входить в роль одинокой особы. – Сколько уж их было, писем этих! И на каждое – только обещания. «Приеду на следующий год». Вот и весь сказ.

– А вы надежды не теряйте, – продолжала я. – Пишите каждый год, она и приедет.

– Я целую ночь не спала, все думала, как же так вышло, что вы, посторонний человек, откликнулись на первое же письмо.

Ида хитро на меня посмотрела, и я поняла, что дальше по ее плану наступает время о чем-то меня просить. И не ошиблась.

– Вот что мне в голову пришло, – ее взгляд стал еще хитрее. – Если бы мне не по почте письмо Татьяне передать, а лично в руки, глядишь, и оттаяло бы ее сердце. И приехала бы она к постели умирающей тетушки.

Хозяйка выжидающе смотрела на меня. Я делала вид, что не понимаю намека, а про себя думала: «Ну, хитра! Расчет у тебя верный. Одно дело – давать обещание безликой бумаге и совсем другое – живому свидетелю. А мне, выходит, отведена неблагодарная роль этого самого свидетеля». Поняв, что я не спешу заглатывать наживку, хозяйка удвоила старания.

– Неизвестно, сколько их осталось, деньков моих. Возможно, вы моя последняя надежда на воссоединение семьи. В жизни ведь все не случайно. Вот и вы ко мне неспроста попали. Может, это знак? – Ида театрально сложила руки в умоляющем жесте. – Прошу вас, не откажите пожилой женщине! Уж будьте так любезны, отвезите письмо моей родственнице. Вам же это большого труда не составит, правда? Просто передадите письмо Татьяне, расскажете на словах, как горячо я жду ее приезда, и все!

На такую пламенную речь отказом мог ответить только совершенно бесчувственный человек. Ида это прекрасно понимала. Понимала и я. Смирившись с неизбежным, я согласно кивнула. «Умирающая» повеселела, вскочила, засуетилась, вытащила из кармана заранее заготовленный конверт и протянула мне со словами:

– Я была уверена, что вы не откажете мне в моей просьбе. Я и адресок поразборчивее написала.

Кто бы сомневался! Меня и на ночлег оставили здесь с расчетом, что я вынуждена буду выполнить неблагодарную миссию – поехать и пристыдить настоящую родственницу тетушки Иды. Вот, мол, бросили на произвол судьбы пожилую женщину, а у нее всех желаний-то – с родной кровиночкой словом перемолвиться. Да, попала я с этой поездкой как кур в ощип. Поделом тебе, Татьяна Иванова, впредь не будешь такой любопытной! А хозяйка, словно прочитав мои мысли, залебезила:

– Вы, Танечка, не думайте, что я обузой своей родне стану. Будет им от меня и польза. Я ведь деток-то не имею, а нажитое кому-то оставлять придется. Вот пообщаемся мы с Татьяной, я ей свои сбережения и отпишу. Если человеком достойным окажется. А главное, есть у меня дело нерешенное. В нашей семье уже несколько поколений хранится брошь. Ценность ее невелика, если деньгами мерить. Но традиции семьи накладывают на меня ответственность за дальнейшую судьбу броши. Мне она была подарена матерью на совершеннолетие. А я, следовательно, должна была передать ее своей дочери, если бы таковая у меня имелась. Или же супруге моего первенца, если бы рождались у меня одни мальчики. Своим детям передать семейную реликвию я возможности не имею, вот и приходится искать достойного кандидата из числа дальних родственников. Да я вам сейчас ее покажу, вы сами все и поймете.

Тетушка скрылась в глубине квартиры. Послышался скрип открываемых засовов, стук деревянной крышки, и наконец Ида появилась в дверях, неся на бархатной подушечке ювелирное украшение. Протянув мне подушечку, она с гордостью сообщила:

– Считается, что эту брошь привез из Австрии мой прапрапрапрадед и преподнес своей супруге в честь рождения дочери. С тех пор и передают ее в семье по наследству девицам на совершеннолетие.

Я стала разглядывать украшение. Массивная брошь размером в пол-ладони была выполнена из серебра и инкрустирована полудрагоценными камнями. По форме она напоминала асимметричную звезду с множеством лучей. Изделие по современным меркам довольно безвкусное, но если его возраст насчитывает несколько поколений семьи Леманн, то стоимость этой безвкусицы может оказаться нешуточной. Я была слегка смущена тем, что Ида Леманн демонстрирует такую дорогую вещь человеку, по сути, совершенно постороннему. Буквально первому встречному. С моим опытом по части криминальных драм такое поведение казалось вдвойне неосмотрительным. Сама же владелица броши в своем поведении ничего неосмотрительного не замечала.

– Чудесная брошь, верно? – любуясь украшением, сказала Ида. – Как вы думаете, Татьяне понравится мой подарок?

Отчасти не желая разочаровывать пожилую женщину, отчасти оттого, что действительно так считала, я ответила:

– Думаю, Татьяна будет на седьмом небе от счастья.

Хозяйка зарделась, как красна девица от комплимента ухажера. Отобрав у меня подушечку с украшением, она попросила:

– Вы, когда будете письмо передавать, обязательно про брошь скажите.

– Именно так я и собираюсь поступить, – заверила я.

После этого мы обсудили детали моего визита к Коровиной, обменялись номерами телефонов и, уговорившись созвониться, расстались.

