Глава 6

Уже дома я прокручивала в голове события, произошедшие в жизни Маргариты после смерти Курилова. Дохлая крыса, проколотое колесо, теперь вот это письмо с угрозами, восковая кукла…

Может быть, они вместе с Куриловым совершили что-то… не совсем законное? Или причинили кому-то вред, и теперь мстят им обоим? Вначале убили Валерия, теперь принялись за Маргариту… Но в случае с Куриловым все было по-другому! Его ни о чем не предупреждали, просто быстро, по-деловому убили, и все. Почему же в случае с Маргаритой мстители действуют совершенно иным способом? Морочат голову бедной женщине? И что вообще от нее хотят?

Понимая, что сейчас, умозрительно, я все равно не смогу разгадать эту загадку, я бросила гадальные кости:

23 + 8 + 32 – «Не дайте уговорить себя на участие в рискованном деле. Наивность – один из ваших главных недостатков. Контролируйте себя, вам это очень пригодится, особенно в решающий момент».

Спасибо, конечно, дорогие, но насчет того, что наивность – мой главный недостаток, вы явно погорячились.

Снова задумавшись, я сидела и смотрела в пол, поняв через некоторое время, что он у меня совсем грязный. Давненько я не бралась за тряпку, признаться.

– Ну, вот как раз и отвлекусь, – решительно сказала я и, пройдя в ванную, с шумом включила горячую воду.

Я уже домывала полы в коридоре, мечтая поскорее покончить с этим рутинным процессом. Не очень-то я люблю заниматься домашним хозяйством. Впору домработницу нанимать! Наконец я выжала тряпку и постелила ее у входа, стягивая с рук резиновые перчатки.

– Господи, какая все-таки скукотища! – вслух воскликнула я.

– И не говорите! – неожиданно услышала я из-за двери.

По голосу я поняла, что это не кто иная, как Виолетта Сретенская. И правда, открыв дверь, я увидела знакомое остренькое лицо, обрамленное прямыми каштановыми прядями.

– Вы заинтригованы моим приходом? – почти весело спросила Виолетта.

– Весьма, – коротко сказала я.

– Я могла бы хранить интригу дольше, но боюсь отнимать у вас время.

– Лучше сразу к делу, – попросила я непрошеную гостью.

– В таком случае, – Виолетта резким и порывистым движением выхватила из сумочки сигарету, щелкнула зажигалкой и без спроса закурила, – у меня для вас есть информация по делу Валерия Курилова.

– И в чем же она заключается?

– Я знаю имя убийцы, – фраза Сретенской прозвучала очень радостно.

– Вот как? – мне не удалось скрыть своего изумления. – Тогда, я полагаю, нам не следует беседовать на лестничной клетке.

«Только бы это не оказалось бредом, – подумала я, пока Виолетта разувалась в прихожей. – Очень неприятно прорабатывать бредовые версии. Хотя… Посмотрим, насколько правильны мои предположения».

– И кто же он? – с интересом спросила я, когда мы прошли в комнату и сели на диван.

– Мой муж, Виктор Валентинович Сретенский, – как-то скорбно ответила Виолетта, поджав губы.

– Раз вы столь уверенно это заявляете, значит, у вас есть основания, верно? – осторожно уточнила я.

Виолетта нервно бросила сигарету в стоявшую на столе пепельницу.

– Виктор сказал мне, кто вы. И я, сопоставив факты, пришла к определенному выводу. А потом я начала вас искать. Вас не было в городе, об этом мне сообщила ваша подруга. Я ее атаковала несколько дней подряд.

«Бедная Светка!» – подумала я, вслух же спросила:

– Какие же факты вы сопоставили?

– Дело в том, что Сретенский отсутствовал в Тарасове в то время, когда убили Валерия, – четко произнесла Виолетта.

– И это все? – скептически произнесла я.

– А что, разве недостаточно? – с нажимом сказала Виолетта. – Ведь это означает, что у него нет алиби!

– И вы хотите, чтобы я проверила это алиби?

– Я хочу, чтобы он сел в тюрьму, – в глазах Виолетты заиграли мстительные, злые огоньки.

– Я, конечно, проверю эту версию. Собственно, я так и так проверяю все… У вас, кроме предположений, ведь никаких улик больше нет?

Виолетта отрицательно покачала головой.

– А мотив? – прищурилась я.

Взгляд Виолетты стал каким-то стыдливым, она отвернулась в сторону, нахмурилась и не смотрела на меня.

– Хорошо, – кивнула я. – Тогда я выскажу свою версию. Очевидно, вы считаете, что ваш муж убил Курилова из ревности, так? Он опасался, что Валерий разрушит ваш брак. А так: нет человека – нет проблем.

Виолетта заинтересованно повернулась ко мне.

– Вы умная, – проговорила она.

«Сказала бы я, какая ты, – промелькнуло в голове у меня. – Но не буду этого делать».

Потом Сретенская спросила:

– А… как вы догадались?

– Я подумала о том, что между вами и Куриловым что-то было, уже тогда, на поминках. Извините, но вы вели себя совершенно несдержанно. Очень по-женски… А затем ваша истерика, когда я пришла к вам домой. Все было слишком очевидно.

– Может быть, – стыдливо призналась Сретенская, опуская глаза. – Но я… Самое интересное, что… я с ним не спала. Ни разу… И очень об этом жалею.

– Честно говоря, я допускала вариант, что между вами когда-то что-то было, а потом Курилов бросил вас ради Маргариты.

– Нет, – покачала головой Сретенская. – Увы, нет. Я… Я расскажу вам о том, что между нами происходило.

От уверенной в себе и слегка летящей Виолетты, которая окликнула меня на лестнице, не осталось и следа. Она поникла, расстроилась, запиналась, закусывала губы, в общем, на нее жалко было смотреть.

– Но я его любила все равно, – продолжала Виолетта. – Он был чувственным самцом, не похож на других. Этакая глыба.

– Этакий матерый человечище? – невольно усмехнулась я.

Виолетта с недоумением посмотрела на меня. Она, видимо, впервые слышала эту фразу, не знала ее автора.

– Ничего, ничего, это я о своем, – поспешила успокоить ее я. – Извините, продолжайте.

– Ну почему мне так не везет с мужиками! – неожиданно повысила голос почти до визга Виолетта и всплеснула руками. Похоже, к ней начало возвращаться первоначальное приподнято-истерическое состояние. – Раз в сто лет нормальный мужик появился, и тот меня не захотел! Это же просто ужас какой-то!

– Ладно, оставим это, – перебила ее я. – Почему вы все-таки считаете, что это сделал Виктор Валентинович? Вы же не были с Куриловым любовниками. Зачем же ему убивать Валерия? Откровенно говоря, я не очень понимаю, зачем ему убивать и в противоположном случае, он что, такой ревнивец?

