ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Марина Заботкина только что закончила гладить постельное белье. Она выключила утюг, отнесла выглаженные вещи в спальню и аккуратной стопкой сложила их в шкафу. Она почувствовала, что немного устала и, налив себе минеральной воды с лимоном, прилегла с книжкой в руках на диван в гостиной. Обычно энергичная и деятельная Марина ощущала, что стала в последнее время быстро утомляться, и даже такой пустяковое и привычное занятие, как глажка, потребовала передышки. Впрочем, она и восстанавливалась достаточно быстро, просто ей требовалось немного полежать или подремать.

Однако задремать Марине так и не удалось – не успела она прочитать пару страниц, как раздался звонок в дверь. Марина вышла в прихожую и, не спрашивая, открыла замок. На пороге стоял ее муж, Максим. Ахнув от неожиданной радости, Марина бросилась ему на шею.

– Осторожнее, не скачи так, – проходя вместе с повисшей на его шее женой в квартиру, улыбнулся Максим и поставил Марину на пол.

– Тебя отпустили?! Совсем? – спросила она.

– Надеюсь, да. Во всяком случае, улик против меня так и не нашлось, и им ничего не оставалось делать, как отпустить меня восвояси. Хотя нервы мне там помотали предостаточно.

– Ой, да ты, наверное, есть хочешь, – засуетилась Марина. – Сейчас я тебя накормлю, пойдем в кухню, я сегодня блинчиков с мясом испекла.

– Да, поесть я, пожалуй, не откажусь, – кивнул Максим, прошел за женой и с удовольствием уселся на свой любимый стул.

Марина пододвинула ему полную тарелку и села рядом, влюбленными глазами наблюдая, как муж уплетает за обе щеки.

– Там меня, конечно, так, как ты, не кормили, – несколько смущенно, словно оправдываясь за свой аппетит, пояснил он.

– Ой, да что ты, ешь сколько хочешь! Я сама-то и не ем совсем почти.

– Это еще почему?

– Ну, во-первых, мне без тебя обедать скучно и неинтересно. А во-вторых, не хочется.

– Ну, скучно – это ты брось, тебе есть нужно. В поликлинике была?

– Да, все в порядке. Сказали, что анализы хорошие и вес в норме. Так что... – она радостно засмеялась.

– Ну и отлично, – погладил ее по волосам Максим.

После обеда он покурил и сказал:

– Пойти прилечь, что ли? Вроде бы, ничего я не делал там, а чувствую себя вымотанным.

– Это понятно, там же не санаторий. Полежи, конечно. Я до твоего прихода тоже отдыхала, думала даже поспать, а тут ты позвонил.

– Так пошли, вместе поваляемся, – предложил Максим. – Тебе, наверное, сейчас нужно больше спать?

– Врач сказал, что, если появится такое желание, то – да. И вообще, он велел мне делать все, что организм потребует.

Через несколько минут пушистая голова Марины безмятежно покоилась на руке Максима. Он уже начал проваливаться в дрему, а она, взбодренная неожиданным возвращением мужа, никак не могла заснуть. И тут вновь раздался звонок в дверь. Марина, чтобы не потревожить мужа, выскользнула из его объятий и побежала открывать. Звонок повторился. Чертыхнувшись, она, как всегда, не спрашивая – кто? – открыла дверь. И тут же громко ахнула.

От ее вскрика Максим с несвойственной ему прытью вскочил с постели. На ходу застегивая брюки, он быстро направился в прихожую.

А там огромных размеров молодой парень с короткими светлыми волосами прижал его жену к стене, угрожающе улыбаясь.

– Ты что?! Ты кто?! – бросился к нему Максим, пытаясь оторвать его от своей жены. – Потише нельзя? В чем дело?!

Случившееся, а именно, что в квартиру ворвался какой-то совершенно незнакомый ему парень и начал приставать к его жене, повергло Максима в шок.

– Пусти меня, я беременна, в конце концов! – заорала во всю мощь Марина.

– Мне плевать, – грубо отрезал незнакомец.

Максим схватился за телефонную трубку, чтобы вызвать милицию, и тут ему пришлось плохо. Получив удар ногой в живот, он вместе с телефонным аппаратом грохнулся на пол.

– А-а-а-а! – закричала Марина.

– Слушай, если она не замолчит, я ей врежу! – пылая злобой, заявил незнакомец.

– Марина, успокойся, – бросил Максим и не без дрожи в голосе спросил непрошеного гостя: – Ты кто?! Ты зачем сюда ворвался?!

– А ты что, не помнишь? – вдруг осклабился незнакомец, сверкнув золотыми зубами. – Лехой меня зовут. Что, припоминаешь?

И тут Максим действительно его вспомнил. Крутого широкоплечего парня звали Алексеем Марковым. Это был сводный брат убитого Льва. У них с Львом был общий отец, а матери – разные, Алексей был моложе Льва лет на десять, а то и больше. И пару раз Заботкин видел его на днях рождения у Льва. Только тогда Алексей был гораздо моложе и вел себя не столь агрессивно.