Из Хаймынска я выехала в полдень. Погода прояснилась, но дороги, как водится, в порядок приводить не спешили. Впереди меня ожидал нудный заснеженный путь. Благополучно миновав пост ДПС, я оказалась один на один с последствиями зимней стихии. Двигаться по занесенным дорогам – удовольствие сомнительное, но выбирать не приходилось.

Проехав километров тридцать, я оказалась у выезда на основную трассу и, поздравив себя с тем, что без приключений выбралась из провинциальной глубинки, приготовилась к завершающей стадии путешествия. Впереди простиралась пустынная трасса. Редкие автомобили проносились мимо, не задерживая на себе моего внимания. Прибавив скорость, я ехала по трассе, размышляя над превратностями судьбы. Вот ведь как в жизни бывает. Живет человек, день за днем век отмеряет, о старости и не задумывается. А старость – она тут как тут. «Привет, – говорит, – человек! Не ждал меня? Напрасно! Я вот о тебе не забывала, с нетерпением встречи ждала. А ты, как водится, к встрече-то и не готов? О чем мечтал в молодости – не сделал. Из того, что планировал, – ни одного пункта не выполнил. Дом не построил, дерево не посадил, сына – и того не воспитал! Все думал, успеется. А время-то – вещь коварная, обратного отсчета не ведет!» И начинает человек суетиться. Наверстывать упущенное. О родне давно забытой вспоминает, примирения ищет. Так вот и моя случайная знакомая. Прожила жизнь, о Коровиных и не вспоминая. Без них хорошо было. А то плохо ли? Ни проблемы, ни заботы дальней родни размеренности жизни не нарушали. А когда старость пришла да одиночество одолело, без зазрения совести свои горести и печальные мысли им навязывать надумала. Хотят не хотят – дело десятое. Лишь бы самой без зрителей не остаться.

Размышления мои прервал автомобильный сигнал. Взглянув на дорогу, я резко ударила по тормозам. Машину занесло, но мне чудом удалось избежать столкновения с невероятной снежной лавиной, стремительно надвигающейся на дорогу. Позади меня, на самой обочине, остановился автомобиль, минуту назад подавший сигнал. Не понимая, откуда на пустынной трассе возникла такая прорва снега, я во все глаза наблюдала за тем, как снежный водопад приближается к моей машине. Вдруг дверь возле водительского сиденья распахнулась, и передо мной возник мужчина средних лет.

– Бегом из машины! – скомандовал он.

– С какой стати? – возмутилась я.

Не вдаваясь в объяснения, он выдернул меня с водительского сиденья, запрыгнул на мое место и, захлопнув дверь, ударил по газам. Я, чтобы не оказаться под колесами собственного авто, вынуждена была отскочить в сторону. Выкрутив колеса до отказа, мужчина направил мой автомобиль к обочине, прижимая ее к самому краю дороги. Для выполнения этого маневра ему понадобилось въехать буквально в гущу придорожных посадок. «Краске хана!» – успела подумать я. В следующую секунду на меня обрушился шквал грязно-белого придорожного снега. Пытаясь удержаться на ногах, я сделала несколько шагов по направлению к обочине. Мужчина, минуту назад так бесцеремонно лишивший меня транспорта, уже бежал на выручку. Под натиском снежной волны я стала падать лицом вперед. В последнюю секунду незнакомец сгреб меня в охапку и потащил в неизвестном направлении. А я из последних сил пыталась освободиться из плена крепких рук.

– Да перестань ты брыкаться, – закричал он, – а то отшлепаю!

Взвалив меня к себе на плечо, мужчина бегом побежал к кустам, росшим вдоль обочины. Добравшись до своей машины, он рывком забросил меня в сугроб и сам нырнул следом. Лежа в неудобной позе, я наблюдала, как мимо проплыла чудо-машина, оборудованная высокой прямоугольной трубой, из которой к небу широким потоком вылетал снежный водопад. Постепенно до меня начал доходить смысл происходящего. В душе просыпалась благодарность и невольное уважение к спасителю. Снегоуборочная машина скрылась за горизонтом, а я все еще лежала в сугробе, приходя в себя после стремительных событий.

– Долго валяться собираешься? – грубовато пошутил мой спаситель, выбираясь из сугроба. – Так и до воспаления легких недалеко. Стоило тебя от завала спасать, чтобы ты на больничной койке загнулась?

Протянув руку, мужчина помог мне принять вертикальное положение. До трассы я добралась самостоятельно. Пытаясь очистить одежду от снега, я искоса поглядывала на спасителя. Вздохнув, мужчина принялся мне помогать. Ловко орудуя снятым с шеи шарфом, он в мгновение ока избавил меня от налипшего снега.

– Видать, не местная, – произнес то ли вопросительно, то ли утвердительно.

– Не местная, – согласилась я.

– Оно и видно. Вона в какую беду чуть не угодила! – смущаясь своего героизма, проворчал он. – Если б не мои срочные дела, лежать бы тебе сейчас под метровым слоем снега, замурованной в машине. Думаешь, почему трасса пустая?

– Почему? – послушно спросила я.

– Да потому что знаки люди читать умеют! На повороте знак для кого поставили? Работает снегоуборочная техника. А это что значит? А это значит, что ноги с дороги уносить нужно! Наши снегоуборщики на трезвую голову нипочем работать не станут. Местные все знают и от греха подальше в объезд идут. А вот такие, залетные, – он указал пальцем на меня, – прут напролом. В этом году уж троих завалило.

