Глава 8
Звонок мобильного вывел меня из состояния задумчивости. Я услышала голос Бориса Барсукова.
– У меня к вам дело, – с ходу коротко сказал тот. – Зайти можно?
– Да, конечно, – слегка удивленно произнесла я. – Записывайте адрес…
Борис появился у меня скоро. Вид у него был сосредоточенный и серьезный.
– Так какое у вас ко мне дело? – спросила я, приглашая его в комнату.
– Я вспомнил, – еще больше посерьезнел Барсуков. – Вспомнил фамилию той финки. Валерий как-то упоминал ее, я потом забыл, а сейчас вот вспомнил. Коскене или Коскенен, как-то так… Он еще как-то смешно ее тянул, и я вначале не разобрал и переспросил: «Как-как? Кошкина?» А Валерий даже рассердился тогда и повторил: «Никакая не Кошкина, а Коскенен!» Я поэтому и запомнил, из-за Кошкиной… А то вовек бы не вспомнил.
– Так, ну это уже кое-что, – задумчиво сказала я, записывая фамилию в блокнот. – А где жила она, не вспомнили?
– Нет, этого я и не знал.
– Это все? – спросила я.
– В общем, да, – пожал плечами Барсуков, – но это же вам, наверное, поможет… Так что – чем могу…
– Что ж, спасибо, – поблагодарила я. – Это действительно существенно облегчит мне задачу.
– Ну я пойду? – поднялся со стула Борис.
– Подождите, может быть, вы кофе выпьете? – спохватилась я. – У меня есть круассаны.
Борис начал было отнекиваться, потом все же улыбнулся и махнул рукой.
– Ну ладно, давайте, – смущенно согласился он. – Вот уж не думал, что стану с вами кофеи распивать…
Едва я поднялась, чтобы пройти в кухню и сварить кофе, как раздался звонок в дверь – пронзительный, прозвучавший два раза. Я пошла и заглянула в глазок. К немалому своему удивлению, я увидела острую мордочку Виолетты Сретенской. Еще не зная, что привело ее ко мне, я все же открыла. Виолетта, кажется, была навеселе, потому что сразу же с улыбкой пропела:
– А вот и мы-ы-ы!
За ней я разглядела добродушно улыбавшееся круглое лицо женщины средних лет и весьма крупных размеров.
– Да, я вижу, – несколько удивленно сказала я. – Что ж, если вы ко мне, то проходите.
– Да, мы к вам, – снова пропела Виолетта, проходя в комнату и бросая заинтересованный взгляд на Барсукова. – Мы к вам со Светланой Васильевной пришли узнать, как продвигается дело моего мужа.
– Что значит – вашего мужа? – не поняла я. – Я вообще-то занимаюсь делом Валерия Курилова.
– Я хотела спросить, почему мой муж до сих пор не арестован? – выпучила глаза Виолетта. – Я же с ним уже не могу находиться рядом! Он ведет себя просто невозможно! Он измучил меня упреками за то, что я пошла к вам и заявила о его виновности. Якобы это была величайшая глупость с моей стороны, представляете?
– Ну знаете, на этом основании его никто не сможет арестовать, – усмехнулась я.
– Нет, просто… Он действительно замучил Виолетту Михайловну, – вставила вдруг круглолицая Светлана Васильевна.
– В таком случае я советую Виолетте Михайловне с ним развестись, – сухо сказала я.
В этот момент Барсуков поднялся со стула.
– Я все же пойду, – со вздохом произнес он.
– Подождите, – вдруг остановила его Виолетта с улыбочкой на лице. – Зачем же вы нас покидаете? Я вас очень прошу остаться и послушать, как независимого эксперта. Вам со стороны сразу станет ясно, что я права и что срочно нужно принимать меры.
Барсуков хмуро покосился на Виолетту и снова сел. Я вспомнила о том, что так и не сварила кофе, но сейчас мое предложение потеряло свою актуальность. Признаться, поить кофе Виолетту и ее подружку у меня не было ни малейшей охоты. К тому же мне следовало разобраться с ней до конца за ее выкрутасы.
– Так все же, что вам удалось выяснить? – обратилась Виолетта ко мне.
– Многое, но при этом ничего, что указывало бы на виновность вашего мужа.
– Вы проверили его алиби? – подняла брови Виолетта.
– Да, – твердо ответила я, хотя этого не делала.
– Он мог все подстроить, – скривила губы Сретенская.
– Да ладно тебе, может, он и не виноват, – примиряющее вклинилась Светлана Васильевна.