– Ну, вспомнил, что ли? – еще раз спросил Алексей у Максима.

– Ну, вроде бы, – попытался улыбнуться Заботкин. – Но чего ты хочешь? Ты выпил, что ли?

– Это не твое дело, – отрезал Марков-младший. – Так, вот что: перекалякать мне с тобой надо серьезно.

– А зачем ты мою жену так напугал?

– Не напугаешь – не проживешь, – с видом прожженного знатока жизни изрек Марков.

Максим поднялся и водворил телефонный аппарат на место. Живот еще побаливал от удара Маркова, но обижаться на этого мордоворота и предъявлять ему свои претензии было сейчас абсолютно бесперспективно – это Заботкин сразу понял и не стал акцентироваться на этом. Он только сказал:

– Давай, поговорим, если надо. Только спокойно, пожалуйста, мы и без подобных силовых приемов все хорошо понимаем. Марина, а ты лучше иди в комнату.

– Нет уж, – остановил женщину Алексей. – Пусть она тоже здесь посидит.

– Она себя плохо чувствует, – попытался снова убедить его Максим, но, поймав непробиваемый дубовый взгляд Маркова, оставил свои попытки.

– Пошли в кухню, – сказал Алексей.

Заботкины сели за стол, а Марков встал напротив них и закурил, стряхивая пепел в раковину.

– Ну, короче! Бабки мне нужны, – без лишних преамбул начал он.

– Какие бабки? – поднял вверх бровь Максим.

– Тебе чего, объяснить?! – вытаращился на него Марков.

– Ну, объясни, – стараясь держаться как можно спокойнее, проговорил Заботкин.

– Ты брату моему был должен, – с характерной «наездной» криминальной интонацией произнес Алексей.

– Ну, да, был, – признался Максим, решив не уточнять, откуда об этом знает Алексей.

– Вот и гони их теперь мне!

Логика у Алексея была железная.

– Ну, вообще-то я хотел отдать, но тут меня в милицию загребли, совершенно, кстати сказать, несправедливо. И деньги я на адвоката потратил, – соврал Заботкин.

– Ну и что? Мне, типа, по фигу – те бабки или другие бабки. Должен – отдавай!

– Тебе-то я не должен, – попробовал слабо возразить Заботкин.

– Ты брату моему должен, понимаешь, брату! Братушке моему, ты понял?! – Алексей выкинул сигарету в раковину и схватил Заботкина за грудки.

В этот момент ситуацию кардинально изменила Марина, оставшаяся вне внимания как Максима, так и Алексея. Она незаметно выскользнула в дверь квартиры и истошно заорала на весь подъезд:

– Пожар! Пожар!!

Девушка подумала, что, если бы она закричала: «Помогите, убивают!», вряд ли кто-нибудь посмел бы открыть дверь и высунуть свой нос. А пожар касается всех, абсолютно всех! Расчет ее оказался верным, и на ее клич – а голос у Заботкиной был звонким, своей частотой способный пробить любой другой звуковой фон – стали одна за другой отворяться двери. Испуганные соседи высыпали на лестничную клетку. Услышав громкие голоса и все поняв, Марков в ярости оглянулся, выругался и отшвырнул от себя Заботкина.

– Чего она гонит?! Я ей сейчас…

Однако Марину достать было уже не так-то легко. Она вбежала обратно в квартиру и заперлась в ванной комнате. В квартиру заглянул один из соседей и громко спросил:

– Что у вас здесь происходит, Максим?

Марков, продолжая ругаться сквозь зубы, оттолкнул его и выскочил за дверь. Вид его произвел сильное впечатление на соседей и, бормоча: «Милицию нужно вызывать!», – они поспешили скрыться каждый в своей норе. Любопытному же соседу Максим объяснил, что к ним в квартиру залез вор, поэтому они и устроили эту панику. Сосед вернулся на лестничную клетку и пошел оповещать весь подъезд о том, что в доме завелся вор и нужно принимать меры, то есть, опять же, звонить в милицию и запираться на все засовы.

Марков понял, что ему пора сваливать. И уже с лестницы он бросил Максиму:

– Бабки ищи давай! Ты же брата моего убил! Ты знаешь, кому ты дорогу перешел?! Самому Горячему!

Максим поскорее захлопнул дверь и два раза повернул ключ. Из ванной вышла расстроенная Марина. На глазах ее были слезы, она заходилась в рыданиях.

– Ну, ничего, все закончилось, – пытался успокоить ее Максим. – Тебе нельзя сейчас волноваться, ты что, забыла?

Марина успокоилась минуты через две, а еще через пять минут она набрала номер Татьяны Ивановой.

После «вызова» Марины я отправилась к ней. Через несколько минут я уже поднималась по лестнице большого девятиэтажного дома по улице Садовой, где и проживали Максим с Мариной. На мой звонок открыл высокий темноволосый мужчина, из-за его плеча выглядывала Марина.