Я ахнула. Спаситель, успокаивая меня, поспешно добавил:

– Не до смерти, конечно. Откопали их вскорости. Да приятного в этой процедуре все равно мало.

– А что же власти на такое безобразие сквозь пальцы смотрят? – возмутилась я.

– Властям-то что за забота? Дорога чистая, и ладно.

Помолчав немного, мужчина поинтересовался:

– Путь-то куда держишь?

– Домой еду. В Тарасов.

– За руль сесть сможешь? Или подвезти? – снова смущаясь, предложил он.

– Сама справлюсь. Вы меня и так здорово выручили.

– Ну, как знаешь, – вздохнув, произнес мужчина. – А то смотри, могу на буксир взять. Ехать нам в одну сторону, неудобств никаких.

– Доберусь, не беспокойтесь, – заверила я. – Теперь осторожней буду.

Он еще некоторое время помешкал, потом махнул рукой и направился к своему автомобилю. Я двинулась в противоположную сторону. Дойдя до машины, оглянулась. Мужчина уезжать не торопился. Видно, хотел удостовериться, что у меня все в порядке. Я села за руль, завела двигатель, хлопнула дверью и, помахав ему на прощание, медленно выехала на трассу. Помахав мне в ответ, мужчина забрался на водительское сиденье и двинулся следом. Так мы и ехали: я впереди, он следом. У въезда в Тарасов он посигналил, прощаясь. Я дала ответный сигнал. Мой спаситель исчез за поворотом.

Въехав в Тарасов, я первым делом решила посетить родственницу тетушки Иды, чтобы, избавившись от всех обязательств, со спокойной совестью вернуться домой. Улица, на которой располагалось жилье Татьяны Коровиной, находилась на приличном расстоянии от моей. Зато район был мне знаком, поэтому проблем с поиском нужного дома не возникло. Припарковавшись во дворе, я направилась выяснять, в какой подъезд заходить. Изучив табличку при входе, путем нехитрых вычислений выяснила, что интересующая меня квартира находится на третьем же этаже.

Поднявшись по лестнице, я внимательно осмотрела нужную дверь квартиры. Простая, деревянная, покрашенная масляной краской дикого фиолетового цвета, со следами бесконечной смены замков. Судя по всему, племяннице тетушки Иды было явно не до поездок по близлежащим районным городкам. Если даже дверь в собственную квартиру Татьяна Коровина держала в таком плачевном состоянии, можно себе представить, что я увижу за дверью!

Звонок отсутствовал. Для привлечения внимания хозяев квартиры посетителям следовало стучать. Что я и сделала. Постучав три раза, стала ждать результата. За дверью не было слышно ни звука. Решив, что стучала недостаточно громко, я принялась колотить в дверь ногами. Через пару минут мои усилия увенчались-таки успехом. Внутри послышались звуки шаркающих шагов. Еще через минуту из-за двери раздался хриплый голос, принадлежащий не то мужчине, не то женщине:

– Чего надо?

– Татьяна Коровина здесь проживает? – громко произнесла я.

– Чего надо? – послышался тот же вопрос.

– Мне нужна Татьяна Коровина, – терпеливо повторила я.

– Надо-то чего? – не сдавался голос.

– Я привезла для нее послание от тетушки Иды.

– Просунь под дверь, – распорядился голос.

Открывать мне явно не собирались. Потоптавшись на месте, я произнесла:

– Послание устное, под дверь подсунуть не получится. – Я надеялась, что это заявление заставит-таки собеседника открыть передо мной дверь.

Надеялась я напрасно. Невидимый собеседник молчал, видно, обдумывал ситуацию. Я ждала. Молчание затягивалось. Потеряв терпение, я громко произнесла:

– Послушайте, у меня не так много свободного времени, чтобы часами торчать под вашей дверью. Ида Леманн ждет Татьяну для беседы о наследстве. Если вас это не интересует, так и скажите. Я напишу Иде, что наследство Татьяну не интересует, и дело с концом!

Мои угрозы возымели действие. Хлипкий замок пришел в движение, дверь медленно приоткрылась, и моему взору предстала странного вида женщина. Короткая «выщипанная» стрижка, старые выцветшие брюки некогда синего цвета, огромная линялая футболка с изображением медведя-панды на груди. Лицо без косметики и без следов какого бы то ни было ухода. Определить возраст возможности не представлялось. Она критически осмотрела меня и только после этого сделала молчаливый знак войти. Я оказалась в прихожей, заваленной старыми газетами и журналами, и остановилась, ожидая, что хозяйка укажет, в какую комнату пройти. Женщина стояла молча. Пришлось брать инициативу в свои руки. Я двинулась по направлению к единственной открытой двери. Пройдя в комнату, которую гостиной можно было назвать лишь с натяжкой, выбрала стул почище и поставила на него свою сумку. Присаживаться на сомнительного вида конструкцию побоялась.

– Татьяна Коровина – это вы? – спросила я у хозяйки.