Я не очень доверяла словам Виолетты: те немногие моменты, когда жизнь сталкивала меня с этой женщиной, не давали повода воспринимать ее всерьез. Поэтому я решила задавать ей всевозможные вопросы и просто наблюдать за тем, как Сретенская на них реагирует.

– Мужчины все ревнивы, – пожала плечами Виолетта. – Впрочем, Виктор Валентинович был убежден, что между мной и Валерием что-то есть.

– Это вы ему на это намекали? – усмехнулась я.

Виолетта промолчала, увела взгляд в сторону и нервным движением выхватила сигарету из пачки.

– Он сам заявлял о том, что убьет его…

– Стоп! – остановила ее я. – Кто убьет? Кого? Когда говорил?

– О боже мой, эти милицейские вопросы! – вдруг воскликнула Виолетта. – А скажите, вы где-нибудь учились на частного детектива или занимались самообразованием?

«Да, похоже, придется отсеивать как минимум половину того, что она говорит», – со вздохом констатировала про себя я.

– Ну, не хотите отвечать и не отвечайте! – любезно разрешила Виолетта. – А Сретенский все равно виноват!

Я уже хотела было сказать «большое спасибо за информацию» и отделаться от Сретенской, но тут вдруг вспомнила о том, что покойного Курилова и Виктора Валентиновича связывали некие дела. И последний даже звонил Курилову в Финляндию, если верить словам Кирилла.

– Скажите, пожалуйста… Вот ведь какая вещь получается, – задумчиво проговорила я. – У вашего мужа с Валерием были какие-то дела. Вы о них ничего не знаете?

– Почему же, знаю! Но только это совсем неинтересно… – сделала скептическую физиономию Виолетта. – Что-то типа строительства какого-то комплекса или коттеджа, что ли… Я не вникала в эту скуку.

– И строительство так важно, что по этому поводу ваш муж звонил Валерию в Финляндию? Зачем? Чтобы информировать его о еще одном вбитом гвозде?

– У вас есть чувство юмора, – похвалила меня Виолетта. – А с чего вы взяли, что он ему звонил, если он был там и убил его!

– Это было бы слишком просто, – вздохнула я. – И совсем неинтересно. Ваш муж действительно звонил Валерию в Финляндию. А вот по какому поводу, видимо, мне придется узнать у самого Виктора Валентиновича.

– Он, конечно же, вам скажет, что был в районе и решал деловые вопросы. Но это ничего не значит!

– Хорошо, теперь я уже разберусь сама, – решительно подвела итог разговору я и уже собиралась выпроводить Виолетту, но она неожиданно схватила меня за руку:

– Едем вместе! Виктор Валентинович сейчас дома, мы с вами возьмем его тепленьким.

Я нахмурилась. Мне совсем не хотелось, чтобы не вполне адекватная Виолетта мешалась под ногами. И вообще… Я вспомнила толкование комбинации цифр гадальных костей. Они предупреждали меня не поддаваться на провокации и не участвовать в рискованных мероприятиях. Но я и не настолько наивна, чтобы идти на поводу у Виолетты.

– Я просто хочу посмотреть на то, как вы с ним будете разговаривать. У вас очень хорошо получается, – объяснила Сретенская.

– Нет, мне будет удобнее разговаривать с ним с глазу на глаз, – твердо возразила я.

– Тогда я подожду вас здесь, – заявила Сретенская.

– Исключено! – решительно заявила я. – В свое отсутствие я никого не оставляю в квартире.

«Только этого мне не хватало! – подумала я про себя. – Господи, как же тяжело с психически неадекватными женщинами! А ведь некоторые мужчины с такими живут. Невольно посочувствуешь им!»

Виолетта раздумывала недолго. Нервно тряхнув своими прядями, она гордо вздернула голову и, состроив что-то вроде презрительной мины, бросила через плечо:

– В таком случае, я пойду туда, где меня всегда ждут и понимают!

«В винный бар, видимо, – мысленно съязвила я. – Или прямо в психиатрическую клинику – там тебя тоже всегда поймут».

Выпроводив Виолетту, я задумалась над ее словами. Конечно, дамочка весьма странная. Но… Вдруг она говорит правду? Не мешало бы проверить факты. Где пропадал Сретенский несколько дней? И что на самом деле стоит за этой историей с влюбленностью в Курилова? Нужно бы выслушать версию самого Сретенского, понаблюдать за его реакцией… К тому же, по словам Виолетты, он сейчас дома.

Сретенский действительно был дома. И был весьма тепленьким. Пьяно пошатываясь, он открыл дверь и уставился на меня блестящими глазами. Он не сразу узнал меня, а когда все же до него дошло, кто стоит перед ним, то, пожав плечами, молча пригласил пройти внутрь.

Я прошла в уже знакомую мне квартиру и увидела явные признаки загула. Стол, стоящий посреди комнаты, был заставлен грязной посудой с остатками пищи, завален обрывками упаковок от продуктов и кожурой от колбасы. Посреди всего этого неким памятником возвышалась бутылка дорогого коньяка, уже наполовину опустошенная.

Сам хозяин же, казалось, совершенно этого не замечал или просто не обращал внимания.

– Виктор Валентинович, вы в состоянии будете со мной побеседовать? – осторожно спросила я.

– Отчего же нет! – бодро воскликнул Сретенский, шустро сдвигая тарелки на столе в сторону и освобождая тем самым мне место. – Вот, пожалуйста, прошу… Я немного выпью с вашего позволения, – и он налил себе в рюмку коньяк.

– По какому случаю пьете? – полюбопытствовала я.

– А вы разве не догадываетесь? – лукаво, почти с ленинским прищуром, усмехнулся Сретенский, залпом опрокидывая рюмку. – Разве моя жена поехала не к вам?

– А разве это повод для того, чтобы пить?

– Конечно, повод! Потому что она наверняка обвинила меня в том, что я убил Валерия. Психопатка! – не выдержав, выругался он.

– Скажем так, она упоминала об этом. Потому, собственно, я и приехала к вам, чтобы поговорить на эту тему и выслушать вас. Что вы сами можете сказать на этот счет?

– Да мне бы вообще ничего не хотелось говорить, – признался Сретенский. – Официального статуса у вас нет, милиция мною пока не интересуется. В общем, вся эта ситуация представляется мне большим геморроем. Очень большим.

Я согласилась:

– Официально заставить вас говорить я не могу, да и не хочу. Я просто прошу, – подчеркнула я, – сказать мне, что вы сами думаете о словах вашей жены. Чем они вызваны? В конце концов, Валерий являлся вашим другом, и мне кажется, что вам должно быть не безразлично, найдут его убийцу или нет.