– Татьяна Александровна, здравствуйте, – вышла она вперед. – Это мой муж, – кивнула она на мужчину, открывшего дверь.

Я познакомилась с Максимом Заботкиным и прошла в комнату. Обстановка у Заботкиных была небогатой, тем не менее, в квартире было очень чисто и уютно. Вещи не валялись, где попало, за исключением множества различных книг, стопками разложенных не только в книжном шкафу, но и на нем, и на столе, и на тумбочке под телевизором.

Марина принесла в комнату кофейник и печенье с изюмом, после чего опустилась на стул и вздохнула, не зная, с чего начать.

– Успокойтесь и рассказывайте по порядку, – отпив глоток крепкого кофе, сказала я.

– Хорошо, я сейчас, – Марина отставила свою чашку. – К нам ворвался один бандитского вида человек и потребовал деньги...

– Как оказалось, это был сводный брат Льва Маркова, – вступил в разговор Максим.

Я выслушала эту историю, сосредоточенно нахмурившись. Когда Максим с Мариной завершили свой рассказ, я спросила:

– Вы знаете, где можно найти этого Горячего?

– Нет, – ответил Максим. – Я у него никогда не был и не знаю, где он живет.

– Что вы вообще о нем знаете?

Максим задумался.

– Вообще-то, я удивлен его появлением... Насколько мне известно, они со Львом не очень-то близко общались: матери-то у них разные, да и перепад в возрасте существенный… Неужели они все-таки недавно пересеклись? Но по какому поводу? К тому же, этот Горячий сидел, вроде…

Я отметила про себя этот факт и спросила:

– Кто-нибудь из ваших знакомых может знать, где его найти?

Заботкин оттопырил нижнюю губу и неуверенно сказал:

– Разве что их общий со Львом отец... Раньше он жил на улице Некрасова, у железнодорожных касс. Возможно, он и до сих пор там живет. Он, наверное, должен знать, где найти своего сына? Только вот захочет ли он с вами говорить...

– Ну, это уже моя забота, – успокоила его я. – А вам я хочу посоветовать: дверь кому попало не открывать, без дела на улицу не выходить и Марину одну никуда не выпускать! А еще лучше, чтобы вы постоянно были не вдвоем, а с человеком, обладающим достаточной физической силой и подготовкой, – скользнула я взглядом по худощавой и не очень-то мускулистой фигуре переводчика-интеллигента. – Например, ваш приятель, Тугов, очень для этого подойдет!

У обоих Заботкиных вытянулись лица. Видимо, им совсем не хотелось терпеть общество бравого капитана. Тем не менее, Максим сказал:

– Мы подумаем об этом. А вы считаете, что этот Горячий может быть причастен к убийству Льва? Мне показалось странным, что он так хорошо информирован: во-первых, он в курсе, что мы должны были Льву деньги, во-вторых, уверенно называет меня убийцей... Откуда он знает, что меня задержали именно из-за этого?!

– Что ж, придется это выяснить, – сказала я. – Я вот еще о чем подумала. Лариса Лиманская не может знать, где живет этот Горячий? Все-таки, бывший родственник...

– Без понятия, – пожал плечами Максим. – Ей можно позвонить. Я сам это сделаю, прямо сейчас.

– Позвоните, пожалуйста, – попросила я.

Заботкин поговорил по телефону с бывшей женой Маркова и, положив трубку, повернулся ко мне:

– Нет, она не знает. Говорит, что всегда его терпеть не могла, что он – грубый «мюжи-и-ик» и, одним словом, сплошное вульгарите. И в гости к нему она никогда не ходила и не интересовалась, где он живет. Так что... – Максим развел руки в стороны и продолжал: – И Лара меньше всех может теперь что-то знать о Льве Маркове, по-моему, их всегда связывал только интим.

– Вы имеете в виду, в браке? – спросила я.

– И не только, – усмехнулся Заботкин. – Он и после развода к ней похаживал. Женщину новую он себе так и не нашел, а к ней ходил, как бы по старой памяти.

– Лариса даже как-то жаловалась мне на одной вечеринке, что он ее использует как девочку по вызову и мешает ей налаживать свою жизнь с Александром, – добавила Марина. – Что не раз Александр заставал его в гостях у Ларисы, и все это едва ли не заканчивалось скандалом. А потом он все-таки перестал к ней ходить.

– Почему? Испугался Александра?

– Ну, вряд ли, – ответил Максим. – Он бы, скорее, наоборот, делал все это назло Александру. Просто, видимо, он понял, что уже – все. Лариса стала ему отказывать, когда появился Александр, только кофе его поила и сразу выпроваживала. Видимо, боялась потерять выгодного жениха. Ну, Лева, видимо, и перестал зря тратить время.

– Ну что ж, понятно, – сказала я, допивая кофе и поднимаясь со стула. – Так, ребята, мне пора, если что – сразу же звоните.