– Ну я, – откликнулась она. – А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Татьяна Иванова. Ваша тетушка послала вам письмо с приглашением погостить у нее. По чистой случайности это письмо вместо вас получила я. И, откликнувшись на приглашение, познакомилась с Идой Леманн. Когда выяснилось, что я не ее племянница, Ида попросила меня лично встретиться с вами и передать на словах, что пожилая женщина жаждет встречи. Она действительно очень хочет встретиться с вами. Мечтает о воссоединении семьи.

– Пойдем-ка на кухню. Башка болит, сообразить ничего не могу.

Не дожидаясь моего согласия, хозяйка отправилась на кухню. Я проследовала за ней. Кухня меня обескуражила даже больше, чем захламленная гостиная. Небольшой стол на две персоны, крашеные деревянные табуретки. На стене сиротливо висела старенькая полочка, завешенная ситцевой занавеской времен моей бабушки. Допотопный холодильник из той серии, которая не имела даже приличной морозильной камеры. Проржавевшая раковина с капающим краном. Из украшений кухня могла похвастаться только «декабристом», распустившимся на подоконнике пышным малиновым цветом.

Глядя на все это великолепие, я спросила:

– Татьяна, простите за прямой вопрос, но вы хоть где-то работаете?

Хозяйка прошла к холодильнику, открыла дверцу, достала бутылку крепкого пива. Переместилась к мойке, заваленной грязной посудой, выбрала прозрачный граненый стакан, ополоснула его под краном и тут же наполнила из бутылки. На мое счастье, гостеприимством Татьяна не страдала, поэтому я была избавлена от необходимости отказываться от «шикарного» угощения. По всей видимости, пить она предпочитала в одиночку. Отхлебнув пару глотков, решила, что пришло время ответить на мой вопрос.

– Работаю, не сомневайся! Задарма меня кормить желающих нет! А что до Иды твоей, то мне и так по закону ее наследство перейдет. Я ведь правила знаю. У них в семье положено все сбережения дочери передавать. Ну, или родственнице женского пола. А женского я у них одна. Так что ехать мне к старухе резона нет. Только деньги катать.

– Значит, наследство вы все-таки ждете? – уточнила я.

– Ну, не то чтобы жду, – протянула Татьяна Коровина не совсем искренне, – но лишним оно мне точно не будет. Сама видишь, как живу. Квартира и то не моя. Здесь еще братец мой прописан. Квартплату, подлец, не вносит, а как делить надумает, так мигом примчится.

– Где же он сейчас живет? – спросила я из любопытства.

– У бабы своей. У него каждый год новая баба. Какая пригреет, у той и живет. Больше года еще ни одна не выдерживала.

– Что так?

– Балбес он. Работать не хочет, по хозяйству не помогает. Проку от него никакого. Посмотрит очередная баба, посмотрит, да и выгонит братца. А он припрется сюда и давай права качать! Потом другая дура на него клюнет, он и сваливает. Мне передышка.

– Может быть, вам к тетке переехать? Квартира у нее большая. В средствах она не стеснена. Найдете себе работу. Будете жить вдвоем. И вам хорошо, и пожилая женщина под присмотром.

– Пустит она к себе, как же! Она за всю жизнь ни одного доброго дела не сделала, думаешь, на старости лет что изменится? Она и письма эти пишет только для того, чтобы уши свободные найти. А приеду я к ней, так она и на порог такую, как я, не пустит. Она ж «благородных кровей». Мы ей не чета.

– А вы пить бросайте, чистоту в квартире поддерживайте, работу попрестижней найдите. Ну и себя в порядок приведите, конечно. Вы кем работаете?

– Кем-кем. Подъезды мою! А что, кто-то должен и эту работу выполнять. Зайдешь вот в подъезд, а там грязь до потолка. А все почему? Да потому, что молодежь норовит все больше в банкиры да в менеджеры. А спроси кого из них: хочешь уборщицей быть, говно в подъездах убирать? И что они тебе ответят? Вот то-то!

Я посмотрела по сторонам. Царившая в квартире грязь давала пищу для размышлений. Угадав мои мысли, хозяйка засмеялась.

– Ты по сторонам-то не зыркай. В подъездах у меня идеальный порядок. А тут как хочу, так и живу. Мне за уборку квартиры денег не платят!

Спорить и возражать я не стала.

– Так вы к Иде поедете или нет? – задала я вопрос, заранее зная ответ.

– Погожу пока, – ответила Коровина, – может, на будущий год.

– Письмо сами напишете?

– Пиши ты. Скажи, работы много, никак мне не вырваться. Скажи, для Татьяны Коровиной общественный долг – превыше всего!

И женщина громко расхохоталась. Поддерживать Татьянино веселье я не стала и под заливистый смех хозяйки покинула квартиру.

Добравшись до дома, я оставила машину на стоянке, прихватила объемную сумку, которую собирала в дорогу, и, поднявшись на седьмой этаж, оказалась наконец в своей уютной однокомнатной квартире. Удивительное дело! Отсутствовала я чуть больше суток, а квартира уже обрела какой-то пустой, нежилой вид. Или это мое бурное воображение? Чтобы поскорее избавиться от этого чувства, я направилась на кухню, всыпала в кофемолку щедрую порцию кофейных зерен и включила аппарат на самую высокую скорость. Шум работающей кофемолки, запах кофе придали квартире ощущение налаженного быта. А когда по квартире распространился дурманящий аромат свежесваренного напитка, тут уж признакам запустения и вовсе пришлось несладко.