Собственно, я поняла, что передо мной находится та самая Света Платонова, постоянная собутыльница Виолетты, о которой упоминал в своих рассказах Виктор Сретенский. Она действительно была массивна, настоящая русская женщина: мощные ноги, пышная, тяжелая грудь, пухлые руки. При этом нельзя было ей отказать в некой миловидности, хотя, конечно, в целом такая женщина на любителя.
– Он стал абсолютно невыносим, – продолжала Виолетта, – пьет почти каждый день!
«Кто бы говорил!» – усмехнувшись про себя, подумала я, а Барсуков, как мне показалось, неодобрительно и даже презрительно посмотрел на Виолетту.
– А вы, по-моему, друг Валерия Владиславовича? – снова обратила на него внимание Сретенская. – Я вас на фотографии видела. Он мне сам показывал.
Барсуков ограничился мрачным кивком.
– К сожалению, наше общение с ним оборвалось на столь трагической ноте, – со вздохом сказала Виолетта. – Это мой муж его оборвал. Он ненавидел Валерия, он желал ему смерти, это всем известно!
– Кому это всем? – неожиданно подал голос Барсуков. Он смотрел на Виолетту с возмущением. – Мне, например, неизвестно. А вам? – он повернулся ко мне.
Я отрицательно покачала головой.
– Ну? – с вызовом посмотрел Борис на Виолетту. – И что тогда?
– А вы что, знаете моего мужа?
– Нет, но наслышан, – коротко ответил Барсуков. – Зато я знал Валерия, и хорошо знал! И он мне о вас говорил. Так что я все знаю.
Борис улыбнулся и посмотрел на Виолетту с видом хитрого Мюллера, узнавшего, что Штирлиц является советским агентом.
– И что же? – оживилась Виолетта.
– Да ничего хорошего, – бросил Барсуков и отвернулся.
У Виолетты вытянулось лицо. Она открыла пачку сигарет и закурила.
– А вы с нами разве не присядете? – спросила она меня.
– Мне вообще-то работать нужно, – заметила я.
– Ох, вы так много работаете! – всплеснула руками Виолетта. – Я давно обратила на это внимание, вы вечно в делах, вечно в делах!
– Аки пчела, – сухо кивнула я.
– Знаешь, Света, Татьяна Александровна – удивительный человек, – продолжала тараторить Сретенская, – как я ни приду – она постоянно работает. И так у нее это хорошо получается, сразу видно, что человек на своем месте! А алиби моего мужа все-таки фальшивое, – резко перекинулась в другую степь Виолетта. – Вы бы проверили его еще раз, Татьяна Александровна.
– А у вас самой-то алиби есть? – недружелюбно процедил Барсуков. – Что это вы все на мужа стрелки переводите? Что-то уж больно рьяно.
Виолетта от неожиданности округлила глаза, потом развела руками и со вздохом бросила:
– Безобразие!
– И в самом деле, Виолетта Михайловна, – вмешалась я. – Вы вот мужа обвиняете, а как у вас дело обстоит с алиби? Раз уж я проверяю всех, значит, и вас.
– Я была дома! – воскликнула Виолетта.
– Это правда, – с серьезным видом произнесла Платонова. – Я могу это подтвердить, если хотите, официально. Я приезжала к ней и даже оставалась ночевать как раз в ту ночь.
– Как раз в ту, – недоверчиво покосился на обеих женщин Барсуков. – Понятно.
Было видно, что он со скепсисом относится к словам Виолетты и Светланы. Тем не менее больше он ничего не сказал по этому поводу. Более того, он решительно встал и произнес:
– Мне пора.
Однако я жестом попросила его остаться.
– В ту ночь – это когда? – уточнила я.
– С восьмого на девятое марта, – ответила Платонова. – Мы вместе отмечали праздник…
– Да, вот так приходится двум молодым женщинам отмечать свой праздник, – манерно вздохнула Виолетта. – Вдвоем, совсем одним, без мужского внимания. Ах, куда же в наше время подевались настоящие мужчины?
Я решила, что пора прекратить этот бред.
– Виолетта Михайловна, давайте-ка лучше поговорим о вас, – твердо начала я.
– Давайте! – тут же охотно согласилась тоскующая по мужскому вниманию Сретенская.
– В первую очередь меня интересует, по какому праву вы третировали Маргариту Серебрякову? – я в упор взглянула на Сретенскую, и Барсуков теперь посмотрел на нее с удивлением и интересом.
– Я? – в замешательстве переспросила Виолетта.