Я вновь направилась к Мельникову. Коротко рассказав ему о случившемся у Заботкиных, я попросила:

– Андрей, ты не мог бы поискать материалы на этого Горячего? Зовут его – Алексей Марков. Судя по словам Заботкиных, этот тип имеет какое-то отношение к криминалу. Сердцем чую, что у вас на него должно что-то быть!

– Проверим, никуда он не денется, – важно кивнул подполковник. – А ты сама сейчас что намерена делать?

– Я намерена посетить отца Льва и Алексея Марковых. Кстати, хотела тебя побеспокоить еще и по этому поводу. Мне нужен его точный адрес. Правда, имени-отчества этого человека я не знаю, но зато мне известно, что он жил где-то на улице Некрасова. Поможешь?

– Ты понимаешь, Таня, что происходит? – хмыкнул Андрей Александрович. – Сам подполковник убойного отдела тебе оказывает помощь, которую можно получить в адресном столе!

И он многозначительно поднял указательный палец.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Цену, что ли, набиваешь? По-моему, мы всегда сотрудничали на взаимовыгодных условиях. Сколько мы с тобой вместе дел раскрыли, а? А сколько звезд у тебя на погонах появилось – не без моей помощи?

И, видя, что Андрей смущенно заерзал на стуле, я сменила тон на льстивый, хотя по виду Мельникова я прекрасно понимала, что он мне все равно поможет, просто ему хотелось поломаться.

– И потом, – продолжала я, – к кому же мне еще обращаться, как не к тебе? Папазян, как видишь, оказался вероломным и легкомысленным человеком. И потом, он – кто? Капитанишка простой! А ты у нас в столь молодые годы уже подполковник, человек серьезный, большая фигура…

Мельников раздулся от гордости, и я мысленно со смешком констатировала, сколь многие мужчины падки на примитивную лесть. Мельников быстренько отдал распоряжение по телефону, и вскоре я выяснила официальное место жительства господина Маркова.

Прочитав адрес, я вздохнула:

– Да, вот когда пожалеешь, что ходишь пешком!

– Что такое? – нахмурился Мельников.

– Заводской район, – пояснила я. – А я сегодня без машины. Ладно, возьму такси.

– Ну, зачем же такси? – благодушно махнул рукой разомлевший подполковник. – Сейчас я вызову служебную машину, тебя отвезут… К тому же, вдруг там ошивается этот самый Горячий? Вот я тебя и подстрахую.

– С каких это пор ты за меня так беспокоишься? – засмеялась я. – Уж, по-моему, я могу за себя постоять!

– Ну зачем же подвергать риску хрупкую женщину? Мне так будет спокойнее. – Андрей на моих глазах превращался прямо-таки в душку.

Он вызвал машину и выделил мне в сопровождающие молоденького сержанта, с которым мы и отправились на улицу Молодежную. На стареньком «уазике» мы довольно быстро допыхтели до нужного места.

– Ждите меня здесь, вам не нужно со мной подниматься, – остановила я сержанта, уже приготовившегося выйти из машины.

Мне не хотелось, чтобы его милицейская форма спугнула откровенность Маркова. Сержант не был против, и я поднялась на третий этаж одна.

Дверь открыл пожилой мужчина. Внешне он выглядел вполне респектабельно. Даже сложно было предположить, что он приходится отцом какому-то уголовному элементу. Хотя… Это только в пословице яблочко от яблони недалеко падает, на деле же часто бывает по-другому: у вполне приличных родителей вырастают неблагополучные дети, а в семьях, называемых социально неустойчивыми, наоборот, детки очень приличные. Но это меня сейчас не касалось.

Марков смотрел на меня вопросительно, и вид его свидетельствовал о том, что на долгий разговор он не настроен. Приглашать меня в квартиру он не стал, лишь спросил, чего я хочу.

– Мне бы сына вашего повидать, Алексея, – мило улыбнувшись, сказала я.

Мужчина сообщил мне, что Алексея он давно не видел, не знает, где тот живет, и вообще, даже знать об этом не хочет!

– И почему же? – спросила я.

– Потому, что надоел он мне, – ответ был категоричным.

– А чем? – не отставала я.

– Друзьями своими, бандитами, – краткость, похоже, была сестрой таланта этого человека.

– Не подскажете, где он обычно бывает? Где его можно найти?

Старший Марков немного подумал и ответил:

– Нет!

– А у вас ведь есть еще один сын, – полувопросительно-полуутвердительно сказала я.

– Был, – отрезал тот. – Умер он. Царствие ему небесное.

– А как он умер?

– Убили его!

Ресурсы коммуникабельности явно уже были у Маркова-старшего на пределе. Я чувствовала это по краткости его фраз и постоянному стремлению руки Маркова потянуться к замку и открыть входную дверь, чтобы выпроводить нежданую гостью.

– Почему его могли убить, вы не знаете?

– Нет, – последовал очередной ответ, не подразумевающий никакого двойного толкования.