Уютно расположившись в кресле, я стала думать, как сообщить тетушке Иде о результатах моего визита. Ясно, что родство Татьяны Коровиной не принесет пожилой женщине ожидаемой радости воссоединения семьи. Вряд ли интеллигентная дама будет счастлива принимать у себя опустившуюся, пьющую племянницу. А уж о том, чтобы сделать ее наследницей семейной реликвии, и речи быть не может. Только вот как поставить Иду в известность? Лишать ее последней надежды мне не хотелось. Но и скрывать от пожилой одинокой женщины правду было бы нечестно. Вот и думай теперь, Танюша, как сделать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Конечно, внутрисемейные тайны и разборки – не мое дело. Я послание передала, просьбу Иды выполнила. Следовательно, мне беспокоиться не о чем. Но ведь после нашего знакомства Ида Леманн была мне не совсем чужим человеком. Пожалуй, нужно сразу рассказать ей о неблагополучной родственнице и забыть всю эту историю. Или все же не говорить? Пара фраз о сильной занятости племянницы – и я свободна от обязательств… Да, задача!

Как всегда в таких случаях, я решила прибегнуть к помощи магических костей. Попрошу подсказки, как поступить в сложившихся обстоятельствах. Достав мешочек, я вытряхнула его содержимое на ладонь. Подержав кости в руках, метнула их на стол. «2+18+27 – Если Вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям». Интересно! Что бы это значило? Волнение по поводу предстоящего разговора с Идой Леманн или же меня ожидают события намного более волнующие? Ладно, пора спать. Настанет утро, тогда и решу, как поступить. На свежую, так сказать, голову.

Утро порадовало веселыми солнечными лучиками, разбегающимися по квартире в разные стороны. От яркого света настроение поднялось в считаные секунды. Кроме того, утро оказалось действительно мудренее, чем предыдущий вечер, и принесло четкий ответ на мои вопросы. Я решилась-таки сообщить Иде Леманн правдивую информацию о ее неблагонадежной родственнице. Пусть ищет наследницу в другом месте, пока еще не поздно.

Я потянулась к телефону. Так, где тут номер моей несостоявшейся тетушки? Нажав кнопку вызова, я прокручивала в уме фразу, с которой нужно начать разговор. Длинные гудки звучали один за другим. Трубку никто не брал. Странно. Насколько я помню, тетушка Ида относится к разряду «жаворонков». Я посмотрела на часы. Десять тридцать две. Ида должна уже давным-давно покончить с завтраком и заниматься повседневными делами. То есть ничегонеделаньем. И помешать взять трубку ей ничто не должно. Если только она не пошла прогуляться. Дышать свежим воздухом в любом возрасте полезно. Только я собралась отключиться, как гудки сменились прерывистым мужским голосом.

– Слушаю вас, – произнес он.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Пожалуйста, позовите Иду Леманн.

– Кто ее спрашивает? – поинтересовался мужчина.

– Простите, а с кем разговариваю я? Раз уж вы требуете представиться даму, то неплохо бы было для начала представиться самому.

– Старший оперуполномоченный Богацкий.

– Почему вы отвечаете на телефонные звонки Иды Леманн? С ней что-то случилось? – забеспокоилась я.

– С чего вы взяли, что с хозяйкой телефона что-то случилось? Вы что-нибудь знаете? – Речь полицейского стала еще более прерывистой.

– «Что-то» я знаю наверняка, – на дурацкий вопрос я ответила не менее по-дурацки, – «что-то» знает каждый человек. Я, например, знаю закон Джоуля – Ленца, а вы?

Ответ оперуполномоченного не заставил себя ждать:

– Не поверите, но я могу процитировать массу законов. Как вам такой закон: «Человек, препятствующий расследованию преступления, привлекается к ответственности как соучастник данного преступления».

А у нашего стража порядка, оказывается, чувство юмора имеется!

– Слегка переврали, – прокомментировала я, – но в целом неплохо.

– Так, дамочка, поострили и хватит! – Голос оперуполномоченного стал серьезным. – Представьтесь, пожалуйста.

– Иванова Татьяна, – перешла я на серьезный тон. – Скажите, с Идой все в порядке?

– Кем вы доводитесь госпоже Леманн? – не отвечая на мой вопрос, продолжал Богацкий.

– Никем. Просто случайная знакомая.

– И как «просто случайная знакомая», вы так энергично выпытываете у меня информацию по делу?

Видно было, что Богацкий больше шутить не намерен. По крайней мере, сейчас.

– Ни о каком деле я понятия не имею. Понимаете, – попыталась объяснить я, – Ида Леманн дала мне одно поручение. Я его выполнила и о результатах обещала сообщить по телефону.

– Какого рода дело и когда именно Ида Леманн обратилась к вам с просьбой выполнить поручение?

– Поручение состояло в том, чтобы найти племянницу Иды и передать ей приглашение погостить у тетки. А дала поручение Ида вчера, за завтраком. – Я решила быть откровенной, чтобы быстрее добраться до сути происшествия в доме тетушки.

– Так вы были у Иды в гостях? – задал очередной вопрос оперуполномоченный.

– Была. Даже ночевала, а наутро тетушка Ида обратилась ко мне с просьбой, которую я благополучно выполнила. И теперь мне необходимо сообщить ей результат.

– Вы иногородняя? – Оперуполномоченный продолжил допрос.