Сретенский снова прищурился, потом вдруг встал и заходил по комнате неверными шагами, периодически опираясь о спинку стула.

– Ну… По порядку, – наконец произнес он. – О словах моей жены я предпочитаю не думать, потому что зачем придавать значение бредням больного человека? Вызваны они тем, что… – Сретенский сделал паузу, – она же вам, наверно, сказала, чем они вызваны.

– Если вы о ее отношении к Курилову, то она упоминала об этом. Но мне все равно не ясно, для чего в этом случае бросать тень на вас? – заметила я.

– Потому что так будет интереснее, – передразнивая театральную манеру Виолетты, язвительно ответил Виктор Валентинович. – Если бы она думала, что Валерия убил какой-нибудь случайный сумасшедший или грабитель, это ведь было бы совсем неинтересно, правда? А тут – такой Шекспир намечается! Страсти, ревность, кровь алеет… Вот и все.

Сретенский снова приложился к коньяку, сделал несколько глотков прямо из горлышка и, отставив бутылку, сел напротив меня. Его лицо выразило доброжелательность и готовность к общению. Он подпер руками подбородок и, немного помолчав, сказал:

– Мне, в общем, наплевать, что вы обо мне подумаете, я вижу, вы девушка настырная, так что я вам расскажу, с чего все это пошло. Я вам сразу хочу заявить, что моя жена – женщина взбалмошная, из разряда тех, о ком говорят «не от мира сего». Это я к тому, чтобы вам было понятнее ее поведение. А Валерий – он был абсолютно земным человеком, серьезным и прагматичным. И вот их знакомство всколыхнуло такую бурю страстей…

Их знакомство произошло благодаря Виктору Валентиновичу. Хотя спровоцировала его сама Виолетта, причем не совсем отдавая себе отчет, для чего ей это нужно.

В тот вечер супруги возвращались из кафе, куда вместе выбирались крайне редко, Виктор Валентинович пребывал в благодушном настроении, и ему хотелось приятного общения. Путь лежал как раз мимо дома, где жил его друг, Валерий Курилов. Сретенский вспомнил о том, что давно не видел Валерия, и зайти сейчас к нему в гости посчитал удачной идеей. К тому же всегда спокойный и рассудительный Валерий хорошо сгладил бы впечатление от сегодняшнего многочасового общения с экзальтированной женой, которое несколько утомило Виктора Валентиновича. И он думал, что ей лучше сейчас пойти домой, а он придет попозже.

Так решил про себя Сретенский и еще больше повеселел. Между ним и супругой давно повелось, что они ходят в разные компании, если вообще ходят. Виктор Валентинович большей частью пропадал в клинике, Виолетта же, которая нигде не работала, а находилась в перманентном «творческом поиске», развлекалась периодически походами в кафе со своей подругой Светланой, где они занимались тем, что чесали языками о том, какие ничтожные пошли мужики, как им с ними не везет, и стреляли глазами в посетителей кафе. Так что, как был уверен Виктор Валентинович, супруга сейчас без вопросов отправится домой. К тому же она всегда нелестно отзывалась о его друзьях, называя их «скучными, примитивными мещанами», и не любила никуда ходить вместе с мужем, словно подчеркивая, что ей так «интереснее».

– Ну что, Виолетта Михайловна, ты отправляйся дальше одна, – добродушно обратился к супруге Сретенский, – а я тут к приятелю зайду ненадолго. Часа через два буду.

Но Виолетта неожиданно проявила величайший интерес и настырность.

– А почему бы вам, Виктор Валентинович, не познакомить меня с вашим приятелем? – почти пропела она. – Может, втроем нам было бы интереснее?

– Да ну, нет, нет! – отмахнулся Сретенский. – Тебе там скучно будет, у нас мужские разговоры, к тому же Валерий – совсем не тот человек, с которым тебе может быть интересно.

– Это вы так думаете, – возразила Виолетта, которую, в сущности, совсем не волновал какой-то незнакомый ей Валерий Курилов. Но желание пойти наперекор мужу взяло верх, и теперь она всячески убеждала и его, и саму себя, что ей необходимо пойти вместе с ним, что это будет просто здорово и великолепно.

Они проходили как раз мимо магазина, и Виолетта решительно завернула туда, потянув за собой мужа. Там она купила бутылку водки и колбасу и, мило улыбаясь супругу, который, морщась, наблюдал за ее действиями, склонила голову набок и спросила:

– Какой у него дом?

– Вон тот, – нехотя ответил Сретенский, показывая вперед.

– Вот и чудесно, идемте, – и она повлекла мужа за собой.

– Ну ладно, пошли, – вздохнул Виктор Валентинович, устремляясь за супругой. – Только я прошу тебя не провоцировать ни меня, ни Валерия какими-нибудь разговорами на дурацкие темы.

Валерий Курилов был немного удивлен приходу Сретенского с женой, Виктор Валентинович всегда приходил к нему один. Тем не менее он приветливо пригласил их войти. Виолетта, кинув взгляд на спортивную фигуру Валерия, тут же выдернула из пакета, который держал муж, бутылку водки и, застенчиво улыбаясь, попросила:

– Поставьте, пожалуйста, в холодильник, а то теплой ее пить совсем неприятно.

Курилов пожал плечами и взял бутылку. Сретенский, шустро подталкивая его в сторону кухни, поспешил за хозяином. Виолетта все еще крутилась в прихожей перед зеркалом, нарочно взбивая руками длинные волосы и оглядывая себя со стороны.

– Виктор Валентинович, что же вы до сих пор ничего не приготовили! – всплеснула она руками, укоризненно указывая на палку колбасы, которая лежала на столе. – Где у вас нож? – с улыбкой обратилась она к Курилову.

– Не нужно, я сам, – вежливо отстранил он ее и, достав нож, принялся аккуратно нарезать колбасу, после чего вынул из холодильника сыр и нарезал его столь же ровными ломтиками. – Я сам все привык делать, – успокоил он Виолетту.

– Боже мой, вот есть же настоящие мужчины! – тут же вздохнула та. – Вот бы все были такими!

– На то мы и люди, чтобы быть разными, – спокойно ответил Курилов, выставляя на стол тарелки и вилки.

После этого Виолетта, уже не заботясь об охлаждении водки, посмотрела на холодильник и сказала:

– Давайте выпьем за знакомство и начнем беседовать.

Курилов откупорил бутылку, все выпили, после чего Сретенский задал хозяину дежурный вопрос:

– Ну, как у тебя дела-то?

– Вот в новый спорткомплекс собираюсь на работу, – серьезно ответил тот. – Там Михайлов работает, знакомый мой давний. Звал к себе.

– А вы спортсмен? – тут же спросила Виолетта.

– Да, – коротко кивнул Курилов.