– Вы, вы, – подтвердила я. – Все эти ваши дохлые крысы, проколотое колесо и прочая мерзость. Только не пытайтесь отрицать свою вину, она очевидна. И я легко могу это доказать.
Глаза Виолетты забегали, потом она опустила взгляд в пол.
– Просто эта женщина хотела иметь то, чего не заслужила, – скороговоркой пробормотала она.
– А ты, оказывается, та еще штучка! – неприязненно произнес Барсуков.
Виолетта открыла было рот, но тут я продолжила:
– Так вот, Виолетта Михайловна, все эти действия расцениваются как хулиганство и наказываются по закону.
– Ах, боже мой, у этой женщины совсем нет чувства юмора! – воскликнула Виолетта, воздев руки к потолку. – Ну почему меня окружают одни серые личности! Я имею в виду Маргариту, – тут же пояснила она.
– Прекратите паясничать, – сухо одернула ее я. – Но это еще не самое страшное. Ваше письмо с угрозами в адрес Маргариты – а написано оно вами, – это уже не хулиганство, а уголовное дело. И за это светит реальный срок.
Светлана Платонова с изумлением и недоверием поглядывала на свою подругу. Видимо, для нее выходки Виолетты оказались откровением.
– Я никого не собиралась убивать! – вскричала Виолетта. – Это была просто шутка!
– А вот суду так не покажется, – покачала я головой.
– Ах, боже мой, какой суд! За что меня судить? За то, что я хотела быть счастливой?
– Не те пути вы выбрали для счастья, – отрезала я. – Одним словом, все вещественные доказательства вашей вины у меня собраны. И если вы попытаетесь и дальше третировать Маргариту, они отправятся прямиком в прокуратуру! А то вы совсем обнаглели от безнаказанности!
– А я, в случае чего… – Барсуков сжал кулаки и двинулся в сторону Виолетты, но я остановила его.
Сретенская вскрикнула и опрометью бросилась к входной двери. Светлана Платонова, пару секунд потоптавшись в замешательстве, прошептала: «Извините» – и кинулась за своей подругой.
Оставшись вдвоем с Борисом, мы некоторое время помолчали. Наконец Барсуков проговорил:
– А у такой… На что угодно дури хватит. Даже на убийство.
– Вряд ли, – задумчиво возразила я. – Подруга же подтвердила ее алиби.
Скептическое хмыканье Бориса откровенно свидетельствовало о его недоверии ко всяким подругам.
– К тому же Сретенская искренне убивалась после смерти Курилова, – добавила я. – Это было видно невооруженным глазом.
Борис снова помолчал, затем поднялся:
– Я все же пойду. Надеюсь, что помог, – произнес он.
И, попрощавшись со мной, вышел из квартиры.
Я же, оставшись одна, облегченно вздохнула, сварила кофе и удобно расположилась с чашкой в кресле. Наконец-то я могла спокойно подумать относительно того, какие новости принес этот день.
Одним из полезных моментов во всей этой кутерьме был разговор с Борисом. Он сообщил очень важную вещь – фамилию финки Эли.
В принципе, визит Виолетты тоже кое-что прояснил – ее алиби. Но сейчас это волновало меня куда меньше, чем то, что я узнала, посетив с утра хоккейный клуб «Метеор».
* * *
А на базе в Октябрьском ущелье меня поначалу ожидал не очень приветливый прием. Справившись у охраны, где можно найти Валерия Васильевича Плотникова, я прошла через двор и зашла внутрь двухэтажного здания. Пройдя по коридору, нашла дверь с табличкой «Начальник команды», а открыв ее, увидела сидящего за столом плотного, мордастого мужчину лет пятидесяти.
– Здравствуйте, – поздоровалась я. – Я к вам по поводу Анте Туоралайнена.
На лице мужчины отразилось недовольство.
– Вы из редакции, что ли? – спросил он небрежным тоном.
– С чего вы взяли? – вопросом на вопрос ответила я, проходя внутрь кабинета.
– Потому что насчет Туоралайнена у нас интересуются газетчики и фанатки. На фанатку вы вроде не похожи, а вот журналисткой…
– Нет, я не журналистка. Я от Андрея Александровича Мельникова. Помните такого?
Плотников нахмурил брови и наморщил лоб, стараясь вспомнить.
– Подполковник Мельников из управления внутренних дел, – подсказала ему я.
– Вот как? – оживился, но в то же время насторожился хоккейный босс. – А… что случилось?
– Есть один разговор.
Плотников чуть подумал и, изобразив на лице сдержанное радушие, указал мне на кресло.