– Живу в Тарасове, если вас это интересует. – Я начала терять терпение.

– Каким же образом вы попали в квартиру Леманн, а главное – с какой целью?

– Я приехала по приглашению самой Леманн. Так получилось, что я оказалась не тем человеком, которого ждала тетушка Ида. Но это отдельная история, – подытожила я.

– Это как раз та самая история, которая интересует следствие! – обрадованно воскликнул Богацкий. – И чем быстрее вы ее озвучите, тем лучше для вас.

– Позвольте все же узнать, что произошло? Чем Ида Леманн заинтересовала следственные органы? – не сдавалась я.

– Вам лучше знать, – многозначительно проговорил следователь. – Очень надеюсь, что вы и нас просветите на этот счет.

– Может, хватит уже ходить вокруг да около! – взорвалась я. – Если вы не собираетесь сообщать мне, что произошло с Идой, то я кладу трубку!

Я действительно готова была отключиться, но следующая фраза Богацкого заставила меня передумать:

– Ида Леманн не может подойти к телефону, потому что находится в больнице с диагнозом «обширный инфаркт». А произошел сей казус по той причине, что квартира пожилой женщины была ограблена. Грабитель унес самое ценное для пожилой женщины – фамильную брошь. И, думается мне, вы имеете к этому происшествию самое непосредственное отношение. Ведь вы и есть та самая «фальшивая» родственница Иды? По словам потерпевшей, именно вам она показывала брошь перед тем, как ее похитили. Скорее всего, как раз сейчас участковый направляется по вашему адресу, чтобы передать повестку. Мой вам совет: не стоит бросаться в бега. Для вас будет лучше, если вы как можно скорее приедете в Хаймынск и дадите признательные показания.

– Диктуйте адрес, – коротко произнесла я.

Богацкий не был готов к такому повороту событий. Привыкший к тому, что каждый подозреваемый норовит улизнуть от всевидящего ока правосудия, он ожидал подобного и в этот раз.

– Вы собираетесь приехать сами? – спросил он.

– А разве не этого вы от меня ждете? – задала я встречный вопрос.

Он промолчал. Тогда я решила расставить все по своим местам.

– Уточняю: я собираюсь приехать в Хаймынск и выяснить детали, касающиеся этой пропажи. А заодно восстановить свое доброе имя. Меня, знаете ли, не устраивает, что я числюсь подозреваемой номер один по делу об ограблении старушки. Так вы будете адрес диктовать?

Богацкий продиктовал адрес. Я записала и отключилась.

Вот вам и предсказанные волнения! Хотела родственницей разжиться, а получила неприятности. Теперь хочешь не хочешь, а придется ввязываться в это дело. Иначе можно и срок схлопотать. Бравые работнички правоохранительных органов города Хаймынска ухватятся за первую попавшуюся версию и даже не подумают усердствовать ради того, чтобы восторжествовала справедливость. Собирайся, Танюша, поедем искать правду.

Дорожная сумка была собрана со вчерашнего дня. Разложить вещи по местам вечером руки уже не дошли. Сегодня это было даже кстати. Я решила добавить к моему гардеробу строгий деловой костюм. Для официального визита он подойдет как нельзя лучше. Дверной звонок возвестил о чьем-то приходе. Ожидая участкового, я, не взглянув в глазок, открыла дверь. На пороге стоял Борис. В руках он держал очередной букет шикарных лиловых роз. Я скорчила гримасу, но впустила его. Борис протянул мне букет со словами:

– Мы так давно не виделись, что я решил, будто ты меня бросила!

Ну как объяснить человеку, что между нами нет и не может быть никаких отношений! Сейчас не буду вступать в словесные баталии, не до того. Пусть думает что хочет, а мне торопиться нужно. Я вернулась в комнату и продолжила сборы. Борис следовал за мной по пятам. Обнаружив в комнате битком набитую дорожную сумку, он спросил:

– Ну как прошла поездка? Вижу, ты еще не успела сумку разобрать.

– Поездка прошла неплохо. Последствия неважные. А сумку я не разбираю, а складываю снова. Ты меня буквально в последний момент застал.

– Ты опять уезжаешь? – опечалился мой кавалер.

– Приходится.

– Что, тетушка плоха? Тебе предстоит ухаживать за ней? – еще больше расстроился Борис. – Если твоя родственница так скверно себя чувствует, что нуждается в уходе, лучше нанять профессиональную сиделку. Могу порекомендовать приличное агентство. За проживание в другом городе придется, правда, доплатить, но зато уж фирма обеспечит лучший уход, какой только можно пожелать для обожаемых родственников.

Мне не хотелось посвящать его в подробности, поэтому я предпочла отмолчаться. Но тут, на мою беду, в дверь позвонили снова.

– Не беспокойся, я открою, – поспешно заявил Борис и направился в прихожую.

Зная, кого он там увидит, я приготовилась выслушать целую тираду по поводу моего «несерьезного» отношения к жизни. И не ошиблась. Из прихожей послышался удивленный голос Бориса:

– Танюша, к тебе участковый! Он принес повестку!

Я вышла из комнаты, поздоровалась с участковым, приняла от него листок и спросила:

– Где расписаться?

Он протянул мне бланк, а Борис запричитал:

– Татьяна, ничего не подписывай! Пусть господин участковый сначала объяснит, в чем, собственно, дело? Он обязан это сделать!