– Спортсмены – очень сильные люди, я уважаю спортсменов, – заявила Виолетта. – Правда, я сама спортом никогда не занималась, но это не так уж и важно для женщины. Это мужчины должны быть сильными и уверенными, чтобы в случае чего защитить слабую женщину.

– А женщина, по-вашему, должна быть слабой? – невозмутимо закусывая колбасой, обратился к ней Валерий.

– Конечно! В этом ее прелесть. Правда, многие мужчины об этом забывают, – со вздохом констатировала она и бросила взгляд на своего супруга, который налегал на закуску, мало слушая щебетания жены.

– Вот скажите мне, Валерий Владиславович, – продолжала тем временем Виолетта, отложив вилку. – Вы способны были бы покорить женщину, взять ее силой и заставить любить себя?

Курилов несколько недоуменно покосился на Сретенского, который тут же беспокойно заерзал на стуле.

– У Валерия другие интересы, – быстро сказал он супруге. – Он такими вещами себе голову не забивает.

– Я обратилась к Валерию Владиславовичу, – сухо отреагировала Виолетта.

– Да Виктор, в общем-то, прав, – пожал плечами Курилов. – Я стараюсь не думать о подобных вещах, хотя в жизни все может случиться… Но я никого никогда не собирался брать силой и уж тем более заставлять любить себя.

– А вы женаты, Валерий Владиславович? – вдруг кокетливо спросила Виолетта.

– Нет, – без улыбки покачал головой тот.

– Отчего же? – продолжала Сретенская, с любопытством глядя на него. – Вы тоже разочарованы в женщинах, как и я в мужчинах?

– Но вы вообще-то замужем, – заметил Курилов. – Нет, я не разочарован, просто… Наверное, не нашел пока ту, с которой хотел бы жить. Я другим вещам больше значения придавал – учился, спортом занимался, потом деньги начал зарабатывать.

– Деньги – это так скучно, – сморщила нос Виолетта. – Деньги губят все. Там, где появляются деньги, рушатся истинные ценности.

– Виолетта, пойдем домой, – поднялся Сретенский.

– Ну, вот так всегда, Виктор Валентинович! – с притворным гневом вскричала Виолетта. – Как только я нахожу родственную душу для общения, вы мне затыкаете рот и уводите. А сами будете весь вечер пялиться в свой дурацкий телевизор!

– Да ты сама уйдешь от меня в свою комнату, – пожал плечами Сретенский. – Что же мне остается делать?

Курилов с насмешливым любопытством наблюдал за супругами и слушал их диалог. По его лицу непонятно было, как он ко всему этому относится. Скорее всего, ему было в принципе все равно – отправится чета Сретенских сейчас домой или останется у него еще.

Супруги все-таки отбыли минут через тридцать, когда бутылка водки была благополучно выпита, причем лидером в этом выступила Виолетта. Виктор Валентинович первым прошел в прихожую и начал обуваться, а его жена, грациозно повернувшись к Курилову, указала на свою легкую куртку, висевшую на вешалке, предлагая Валерию помочь ей ее надеть.

– Спасибо, – пропела она и, взяв ладонь Курилова в свои руки, заявила: – Валерий Владиславович, вы чудесный человек. Вы замечательный мужчина и радушный хозяин. Я буквально очарована вами, поэтому надеюсь, что мы с вами станем друзьями. Можете приходить ко мне в любое время, я думаю, нам найдется, о чем поговорить. Виктора Валентиновича пугаться не надо, он человек безобидный, к тому же его часто нет дома, а я сижу и скучаю совсем одна. Так что я вас буду оч-чень ждать! – добавила она напоследок, заглядывая прямо в глаза Курилову.

– Пойдем, пойдем, – угрюмо подтолкнул ее Сретенский и, повернувшись на прощание к Валерию, виновато развел руками.

Курилов улыбнулся и запер за супругами дверь.

С этого момента разлад в отношениях между Сретенскими стал стремительно разрастаться. Они и раньше-то не особенно дружно уживались, во многом благодаря импульсивности и неадекватности Виолетты, а теперь все вообще покатилось куда-то в пропасть.

Виолетта стала вести себя совершенно неприлично. Достаточно уже того, что она начала демонстративно проявлять интерес к Курилову. Да ладно бы просто проявлять, но она же буквально его атаковала! Виолетта часто звонила ему домой, причем преимущественно по вечерам, поближе к ночи, говорила в трубку томным, мурлыкающим голосом и явно напрашивалась на общение. Валерий, к его чести, реагировал ровно и невозмутимо, подчеркивая приятельскую основу их отношений и ничем не поощряя Виолетту к дальнейшему кокетству.

Сретенского выводило из себя глупое и провокационное поведение жены, но он никак не мог понять, чем оно продиктовано. Поначалу он решил, что Виолетта, как обычно, делает все это ему назло, просто чтобы имелась почва для очередного скандала, без которых ее жизнь была совсем скучной. Потом, присмотревшись получше, он вдруг открыл для себя, что его супруга влюбилась в Курилова, его приятеля…

Сперва Виктор Валентинович даже понять не мог, как это могло произойти. Виолетта, помешанная на всяких странных и сомнительных типах, скорее влюбилась бы в какого-нибудь непризнанного длинноволосого художника, нищего музыканта, отличающегося нестандартностью мышления. На самом деле – просто никчемного человека, пытающегося нелепыми речами скрыть свою ущербность и придать себе ореол «непонятого человека». Вот такой ей вполне мог бы понравиться, причем недели на две, не больше. В этом случае Виктор Валентинович не удивился бы.

Он не удивился бы, если б жена, используя образ Курилова, пыталась доказать ему что-то, дать понять, какое он ничтожество по сравнению с этим человеком. Но…

Настоящая страсть? К Курилову? Этого не может быть! Чем он мог ее привлечь – абсолютный антипод ее идеала? Серьезный, прагматичный, правильный и абсолютно нормальный человек со стандартными суждениями. Вот это было совсем непонятно. Но чем больше Виктор Валентинович наблюдал за женой, тем больше убеждался, что она действительно влюбилась, и влюбилась не на шутку. Видимо, и здесь сказалась в полной мере ее противоречивая натура.

Собственно, и любовь-то Виолетты, а точнее, ее проявления были под стать ей самой – все преувеличенно-театрально, с нагнетанием искусственного драматизма.

Виктор Валентинович даже не знал, как ему к этому относиться. Ревности особой он не испытывал, так как давно успел охладеть к супруге. Главное, что его тревожило, – Валерий. Не дай бог Виолетта выкинет что-нибудь такое, из-за чего их приятельские отношения дадут трещину. А помириться с Куриловым не так-то просто – этот человек никогда не склонен был менять свои решения и убеждения.