Мне ничего другого не оставалось, как вежливо попрощаться. Это было воспринято мужчиной как должное, и он с быстротой молнии закрыл за мной дверь.

Честно признаться, меня все это несколько насторожило. Марков явно старался как можно скорее прекратить общение, к тому же, он даже не поинтересовался – кто я такая? Создавалось такое ощущение, что мысли его были заняты чем-то куда более важным. Собственно это могло и не иметь под собой ничего важного для меня, и я, потоптавшись, хотела было уже пойти восвояси, как вдруг услышала донесшийся из глубины квартиры шум. Замерев, я прислушалась.

– Да не бойся, ушла, – раздался приглушенный голос.

Я не разобрала, но мне показалось, что он принадлежит Маркову-старшему. Это заставило меня резко изменить свои планы. Я была убеждена, что Марков-младший в данный момент скрывается в квартире своего отца. Мысли лихорадочно закрутились в моей голове. Быстро решив прикинуться дурочкой и проникнуть квартиру, а там уже действовать решительно и показать всю свою прыть, я вновь нажала на кнопку звонка и пропела:

– Простите, пожалуйста, я вот еще о чем хотела спросить…

Никто не подошел к двери, но за ней явно слышалась какая-то возня. Я снова позвонила и услышала звон разбитого стекла. Раздумывать было некогда, и я заколотила в дверь ногой. Стоит ли удивляться, что мои действия они оба проигнорировали! Доставать ствол и устраивать пальбу в подъезде, ставя на уши всех жильцов, мне совершенно не хотелось, к тому же, я подумала, что обойдусь и без этого.

Быстро выхватив из сумочки связку отмычек – я всегда ношу их с собой – я всунула одну из них в замочную скважину и быстро прокрутила. Вскоре дверь поддалась, я рванула ее на себя и влетела в квартиру, держа пистолет наготове. У входа в гостиную я увидела растерянного Маркова-старшего. Оттолкнув его, я влетела в комнату. Она была пуста. Я подбежала к окну и выглянула в него. Милицейская машина по-прежнему стояла на месте. Больше во дворе никого не было.

– Где он?! – подлетев к Маркову и схватив его за грудки, выкрикнула я.

Марков явно колебался, но молчал. Отшвырнув его в сторону, я метнулась к двери во вторую комнату. Там имелся балкон, дверь его была распахнута, на полу валялись осколки стекла. Выскочив на балкон, я увидела, что на водосточной трубе, обмирая от страха, висит мужчина с расширившимися глазами и, не мигая, смотрит на меня.

– Марков, стой! – крикнула я.

От звуков моего голоса мужчина нервно дернулся и едва не сорвался вниз. Одновременно с этим мой крик, видимо, придал ему решимости, потому что он вдруг проворно начал спускаться во двор.

– Стой, дурак! – закричала я. – Сорвешься!

В этот момент на балкон выбежал и Марков-старший.

– Виталя! Лезь обратно! – срывающимся голосом закричал он, но мужчина, не слушая нас, сползал по трубе вниз.

Я побежала в комнату. Увы, связи с молоденьким сержантом у меня не было, и пришлось вернуться в гостиную. Как зовут сержанта, я тоже не успела выяснить. Высунувшись в окно, я закричала:

– Эй! Э-э-эй!

Никто не прореагировал. Сержант с шофером сидели в машине, окна в ней были закрыты, и они не услышали меня. Я повторила свою попытку, заорав громче, но все было безрезультатно. Чертыхнувшись, я выскочила из квартиры и понеслась вниз по лестнице, пожалев о том, что утром надела сапожки на каблуках.

Выбежав на улицу, я замахала руками, продолжая кричать. Машина стояла метрах в двадцати, и мне не хотелось тратить время: я надеялась, что достану Маркова-младшего на своих двоих быстрее. Слава богу, сержант увидел меня и выскочил из машины.

– Скорее, за дом! – прокричала я ему, рукой показывая направление.

Сержант растерянно затоптался на месте, не зная, бежать ли ему за мной или ехать на машине? Сначала он побежал, потом на полпути остановился и запрыгнул в машину. Краем глаза я видела, что «уазик» зафырчал и тронулся с места. Я уже забегала за угол.

Там я увидела, что мужчина уже почти слез с трубы. Он завис между вторым и первым этажами и тревожно всматривался во двор. Квартира Маркова располагалась примерно в середине дома, и мне пришлось прибавить ходу. Бежать на каблуках было страшно неудобно, но я – человек привычный! Я видела, что Марков-старший стоит на балконе и что-то кричит своему непутевому сыну. Тот не смотрел вверх. Он услышал стук моих каблуков, вздрогнул и вдруг… отцепил руки! Марков-старший вскрикнул. Мужчина рухнул на землю, как-то неловко перекувыркнулся, но в следующую минуту вскочил и, неуклюже ковыляя, побежал через двор. И тут во двор, наконец, въехала милицейская машина.