Участковый сочувственно посмотрел на меня и специально для Бориса произнес:

– Гражданка Иванова Татьяна Александровна, вы вызываетесь в районный отдел полиции города Хаймынска для дачи показаний по делу об ограблении гражданки Леманн Иды Львовны. Адрес отдела указан в повестке. Зачитать? – вопрос был обращен к Борису.

– Что значит «ограбление»? И при чем тут Татьяна? – не унимался тот. – Она никуда не поедет. Вы не имеете права заставлять ее ехать в такую даль, да еще за свой счет! Вы обязаны допросить ее здесь, в Тарасове!

– Полиция может выделить «уазик», – весело сообщил участковый.

– Угомонись, Борис, – проворчала я. – Я сама собиралась туда ехать. Никто насильно меня не гонит. И вообще это мое дело, не вмешивайся, пожалуйста.

– Как же не вмешиваться! – возмутился Борис. – Должен же кто-то за тебя вступиться! Ты о последствиях подумала?

– Только о них и думаю, – подписывая бумаги, произнесла я. – Выезжаю через полчаса.

Последняя фраза была обращена к участковому. Он приложил руку к козырьку и покинул квартиру. Борис продолжал брюзжать. Я, не обращая внимания, завершала сборы. Как только все вещи были упакованы, взяла сумку, давая ему понять, что аудиенция окончена. Борис отобрал у меня сумку и понес к выходу. Я последовала за ним. Подойдя к машине, он остановился. Я приготовилась выслушать очередную нотацию. Но на этот раз Борис ограничился единственной фразой:

– Позвони мне, как доберешься до места.

Я пообещала, что непременно поставлю его в известность, как только устроюсь, бросила сумку на заднее сиденье, завела двигатель и медленно тронулась. Борис стоял, и смотрел мне вслед, пока машина не скрылась за поворотом. Мысленно поздравив себя с благополучным избавлением от назойливого ухажера, я погрузилась в невеселые думы.

С теми фактами, что мне удалось выведать у Богацкого, ясной картины нарисовать, естественно, невозможно. Но в общих чертах выходило следующее: не успела я покинуть пожилую женщину, как некий недоброжелатель воспользовался ее доверчивостью и похитил из квартиры фамильную реликвию. Судя по тому, как легкомысленно Ида относилась к вопросам безопасности, этим недоброжелателем мог быть кто угодно. Если уж она, зная, что я ей вовсе не родственница, а совершенно посторонний человек, все равно продемонстрировала мне семейную ценность, можно представить себе, скольким еще людям была известна эта вещь. Значит, первым делом по приезде в Хаймынск нужно будет встретиться с Идой и попытаться составить список людей, которым было известно о броши. Отсюда и будем плясать. Наверняка в списке наберется десятка два, а то и три претендентов на роль грабителя. Еще нужно будет попытаться расположить к себе следователя. Его помощь может оказаться не лишней. Хотя бы в плане информации.

Примерно на полпути к Хаймынску я увидела на обочине машину, наполовину заваленную снегом. И тут же вспомнила свое путешествие из Хаймынска в Тарасов. Видимо, дороги тут чистили регулярно! Притормозив, я приоткрыла окно и обратилась к мужчине, стоявшему на дороге с удрученным видом:

– Загораете?

– Вынужден. Вот, под снегоочиститель попал, будь он неладен! А вы случайно не в Хаймынск направляетесь?

– Туда. Помощь прислать? – предложила я.

– Было бы неплохо. Только это не главное. Вот если бы вы моих до города подбросили, то очень бы нас выручили.

Я посмотрела по сторонам, бросила взгляд в салон автомобиля и, не увидев ни души, поинтересовалась:

– С семьей путешествуете?

– Всей семьей. За пять лет первый раз за город выбрались – и на тебе! Жена за полчаса всю плешь проела. Так как, выручите меня или мне другой машины ждать?

– Подброшу, не вопрос. Вы их в багажнике прячете? – попыталась пошутить я.

Несчастный глава семейства к шуткам расположен не был. Внимательно посмотрев на багажник собственного авто, он серьезно ответил:

– Багажник пустой. А домочадцы мои по нужде отошли. Скоро вернутся. Вы ведь не очень торопитесь? Подождете? А то, не ровен час, замерзнут они на дороге.

– Подожду, если не очень долго. У меня в Хаймынске дело срочное.

Мужчина засуетился и помчался к ближайшему сугробу, бросив через плечо:

– Пойду потороплю.

Я осталась в машине, ожидая неизвестных пассажиров. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем из-за сугроба появилась первая фигура. Это был розовощекий мальчик лет десяти. За ним следовал отец. Подойдя к моей машине, мужчина открыл дверь пассажирского сиденья и сказал мальчику:

– Садись, жди остальных.

Меня слегка озадачила фраза, произнесенная мужчиной, но я промолчала. Мальчик послушно занял место на заднем сиденье, сдвинув мою сумку в дальний угол. Мужчина тем временем снова скрылся за сугробом. Ожидание продолжилось. Мальчик молчал, я тоже. Прошло еще пять минут. Картина повторилась. Из-за сугроба показалась фигура подростка. За ним следовал отец.

– Занимай место рядом с братом. Они у нас двойняшки. Вечно что-то делят. Еле докричался их, шалопаев. Позвольте, я вашу сумочку в багажник уберу, – обратился он уже ко мне, – сейчас остальные подойдут.