К тому же теперь их связывало еще и общее дело, задуманное Валерием. Оно было выгодно для обоих, и Виктору Валентиновичу не резон было расплевываться с Куриловым. Одним словом, он беспокоился, нервничал и надеялся только на здравость ума Валерия, да еще на то, что жена его все-таки поймет, что делает не то, что нужно.

А Виолетта в это время пребывала в своих мечтах, фантазиях и чувствах. Сретенский много раз честно пытался завести с ней серьезный разговор, но Виолетта только глупо улыбалась и всячески издевалась над мужем. При этом она активно домогалась Курилова.

Сретенский был поражен тем, что ему как-то поведал Валерий, уставший от выходок Виолетты. Курилов зашел к приятелю примерно через три месяца после того, как состоялось его знакомство с Виолеттой. В то время он уже успешно работал в новом спорткомплексе и успел там познакомиться с высокой, черноглазой Маргаритой Серебряковой. Отношения их стремительно развивались, Валерий был доволен и окрылен открывавшимися перспективами, потому и решил поговорить с Виктором.

– Привет, – осторожно бросил с порога Курилов Сретенскому. – Ты один дома?

– Один, – кивнул Сретенский, уже успевший понять, что общество его супруги не очень-то приятно Валерию. – Что-то случилось?

Курилов вместо ответа разулся в прихожей и, пройдя за Сретенским в комнату, выставил на стол несколько бутылок пива. Когда он откупорил две из них, одну протянув Сретенскому, и оба приятеля с удовольствием отхлебнули холодного напитка, Курилов вздохнул и, утерев губы, сказал:

– Слушай, Витя, не мое это дело, но мне кажется, тебе следует заняться своей женой.

Сретенский в ответ тоже вздохнул и задумчиво уставился в сторону. Собственно, он ждал этого разговора и даже хотел завести его сам, но только не знал, как. Более решительный Валерий сделал это за него.

– Что она учудила-то? – по-прежнему глядя в сторону, спросил он.

А Виолетта успела учудить многое. Начать с того, что ее ночные звонки Курилову стали уже постоянными. Валерий вежливо пытался объяснить ей, что не настроен на столь плотное общение, но Виолетта ничего не хотела замечать. Разговоры велись примерно в таком ключе.

– Алло, – вкрадчиво звучал в трубке женский голос. – Это я…

– Добрый вечер, – вежливо отвечал Курилов. – Я надеюсь, у вас с Виктором все в порядке?

– А что должно быть не в порядке?

– Ну, просто уже половина второго ночи, я забеспокоился, что что-то случилось. Но раз все в порядке, тогда доброй ночи.

– Валерий Владиславович, почему вы не хотите со мной общаться? – капризным, манерным голосом вскрикивала Виолетта.

– Уже поздно, я собираюсь спать, – пояснял Курилов.

Виолетта с придыханием шептала в трубку:

– Пусть вам приснится то, о чем вы грезите наяву…

Он не грезил о ней. Но Виолетта упорно не желала этого понимать. Более того, после одного ничего не значащего эпизода она посчитала, что у нее есть основания претендовать на роль близкой подруги Курилова.

Как-то раз в воскресенье Валерий собирался к Сретенскому, чтобы обсудить один общий вопрос. Так получилось, что Виктора не оказалось дома. Вместо него в квартире находились его жена с подругой, той самой Светланой Платоновой. Последняя являла внешне полную противоположность Виолетте – крупная, высокая блондинка. Даже слишком крупная.

– Ах, Валерий Владиславович! – тут же всплеснула руками Виолетта. – Наконец-то вы почтили меня своим присутствием. Ну зачем же вы стоите на пороге, проходите скорее! А то две одинокие женщины уже измаялись от скуки.

У Курилова было хорошее настроение, и он решил пройти в комнату и попробовать дождаться Сретенского. Две одинокие женщины занимались тем, что сидели за бутылкой вина, хотя час для подобных вливаний, по мнению Валерия, был очень ранним – полдень. Причем одна бутылка, пустая, уже стояла на полу под столом, а вторую подруги, видимо, совсем недавно откупорили.

Сретенская тут же скользнула к серванту и, достав из него бокал, поставила перед Куриловым.

– Нет-нет, я днем не пью, – отказался тот, накрывая бокал ладонью.

Подруги тут же наперебой загалдели, убеждая Валерия, что и они вовсе не пьют, и от одного бокала с ним ничего не случится, к тому же сегодня воскресенье. Курилов не уступил. Вместо этого он спросил:

– А вы-то по какому случаю пьете?

– С горя, – со вздохом констатировала Светлана.

– С какого же? – серьезно поинтересовался Валерий.

– Да потому что с мужиками не везет! – на высокой ноте выдала Виолетта и с досады налила себе полный бокал. Они со Светланой выпили.

– Ну вы даете! – искренне удивился Курилов. – Прямо так уж и не везет? Но если даже и так, то нужно, наверное, подумать, как это изменить?

– Я только об этом и думаю, Валерий Владиславович, – протяжно вздохнула Виолетта.

– Значит, не в том направлении, – спокойно парировал Курилов. – В первую очередь надо менять образ жизни. От того, что вы будете сидеть тут, пить и вздыхать по всякой ерунде, ничего не изменится. Вообще, мне кажется, вам скучно потому, что у вас нет никакого дела. И даже занятия интересного нет. А на свете столько всего существует! Чего киснуть-то за рюмкой и сокрушаться? Нет, я не агитирую вас непременно устроиться на работу, не хотите – не нужно, но ведь есть и другие интересы? Ну вот, например… – он ненадолго задумался, потом, повеселев, продолжил: – Вот, например, хотите – приходите к нам в спорткомплекс, выберете себе занятие по вкусу. Это, кстати, весьма полезно… Обе приходите, – он окинул выразительным взглядом полную фигуру Светланы.

– Ох, спасибо, Валерий Владиславович! – с придыханием воскликнула Виолетта, незаметно стрельнув глазами Светлане, и та вышла на кухню. – Вы так хорошо меня поняли!

– Да что же тут понимать-то! – пожав плечами, хмыкнул Курилов. – Мне с самого начала было ясно, почему вы скучаете.

– Вот как? – Виолетта помрачнела. – Неужели вы так быстро меня разгадали?

Курилов не ответил. Вместо этого он неожиданно спросил:

– Виолетта, а почему у вас нет детей?

– Потому что… – Сретенская хотела что-то ответить, но замолчала и, прищурив глаза, откинулась на спинку стула. Лицо ее стало серьезнее.

Она налила себе вина, залпом выпила, не дожидаясь, что кто-то составит ей компанию, затем закурила и медленно стала выпускать дым.

– Это сложно, – наконец тихо проговорила она. – Можно, конечно, найти тысячу причин, но это будут все отговорки. А главное заключается в том, что, наверное, я не хочу рожать от Виктора Валентиновича.