Я видела, что, несмотря на ушиб, мужчина бежит довольно-таки быстро. Машина же не могла проехать – в середине двора была детская площадка с разными качельками, песочницами и грибочками, петлять между которыми было бы очень затруднительно. Я видела, что «уазик» остановился, молоденький сержант выскочил из него и бросился за мной. Теперь мы преследовали Маркова вдвоем, а «уазик», врубив скорость, снова поехал огибать дом.

Когда мы миновали двор и выскочили на улицу, я заметила, что «уазик» выруливает из-за угла. Мужчина на бегу остановился, затравленно обернулся и рванул на проезжую часть. По дороге быстро ехали машины, послышался визг тормозов, но Маркову удалось благополучно миновать шоссе. С досадой я увидела, что он пересек улицу и уже забегает в арку одного из соседних дворов. Я заметалась по тротуару, подыскивая удобный момент, чтобы проскользнуть сквозь лавину машин на противоположную сторону. Водители сердито посматривали на меня, и никто не торопился освободить мне путь. В отчаянии я уже подумала, что преследуемый уйдет от погони, но тут светофор переключился на красный свет, и вереница машин остановилась. Я вклинилась в автомобильный ряд и, не обращая внимания на злые взгляды и сигналы водителей, сломя голову понеслась через дорогу. Сержант бежал за мной, «уазик» я потеряла из виду, но я и не думала о нем, рассчитывая на собственные силы.

Вбежав в арку, я с облегчением увидела, что силуэт мужчины маячит где-то впереди, и прибавила ходу. Я видела, что он устал, к тому же, наверное, боль в ноге давала о себе знать, потому что темп его бега явно замедлился. Впереди, по ходу его движения, виднелась железная решетка – она огораживала магазин, тыльная стена которого находилась перед нами. Мужчина заметался, ища проход, и вскоре он его действительно обнаружил: в ограде имелась калитка. Но время он уже потерял: собрав все силы, я рванула вперед, и, когда мужчина дернул металлическую дверцу на себя, я успела выбросить вперед ногу. Он споткнулся о нее и упал, издав жалобный стон. За моей спиной возник сержант, переводя дух, он быстро достал наручники и защелкнул их на руке Маркова. Второй «браслет» сержант надел на свою левую руку.

– Ну вот, – тяжело дыша, но все же улыбаясь, проговорил он, – теперь он никуда не денется! Эй, спринтер, вставай!

Мужчина нехотя поднялся с земли. Он смерял нас мрачным взглядом и понуро махнул свободной рукой. Мы повели Маркова прочь из двора, на улице нас поджидал милицейский «уазик».

– Молодец, Воробьев, отлично бегаешь, – добродушно хмыкнул пожилой водитель, одобрительно глядя на сержанта.

Рядом с «уазиком» я увидела и Маркова-старшего. Он был без куртки, в домашней одежде, в которой он открывал мне дверь, только наспех натянул теплые ботинки.

– Я поеду с вами, – решительно заявил он.

– Хорошего же вы сына воспитали, – не удержавшись, заметила я ему.

– Хорошего! – неожиданно твердо произнес он. – В отличие от родного!

– Что? – не поняла я.

– Василий Петрович, идите домой, – поднял на него глаза задержанный нами мужчина. – Я сам разберусь.

– Нет уж, Виталя, я с тобой, – сказал Марков.

Я удивленно посмотрела на них обоих и подумала, что мне еще несколько минут назад показалось странным, что Марков обратился к этому мужчине «Виталя», когда просил его вернуться в квартиру. В то время как младший его сын носил имя Алексей! Но тогда я была увлечена преследованием и не придала этому значения. Сейчас же я вынуждена была констатировать, что и сам мужчина обратился к Маркову по имени-отчеству, что, вообще-то, нехарактерно для родного сына.

– Вы кто? – в упор спросила я, глядя на незнакомца.

– Передреев моя фамилия, – проговорил мужчина, глядя в землю. – Виталий Андреевич.

– А отчего же ты, Виталий Андреевич, убегать-то кинулся? – недоуменно спросила я. – Я совсем не к тебе приходила!

Передреев поднял на меня глаза, в них промелькнуло что-то похожее на досаду, сменившуюся выражением обреченности.

– Все равно! – с какой-то тоскливо-облегченной интонацией сказал он. – Даже к лучшему. Не могу больше прятаться. Простите, Василий Петрович!

Марков со вздохом посмотрел на него и твердо сказал:

– Я все равно с тобой поеду. Не бойся!

Передреев пожал плечами, сержант посадил его в машину рядом с собой, туда же забралась и я. «Уазик» фыркнул, и мы поехали в управление.

Подполковник Мельников внимательно выслушал нас с сержантом поочередно. Он хмурил брови, и пока что было непонятно, доволен ли он развитием событий или нет.

– Допрос я сам проведу, – хмуро бросил он мне и посадил сержанта писать протокол.