Я вышла из машины, чтобы убрать сумку в багажник, и застонала. Из-за сугроба показались «остальные». По направлению к моему автомобилю двигалась ватага разновозрастной малышни во главе с дородной мамашей. Мне показалось, что их не меньше сотни. И все они кричали, галдели, скакали в разные стороны! Мамаша быстрым шагом подошла к машине и сразу рассыпалась словами благодарности:

– Вот спасибо так спасибо! А то я уж думала, ночевать в поле придется. С такой-то компанией желающих подвезти разве найдешь! А вы женщина отзывчивая. У самой, поди, ребятишек прорва. Уж и не знаю, как вас благодарить!

Я стояла на дороге с сумкой в руках, понимая, что меня ловко обвели вокруг пальца. Тем временем мамаша запихивала галдящую ораву в салон автомобиля. Дети шумно рассаживались, устраиваясь поудобнее. Последней загрузилась мамаша, заняв переднее сиденье. Мужчина, виновато улыбаясь, забрал у меня из рук сумку, забросил ее в багажник, а заодно перекидал из своего автомобиля пожитки многочисленного семейства.

– Им бы только до города добраться, а дальше они сами, – успокаивающе произнес он. – Они у меня самостоятельные.

– Чего уж теперь, – обреченно произнесла я. И, переходя к практической стороне вопроса, поинтересовалась: – Как вот пост ДПС миновать?

– А это не проблема, – радостно сообщил отец семейства. – Вы, как к посту подъезжать будете, малышня мигом пригнется, их и не видно будет. Они у меня тренированные. Вот увидите!

Вздохнув, я заняла водительское место. Отдавая последние указания, мужчина до пояса влез в салон. Я сидела, ожидая окончания сцены прощания. Наконец мужчина, чмокнув жену в макушку, покинул машину, и мы тронулись в путь.

До города добирались часа полтора. Все это время за моей спиной творилось нечто невообразимое. Старшие дети пытались драться, младшие елозили по всему салону, норовя то вылезти в окно, то перебраться на переднее сиденье. Время от времени старшие принимались дразнить малышню, и те пускались в рев, призывая мамашу урезонить обидчиков. Мамаша не обращала на происходящее ровно никакого внимания. Она блаженно откинулась на переднем сиденье и негромко похрапывала. Я не могла понять, как ей удается спать при таком шуме. Но вот впереди замаячили первые строения. А следом и пост ДПС. Мамаша мгновенно проснулась и, не оборачиваясь, скомандовала:

– Дети, пост!

И тут же, как по мановению волшебной палочки, в салоне установилась полнейшая тишина. Посмотрев в зеркало заднего вида, я поразилась. На заднем сиденье расположились подростки-двойняшки. И все! Больше ни единой души. Покосившись на мамашу, я спросила:

– А остальные где?

– Да на пол улеглись, – спокойно ответила та. – Вот пост минуем – опять появятся.

Мы благополучно миновали пост. Проехали еще метров двести, и мамаша снова скомандовала:

– Отбой!

В зеркало заднего вида я наблюдала картину преображения своего салона. Из всех щелей полезли головы малышни. Через две секунды машина снова напоминала картину из мультипликационного фильма про обезьянок, которых мама-обезьяна вывела на прогулку.

– Нам на Строителей, – безапелляционно заявила мамаша.

– Командуйте, – смирилась я. – Я город совсем не знаю.

– Мама, можно мы дорогу показывать будем? – в один голос закричали двойняшки.

– Показывайте, – равнодушно согласилась мамаша.

Двойняшки радостно завизжали и наперебой начали подавать команды.

– Налево! Нет, сейчас направо! Теперь налево, нет, теперь направо! Еще раз налево! Нет, прямо! – и так до бесконечности.

– Если вы планируете попасть домой засветло, вам лучше взять инициативу в свои руки, – обратилась я к мамаше.

– Вот так всегда! Все нужно брать в свои руки! – посетовала она, но направление все же указала.

Путем неимоверных усилий с моей стороны мы добрались до улицы Строителей. Затормозив возле небольшого частного дома, я выбралась на свежий воздух, открыла багажник и принялась выгружать нескончаемые сумки. Дети, один за другим, подхватывали их и исчезали в недрах двора, обнесенного высоким забором. Мамаше сумки не досталось. Я не удивилась. Должен же кто-то и командовать. А сумки носить – дело мужское.

Когда за последним сорванцом захлопнулась калитка, мамаша обратилась ко мне:

– Спасибо вам, душечка! Если бы не вы, пропали бы мы совсем.

С этими словами она принялась совать мне в руку замусоленную сотенную бумажку.

– Бросьте, – отрезала я. – Деньги мне ваши не нужны. Вы лучше на мой вопрос ответьте, и мы в расчете.

– Какой вопрос? – охотно согласилась мамаша.

– Сколько их у вас?

Правильно поняв вопрос, она расхохоталась.

– А вам сосчитать не удалось? Это с непривычки. Девять их у нас. И все мальчишки. А что? По-моему, неплохо. Зато я у них как королевна!

Помахав на прощание рукой, «королевна» прошествовала во двор, не забыв запереть за собой калитку.

«Интересно, про короля она не забудет или ему всю ночь на морозе куковать?» – подумала я, отъезжая.