– Чем же он так плох? – недоуменно спросил Курилов.

– Всем! – резко ответила Виолетта, зло блеснув глазами. – В нем нет ничего интересного.

– Мне кажется, – пристально глядя на нее, произнес Валерий, – что причина скорее в вас самой. Я знаю Виктора, он нормальный человек, и жить с ним вполне можно. Видно, вы вышли за него замуж просто так, не особенно задумываясь, а теперь злитесь на саму себя, а выплескиваете злость на него. Вот я на вас смотрю, и мне кажется, что…

– Что? – порывисто выдохнула Виолетта, дернувшись на стуле.

– Что вам вообще не стоило выходить замуж. Вам нужна другая жизнь, а в семье вам скучно. Даже если вы потеряете голову от какого-нибудь мужчины, что весьма вероятно, от вашего чувства не останется и следа, если вы станете его женой. Потому что в семье – быт и проза. Рутина. Никакого полета, только труд. Выстраивать с человеком прочные отношения – вообще тяжелый труд. А вам постоянно нужно какое-то сумасшествие. Чтобы было интересно, – пояснил он.

– А если я уже потеряла голову от мужчины? – тихо спросила Виолетта, заглядывая прямо в глаза Валерию. – И хочу с ним жить?

– Тогда вам какое-то время будет интересно, – усмехнулся он. – Но… Честно говоря, я не завидую этому мужчине.

– Почему? – с вызовом спросила Виолетта.

– Потому что жить вы с ним не сможете, – пояснил Курилов. – И неважно, кто он. Я же вам только что объяснил, почему вам не стоит иметь семью.

– По-нят-но, – по слогам протянула Виолетта и вдруг, с улыбкой посмотрев перед собой, громко пропела: – Зачем, зачеэ-м я повстречала его на жи-изненном пу-ти?

Курилов кинул взгляд на бутылку, потом на Сретенскую и сказал:

– Я бы советовал вам убрать это подальше.

– Ах, почему это мне все дают советы! – вздохнула Виолетта, продолжая улыбаться.

Она снова налила себе вина и выпила, после чего вдруг громко расхохоталась. Курилов заметил, что к ней вернулось ее обычное состояние. Если за время их короткого разговора насчет детей Виолетта все же посерьезнела и говорила искренне, то теперь она вновь продолжила играть свою роль.

Курилов поднялся и пошел в коридор. Виолетта, встрепенувшись, побежала за ним, пытаясь убедить его подождать еще немного, потому что «Виктор Валентинович явится с минуточки на минуточку». Но Курилов не стал больше ждать. Он ушел.

А через два дня она пришла сама. Валерий, уже не очень удивившийся поведению жены приятеля, впустил Виолетту. Он заметил, что она уже порядком навеселе и достает из пакета бутылку водки. Курилов решительно сунул ее обратно в пакет и сказал, что готов пообщаться только в том случае, если водка не появится на столе. Виолетта согласилась.

В тот вечер они поговорили около часа, Курилов даже рассказал Виолетте о себе, да и она вела себя менее эпатажно и более сдержанно. Потом Курилов сослался на дела и отправил Виолетту восвояси. К этому моменту он уже имел близкие отношения с Маргаритой Серебряковой. Но Виолетта, посчитав, что два разговора психологически сблизили ее с Валерием дальше некуда, продолжала звонить и приходить. Курилов каждый раз выпроваживал ее под благовидным предлогом. И вот она явилась, когда у него дома находилась Маргарита. Валерий даже не хотел поначалу открывать дверь, но, подумав, что это может быть кто-то по делу, отпер.

Виолетта улыбалась во весь рот, стоя на пороге. Не спрашивая, она нырнула в квартиру и сразу пошла в комнату. При виде Маргариты она застыла, но тут же взяла себя в руки, села в кресло, непринужденно болтая ногой, и закурила. Она быстро затараторила, пытаясь завести разговор с Маргаритой и выяснить, кто она такая. Но Курилов быстренько свернул общение, выведя Виолетту в прихожую и в упор сказав, что сейчас он не может уделить ей внимания. Виолетта ушла.

На следующий день она пришла снова, и Курилов не выдержал.

Вновь сославшись на дела, он выпроводил намозолившую ему глаза женщину, а сам на другой день отправился к Виктору Сретенскому.

И теперь Виктор Валентинович, выслушав своего приятеля, пребывал в мрачном настроении. Курилов тоже хмурился, пытаясь объяснить все приятелю как можно яснее.

– Ты пойми, ее сейчас отвлечь чем-то нужно, – говорил он, расхаживая по комнате. – Мне все это совсем не нужно – то, чего она добивается. И тебе тоже. Нет, она, конечно, женщина ничего, с определенным шармом, правда, на любителя. Но… Мы же, в конце концов, друзья с тобой, да и зачем мне это? У меня с Маргаритой отношения налаживаются, да и, честно говоря, не в моем вкусе твоя жена. Так что за это ты не волнуйся – я ее у тебя не уведу. Я о другом… Заняться ею нужно поскорее, а может быть, даже… – он понизил голос. – Может, полечиться ей? Ты только не обижайся.

– Да чего там! – махнул рукой Сретенский.

Он выглядел мрачнее тучи. Поведение жены, о котором он узнал, повергло его в нерадостные раздумья. Что-то надо было делать. Обязательно что-то делать. И Виктор стал думать, что именно.

– Ну что, я ответил на ваш вопрос? – грустно усмехнулся Сретенский, закончив свой рассказ.

– Да, спасибо, – кивнула я. – Но у меня возникает другой, совсем не относящийся к расследованию… Если все было так, как вы рассказываете, то почему вы продолжаете жить с этой женщиной? Ведь даже мне со стороны понятно, что ваша жизнь – не жизнь, а какое-то мучение. Хорошо, Курилова уже нет. Но где гарантия, что она не станет выкидывать что-то и впредь?

– Будет, – грустно и убежденно вздохнул Виктор Валентинович. – Будет.

– Так, может быть, лучше оградить себя от этого? К тому же вас ничто не удерживает друг возле друга – детей-то у вас нет…

– Да вы правы, правы, – закивал Сретенский. – Вы думаете, я не размышлял над этим? В принципе, решение расстаться уже назрело. А тут вот теперь – история с убийством Валерия. Новые заморочки пошли… Вот немного утихнет все это, тогда и буду решать.

– Ну что ж, это действительно решать только вам, – согласилась я. – А скажите, почему вы солгали мне, когда сказали, что были дома в момент убийства Курилова? Вас же не было дома!