– Так что же все-таки случилось? – сцепив руки в замок, взглянул он мне в глаза, когда я села.
– Дело в том, что он подозревается в одном нехорошем деле…
– В каком? – тут же спросил Плотников.
– В убийстве.
Начальник «Метеора» отреагировал, к моему удивлению, спокойно. Он просто поднял вверх правую бровь и пожал плечами.
– Ну а мы здесь при чем? – спросил он.
– Думаю, что ни при чем. Однако хотелось бы выяснить, когда именно он уехал из Тарасова.
– Иными словами, когда мы его видели в последний раз? – уточнил Плотников.
– Да, – согласилась я.
– Я лично его видел в последний раз второго марта здесь, на базе. Пятого у нас была игра на выезде. Четвертого мы должны были встретиться на вокзале, чтобы выехать на матч. И вот… он не пришел. И это, пожалуй, все, что я могу вам сказать, – развел руками Валерий Васильевич. – Кстати… – вдруг вспомнил он, – а документы ваши можно посмотреть?
Я протянула ему свою визитку, на которой было написано, что я являюсь частным детективом.
– Дело в том, что я занимаюсь убийством, которое произошло в Финляндии, в городе Нокиа…
Начальник команды понимающе закивал.
– Я не могу вам рассказать всего, что знаю, – решила я напустить туману. – Но… Словом, мне необходимо знать, где этот Анте Туоралайнен живет. Его адрес в Финляндии.
Плотников помолчал, что-то обдумывая, а потом спросил:
– А все-таки, что за убийство? Почему вы подозреваете именно его?
– Есть факты, – уклончиво ответила я. – Вы, кстати, не могли бы охарактеризовать его как человека? Все-таки работали с ним почти год, да?
– Да, – опустив голову, сказал Плотников. – Парень он, может быть, в чем-то странный, но… Хоккеист отличный был.
– Почему был? И в чем странный?
– Странный в том, что замкнутый – ну, здесь, может быть, языковой барьер. Хотя русский он изучил довольно хорошо. Да и вообще финны – народ молчаливый. Странным было изначально то, что он сам вышел на нас. А «Метеор», как бы мы там ни заявляли и ни кричали, что мы крутые, – клуб, по европейским меркам, совсем не престижный. Мы ведь потом узнали окольными путями, что парню светил шведский чемпионат. А это, я вам скажу, го-ораздо лучше Тарасова. И по деньгам, и по перспективам. Анте же выбрал нас. Мы думали, зачем он пошел к нам. Потом, когда он забивать начал в каждом матче, мы и перестали думать на эту тему, обрадовались… А вот сейчас, когда он такой фортель выкинул, подвел клуб, понимаешь… – вздохнул Плотников, – снова начали думать. Нам еще год назад показалось это не совсем естественным, что он к нам попросился. Спрашивали его, конечно, почему…
– А он?
– А он – мол, понравились мы ему. А где он нас видел, так и не сказал. Клуб ведь в Европе не играл, только в российском чемпионате. Потом… это насчет странностей, – объяснил начальник команды, – он в секцию культуристов зачем-то записался – тут уж я с ним лично разговаривал: для чего, мол, тебе это? А он говорит, я режим не нарушаю, только дополнительную нагрузку даю на мышцы. Ну а у нас какие претензии – лишь бы играл хорошо! Но после того, что случилось, – если попросится назад, мы откажем.
Плотников решительно смахнул рукой воображаемую пыль со стола, демонстрируя таким образом свою непреклонность.
– Несмотря на то, что он, можно сказать, звезда. Контракт нарушать никому не положено, – назидательно заключил он.
– И все же у вас нет никаких предположений, почему Анте ни с того ни с сего пошел на то, чтобы нарушить контракт, уехать? Кстати, от него вестей никаких нет?
Плотников отрицательно покачал головой.
– Я звонил ему несколько раз в Финляндию. Там – молчок полный! Никто трубку не поднимает.
– А он один живет?
– Да, мать недавно у него умерла. Кстати, мы поэтому еще и думали, что он смурной такой… Воля у парня есть, целеустремленность… – продолжал хвалить хоккеиста наставник. – А все-таки, – неожиданно спохватился он, – что, действительно в Нокии он кого-то убил? Но…
– А он живет в Нокиа?
– Ну да, – тут же ответил Плотников. – Я поэтому и подумал…
– Что подумали?
Плотников покачал головой и замолчал.
– Но кого он там мог убить? – наконец спросил он.