Я тоже осталась в кабинете, а вот Маркова с нами не было: он сидел в коридоре под присмотром дежурного. Передреев назвал подполковнику свои данные, включая и адрес, и Мельников распорядился, чтобы его показания проверили.

– Так что скажете? – спросил Андрей Александрович. – Что вы делали у Маркова Василия Петровича?

– Жил, – сглотнув слюну, проговорил Передреев.

– Вот как? А почему? Что, своего, что ли, дома нет? Или сдаешь? – он перешел на «ты».

– Ничего я не сдаю, – мрачно ответил Передреев. – А Василий Петрович мне как отец.

У Виталия Передреева, мужчины лет сорока, было довольно симпатичное лицо. Хотя, наверное, на деле ему было поменьше, просто лицо его было осунувшимся и уставшим, а короткая щетина на щеках добавляла ему лишних лет. Глаза у него были покрасневшими, воспаленными. Видно было, что человек пережил какое-то нервное потрясение. И, судя по тому, как охотно он начал говорить дальше, я сделала вывод, что он устал нести свой груз и ему давно хотелось от него освободиться. Виталий продолжил разговор сам, без нажима со стороны Мельникова, и подполковнику оставалось только короткими репликами направлять беседу в нужное русло.

– А откуда ты его знаешь? – спросил он, и Передреев сразу же стал рассказывать:

– Я с его сыном вместе учился, с Левкой. Василий Петрович мне в свое время помог, и очень здорово. Он в морской школе преподавал, а я туда мечтал поступить. Вот он мне и посодействовал. Мореходку я успешно закончил, потом служил во флоте, вернулся в Тарасов, а затем… Смутные времена настали. А я инвалидность получил, по ранению, списали меня на берег, а тут я никому не нужен оказался. С женой развелся, работы нет… Пришлось к новым условиям приспосабливаться. А что я умею? То, чему нас в морской школе учили, здесь никому не интересно. Везде – бизнес-процесс! Понял я, что на свою пенсию по инвалидности не проживу, да и стыдно как-то, вот и решил тоже бизнесом заняться. И, кстати, неплохо все получилось. Я даже сам удивился, что у меня, оказывается, коммерческая жилка есть, – он усмехнулся. – Дела мои постепенно наладились, я даже с женой помирился.

– А чем ты занимался-то? – вставил Мельников.

– Колбасный цех открыл, – сказал Передреев. – Ну, не сразу, правда. Поначалу много чем я занимался, потом на этом остановился. Не сказать, что горы золотые имел, но на жизнь хватало. И так бы все, наверное, и шло дальше, если бы не этот…

Передреев неожиданно замолчал и сжал кулаки. Взгляд его стал совсем понурым и даже злым.

– Так кто же тебе дорогу перешел? – терпеливо спросил Андрей.

– Да есть у меня один… приятель, – неприязненно произнес Передреев и покачал головой. – Феклистов Шурик.

– Что же он сделал?

– Да встретились мы с ним около года тому назад. Ну, обрадовались, в ресторан пошли – «за жизнь» поговорить. Он о моих делах спросил, я рассказал. Вижу, у него тоже все в порядке, костюм дорогой, машина хорошая, на порядок круче моей. И сам он прямо весь цветет! Спросил, чем он занимается. Он сказал, что фирму свою имеет, с финансами работает. И все. Больше ничего конкретного. Ну, и я расспрашивать не стал. В общем, обменялись мы телефонами и разошлись. Он мне, в сущности, близким другом-то никогда и не был – так, привет-пока. Да и помоложе он. Просто не виделись давно, вот и разговорились. Я уж и думать забыл об этой встрече, как вдруг – звонок от него. И голос такой, прямо соловьем заливается! Я еще удивился – зачем я ему понадобился? Но от встречи отказываться не стал, он сказал, что предложение у него есть, выгодное для меня, вот я, дурак, и купился! Хотел расширить свои возможности. А получился закон мышеловки.

– Это как? – поднял голову от своей писанины сержант Воробьев.

– Ну, как, как, – усмехнулся Передреев. – В том смысле, что только в мышеловке бесплатный сыр бывает. И мне он так дорого обошелся! – – Передреев глубоко вздохнул. – Ох-хо-хо, – проговорил он, качая головой, и поднял глаза на Мельникова. – Вы разрешите мне закурить?

Мельников кивнул.