– Но… – Сретенский растерялся. – Вы, возможно, не так меня поняли. Я имел в виду, что был дома, здесь, в России! В России, а не в Финляндии! Вот я о чем говорил. Дома – не значит в стенах этой квартиры. И вообще, мне и в голову не приходило, что вы станете проверять мое алиби. Я-то знаю, что я Валерия не убивал. Так что…

– Понятно. А где же все-таки вы были? Вас же не было дома три дня.

– Фу-у-ух! – Виктор Валентинович помотал головой. – Хорошо, я скажу. Я ездил в Покровск по делам. Мне нужно было там встретиться с одним человеком, и я с ним встретился. Он может подтвердить, если нужно.

– А зачем вы звонили Курилову в Финляндию? – продолжала я.

– Боже мой, вам известно, кажется, все на свете, – развел руками Сретенский. – Нет-нет, это неплохо, но почему-то вы во всем видите криминал.

– Профессия у меня такая, – пожала плечами я. – И в вашем звонке пока криминала не вижу.

– Я звонил по просьбе самого же Валерия, – ответил Сретенский. – Дело в том, что мы наметили один проект – строительство стадиона. Идея пришла в голову Валерию. Вернее, идея-то крутилась давно в нашем городе… И спонсоры уже были найдены. Валерий хотел вложить деньги в этот проект, да и я тоже… Я, знаете ли, помимо основной работы, немного занимаюсь бизнесом. Ну, есть кое-какие сбережения, хотелось вложить их во что-то надежное. А с Валерием всегда все было надежно. И есть еще один человек, тот самый, из Покровска, который не только вложил деньги, но и должен был подписать документ, дающий право на строительство. А когда Валерий улетал в Финляндию, этот человек был в отъезде. И мы договорились, что, как только он появляется, я звоню Валерию и сообщаю об этом. Так и вышло. Я позвонил, все передал, а сам поехал в Покровск. Вот и все.

– А что же теперь с этим проектом? – спросила я.

– Все нормально, – бодро ответил Виктор Валентинович. – Все бумаги собраны, все подписано, деньги вложены… Скоро начнется строительство.

– А деньги Курилова? Они где? Те, которые он собирался вложить?

– Так он их и вложил, – пожал плечами Сретенский. – Теперь они в деле. Там и останутся.

– Вам?

– Почему мне? – удивился Сретенский. – Я к ним никакого отношения не имею. Нет, наследники, конечно, могут претендовать, пытаться решать какие-то юридические вопросы – я в наследственных тонкостях не очень ориентируюсь. Но пока что ничего подобного я не слышал. И вообще, не хочу даже заморачиваться на эту тему.

– Так, с делом понятно, – кивнула я. – А вот скажите, чем занималась ваша жена, когда вы отсутствовали? – спросила я.

– То есть как? – не понял Сретенский. – Дома была. А чем конкретно занималась, кто ж ее знает? Со Светланой, наверное, пьянствовала или в одиночку. Может, по кафе мотались. Ночами наверняка рыдала в подушку, убеждая себя, что сходит с ума от ревности к Маргарите.

– А как она вообще относилась к Маргарите? – уточнила я.

– Да как! Плохо. Она же считала, что Маргарита «увела» у нее Валерия. Нет, это вот можно до такого бреда дойти? – снова начал заводиться Сретенский. – Ну, отзывалась о Маргарите она, конечно, всегда крайне негативно. Я уж благодарю бога, что она на поминках ничего безобразного не выкинула, а то потом стыда не оберешься.

Виктор Валентинович отчаянно махнул рукой и, опустив глаза в пол, замолчал.

– Вообще в последнее время невыносимая стала, – продолжил он грустно. – Недавно, например, заявила мне: принеси мне мышьяк. Я, естественно, спросил, зачем? Она мнется, толком не говорит. Потом так, с улыбочкой, заявляет: отравиться хочу. И черт ее разберет, правда или нет. Я уж ей говорю, что мы, мол, в клинике мышьяк не используем, есть новые, современные препараты и все такое. Короче говоря, насчет всяких ядов отказал ей наотрез. Она, конечно, надулась, мрачнее тучи ходила. Потом понеслась в магазин, купила краски акварельные и еще какой-то ерунды. Закрылась в комнате и весь вечер что-то жгла – свечки, что ли, не знаю, там воском потом воняло.

– Воском? – от неожиданности я резко выпрямилась на стуле.

– Ну да. А что? – Сретенский сам испугался моей реакции и даже подпрыгнул, как мячик.

– Да, пожалуй, вашей жене действительно не мешает подлечиться, – покачала я головой и решительно поднялась. – Виктор! Вы позволите осмотреть комнату вашей жены? Это очень важно, поверьте!

– Ну… Смотрите, пожалуйста, раз важно… – пожал плечами Сретенский. – Только не понимаю…

– Пойдемте, – я взяла его за руку.

Сретенский толкнул дверь, и мы оказались в комнате Виолетты. Хаос здесь царил неописуемый. Постель не убрана, на ней валялись какие-то вещи, заколки, стояли даже две грязные тарелки. Возле кровати – табуретка, на ней пустые рюмки и недопитая бутылка вина. Стол был захламлен так, что там не то что яблоку – иголке места не нашлось бы. Косметика, нотные тетрадки, диски, самиздатовские томики стихов не известных никому поэтов, вязаная кофта, надкушенное яблоко, еще одна рюмка… Поверх этой кучи лежал альбом для рисования с выдранными листами, а на нем – коробочка акварельных красок и грязная кисточка. Рядом покоилось блюдце с растопленным воском. Воздух был спертым и душным.

– Все понятно, – окинув взглядом этот бардак, кивнула я.

– Что понятно? – встрепенулся Сретенский.

– Давайте-ка выйдем отсюда, здесь духота ужасная, – я покинула обитель непризнанной музыкантши.

В гостиной Виктор уставился на меня непонимающим взглядом. Я вздохнула и рассказала ему обо всех непонятных случаях мелких пакостей в адрес Маргариты Серебряковой – и про крысу, и про колесо, и про письмо с угрозой, и про восковую фигурку. Сретенский, выслушав меня, обреченно молчал.

– Да, это она, – наконец выдавил он. – Это она может… Всякие дохлые животные, черная магия… Она же воображает себя ведьмой! Говорит, что помнит свою прошлую жизнь. Что она якобы жила в пятнадцатом веке и ее сожгли на костре. Думаю, что поделом! – не сдержавшись, со злостью добавил он.

– Простите… – я слегка замялась. – А вот эти дохлые животные… Она где их берет? Неужели сама убивает?

– Ох, не знаю! – поморщившись, отмахнулся Виктор. – Сроду не интересовался этой мерзостью. Но вообще-то Виолетта не отличается жестокостью.

– Да уж, – передернула я плечами.

– Это я к тому, что все ее угрозы – это только пустой звук, – принялся объяснять Сретенский. – Я, конечно, ее не защищаю, но это она, скорее всего, просто развлекается.