– Нашего с вами земляка. Кстати, вы, может быть, его знаете – он тренер по бодибилдингу, Валерий Курилов.
– Лично незнаком, – тут же сказал Валерий Васильевич. – Но слышал… И, по-моему, Анте ходил заниматься именно к нему.
– Вот как? – отметила я.
– Да, кажется, к нему… По крайней мере, его там видел один наш игрок.
– Кстати, Валерий Васильевич, а вы не подскажете, может быть, Анте с кем-то дружил из команды?
Плотников задумался, потом с каким-то виноватым видом ответил:
– Да вроде не припомню я ничего такого. У Анте со всеми были ровные отношения. Правда, некоторые ребята его не очень любили – но это понятно, какой-то финн лишает их места в составе. Ну, может, только с Григорием Лавровым, защитником нашим, чуть больше других общался… Да нет, к тому же Григорий сейчас далеко, он от нас еще в начале зимы ушел… Так что никто вам ничего не скажет. У нас все были удивлены поведением Анте, все!
В голосе Плотникова зазвучала обида. Он продолжал:
– Это ведь надо, губернатор такие планы строил, а он взял и… Слов даже не подберу. Глядя на него, и другие начали спустя рукава играть. Вон двое хотят уйти. Главное, сам попросился к нам, а потом нас подставил! Кто так делает? Сказал бы по-человечески, что, мол, нужно уехать… Или предложение какое поступило хорошее – мы же не знаем!
– А что, если у него была в Тарасове совсем другая цель? Может, у него были какие-то другие мотивы, не связанные с хоккеем? – подсказала я.
– И что же он здесь весь год, по-вашему, делал?
– Это я и хочу выяснить. И кроме того, он уехал в Финляндию почти одновременно со своим тренером. Я имею в виду не хоккейного тренера, а Валерия Курилова… А ведь Курилов найден мертвым в окрестностях Нокиа!
– Ч-черт! – выругался Плотников. – В голове прямо не укладывается! Ч-черт, а!
– Ну, если я права и Туоралайнен действительно здесь преследовал свои какие-то цели, то к вам в клуб он точно не вернется, – осторожно сказала я.
– Да это уж… – Валерий Васильевич развел руками. – Не знаю уж, как это воспринимать. Может, это и к лучшему. А то ведь скандал будет! Если все так, как вы говорите, – скандал будет! Ведь и болельщики, и губернатор, и спонсоры… Да и в Москве могут ухватиться за это, где-нибудь нам напортить…
Плотников с каждой фразой сокрушался все больше и больше. До него, похоже, начал доходить смысл того, о чем я ему говорила, и он стремительно строил негативные предположения.
– Я вообще-то еще не сказала, что это именно Анте совершил убийство, – постаралась успокоить его я.
Но Плотников уже находился во власти своих эмоций. Он мрачнел все больше и больше, рассказывая мне о тех возможных последствиях, которые произойдут в случае виновности Анте. Ничего информативного он больше не сказал, выдав на прощание мне адрес и телефон Анте Туоралайнена в Финляндии.
* * *
Суммируя все полученные сведения, я убедилась в необходимости своей повторной поездки в Финляндию. Я позвонила Серебряковой и сообщила ей об этом. Попутно я спросила у Маргариты Федоровны, не знает ли она хоккеиста по имени Анте Туоралайнен и о его отношениях с Валерием Куриловым. Увы, она не смогла ничего ответить вразумительного.
Моя поездка в спорткомплекс также не принесла особых результатов. Там вспомнили молодого финна, который занимался в группе Курилова несколько месяцев. Но ничего конкретного об отношениях между ним и тренером не сказали. Во всяком случае, никаких конфликтов между ними не было. А допрошенная с пристрастием на эту тему Светка вообще заявила, что это чушь собачья – подозревать молодого парня в убийстве Курилова. Светка, в сущности, не знала Анте – хоккейной болельщицей она не была, а внимания особого в спорткомплексе на него не обратила, предпочитая общаться с Куриловым или с другими любителями бодибилдинга, соответствующими Светке по возрасту и статусу.
Напоследок Светка осторожно намекнула мне, что я занялась отработкой слишком надуманной версии. Но, по-моему, ей просто стало жалко смазливого парня, фотографию которого я ей показала. Да, она вспомнила, что эта мордашка мелькала в спорткомплексе, но даже не знала имени ее владельца.
Но выбор мною уже был сделан, и через несколько часов после разговора с подругой я поспешила на вокзал – завтра утром поезд прибудет в Москву, а к вечеру самолет уже приземлится в Хельсинки.