– Представляете, – с наслаждением втягивая дым, сказал Передреев, – больше десяти лет не курил, как с флота вернулся. А тут, на нервной почве, снова начал… В общем, Феклистов мне рассказал, что у него фирма своя и что он расширяться собирается. И пригласил меня к себе, компаньоном. Я подумал и согласился. Дело его солиднее моего выглядело, да и жена моя зудела, что надо соглашаться, раз там денег больше. Ей вечно мало было! Теперь вот вообще голышом останется! – в его голосе прозвучала досада. – Одним словом, начали мы работать вместе, и вдруг Феклистов заявляет, что для расширения требуются деньги и просит меня оформить на себя кредит в одном из банков. Я спрашиваю – а почему ты на себя-то не оформишь? А он и говорит, что на нем и так, дескать, уже три висят, по которым он расплачивается, и ему больше не дадут. А тут – простая формальность, и все. А заплатит, дескать, он сам – потом. А деньги просто необходимы, чтобы дело дальше пошло. Это потом я узнал, что у него кредитов этих, как грязи, а тогда – поверил. Купился на мажорную обстановку в офисе, на прикид его! Я же не знал, что это все не его! В общем, оформили мы кредит, поначалу два месяца Феклистов платил исправно, а потом вдруг прекратил. Банк на меня наезжает, я к нему, он давай крутить-вертеть – мол, погоди совсем чуть-чуть, сейчас времена тяжелые настали, я же не знал, что кризис начнется… В общем, морочил он мне голову какое-то время, я начал из своего кармана платить – а куда деваться? А потом платить мне нечем стало. И я уже понял, что Феклистов со мной расплачиваться не собирается! А из банка звонят, напоминают, грозят… Достали – дальше некуда! Я уже и симку сменил, так они же все равно вычислят... А у меня нет денег, ну нет их у меня! – Он забарабанил кулаком по своей груди. – Вот и пришлось мне скрыться. Пришел к Василию Петровичу, все ему рассказал как есть. Он меня у себя и оставил. Две недели я у него жил. А тут – вы…

– А почему ты убегать-то кинулся? – спросил Мельников. – Не по твою же душу пришли?

– Откуда я знаю, по мою или нет? – вскинулся Передреев. – В службе безопасности банка, небось, не дураки сидят, могут и женщину прислать для отвода глаз, якобы она совсем другим вопросом интересуется. К тому же, я в окно выглянул – смотрю, милицейская машина стоит. Ну, думаю, точно – за мной!

– Почему? – удивилась я. – За должником посылают судебных приставов, а не милицию!

– Ну, во-первых, суда еще не было, – поведал нам Передреев. – Во-вторых, страх во мне проснулся сразу. А уж если страх проснулся – все, разум отключается, это я еще по морской службе помню. Вот и бросился наутек, как дурак последний.

– Почему же ты заявление на этого своего друга не напишешь? – покосился на него Мельников.

– – А смысл? – хмыкнул тот. – Кредит официально на меня оформлен, так что меня никто и слушать не станет! А объяснять – мол, это я не себе деньги брал, а другу, – это, извините, детский лепет. Да Феклистов просто распахнет свои красивые глаза, скажет, что в первый раз слышит подобную чепуху! Еще меня же и привлекут за клевету!

В этот момент в кабинет просунул голову Василий Петрович Марков.

– Извините, но я все подтверждаю, – заявил он. – Ни в чем перед вами Виталий не виноват. Подпишу заявление!

– Проходите, садитесь, – пригласил его Мельников.

Марков вошел в кабинет и, сев на стул, сказал:

– Поймите, мне ведь Виталий – как сын. Двое родных у меня, а сроду не навестят, не проведают. Старший, вообще, как уехал в свою Германию, так даже не позвонил ни разу, не написал! А Виталий навещает меня регулярно, здоровьем моим интересуется. Да и занятие он себе подходящее выбрал, не то, что мои обормоты… Один в Германии шоферил, другой – вообще непонятно что такое… А Виталий – моряк! Я сам его учил! Если бы не ранение, он ни за что с флота не ушел бы. Так что вы уж отпустите его, перед вами ни в чем не виноват он.

Мельников, нахмурившись, молчал, сам понимая, что к Виталию Передрееву у его ведомства претензий нет. А банк пусть сам с ним разбирается. В конце концов, спросив, не знает ли Марков, где сейчас его сын Алексей и услышав категорическое: «Нет», он отпустил их обоих и неприязненно покосился на меня.

– Я, что ли, виновата? – огрызнулась я. – И что мне оставалось делать, видя, что человек через балкон линяет?

– Да я тебя ни в чем не виню! – с досадой сказал Мельников. – Времени только жалко!

– А уж мне-то как жалко, – направляясь к выходу, вздохнула я. – Что ж, спасибо за помощь.

Мельников только рукой махнул. Я уже собиралась уйти, но подполковник остановил меня и сказал, что один из его сослуживцев говорил, что знавал он по своей лейтенантской молодости некоего бандита по кличке Горячий. И даже разыскал его дело. Из него следовало, что этот человек совершил несколько не очень серьезных преступлений и отсидел срок. Но за недостаточностью улик срок ему дали небольшой, и через три года он оказался на свободе. Больше официально Горячий перед обществом ни в чем замаран не был.

Я попросила подполковника поговорить со своими коллегами и выяснить, не знает ли кто-то из них, где проводит этот человек свое время и как его можно найти. Мельников пообещал мне сделать это, и разговор на этом был исчерпан. Я действительно сожалела, что кучу времени мы оба потратили на не относившиеся к делу Маркова проблемы Передреева и совсем неведомого нам Феклистова…