– Она может убить человека? – в упор спросила я.

Сретенский побледнел.

– Думаю, что все же нет, – покачал он круглой лысенькой головой. – Вы имеете в виду Валерия?

– А когда вы приехали из Покровска, она была дома? – не ответив на его вопрос, уточнила я.

– Не было ее, вернулась за полночь уже. Пьяная. Говорит, у Светланы была, а что там на самом деле – не знаю и знать не хочу.

– Боюсь, что, если она не осознает, что была не права, мне придется заявить в милицию о ее выходках, – сказала я. – И дайте мне, пожалуйста, номер ее подруги.

Сретенский, вздыхая и сокрушенно покачивая головой, полез в свой блокнот и вскоре продиктовал мне домашний номер Светланы.

– Ну что ж, спасибо, – я стала прощаться. – Извините, что отняла у вас столько времени.

– Жене спасибо, – усмехнулся Сретенский, закрывая за мной дверь.

Распрощавшись с вконец убитым, расстроенным Виктором Валентиновичем, я первым делом позвонила Маргарите Серебряковой.

– Маргарита, отбой, – устало произнесла я. – Я знаю, кто совершал все эти действия против вас…

– Кто? – тут же спросила Серебрякова.

Я вкратце рассказала ей историю посещения квартиры Сретенских. Серебрякова аж ахнула.

– Нет, ну вы подумайте, какая мерзавка! – эмоционально начала она. – А прикидывается такой интеллигенткой, дальше некуда! Ну, я ей устрою! Я немедленно возвращаюсь домой! Вот чокнутая баба!

– Может, все же не стоит? Если она действительно чокнутая, кто знает, что взбредет в ее больную голову?

Но Маргарита ничего не хотела слушать, гневно проговорив, что ей и так пришлось вытерпеть неудобства из-за этой «дрянной бабенки». И что, если та попадется ей на глаза, Маргарита собственноручно оттаскает ее за волосы «так, что она меня на всю жизнь запомнит!».

Ну, в том, что Маргарита может постоять за себя физически, я нисколько не сомневалась и даже невольно улыбнулась, представив себе картину расправы над Виолеттой.

– Хорошо, возвращайтесь домой, только будьте все же осторожны, – посоветовала я ей. – И если Виолетта покажется на горизонте, звоните мне.

Затем я набрала номер Светланы Платоновой, но автоответчик сообщил, что «номер временно не может быть вызван». Это означало, что ее телефон, скорее всего, отключен за неуплату.

Сообщать в милицию о хулиганских выходках Виолетты я не стала, надеясь разобраться с этим сама. А пока что поехала домой, поскольку уже сильно проголодалась. Близился вечер.

Пообедав, я принялась размышлять. Итак, практически ничего не ясно. Главное – неясны мотивы устранения Валерия Курилова. Есть только масса людей, которые были более-менее связаны с ним при жизни.

А если пойти по самому простому пути? Проверить алиби всех их. Итак, начнем…

Сретенский отпадает – он был здесь и звонил в Финляндию. Это подтверждает и брат. Хотя стоп, почему отпадает? Звонить он мог откуда угодно, хоть из телефонной будки в Хельсинки, говоря при этом, что он звонит из России. В городе его не было, по его утверждению, он по делам ездил в Покровск. Даже называл имя того человека, который может это подтвердить.

«Вряд ли, конечно, он этого человека выдумал, с потолка, – размышляла я. – Он не мог знать, что я не стану проверять его алиби. Скорее всего, этот человек реально существует и действительно подтвердит слова Сретенского».

Далее, Борис Барсуков. Разговор с ним фактически тоже не подтвердил его непричастность, но я чувствовала, что вряд ли этот человек виновен. У него действительно нет мотивов, дел никаких с убитым он, по сути, не имел – просто по старой памяти ходил к нему в зал покачаться, вот и все. Можно, конечно, расспросить соседей Барсукова, чтобы наверняка установить его алиби, но это было, по моему мнению, чистой формальностью.

Братья… Старший брат Анатолий со средним братом общался мало. Но это еще не значит, что он его ненавидел. Хотя дело-то здесь скорее совсем не в ненависти, а в материальной заинтересованности, как ни крути. Но… Алиби у Анатолия железное – Кирилл звонил ему в Тарасов утром, после того как найден был труп Валерия, и услышал его заспанный голос. Даже если представить невозможное – не мог Анатолий так быстро обернуться. Чартерных рейсов из Тарасова в Тампере или в Хельсинки нет. Младший же брат Кирилл был во время убийства вместе с Серебряковой. Подозревать же, что Кирилл сговорился с Серебряковой, полная чушь. И вообще, вряд ли кто-то с кем-то сговаривался.

Я, чуть не запутавшись в своих размышлениях, постаралась взять себя в руки. Кто там еще остается?

Ах да, безнадежно влюбленная дурочка Виолетта… У нее-то, кстати, алиби не мешало бы проверить. Ведь экзальтированная и взбалмошная Сретенская могла решить: если этот мужчина мне не принадлежит, значит, он не будет принадлежать никому. Конечно, логичнее было бы в этом случае устранить соперницу, то есть Маргариту Серебрякову. Но логика и Виолетта – понятия, как видно, несовместимые. Да и постоянное воздействие алкогольных паров на мозг тоже делает свое дело. А алиби у Виолетты-то и нет. Была дома одна… Проще всего так сказать. Но, что самое обидное, нет никакой возможности это алиби проверить.

Точнее, пока я не видела способов для этого.

Подозревать же саму Маргариту Федоровну было бы просто смешно и абсурдно. Ее непричастность к убийству была очевидной.

Кроме того, я не забывала о версии заказного убийства. В этом случае алиби всех участников теряют вес. Но… как-то не верилось: Валерий Курилов – и заказное убийство? Если только это не помощник депутата Колесова, фамилию которого, кстати, я так до сих пор и не выяснила. К тому же зачем все так сложно? Финляндия, таинственный звонок… Киллеры действуют по-другому. Они никуда не вызывают жертву, они просто поджидают ее, прекрасно будучи осведомленными, когда она появится и где.

Или у Курилова были какие-то крупные тайные дела в Финляндии, о которых знал только тот, кто его убил? И его предсвадебное путешествие было лишь предлогом для поездки туда?

Нет, пока еще ничего не понятно. И нужно не строить разные гипотезы, а отрабатывать то, что реально имеется на руках. Так вернее и надежнее, а то можно бог знает до чего дофантазироваться.

Уже ложась спать, я вновь вспомнила о таинственной девушке финке. «Имеет ли она все же какое-то отношение к убийству?» – мелькнула у меня мысль перед тем, как я погрузилась в сон…